Ледяная фантазия (Новелла) - 11 Глава

Когда я очнулся, Хуан То лечил Пянь Фэна, ослабевший Ляо Цзянь сидел, привалившись спиной к стене, а Син Гуй всё ещё спала в его руках. Чао Я сгорбилась на полу, кровь струйкой текла из ее рта. Ди Чэ в оцепенении лежала на плитках пола, ее лицо, казалось, состарилось на несколько сотен лет. Юэ Шэн уже приставила свой лунный клинок к ее шее.

Стена Вздоха развалилась на куски. Повсюду облаком поднялась пыль, сейчас постепенно оседая.

Ди Чэ продолжала качать головой, говоря: «Это невозможно. Как кто-то, кто пришел извне, мог уничтожить стену Вздоха?»

Юэ Шэн убрала лезвие меча и сказала: «Не думаю, что нам нужно убивать её теперь. Она уже мертва».

Перед тем, как покинуть дворец Алой Коноплянки Разрушения, Чао Я сказала мне: «Мой король, на самом деле в нашем племени Друидов Ди Чэ была известна как своей божественной красотой, так и добротой. Если бы вы разбирались в мотиве или мелодии, вы бы поняли, что кто-то, кто может играть такую прекрасную музыку, определенно не плохой человек».

Юэ Шэн добавила: «Поэтому я и не убила её. Мой король, на самом деле она использовала не самое сильное смертельное заклятие, иначе Ляо Цзянь и Син Гуй уже были бы мертвы. Когда я схлестнулась с ней в начале, тогда я и поняла, что ее способности не ниже, чем мои».

Обернувшись, я увидел, что дворец потерял свое бледно-голубое сияние. Я знал, что Ди Чэ уже отозвала свою духовные силы, и весь дворец превратился в огромные и величественные руины. Я мог видеть множество выходящих служанок и придворных дам, и я знал, что это Ди Чэ попросила их уйти. Когда мы собирались пройти через стену Вздоха, Ди Чэ сказала: «Ка Со, я больше не в состоянии защищать этот дворец, потому что я всегда думала, что мои чувства самые великие и благородные в мире, хоть источником их и было отчаяние. Но я обнаружила, что есть чувства по силе превосходящие мои, поэтому для меня больше нет смысла охранять это место. Скорее всего, я отправлюсь путешествовать по миру смертных, буду петь песни и играть на цитре, чтобы люди тоже помнили мою волшебную цитру Бабочки, как они помнят о беззвучной цитре матери Чао Я».

А потом я увидел ее улыбку, теплую и цветущую. Эта прекрасная женщина больше не была надменным и властным южным Стражем. Она была обычной женщиной, которая обнимала свою цитру, играя на ней печальную мелодию.

Не зная, как попрощаться, я поклонился ей, как король. Я не знал, каким человеком она была в прошлом, через какие трудности ей пришлось пройти и какие испытания преодолеть, чтобы она стала такой, как сейчас. Но узнав ее в этот короткий промежуток времени, память о ней останется и тысячи лет спустя. Ди Чэ вручила мне сон, сказав, что хочет оставить память об одном человеке. Она проживала события из этого сна каждую ночь в течение тысячи лет. В этом сне я увидел двор, весь покрытый цветками вишни и заваленный снегом; в самой гуще снегопада стоял мужчина, его улыбка была яркой и доброй, брови густыми и ровными, а глаза сияли. Он подошел к Ди Чэ, наклонился и улыбнулся ей; его улыбка ослепляла, словно солнечные лучи. Вдруг, откуда ни возьмись, налетел ветер, лепестки вишни взлетели в воздух и окрасились в кроваво-красный цвет. Волосы и мантия мужчины колыхались на ветру, издавая шуршащий звук. Потом изображение стало тускнеть, и медленно рассеялось, словно туман.

***

Меня зовут Ди Чэ, я родилась в племени Друидов. Моя мать говорила мне, что когда я родилась, звезда Чжо Юэ поднялась в самой высокой точке неба и рассыпалась на отдельные лунные блики, которые рассеялись по ночному небосводу, и наконец, упав в мои глаза, стали кристалликами души.

Уже будучи ребенком я обладала большой духовной силой, мои волосы были длиннее, чем у моих братьев и сестер. Мои братья и сестры души во мне не чаяли. Я только и делала, что сидела у них на плечах, слушая, как они, любя, повторяют моё имя: «Ди Чэ, Ди Чэ, Ди Чэ».

Моего любимого брата, с которым мы выросли вместе, звали Чи Мо, он был самым юным среди мужчин нашего племени; у него были мягкие, как шёлк, волосы, добрый взгляд, и улыбка никогда не сходила с его лица.

Мой брат был равен мне по силе и научил меня множеству магических приемов. Это он обучил меня тому, как контролировать струны цитры, чтобы создавать иллюзии.

Когда мы были еще детьми, Чи Мо часто брал меня с собой в лес Снега и Тумана, и там мы смотрели на огромных снежных птиц, со свистом рассекающих воздух. Одинокие и надломленные крики птиц словно вспарывали невидимые шрамы на тускло-голубом полотне неба. Брат всегда смотрел на этих взбудораженных птиц и говорил мне: «Ди Чэ, ты никогда не думала о полете в небе, чтобы получше рассмотреть, что там, наверху? Хотел бы я знать, что там над облаками – гигантские цветки вишни, или может, пристанище неприкаянных душ?»

Всякий раз, когда Чи Мо говорил мне что-то подобное, я всегда видела солнечные блики, пробивающиеся сквозь сень деревьев и отражающиеся в его кристально чистых глазах. Много раз я думала, что его глаза черные, словно чернила, такие ясные и в то же время зловещие; казалось, они охватывают и воспринимают все вокруг себя, словно читая твои мысли. В такие моменты я всегда чувствовала безотчетный страх. Но каждый раз, когда Чи Мо улыбался мне, его улыбка была чиста и прекрасна, словно солнечный лучик, озаряющий его лицо светом.

Мне всегда казалось, что мой брат пахнет цветами. Одежда его, словно духами, была пропитана цветочным ароматом.

Чи Мо был старше меня на десять лет; когда мне было 120 лет, моему любимому брату исполнилось уже сто тридцать. В то особенное утро я вышла из дома, чтобы поискать Чи Мо. Я увидела его посреди снежной поляны – моего взрослого брата. В тот момент, когда он повернул голову ко мне, мне пригрезилось, что вокруг расцвели цветы вишни.

Чи Мо стоял передо мной – высокий и стройный, его длинный плащ, словно парящее облако, облегал его стройную фигуру. Чи Мо был красивее, чем мой отец и другие братья. Его брови были такие же ровные, словно лезвие меча, и взлетающие к вискам; глаза у него были яркие, будто звезды на небе. Острые черты лица словно искусно высечены мастером — холодным ветром. Он смотрел мне в лицо, уголки его рта изогнулись в улыбке, открыв его белые зубы. Его улыбка ослепляла, а за его спиной расцветали цветы вишни.

Он подошел ко мне. Теперь ему пришлось наклониться, чтобы смотреть мне в лицо, и сказал: «Доброе утро, Ди Чэ».

Десять лет спустя я тоже достигла своего совершеннолетия. Я стояла перед Чи Мо и улыбалась ему так же, как он улыбался мне десять лет назад. Чи Мо, щурясь, словно от яркого света, всматривался в мое лицо. Его ресницы были такими длинными и мягкими. Он сказал: «Ди Чэ, ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. Даже красивее, чем моя мать».

Мать Чи Мо была наложницей моего отца, она умерла много лет назад. Причина ее смерти была неизвестна, эту тайну тщательно скрывали ото всех. Правду знали лишь мой отец и моя мать.

Чи Мо рос без матери. Он был тихим и добрым ребенком, но, казалось, сторонился всего мира. Он по-прежнему был таким и будучи взрослым. Улыбка часто озаряла его лицо – когда он смотрел на цветущую вишню, или же когда просто наблюдал за плывущими по небу облаками. Каждый вечер он сидел на высокой городской стене дворца и играл на цитре. Множество птиц парило над его головой; перья, кружась, падали и закрывали его глаза, превращая их в серо-сизые, а облака, словно одурманенные мелодией, по форме напоминали красные цветы лотоса.

Так он и жил прошедшие столетия и всякий раз, когда я спрашивала его: «Брат, ты не одинок?», он смотрел на меня и отвечал: «Я никогда не буду одинок, потому что у меня есть ты».

Чи Мо и я были сильнейшими магами в семье; я была гордостью своего отца, но Чи Мо – нет. Мой отец не любил его. Когда я была маленькой, каждый раз, когда мой отец видел меня с Чи Мо, он подходил и сажал меня к себе на плечи, и уходил, оставляя моего брата одного. Но Чи Мо никогда не злился, он всегда оставался позади и смотрел на меня. Обернувшись, я всегда видела его цветущую улыбку. Стоя у линии горизонта, он смотрел мне вслед.

Однажды я спросила отца, почему он не любит Чи Мо. Это было в первый и последний раз, когда я спрашивала его об этом. Потому что выражение его лица внезапно стало холодным, как лед. Спустя некоторое время он коснулся моих волос и сказал: «Ди Чэ, в тот день, когда я стану совсем старым, ты станешь новым правителем племени Друидов. Ты будешь стоять в центре Большого зала, удостоишься чести играть для нашего великого короля. Твоя музыка будет слышна по всей Снежному королевству. Ты – моя гордость». Посмотрев вверх, я, как обычно, вглядывалась в божественное лицо моего отца, а он гладил меня по моим длинным волосам, и улыбался. Но улыбка его была мрачной, словно заход солнца.

Я никогда не обвиняла отца, но когда смотрела на брата, я всегда чувствовала печаль и сожаление. Отец был величайшим музыкантом в истории всего племени, и я обожала его. Чи Мо тоже боготворил его, и каждый раз, если он упоминал отца, его глаза сияли, и говорил он о нём с огромным уважением. Но я знала, что моему отцу бы не понравилось, узнай он, как я печалюсь из-за Чи Мо.

Мой отец был королевским музыкантом империи Льда, и он был единственным мужчиной, который был настолько хорош в музыкальном искусстве. В прошлом большинство правителей племени Друидов были женщинами, и их музыка была мягкой и прекрасной. Но музыка моего отца была словно палящее солнце, как сносящий все на своем пути шторм. Я не слышала первое выступление своего отца, когда он стал императорским музыкантом. Но я слышала от домашних, что в тот день он вложил всю силу своей души в эту мелодию, и музыка будто плыла над всей империей Льда. Птицы слетались отовсюду, паря высоко в небе, и их щебетание было еще долго слышно над цитаделью города Снегов.

Я и правда была отцовской гордостью. Каждый раз, когда он брал меня с собой на различные церемонии в цитадель города Снегов, он всегда нес меня высоко над головой и говорил всем волшебникам, воинам и провидцам, попадавшимся нам на пути: «Это моя дочь, лучший музыкант нашей семьи». Я склонялась к голове отца и видела на его лице улыбку. Легкий ветер обдувал большой зал, мои волосы и мантия колыхались на ветру, и я видела, как люди вокруг улыбаются мне, но передо мной стояло лицо Чи Мо. Я вспоминала, как крошечные лепестки сакуры, падая, ложатся на его длинные ресницы.

Всякий раз, когда я уезжала из дворца в цитадель города Снегов, мой брат Чи Мо всегда провожал меня, стоя у городских ворот. Он наклонялся ко мне и говорил: «Ди Чэ, я буду ждать твоего возвращения».

Покидая дворец, я всегда оборачивалась назад посмотреть на моего брата, смотрела, как раздувается от ветра его мантия. Глядя на его мягкую улыбку, мне казалось, что она словно звездный свет, охраняющий городские ворота, такая туманная, но светлая. Крошечные снежинки вокруг нас продолжали падать на городские стены и таяли, трагично и в то же время смиренно принимая свою судьбу.

Каждый раз, когда я возвращалась, я всегда видела Чи Мо, который сидел на высокой городской стене и ждал меня. На его коленях лежала цитра, его длинные и тонкие пальцы, пробегая по струнам, творили прекрасную мелодию. Снежные птицы парили в небе над его головой, их перья, шурша, падали вниз. Видя моего сдержанного и все равно производящего впечатление брата, мне всегда хотелось плакать.

С тех пор, как мы с Чи Мо выросли и покинули лес Снега и Тумана, мы никогда туда больше не возвращались. Чи Мо больше не водил меня на окраину леса, чтобы посмотреть на полет снежных птиц, на солнечные блики, пробивающиеся сквозь листву деревьев. Но иногда мы встречались у дворцовых стен и смотрели на другую сторону Ледяного моря.

Стоя на ветру, глаза моего брата начинали болеть, но он упорно не закрывал их и смотрел вперед, до тех пор, пока на его глазах не выступали слёзы. Я спросила, почему он так делает. Он повернулся ко мне и сказал: «Почему эти птицы могут свободно летать по небу, а я так слаб просто перед ветром?»

Я посмотрела на брата, не зная, что ответить, а он улыбнулся и с огоньком в глазах сказал: «Ди Чэ, не нужно много думать. На некоторые вопросы нет ответа». Сказав это, он улыбнулся мне своей особенной улыбкой, наполненной ароматом цветов.

Чи Мо часто спрашивал меня: «Ди Чэ, ты знаешь, что находится по ту сторону Ледяного моря?»

Я сказала ему, что там живет злая раса — племя Огня. Мне об этом как-то сказал отец.

Чи Мо всегда долго смотрел в том направлении. Он стоял спиной ко мне и ничего не говорил. Я не видела его глаз, но могла представить, как в тот момент в них отражаются тени летящих в небе птиц.

Ветер, дувший с моря, был очень холодным, и каждый раз мой брат спрашивал меня: «Ди Чэ, ты замерзла?» Потом он подходил ко мне, развязывал полы своей мантии и укутывал меня. В его объятиях я могла чувствовать аромат цветов, исходящий от него. Я знала, что в тот момент ду́хи цветов исполняют свой танец.

Чи Мо был единственным мужчиной-музыкантом по силе равным мне. Никто из других моих братьев не прошел магическое испытание. В истории нашего племени едва ли наберется несколько мужчин-музыкантов, поэтому в тот момент, когда я увидела Чи Мо, облаченного в прекрасную черную мантию менестреля, всю отделанную золотом, я была несказанно счастлива. Время как будто замедлило свой ход, давая возможность насладиться столь трогательным и знаменательным событием.

Но я услышала, как тяжело вздохнул мой отец за моей спиной, и когда я обернулась, я увидела, как слезинка катится из уголка его глаз. Это был первый раз, когда я видела отца плачущим.

Мой брат никогда не любил общаться с людьми, с самого своего детства. Он всегда был сам по себе, оставаясь в уединенном месте, там, где никто не мог его побеспокоить.

Был один вопрос, который он часто задавал мне: «Ди Чэ, ты бы хотела уйти со мной?»

В то время я не понимала значения этих слов. Я спрашивала его: «Уйти? Ты имеешь в виду, покинуть дворец племени Друидов?»

Чи Мо смотрел на меня, его глаза выглядели печальными, словно тревожный багряный закат. Подойдя ко мне, он обхватывал меня за плечи и, глядя мне прямо в глаза, говорил: «Ди Чэ, я хочу взять тебя с собой. Мы могли бы отправиться на ту сторону Ледяного моря, могли бы оставить этот дворец. Ты пошла бы со мной?»

Я смотрела на его лицо, и его болезненный, тяжелый взгляд напоминал мне глубокую открытую рану.

Однажды я ответила: «Брат, я пойду за тобой куда угодно».

Тогда Чи Мо опустил голову мне на плечо. Он плакал беззвучно, но я могла чувствовать слёзы, стекающие по моей шее, капля за каплей. Я не знала, что слезы людей нашего племени могут быть такими горячими. Казалось, они прожигают меня насквозь.

Чи Мо прошептал мне: «Ди Чэ, я не хочу, чтобы ты куда-то уходила, ты должна жить счастливо во дворце племени Друидов и стать новой королевой. Не забывай, ты любимая дочь нашего отца».

Снежная птица стремительно пронеслась над нашими головами; раздался крик, разорвавший воздух на части и эхом разнесшийся повсюду. Этот крик, словно вспоров голубоватую пелену неба, оставил за собой кровоточащую рану.

Когда мне было 190 лет, мой отец официально объявил, что я должна стать следующим правителем племени Друидов. В тот день ворота дворца были открыты, голос моего отца был необычайно громок, и еще долго разносился по окрестностям. Я стояла в центре большого зала, когда откуда ни возьмись подул сильный ветер. Мои волосы, закружившись, прикрыли глаза. Я хотела увидеть улыбку Чи Мо, тогда я бы не чувствовала себя так взволнованно, но я едва смогла увидеть его сквозь завесу растрепавшихся волос. Я четко видела только его белые зубы и прямые брови, а его прекрасная улыбка казалась расплывчатой и далекой. Но мне все-таки удалось успокоиться, потому что я внезапно почувствовала благоухание, как будто сотни цветов зацвели вокруг меня.

В конце торжества я увидела короля Снежной империи; он прибыл специально, чтобы посетить эту церемонию. Он был очень похож на моего отца, такой же высокий и могучий. Но его словно окружала особая аура — незыблемый ореол божественного сияния. Он подошел и остановился передо мной, улыбаясь.

— Ди Чэ, я знаю, ты самая любимая дочь своего отца. Протяни ладонь, я дарую тебе эту цитру.

Когда я протянула свои ладони, я почувствовала внезапную боль на кончиках пальцев, но в тот же миг она исчезла. Я взглянула на короля, а он улыбнулся мне и сказал: «Ди Чэ, попробуй применить свою духовную силу».

Когда я прочитала заклинание, я увидела десять сверкающих зеленых струн, тянущихся от обеих моих рук. За один миг они окутали весь большой зал. И, когда я осторожно прикоснулась ко струнам, раздалась мелодия, похожую на которую я никогда не слышала раньше.

Король, сев на трон и снова одарив меня улыбкой, сказал: «С сегодняшнего дня эта цитра называется Хуань Де Цин».

Тогда я и мои соплеменники преклонили колени, и я услышала восторженные возгласы моих людей и поняла, как они боготворят нашего короля.

Но, когда король выходил из зала, он внезапно остановился перед моим братом Чи Мо. Чи Мо опустился на колени и опустил голову, не говоря ни слова.

Я увидела, как изменился в лице король; в его глазах вихрем закружился снег. Он повернулся и посмотрел на моего отца. Я увидела, как исказилось от ужаса его лицо; смертельная аура исходила от короля и я почувствовала, как нехорошее предчувствие тисками сдавливает мне горло. Именно тогда я осознала, насколько несгибаема была воля короля.

Я услышала разом севший голос отца. Он медленно выговорил: «Мой король, я знаю, что делать».

Я смотрела, как король покидает тронный зал; ветер раздувал его королевскую мантию, и издалека казалось, что за его спиной выросли крылья. В тот момент, когда он вышел из зала, мой брат вдруг упал на пол, его глаза закатились, волосы рассыпались по плечам, и блестящая белая кровь потекла изо рта.

Подошел отец и поднял его, вместе они покинули тронный зал. У дверей он повернулся ко мне и сказал: «Ди Чэ, с этого момента ты – королева племени Друидов, в твоих руках судьба всего племени».

Когда отец ушел, все постепенно стали расходиться. Я единственная осталась стоять в центре зала, не зная, куда мне следует идти. Я посмотрела вверх на высокие своды тронного зала, и слезы потоком хлынули у меня из глаз.

С того дня я больше не видела моего брата Чи Мо.

С тех пор, как мой брат покинул меня, я продолжала видеть один и тот же сон. В этом сне Чи Мо улыбался мне. Он стоял высоко на городской стене в своей белой мантии, не двигаясь, и ждал моего возвращения домой. Бесчисленное множество летающих птиц собирались и расходились в небе так же, как изменчивые облака. Их перья падали вниз, цвели цветы вишни, мантия моего брата колыхалась на ветру. Мой брат играл на цитре, его пальцы загрубели на холоде, но были по-прежнему проворными. Мелодия, которую он играл, была живая и яркая, но с надрывом, словно стремительный восход солнца. Я всегда слышала, как мой брат говорит со мной, рассказывая о своей тоске по отчаянной и бескорыстной любви. В конце сна кружащиеся в воздухе цветы вишни вдруг краснели, став ярко алыми, как отражение солнца растворяется в воде, превращаясь в иллюзорный свет. Улыбка моего брата, то появляясь, то исчезая в тумане, постепенно таяла.

Я всегда спрашивала отца, куда ушел Чи Мо, в порядке ли он, и почему не приходит увидеться со мной.

Мой отец лишь безмолвствовал; он показывал мне летящих по небу снежных птиц и говорил: «Ди Чэ, видишь, как эти птицы беззаботно летают?»

Вдруг я вспомнила о прошлом, как Чи Мо привел меня в лес Снега и Тумана. Как я смотрела на тени летящих птиц, или наблюдала, как тени от деревьев падали на его глаза, окрашивая их в жутковатый черный цвет. Но то время пролетело так быстро, прошло уже более ста лет.

В небе прогремел гром, словно бой барабанов, разнесшийся по всему королевству Льда.

Чи Мо умер в возрасте двухсот лет, в тот год, когда я стала королевой нашего племени.

Я была той, кто убила своего брата. Моего любимого брата Чи Мо; брата, пахнущего ароматом цветов; брата, который любил меня больше всех; брата, который всегда говорил: «Пока Ди Чэ рядом со мной, я никогда не буду одинок».

Спустя месяц после исчезновения моего брата мне приснился сон. Во сне Чи Мо был заперт где-то под алтарём, в темном и сыром месте. Он был прикован к стене, голова его свесилась вниз, а волосы закрывали его прекрасное лицо. Я знала, что мой брат наверняка страдает от сильной боли, хотя и не могла видеть его лица.

Я отправилась на поиски отца. Когда я нашла его, мой отец рассказал мне всю историю моего брата. Рассказ моего отца, словно неторопливая река, тёк медленно и размеренно, и был наполнен искренними чувствами. Выслушав его историю до конца, я была вся в слезах.

Мой отец сказал мне, что мать Чи Мо была женщиной, которую он очень сильно любил; у матери Чи Мо были огненно-красные зрачки и волосы цвета пламени, потому что она была из племени Огня. В то время, когда отец женился на ней, у неё была внешность женщины племени Льда, но когда ей исполнилось двести лет, ее волосы и глаза внезапно приобрели истинный багряный цвет.

Мать Чи Мо родила его ради моего отца, и в тот момент, когда Чи Мо родился, она использовала ледяной меч, чтобы разрезать свой живот и бесчисленные сверкающие искры скатились на пол; Чи Мо появился, объятый пламенем, и безмятежно глядя на мир. Когда языки пламени постепенно потухли, волосы и глаза Чи Мо поменяли свой цвет, стали такими же, как у отца; но отец знал, что когда Чи Мо исполнится двести лет, он обретёт облик, свойственный огненному племени.

В тот день, когда король прошел мимо Чи Мо, он понял, что тот является потомком племени Огня, поэтому он приказал отцу сделать так, чтобы Чи Мо исчез и получил жесточайшее наказание. Вот почему мой брат был прикован к стене, и в течение четырнадцати дней пять ледяных мечей должны были ранить его, заставляя медленно истекать кровью, пока он не умрёт.

Услышав это, слёзы текли по моим щекам, не переставая, а я думала о слабом и хрупком теле моего брата.

Я наконец смогла увидеть Чи Мо. Это была темная комната, находящаяся под землей, прямо под жертвенником. Он был пришпилен к толстой базальтовой стене с помощью нескольких ледяных клинков. Алая кровь струйкой текла по его истерзанной груди, стекая на ледяной пол. Я увидела, что волосы и глаза Чи Мо стали ярко-красными, словно бушующее пламя.

Я подошла к нему, и он наклонился вперед, чтобы посмотреть на меня. Его волосы закрывали его лицо; он не выказал ни боли, ни обиды, лицо его выражало лишь спокойствие и признательность.

Он спросил меня: «Ди Чэ, ты уже всё знаешь, верно?»

Глядя в его глаза цвета пламени, я кивнула. «Да, знаю, брат».

Он сказал: «Ди Чэ, не печалься. Я никогда не ненавидел отца, а тебя любил еще больше. Мне и так несказанно повезло, что я пришёл в этот мир. Пожалуйста, позаботься об отце и племени Друидов».

Когда я вошла туда, третий ледяной меч пронзил его грудь. Я услышала, как он вонзился в плоть, издав звук, напоминающий бульканье вязкой магмы.

Я увидела, как он нахмурил брови, пытаясь безмолвно стерпеть боль, и для меня самой это было словно пытка.

Чи Мо посмотрел на меня и сказал: «Ди Чэ, не печалься. Осталось два ледяных клинка. И тогда я смогу заснуть».

— Брат, почему король так жесток по отношению к тебе? Я не могу этого позволить.

Потом я подошла к нему и наколдовала меч, который насквозь пронзил его горло.

Чи Мо опустил голову; его волосы закрыли мое лицо, и его слеза упала на мои глаза. Я едва услышала его хриплый из-за раны голос. Он сказал: «Ди Чэ, почему ты такая глупая? Зачем ты нарушила Кодекс?»

Я ответила: «Брат, как я могу смотреть на то, как ты страдаешь?»

Кровь Чи Мо, струясь, текла по ледяному мечу, а потом и на мою мантию, заливая ее всю.

Из-за того, что я пошла против приказа короля о наказании Чи Мо, король был в ярости. Когда я посмотрела отцу в глаза, я смогла увидеть в них лишь жалость и печаль. Я подошла обнять его и смотрела на то, как по его лицу расползаются морщины, словно быстрорастущие лианы.

Он спросил: «Что ты собираешься теперь делать?»

Я ответила: «Отец, я готова к тому, что никогда не буду королевой племени Друидов. Я оставлю этот дворец и найду себе пристанище, где и проведу остаток жизни».

Мой отец ничего не сказал; я лишь услышала крик снежной птицы высоко в небе. Я посмотрела вверх и вспомнила, как падали с неба серые перья и глаза Чи Мо в тот момент, подернутые печалью, такие привлекательные и заманчивые.

В то время, когда я готовилась покинуть дворец племени Друидов, я встретила незнакомую женщину у подножия городских стен. Она сказала мне, что её зовут Юань Цзи, и она спросила меня, не желаю ли я узнать, смогут ли мои чувства к Чи Мо тронуть сердце стены Вздоха. Я обернулась, чтобы в последний раз посмотреть на дворец моего племени, и мне показалось, что он был таким невесомым, похожим на хрустальный сад.

Юань Цзи сказала: «Ты права, это дворец из хрусталя».

Я резко повернулась к ней со словами: «Как вы узнали, о чём я думаю?»

Юань Цзи не ответила мне. Она сказала: «Я знаю, ты музыкант с сильной духовной силой. Хотела бы ты взглянуть на легендарную стену Вздоха?»

Задумавшись, я опустила голову. Я поняла, что во всем королевстве Льда не осталось ничего, с чем бы я не могла расстаться, и поэтому кивнула.

В тот момент, когда я согласилась, я увидела огромное количество цветов, закружившихся в воздухе, бесчисленное множество духов цветов. Это была не иллюзия, потому что я видела, как двигается палец Юань Цзи и магию, которую она использовала.

Когда я покидала город Снегов, перед моими глазами вставали картины из моего прошлого. Я увидела своего брата, который стоит посреди снегопада и улыбается мне; тень летящих птиц, отражающиеся в его глазах цвета ночного неба, мелькнувшее в них разочарование. Вот Чи Мо, стоя у городских ворот, ждет моего возвращения; его глаза сверкают, как звезды в небе. Духи цветов летают туда-сюда вокруг его мантии; вот Чи Мо сидит на высокой городской стене и играет на цитре; ждет, когда я приду домой, ветер обдувает его волосы, а одежда его как всегда изысканная и элегантная. Его голубая мантия, с большим пятном от воды, которое похоже на цветущие лотосы… Я видела моего брата, распятого на стене; чувствовала, как его слёзы текут по моему лицу.

За моей спиной прогрохотал гром. Звук был такой громкий, словно весь город внезапно обрушился.

Я посмотрела вверх и почувствовала запах цветущих цветов повсюду. Так духи цветов прощались со мной.

Брат, мой старший брат, мой любимый Чи Мо… Его образ, наконец, растаял перед моими глазами.

«Брат, пожалуйста, прости меня. Я должна уйти, оставить этот беспокойный дворец, покинуть этот город иллюзий, который похоронил мои счастливые времена. Возможно там, в бескрайней вышине неба, я смогу разглядеть твою скитающуюся душу, и в этот миг, пожалуйста, улыбнись мне, такой улыбкой, что заставляет рваться к солнцу. Только так я смогу заплакать и улыбнуться одновременно, и тогда позволь мне услышать, как ты поешь свободно».

***

Раз Син Гуй спала, мы не могли продолжать дальше наше путешествие. Впереди нас ждала территория Северного стража Син Чжоу, и без Син Гуй каждый шаг мог сулить непредвиденную опасность.

Обитель Черной Черепахи – дворец Северного стража – был самой высокой точкой волшебной Снежной горы; мы могли видеть его даже просто стоя на территории Южного стража. Этот белый величественный дворец был похож на острый меч с тремя шипами, вонзающийся своим острием в лазурное небо. Он был странный, но в то же время поражал своим великолепием. В те несколько ночей, когда Син Гуй глубоко спала, мы могли видеть звезды над Обителью Черной Черепахи, они сменяли свои позиции в соответствии с очень странной траекторией. Иногда дворец источал ослепительный белый свет, и блики света формировали огромную гексаграмму. Когда белые огни сияли на темном небе, она была похожа на отметину между бровей у Син Гуй и Син Цзю.

Син Гуй внезапно очнулась спустя три дня; но тотчас же снова впала в беспамятство. В тот короткий миг, когда она очнулась, белая кровь потекла из ее рта и с болезненным выражением на лице она схватила Хуан То за мантию и едва слышно произнесла: «Отнеси меня… назад… во дворец Алой Коноплянки…» И тут же снова провалилась в сон.

Когда мы вернулись к развалинам дворца Алой Коноплянки Разрушения, она очнулась, но всё ещё была очень слаба, словно все ее силы были отняты кем-то. Хуан То использовал заклинание лечения, и постепенно состояние Син Гуй становилось лучше день ото дня.