Лунный коралл (Новелла) - 1.1 Глава

Скорее всего, это неправда, но говорят, что моя бабушка родом с Луны.

*

Год близился к завершению.

Сегодня одиннадцатое полнолуние. А еще через месяц этот год уйдет, и начнется новый, не несущий никаких обещаний.

У нас еще меньше шансов дожить до него, чем у прозрачной медузы.

Для нынешнего человечества, дни и месяцы – просто уходящее время. Слово «смерть» стало частью всего. Я слышала, что люди прошлого были намного оптимистичнее. Календарь не был чем-то неумолимо пожирающим время — лишь циклическим символом, который ходит по кругу.

Проще говоря, все свелось к повторному использованию информации. Ее перерабатывалось слишком много. Говорят, когда-то человечество было прожорливым и жадным, но с нашей точки зрения, они были невероятно скупы.

По Грегорианскому календарю сейчас примерно трехтысячный год от рождества Христова.

Человечество, такое, каким оно было когда-то, давно исчезло. Никто не может сказать наверняка, взойдет ли завтра солнце, но, с другой стороны, больше нет войн. Однако цивилизация, которую человечество развивало тысячи лет, развеялась по ветру. Я небрежно отклонила несколько десятков предложений руки и сердца, и сегодня, как и вчера, и днями ранее, я провожу время, созерцая побережье с высшей точки острова.

Вода в небесах, небеса в воде. В небе луны – разбитое море.

Глядя на мерцание моря, я неосознанно пропела слова песни, которой научила меня бабушка.

Эту песню знала еще моя прапрабабушка, и хотя я понимаю сами слова, я не понимаю их смысла. Не люблю плохо говорить о своих предках, но мне кажется, что она была слишком изнеженной. Во времена, когда можно учуять конец света, казалось, что она живет в своих мечтах.

Мои мама, бабушка и прабабушка имели одинаковые вкусы и все были потрясающе красивы. К сожалению, я получилась гадким утенком. Я не такая красивая как мама, и что важнее, я не такая женственная. Наверное, мне продолжают предлагать руку и сердце только лишь из-за острова.

— Похоже, принц Арисимы возвращается домой.

Я почувствовала порыв ветра и подняла голову как раз вовремя, чтобы заметить черный реактивный самолет.

«Гр-р», — раздался рев грозного двигателя.

Один из последних следов цивилизации, улетая, перерезал лучи лунного света. Хотя, наверное, не столько след, сколько пережиток. Сиял тусклый черный корпус, самолет летел на восток.

Теперь счет убийств дошел до шестнадцати.

И в этот раз – новый рекорд. Я выдала ему одно из самых невероятных заданий, и не прошло дня – жениха уже след простыл. Впервые остров ругал меня, но я не смогла сдержаться. Он сам был виноват в том, что прибыл при полной луне. Он должен знать, что всему свое место и время. Я знаю, что кислород заканчивается, но если хочешь говорить о любви, ты должен все понимать.

Остров, на котором я живу – это маленькая колония, в которой едва ли наберется пятьдесят жителей. На континенте за морем находится город. У нас нет порта, а на берегу острова-полумесяца находится интересный коралловый риф. Для жителей острова он ничего не значит, но для горожан он, похоже, ценнее всех драгоценностей.

Со времен бабушки этот остров считается священным. В него запрещено прибывать по морю, так что только привилегированные, владеющие самолетами, могут попасть сюда. То, что меня называют «принцессой», тоже связано с особенностями острова. Говорят, что он — звезда надежды на восстановление человечества. Но для нас, его жителей, он абсолютно обычный. Мы, наверное, даже бровью не поведем, когда наступит конец.

— Какая жалость. Даже если ты сможешь долететь до Луны, рыбы там все равно не найдешь.

Каждый раз, когда прибывает жених, я прошу его сделать что-то невозможное.

Например, привезти рыбу с Луны.

Полет на Луну – это билет в один конец. Хотя попасть туда можно, никто не знает, как вернуться обратно. Это мир смерти, который мы можем увидеть при жизни.

И нет ничего удивительного в том, что принц Арисимы отбыл в плохом настроении, ведь я не только попросила его отправиться на Луну, но еще и велела привезти рыбу – которой там точно быть не может.

Но клянусь – я была абсолютно серьезна.

Если он сможет выполнить это невероятное задание, я останусь с ним до конца своих дней.

Потому что для меня это единственный способ измерить любовь. Эта планета многое потеряла, но самым важным была способность людей любить друг друга.

*

Много лет прошло с того времени, когда Луна стала миром смерти.

Строго говоря, для человечества она изначально была миром смерти, так что лучше сказать, что она стала такой, как раньше.

Лунная Иммиграция была одним из планов, созданных для победы над перенаселением планеты. Луна стала седьмым континентом, и иммигранты создали город, нацию, на поверхности спутника Земли.

Но потом случилась великая катастрофа. Смена полюсов тоже повлияла на ситуацию, но неожиданное спокойствие, охватившее человечество, было страшнее всего, и означало закат человеческой расы.

Как бы сказать?

Человечество потеряло свой огонь.

Восторг развития, желание познания, страсть к размножению.

Это не походило на жалобы матери, у которой сын днями напролет не выходит из своей комнаты. Это было похоже на забастовку всего вида: «Все слишком утомительно». Жители этой стороны просто спихнули цивилизацию на плечи жителей той стороны. Чтобы жить на Земле, цивилизация не нужна.

Но она необходима, чтобы выжить на Луне.

Так что жители Земли сказали своим соседям:

— Ответственность за развитие человечества теперь лежит на вас. Мы от этого очень устали.

И вот так они все отдали в руки жителей Луны.

Всего за пятьдесят лет Земля и Луна стали абсолютно независимы.

Люди на обеих сторонах решили, что нет нужды о чем-то договариваться, и закрыли друг для друга двери. Мы могли обойтись тем, что осталось на Земле, а те, кто жил на Луне, могли обеспечить себя всем необходимым.

А несколько десятилетий спустя потух и свет Луны.

В то же время население Земли резко сократилось.

Никто не хотел размножаться. Оставшись само по себе, человечество вымерло бы за пятьдесят лет. Оно выжило лишь потому, что каждый десятый землянин все еще хотел «продолжать пытаться».

У людей, которым и так хватало своих дел, все еще сохранилось желание заботиться об окружающих. Эти люди собрались вместе и создали что-то вроде старой общины – сад жизни, называемый «город». Я никогда там не была, так что сказать о нем мне нечего.

Они называли себя Комитет Восстановления Человечества. Движение по возвращению к основам жизни, считающее любовь своей основой.

Я, честно говоря, не понимаю этого. Я не считаю, что это безвкусно, но два любящих друг друга человека – это для меня непостижимо. Неужели это вправду так прекрасно? Мне кажется, все эти отношения заканчиваются плачевно. Более систематичный подход к поддержке окружающих был бы намного лучше. Можно хорошо устроить свою жизнь, жить эгоистично — и в то же время иметь ясную цель. Нельзя рассмотреть чужое сердце, а уж говорить о том, чтобы понять его – все это пустые слова.

Вот так. Я даю невыполнимые задачи каждому из моих женихов, потому что не могу иначе измерить свою любовь — поэтому хочу, чтобы это сделали они. Если он сможет добыть что-то ценнее меня, и все же останется со мной, то я посчитаю это доказательством его любви.

Мне они нравятся, и мне нравятся люди, но я не понимаю любовь. Но даже так я счастлива. Если есть солнце, вода и воздух, мы можем продолжать жить как хотим. Наверное, поэтому человечество и движется к своему концу. Время от времени я чувствую уколы вины.

Звезды мерцают, небо волнуется. Коралл поет о любви людской.

Словно медузы, парящие, воздушные, проживаем мы день за днем.

Я закружилась посреди темного поля, напевая старую песню.

— Да уж. Жизнь и медузы…

Голос разорвал мое одиночество.

Голос мужчины, окутанного невидимой для меня пеленой.

*

— Простите, вы мисс ***?

Обернувшись на звук собственного имени, я увидела нечто странное, парящее в воздухе.

Это было похоже на одну из оловянных машинок, размером с коробку для ланча, по форме напоминающем сашими. Верхом на ней сидел оловянный человечек. Поверхность его тела была отполирована, как у чайника, и была абсолютно гладкой. На месте лица были два отверстия для глаз, но из-за отражающегося света Луны я не смогла заглянуть внутрь.

Он обратился ко мне по имени, так что я должна была ответить.

— Добрый вечер. Полагаю, я должна сказать «приятно познакомиться»?

— Взаимно. Пожалуйста, примите мою карту.

Оловянный человечек вытащил маленький лист бумаги. Я не знала, зачем он, но поскольку человек вежливо протянул его, я с уважением приняла подарок.

— Вы прибыли извне?

— Да, я прибыл, чтобы встретиться с вами. Если вас не затруднит, мы можем немного поговорить?

Мои глаза расширились от удивления. Хоть так глазеть и изумленно моргать было грубо, я ничего не смогла с собой поделать. Новый жених? Какая редкость. Многие приходили предложить мне руку и сердце, но впервые я видела такого малыша, который уместился бы у меня на ладони.

— Я по профессии курьер. Прибыл на остров отчасти из-за работы, отчасти из-за личного любопытства.

Наверное, во всем был виноват оловянный костюм — его голос звучал очень глухо.

Парящая маленькая лодка, и гость, одетый во что-то, чего я никогда раньше не видела.

Я беззастенчиво разглядывала его и поняла, что он сам интересует меня намного больше, чем беседа.

Оловянного человечка это не смущало, и он начал рассказывать о событиях, о своем виде, о погоде. Все это было похоже на пустой треп. Понятное дело, мои ответы были в лучшем случае рассеянными. Беседа не клеилась.

Со временем ему стало не о чем говорить. Казалось, он задумался. Смущенная собственным эгоизмом, я предложила еще одну тему для беседы.

— Вы говорили, что прибыли сюда отчасти из-за любопытства?

— Да. Я ведь торговец. Другим поводом для моего прибытия были вы. Я бы хотел поменять кое-что, что есть у меня, на кое-что, что есть у вас. Что скажете?

Он сказал, что прибыл купить что-то нужное. И теперь задумалась я.

Потому что столь редкий гость не найдет ничего нужного на этом острове.

— Лучше вам спросить кого-то другого. У меня нет ничего важного.

— Напротив, торговцы всегда покупают то, чего очень мало. У меня при себе много вещей, которых тут не хватает. И обратное тоже верно. Вы знаете какие-нибудь истории? Возможно, те, которых никто не слышал и которые никогда не рассказывались?

И снова, без всякой на то причины, я внимательно посмотрела на оловянного человека.

Видимо, из-за того, что он попросил что-то столь детское таким взрослым голосом.

Его слова проникли в самое сердце. Обычно я отшутилась бы от такой просьбы, но в этот раз почувствовала, что должна помочь ему.

— У меня есть кое-что – песня. Думаю, она вас заинтересует. Эту историю я узнала от бабушки.

— Местный фольклор? Очень ценно. Я извиняюсь, но я не очень хорошо вас слышу, так что если вы позволите еще немного вас озадачить, я бы хотел попросить вас написать ее.

У оловянного человечка был плохой слух. Я несколько удивилась тому, как он умудрялся вести беседу, но, подумав, поняла, что мы не особенно много говорили.

— Не могу. Я не умею ни читать, ни писать.

— Верно. Я знаю об этом. Я отбываю в следующее полнолуние, так что попрошу вас к тому моменту занести песню в книгу. Рискну показаться самонадеянным, но я сам научу вас.

Он постучал по груди кулаком, словно говоря «предоставь это мне!» Но я не была настолько уверена в своих силах.

Моя необразованность лишь теперь ударила по мне бумерангом. Человечество давно скончалось, но жизнь по-прежнему полна забот.

Однако забудем об этом.

— Кстати, вы что-то говорили про жизнь и медуз?

Я задала ему свой первый вопрос.

— Это случилось довольно давно, но один из подвидов медуз сумел решить фундаментальную биологическую проблему старения из-за смерти клеток. Это одна из немногих форм жизни, обретших бессмертие. Так что, вопреки вашим ожиданиям, медузы – весьма крепкая форма жизни.

Он вежливо ответил словами, которых я не поняла.