Квалия сиреневого цвета (Новелла) - 1 Глава

 

Пролог. Девушка по имени Марии Юкари

Марии Юкари люди кажутся роботами.

Это её принципиальная, ничем не изменяемая особенность.

…А я её подруга.

1. Аксиома Марии

Марии Юкари люди кажутся роботами.

Точнее, не только люди, а вообще «всё живое», кроме неё самой.

Все прочие живые существа для неё выглядят роботами, и кроме того, со стороны в этом убедиться никак нельзя. Как бы странно это не звучало. Подумайте: как можно передать другому, что за «красный» ты видишь, глядя на «красное яблоко»? Как ещё объяснить, каким для тебя «выглядит» красный цвет, если не сказав «красным»? Сколько не произнеси слов, а описать, что же ты такое видишь, глядя на «красное», невозможно. То же, по сути, и когда люди кажутся роботами. Какие тут могут быть доказательства?

Так что «Марии Юкари» может сказать «другим» только —

«Не могу никак доказать, но живые существа мне кажутся роботами»

Поскольку другому своих ощущений не передать, это утверждение проверить никак нельзя, оно — аксиома, его можно только принять как данное. И знакомым, и тем более тем, кто хочет с Марии дружить, приходится с ним считаться. Как бы трудно не было поверить — принимать на веру безоговорочно.

Но, наверное, в той или иной мере так всегда бывает между друзьями…

— Гаку-тян! …Это не у тебя отвалилось? Я просто на всякий случай…

— …Слушай, Юкари. Я сколько раз говорила: во мне болтов нет.

— Ва, и правда! Как удивительно люди устроены.

— …Нда.

Иначе бы жить было тяжело.

2. Марии лапочка

Марии Юкари такая лапочка.

Похожа на маленькую зверушку — сама крохотная (даже когда вытянется, едва достаёт мне до подбородка, а я обычного роста), и носит длинные, от рождения кудрявые волосы. Пушистые локоны свободно и мягко сбегают по плечам, и там, где попадает свет, переливаются как вода в море.

Очаровательны в ней не только волосы.

Изящны и черты лица Юкари.

Юкари говорит, что люди ей кажутся роботами, а мне сама Юкари кажется куколкой. Не обычной магазинной куклой, а фарфоровой, бисквитной (1)*, которых делают на заказ — и, хотя изящные черты лица у неё от куклы, выражение на этом лице отнюдь не фарфоровое, напротив: я не знаю никого, у кого чувства на лице отражались бы живей, чем у Юкари; минуты не проходит, чтобы десяток выражений не сменился на её лице — на это мне никогда не наскучит смотреть. Правда, она мила скорее как ребёнок, чем как девушка, но мы только в восьмом классе, нам ещё и рано выглядеть взросло — и честно говоря, я даже иногда завидую ей, ведь я сама настолько не умею улыбаться, что слыву вечно хмурой.

Впрочем, Юкари с её особенным зрением, похоже, завидует мне самой.

— Ты жалуешься, а я хотела бы быть как ты, Гаку-тян… Такое непробиваемое лицо, ему, наверное, и радиация не страшна.

— Если б не знала тебя, решила бы, что ты обзываешься.

— Ва. Что ты! Нисколечки! Я просто, как сказать, просто…

«Ва», «Ва» — беспомощно озиралась она по сторонам, ища помощи; у меня защемило сердце — я удержалась от того, чтобы вздохнуть.

Спроси десятерых, и все десять, приведя ещё по десять друзей, сотней хором подтвердят, что она лапочка, такая у неё незаурядная внешность — и удивительно, что сама Юкари этого не понимает.

Она не скромничает и не стесняется, она правда не думает, что красива.

Потому, что её глаза не видят никого похожего на себя.

Для неё, которой люди кажутся роботами, «нормальные люди» — только она сама и изображения людей на картинках (на рисунке, как подробно не рисуй, люди ей роботами не кажутся. А вот на фотографии, даже размытой, где запечатлены люди, они выглядят роботами). А красивое и некрасивое в конечном счёте определяются окружением и привычками: этим оценкам учатся, их запоминают — поэтому и стандарты красоты в наше время и тысячу лет назад совершенно не похожи, и точно так же у нас с Юкари стандарты разные. Выросшая среди «роботов» Юкари только стыдится своей такой милой на наш взгляд внешности — и пушистые волосы, и белая кожа лишь подчёркивают, насколько она отличается от окружающих.

Она в самом деле не считает себя красивой и хотела бы быть «роботом», как и «все остальные».

— Ох! Гаку-тян?

Улучив момент (например, когда мы наедине), я сжимаю её в объятиях. Наверное, это не в моём «угрюмом» духе, и честно говоря, я ужасно стесняюсь, но если не говорить, если не действовать, то как я смогу передать ей то, что вижу? Пусть даже как следует этого не объяснить, я всё равно хочу, чтоб она поняла.

Поэтому я терплю, стесняюсь, и — правда, только когда рядом никого нет — говорю:

— А по-моему, ты красивая. Какой бы ты себя не видела, по крайней мере, мне ты ужасно нравишься.

— Ох. Прямо неловко.

Стесняясь, она прячет лицо, и сама немножко краснеет — хотелось бы думать, что не только от смущения, но и чуть-чуть от радости — но, наверное, главного я передать не смогла. Главного она не поняла.

Поэтому не только вслух, но и обнимая её изо всех сил, я загадываю:

Пусть она услышит мои чувства.

Больше верь в себя, Юкари.

Ведь на самом деле ты никому не уступаешь в красоте. Как же сделать, чтобы ты в это поверила?..

Кстати, разочаровавшись в своей внешности, Юкари теперь носит всё подряд (а «не всё подряд» в её исполнении было чем-то уму непостижимым, вроде маскарада под робота), но зато весьма чистоплотна.

Однако ванну не любит, одна не моется: когда родных дома нет, обходится душем.

Не может поверить, что люди легче воды, сомневается в своей водонепроницаемой отделке, и считает, что непременно даст течь — так что в одиночку ей страшно.

— Как вы все купаетесь и не тонете? С виду ты вон какая тяжёлая… т-то есть …ва, я не про то! Не сердись, пожалуйста? Я просто…

Да я особо и не сержусь (чего уж, не первый раз), просто Юкари такая лапочка, когда ёрзает на месте и запинается, прямо маленький зверёк, вот я и смотрю на неё не отводя глаз. Наверное, когда я гляжу на неё таким неприветливым взлядом, ей кажется, что я злюсь — хоть я совсем не хочу казаться злой, но вот опять замечаю, что уставилась и сверлю взглядом.

— Я имела в виду, не с виду тяжелая, просто ты такой мне кажешься, ой, то есть, не кажешься, а, как бы… ох, что же делать…

Когда она переполошится, выглядит такой лапочкой — хоть с ладошки корми; смотрю, не могу оторваться, и думаю:

…Нынешняя Юкари тоже милая… Может, и ни к чему так стараться ей это передать?

3. Марии в обнимку

Когда Марии Юкари крепко обнимаешь со спины, от неё исходит запах шампуня и мыла.

Видно, какая она чистоплотная, и замечательно, что она старается быть чистой, но я знаю, что причина этому грустная: «раз на внешность положиться нельзя, буду хотя бы опрятной» — и поэтому, борясь с головокружением, зарываюсь лицом, в её волосы, в её шею. Ищу за запахом чистоты её собственный запах. Хочу узнать, какая она на самом деле. Нередко прихожу в себя и смущаюсь — что я с другой девочкой делаю? — а придя домой, катаюсь по кровати, и сама на себя злюсь, но всё равно почти каждый день я обнимаю её и шепчу ей на ухо: «Ты такая красивая».

А она сначала немножко ёрзает, но всё-таки оборачивается и обнимает меня в ответ.

Похоже, у неё в правилах на похвалу отвечать похвалой.

Поначалу, когда я называла её красивой, она мне говорила «ты тоже красивая».

Но, увы, поскольку люди ей кажутся не людьми, как всем, а роботами, её «красивая» немножко мазало мимо цели. Пусть для Юкари это и похвала, но каково обычной девушке слышать, что она выглядит «крепкой» или «мощной», или что у неё «куча периферийных устройств»? Я догадываюсь, что она хочет сделать мне приятное словами «Гаку-тян, у тебя дизайн суперкласса», но как это понимать — не представляю. Приходилось отвечать уклончиво: «Хм, да? Ну спасибо…» — и пережив эту неловкую ситуацию несколько раз, Юкари, наконец, перестала отвечать вслух, а вместо этого стала просто меня обнимать.

Честно говоря, хоть это очень неловко, но мне так больше нравится.

Мало того, что на её слова непонятно, как отвечать (ну что такое дизайн суперкласса?), мне не очень нравится, когда друг друга нахваливают — это похоже на взаимную лесть. Из странной обязательности я завела себе правило говорить Юкари приятное хоть раз на дню, чтобы привить ей уверенность в себе (разумеется, как раз потому, что действительно считаю её красивой). Но саму меня хвалить, вообще говоря, особо не за что. Мне стыдно слушать похвалы, я не привыкла к ним. К тому же, не скажу, что я некрасива, но в лучшем случае заурядна, и когда меня хвалит такая красавица, как Юкари, я только острее чувствую свою неполноценность. Чем говорить такие жалкие взаимные комплименты, уж лучше, смущаясь, стиснуть друг друга в объятьях. И нежность так, мне кажется, гораздо легче ощутить — хотя, конечно, дорого само чувство, а не как его выражают.

Обнимая Юкари с головы до ног, думаю — такая мягкая, такая тёплая, так приятно пахнет, слава богу, что родилась девочкой.

Будь кто-то из нас другого пола, мы так легкомысленно обниматься не смогли бы, и, если бы обе были парнями — тоже, наверное, всё-таки нет. Поэтому по праву такой же девочки я крепко стискиваю Юкари, и мне приходит в голову — а сама она меня так же воспринимает? Тёплая ли я для неё и мягкая ли?

Я ведь ей кажусь роботом (суперкласса?).

Наверное, не просто «кажусь», а ещё и «воспринимаюсь» так.

Юкари мне кажется «девочкой», поэтому я и чувствую, что обнимаю «девочку». Но я Юкари кажусь «роботом».

То есть, для Юкари я — то, что её обнимает — никакая не мягкая «девочка», а холодный и жёсткий «робот»…

Однажды я её об этом спросила.

Какой же я ей кажусь. «Опиши».

Юкари только несчастно улыбнулась, и ответить не ответила, но объяснила, почему ответить не может. Сказала, однажды в начальной школе её уже спрашивали, и она описала.

Вскоре с той подругой они разошлись.

Другую подружку она рисовала на уроке ИЗО. Получился на рисунке, конечно, робот, и когда подруга его увидела, то рассердилась на Юкари и стала её травить. И Юкари понемногу привыкла скрывать от других, что видит людей по-особенному.

Интересно, что там было, на этом рисунке.

Что-то совсем на подругу непохожее?

Или наоборот, робот, но такой, что понятно, что это ты? И неужели настолько противный, что кто-то из-за него всерьёз обиделся на лапочку Юкари?

— Поэтому, пожалуйста, — попросила Юкари, — не спрашивай, как ты выглядишь.

Жалко было её, такую несчастную, поэтому я кивнула, что больше не спрошу — хотя, в общем-то, Юкари по своей обычной рассеянности регулярно оброняет подробности вроде «суперкласса» и «кучи периферийных устройств».

Я сейчас обнимаю «девочку», очень приятную на ощупь.

Юкари же чувствует «крепкого», «мощного» робота «суперкласса» с «кучей перефирийных устройств»?

Я стискиваю её крепче, она тоже прижимается ко мне, и я думаю: всё-таки…

Лучше так, чем словами.

Мне не узнать, что Юкари видит — кого обнимает, в чьих находится объятьях, но я вижу, что, когда мы обнимаем друг друга, ей это приятно. И какой бы я не отражалась в её глазах, я ей нравлюсь, и она сама тянется ко мне — я это чувствую.

Так что всё-таки лучше обнимать друг друга вместо слов.

Хотелось бы верить, что и мои чувства она понимает.

4. Сиреневые глаза Марии

Радужки Марии Юкари чистого сиреневого цвета.

Издалека этого не различить, но наклонишься к лицу — хорошо видно. Когда на тебя смотрят эти чистые светло-лиловые глаза, начинает казаться, что ясно очерченные зрачки затягивают в себя, и тут же хочется выпрямиться.

Поэтому, наверное, если попросить близких описать её, они в первую очередь вспомнят не свободно рассыпающиеся по плечам волосы, а эти зрачки.

«У Марии Юкари сиреневые глаза».

Яркий свет она, похоже, не любит, и временами носит тонированные очки или козырёк от солнца.

Идти-то ей это идёт, но всё-таки, когда глаз не видно, чего-то не хватает.

Может, из-за сиреневых глаз люди ей и кажутся роботами? — наивно подумала я однажды и спросила Юкари.

«Не-а», ответила та со смехом.

«Конечно, сиреневая радужка встречается редко, но ничего необычного в ней нет, и другие люди с сиреневыми глазами не видят всё так, как я».

Да, правда.

К тому же, дело ведь не в том, как люди «выглядят», а в том, как «воспринимаются».

Бывало, Юкари даже жаловалась (хотя и очень редко):

— Иногда я гадаю: почему бог в моё специальное зрение не включил меня саму? Раз уж мне «человеческий облик» кажется механическим, можно и себя саму было бы видеть роботом — почему же я одна не похожа на робота? Может, мой «облик» на самом деле чем-то нечеловеческий?

— Неа. Обычный облик, вполне человеческий.

— Хм. Спасибо. Тогда видно, всё же не других я неправильно вижу, а себя неправильно ощущаю…

Юкари нисколько не тревожит то, что она видит своими сиреневыми глазами.

Тревожит её то, чего она не видит.

Её собственное тело выглядит не так, как обычные для неё «роботы».

Как-то я вдруг спросила:

— Юкари, тебе нравятся твои глаза?

Только ляпнула, тут же подумала, что сморозила глупость, но сказанного не воротишь.

Так что я добавила поскорее, чтобы хоть не выдать волнения:

— Мне нравятся. У твоих глаз такой красивый фиалковый цвет. По-моему, тебе очень идёт!

— Ва, спасибо. Да… Мне они тоже по душе.

Говорила ли она искренне, или просто поддакивала — этого я не поняла, я ещё не настолько хорошо её знаю.

Остаётся только надеяться:

Хорошо бы они и правда ей нравились.

Наверное, увидев новорождённую, родители были так очарованы этим цветом глаз, что и назвали её в честь сиреневого.

Юкари (2)*.

Поэтому надеюсь, что «сиреневый» ей не неприятен.

С этой потаённой мыслью я зову подругу не по фамилии «Марии», а по имени. «Юкари». Хотя пока ещё немного стесняюсь (3)*.

Потому, что мне нравятся её сиреневые глаза.

5. Встреча с Марии

— Кстати, Гаку-тян, а тебе своё имя нравится?

— Смеёшься? Могла бы я менять прошлое, вернулась бы к рождению, только бы выбрать другое.

— Ва. Ва. А мне нравится…

Меня зовут Хато Манабу.

«Манабу» как слово «учиться» (4)*.

Прошу прощения у других девочек с таким же именем, но, по-моему, оно ужасно.

Ведь Манабу — это вообще-то мальчишечье имя.

Сглазили меня с детства, что ли? Как по бабушкиному предложению назвали меня «Манабу» — так с тех пор всю жизнь из-за имени меня принимают за парня. Сколько смеялись! И то, что я «вечно хмурая», и что на девочку не очень похожа — наверняка, из-за имени судьба такая.

К слову, и сократить «Манабу» до «Мана» нельзя — это уже как-то слишком по-девчачьи получается, мне теперь неловко. Так что я прошу друзей звать меня по фамилии, либо хотя бы уж онным чтением иероглифа — «Гаку».

— Но поскольку тебя зовут Манабу, я и обратила на тебя внимание, Гаку-тян.

— Только потому, что не смогла своим зрением отличить, девочка я или мальчик…

— Ва. Вовсе нет. Я сразу подумала, что ты девочка! Ведь на тебе была юбка…

— Час от часу не легче!

Юкари, которой люди кажутся роботами, даже различать мальчиков и девочек не так-то просто (хотя в последнее время это и обычным людям бывает непросто).

Ведь у роботов пола нет, мальчик перед тобой или девочка — приходится судить на три пятых по голосу и фигуре, на пятую часть по имени, и ещё по одежде (например, штаны — мальчик, юбка — девочка). А меня зовут Манабу, голос хриплый, как у мальчишки (ещё сильнее сбивает с толку, что вокруг полно мальчишек, у которых голос пока не сломался), фигура скорее детская (да, да, груди нет, я ещё расту, отвяжитесь), но ношу юбку — непонятно, какого я пола, вот ей и стало любопытно.

Проверить по журналу ей, видимо, было мало, и желая убедиться своими глазами, Юкари устроила за мной слежку, а я этого не заметила и однажды налетела на неё на полном ходу (получился первый поцелуй, если не считать, конечно, того, что она девочка!).

Кое-как выяснив у ошарашенной таким анимешным поворотом дел и расплакавшейся Юкари, что к чему, я заодно услышала и о её особенных глазах, и — да — после этого, немного подумав, решила отпустить волосы (прежде совсем коротко стриглась, а теперь стала носить каре, за что бессердечные люди зовут меня водяным чудищем (5)*) — в общем, может и правда можно сказать, что мы в некотором смысле познакомились из-за имени.

— Ну, я четырнадцать лет с таким именем хожу, уже привыкла…

— Но я-то не про «привыкла», я хочу, чтобы оно тебе понравилось, Гаку-тян. Мне твоё имя очень нравится, Гаку-тян!

— …Ну спасибо.

— Гаку-тян? А хочешь, я тебя буду звать Манабу-тян, а?..

— …Нет уж… я как-то пока… не готова. Давай лучше по-старому…

Я недовольно сжала губы и отвернулась, стараясь не встречаться взглядом со смотрящей на меня снизу-вверх Юкари. Как бы скрыть, что щёки горят — наверное, я краснею…

…Манабу-тян?

Ну… может, и не так плохо звучит, как мне казалось.

6. Недруг Марии

Скоро я вам этим надоем, но Марии Юкари люди кажутся роботами.

Мне посчастливилось об этом узнать, но обычно Юкари это скрывает. Не хочет, чтобы её считали странной, не хочет сложностей — о которых знает по опыту.

Но, конечно, если б одного желания было достаточно, жизнь была бы гораздо проще. Юкари сколько ни старается, из-за своего особенного взгляда на мир ведёт себя странно — и поэтому не только в школе, но и во всём городе слывёт чудачкой.

Однако за это её не травят.

Наоборот, любят.

Принимают дружелюбно, как эдакую принцессу «на своей волне», девушку не от мира сего, а в нашем классе она вообще вроде талисмана.

Потому, что Юкари такая лапочка, и чудаческое поведение, наоборот, подчёркивает её сходство с безобидной маленькой зверушкой.

Не хочу сказать, что внешность в жизни главное, но недооценивать роль зрительных данных в восприятии нельзя — потому-то Юкари и приходится тяжко из-за того, что люди ей кажутся роботами — так или иначе, стремление охранять всё милое и пушистое это инстинкт, который лежит в генах всех живых существ, если хотите, закон природы. Поэтому отнюдь не удивительно, что Юкари всем нравится, и в том, что я невольно за неё волнуюсь, тоже ничего необычного нет.

Но встречаются на свете странные личности, которые не желают мириться с само собой разумеющимся, так что были у Юкари и недоброжелатели.

Не из тех, которым нравится смотреть, как другие мучаются — нет, эти открыто выражали неприязнь: «ты мне не нравишься».

И первой среди них была Тэндзё Нанами.

Тэндзё цеплялась к Юкари из-за каждой мелочи.

И случая не ждала — даже на переменах заявлялась специально, хотя учится в другом классе.

Открыто в драку не лезла, а то мы бы пожаловались, но в коридорах налетала, тетрадки отнимала, дразнилась как ребёнок.

— О, смотрите-ка — Марии, — в отличие от меня, Тэндзё звала Юкари по фамилии. Прямо таким тоном, как будто фамилия была именем, — …Как поживает твой секретный третий глаз на лбу?

— Нет у меня секретного глаза!

— Как нет? …Ах да, он у тебя был в прошлой жизни, а теперь ты день и ночь сражаешься с демонами без него. Смотри, у тебя печать против злых духов на руке не зачесалась?

— У меня на руке нет никакой печати против злых духов…

Согласна, она приставала к Юкари совершенно по-детски — не издевалась над ней, а скорее просто дразнила, поэтому окружающие, и я в том числе, махнули рукой — смешно было с ней бороться.

А главное, выходило глупо — стоило вступиться за Юкари невпопад, как она сама начинала защищать Тэндзё потому, что хотела с ней помириться.

Так что обычно, когда Тэндзё приставала, все вокруг молчали и не встревали.

И только один раз Юкари приняла насмешку близко к сердцу и откликнулась резко.

В тот раз Тэндзё сказала так:

— И когда ты уже свалишь на родину?

— На какую родину?

— На какую-нибудь планету Марии, нет? Ты же пришелица из системы Марии галактики Марии? Не навсегда же ты к нам прилетела, может, пора домой? Или ты захватывать нас собралась…

— Я родилась на Земле!

Шумевший на обеденном перерыве класс мигом затих от этого яростного восклицания. Юкари стеснительна, и обычно, когда на неё все обращают внимание, она теряется и съёживается, но не тут-то было.

Не обращая внимания на то, что все смотрят, Юкари с горячностью продолжила:

— Я- я ни с какой не планеты Марии! Я с Земли, родилась на Земле, в Японии…

— Да я вообще-то и не…

— Ну ладно, Тэндзё, хватит. Уже из соседнего класса пришли смотреть, не шуми, — вмешалась я.

Тэндзё смерила меня яростным взглядом, но всё-таки больше ничего не сказала, и демонстративно стуча каблуками, пошла к выходу.

…И не в силах справиться с мятущимся в груди чувством, я невольно последовала за ней.

Обычно я хмурюсь и своих чувств толком не выдаю, но может быть, как раз поэтому, когда меня охватывает сильное чувство, я не могу с ним справиться. Например, как сейчас, когда я увидела редкое выражение на лице Юкари.

Заметив, что я иду следом, Тэндзё подождала меня в безлюдном месте под лестницей.

Не успела я рот раскрыть, она спросила:

— Как тебя — Хато, да? Про её глаза, значит, знаешь?

Раз задала такой вопрос, значит, знала и Тэндзё.

Я догадывалась, что она знает. В своих насмешках Тэндзё временами как будто подтрунивала над этим. Значит, всё-таки об этом известно и ей — о том, что Юкари все другие люди кажутся роботами, и поэтому она не встречала ни одного похожего на себя «человека».

Тогда она может представить, как грустно это выглядит.

В отповеди, которую Юкари дала Тэндзё, не было слова «человек».

С Земли, из Японии — так она заявила, но «человек» — не сказала.

Видимо, не смогла сказать. Что-то в её душе этому помешало.

Ведь Юкари не знает никого, кто выглядел бы как она…

Снова накатил гнев, но мысли стали только яснее. Неторопливо кивнув, я ответила Тэндзё:

— Да. Я знаю, какими ей кажутся люди… И ты тоже знаешь. Зачем же ты ей такого наговорила…

Я замолчала, увидев, как Тэндзё неприятно улыбнулась.

Будто раскусила что-то во мне — не сводя взгляда, она сказала:

— Ну и что. Я многое о ней знаю. Наверное, даже побольше тебя… Вообще-то, это как раз ты толком ничего не понимаешь.

— Как это?

— Хочешь знать? А я думаю, чтобы оставаться подругой, лучше не знать.

— Что ты…

Но прежде, чем Тэндзё открыла рот, из коридора донёсся оклик: «Гаку-тян!»

Увидев, что я ушла, Юкари прибежала следом.

К слову, моя семья содержит додзё нагината (6)*, и я сама по мере сил им занимаюсь (хотя самоконтроль у меня никакой, прежде слов уже лезу в драку).

Так что, может быть, Юкари решила, что я побежала Тэндзё бить.

При виде запыхавшейся, перепуганной Юкари, лицо Тэндзё исказилось.

До того момента я не думала, что Тэндзё на самом деле не любит Юкари настолько, насколько говорит.

Думала, она так пытается подружиться — это часто бывает у детей.

Но во взгляде, с которым Тэндзё смотрела на Юкари сейчас, была и жалость, и мука, но в то же время и какой-то холодный голубой огонь, такое напряжение, что вот-вот разорвёт на кусочки, и это чувство, наверное — нет, наверняка — это была злоба.

Похоже, она действительно питала к Юкари ненависть — во всяком случае, в эту минуту.

— Т-Тэн-тян… — позвала Юкари, и несколько секунд в глазах Тэндзё светилось что-то трудновыразимое, но в конце концов она чуть склонила голову.

Неужто потупилась? Раскаялась? Но так казалось лишь мгновение, а Тэндзё тут же подняла голову, и глядя Юкари в лицо, сказала:

— …Ни извиняться перед тобой, ни мириться с тобой я не собираюсь.

Бросив это, она развернулась и ушла.

— Постой, Тэндзё! — крикнула я, пытаясь её задержать — отчасти не смогла сдержать гнева, но главное, хотела выяснить у неё, о чём же она собиралась сказать.

Но меня остановила Юкари.

— Оставь её, Гаку-тян… Пусть. Тэн-тян на меня обижена, я это заслужила. Так что пусть… Не сердись, пожалуйста…

Тэндзё оглянулась было, но не остановилась — ушла.

Проводив её взглядом, я уточнила:

— Так вы давно знакомы? Ты ей и про зрение своё говорила?

— Говорила. Она моя первая подруга.

— Была, ты имеешь в виду.

— Ва, ничего подобного! Я до сих пор с ней дружу… И хорошо бы ты тоже с ней подружилась, Гаку-тян…

— Нет уж. С такой дружить — упаси боже.

— Ну пожалуйста, ты попробуй…

Гладя Юкари, которая жалостливо взирала на меня, я гадала:

Чего же я о ней не знаю?

Ну, мы действительно не так давно знакомы, и не буду спорить, что пока знаю о Юкари не очень много всего, но главное я понимаю.

Пусть в чём-то она непохожа на всех, но Юкари — такой же человек, как я, и моя хорошая подруга.

…Не знаю, что у вас с Юкари произошло, но таким словам меня с толку не сбить.

Насмехаться над Юкари с того дня Тэндзё меньше не стала.

Но теперь её целью стала и я.

Мало того, я и сама по своему почину стала встревать в их разговоры.

Иногда и пикироваться с ней напрямик, без Юкари — в общем-то, в последнее время так даже чаще…

Отдам ей должное — секрет Юкари она не разболтала, молодец, но в остальном — я её не переношу.

Вот какие отношения у нас с Тэндзё Нанами.

7. Дар Марии

Прошу прощения, что повторяю снова и снова, но Марии Юкари люди кажутся роботами.

Возможно, поэтому она обожает роботов и её конёк — клеить их пластиковые фигурки.

Роботы годятся любые, она не привередничает — в общем-то, и не только роботы: и танки, и замки, и любые пластиковые модели. Собственно, и не только пластиковые.

Живёт Юкари в доме с небольшим садом, и в этом саду у неё уютные мастерская и кладовка, в мастерской — разные приспособления и инструменты, непонятно, для чего нужные, кладовка тесно заставлена множеством фигурок роботов, а что в кладовку не вошло — расставлено в разных местах по дому, как у некоторых горгульи на крыше или гномы во дворе.

Строго говоря, Юкари не столько нравятся готовые фигурки — хотя, конечно, самих роботов она любит — сколько процесс их сборки.

У Юкари есть младшие брат и сестра — они учатся в начальной школе (зовут Аой и Аканэ (7)* — сестру они обожают), и через них она принимает модельки от младшеклассников, у которых доделать робота не хватает времени, терпения и способностей. Это её любимое занятие в выходные, из-за него Марии Юкари знаменита и в младших классах, особенно мальчишки её уважают.

Но и девчонкам, которым пластиковые игрушки не интересны, трудно не раскрыть глаза от изумления, глядя, как она трудится.

Я, когда впервые увидела, поразилась.

Только-только началось лето, и когда я зашла как-то утром, перед мастерской стояли стопками больше пятидесяти коробок с пластиковыми модельками. Ну и лентяи нынче дети, подумала я, да и Юкари хороша, каникулы каникулами, но зачем же столько набрала? — однако Юкари и глазом не моргнула при виде этих башен (коробки от фигурок весьма громоздкие). Напротив, взялась за дело, чуть ли не облизываясь.

— Может, тебе помочь чем? — спросила я, она улыбнулась и кивнула:

— Ва. А хочешь? Ну, будь добра… Вон лежат кусачки, повыкусывай детали из отливки.

Отливка — это кусок пластика, к которому крепятся детали. Когда собираешь модель, их нужно выкусывать и соединять по порядку, как сказано в инструкции.

Но Юкари на инструкцию и не посмотрела, радостно достала отливки из коробок и начала выкусывать детали — щёлк-щёлк.

Не коробку за коробкой, а сначала вытащив все отливки вместе.

Её не заботило, что детали из разных коробок перемешаются, она одну за другой брала попадающиеся под руку отливки, щёлкала кусачками, а вырезанные детали так и сбрасывала вперемешку на клеёнку, не разбирая на кучки.

— Да, Гаку-тян: детальки бывают очень маленькие, смотри внимательней, не забывай вырезать.

— Вырезать-то ладно… А ничего, что мы их разбрасываем? Уже не поймёшь, какая откуда…

— Ничего, ничего. Я знаю, что делаю.

И точно в подтверждение своим словам, как только мы закончили вырезать детали из отливок, она не взглянула ни на коробки, ни в инструкции, и сразу же перешла к сборке.

Достала из горы наваленных деталей одну, наклонила голову.

Отложила в сторону, взяла другую, опять отложила… а нет, примерила к валявшейся в стороне. Как будто не пластиковую модель собирает, а бьётся над паззлом: берёт какие попало детали, прикладывает друг к другу, сравнивает, если подошло, вставляет — казалось бы, она действует наобум, а руки всё-таки снуют, не замирая ни на секунду. Лишь в начале она как будто всерьёз задумалась, но вскоре её пальцы уже запорхали, собирая робота. Хотя частички были разбросаны беспорядочно, она как будто знала, где в горе деталей какие части и каким образом их составлять.

И десяти минут не прошло, как первая модель была готова, а через семь минут рядом встала вторая.

Однако эта скорость не значила, что работа делалась неряшливо или на скорую руку — Юкари собирала роботов быстро и бережно, временами используя наждак, клей, что-то вроде пластилина.

Я изумлённо спросила:

— Этих роботов тут, кажется, десятки видов — ты что, все их знаешь? Ты их уже собирала?

«Неа», ответила Юкари, не останавливаясь — глядя в лежавшую рядом коробку.

— Некоторых собирала, но большинство вижу впервые. Столько новых моделей выпустили!

— Раньше не собирала, видишь впервые, и понимаешь, какая часть куда ставится? Даже не глядя в инструкции?

— Ну да. Более-менее понимаю. На коробках же нарисованы готовые роботы, а кроме того… На неискушённый взгляд может показаться, ну роботы, ну круто выглядят, да и только — а на самом деле каждого тщательно продумывают сообразно с его характером, темой. В их облике есть смысл. Этот робот выглядит так потому, что летает, стык вот тут заточен под скорость, а эта броня подражает чертам льва. Когда основную мысль поймёшь, то само собой становится ясно и зачем нужны части, и как их соединять.

— Нет, ну ты даёшь…

Так легко говорит о том, что большинству не по силам! Верный признак мастерства.

В ответ на невольно вырвавшийся у меня вздох восхищения Юкари смущённо улыбнулась, и качнул головой, пока у неё в руках рождался новый робот:

— Хотя честно говоря, часто я ошибаюсь. Иногда удаётся проверить догадки у тех, кто знает, и бывает, я думала, что робота делали похожим на птицу, а это ангел, или в дизайне никакого смысла и не было — так что всё-таки дело в опыте.

…Ну да, вряд ли кто-то знает по опыту роботов лучше неё — которой роботами кажется всё живое.

Вот она, её гордость, её призвание, рождённое особым взглядом на мир.

Почему-то воодушевившись, я потрепала Юкари по голове.

— Всё равно здорово! Вот это да! Ты небось и зарабатывать этим сможешь?

— Ва. Хотелось бы! Я подумываю стать модельщицей.

— Модельщицей?.. Это что, как моделью?

— Модельщик — это тот, кто придумывает форму таких пластиковых моделек.

— …Станешь! И модельщицей ты станешь, и моделью, Юкари! Вон как ты фигурки хорошо собираешь!

Её сиреневые глаза непременно помогут ей достичь этой мечты.

Блаженствуя от этих мыслей, я гладила Юкари по голове, но Юкари почему-то замерла и с какой-то грустью взглянула на сложенные рядом коробки от пластиковых моделей.

Внимательно смотрела на них некоторое время и сказала:

— Но для этого, наверное, придётся привыкать смотреть аниме о роботах.

— Наверное, придётся… Не знаю, конечно. Погоди, Юкари, ты что, любишь роботов, но аниме о них не смотришь?..

— ……Слишком оно жестокое.

— Да? Я думала, его рисуют для детей?

— Всё равно жестокое. Поэтому не смотрю, только фигурки покупаю… Пока собираю, придумываю, что это за роботы, как они летают и движутся, а потом спрашиваю у тех, кто аниме смотрел и проверяю, угадала я или нет.

— …Хм-м.

С коробки, на которую упал взгляд Юкари, смотрел бесстрашный робот — словно крылья распахнулись за его спиной.

Он стоял в решительной позе, держа в одной руке сиюящий жезл — меч?

Вокруг валялись другие роботы, разбитые.

Красочно уничтоженные обломки того, что прежде было роботами — останки противников героя?

Это была лишь картинка, игрушки — крови ни из кого не текло…

…Наконец, Юкари опять принялась за сборку.

Брала детали одну за другой, проворно и бережно, иногда полируя тряпочкой, и собирала их вместе. Пальцы её двигались мягко, видно было, что она действительно любит роботов, любит собирать модели.

— Может, и мне какого-нибудь купить? — подумала я вслух.

Юкари немедленно клюнула:

— О, слушай! А пошли тогда выбирать вместе! Знаешь, тут как раз выходит такая модель! — я подумала — прямо для тебя! Правда, я так и не разобралась, что он за робот, но такой классный, такой классный!..

…Кажется, Юкари в сущности и не важно, что за робот — думаю я про себя.

Для неё все роботы, какие бы ни были, заслуживают любви.

Ну а мне понравится любой робот, которого соберёт Юкари.

8. Марии учёный?

Как говорится, «куй железо, пока горячо» — и управившись до полудня со сборкой всех порученных ей моделей (ей бы деньги за это брать… наверное, нехорошо так думать?), Юкари потащила меня в магазин моделей и я купила ту, которую она посоветовала.

К слову, робот оказался из тех, что на винтиках — неожиданно большой, да ещё и дорогой. Ну да ладно.

Потом мы пошли ко мне домой, чтобы там его собрать, и тут Юкари проявила ещё один свой талант.

Дело в том, что в тот день у меня сломался кондиционер.

Ремонтника я вызвала, но до вечера он придти не мог, поэтому я с утра и отправилась в гости к Юкари, чтобы там отдохнуть от жары (хотя в итоге всё равно сидела на жаре в саду), однако Юкари с большой радостью, используя только инструменты для сборки пластиковой модели, кондиционер починила. Оказалось, что в нём просто забился фильтр, но я поразилась, как она, не обращая никакого внимания на наклейку «опасно — не вскрывать», развинтила кондиционер на части, разобрала на кусочки, а потом в два счёта собрала обратно, будто пластиковую игрушку.

— Разве для этого не нужно какой-то подготовки? Ты так легко справилась…

— Нужно… Так что пускай хорошие девочки так не делают, а ты никому не говори. Но домашняя электроника для меня пара пустяков! Если есть запчасти, я и холодильник, и микроволновку, и даже компьютер соберу! Если что, обращайся!

— Ю-ка-ри- са-н, так вы что — по-лу-ча-ет-ся, ум-на-я?!

— Ва. Гаку-тян, ты чего? На «вы» и по слогам?

А я-то думала, она бестолковая… Честно сказать, немножко шокирована.

9. Что своим взглядом видит Марии

— Староста, староста! У меня завтра подруга в соревнованиях участвует, скажи, что будет с погодой?

— Хо-хо-хо. Какая добрая девочка, Марии-тян, заботишься о друзьях. Так-так … Похоже, небо благоволит вам, звёзды говорят: ясно с самого утра.

— Ва. Да? Спасибо! А почему ты так странно разговариваешь?

— …Как будто не знаешь, что дурачусь.

Предсказывая погоду, наша староста почти не ошибается.

Поэтому, когда кому-нибудь в классе нужно узнать погоду, мы всегда обращаемся к ней. Пусть в новостях сказали, что будет ясно, если староста предсказывает дождь — берём зонтики, и почти всегда права бывает староста. У неё несомненный дар предсказывать погоду, поэтому мы всем классом уговариваем её пойти в рыбаки, но она не слушает наших советов и вместо этого хочет стать метеорологом.

Но интересно, помнит ли сама староста, что этот её талант обнаружила Марии Юкари?

Марии первой начала спрашивать её о погоде.

Юкари спрашивала, староста отвечала и угадывала — и когда так повторилось несколько раз, постепенно все привыкли и о точности прогнозов старосты заговорили в школе.

То есть, это Юкари его заметила — дар старосты, способность предсказывать погоду.

Почему Юкари стала узнавать погоду у старосты? Юкари улыбнулась и рассказала:

— Дело в том, у старосты я вижу потрясающее сенсорное оборудование. С такими датчиками прогноз погоды сделать — раз плюнуть!

…Разумеется, я на старосте никаких датчиков не видела.

◆

На другой день, точно, как и предсказывала староста, с утра стояла ясная осенняя погода.

Чрезвычайно обрадовавшись, Юкари отправилась болеть за свою подругу-спортсменку, с которой знакома была с младших классов, а я увязалась с ней.

Хотя похоже, что девушка победила бы и без всякой поддержки.

Даже неискушённому человеку было ясно, какими выдающимися способностями обладала подруга Юкари из кружка лёгой атлетики, и по тому, как её встречали трибуны, я поняла — ей прочат успех, который может привести её и на чемпионат Японии.

Надо же — Юкари дружит с такой знаменитостью! На это Юкари ответила с гордостью:

— А ты знаешь, что это я подсказала Сё-тян (прозвище её подруги) заняться бегом? Она не знала, в какой кружок пойти, и я посоветовала: «Тебе было бы хорошо бегать».

— Тоже что-то увидела?..

«Угу», кивнула Юкари, и наклонилась к моему уху:

— Ты только никому не говори, но у Сё-тян на ногах потрясающие ролики и верньерные движки (8)*.

Ладно ролики, но бог знает, что такое верньерные движки — видимо, что-то полезное для бега.

Точно в подтверждение словам Юкари, «Сё-тян» изо всех сил оттолкнулась от земли, рванулась вперёд, и понеслась с невероятной скоростью, вмиг оставив всех соперников позади.

Конечно, когда тебе говорят, что она бежит на роликах и верньерных движках, то невольно этому немножко веришь, но на самом деле, как и со старостой и её датчиками, Юкари только так кажется, потому, что ей вообще люди кажутся роботами, а ноги-то самые обычные — когда я хотела так сказать, Юкари с сожалением вздохнула и тихо произнесла:

— Эх… Как Сё-тян бы бегала, если бы ещё и роликами с верньерными движками пользовалась как следует…

И почему у меня холодок пробежал по спине?

◆

Как-то на перемене, когда мы пообедали и болтали о пустяках, я спросила, какие мальчики Юкари нравятся.

Юкари залилась краской, потупилась, потом сообразила, что краснеет, и закрыла щёки руками, будто чтобы остудить, повторила несколько раз «ва, ва, ва», и сдалась — ответила:

— Касоку-кун…

У меня челюсть отвисла от удивления.

В ту же секунду из-за спины раздался страшный грохот. Я обернулась — это Тэндзё рухнула на пол с партой в обнимку.

Заметив, что мы на неё смотрим, Тэндзё — что она тут делала? она вообще-то из другого класса — тут же поднялась, поставила как следует парту, похлопала себя, отряхивая форму, потом демонстративно отвернулась, задрала нос, и не глядя в нашу сторону, вышла из класса. Ну и бог с ней.

Касоку — это действительно есть в нашем классе такой мальчик, Касоку Томонори.

То есть, живой, настоящий, да ещё и вполне знакомый нам.

Честно сказать, этого я не ждала.

Юкари же такая — ей люди роботами кажутся. Я думала, она назовёт какого-нибудь стильного робота из меха-аниме, вроде как девочки, бывает, восхищаются известными певцами и певицами.

А она — «Касоку-кун»?

Этот неброский, безучастный ко всему парнишка?

И характер у него — я даже не знаю, что за характер, и с виду — разве что глаза у него очень узкие; то есть, ничем не примечателен, никакой в нём индивидуальности, и такой-то непонятный тип ей нравится? Ах негодяй Касоку! Когда, каким только образом втёрся в доверие к доверчивой маленькой Юкари?

Истощённая как выжатый лимон от столкновения с непостижимой человеческой натурой, я, не вставая со стула, обессиленно плюхнулась на стол плашмя и спросила:

— Ка-Касоку?.. Томонори Касоку?.. Такой серый и незаметный… чем же он тебя…

Немного помявшись, Юкари сказала:

— Знаешь, говорят «бур — мужская романтика» (9)*? Так вот, не только мужская… мне тоже романтика.

— Э?..

— У Касоку-куна дизайн в стиле реализма, но у него потрясающий бур — огромный, сверкающий, я смотреть на него спокойно не могу. Пока что он выключен, но если когда-нибудь начнёт вращаться — чувствую, всё, придётся меня уносить…

— Я что-то не поняла… получается, с Касоку надо поосторожней? Бур — это же оружие?

— Ва. Совсем нет. Бур вообще-то режущий инструмент? Ну и ещё… романтика.

Что ещё за романтика.

Чуть зардевшись, Юкари продолжила:

— Я и других ребят знаю с бурами, но всё-таки у Касоку-куна лучший. Хотя и председатель школьного совета тоже ничего…

— Председатель школьного совета? У неё тоже бур? Она же девочка, как же «мужская романтика»?

— Тоже. Только у неё бур, наоборот, всегда раскручен — так быстро вертится, что даже кажется, будто и не вертится, а на месте стоит. И стильно выглядит, прямо заточенный клинок — мне рядом с ней всегда не по себе.

— …А у меня, кстати, какой-нибудь бур есть?

Юкари запрещала спрашивать о себе, но я нечаянно спросила, и видимо, увлёкшись беседой, Юкари тоже легко ответила:

— Бура нет, но что в тебе хорошо — ты многофункциональна.

— М-многофункциональна?

— Да. У тебя потрясающая система сменного оборудования — меняя снаряжение, ты можешь работать и в небе, и на земле, и в воде, и даже в космосе или в магме, в любых условиях — и вблизи, и издалека. Представляешь, какая редкость? Такая-то адаптивная система… ва! Стой! Я же сказала не спрашивать!

— А, да, прости.

Сменное оборудование, многофункциональна — хотя описано было и в непривычных терминах, но слова Юкари отозвались в моей груди удивительно легко.

Да, пожалуй, будь я роботом, я могла бы быть такой — согласилась я, не задумываясь.

Как будто мне метко указали на то, чего я прежде в себе не замечала.

Вот как она видит людей…

— …Раз у меня сменное оборудование, то и бур можно присоединить?

— Ва. Гаку-тян, тебя тоже романтикой зацепило?

— Нет, я так спросила… просто.

К слову, почему-то с того дня Тэндзё стала нападать не только на нас с Юкари, но и на Касоку.

Наверное, это ребячество, но… раз у Касоку такой замечательный бур, нам с Юкари можно ему не помогать — отобьётся как-нибудь сам.

◆

…Дело было в тот день, когда задержали подозреваемого в нашумевшей череде убийств, известных как дело «Токийского потрошителя».

Дома у Юкари никого не было, родные уехали в совместный детско-родительский лагерь для младшеклассников, а я заявилась к ней в гости с ночёвкой.

Ночевать с друзьями я люблю, но у меня дома шумно из-за додзё, а у Юкари — приставучие братик с сестрёнкой, которые без старшей сестры минуты прожить не могут.

Сегодня их не было, а поэтому я заранее предвкушала, что мы сможем беззаботно отдохнуть вдвоём, но когда я пришла днём, Юкари уже была сама не своя.

Известия о том, что поймали «Токийского потрошителя», были и в утренних газетах, и в дневных выпусках новостей.

И Юкари смотрела эти новости с огромным вниманием.

Отвечала рассеянно.

Когда выпуск заканчивался, переключала на другой канал, искала, не говорят ли где-нибудь ещё об этом событии.

А убедившись, что по телевизору больше ничего нет, открывала газету и сверлила взглядом до дыр фотографию пойманного подозреваемого.

Видя, как она мучается, я не стала её ни о чём спрашивать, просто наблюдала.

И наконец —

— Прости, я на минуточку…

Извинившись, Юкари с решительным видом принялась набирать номер.

С трубкой в руке она вышла в сад — наверное, не хотела, чтоб я слышала.

Я плюхнулась на пол на веранде и стала разглядывать выстроившихся передо мной пластиковых роботов, а обрывки разговора Юкари долетали до меня:

— Алло?.. Да, Марии. Я… Да, я читала в газетах… Но мои глаза говорят мне, что это не преступник.

Крепко оттолкнувшись, я приподнялась и посмотрела на Юкари.

К этому времени она уже повесила трубку, и заметив, что я смотрю, устало улыбнулась и сказала:

— Извини, Гаку-тян. Вечером к нам кое-кто придёт.

Не пришлось даже ждать глубокого вечера — день только подходил к концу, как явились эти гости.

Двое: мужчина средних лет в прекрасно сидящем костюме и парень чуть моложе, слегка ненадёжный на вид.

Гости ещё не представились, а я уже поняла, что они из полиции.

Они прошли через сад на веранду и удивились, увидев меня — посмотрели на меня с сомнением. Молодой человек с портфелем нахмурился и хотел было что-то сказать, но тот, что постарше, его остановил.

Наверное, он заметил, что осознанно или неосознанно, Юкари словно пряталась за моей спиной и держала меня пальчиком за локоть.

— Не возражаете? — спросил он.

Ахнув, Юкари отпустила меня и отодвинулась, но не успела ответить, как я сама взяла её под руку и кивнула — как бы показывая, что отдавать её не собираюсь.

Подумав секунду, мужчина тоже кивнул.

Встав возле веранды, но не собираясь заходить в дом, он заговорил:

— Ну тогда к делу. Марии-сан, прощу прощения… взгляните, пожалуйста.

Поймав взгляд старшего, молодой человек достал из портфеля конверт и протянул Юкари.

Мне он при этом сказал:

— Тебе лучше не смотреть.

В конверте оказалось много фотографий — они били в глаза красным цветом.

…Алой кровью и красными клочьями мяса.

…Багровым и розовым, оттенками красного в изменившей цвет коже…

Одного взгляда хватило, чтобы понять: это фотографии мест убийства.

Наверное, того самого «Токийского потрошителя» — не киношные, не постановочные, настоящие…

Я поспешно отвернулась, и тут же в глазах потемнело: я поняла, что сейчас грохнусь в обморок.

Единственное, что кое-как удержало меня и не дало провалиться во тьму — это тепло руки Юкари, которую я сжимала.

Даже не держась, а практически цепляясь за мою ладонь, Юкари смотрела на фотографии в другой руке.

Она дрожала, но не отводила сиреневых глаз.

Поэтому и я решила, что если не могу смотреть на фото, то буду хотя бы опорой Юкари, и старалась держаться на ногах.

Не знаю, сколько мы так стояли.

— Достаточно, — сказала, наконец, Юкари и вернула фотографии.

— Хорошо, тогда вот… — произнёс молодой человек и на этот раз протянул папку для бумаг.

На секунду я напряглась, решив, что там опять что-то страшное, но оказалось, просто подборка вырезок с фотографиями нескольких людей.

Наверное, то, что называется досье — пять наборов анкетных данных и заметок с прилагающимися фотографиями по грудь.

Женщина средних лет, стареющий мужчина, девочка в школьной форме — ничего общего в людях не было.

Похоже, это были копии — всё, кроме фотографий, в досье было вымарано чёрным маркером, и ни имён, ни адресов прочесть было нельзя.

К каждому досье прилагалось множество фотографий с разных ракурсов, их Юкари внимательно изучила по нескольку раз.

В конце концов, она указала на одну фотографию.

— Она…

— Эта девочка? — удивился молодой.

На фотографии, которую указала Юкари, была девочка в школьной форме — безусловно несовершеннолетняя, в лучшем случае старшеклассница.

Мужчина постарше и бровью не повёл, молодой человек, судя по всему, был потрясён, однако Юкари, не обратив на это никакого внимания, заявила:

— …Да. Скорее всего, она. Такой «характер повреждений» из них могла причинить только она одна.

Договорив, она спохватилась и поспешно замотала головой:

— Ну, конечно, так мне просто кажется, а как на самом деле…

— Разумеется. Мы понимаем, что это просто предположение. Чем бы дело не кончилось, это уже не твоя забота. И прости, что опять пришлось показывать тебе… ребёнку…

— Ничего. В этот раз я сама позвонила…

◆

В итоге гости покинули нас, так и не зайдя в дом.

Как раз в это время позвонили из детско-родительского лагеря родители Юкари, и провожать гостей пришлось мне одной.

Снаружи незаметно стемнело, настала ночь.

Уже садясь в ожидавший за порогом автомобиль, мужчина постарше повернулся ко мне и скупо спросил:

— Про глаза — знаёшь?

— Да, знаю.

«Ясно», — пожал плечами мужчина, достал из кармана сигарету и зажёг её.

Огонёк сигареты ярко светился в ночной темноте.

Мужчина глубоко втянул дым, затем выдохнул, и почему-то ограничившись этой одной затяжкой, затушил огонёк в добытой из одежды переносной пепельнице, а потом снова взглянул на меня и сказал:

— Мало кому достаётся такой дар.

— …Да.

— Если можно — поддерживай её, хорошо?

— Я и так её поддерживаю.

Кивнув, мужчина улыбнулся с какой-то горечью, сел в машину, и она тронулась.

Проводив её взглядом, пока огни не исчезли в темноте, я вернулась в дом, где ждала Юкари.

А через неделю в газетах сообщили, что подозреваемого по делу «Токийского потрошителя» выпустили из-под стражи.

◆

…Сверхчеловеческие способности, которые проявляет Юкари, собирая пластиковые модели и электроприборы — это тоже, в сущности, только побочный результат.

Настоящий дар Юкари как раз в том, что она всё живое видит как роботов.

Это и подарок небес, который делает её самой собой, и одновременно лежащее на ней проклятие. Ни отрицать его, ни возражать на него нельзя. И счастье её, и несчастье невозможны без этого дара, поэтому остаётся лишь беззаветно верить в него. Не признавать его — это значит, не признавать всю девушку «Марии Юкари», как она есть.

Поэтому я не отрицаю его.

Поэтому я в него верю.

Я совсем не против её сиреневого взгляда.

10. Марии в фантастике?

Дело было однажды на перемене.

В кои-то веки не начиная ссоры — хотя, конечно, и немного дразнясь — с нами обедала Тэндзё Нанами; доев своё бенто, она ухмыльнулась и заговорила:

— Кстати, Марии… Я тут стала научную фантастику почитывать.

Вот оно что, ради этого разговора она сегодня и держалась дружески, — мысленно подготовилась я, а Юкари, наоборот, прямо загорелась: «Да-да, и чего?»

С пренеприятнейшей улыбкой Тэндзё продолжила:

— Ты вот о чём не думала, Марии? Может, на самом деле не люди тебе «кажутся роботами», а ты просто видишь всё как есть на самом деле?

— Э?

— Может, мы просто думаем про себя, что мы люди, а на самом деле мы роботы?.. Инопланетные роботы-захватчики, присланные пришельцами покорить Землю.

— Роботы-захватчики?

— Да. В людском обличии, чтобы проще было внедриться в общество, и с человеческой памятью, чтобы точно никто от человека не отличил. И не подумаешь, что робот. Мы даже сами этого не помним, пока не получим приказ из космоса, но придёт день, и в нас воскреснет память роботов-захватчиков, и мы начнём завоёвывать Землю.

Но никто об этом не знает.

Только один человек на свете может спасти планету — это ты. Или нет, стой: планета уже захвачена, на самом деле все мы — роботы, которые только думают, что они люди, а ты — последний настоящий человек, что тогда?

Что она несёт, возмутилась я.

Юкари посмотрела на Тэндзё, улыбнулась и ответила:

— Послушай, Тэн-тян… И Гаку-тян. Вы только не обижайтесь, когда услышите…

— Что?

— Ни разу в жизни я не сомневалась в том, что вижу всё как есть на самом деле.

Её сиреневые глаза в этот момент смотрели ясно и бесстрашно.

…Юкари сильная — подумала я.

Пожалуй, ничего удивительного. Когда ты видишь всё не так, как другие — испытаний не избежать, и Юкари, выдержавшая их все, не могла оказаться слабой. Не смогла бы остаться слабой.

Что бы ей не показывали её сиреневые глаза, Юкари одержит верх.

А если кто и проиграет, то скорее не Юкари —

А люди вокруг неё.

11. Пейзаж с Марии

На полпути от моего дома до дома Юкари есть небольшой холм, и когда с него смотришь вниз, как раз хорошо видно дом Юкари. Вокруг тишина, тенистые деревья — место мне нравится.

Когда я хожу в гости к Юкари, с приглашением или без, обязательно останавливаюсь там и смотрю, что у них творится.

Иногда Юкари выходит в сад и поливает траву, собирает пластиковые модели, чинит электронику, играет с братом и сестрой — бывает, я просто сижу и наблюдаю за ними.

…Возможно, я немного похожа на маньячку.

Но мне это как бальзам на душу.

Когда я смотрю, как возится что-то крошечное, у меня какое-то воздушное настроение.

Но, конечно, даже оправдывая себя так, я вполне понимаю, что многие на моё поведение посмотрят косо, поэтому, когда я обнаружила, что моё обычное место уже занято, то и смутилась, и рассердилась, всё сразу, и хотела было сбежать.

Но прежде, чем я успела ретироваться, меня заметили и даже окликнули.

— А, водяная?

— Сама ты водяная, Тэндзё. Кто как обзывается, сам так называется…

Прятаться было поздно, и смирившись, я слезла с велика и встала рядом с Тэндзё Нанами.

Ну и зачем она тут стоит? Что ей здесь понадобилось, а?

Глянув вниз на дом Юкари, я увидела, что Юкари в саду возится со своим велосипедом.

Мы сегодня с ней договорились поехать кататься на весь день.

Глядя, как Юкари сияет всем лицом, прокручивая заднее колесо перевёрнутого велосипеда, я ненароком заулыбалась, но вспомнила, что рядом стоит Тэндзё, и судорожно взяла себя в руки.

…Я надеюсь, на моём любимом месте Тэндзё оказалась случайно?

Или ей оно тоже приглянулось?

Место ведь такое удобное — может быть, и Тэндзё иногда наблюдает отсюда за домом Юкари, как я.

А тогда, возможно, мы с ней и до этого уже бывали здесь вместе, просто я этого не замечала, и может быть, она даже знает, что я уже довольно долгое время слежу отсюда за домом Юкари. Стоило об этом подумать, как мне захотелось провалиться сквозь землю. Я уставилась на стоявшую рядом Тэндзё, но понять по её профилю ничего не смогла.

Тэндзё смотрела вниз, на дом Юкари, с грустью.

Обиженно, как ребёнок — точно сейчас расплачется.

Внезапно для себя я сказала ей напрямик:

— Хватит тебе, помирись с ней.

— Э?..

— Не знаю, за что ты на неё так обижена, но не дуться же тебе всю жизнь.

Они ведь прежде дружили.

Но потом Юкари что-то сделала не так, и они отдалились друг от друга.

А точнее, Тэндзё стала враждебна к Юкари.

Девчонки ссорятся по пустякам и век не могут забыть — это даже со мной случалось, но всё-таки Тэндзё я понять не могла.

Мне казалось, что как правило, Тэндзё не испытывала к Юкари настоящей неприязни, а просто стеснялась дружить.

Но изредка выражение лица Тэндзё рушило эти мои догадки.

В такие минуты Тэндзё не признавала Юкари — смотрела на неё как на заклятого врага, вела себя так, будто столкнулась с чудовищем.

Это была несомненная ненависть.

Понятное даже мне, ещё подростку, бурное, ожесточённое, яростное чувство.

Что же случилось? Из-за чего можно испытывать к Юкари такую сильную неприязнь? Я представить себе не могла.

Мы с Тэндзё смотрели на одну и ту же Юкари, но видели разных людей.

— Хато, ты просто ещё не понимаешь… — вздохнула Тэндзё.

— Опять «ты не понимаешь»? Да что же я такого о Юкари не понимаю?

— Знаешь, что такое философский зомби?

— Э?..

На секунду я запнулась, застигнутая врасплох неожиданным вопросом.

С суховатой усмешкой Тэндзё продолжила:

— Если в двух словах… как я понимаю, философский зомби — это существо, которое, глядя на красное яблоко, хотя и знает, что оно красное, но не «ощущает» этого.

— Хм.

— С виду и по поведению философского зомби никак не отличить от обычного человека. Это не настоящие зомби, не подумай, не ходячие трупы. Они могут проявлять чувства, улыбаться, хмуриться, плакать, говорить про яблоко, что оно красное и вкусное на вид.

Но на самом деле ни «красного», ни «вкусного» они не ощущают.

Почему? Потому, что они лишены «конкретного чувственного представления» о «красном» и «вкусном».

…К примеру, когда мы видим что-то вкусное, у нас текут слюни. Почему? Потому, что у нас есть «собственный опыт» того, что такое «вкусно». Но у философского зомби текут слюни потому, что у него о том, что такое «вкусно», есть «информация». Не потому, что оно ощущается как вкусное, а потому, что он знает, как на вкусное реагировать — результат такой же, но это же совсем не то же самое.

— И ты считаешь, Юкари такая?

На мой вопрос Тэндзё засмеялась и кивнула:

— Строго говоря, конечно, нет — но субъективно разве не так? Ведь того, что Марии видит своим взглядом, что испытывает благодаря ему, нам никогда не испытать. Возможно, сама по себе она и не философский зомби. Но мы не можем увидеть, ощутить, испытать те же «красное» или «вкусно», что она, поэтому в конечном счёте, мы друг для друга — философские зомби…

— Ты знаешь, что Марии не отличает людей от пластиковых моделей?

В глазах Тэндзё собрались слёзы.

Они тихо капали, а Тэндзё, как будто не замечая этого, всё говорила:

— Наверное, я плохо выразилась, можно не так понять. Разумеется, хотя люди ей и представляются роботами, она отличает роботов-людей от роботов-моделек. Но только отличает не так, как людей от игрушек. Для неё разница между человеком и моделью в размере, в высоте, в сложности, в том, что люди движутся по своей воле — только в этом. Даже не в том, дышим мы или нет, живые или мёртвые! Для неё что человек, что кондиционер, что пластиковый робот, все отличаются только функцией, целью, сложностью, но все — одни и те же вещи! Мы для неё то же, что пластмассовые игрушки!

Её голос дрожал, видимо, от волнения — но посмотрев ей прямо в лицо, я ответила:

— Так кажется тебе.

— А?

— Но ты не думала взглянуть наоборот?

— Наоборот?

Да, наоборот — повторяю я про себя.

То, на что указала Тэндзё, я заметила и сама.

Если ставить вопрос ребром, между нами и пластиковыми фигурками для Юкари не такая большая разница.

Потому-то я и думаю, что Тэндзё всё поняла наоборот.

Я оторвала взгляд от Тэндзё и перевела его на домик под холмом.

Там, внизу, одев перчатки, Юкари с удовольствием на лице ухаживала за велосипедом…

Этот велосипед она зовёт по имени — «Сильвер» — и говорит, что не расставалась с ним с тех пор, как получила его на годовщину поступления в начальную школу.

Сама ставила и сама снимала страховочные колёса; вырастая, поднимала сиденье, укрепляла раму, меняла шины и цепь — так, переделывая одно, другое, третье, она бережно использует его и теперь, учась в средней школе, и до сих пор он её верный товарищ.

Да, всё наоборот.

Это не мы для Юкари то же, что игрушки и техника.

Это техника, игрушки и велосипед для Юкари всё равно, что люди. Поэтому она так о них и заботится. Поэтому они так ей и нравятся. Не потому, что люди для неё игрушки, наоборот — потому, что игрушки для неё как люди…

Скажете, софистика?

Может и так.

И всё же, хотя итог один, тем не менее, мне кажется, это совершенно разные вещи…

…Обернувшись, я увидела, что Тэндзё, точно прикованная, смотрит вниз на сад Юкари.

Так что я тихо толкнула велосипед, чтобы уйти:

— Ну, ты можешь считать как угодно, Тэндзё. Я просто хотела тебе это сказать.

«Пока», — я запрыгнула на седло, и тут услышала вслед:

— Хато… Если ты и дальше собираешься с ней дружить, то однажды и ты поймёшь. Как страшна она на самом деле. Как существенно отличается от нас. И тогда ты тоже — … я тебя предупреждаю. Считай, как хочешь, мне всё равно.

— Ага. Ладно, понятно. Пока.

Попрощавшись, я тронулась и на этот раз уже не оглядывалась.

◆

Оставив велик у калитки, я прошла в сад.

— Ва. Привет, Гаку-тян! Как ты рано. Извини, я ещё вожусь, подожди чуть-чуть — уже заканчиваю.

Отговорив Юкари просить брата с сестрой принести мне чай, я уселась на веранде.

Глядя со спины на подругу, которая смазывала велосипед, я вдруг спросила:

— Юкари?..

— А?

— А кто тебе больше нравится, я или велосипед?

— Ва? Э, ва, ва, ва?

— …Ладно, не отвечай. Правда неважно, извини. Не обращай внимания, — сейчас же отговорилась я, замахав рукой на Юкари, повторявшую «ва, ва, ва», точно зажевавший кассету плеер.

Ох… Кажется, и правда угадала.

Ну, ничего: «Сильвер» вместе с ней с младших классов — видно, тут ничего не поделаешь, у меня времени много, вся жизнь впереди…

Взглянув на вершину холма, которую отсюда было не разобрать, я подумала:

«Меня этим с толку не сбить».

◆

Новость о том, что новый подозреваемый в деле «Токийского потрошителя» бежал, убив следователя, появилась на третий после этого день, в субботу утром.

12. Мир Марии

Было бы круто сказать, что я почувствовала надвигающуюся беду заранее, но никакого предчувствия у меня не было.

Как-то так получилось — видимо из-за того, что я занимаюсь нагината, — что в классе меня считают старомодной, ну и конечно, я и правда тренируюсь с нагината под бабушкиным присмотром каждое утро, но ни в какие шестые чувства и сверхъестественные способности не верю.

И увидев по телевизору, что новый предполагаемый «Токийский потрошитель» сбежал, я сейчас же решила мчаться к Юкари не из-за какого-либо предвидения, а только потому, что знала, как это дело её интересует.

Она была сама не своя потому, что не знала, как идёт расследование, услышав же такие новости, она, наверное, с ума сойдёт.

Может, будучи рядом, я смогу её поддержать. Может, ей будет спокойней.

Подумав так, я решила, не медля ни секунды, прямо с утра отправиться к Юкари в гости — слава богу, была суббота, выходной.

Если бы я в самом деле почувствовала надвигающуюся беду, то услышав звонок в дверь нашего дома, я бы не подумала: «Может, это Юкари пришла?», «Наверное, испугалась?», и не распахнула без тени сомнения дверь немедленно.

…Она стояла за порогом, ласково улыбаясь.

Стройная взрослая девушка с длинными волосами — у меня перехватило дыхание. Сперва я подумала, что от того, какую увидала красавицу, но сердце заходилось по другой причине: глубоко вдохнув и пытаясь унять трепет в груди, я пригляделась к гостье и, наконец, поняла.

Гораздо взрослее на вид, чем на фотографии — но это была «она».

Та из пяти, на кого указала Юкари, посмотрев в тот вечер страшные фотографии — она! И сколько я не закаляла волю и тело с помощью нагината, я не смогла шевельнуть и пальцем.

Я даже звука не издала, глядя, как мне в живот упёрлось что-то вроде электрошокера.

Улыбаясь, девушка сказала:

— Да не бойся так. Я тебя сразу не убью. Ты у меня будешь приманкой. Нужно как-то выманить эту… как её?

— Марии Юкари?

— Эту девочку с такими же глазами, как у меня.

От этих слов я, наконец, пришла в себя.

Бросилась на неё — чёрта ей с два!

Тут я потеряла сознание.

◆

…Когда я в следующий раз открыла глаза, я валялась в каком-то незнакомом месте, что-то вроде завода.

Вернее, по-видимому, я валялась, но сама я не могла точно определить своё состояние.

Я словно внезапно стала невесомой — не могла даже понять, стою я или лежу.

Валяюсь — это я решила, потому, что в поле зрения было нечто вроде огромного заводского потолка, но видеть я его видела, а что вижу — не понимала: мозг буксовал и не желал ничего осмыслять, и я не могла даже точно сказать, потолок ли это.

В голове всё плыло, дрожало, в животе урчало — странное состояние.

Я хотела посмотреть по сторонам, но голова совсем не слушалась.

Как это меня так связали — я ведь связана? Или нет? Вроде бы верёвок не чувствую, но даже головой пошевелить не могу, хотя усердно кося глазами, я смогла, наконец, поймать в поле зрения человеческий силуэт.

Рядом была она — девушка, которая ударила меня электрошоком.

Мир вокруг плыл и ходил ходуном, как в бреду, а она сидела на чём-то вроде тумбы и довольно улыбалась, взирая на меня сверху.

Но ещё крепче этой неприятной ухмылки мой взгляд приковала к себе вещь, которую она держала.

Почему-то девушка сжимала в руках «бутафорскую руку».

В этом подёрнутом слабой дымкой, странно лишённом реальности мире «бутафорская рука» была как-то не к месту.

И не хотелось смотреть на неё, но я не могла отвести глаз.

…Потому, что эта «рука» была мне чем-то знакома. Какая-то ужасно родная была «рука».

Вроде мне не должны быть знакомы бутафорские руки, но почему-то такое чувство, что я её где-то видела, такое чувство, что я её хорошо знаю — может, потому, что «эта вещь» прямо как настоящая? Я решила, что это бутафорская рука, поскольку увидела в ней «просто руку», но если присмотреться, возле локтя она вся вымазана красным, прямо как будто её только что «отрезали» ножом — видимо, реквизит для какого-то фильма? У меня было очень плохое предчувствие.

Улыбаясь, девушка сказала:

— Ах, ты очнулась? Пришла в себя, вот и славно. Сразу предупрежу, больше ты не засыпай. Я ввела тебе особый наркоз, всё, что было, так что когда ты в следующий раз заснёшь, снова, скорее всего, уже не проснёшься… Ну, так или эдак, тебе не спастись, но лучше всё-таки прожить подольше, верно?

Хлюп, — девушка лизнула бутафорскую руку, да ещё и как-то непристойно, но я, не сумев не то, что отвести взгляд, а даже век закрыть, стала думать над её словами.

Наркоз?

Получается, вот отчего это странное состояние?..

Но рассудок у меня в полном — ну ладно, не в полном порядке — нда, как-то всё кружится…

— Ах да — на, забирай, — с этими словами девушка протянула мне бутафорскую руку.

Вблизи я разобрала, наконец, что это была левая рука, и что бутафорская рука сжимала мобильник.

…Мой мобильник? Только что купленный?

Выпав из бутафорской левой руки, мобильник исчез из поля зрения.

С такого места он должен был упасть мне на грудь, но я ничего не почувствовала — из-за наркоза?

Телефончик мой! — прямо плакать хотелось.

Только мне купили его на день рождения, только Юкари мне в нём кучу всего переделала, один такой во всём свете.

Точно: надо было мне сначала позвонить Юкари. Уж я и номер её первым в списке записала, но к телефону ещё не привыкла как следует, и вот…

…Юкари?

Вспомнив, что сказала девушка перед тем, как я вырубилась, я попыталась заговорить.

Но губы-таки тоже не двигались.

Говорит, особый наркоз — это каким наркозом так можно сделать?

…И вообще, зачем наркоз-то? Сковать по рукам и ногам можно гораздо более простым образом…

И тут.

Девушка вдруг резко повернулась в сторону.

Интересно, что она там увидела? Я головой двигать не могла, оставалось только наблюдать за выражением её лица.

— Ну наконец-то явилась. Сколько тебя ждать? Я уж думала, ты её решила бросить.

Знакомый голос отозвался в ответ:

— Гаку-тян!

И я, наконец, всё поняла.

Пришла Юкари.

Пришла по зову подозреваемой — нет, убийцы.

Пришла из-за заложницы — меня.

В глазах у меня потемнело.

«Беги!» — хотелось крикнуть мне, но тело совсем не слушалось, точно чужое. Сколько я не силилась, сколько не умоляла — только уши работали как следует, и я, не в силах ничего сделать, слушала, как стучат ботиночки идущей ко мне Юкари.

Нет! Пожалуйста! Беги! Юкари!

Твои глаза не врали.

Она и есть настоящий «Токийский потрошитель».

Она ужасно опасна!

Я услышала, как кто-то сглотнул.

— Ох. За что… ты так… с Гаку-тян?

— …Как-то я иначе тебя представляла. Ты точно Марии Юкари?

— Я же сказала тебе по телефону, по номеру Гаку-тян… Что ты хотела у меня спросить? Я пришла одна, никого не привела… Зачем было так мучать Гаку-тян, если ты хотела просто задать вопрос? — Юкари говорила сквозь слёзы.

Видно, разочаровавшись во всхлипывающей Юкари, девушка тяжело вздохнула и швырнула мне «бутафорскую руку» (вроде бы она упала где-то возле пояса, но я опять ничего не почувствовала).

— Сначала давай проверим: это ведь ты меня опознала, да? Ты Марии Юкари — девочка, которой люди кажутся роботами, так? Можешь не отпираться, тот молоденький следователь мне обстоятельно всё рассказал.

Да, она ведь сбежала, убив следователя — говорили в новостях…

Повисла тишина.

Девушка поставила ногу в спортивном ботинке на меня где-то в районе плеча.

И я услышала, как Юкари подтвердила:

— …Да, так и есть.

— Значит, так и есть! — с пронзительным смехом воскликнула девушка, — Тогда признаюсь: я — такая же.

— Э?

— Ну, правда, я вижу не «роботов», а такие как бы «мешки с мясом».

Мыском ноги девушка пару раз надавила мне на плечо (так мне показалось, хотя ясных ощущений у меня сейчас не было).

— Там, где другие видят людей, я вижу только слипшиеся груды мяса. Так было всегда, сколько себя помню. Все кругом говорят, что жизнь священна, но я не чувствую в ней никакой святости. Потому мне никого и не жаль. Это же то же самое, правильно?.. Форма зрения другая, но я такая же, как ты.

— …

— Вот я и хотела спросить тебя, хозяйку таких же глаз. От обычных людей мне взвешенного мнения точно не услышать. Ну а ты, я подумала, не побоишься честно мне сказать.

— …Сказать что?

— Правду.

Убрав с меня ногу, девушка отвернулась и гордо выпрямилась — видимо, встала лицом к Юкари. Сказала:

— Марии Юкари… Люди тебе кажутся роботами. Так?

— Да.

— Ну а сами роботы так и остаются роботами, да? Ведь не кажутся, наоборот, людьми — мало ли, я на всякий случай?

— Нет. Роботы так и есть роботы.

«Очень хорошо», — вздохнула девушка.

И спросила:

— Тогда скажи: есть ли на твой взгляд какая-то разница между «роботами», которые на самом деле люди, и обычными роботами?

— Нет.

На одном коротком слове разговор оборвался.

Наступила тишина.

Сменилась истерическим смехом.

Девушка хохотала.

Хохотала, точно припадочная, извиваясь в конвульсиях всем телом, как червь — так, что на глазах выступили слёзы.

Некоторое время звенел её пронзительный смех, и наконец, девушка вытерла собравшиеся слёзы с уголков глаз и воскликнула:

— Да! О да! Я была права — спасибо! Это я и хотела знать! Ну, видали? Всё-таки моё зрение не врёт. Как я вижу, так и есть. Люди просто мешки с мясом, так я и знала. Просто машины из органики. Никакого дыхания жизни, ничего священного в нас нет, это просто иллюзия, отвлечённая концепция — души не существует!

— …

— …Раньше люди думали, что земля плоская, лежит на черепахе, а моря стекают в пустоту. Но они просто по необразованности повторяли чушь. Раньше людям взбрело в голову, что вселенная вертится вокруг Земли. Но на самом деле Земля лишь одна из многих планет, и сама вращается вокруг Солнца. Раньше люди думали, что испокон веков сотворены в человеческой форме, но на самом деле они лишь одна из разновидностей обезъян…

Люди до сих пор считают, что в них есть душа, есть дыхание жизни.

Но это, как прежде геоцентрическая теория, — чушь, которую рано или поздно развенчают. Пустая фантазия, сочинённая теми, кто мечтал о собственной исключительности. А правда в том, что жизнь просто мерещится людям во всём, что действует чуть замысловатей и устроено чуть хитрее, чем машина.

Никаких душ, никаких искр жизни на свете нет — вот истина.

— …

— Ну? Ведь я же права? Всё-таки не врало моё зрение. Да, я всегда хотела знать! Знать, существует ли всё это — жизнь, душа, всё, чего я совершенно не чувствую, но что другие считают священным. Ненормально ли моё зрение, или заблуждаются все вокруг?

И сколько бы, кого бы и как дотошно я не препарировала, я так ничего и не отыскала — но теперь, наконец, ты поведала мне ответ.

Правы оказались не люди, не все вокруг, не мир, а я.

Никакое человек не неповторимое создание, никакое не особое, одушевлённое существо, он лишь устроен чуть сложнее любого механизма. «Ходячие груды мяса» — вот что такое люди, а жизни, души, и тому подобного, ничего и в помине —…

— С чего ты это взяла? — прервав затянувшийся монолог, негромко спросила Юкари.

И девушка торжествующе ответила:

— Ну как с чего? Ты же сама сказала: между людьми и роботами, сделанными людьми, разницы нет!

— …И что? — снова спросила Юкари.

Обречённо поникнув — «неужели непонятно?», девушка открыла рот, собираясь ответить обстоятельно, будто ребёнку —

…но вдруг удивлённо оглянулась по сторонам.

Точно что-то услышала.

— Верно, я так и сказала: разницы нет. И как ты из этого сделала свои выводы?

— …Как это «как»? Ты что, не соображаешь?.. В смысле — а как же ещё? Роботы не живые, у них нет души, если люди такие же, как роботы, значит, и у людей…

— С чего ты это взяла?

На этот раз звук был ясным.

Тихий шорох.

Лёгкий, едва слышный шелест.

Так шумела бы, пробираясь по каменному полу, большая мышь. В голове у меня плыло, и сначала я решила, что мне мерещится, но девушка тоже услышала и ещё раз оглянулась вокруг.

Теперь она уже не смеялась.

Вся напрягшись, девушка спросила:

— Что это было?

— …Что?

Девушка взвилась от этого наигранного ответа:

— Не придуривайся! Я же сказала придти одной, ты что, привела полицию?!

— Ва! Нет-нет! Я никого не привела! Только… не знаю, может, так нехорошо, но я испугалась, и ты сказала никого не приводить, но не сказала не приводить ничего…

Так вот, мы говорили о людях.

Почему ты решила, что если люди не отличаются от роботов, то они не живые? Почему ты считаешь, что у роботов души нет?

— К-как это почему…

Вздрогнув, девушка вдруг отступила на шаг.

Чего это она?

Что происходит?

Голос Юкари раздался чуть ближе прежнего:

— Боюсь, ты на меня обидишься, но, по-моему, у тебя самое обычное зрение. Тебе просто хотелось казаться особенной, а глаза у тебя такие же, как у всех. Не такие, как у меня.

— Чепуха!

— Я не знаю, что такое душа, жизнь — я в этом не разбираюсь. Поэтому отвечу только на твой вопрос. Да, на мой взгляд между людьми и роботами большой разницы нет. Поэтому…

— …Господи! Что это?! — вдруг вскрикнула девушка, перебивая Юкари. Заговорила со всё возрастающей паникой в голосе: — И-игрушки? Да нет, какие игрушки, так не быв… — да что это такое?! Как ты это делаешь? Они на радиоуправлении?!.

Не успела я опомниться, как шелест и шорох уже доносились со всех сторон.

Девушка кричала:

— Прочь! В-вон, вон пошли от меня!.. Что же это… Хватит! Прекрати! Стойте! Прикажи им, пусть не лезут!

Что же там происходит? Я усердно косила взглядом.

Но поскольку я могла двигать только глазными яблоками, увидеть, что происходит вокруг, мне было не под силу, и оставалось только выворачивать глаза и напрягать слух, причём даже так я была не вполне уверена, что под наркозом правильно понимаю всё, что вижу и слышу.

Девушка внезапно повернулась ко мне.

Её открывшееся моему взору лицо было искажено откровенным ужасом.

Наши взгляды встретились — и девушка замахнулась правой рукой.

В ней она теперь сжимала нечто вроде пилы с зазубренным лезвием — и почему-то лезвие уже было вымазано красным (при взгляде на него у меня по спине пробежал холодок) — которую обрушила на моё неподвижное тело…

Но тут же отдёрнулась.

Что-то выбило пилу из её руки.

Пошатнувшись на секунду, девушка тут же восстановила равновесие и бросилась прочь.

Из поля моего зрения она сразу пропала и видеть её я перестала, но стук шагов тотчас прекратился, а сухой шорох всё множился, множился и усиливался. Мало-помалу он зазвучал отовсюду.

— Хватит! Прочь! Ну пожалуйста! Прикажи им!

— Не бойся. Ничего страшного. Они тебя не обидят, честное слово.

— …Г-господи! Да что, да что, да что это — что они, что же это такое?!

— …Не знаю, как видишь их ты с твоим зрением, но всё это — мои «друзья», так что пожалуйста, не пугайся.

— Друзья?! Какие ещё друзья?! Да как это они… — как это ты… — что ты… ?!

Да что же происходит? Пытаясь захватить что-нибудь взглядом, я беспорядочно стреляла глазами во все стороны, и —

Краем глаза заметила:

Какая-то тень приближалась ко мне.

Пыталась заглянуть мне в лицо.

На секунду я решила, что вернулась та девушка, но по росту тень совсем не подходила.

Она была крохотной, точно гномик или фея.

Напрягая зрение, я попыталась её рассмотреть.

То, что там было, в голове не укладывалось — и всё же мне хотелось видеть.

Поэтому я увидела «его».

«Он» был очень похож на игрушечного робота, каких я видала в доме Юкари.

На пластиковую модель в размере 1 к 144-м, которые были расставлены у неё повсюду на полках и в саду.

Но это не мог быть игрушечный робот. Части, составлявшие его тело, для пластика казались слишком свежими — точно кожа живого существа. Нет, это точно было что-то живое. Да и к тому же, разве могла бы пластиковая игрушка испуганно заглядывать ко мне в лицо и осторожно тыкаться в щёку? Так что это была не игрушка, но и в жизни такого существовать не могло — а, точно, вот оно что —

Слушая далёкие крики, я рассеяно подумала:

«Наверное, мне мерещится».

Я брежу под действием наркоза.

Это не реальность, а просто затуманенное этим её особым наркозом сознание показывает мне нелепицу за нелепицей…

…Да — наверное, это сон.

И тогда надо быстрее просыпаться. Не знаю, с каких пор мне всё снится, но надо срочно вставать и идти спасать Юкари…

…Сознание уплывало от меня…

◆

Похоже, я лишилась чувств.

Не знаю, сколько я пробыла в отключке, минуты или часы. Напрягая зрение, я огляделась по сторонам, но надо мной всё-таки по-прежнему был тот же самый потолок.

Но людей рядом не было.

И тех маленьких теней тоже не было.

Откуда-то доносился голос Юкари:

— Правильно говорят: и вина, и заслуга за теми, у кого пульт управления. …Так что роботы не виноваты. И ты тоже не виновата. А виноват тот, кто держит пульт, значит, сейчас — программа… нет, баг?

Следом голос той девушки:

— Да что ты несёшь, я не пойму! И что это всё такое?! И почему мне не больно? Почему не течёт кровь? …И как я в таком состоянии ещё могу говорить? Э-эй, погоди, ты что собралась этим делать?!

— Не бойся… Это ничего, это не страшно. Это такая штука, я ей поправлю появившийся в тебе баг. Ты только не волнуйся. Я раньше такого не делала, но это несложно. И совсем не страшно, смотри, вот, и ничуть не больно…

— А, а а-ну прекрати, дура! Да как ты его сюда, да оно же туда не влезет!! Стой, стой, погоди, стой, нет, н-а, а, а-а-а, а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-н-н-н-н-н-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!

— Ой, ну ты и шумная.

Щёлк — и голос внезапно пропал.

Вновь провалилось во тьму и моё сознание.

◆

Когда я снова открыла глаза, почему-то я спала на коленях Юкари.

Юкари положила мою голову к себе на коленки, и держала двумя руками «бутафорскую руку» — внимательно изучала её, наклонив голову.

— Ва. Как же быть? Порча уже столько всего затронула… Ва. Ва. И этот кусок не годится.

Глянув вдруг на меня, она перехватила мой взгляд.

Глаза Юкари расширились, она почему-то спрятала «бутафорскую руку» за спину и улыбнулась:

— Ва. Ва. Гаку-тян… всё хорошо! С тобой всё хорошо. Я тебя непременно починю. Да! Я уже один раз чинила, а с Тэн-тян было куда сложнее. Так что ты не волнуйся, спи.

Она легко потянулась ко мне.

И ласково, словно гладя, закрыла мне веки.

Меня сразу же окутала тьма, и сама я поднять век уже не могла.

…Э? Та девушка ведь сказала, что спать нельзя?..

Мол, из-за наркоза если заснёшь, снова уже не проснёшься — вспоминая её слова, я хотела пересказать их Юкари, но ни глаза, ни рот меня совершенно не слушались. Кажется, меня гладили по голове, и я не могла побороть жуткую сонливость.

Сознание понемногу уплывало.

Меня затягивала тьма…

В последние секунды перед тем, как потерять сознание, по-моему, я услышала слова:

— …Ну вот, теперь и Гаку-тян на меня обидится. И тоже не будет со мной дружить. Ой, как плохо… Как же не хочется…. А всё-таки ничего не поделаешь —

— Она же моя подруга.

◆

Не знаю, в итоге, пугала меня девушка, или мне это уже приснилось, но так или иначе, повторно проснуться мне всё-таки удалось.

Пришла в себя я на кровати дома.

Взглянула на часы — был вечер.

По словам родных, я вернулась после полудня, сказала, что мне нехорошо, и сразу пошла спать — я этого не помнила.

Бабушка сказала, что пока я спала, приходил мужчина средних лет.

Назвался следователем, но узнав, что я сплю, сразу ушёл.

Сказал только, что «Токийский потрошитель» сдался полиции, так что чтобы я не волновалась.

Бабушка не могла понять, зачем было лично мне об этом сообщать, но я как-то выкрутилась.

…И вот теперь я сидела на кровати и смотрела на свою левую руку.

Вспоминая «бутафорскую руку» из своих спутанных воспоминаний.

Сжала в кулак, раскрыла ладонь — самая обычная рука.

Разумеется, раны, как если б её отрезали, или шрама, как если бы пришили обратно, на ней не было.

Значит, наверное, мне просто показалось.

Всё-таки это был сон.

…Зазвонил телефон.

Я его только что купила, и мелодия звонка была установлена только для номера Юкари (честно говоря, я с техникой не очень, поэтому и мелодию мне ставила Юкари). Так что я боязливо — призвав на помощь всю храбрость — рискнула ответить на звонок.

Вздохнула с облегчением, когда ничего страшного не случилось.

А немедленно услышав милый голосок Юкари, ещё больше успокоилась.

— …Алло? Гаку-тян?

— Угу. Юкари?.. Юкари, ты там как? Цела?

— Э? Ва, ва, о-о чём это ты? Конечно же, я цела — ох, а ты сама-то как? Особенно, ну, я просто к примеру, рука, например, левая…

— В полном порядке.

Донёсшийся из трубки глубокий вздох облегчения меня немножко позабавил.

Вроде бы Юкари умнее меня, а всё-таки иногда такая бестолковая.

Юкари боязливо спросила:

— Кстати… Гаку-тян, ты про сегодня… помнишь что-нибудь?

— Не-ет, у меня память отшибло напрочь. Говорят, вернулась после полудня и до сих пор проспала, но я ничего вспомнить не могу… Кажется, снился какой-то кошмар…

— Да?.. Фух! Ну вот и славно!

— Славно? Ты вообще меня слушаешь? Я сказала, что у меня память отшибло, да ещё и приснился кошмар!

— Ва! М-м, да, правда… Ну тогда ты выспись хорошенько, Гаку-тян. Ночь крепкого сна победит любые кошмары! А руку можно и завтра посмотреть. Ну давай, спокойной ночи… — хотела Юкари повесить трубку, но я её прервала.

И поинтересовалась как ни в чём не бывало:

— Погоди секунду… сперва я хочу тебя кое-что спросить.

— …Да?

— Ты не знаешь, куда делся мой телефон? Не могу его найти.

Некоторое время царило безмолвие.

— …Телефон? Х-хм… И-и-интересный вопрос, — сильно волнуясь, попыталась всё-таки выкрутиться Юкари, — Где бы он, ва, где бы он мог…

«Эх!», вздохнула я.

— Слушай, завязывай уже, Марии Юкари! Всё я прекрасно помню. Поздновато, конечно, но пошли прогуляемся? И поговорим по-человечески, а?

— ……Ладно.

— Тогда возле школы?

Убедившись, что нас разъединило…

Я отняла от уха прижатую к нему до сих пор левую руку, и ещё раз посмотрела на неё.

Сквозь кожу ладони ещё некоторое время слабо просвечивали цифры текущего времени, но в конце концов, пропали.

…И рука снова не отличалась от обычной.

Самая обыкновенная рука, как ни посмотри — для «моего зрения».

Никаких следов того, что звонила как телефон и показывала циферблат часов…

Переодев промокшую от пота майку, я пошла к школе.

Юкари уже ждала меня там.

◆

— …А потом Тэн-тян упала с перекладины.

Мы сидели вместе возле закрытых ворот пустующей ночью школы.

Постепенно, фраза за фразой, иногда запинаясь, Юкари рассказывала мне обо всём.

О том, как они с Тэндзё прежде ходили играть на заброшенную игровую площадку.

Как у Тэндзё соскользнула рука, и она рухнула с гимнастического комплекса.

Как вся предназначенная к сносу железная конструкция разом рухнула следом, завалив под собой Тэндзё.

— Ох, с Тэн-тян такое сделалось… Видно было, что она уже больше «работать» не будет. Поэтому я взялась её починить. Прежде я никогда такого не делала, но изо всех сил убеждала себя, что сумею. Повторяла: ничего страшного, я справлюсь, это как модельки собирать. Как приборы ремонтировать. Прикрепила отвалившееся, заменила сломаное — и я «восстановила» Тэн-тян.

— …Так же, как мою руку восстановила с помощью телефона?

— Да… Её — из частей турника.

«Ясно», — вздохнула я и посмотрела на левую руку.

Для меня стало немалым потрясением, когда мне отрезали, а потом отремонтировали одну только руку (ещё и употребив вместо бинтов для этого мобильник).

Тэндзё же чуть не погибла, и её «починили», восстановив с помощью частей турника — какой это для неё был удар? Какой шрам остался в памяти маленького ребёнка?..

— И Тэндзё ты об этом сказала?..

— Да… Даже не сказала… я так торопилась с починкой, что руки не дошли её усыпить, так что, в общем, она видела… от начала и до конца…

— …Нда-а… Пожалуй, её даже можно понять?

Спасти её, конечно, спасли, но пережить такое…

— А ты?

Я обернулась к Юкари, услышав в голосе серьёзные нотки.

— Э?

— А ты на меня не сердишься? Я не стала тебе противна? Из-за меня ты попала в беду — натерпелась страху, а тут ещё эта рука, да и другие части…

— Д-другие части?

— …Ты теперь тоже меня не любишь?

Сиреневые зрачки пристально смотрели на меня.

Какие всё-таки у Юкари красивые глаза.

Кажется, так тебя в них и затягивает, и не хочется этому противиться…

Невольно отведя взгляд, я снова перевела его на левую руку.

Ни раны, ни места стыка, ничего примечательного.

…Но это если смотреть «моими глазами».

А поскольку Юкари всё видит по-своему…

Как Юкари люди кажутся роботами, так и мне люди кажутся не более, чем людьми — вот в чём тут дело. Пошедший на замену сломаным деталям «мобильник» теперь стал частью моего тела, и потому для меня неразличим — как я не вижу видимые для Юкари «датчики старосты», «верньерные движки Сё-тян» или «бур Касоку», так я не вижу и мобильник, который как бы использую вместо левой руки.

Тэндзё была права — ничего я не понимала.

Мы с Юкари не просто видим по-разному.

Мы смотрим на разные вещи.

Я смотрю лишь на «человеческую руку», сотканную из органики, а Юкари смотрит на «детали». Смотрит на «суставы», «стыки», «покрытия». И не просто видит их такими — для Юкари всё такое и есть. Всё не только представляется ей деталями, она может их потрогать, проверить работу — и видит их «так» как раз поэтому. Форма, которую она видит, отражает суть, и Юкари понимает как раз эту суть.

Поэтому и может исправить.

Отремонтировать и собрать заново.

Нам это не под силу — мы этого не видим, но для Юкари всё действительно обстоит так…

Даже глядя на одно и то же яблоко, мы смотрим на разные вещи.

Я это знаю. Но мало знать — даже зная, я не представляю себе, что на самом деле видит Юкари. И Юкари тоже не представляет себе, что вижу я. Ни я, ни она не можем выйти за пределы миров, которые видим. Заглянуть в чужие миры друга нам не дано.

Ни мне не увидеть того, что видит Юкари.

Ни ей не увидеть того, что вижу я.

Это параллельные, нигде и никогда не соприкасающиеся прямые…

— Гаку… тян…

Печальный голос Юкари вернул меня с небес на землю, и я поймала её взгляд.

Извинилась в глубине души, глядя в её дрожащие от тревоги сиреневые зрачки — прости, что забыла о тебе! — и открыла рот:

— Не знаю, что ты видишь, когда смотришь на меня, Юкари, но я уверена в том, что вижу, когда смотрю своими глазами.

— Э?

— Я вижу, что ты моя «подруга», — сказала я, улыбнулась затаившей дыхание Юкари, и продолжила, — Не удивляйся. Ничего странного. Ты же сама сказала: многофункциональна, ко всему адаптируюсь. Так что ничего страшного, такие пустяки меня от тебя не оттолкнут. Ладно бы ещё ты меня сломала, но ты же починила, на что тут жаловаться?.. По-моему, и Тэндзё на самом деле это понимает, просто поладить с тобой никак не может…

Ты моя подруга.

…Поэтому мне было бы очень приятно, если бы и я в твоих глазах казалась тебе подругой — неважно, человеком или роботом.

— …Гаку-тян.

От избытка чувств Юкари схватила меня в обнимку, и гладя её по голове, я подумала:

Верно, мне не увидеть того, что видит Юкари.

Но если хорошенько подумать, мне не увидеть и того, что видит Тэндзё или родители — люди с такими же глазами, как у меня. В конечном счёте люди просто так устроены, мы непересекающиеся существа: другому человеку, даже с таким же зрением, нельзя передать, как ты чувствуешь «красное» в «красном яблоке», нельзя узнать, как чувствует «красное» он.

Но оба будут знать, что это «цвет яблока».

Пусть мы не сможем доказать друг другу, что чувствуем одно и то же — мы можем в это верить.

…Каждый из нас вроде одной из параллельных линий.

Сами по себе мы нигде и никогда не пересечёмся, поэтому мы и протягиваем друг к другу руки. Влечём друг к друга к себе. Иначе параллельные линии не смогли бы и сблизиться. Сами не пересечёмся — вот и приходится тянуться к друг другу, вот я и хочу протянуть руку, прошу — пусть протянешь руку и ты, и мы станем ближе —

Думая такие несвойственные мне мысли, я изо всех сил обнимала крепко в меня вцепившуюся Юкари — которая, наконец, расплакалась.

Даже когда мы видим разное, мы можем верить, что чувствуем одно и то же.

Так пойми же и ты хоть немного, что чувствую я.

Эпилог. Девушка по имени Марии Юкари

Марии Юкари люди кажутся роботами.

Это её принципиальная, ничем не изменяемая особенность.

…А я всё равно её подруга.

(1) Бисквит — вид фарфора, из которого в частности делают бисквитных кукол.

(2) Имя Марии Юкари — «Юкари» — пишется иероглифом 紫 [むらさき], обозначающим обычно сиреневый цвет. Само имя, конечно, не значит «сиреневый».

(3) В Японии обращение по имени принято только между близкими людьми. В школе или на работе обычно зовут друг друга по фамилии.

(4) А вот имя Хато Манабу — «Манабу» — не только пишется иероглифом 学 [まなぶ、ガク], который значит «учёба», но и звучит как слово «манабу» (изучать, учиться). Другое (онное) чтение этого иероглифа — «гаку», оно употребляется в сочетаниях: «гакусэй» — «ученик», «дайгаку» — «университет», и т.п.

(5) Причёска «каре» в японском называется «о-каппа», в честь японских водяных каппа, которые почему-то изображаются с такими волосами.

(6) Нагината— разновидность длинного холодного оружия, похожа на алебарду. Додзё — частная школа боевых искусств в классическом японском стиле.

(7) Имя «Аой» хотя и пишется другим кандзи (葵), но созвучно цвету «синий», а имя «Аканэ» (茜) означает «пурпурный».

(8) Верньерный двигатель или двигатель малой тяги используют для тонкой корректировки скорости или положения ракеты.

(9) Есть такой японский мем. Бур на роботе считается мужественной вещью.