Легенда о героях Галактики (Новелла) - 3 Глава

Глава 3. Закат Империи

I

Вдоль всей изящно изгибающейся стены из сверхпрочного стекла располагались странные камни, похожие на колокольчики. С этой точки практически не было видно земли, и перед наблюдателем открывался великолепный вид на сгущающиеся сумерки.

У стены, сложив за спиной руки, стоял человек. Наконец он обернулся, устремив взгляд на замершего возле стилизованного под шахматный столик проектора пожилого мужчину.

– Итак… – низким голосом начал стоящий у стены. – Значит, имперский флот победил. Но, по имеющимся у нас сведениям, они не должны были выиграть. Не так ли, Болтек?

– Да, господин председатель. Тем не менее, флот Союза, хотя и потерпел поражение, не уничтожен до конца.

– Сможет ли это повлиять на общий расклад?

– Возможно, это поможет Союзу в будущем нанести контрудар. А значит, несмотря на явную победу Империи, некоторое равновесие сохранилось. Что играет на руку нам, феззанцам.

Человек, смотревший на закат, пятый правитель доминиона Феззан Адриан Рубинский, оторвался от стены и шагнул в комнату.

Внешность его была весьма своеобразна. Лет сорока с виду, но на голове у него совсем не осталось волос. Кожа его была смуглой, черты лица – брови, глаза, нос и рот – слишком крупными. Его никак нельзя было назвать красавцем, но он производил сильное впечатление на собеседников. Как мощной фигурой, так и видимой в нём с первого взгляда волей и энергией.

Доминион Феззан был нейтральной торговой страной. Чтобы справляться со сложной политической ситуацией и лавировать между воюющими галактическими державами, нужен был незаурядный характер, а Адриан Рубинский занимал свою должность уже пять лет. Что в Империи, что в Союзе, его не называли иначе как «Чёрный лис Феззана».

– Значит, вы удовлетворены, Болтек? – председатель с сарказмом посмотрел на своего доверенного помощника. – Нам помогла случайность, а не собственные усилия. Впредь мы не должны полагаться на случайности. Ключ к успеху – сбор и анализ информации, вот над чем нужно работать.

Рубинский не торопясь подошёл к шахматному столику. Он был одет в чёрную водолазку и лиловый костюм. Случайный взгляд никогда бы не увидел в нём главу государства.

– Я хочу узнать подробности, – произнёс он.

Болтек тут же протянул руку и нажал на кнопку, включая экран.

– Вот, посмотрите, пожалуйста. Это схема расположения флотов перед началом боя.

На экране появилась та же карта, какую три дня назад показывал Кирхайс Райнхарду. Повинуясь командам Болтека, трёхмерное изображение повернулось так, что войска противников находились как бы на одной плоскости. Зелёные стрелки, обозначающие флот Союза Свободных Планет, расположились с трёх сторон от красной метки, которой был обозначен флот Империи.

– Соотношение сил было следующим. 20000 кораблей у Империи, а общая численность трёх флотов Союза достигала 40000. Как видите, разница сил кажется несомненной. Позиционно Союз также имел преимущество, но…

Правитель дал своему помощнику знак прерваться и потёр лоб.

– Командующие Союза использовали ту же тактику, что и сто лет назад, во время Битвы при Дагоне. Они что, совсем не желают развиваться?

– Ну, с точки зрения стратегии они действовали верно.

– Ну да, конечно. Стратеги вечно придумывают «идеальные» планы, вот только на деле почему-то всё выходит иначе. А кто командовал имперским флотом. Я не ошибусь, если предположу, что это был молодой блондин?

– Да, командовал граф Лоэнграмм.

Рубинский от души расхохотался.

Он пришёл к власти пять лет назад, после внезапной смерти предыдущего правителя, Валенкоффа. Тогда многие были против него, считая, что тридцать шесть лет – это слишком юный возраст для правителя, и поддерживая опытного ветерана политических баталий, который на этом поприще пятьдесят с лишним лет. А теперь граф Лоэнграмм, на шестнадцать лет моложе, чем он тогда, делает весомую заявку на дальнейшее продвижение. Случай превращается в традицию. Похоже, времена бездарных стариков, которым нечем похвастаться кроме возраста и титула, уходят в прошлое.

– И вы даже знаете, как именно граф Лоэнграмм справился с ситуацией? – взволнованно спросил Болтек.

Председатель невозмутимо взглянул на своего помощника и подошёл ближе, начав показывать на экране:

– Он воспользовался раздробленностью вражеского флота и разбил их поодиночке. Здесь нет ничего сложного.

Болтек изумлённо уставился на него:

– Вы правы. Смотрите в самую суть!

Рубинский высокомерно улыбнулся, принимая похвалу как должное.

– Иногда со стороны можно увидеть то, чего эксперты не видят изнутри. Так и в этой битве. Могло показаться, что имперский флот уже окружён и у них нет шансов на победу. Тем не менее, такое незавершённое окружение являлось, наоборот, слабостью Союза.

– Вы абсолютно правы.

– И ещё один важный момент. Командующие Союза явно недооценили способности графа Лоэнграмма. Впрочем, этого как раз следовало ожидать. Показывайте дальше. Как же Союзу удалось избежать полного поражения?

Болтек вновь начал отдавать команды и изображение сменилось. Красная стрелка метнулась к ближайшей зелёной и стёрла её с экрана. Затем повернулась к следующей и, зайдя в тыл продолжающей двигаться по заданной траектории зелёной, быстро уничтожила и её. Теперь противники остались один на один друг с другом.

В этот момент Рубинский, до того молча наблюдавший за развитием событий, знаком приказал остановиться и тяжело вздохнул:

– Отличный план и безупречное исполнение, – председатель склонил голову набок. – Но в таком случае имперский флот должен был одержать полную победу. Вряд ли оставшийся флот Союза мог изменить ситуацию. Так почему он не был уничтожен? Кто командовал этим флотом?

– Сначала командовал вице-адмирал Паэтта, но вскоре после начала битвы флагман подвергся нападению и командующий был серьёзно ранен. Тогда он передал все полномочия офицеру штаба, коммодору Яну Вэнли.

– Ян Вэнли… Кажется, я уже слышал это имя.

– Это тот самый офицер, который восемь лет назад командовал «Великим побегом с Эль-Фасиля».

– А, вот когда это было! – вспомнил Рубинский. – Я тогда ещё удивлялся, какой необычный человек появился в Союзе. И как же герой Эль-Фасиля смог изменить ход битвы?

Помощник включил воспроизведение, и на экране появилась завершающая часть «Битвы при Астарте». Зелёная стрелка разделилась надвое, пропуская красную, после чего части вновь соединились и напали с тыла.

Рубинский хмыкнул. Вот этого он точно не мог предположить. Во флоте Союза есть человек, способный командовать как бог. Перед лицом полного уничтожения этот коммодор Ян Вэнли сумел сохранить спокойствие и способность анализировать ситуацию, превратив поражение в победу. Да, такой человек точно ничуть не менее талантлив, чем Лоэнграмм. Пусть даже имперцам и удалось в конце концов вывернуться из расставленной ловушки.

– Мы словно наблюдаем за представлением фокусника…

Рубинский досмотрел сражение до конца и задумался. Болтек отступил на шаг, стараясь не мешать и ожидая дальнейших указаний.

– Ян Вэнли. Он продемонстрировал нам впечатляющее зрелище. Учитывая его предыдущие успехи на Эль-Фасиле, это уже нельзя назвать случайностью. Нужно узнать всё об этом человеке.

– Будет сделано, господин председатель.

«Организация и оружие могут быть хороши, но нужен ещё и тот, кто будет ими пользоваться. Именно его способности делают их силой. Мало иметь когти и зубы, нужно ещё самому быть тигром», – с этой мыслью Рубинский отпустил помощника.

Вокруг звезды Феззан вращалось четыре планеты. Поверхность трёх из них покрывал горячий газ. Лишь одна планета системы имела твёрдую поверхность и атмосферу, близкую к той, что была на прародине человечества, Земле, – 80% азота и 20% кислорода. Вот только углекислого газа в ней не хватало, поэтому на планете не было высших форм растительности.

Также на планете было очень мало воды. Терраформирование, начавшееся с рассеивания сине-зелёных водорослей и других простейших растительных форм, позволило создать слой почвы в наиболее влажных областях и начать культивирование растений. Остальную же часть планеты покрывала красная пустыня с выветренными ветрами скалами, складывающимися в удивительно живописный пейзаж.

И звезда, и единственная обитаемая планета системы назывались одинаково. Поэтому, когда в 371 году по Имперскому календарю регион получил автономию, он был назван доминион Феззан. Население его составляло около двух миллиардов человек. Имея лишь небольшой пограничный флот, феззанцы жили благодаря контролю над торговлей между Союзом и Империей, приносившей им огромный доход. Формально подчиняясь Империи, на деле Феззан был практически полностью политически независим, а экономически и вовсе намного превосходил великие державы.

С тех пор как Леопольд Лаап основал Феззан, все последующие правители старательно поддерживали его стабильность. Силы в Галактике распределялись следующим образом: 48% у Империи, 40% у Союза и 12% у Феззана. Положение Феззана можно было охарактеризовать словами «не так слаб, чтобы терпеть унижение, но не так силён, чтобы представлять угрозу».

Причина процветания Феззана крылось именно в способности мастерски поддерживать существующее равновесие. Эта способность, которой отличались все правители доминиона, была сродни искусству. Нельзя было показывать силу – ведь это могло настроить против них и Империю, и Союз, а их объединённые силы могли стереть Феззан в порошок. Нельзя было проявлять слабость – потеряв уважение и значимость, легко расстаться и с независимостью.

В случае конфликта Феззан всегда мог объединиться с противоположной стороной и получить преимущество. Хотя даже объединившись с Союзом, преимущество над Империей не было бы неоспоримым, но оно было и заставляло с собой считаться.

Так что доминион обладал не только экономическим, но и военно-политическим значением. Это было необходимым условием его выживания. Пусть Союз и Империя воюют, уничтожить друг друга они не в состоянии, а выгоду от их конфликта получит Феззан.

В нынешнюю эпоху пост правителя Феззана занимал Адриан Рубинский, который прекрасно разбирался во всех тонкостях своего положения.

За неимением военной силы он использовал богатство и хитрость, лавируя в мутных водах политики и экономики. Империя и Союз обладали огромной мощью, но в своих политических воззрениях не были способны на компромисс и в затянувшейся кровавой вражде исчерпали человеческие и материальные ресурсы, разорив собственный народ. А Феззан стоял на обочине, со стороны наблюдая за их взаимным уничтожением, побеждая тем самым обе державы, не потеряв ни единого солдата.

Но теперь, с появлением Райнхарда фон Лоэнграмма и Яна Вэнли, наступала новая эра. Быть может, он переоценивал их способности, но нюх Чёрного Лиса явственно требовал обратить на этих двоих пристальное внимание.

II

Западное полушарие планеты Один окутал мягкий покров ночи…

И на территории Империи, и на территории Союза планеты вращались, чередуя дни и ночи. Даже Рудольф Великий, державший в своих руках всю Галактику, при всём желании, не смог бы изменить движения планет. Так что циклы вращения у всех планет были разные. Сутки на одной могли длиться восемнадцать часов, а на другой – сорок. Полные совпадения не представляются реальными.

С другой стороны, биологический ритм людей был настроен по суточному циклу третьей планеты Солнечной системы, Земли. Сутки на ней составляли двадцать четыре часа. С выходом человечества в космос, нарушение биоритма стало серьёзной проблемой.

На космических кораблях, станциях и планетах, где люди по разным причинам вынуждены были жить при искусственном климате, способны были симулировать двадцатичетырёхчасовой день. «Днём» горел свет, а «ночью» освещение выключалось. Температура в течение суток также менялась. Учёные даже рекомендовали настраивать системы так, чтобы они моделировали времена года, чтобы у людей не накапливался стресс.

Некоторые планеты имели исключительно длинные или исключительно короткие периоды обращения. Поэтому где-то за 24 часа мог два раза наступить рассвет, а где-то, наоборот, а на других стандартные сутки могла длиться ночь, а другие сутки – день.

Планеты, на которых время обращения вокруг оси было близко к земному, казалось бы, были более удобными для жизни, но на деле получалось так, что и попытки жить по своему времени, деля его на 24 условных «часа», и ежедневные корректировки, подстраивающие местное время под земное, были трудны для физического и психического состояния людей.

Так что, даже спустя много веков после выхода в космос, и Галактическая Империя, и Союз Свободных Планет использовали «стандартный календарь», состоящий из 365-ти дней по 24 часа в каждом. Первое января в Империи совпадало с первым января в Союзе.

«Мы вырвались из оков Земли, она даже не является больше центральной планетой нашего общества, кроме того, мы живём по новому календарю, так не пора ли создать и новый временной стандарт?» – люди, считающие, что «старое» равняется «плохому», часто задавали этот вопрос. Но что должно стать основой нового стандарта? И кто способен придумать этот новый стандарт? На эти вопросы ответа не было. Так что в итоге старую систему поддерживало большинство. Здравомыслящие люди полагали, что есть куда более важные проблемы, чем эта.

«Земля – оковы, мешающие нам двигаться вперёд!» – кричали те же люди, стремящиеся избавиться от всего старого. И действительно – все меры измерения веса и расстояния, использующиеся повсеместно, также оставались прежними.

Рудольф Великий предлагал ввести новые эталоны мер измерения. Разумеется, в честь него самого. Его рост должен был составить один кайзерфадден, а вес – один кайзерцентнер. Тем не менее, этот проект так и не был реализован.

Причина была не в неразумности такого перехода, а в том, что министр финансов, Клеве, составил смету расходов на одновременное введение новой системы мер по всей Империи. Легенда гласит, что, увидев сумму в недавно введённых имперских марках, Железный Рудольф лишился дара речи.

Сегодня многие говорят, что числа Клеве были сильно завышенными. К счастью, в отличие от Рудольфа, который обожествлял сам себя, но был при этом довольно невежественным, Клеве был мягким, но разумным человеком. Благодаря его тихому акту неповиновения метры и граммы продолжили своё существование.

…Великолепный императорский дворец Нойе Сан-Суси выглядел так, будто плывёт под ночным небом.

Это было огромное отдельно стоящее здание, окружённое множеством больших и маленьких построек, бесчисленными фонтанами, природными и искусственными парками,  розовыми садами, а также статуями, цветниками, беседками и безграничными полями газонов. Благодаря мастерскому устройству освещения, дворец выглядел так, будто покрыт слоем серебра, и искрился, радуя глаз.

Из этого дворца осуществлялось управление более чем тысячей звёздных систем. Ни один из расположенных поблизости особняков знати не мог быть выше, чем дворец Его Величества Императора Галактической Империи, поэтому тем, кто желал расширить жилую площадь, приходилось строить вглубь, создавая подземные этажи. Попытка построить дом выше, чем дворец правителя, была бы сочтена проявлением крайнего неуважения. Ведь даже спутникам запрещалось пролетать непосредственно над императорским дворцом.

Одновременно во дворце трудились более пятидесяти тысяч слуг и горничных, Они несли ответственность за ежедневную уборку всех помещений, встречу гостей, присмотр за садом, кормление оленей в дворцовом парке и множество других вещей. Но экстравагантность была символом Императора и в числе прочего демонстрировала его силу и богатство.

Ни лифты, ни эскалаторы не предусматривались, даже самому императору приходилось пользоваться обычными лестницами. Рудольф Великий считал, что сильное телосложение и здоровье необходимы для правителя. В конце концов, если человек не в состоянии сам подняться по лестнице, как он может нести ответственность за целое государство?

Этой ночью все придворные собрались в Зале Чёрного Жемчуга. На церемонию вручения графу Лоэнграмму жезла гросс-адмирала Империи. Граф Лоэнграмм разбил флот мятежников в Битве при Астарте, за что и удостоился столь почётной награды.

Хотя звание гросс-адмирала было лишь на одну ступень выше адмирала флота, оно давало гораздо больше привилегий. Жалованье адмирала флота составляло два с половиной миллиона имперских марок в год. Кроме того, офицер, достигший этого звания, освобождался от ответственности за любые преступления, за исключением измены. Помимо этого, разрешалось создать собственный штаб, членов которого можно было свободно назначать и увольнять.

Лишь четыре человека в Галактической Империи могли наслаждаться такими правами. Теперь, когда в их ряды вступил Райнхард фон Лоэнграмм, их стало пятеро. Но граф Лоэнграмм также был назначен заместителем командующего Императорского Космической Армады, так что, по сути, половина из восемнадцати имперских флотов оказывались под его началом.

– В следующий раз ему дадут титул маркиза, – шептались люди по углам зала. С древних времён, вне зависимости от эпохи и обстоятельств, успех всегда сопровождали сплетни завистников.

Места у подножия трона захватили наиболее знатные и высокопоставленные люди империи: высшие аристократы, придворные, армейские офицеры. Дальше всего от императора стояли разбогатевшие простолюдины. Все эти люди стояли по обеим сторонам огромного ковра из красного бархата шириной в шесть метров, который двести мастеров ткали в течение двадцати пяти лет. Ближе всех к императору стоял маркиз Лихтенладе.

Маркиз Клаус фон Лихтенладе занимал должности государственного министра и исполняющего обязанности канцлера Империи, председательствовал на заседаниях кабинета министров. В свои семьдесят пять лет он обладал серебряными от седины волосами, острым носом и холодным взглядом. Следом за ним выстроились министр финансов Герлах, министр внутренних дел Флегель, министр юстиции Румпф, министр просвещения Вильгельми, глава дворцовой администрации Нойкёльн, глава секретариата Кильмансег и многие другие.

Напротив них стояли военные: министр военных дел, гросс-адмирал Эренберг, начальник Генштаба Империи, гросс-адмирал Штайнхофф, генерал-квартирмейстер, гросс-адмирал Класен, Главнокомандующий Имперской армады, гросс-адмирал Мюкенбергер, командующий Корпуса гренадёров, генерал-полковник Овлессер, командующий имперской гвардии, генерал-полковник Ламсдорф, начальник военной полиции, генерал Крамер, а также командующие всех восемнадцати флотов и другие офицеры.

Прозвучал старинный горн и все замерли, вытянувшись по стойке «смирно». Прозвучал резкий голос церемониймейстера, бьющий прямо по барабанным перепонкам:

– Повелитель всего человечества, правитель Вселенной, хранитель законов и справедливости святой и неприкосновенный Кайзер Галактической Империи Его Величество Фридрих Четвёртый!

Как только он закончил, зазвучал гимн империи, и все присутствующие согнулись в глубоком поклоне.

Вероятно, некоторые из них  про себя отсчитывали секунды. Во всяком случае, все присутствующие подняли головы одновременно. Император к тому времени уже сидел на троне.

Тридцать шестому правителю Галактической Империи Фридриху IV было уже шестьдесят три. Лицо его казалось усталым, и выглядел он даже старше своего возраста. Такой вид являлся не последствием бремени правления, а результатом тяжёлой борьбы за власть. Или, возможно, Фридрих сам хотел казаться старым. Его хрупкое телосложение представляло собой разительный контраст с мощной фигурой основателя династии Рудольфа фон Голденбаума. Жена императора скончалась десять лет назад от пустяковой болезни. Грипп перерос в воспаление лёгких, и врачи ничего не смогли поделать. В эпоху, когда даже рак стал излечим, «грипп» упрямо не желал исчезать из списка болезней. Историки Союза ехидно замечали по этому поводу: «всей власти императора Рудольфа не хватило, чтобы справиться с гриппом».

После смерти императрицы Фридрих даровал своей любимой наложнице, Аннерозе, титул графини фон Грюневальд. В действительности, положение этой девушки, по сути, равнялось положению императрицы. Но, так как она происходила из недостаточно знатной семьи, император не мог взять её в жёны и допустить к государственным делам. Вот и сегодня её прекрасного лица не было видно среди придворных.

– Его превосходительство граф Райнхард фон Лоэнграмм!

Так как на сей раз кланяться было не обязательно, все глаза устремились на вошедшего в зал молодого человека в адмиральском мундире.

Придворные дамы при виде его не смогли удержать томных вздохов. Даже те, кто не любил Райнхарда – а таких было большинство – не могли не признать, что он потрясающе красив.

Его безупречно элегантный внешний вид больше подошёл бы фарфоровой кукле работы великого мастера, вот только ни у одной куклы не может быть таких сияющих умом и решимостью глаз. Если бы Фридрих IV не был столь очарован его сестрой, наверняка пошли бы слухи, что все звания и титулы Райнхард получает за то, что делит постель с императором.

Уверенной походкой военного юный адмирал прошёл через ряды придворных, в глазах которых читались совершенно разные эмоции. С тем же спокойным и бесстрастным видом, он остановился перед троном и опустился на одно колено в ожидании слов императора. На официальных церемониях никто не имел права говорить без дозволения правителя.

– Граф Лоэнграмм, твой подвиг поистине удивителен, – голос императора был лишён выразительности.

– Я не заслуживаю вашей похвалы. Без благословения вашего величества я ничего бы не смог добиться, – ответ Райнхарда был столь же бесчувственным, но это было результатом намеренного подавления всех эмоций. Если бы он позволил прорваться своим истинным чувствам, его бы не то что не поняли, сразу бы осудили. Но сейчас единственной частью происходящего фарса, которая интересовала Райнхарда, была бумага с волей императора, которую держал в руках глашатай.

Внезапно император чуть шевельнулся и промолвил.

– Хорошо. Я также дозволяю тебе увидеться с сестрой.

Райнхарду с огромным трудом удалось сдержать ярость и сохранить спокойствие на лице. Гнев сверкнул лишь в глазах, но он как раз склонил голову и потому этой вспышки никто не заметил.

«Особое разрешение?! Мы брат и сестра, но нуждаемся в разрешении, чтобы встретиться?! Фридрих, ты отнял у меня мою сестру, пользуясь своим положением! Положением, которое не является твоей личной заслугой! Пока что у меня недостаточно сил, но однажды я сброшу тебя с этого трона! Ты узнаешь, каково это, терять самое дорогое!»

Торжественные слова глашатая вернули его в реальность.

– За победоносные действия против флота мятежников в районе системы Астарта, жалуем тебя, Райнхард, граф фон Лоэнграмм, званием гросс-адмирала, а также назначаем заместителем главнокомандующего Имперской Космической Армады и командиром половины входящих в её состав флотов. Указ императора Галактической Империи Фридриха IV от семнадцатого марта 487-го года по Календарю Империи!

Райнхард поднялся и пошёл вверх по ступенькам. С глубоким поклоном он принял документ о назначении. Теперь он официально был гросс-адмиралом Галактической Империи.

Он широко улыбнулся, хотя на самом деле не чувствовал удовлетворения. Это лишь ещё один шаг на пути к его цели. Однажды он вырвет власть из рук коронованного глупца, укравшего его сестру.

– Кто бы мог подумать, двадцатилетний гросс-адмирал… – пробормотал генерал-полковник Овлессер, командующий корпуса гренадёров. Мускулистый гигант лет под пятьдесят, со шрамом на щеке, оставленным солдатом Союза. Отметина была фиолетовой и казалась свежей. Он намеренно оставил её такой, чтобы было чем прихвастнуть. – Неужели половина доблестного Имперского Флота станет игрушкой для малышей, а, ваше превосходительство? – он намеренно подстрекал главнокомандующего, половину войск которого только что отдали Лоэнграмму.

Седые брови гросс-адмирала Мюкенбергера чуть приподнялись:

– Но нельзя отрицать, что белобрысый мальчишка обладает талантом. Он не просто разгромил мятежников. Но от того, как именно он это сделал, даже опытный Меркатц лишился дара речи.

– С этим я соглашусь, Меркатц и в самом деле выглядит так, будто лишился зубов и потерял хватку, – слышавшие резкую критику Овлессера невольно покосились на Меркатца, молча стоявшего среди офицеров. – Но, в любом случае, даже если он победил, это ещё ни о чём не говорит. Одна победа может быть и везением. Когда вариантов выбора всего два – победить или проиграть, а в противниках – полные идиоты, шансы на случайность возрастают.

– Вы говорите слишком громко, – упрекнул его гросс-адмирал. На самом деле, он не был несогласен с высказываниями, всё же аристократам и старым адмиралам претила лёгкость, с которой понимался Райнхард. Но всему своё время и место, поэтому сейчас он поторопился сменить тему. – Кстати, о противнике. Вы знаете что-нибудь о том их командире, Яне?

– Хмм… Совсем ничего не слышал. А кто это? – Овлессер давно позабыл об инциденте на Эль-Фасиле.

– Ну, тот, который спас флот мятежников от полного разгрома и заманил в ловушку адмирала Эрлаха.

– О, вот как…

– Похоже, он довольно талантливый полководец. Я слышал, даже выскочка Лоэнграмм был им впечатлён.

– Хоть кто-то смог окоротить белобрысого щенка.

– Если бы дело касалось лишь его! Но врагу, к сожалению, всё равно, в кого из нас стрелять, – с горечью сказал главнокомандующий, и Овлессер неловко пожал широкими плечами, не нашедшись с ответом.

В Зале Чёрного Жемчуга вновь зазвучала музыка. На сей раз музыканты играли древнюю мелодию о валькирии в честь офицеров, отдавших жизнь за императора и страну.

Неприятная для родовитых дворян церемония подходила к концу.

Капитан Зигфрид Кирхайс вместе с другими старшими офицерами ждал в Аметистовом зале, отделённом широким коридором от зала, где проходила церемония. Туда ему, не являвшемуся ни высшим офицером, ни аристократом, было не попасть. Хотя уже через два дня его должны были повысить сразу на два звания и произвести в контр-адмиралы. Звание, дающее право называться «превосходительством» и открывающее двери на подобные церемонии для избранных.

«Каждый раз, когда Райнхард поднимается на ступеньку выше, восходящим потоком поднимает и меня».

Подобные мысли приходили ему в голову не в первый раз, оставляя двоякие чувства. Он ни в коем случае не считал себя бесталанным, но прекрасно понимал, что скорость его подъёма нереально быстра и было бы глупостью относить её лишь на свои способности.

– Капитан Зигфрид Кирхайс, если я не ошибаюсь? – раздался рядом негромкий голос.

Кирхайс обернулся, посмотрев на говорившего. Это был высокий офицер в чине капитана, с болезненно-бледным лицом и карими глазами. Лет тридцати-тридцати пяти на вид, но его тёмные волосы уже изрядно подёрнуло сединой.

– Да. А вы?..

– Капитан Пауль фон Оберштайн. Мы впервые встречаемся с вами.

Пока он говорил это, в его карих глазах что-то сверкнуло, ошеломив Кирхайса.

– Прошу прощения… – пробормотал офицер, очевидно, поняв по выражению лица собеседника, что произошло. – Кажется, мои искусственные глаза барахлят. Мне очень жаль, если я напугал вас. Постараюсь заменить их на днях.

– Они искусственные? Мне очень жаль, это я должен просить у вас прощения.

– Право, не стоит. Это вполне естественная реакция. И небольшая плата за возможность вести полноценную жизнь.

– Вы потеряли зрение на войне?

– Нет, я слеп от рождения… Если бы я родился в эпоху императора Рудольфа, то, вероятно, уже был бы уничтожен по закону о предотвращении нежелательных генетических мутаций, – голос снизился почти до предела слышимости, но у Кирхайса всё равно перехватило дыхание. Критика в адрес Рудольфа Великого была основанием для обвинения в оскорблении императора.

– У вас замечательный командир, капитан Кирхайс, – эти слова Оберштайн произнёс чуть громче, но всё равно это был лишь шёпот. – Хорошими командирами я называю тех, кто в полной мере раскрывает талант подчинённых. Для нынешней империи это довольно редкое явление. Однако в случае с графом Лоэнграммом это, безусловно, так. Несмотря на свою молодость, он невероятный человек. Хотя жалким аристократам, цепляющимся за свои родословные, этого не понять…

Сигнал тревоги в голове Кирхайса звенел не переставая. Как можно быть уверенным, что этого Оберштайна не подослал кто-то, желающий, чтобы Райнхард совершил ошибку?

– Разрешите поинтересоваться, а где вы служите? – спросил Кирхайс, небрежно меняя тему.

– До сего момента я служил в информационном отделе главного штаба, однако теперь меня переводят в штаб флота крепости Изерлон, – на губах Оберштайна мелькнула тонкая улыбка. – А вы осмотрительный человек, капитан.

В тот момент, когда смущённый Зигфрид искал, что сказать, он увидел входящего в зал Райнхарда. Оказывается, церемония уже закончилась.

– Кирхайс, завтра… – начал было Райнхард, но прервался, заметив незнакомого бледного человека, стоящего рядом с его подчинённым.

Капитан Оберштайн представился, после чего отдал честь и, высказав обычные слова поздравления, повернулся и удалился.

Райнхард и Кирхайс тоже вышли в коридор. Остаток ночи им предстояло провести в небольшом гостевом домике в углу дворцового комплекса, в пятнадцати минутах ходьбы через сад.

– Кирхайс, – сказал Райнхард, когда они вышли под ночное небо. – Завтра я иду на встречу сестрой. Разумеется, ты идёшь со мной.

– А это точно нормально, если я пойду с вами?

– Не нужно быть таким скованным. Мы же одна семья, – Райнхард по-мальчишечьи улыбнулся, но тут же перешёл на серьёзный тон. – Кстати, а с кем ты сейчас разговаривал? Что-то в нём настораживает.

Кирхайс кратко пересказал разговор и добавил:

– В общем, довольно таинственный тип.

Изящные брови Райнхарда несколько раз удивлённо приподнимались во время рассказа.

– Да уж, таинственный, иначе не скажешь, – согласился он, дослушав до конца. – Не знаю, чего он пытается добиться, заигрывая с тобой вот так, но стоит быть настороже. Хотя, конечно, с таким количеством врагов, как у нас, быть настороже и так нужно всегда.

Молодые люди одновременно улыбнулись.

III

Особняк графини Аннерозе фон Грюневальд располагался в черте дворцового комплекса Нойе Сан-Суси, в самом углу. Даже на ландкаре требовалось десять минут, чтобы добраться туда.

Хотя Райнхард и Кирхайс предпочли бы пройтись пешком, но отказываться от милости императора было глупо, так что они сели в дворцовый транспорт.

Дом графини стоял на берегу озера в окружении деревьев. Лёгкий и изящный архитектурный стиль прекрасно подходил его хозяйке.

Разглядев фигуру вышедшей встречать их Аннерозе, Райнхард выскочил из ландкара, не дожидаясь, пока тот остановится.

– Сестра!

При виде брата лицо Аннерозе осветилось радостью, она ласково улыбнулась ему.

– Райнхард, ты наконец-то приехал! И Зиг тоже!

– Здравствуйте, госпожа Аннерозе. Надеюсь, у вас всё хорошо.

– Да, спасибо, Зиг. Я уже несколько дней ждала вашего приезда.

«Ах, она всё такая же. Ни капли не изменилась», – подумал Кирхайс. Даже император, со всей своей силой и властью не смог опорочить эту чистоту и невинность.

– Хотите кофе? И есть миндальный торт. Правда, я пекла его сама, так что не знаю, как получилось. Но попробуйте.

– Уверен, что вкусно! – не задумываясь, вскричал Райнхард. Время словно вернулось на десять лет назад. Маленькую гостиную, где они сидели, окутала тёплая, уютная атмосфера. Тихий звон кофейных чашек, чистая скатерть, лёгкий запах ванили от миндального торта… Комнату наполняло простое и неприхотливое счастье.

– Я часто слышу, что графине не подобает готовить самой, – с улыбкой сказала Аннерозе, разрезая торт. – Но, кто бы что ни говорил, мне это просто нравится. Я не доверяю автоматике. Еда, приготовленная своими руками, куда вкуснее.

Попивая кофе с тортом, молодые люди свободно болтали, не обращая внимания на время, и сердца их наполнялись теплом.

– Райнхард никогда не думает, прежде чем сказать. Доставляет он тебе хлопот, да, Зиг?

– Нет, вовсе нет!

– Да ладно, говори уж, – Райнхард насмешливо взглянул на смутившегося друга.

– Не дразни его, Райнхард. Кстати, как насчёт отличного розового вина? Мне прислала его виконтесса Шаффхаузен. Только нужно сходить за ним в подвал. Или его превосходительству гросс-адмиралу такое не по чину?

– Ты тоже любишь дразниться, сестра! Не скажу за всех адмиралов, но одним ты всегда можешь распоряжаться, – Райнхард легко поднялся и отправился за вином, оставив сестру и друга наедине.

– Спасибо, что заботишься о нём, Зиг, – Аннерозе тепло улыбнулась лучшему другу своего брата.

– Да ничего такого. Скорее, это он обо мне заботится. В таком возрасте я уже капитан, хотя даже не из дворян. Иногда я думаю, что мне слишком везёт.

– А скоро станешь коммодором. До меня доходили слухи. Поздравляю.

– Спасибо, – пробормотал Зигфрид, чувствуя, что краснеет.

– Брат не скажет о таком, а может, и сам не осознаёт, но он очень зависит от тебя. Больше ему некому довериться. Поэтому, прошу, продолжай заботиться о нём.

– Неужели вы думаете, что я могу его бросить? Хотя и пользы от меня не много.

– Зиг, тебе следует быть более уверенным в себе. Да, брат талантлив, возможно, он талантливее всех прочих, но он не столь зрел, как ты. Он, словно антилопа, может лишь спешить вперёд, не глядя по сторонам. Он был таким всегда, с самого рождения, и у меня плохие предчувствия. Однажды перед ним может встать обрыв. Поэтому я и заговорила об этом с тобой.

– Госпожа Аннерозе…

– Зиг, пожалуйста. Прошу тебя, защити его, чтобы он не упал со скалы. Если увидишь, что его заносит, поговори с ним. Думаю,  к твоим советам он прислушается. Если же нет, тогда… Тогда, вероятно, это будет его конец… – улыбка исчезла с прекрасного лица Аннерозе, а сапфировые глаза затмила дымка печали.

Сердце Кирхайса при виде этого резануло резкой болью. Да, всё уже не так, как десять лет назад. Они с Райнхардом уже не дети, а Аннерозе – не та соседская девочка, которой была прежде. Одна стала любимой наложницей императора, другой – гросс-адмиралом, третий – адъютантом гросс-адмирала. И место, где они обитают сейчас, пропитано отдающим гнилью запахом власти.

– Госпожа Аннерозе, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы защитить его, – произнёс Кирхайс, стараясь скрыть охватившие его чувства. – Прошу вас, поверьте мне. Я всегда буду верен ему, и не разочарую вас.

– Спасибо тебе. Мне жаль, что приходится взваливать на тебя это, но мне тоже не на кого больше положиться.

«На самом деле, я хотел бы заботиться о вас обоих», – с грустью подумал Кирхайс. Он решил для себя это с тех самых пор, когда Аннерозе попросила его стать хорошим другом для Райнхарда.

Эх, если бы он десять лет назад был таким, как сейчас… Он ни за что не позволил бы Аннерозе попасть в руки императора. Пусть даже ради этого пришлось бы взять брата и сестру с собой и сбежать в Союз. Возможно, тогда он стал бы офицером Союза Свободных Планет. Но в то время он ничего не мог и толком не знал, чего хочет от жизни. Теперь всё иначе. Прошло уже десять лет… Всё, что было раньше, потеряно. Ну почему возраст человека так часто не совпадает с желаемым?

– …Сестра, ты могла бы поставить его и на более видном месте! – притворное возмущение Райнхарда было слышно ещё до того, как он вошёл в комнату.

– Спасибо, Райнхард. За твой труд ты будешь вознаграждён. Возьмите бокалы!

«Хоть мы не можем долго быть вместе, но я радуюсь каждой секунде встречи. Наверное, это и есть счастье», – сказал про себя Кирхайс. Хотя в душе он не мог отвлечься от неприятных мыслей о грядущем бое.