Ледяная фантазия (Новелла) - 9 Глава

Я удивился, когда увидел Цин Жэня, я думал, что это будет крепкий, сурового вида мужчина, похожий на отца Ляо Цзяня, Ляо Цюэ. Но, увидев Цин Жэня, на какой-то миг мне почудилось, что это мой брат, Ин Кун Ши. Те же тонкие черты лица, прямой профиль, длинные, ниспадающие волосы, поражающие своей красотой. Между бровей у Цин Жэня был шрам в форме клинка цвета слоновой кости. Я знал, что именно там находится средоточие духовной силы. У Ин Кун Ши между бровей был шрам в виде лепестка сакуры, у меня была отметина в виде молнии, у Юэ Шэн – луна, а у Син Цзю – гексаграмма. Волосы Цин Жэня мягко ниспадали вниз, глаза выдавали своевольного, властного человека, а улыбка была злой и невинной одновременно. Я не был уверен, что за сила скрывается за его внешностью, позволившая ему стать восточным Стражем.

Цин Жэн, сидя на своем троне, улыбнулся мне.

— Ты король того нелепого замка, Ка Со?

— Да, — ответил я.

Он засмеялся, и некоторые пряди его волос рассыпались, закрывая глаза.

— Можете подходить все разом, не хочу зря тратить свое время, — напыщенно сказал он.

— Тот, кто хочет драться с тобой, это Ляо Цзянь, не я. Ляо Цзянь – настоящий восточный Страж.

— Настоящий восточный Страж? Ха-ха! Не смеши меня. Просто нападайте все сразу.

Я незаметно использовал магическое умение племени Льда, заморозив свою левую руку, и сказал: «Ляо Цзянь убьет тебя, а не я».

Юэ Шэн попыталась остановить меня: «Мой король, бабушка говорила вам забыть о правилах чести…»

— Юэ Шэн, я всё решил. Я не хочу, чтобы Ляо Цзянь разочаровал своего отца.

Затем я услышал шаги Ляо Цзяня за спиной. Выйдя вперед, он сказал: «Я Ляо Цзянь, восточный Страж цитадели города Снегов».

Взгляд Цин Жэня внезапно похолодел; я мог чувствовать убийственную ауру, окружившую всех нас. Он сказал: «Город Снегов только один, и вы сейчас находитесь в этом городе. Здесь есть только один восточный Страж, и это я». До того, как Цин Жэнь закончил говорить, Ляо Цзянь ринулся в атаку. Но эта внезапная атака не смогла нанести его противнику никакого урона.

Наконец я стал свидетелем необычайной силы Цин Жэня; сила Ляо Цзяня не шла ни в какое сравнение с его навыками. Но Цин Жэнь проиграл, он проиграл битву с самого начала. Потому что он недооценил Ляо Цзяня и меня, он ни на секунду не верил в то, что мы сможем его одолеть.

Когда Ляо Цзянь сделал первый выпад, он пригнулся и внезапно отступил, давая Цин Жэню возможность для ответного удара, и в этот самый момент я бросился вперед с огненным кинжалом в руке и, ударив прямо в сердце, заколол его. Когда Цин Жэнь упал передо мной, его глаза были широко открыты; он не мог поверить, что кто-то за пределами волшебной Снежной горы смог его победить. До самого последнего вздоха на его лице было написано удивление. Ляо Цзянь и я не сказали ни слова, когда тело Цин Жэня на наших глазах превратилось в лужицу таящего снега.

Мы никогда не думали, что сможем победить Цин Жэня так легко; и Ляо Цзянь, и я были готовы биться до последней капли крови, и Хуан То был наготове с лечебными заклятьями на тот случай, если мы серьезно пострадаем. Но неожиданно мы оба остались невредимыми.

Но когда солнце село за горизонт, стало понятно, что появились другие шрамы – невидимые для глаз.

Ляо Цзянь шел один впереди нас, ни с кем не разговаривая, и его силуэт казался таким одиноким на фоне белого снега. Я знал, что он расстроен из-за того, что не смог оправдать отцовских ожиданий. Отказаться от чести – для кого-то это хуже, чем смерть, и я знал, что эту жертву Ляо Цзянь принес ради меня. Если бы не путь, ожидавший нас впереди, Ляо Цзянь никогда бы не поступил так.

Той ночью мы устроились на ночлег на склоне холма, где цвели вишневые деревья. Яркий лунный свет, словно капли воды струился по земле. Я проснулся посреди ночи и увидел Ляо Цзяня, стоящего на вершине холма спиной ко мне. Лунный свет падал на его волосы и мантию. Глядя на его одинокую фигуру, я как будто физически ощущал его тоску и отчаяние.

В ту ночь я впервые услышал, как поет Ляо Цзянь. Он пел песню, которую часто пели в военных лагерях и на поле боя, печальную и навевающую грусть. Его громкий, иногда срывающийся голос эхом раздавался высоко над облаками. Я вспомнил время, когда был молод, тогда, во время Священной войны я часто слышал эту песню. Воины долгими ночами часто напевали ее. Думаю, отголоски этой мелодии вечно будут блуждать на полях бывших сражений.

Потом я увидел, как Юэ Шэн поднялась на холм к Ляо Цзяню, и услышал их разговор.

Юэ Шэн сказала: «Ляо Цзянь, иногда человеку приходится от многого отказаться, чтобы достигнуть своей цели. Например, если у вас есть кто-то, кого вы хотите защитить, или, если у вас есть мечта, и вы желаете ее осуществить во что бы то ни стало.

Ляо Цзянь, знаешь, на меня смотрели с презрением, когда я была ребенком, потому что я изучала только черную магию. Несмотря на то, что я обладала большей духовной силой, чем мои сверстники, мои родители смотрели на меня неодобрительно, говорили, что я ребенок, который навлек позор на нашу семью. В то время, когда я еще не достигла совершеннолетия, дети постарше любили задирать меня: толкали на землю, таскали за волосы, наколдовав снежки, кидались в меня. Каждый раз я сносила всё это молча: обхватив себя руками, ни слова не говоря, я ждала, когда им это наскучит, и я смогу привести себя в порядок перед возвращением домой. Моя мать была прекрасной женщиной; она злилась всякий раз, когда видела мой грязный и потрепанный вид. Она даже не спрашивала, обижают ли меня, а говорила лишь, что я ребенок, который только расстраивает свою семью».

— Юэ Шэн, зачем ты изучала черную магию вместо белой, и тренировала только навыки убийства, скажи.

— Когда я была еще совсем маленькой, моя старшая сестра Юэ Чжао и я вместе обучались магии, мы были очень прилежны и наши духовные силы крепли день ото дня. Мой отец, гладя нас по волосам, часто говорил, что мы станем лучшими магами после королевской семьи племени Льда. В те времена лицо моего отца лучилось счастьем. Снег падал вокруг нас, не причиняя нам вреда, ведь отец всегда укрывал нас своим магическим щитом. С самого рождения я знала, что такое семейное тепло и уют. Но однажды моя старшая сестра была убита, когда мы с ней возвращались домой. Я все еще помню, как показывала ей на вишню, цветущую у дороги, говоря, какие прекрасные лепестки на ней. Но, когда я оглянулась посмотреть на нее, ее глаза уже потускнели. Ее невидящий взгляд, и то, как всколыхнулась от порыва ветра ее мантия, прежде чем она упала прямо передо мной – я этого никогда не забуду. Я оцепенела от ужаса, и лепестки вишни, что я держала в руках, выпали и рассыпались по земле… Наша семья вышла искать нас, но когда они нашли нас, моя сестра уже была мертва, а я была без сознания. Помню, как очнулась в своей постели из лисьего меха. Позже люди сказали мне, что в течение долгого времени я в беспамятстве повторяла одну и ту же фразу: «Сестра, не пугай меня! Проснись…»

— Тогда ты начала изучать черную магию?

— Да, потому что я не хотела, чтобы и в будущем я могла лишь бессильно стоять и смотреть, как на моих глазах умирает человек.

Крик снежной птицы эхом раздался в небе. Я посмотрел на спящую рядом со мной Син Гуй, она свернулась калачиком, защищенная белой магией Хуан То, и выглядела такой умиротворенной, словно лежала в безопасном уютном коконе.

Ляо Цзянь и Юэ Шэн продолжали стоять на вершине холма, их силуэты ясно вырисовывались в ночном свете, а мантии развевались на ветру.

Я повернулся и продолжил спать. Мне приснился мой брат, и та зима, когда я убил его. Весь город в моем сне был погребен под снегом.