Легенда о Фуяо (Новелла) - 33 Глава

Вечер лег, плотно накрыв воздух над императорским городом. Этой ночью звезды были неяркими, луна потускнела, а облака были свернуты и заветрены безо всякой свежести, присущей осени.

Погода была скверная, но императорский город Тай Юань излучал еще больше великолепия и яркости. По всему дворцу были развешаны красочные ленты и фонарики, а на всех деревьях повязаны шелк и парча. Через каждых три шага были чаши цветущих императорских хризантем в глубоком красном свете дворцовых фонарей. Гало красного света делало цветы еще великолепнее, а их рябь слепила глаза.

К водному павильону перед Залом Небесного мира проплыл нефритовый мостик, и синие воды разошлись. Весь пруд был усеян красными лотосовыми огоньками, а на потолке павильона был развешен люминесцентный жемчуг. На столе уже были приготовлены сушеные и свежие фрукты, а также множество деликатесов с суши и моря; они лишь дожидались, когда ранним вечером прибудет Император и устроит пиршество, после того, как воскурит фимиам в храме.

Многие принцы уже прибыли в Зал Небесного мира, ожидая в боковых залах прибытия его Высочества. Между ними возникали разговоры, и смех разносился, словно озорной теплый ветерок, сцена встречи королевской семьи была наполнена дружелюбием.

Принц Ци Сюнъи слегка наклонился, прислонившись к стулу. Он взял виноград и медленно ел его, в то же время опустив взгляд, чтобы смотреть на песочные часы внутри застекленной бутылки.

Прямо сейчас наступил час Шэнь [112].

Шесть Западных дворцов находились относительно далеко от Зала Небесного мира. По сравнению с Главным залом эти дворцы были гораздо более заброшенными. У старого Императора было немного наложниц, поэтому во дворце было много свободных мест, темных и неосвещенных. Несмотря на то, что их тоже украсили по этому случаю, в них все еще оставался какой-то жуткий холод, которому удавалось просачиваться. Ветер дул на цветные огоньки, висящие под карнизами, и те мигали, переливаясь; легкое красное свечение поглощалось темной ночью, казалось бы, мрачной, но красивой, как кровь.

Пара черных теней поспешно направлялась по направлению к Залу письма. Судя по одежде, они выглядели как евнух и служанка.

Их движения были быстрыми, и часто, когда мимо проходила стража, они разбегались по разным углам. Эти двое были проворными и ни на кого не нарвались на своем пути.

Перед залом Сюаньдэ они остановились.

Впереди, возле зала Сюаньдэ, где жила старая императорская наложница предыдущей династии, был тот самый холодный дворец, Зал письма. Пройдя по дворцовой дорожке к Залу письма, можно было выйти к западным воротам императорского города, которые часто называли «Вратами смерти». Это было потому, что трупы наложниц, умерших под домашним арестом, а также дворцовых слуг, избитых за свои преступления, выносили через эти ворота. Ходили слухи, что на этой дорожке круглый год не было видно солнечного света, а холодные ветры так жалобно завывали, что лишь немногие осмеливались здесь пройти.

Однако, не сегодня.

На стене, разделявшей Зал Сюаньдэ и Зал письма, образовался лес из оружия и брони, сверкающих на свету. Стража, отряд за отрядом набивались в этот узкий проход, как черные змеи, не переставая движение и красиво маршируя туда-сюда. Охрана была непроницаема, и даже мышь не смогла бы проскользнуть мимо.

Оба они смотрели друг на друга, и каждый из них видел беспокойство в глазах другого.

Стена дворцового зала была прямо перед ними, но это короткое расстояние в десять метров теперь стало большой пропастью — даже пролететь над ней было бы невозможно.

Юнь Хэн с тревогой поднял голову, глядя на плотный слой облаков. На юге уже десятый месяц наблюдались лишь некоторые намеки на лето. Когда надвигалась буря, даже порывы ветра были какими-то подавленными. Когда этот тип влажного ветра дул в лицо, казалось, что воду можно было выжимать, просто сжимая руку.

До императорского званого ужина оставалось еще три часа.

Лицо Юнь Хэна cтало пепельным, когда он пристально посмотрел вперед. Непрерывные быстрые шаги стражников медленно трансформировались в его взгляде. Некоторые образы, глубоко спрятанные в его воспоминаниях, спустя много лет пересекали реку забвения и снова материализовались у него перед глазами.

… а еще перед самым его носом раздавался беспорядочный топот ног. Эти торопящиеся ноги безучастно проходили мимо него. Он поперхнулся и протянул руки, пытаясь схватить что-то, на что можно было опереться, но вместо этого ему на ногу наступил чей-то неизвестный ботинок. От боли он поднял голову, но ботинок медленно отдавливал его ногу.

В ту ночь появилось много могил. Сова, пролетая над лесными ветвями, прошелестела крыльями по листьям деревьев и громко проухала, словно привидение. Он лежал на влажной земле, видя яркий блеск стальной лопаты, выкопавшей кровавую грязь и забрызгавшей его лицо. Она закрывала ему обзор, и он не мог разглядеть, не мог разглядеть, что было внутри ямы …

Дыхание Юнь Хэна постепенно участилось.

Эти кошмары глубоко погрузились в бесчисленные луны прошлого — когда же они обретут окончательное искупление?

Искра звездного огонька, парящая в его глазах, взорвалась бушующим пламенем. Юнь Хэн вдруг крепко схватился за меч на поясе и шагнул вперед. Но тут кто-то его резко оттащил.

Обернувшись, Юнь Хэн посмотрел на остановившую его Мэн Фуяо и холодно оттолкнул руку. Звездный огонек закрутился-завертелся в его взгляде, словно мог вылететь в любой момент.

Фуяо также был поражена его неожиданно холодному и пронзительному взгляду. Она увидела, что Юнь Хэн, похоже, собирался импульсивно атаковать в одиночку, и поэтому быстро его оттащила. У нее были благие намерения, и она не желала, чтобы он обвинил ее в смерти, так что же он сделает, будучи таким злым?

Скривившись, Фуяо решила не спорить с ним прямо сейчас, а лишь быстро сделала пару движений рукой, заставив его развернуться.

В глазах Юнь Хэна промелькнули некоторые сомнения, но, увидев уверенное выражение Мэн Фуяо, он сделал так, как она говорила.

Мэн Фуяо отступила назад, украдкой срезав ветку с цветущего рядом дерева. Держа ее в руке, крепко сжимая и ковыряя, она придавала ей форму какого-то длинного цилиндрического предмета. Взвесив ее в руке и осмотрев, она небрежно сунула ее в рукав.

Погода была мрачной, но все же она не могла скрыть подозрительный розовый румянец, внезапно вспыхнувший на ее лице.

Эта штуковина в ее ладони была круглой, толстой и длинной, и грубо терлась о кончики пальцев. Лицо Мэн Фуяо горело все сильнее, и она скривилась странной улыбкой.

Као, на самом деле, момент этого импульса погрузил все в мутные воды. Похоже, что репутация всей жизни этой женщины вот-вот была готова спуститься по стокам этого нелепого императорского дворца Тай Юань ——-

Час шэнь, вторая половина [113].

Внутри блестяще освещенного Зала Небесного мира.

Ци Сюнъи в этот момент использовал красноречивые широкие жесты, рассказывая о высших техниках топовых исполнителей «Боевой труппы». Он брызгал слюной, изрыгая непрерывный поток слов.

Он слегка улыбнулся, протягивая руку к Наследному принцу. Тот был очень великодушен и склонил голову. Ци Сюнъи тихо произнес: «Мой господин, в этой труппе есть милая дама, еще даже девственница. Ее талия тонка, а внешность бесподобна, крайне завораживающа и очаровательна … »

Наследный принц отреагировал удивленным возгласом: «Раз она девственница, откуда третьему брату известно, что ее «талия тонка»? Быть может ..»

Братья посмотрели друг на друга, а затем оба рассмеялись ——

Час шэнь, вторая половина. Гарнизон охраны Зала Небесного мира.

Заместитель Железного командующего гвардии готовился выйти в патруль, как вдруг, отодвинув занавеску, вошел его командир генерал Ян Ле.

«Этот старик пойдет с тобой».

Они шли плечом к плечу, как вдруг увидели впереди тонкую тень. Железный командующий поднял голову и увидел очаровательную улыбку принцессы дома Пэй, стоявшей лицом к ветру.

Железный командующий сразу же подскочил, чтобы поклониться и отдать должное «случайно появившейся принцессе», а та улыбнулась и сделала вид, что помогает ему подняться.

В этой руке помощи неожиданно появился еще один меч. Со вспышкой света он уже вонзился в сердце командующего.

Железный командующий инстинктивно хотел нанести ответный удар, но стоявший рядом герцог Ян Ле ухмыльнулся и внезапно протянул руку. Движением своего рукава он зажал под мышкой перекошенное тело Железного командующего, и его голова судорожно там заметалась, а из тела вовсю хлынула свежая кровь.

Ян Ле улыбнулся как обычно, и в этот момент его рука изогнулась.

Череп Железного командующего тут же расплющился. Послышался хруст шейных позвонков, который затем растворился в холодной глубине ночи.

Бросив труп на землю, Пэй Юань и Ян Ле посмотрели друг на друга и засмеялись ——

Час шэнь, вторая половина, возле Трех ворот императорского города.

Ночной ветер утюжил вовсю. Звуки копыт разрезали неестественно бледный лунный свет перед алыми дворцовыми воротами. Стражи перед Тремя дворцовыми воротами императорского города Тай Юань стояли прямо, как вкопанные, и их размытые темные тени, пересекающиеся на поверхности земли, были неподвижны.

Лошади вихрем прорвались сквозь тишину ночи, рассеяв ветер своим галопом. Всадники были одеты в шелковые одежды и вооружены мечами, а за ними следовала масса людей, похожая на облако. Это были обладатели власти над дворцовой стражей — отец и сын семьи Ян.

«По устному распоряжению Его Величества, у Трех дворцовых ворот — Чаннин, Гуаньгань и Чансинь — нужно немедленно сменить караульные гарнизоны!»

Оружие солдат отразило холодные вспышки, и раздались ясные громкие звуки столкнувшихся друг с другом железных доспехов. На горизонте проплывали слои облаков, каждый из которых накапливал тяжесть, словно рыбные чешуйки, прижимаясь к краю императорского города.

Ян Ле возвышался на своем коне, его холодные глаза выжидали, когда уйдут войска. Младший командующий подразделением у ворот Чансинь, доверенное лицо Железного Пепла пустыни, нерешительно протянул руку, чтобы попросить личного приказа Железного командующего.

Ян Ле громко рассмеялся, говоря: «Щас получишь!»

От взмаха его руки голова командующего этим подразделением взорвалась и разлетелась на мелкие кусочки. Горячая кровь смешалась с мозгами и медленно потекла наружу, открыв жуткую сцену.

Катящаяся человеческая голова запятнала императорские улицы кровью, которую в одно мгновение вытерла хорошо обученная стража —————

Вторая половина часа Шэнь, военный лагерь на окраине столицы.

Командующий столичными войсками Фан Минхэ созвал генералов и зачитал личные приказы принца Ци. В них говорилось, что Наследный принц задумал восстание, и столичные войска должны были немедленно войти в императорский дворец, чтобы охранять Императора и проявить лояльность к трону. Из пяти генералов под его командованием трое моментально подчинились приказам и отправились перемещать свои армии, а двое стали возражать.

Фан Минхэ спокойно выслушал противоположное мнение, сводившееся к тому, что они не могли действовать опрометчиво, без указа императора. Спокойно кивнув, он махнул рукой.

Десятки длинных копий вдруг прошили палатку командного корпуса, проделав семнадцать или восемнадцать дырок в этих двух офицерах.

Свежая кровь разбрызгивалась струйками прямо на полотнище палатки, пересекаясь и разлетаясь в воздухе. Пятно крови оказалось на карте Тай Юань за Фан Минхэ — оно было посажено точно на месте императорского города ———-

В тот же час, в уединенной резиденции в Яньцзине.

В лазурном проеме окна висели расшитые нефритом шторы и занавески. Яркие жемчужины блестели, бросая свет на высокую тонкую спину исполненного достоинством человека.

«Тридцать один человек», — он поднял палец вверх, красиво улыбнувшись: «Убивать людей пачками не самое верное решение. Лишь аккуратные убийства по необходимости можно считать настоящими».

«Иди», — он слегка поднял ладонь, и тут же показалась белая отметина. В следующий момент она уже была закрыта большим широким рукавом: «Это дар, который я даю Ци Сюнъи».

Прежде чем звук его голоса стих, темные тени вырвались из комнаты, словно дым, разлетаясь по всей округе города Яньцзин — быть может, места, куда они направлялись, и люди, которых они собирались убить, не бросались в глаза, и, казалось, были несущественны и не имели решающего значения. Однако, если бы они действительно начали серьезно влиять на положение дел, после того, как разразились события в Яньцзине, приказы были бы нарушены, передача информации была бы проблематична, и в кратчайшие сроки это парализовало бы ситуацию.

Список имен этих тридцати одного бедолаг был написан изящным и стильным почерком чернилами на бумаге с золотым напылением.

Яньцзинские правительственные чиновники, группа аристократов, владевших частными армиями, почтмейстеры войск и почтовых отделений, охранники башен маяков, младшие должностные лица императорского секретариата, отвечавшие за передачу информации и приказов …

В случае смерти всех этих людей, во всем Яньцзине вочарится хаос, и всякие приказы перестанут выполняться.

Глаза человека, склонившегося, чтобы прочитать список имен, выражали восхищение. Однако, у него все еще оставались некоторые сомнения: «Императорскую стражу по-прежнему контролирует Наследный принц. За эти годы он тайно расширил ее, и ее размер уже превысил санкционированные квоты. Как вы думаете, с восемью тысячами …»

«У него не будет времени», — улыбка мужчины была туманной: «Если он не сможет вырваться из убийственных рук Ци Сюнъи и рвануть в главный лагерь до часа Сюй [114]».

Воцарилась тишина. Все знали, что это невозможно.

«Вообще-то, я не против, чтобы они сражались. В эти годы Тай Юань слишком хорошо себя вел, и настало время использовать свежую кровь, чтобы остудить их головы», — перед окном, среди разбросанных цветов сливы и в слабом свете луны, стоял человек, его рукава слегка раздулись, а темные волосы развевались на ветру. Его улыбка была похожа на цветение цветка Удумбары, в то время как голос был немного одиноким, как если бы он жил на вершине четырех морей и безучастно смотрел на мир.

«К сожалению, Ци Сюнъи не оставит Наследному принцу ни единого шанса. Прямо сейчас во всем Яньцзине не должно быть никого, у кого осталась возможность обратить вспять грядущее падение Наследного принца Ци … »

Он отвел руки за спину, и его взгляд стал глубоким и отстраненным, словно мог пронзить тьму и прийти к какому-то долгому неизбежному решению.

Слегка улыбнувшись, он сказал:

«Не судьба».