Лазурь и Сумрак (Новелла) - 5 Глава

121.

— Типа, вот я люблю музыку. Но ты ведь и так это знаешь, да?

— Да, видел твои диски. У тебя неплохой вкус.

— Какая честь!

— Да не, просто я не привередлив в музыке.

— …Э, ну… Есть же что-нибудь, что тебе, вроде как, нравится, а, Сумрак?

— Ты имеешь в виду то, что мне правда нравится? Или «вроде как»?

— Правда нравится, — сказала Лузурь, понимая мои намерения и самодовольно улыбаясь.

122.

— Мне нравится всё, что медленно вращается.

— …Хмм? Например?

— Карусели, колёса обозрения, музыкальные шкатулки, часы, подсолнухи…

— Земля? Луна? Солнце?

— Да, конечно. Небесные тела мне тоже нравятся.

— Или я? Что тебе нравится больше?

— …Хм?

— Медленно вращающиеся штуковины или я.

— Среднее.

— …В таком случае, представляю вашему вниманию медленно вращающуюся себя!

Лазурь встала и начала неторопливо обращаться вокруг своей оси.

123.

Как я и сказал, мне нравится всё, что медленно вращается. В сочетании с Лазурью это подействовало на меня расслабляюще, но я этого даже не заметил.

— Не думала, что это будет настолько эффективно… — отметила она.

124.

Освежившись бутылочкой Покари Свит, купленной в торговом автомате, мы с Лазурью вернулись на парковку.

На голубом небе виднелись кучевые облака. Цикады на деревьях то замолкали, то продолжали стрекотать. Я подумал, что нам, как и им, осталось не так много времени.

Из какого-то дома пахнуло ладаном. Звенели ветряные колокольчики, мимо пробегали ребятишки с удочками.

125.

— А мы не можем просто убежать?

— Разве возможно сбежать от телепатии?

— Не знаю, но им ведь будет сложнее до нас добраться, если мы будем на другой стороне планеты, разве нет?

— И что нам тогда делать?

— Осядем где-нибудь и переждём. …Или, может, пойдём грабить банки?

— И тебя подстрелят 87 раз.

— Ага. Лазурь — Бонни и Сумрак — Клайд.

— Не особо похоже на правду.

— Знаю. Это шутка была.

126.

Я вёл машину, не имея чёткой цели в голове. Мы остановились у магазина с дисками, Лазурь купила «Раббер Соул», который мы включили на автомобильном проигрывателе.

Дорога вела через горы и круто поворачивала. При каждом резком движении машины Лазурь падала на сиденье с криком: «Ааа!» Потом она и вовсе расстегнула ремень безопасности.

Чуть позже, случайно завернув вправо, я заставил её рухнуть прямо на водительское сиденье.

— Итак, — внезапно заговорила Лазурь. — Сейчас я буду говорить очень эгоистично.

127.

— Я успела убить восьмерых человек, так? Ну и теперь я раскаиваюсь. Заново всё обдумав, я пришла к выводу, что не могу знать точно, совершили ли эти люди что-то ужасное. Даже если они и поступали плохо, мне они ничего не сделали.

Тогда почему я это делала? Если бы ты, Сумрак, был среди них, я бы убила и тебя. Задумываясь теперь, я понимаю, какой ужас творила.

…Но, по секрету, я искренне была рада тому, что происходило, после того как я остановилась на девятой. Даже принимая во внимание то, что ещё должно случиться.

128.

— Кстати об этом…

Я рассказал Лазури о своём предположении, которое выдвинул тогда.

— Ясно, — сказала она в ответ. — Я и сама об этом думала. Почему цели приходят нам на ум сами собой?

— Эта способность могла быть полезна и в других областях. Почему мы разбазариваем её на то, чтобы убивать кого-то?

— Ага, ага. Когда начинаешь задумываться, понимаешь, насколько это странно.

129.

— Но, — резко заметила она, — где доказательства? Как мы можем доказать, что нами кто-то управляет?

— Я думал, что ты скажешь об этом, но ведь нет и доказательств того, что мы кого-то убивали. Если мы смогли убедить людей в том, что они должны совершить самоубийство, они могли убить себя по собственной воле. Но, что важнее, — заметил я, — мы сами почему-то не считаем, что убиваем людей по собственной воле.

— Я убила восьмерых, — сказала Лазурь.

— Ножи не убивают людей. Ножи — это просто орудия, которыми можно пользоваться при этом. Таким же образом кто-то мог использовать тебя, Лазурь, чтобы убить их.

130.

— Думай об этом в таком ключе, — продолжал я. — Да, частично мы ответственны за смерти этих людей. Но в чём причина этих ненужных убийств? Наши силы прекрасно можно использовать для извлечения собственной выгоды, так почему мы этим не занимаемся? Возможно, они ограничили нашу способность. Они хотят быть уверены, что мы не сделаем ничего поперёк их воли.

131.

— Хмм… Если всё действительно так, я рада, но… — Лазурь ненадолго умолкла, опустив голову. — Но мне всё равно страшно. Просто, знаешь… Я встретила тебя, потому что убила восемь человек. А теперь сижу и думаю, как же мне повезло.

— А вот тут ты не права. Ты встретила меня, потому что остановилась на восьми.

В улыбке Лазури читалось беспокойство.

— Ну, ты не можешь говорить наверняка. Но мне кажется, что я должна нести ответственность до тех пор, пока мы точно не знаем, были ли они плохими людьми.

— Впечатляющая самоотверженность. Ты признаёшь себя безрассудной убийцей, пока не можешь сказать с уверенностью, что убивала вади всеобщего блага?

— А что мне остаётся?

132.

— Высаживаемся, — вдруг сказала Лазурь.

Мне не требовалось её предупреждение, чтобы заметить самому.

Я остановил машину, и мы вышли из неё. На контрасте с голубым небом и плывущими по нему белыми облаками, на земле простирались пространства сплошь жёлтого и зелёного. Вдали крутились белые ветряки — немеряное их количество.

— Подсолнухи и ветряные мельницы… Это место словно создано для тебя, Сумрак, — заметила Лазурь, встав рядом со мной.

133.

Мне показалось, что всё это я уже когда-то видел. Девушка в школьной форме, мужчина в костюме — несовместимая пара посреди поля подсолнечника.

Конечно же, я не мог этого видеть. Просто всё это напоминало какое-то представление, которое могло бы мне понравиться.

134.

Лазурь стала загибать пальцы:

— Эмм, карусели, колёса обозрения, музыкальные шкатулки, часы, подсолнухи, небесные тела…

Затем она подняла на меня глаза и спросила:

— Всё верно?

— Да, — кивнул я.

— А, ещё медленно вращающаяся я.

— Именно. Но сейчас вертеться не надо, правда.

— Охх, блестящая многоходовочка, — напряглась Лазурь.

— Тебе ведь это в тягость, так?

— Так. Ты меня смущаешь, — и она, кажется, задумалась. — Так мне не нужно вертеться, ха…

135.

— Эти подсолнухи остановились. Пойдём к следующим.

— Ты хочешь их всех пройти? — спросил я.

— Мгум. Всё, что медленно поворачивается. По очереди, наблюдая за вращением каждого.

Это был идеальный способ убить время.

— И ты серьёзно не против? — поинтересовался я.

— Конечно. Я хочу посмотреть на всё, что тебе нравится, и привязаться к этому. И тогда ты сможешь расплакаться передо мной и закричать: «Я не хочу умирааать!»

— Замётано.

136.

Я налетел на Лазурь, раздразнивая её.

— Эй, это не тот Сумрак, которого я знала. Разве не ты всегда оставлял за собой последнее слово? Ты не собираешься помешать мне сделать то, что я хочу?

— Неа. Я уже потерял свои силы. Я больше не могу тобой управлять, Лазурь. Ну да и к лучшему.

— Можно и без них управиться. По крайней мере, со мной. У меня осталась привычка делать то, что ты скажешь.

— Ясно, — сказал я. — Крутись.

Лазурь начала вертеться на месте.

137.

Спустя два часа мы пришли к торговому центру, который выбрала Лазурь. Я несказанно удивился тому, что такой пережиток старины как парки развлечений на крышах всё ещё существует. Он даже внешне казался старинным и напоминал замок.

— «Всё ещё существуют», — говоришь? Да они сейчас в моду вошли. Даже пережитки старины могут быть классными. Наверное, это моя последняя прихоть.

Лазурь заверила меня, что там много того, что мне понравится.

Мы остановились на подземной парковке и вошли внутрь. Потолок был просто высоченным, и оттуда задувало прохладой. Я был готов удрать оттуда.

138.

Мы набрели на один приятный магазинчик. Лазурь оставила меня и вошла в него, но я пошёл за ней.

— Сумрак, сходи куда-нибудь в Мелонбукс. Куда угодно.

Видимо, Лазурь хотела присмотреть что-то для себя. Поэтому я пошёл шататься в одиночку.

Давненько я не был в торговых центрах. В итоге мне начало казаться, что меня до сих пор окружают сцены из детства. Конечно, именно сюда я никогда прежде не заходил, но…

139.

Я присел на лавочку у входа и стал ждать Лазурь. Все, кто проходил мимо, выглядели такими счастливыми. На самом деле все они просто были достаточно обеспечены. У них должны были быть лишние деньги, чтобы тратить их на свои «хотелки».

Многие приходили с детьми, которые выглядели так, словно вышли со страниц какой-нибудь  сказки: хорошая одежда, ухоженные лица, приятные фигуры.

Я подумал о том, какое будущее их ждёт, и начал сравнивать с собой. Я вздохнул. Так я только убивал в себе надежду.

140.

Вскоре ко мне подошла Лазурь.

— Всё, идём, — сказала она.

Я не спрашивал её, что она там делала.

У лифтов толпились люди. Мы поехали на эскалаторе — самом длинном из тех, которые мне приходилось видеть. Лазурь указала на инструкции, висящие на стене.

— Возьмитесь за руки внутри жёлтых линий?

— Подразумевается: «Возьмите своих детей за руку».

— Ну почти. Я же младше тебя. Смотри, жёлтые линии! — воскликнула Лазурь и протянула мне свою руку.

Я мягко взялся за её тонкие белые пальцы. Она же вцепилась в меня в ответ.

141.

— Теперь мы похожи на парочку, — Лазурь подняла на меня глаза и улыбнулась.

— Что, только поэтому? Я бы сказал, что мы больше походим на брата с сестрой.

— А так ли это выглядит со стороны, а?

— Так и выглядит. Как дружные брат и сестра.

— Даже если я сделаю так? — Лазурь поменяла положение своей руки, переплетясь со мной пальцами.

— Ну эй, — возмутился я.

Но тем не менее руку её не выпустил.

142.

Когда мы поднялись на крышу в парк развлечений, резко заиграла громкая музыка. Кажется, она доносилась с вершины часовой башни.

— Механические часы, — сказала Лазурь. — И, видимо, я тут стотысячный посетитель.

— Дождь пошёл, — констатировал я, высунув руку.

Пока что он лишь слегка моросил, но у меня было предположение, что он усилится.

— Пошёл. Ну, видимо, лучше нам поскорее куда-нибудь сесть, — ответила Лазурь, указывая на карусели и колесо обозрения.

На влажном покрытии отражались разноцветные огоньки. Из-за этого крыша выглядела как-то по-новогоднему.

143.

Та карусель была явно не из дешёвых детских, как остальные, потому что была довольно тщательно проработана.

Я на всякий случай уточнил:

— На самом деле, я рад просто за ними наблюдать. Я никогда не говорил, что хочу на них кататься.

Но Лазурь купила два билета, и вскоре мы уже сидели в коляске. Когда она начала двигаться, Лазурь обратилась ко мне:

— Помнишь, ты обещал, что убьёшь меня очень жестоко?..

— Да, помню, говорил такое.

— Как именно?

144.

Я немного призадумался перед ответом.

— Ну, слушай. Сперва… Я не убью тебя просто так. Я буду долго с этим тянуть и делать всё очень медленно. Я хочу удостовериться, что ты раскаиваешься, что ты ко многому привязалась в этой жизни. Тебе еще очень долго этого ждать.

— Очень долго, да? Так когда ты собираешься меня убить?

— Требуется много времени, чтобы привыкнуть быть счастливой. Десять лет, двадцать. Может, даже целый век.

— Моё убийство занимает столько времени? — горделиво отметила Лазурь.

145.

Как я и ожидал, дождь зарядил чаще. Людей на крыше становилось всё меньше и меньше.

Мы пересели на колесо обозрения. Когда мы поднялись где-то наполовину, Лазурь сказала:

— Надеюсь, что моё убийство затянется на целый век.

— Я тоже на это надеюсь.

— Звучит трудновыполнимо.

— В конце концом, сейчас мы даже не можем быть уверены насчёт завтра.

— И нам никак от этого не сбежать?

— Я думал об этом. Но, полагаю, они могут сделать с нами всё, что только захотят.

— Хмм… — Лазурь задумалась, повесив голову.

146.

— Ну-ка, как звучит? — спросила Лазурь, когда мы оставались за треть до максимальной высоты. — Господин Сумрак, пожалуйста, укажите установленный порядок действий по доведению цели до самоубийства.

Я прошёлся по всем пунктам.

1. Захватить тело.

2. Создать видимость пребывания в печали.

3. Привести в порядок окружающее пространство (ключевой момент).

4. Написать записку.

5. Умереть.

— Итак. Первому пункту противостоять проблематично. Но как насчёт пунктов два, три и четыре?

147.

— Например, пункт второй. Не было бы здорово, если бы я была счастлива настолько, что для самоубийства не нашлось бы правдоподобных причин?

— Ага. Я чувствую, что это моя обязанность — сделать так, чтобы никто не поверил, что это обычное самоубийство.

— Вот как. А что есть счастье для тебя, Сумрак?

— Проводить время, как сейчас. С тобой, Лазурь.

Она смущённо отвернулась.

— Эмм… Мне, конечно, очень приятно это слышать, но не зацикливайся только на этом.

Но ведь есть и что-то другое, верно? Не хотелось бы говорить такую нудятину, но я думаю, что в нашей жизни ещё осталось много хорошего.

148.

Мы достигли высшей точки нашего колеса обозрения. Оттуда был виден весь город, умытый дождём.

Прильнув к окну и глядя вниз, Лазурь произнесла:

— Решено. Я поступаю в тот же университет, что и ты, Сумрак. Я буду усердно учиться и буду твоей подопечной.

— Тебе нужно будет очень сильно постараться, — горько усмехнулся я.

— Всё будет хорошо. Ты ведь будешь меня готовить. Поэтому мы снова будем вместе ходить в кафе, смотреть фильмы, пить. Каждый год мы будем проведывать могилы людей, которых мы убили. Конечно, великими мы не станем, но мы будем сильными. Будем жить в светлой тени.

К этому времени мы перестанем разговаривать так, как сейчас. Мы будем честны друг с другом касательно нашего прошлого. Например…

149.

— Например, касательно того, что, как бы отчаянно я ни пытался избежать симпатии к тебе, всё оказалось напрасно.

Лазурь посмотрела на меня, широко распахнув и выпучив глаза.

— Ты ведь об этом? — уточнил я.

— …Да. Мы будем это обсуждать. И то, как мы стали гулять после занятий, а потом я подстриглась и стала лучше одеваться, и как в самом деле искренне наслаждалась этим.

— И то, как легко стало у меня на душе, когда ты пробралась в мою квартиру.

— И как ты нёс меня, переживая за мои ноги, о чём я хотела рассказать всем вокруг.

— И как возмутительно мило ты ведёшь себя, когда пьяна.

— И как мы поцеловались, а я притворялась, что это какая-то ошибка.

150.

Мы вернулись в торговый центр промокшие насквозь, всё ещё посмеиваясь друг над другом.

Так подумать, а ведь этим летом мы только и делали, что где-то промокали. Хотя в этот раз это впервые случилось под дождём.

Когда мы допили наш тёплый кофе, по залу прокатилась мелодия, извещавшая о закрытии.

Мы вышли наружу и пошли под дождём без зонта. Лазурь напевала что-то себе под нос.

Мы — пара без будущего — будем вечно рассуждать о счастье, которое нам не было когда-то доступно.

151.

Дождь значительно поутих. Лазурь попросила меня посмотреть на небо, на котором слабо проглядывалась луна.

— К несчастью, звёзд не видно, но…

Она что-то достала из своей сумки. Не успела она это распаковать, а я уже знал, что там.

— Музыкальная шкатулка, как же иначе.

Лазурь протянула мне её. Цилиндрическую музыкальную шкатулку в форме рояля.

— Теперь, Сумрак, мы посмотрели на всё, что тебе нравится. Сыграй песенку, — попросила она.

152.

Это было очень неожиданно.

Заводя шкатулку я вдруг ощутил, как в сумраке моей души что-то прояснилось. Я не просто сбежал от того, кто пытался контролировать меня, но и от чего-то другого, более возвышенного. Я почувствовал себя по-настоящему свободным.

Все мои зажатые и задушенные чувства в один момент вырвались на свободу.

Девушка, стоящая перед моими глазами, явилась мне богом. С мыслью: «Ах, так вот, кто она» — я безмолвно обнял Лазурь. Она удивлённо взвизгнула, но вскоре обняла в ответ.

«Ну конечно, — думал я, — оказывается, переполняться чувствами так естественно».

153.

Так или иначе, я высвобожу Лазурь из этой круговерти страха.

Мы не станем цепляться за это жалкое счастье перед скорой смертью, а будем улыбаться искренне, из самой глубины наших сердец.

Так я решил, когда мелодия музыкальной шкатулки утихла.

С последним её оборотом закончился и наш день.

154.

Ну что ж… Возможно, немного внезапно, но на этом история заканчивается.

155.

В тот солнечный августовский денёк я повстречал девушку с бегающим взглядом.

Она была тощей и бледной, всегда смотрела в пол и крайне сдержанно смеялась.

156.

А наш последний разговор… останется между мной и Лазурью.

157.

Конец.