Легенда о Фуяо (Новелла) - 15 Глава
Принять ее?
……
Мог ли этот словарь этого человека одновременно включать фразы типа «Возьми ее, если что», и «Скромный джентльмен»?
Мэн Фуяо сжала кулаки в полной боевой готовности. Она была настроена отказаться от этой теплой, ароматно захватывающей груди, настроена не смотреть в эти смеющиеся глаза над своей головой. Глаза этого человека были словно из весенней воды, сделанной из весеннего солнечного света и смешанной с весенним ветром. Его очаровательная аура была так же сильна, как и его боевые искусства — любые мысли о сопротивлении выглядели бы как пылинки, летящие между его пальцами.
К сожалению, даже если прикинуть на пальцах, было ясно, что этот человек определенно очень опасен. Он был подобен Ловушке Дьявола, качающейся на золотом ветру [59] — она выглядела красивой и безвредной, но на самом деле могла запросто нанести увечья. Все клетки тела Мэн Фуяо предупреждали ее не цепляться, и не желали оставлять его тепло. После столь долгих лет, если она все еще оставалась жертвой банальной природы физической привлекательности, то разве это не значило, что она потратила все эти годы своей жизни впустую?
Извилистые брови Мэн Фуяо поднялись в гневе, и, работая кулаками, она попыталась оттолкнуть его на безопасное расстояние. Однако, она не ожидала, что Юань Чжаосю вдруг сожмет свою руку! Рука, прежде мягко лежавшая на ее спине, внезапно приложила силу, обнимая ее и одновременно разворачивая спиной. Если раньше Мэн Фуяо пыталась подняться с кровати, то теперь, после этого переворота, она сразу же упала обратно на нее.
В следующий момент светлые одежды свободно упали вниз, и Юань Чжаосю тоже завалился на кровать. Он вытянул руку, и занавески стали падать вниз, жемчужные драпировки ударялись о землю с прекрасными, разрозненными звуками. Качание занавесок, когда они падали, создавало мистическое, завораживающее зрелище.
Увидев, что он и правда тоже оказался на кровати, ужаснувшаяся Мэн Фуяо захотела с нее встать. Но Юань Чжаосю только повернул голову на подушке и ухмыльнулся ей, тихо прошептав: «Шшш~».
Он перевел взгляд, чтобы посмотреть в окно. В нем промелькнула тусклая тень.
После того, как Мэн Фуяо на секунду бросила туда взгляд, она совершила незаметное движение, и ее выпрямленная ладонь скользнула вниз.
Юань Чжаосю изобразил легкую улыбку, повернулся спиной к окну, затем наклонился вперед и тихо прошептал ей на ухо: «У девушки не должно быть такой убийственной ауры, это плохо влияет на твой очаровательный шарм …» Когда он говорил, его дыхание было опьяняющим и слегка теплым, мягко щекоча ее ухо, как вибрирующая шелковая нить. Его голос был таким низким, что размывался, и каждое его слово порабощало.
Безо всякой причины лицо Фуяо покраснело.
Этот красный румянец нахлынул, а затем отступил. Прежде чем она смогла полностью восстановиться до своего нормального цвета, тот парень, который только что сказал ей не быть такой убийственной, вдруг беззаботно щелкнул пальцами.
Со звуком «па» на тусклой белой оконной бумаге, где отражалась рассеянная, наклонная тень, сразу же вспыхнуло несколько красных цветков сливы. Они медленно намокали и увеличивались, смешиваясь и с нечеткими, и с рельефными цветочными узорами на поверхности бумаги.
От подножия стены донеслось сильно приглушенное хрюканье, звук доходил издалека за доли секунды.
Услышав звук, Фуяо не выдержала и покачала головой: «Ты говоришь другим, что у них есть шарм, а сам продолжаешь беспощадно пронзать уши того парня и оглушать его».
«Если бы он не встал так близко к оконной бумаге, разве эта ледяная игла смогла бы его ранить?», расплывшиеся глаза Юань Чжаосю выглядели как размытый сон, полный мерцающего тумана. «Все имеет свою причину и следствие, зло пожнет то, что посеет».
Мэн Фуяо переместила тело и, готовясь встать, свела брови и рассмеялась: «Наверное, такова мораль народа вашей Бесконечной империи?»
Юань Чжаосю усмехнулся, но не ответил. Фуяо попыталась переместиться, но внезапно обнаружила, что не может двигаться. Запрокинув голову в шоке, она увидела, что Юань Чжаосю, лежавший на подушке, уже немного приблизился к ней, и сейчас, ухмыляясь и в дразнящей манере, играл с ее волосами, упавшими на подушку. Заметив ее взгляд, его улыбка стала еще больше сиять, он поднес эту прядь волос близко к носу и прикрыл глаза, глубоко вдыхая их аромат.
Затем он рассмеялся: «Хорошо пахнут».
Фуяо сразу же потянула свои волосы назад, глядя на него своим убийственным взглядом.
Юань Чжаосю сделал вид, что не заметил его. Подняв щеку рукой, он зачерпнул еще одну прядь длинных волос и продолжил играть с ними, удобно разместив часть разбросанных волос под собой. Мэн Фуяо не могла освободиться, а могла только показать ему зубы в полуулыбке, полу-оскале: «Сегодня я каталась по траве и грязи, скатилась с обрыва и даже промокла в дождливую ночь».
«Ты не сильно воняешь, сойдет».
«У меня вши».
«Еще лучше, помогу их поймать».
……
Мэн Фуяо ненадолго замолчала, пока вдруг не рассмеялась. Юань Чжаосю поднял голову, чтобы посмотреть на нее; с этого ракурса она выглядела такой очаровательной … Фуяо лишь схватила одеяла и сунула их ему в лицо, а затем использовала свою силу, чтобы раскачать скрипучую кровать.
Кровать начала опасно раскачиваться из стороны в сторону, заставляя висящие жемчужные занавески качаться и сверкать; это выглядело великолепно, но и очень подозрительно.
Юань Чжаосю изогнул уголки глаз, поднял брови, а потом понял, что она делает, и не мог не рассмеяться.
Питтер-петтер, питтер-петтер.
В тот момент, когда кровать начала скрипеть, толстая белая тень выскочила из-за угла, проползла по кровати, и исполнила в воздухе очередной «крутой поворот с вращением тела на 360 градусов». Четыре конечности вырвались, готовясь разделить парочку, выглядевшую так, будто они упражнялись на этой кровати.
Под звуки шелеста одеял два человека, мыслящих едино, перевернулись в одно и то же время. Мастер Юаньбао, у которого был «Мастер-фетиш» [60], плюхнулся на кровать со звуком «гу-дон!», прямо между двух людей. Кровать была очень мягкой, и мастер Юаньбао глубоко в нее провалился, забросив ноги за голову. Лишь после борьбы и попыток сделать пару сальто назад, ему, в конце концов, удалось освободиться.
К сожалению, после того, как он справился со всеми невзгодами и неуверенно стал на ноги, коварный хозяин использовал палец, чтобы снова щелкнуть по нему, и мастер Юаньбао снова спланировал в одеяла.
Мастер Юаньбао обнял простыни и захныкал «жи-жи».
Фуяо стала бить по простыням, смеясь так сильно, что это было похоже на конвульсии.
Но в это время за окном вдруг раздался звук легкого постукивания, три раза подряд. После этого полоса черной тени вплыла внутрь как туман.
Юань Чжаосю подошел к ней навстречу. Своей спиной он закрыл лицо человека, одетого в черное, и они тихо перебросились несколькими фразами, а затем человек в черном удалился.
После того, как Чжаосю развернулся, Мэн Фуяо уже встала с кровати. Из-под висящих драпировок можно было разглядеть лишь пару черных глаз, сияющих светом, когда они смотрели на него.
«Твой учитель попросил Верховного наставника задержаться здесь еще на пару дней. Причина, по которой он это предложил, заключалась в том, что он хотел поностальгировать о прошлом со старым другом, которого он не видел уже много лет», улыбка Юань Чжаосю придавала этим словам глубокое значение. «Верховный наставник изначально планировал сегодня попрощаться, но теперь он, понятное дело, не может просто уйти».
«Линь Сюаньюань всегда был старым лисом», Мэн Фуяо пожала плечами.
«Я планировал отвести тебя с Верховным наставником к подножию горы. Похоже, теперь наши планы меняются», Юань Чжаосю слегка поднял палец, подпирая им подбородок в элегантной позе. «Линь Сюаньюань уже связался с родственниками Пэй Юань, и скоро они поспешат сюда. На самом деле, он оставляет Верховного наставника, потому как подозревает, что тот может поучаствовать в сегодняшних событиях. Задерживая Верховного наставника до прибытия людей из семьи Пэй, в случае какого-либо конфликта, оскорбления Верховному наставнику нанесет только семья Пэй. Похоже, он хорошо все просчитал».
«Скажи, действительно ли Верховный наставник будет участвовать в сегодняшних событиях?», Мэн Фуяо ухмыльнулась, «например, ты помогаешь мне, знает ли старик об этом?»
«Лучше бы ты беспокоилась о том, как собираешься сбежать», Юань Чжаосю не попался в ее ловушку.
Мэн Фуяо не ответила, а только встала, чтобы поправить одежду и поднять волосы.
Чжаосю неподвижно сидел, наблюдая за ее движениями. В его глазах промелькнуло немного юмора: «Эн?» [61].
«Мне лучше не оставаться здесь», Фуяо быстро завязала свои манжеты и осмотрела свое оружие, «ты уже дважды помог мне, и это очень благородно с твоей стороны. Если я буду продолжать полагаться на тебя, то принесу неприятности и тебе, и Верховному наставнику. Я не могу быть настолько безответственной».
Она помахала рукой очень стильным и сложным прощальным жестом: «Увидимся!»
После этого она даже не повернула головы и зашагала к выходу. Прежде чем она дошла до двери, со звуком «ка-ча», дверная защелка закрылась сама по себе. Мэн Фуяо остановилась, обернулась и посмотрела на Юань Чжаосю с наклоненной головой [62].
День уже начинался. Рассвет слегка просачивался сквозь щели в окне, ясно и четко обозначив границы дверной рамы, похожей на гибкую и сильную иву.
В утреннем свете зрачки Мэн Фуяо стали мерцать. Выражение ее глаз нельзя было описать словами.
Спустя некоторое время он осторожно отставил чайную чашку. Чистый звук фарфорового дна, бьющегося об стол из лиственничного дерева [63], по-видимому, содержал некоторые скрытые смыслы, вроде трудновыразимых эмоций.
«Женщине не следует быть такой упрямой и непоколебимой», улыбка Чжаосю в розовом свечении рассвета, заставила немного отступить даже утреннее сияние, «это заставляет мужчину почувствовать себя героем, которому негде показать свои боевые навыки» [64].
«О, тогда вот что, герой», Мэн Фуяо прислонилась к двери, скрестила руки на груди и улыбнулась, «как ты планируешь показать свои боевые навыки?»
«Линь Сюанюань расставил вверху сети, а внизу ловушки, просто ожидая, что ты в них попадешься. Если у тебя такой настрой, тогда зачем я тебя спасал?», Юань Чжаосю выдвинулся вперед большими шагами и слегка погладил пальцем гладкую, блестящую кожу на своей щеке, «я спас тебя, так что половину твоей жизни можно считать моей. Поскольку я в доле, то разве ты тоже не должна взять ответственность?»