Магистр дьявольского культа (Новелла) - 111 Глава

Небо ещё не просветлело, и длинная улица, по которой шли Вэй Усянь и Лань Ванцзи, пустовала. Тишину нарушал лишь тихий стук копыт.

Вэй Усянь сидел на спине Яблочка и похлопывал животное по заду. Жёсткие тюки на боках ослика, набитые яблоками, которые, судя по всему, приготовили для него молодые адепты Ордена Гусу Лань, раздулись от содержимого.

Вэй Усянь вынул из тюка яблоко, поднёс ко рту и, прежде чем звонко укусить, залюбовался прекрасным профилем Лань Ванцзи. Яблочко, увидев, что кто-то бессовестно ворует его еду, сердито фыркнул и ударил копытом. Вэй Усяню было не до обид ослика. Он снова прихлопнул того по заду и засунул в рот животному недоеденное яблоко.

— Лань Чжань, ты знал? Сы-Сы, кажется, была подругой матери Цзинь Гуанъяо.

— Не знал.

Вэй Усянь, то ли смеясь, то ли сокрушаясь, произнёс:

— Я же просто так сказал, не воспринимай вопрос всерьёз. Я увидел это во время Сопереживания с призраком женщины в храме. Сы-Сы очень заботилась о матери Цзинь Гуанъяо.

Лань Ванцзи ответил спустя некоторое время молчания:

— Поэтому Цзинь Гуанъяо сохранил ей жизнь.

— Скорее всего, так и есть. Тогда я побоялся, что этот факт может вновь смягчить сердце Цзэу-цзюня по отношению к Цзинь Гуанъяо, и потому не рассказал подробностей. Но сейчас мне кажется, что сообщать ему об этом теперь — и вовсе неуместно.

— Если он когда-нибудь спросит, я ему расскажу.

— И то верно.

Бросив взгляд назад, он в кои-то веки сокрушённо вздохнул:

— Мне уже не хочется ввязываться ни в какие запутанные дела. Пусть всё останется так, как есть.

Лань Ванцзи кивнул, потянул за верёвку и повёл Яблочко вперёд.

Каждый должен сам решать личные проблемы. И даже родной брат сейчас ничем не мог помочь Лань Сичэню. Любые утешения оказались бы бесполезны, все усилия — бесплодны.

Помолчав немного, Лань Ванцзи позвал:

— Вэй Ин.

— Что?

— Есть одна вещь, о которой я тебе не рассказывал всё это время.

Вэй Усянь ощутил, как сердце пропустило удар.

— Какая вещь?

Лань Ванцзи остановился и посмотрел на него, собираясь заговорить, но тут позади послышались торопливые шаги, будто кто-то бежал.

Вэй Усянь пожаловался:

— Хоть караул кричи! Не успели уйти, а за нами уже погоня?

И действительно — кое-кто гнался за ними, однако погоня оказалась не такой уж и страшной. К ним приближался запыхавшийся Лань Сычжуй, который позвал:

— Хань… Ханьгуан-цзюнь, учитель Вэй!

Вэй Усянь подпёр щеку рукой, а локтем оперся о голову ослика.

— Сычжуй-эр (1), я убежал с вашим Ханьгуан-цзюнем, чтобы пожениться. Чего ты за нами увязался? Не боишься, что старик Лань тебя заругает?

Лань Сычжуй залился краской и ответил:

— Учитель Вэй, не смейтесь надо мной, я… я хочу спросить у вас кое-что очень важное!

— Что именно?

— Я кое о чём вспомнил, но не до конца уверен, поэтому… поэтому решил спросить Ханьгуан-цзюня и Учителя Вэя.

Лань Ванцзи посмотрел на него, затем перевёл взгляд на Вэнь Нина. Тот кивнул.

Вэй Усянь спросил:

— О чём ты?

Лань Сычжуй выпятил грудь и глубоко вдохнул.

А потом выпалил:

— Один человек хвастался, что владеет бесподобным искусством приготовления пищи, но его творения обжигали не только глаза, но и желудок.

Вэй Усянь:

— А?

Лань Сычжуй продолжил:

— Закапывал меня на грядке вместо редиса и утверждал, что если подставить лицо солнечным лучам, а потом полить водой, можно вырасти быстрее. И обещал таким же образом вырастить несколько друзей, чтобы я мог с ними играть.

Вэй Усянь:

— …

Лань Сычжуй не закончил:

— Ещё как-то раз пригласил Ханьгуан-цзюня на обед, а в итоге сбежал, не заплатив, и оплачивать счёт всё равно пришлось Ханьгуан-цзюню.

Вэй Усянь выпучил глаза. Казалось, что он вот-вот свалится с ослика.

— Ты… ты…

Лань Сычжуй смотрел прямо на Вэй Усяня и Лань Ванцзи.

— Возможно, тогда я был ещё слишком мал, и очень многое помню урывками, но… я могу быть уверен… что когда-то носил фамилию Вэнь.

Вэй Усянь дрожащим голосом произнёс:

— Твоя фамилия — Вэнь? Разве не Лань? Лань Сычжуй, Лань Юань…

Он пробормотал:

— Лань Юань… Вэнь Юань?

Лань Сычжуй уверенно кивнул, его голос тоже задрожал:

— Учитель Вэй, я… я — А-Юань…

Вэй Усянь ещё не до конца осознал услышанное и растерянно пробормотал:

— А-Юань… Но А-Юань погиб, разве нет? Тогда он один остался на горе Луаньцзан…

Его речь прервалась, поскольку в голове вновь зазвучали давешние слова Лань Сичэня: «Все считают, что он провёл те годы в уединённой медитации, сидя лицом к стене. На самом же деле он был прикован к постели тяжёлыми ранами. Но даже в таком состоянии, когда Ванцзи узнал о вашей смерти, из последних сил поднялся на ноги и, не слушая никаких уговоров, отправился на гору Луаньцзан, чтобы убедиться…»

Он сразу повернулся к Лань Ванцзи:

— Лань Чжань, это ведь ты?!

— Да.

Он встретился взглядом с Вэй Усянем и произнёс:

— Это и есть та вещь, о которой я тебе не рассказывал.

Очень-очень долго Вэй Усянь не мог вымолвить ни слова.

В конце концов, Лань Сычжуй не выдержал — громко закричал, подскочил к ним, одной рукой обнял Вэй Усяня, а другой — Лань Ванцзи, крепко прижав к себе обоих. От внезапного столкновения друг с другом и ситуации в целом мужчины растерянно застыли.

Лань Сычжуй прижался к их плечам и зарылся лицом.

— Ханьгуан-цзюнь, Учитель Вэй, я… я…

Слушая его приглушённый голос так близко, Вэй Усянь и Лань Ванцзи переглянулись и увидели в глазах друг друга что-то очень нежное.

Вэй Усянь немного привёл чувства в порядок, похлопал Лань Сычжуя по спине и произнёс:

— Ну всё, всё. Незачем плакать.

Лань Сычжуй ответил:

— Я не плачу… просто… вдруг почувствовал себя очень грустно, и в то же время… радостно… Я даже не знаю, что сказать…

Спустя несколько секунд молчания Лань Ванцзи тоже положил руку на спину юноше и мягко похлопал. Затем произнёс:

— Тогда не говори ничего.

Вэй Усянь подхватил:

— Точно.

И Лань Сычжуй ничего не сказал, только прижал их ещё крепче.

Вскоре Вэй Усянь произнёс:

— Ай-яй-яй, дитятко, ну откуда у тебя в руках столько силы? Сразу чувствуется — Ханьгуан-цзюнь тебя обучал…

Лань Ванцзи посмотрел на него и поправил:

— Ты тоже его обучал.

— Что ж, не удивительно, что парень вырос таким замечательным.

Лань Сычжуй же возразил:

— Но Учитель Вэй ничему не обучал меня.

Вэй Усянь возмутился:

— Кто сказал, что не обучал? Ты просто был слишком мал и забыл всё, чему я тебя учил.

— Я не забыл… вспомнил, кажется, и правда обучали.

— Вот видишь!

Лань Сычжуй добросовестно поведал:

— Вы учили меня, как заклинать порнографические картинки так, чтобы они выглядели будто обычная книга.

Вэй Усянь:

— …

Лань Ванцзи бросил взгляд на Вэй Усяня.

Лань Сычжуй добавил:

— И ещё наставляли, что когда мимо проходит красивая девушка, нужно…

Вэй Усянь перебил:

— Полнейшая чепуха! Слушай, дитя, ну почему ты запомнил лишь подобные вещи? Тебе наверняка приснилось! Разве я мог учить такому маленького ребёнка?

Лань Сычжуй поднял голову и ответил:

— Дядя Нин может подтвердить. Когда вы обучали меня всему этому, он тоже должен был присутствовать.

— Как он может подтвердить то, чего не было?

Вэнь Нин проговорил:

— Я… Я ничего не помню…

Лань Сычжуй поклялся:

— Ханьгуан-цзюнь, каждое мое слово — чистая правда.

Лань Ванцзи кивнул:

— Я знаю.

Вэй Усянь едва не подпрыгнул на спине ослика и сердито воскликнул:

— Эй, Лань Чжань!

Поразмыслив, он спросил:

— Кстати, Сычжуй, как ты вспомнил обо всём?

Лань Сычжуй ответил:

— Я и сам не понимаю, но когда увидел Чэньцин, то она показалась мне очень знакомой.

Как и следовало ожидать, причина крылась в Чэньцин. Вэй Усянь заметил:

— Ох, ну конечно, она тебе знакома. В детстве ты больше всего любил облизывать Чэньцин и частенько так слюнявил флейту, что на ней невозможно было играть.

Лань Сычжуй мгновенно залился краской.

— П-правда?..

Вэй Усянь довольно заулыбался:

— Ага! В противном случае, разве ты мог её вспомнить? Хочешь послушать ещё историй из детства?

Он сложил обе руки в форме бабочки и произнёс:

— Ханьгуан-цзюнь, а помнишь, как в тот раз, когда я пригласил тебя отобедать, он стал играть парой бабочек и всё приговаривал: «Ты мне нравишься», «Ты мне тоже нравишься»…

Лицо Лань Сычжуя покраснело ещё гуще, а Вэй Усянь всё продолжал:

— О, кстати, тогда же ты при всём честном народе назвал Ханьгуан-цзюня папой! Несчастный Ханьгуан-цзюнь, тогда он являл собой образец чистоты и морали (2), находился в самом расцвете молодости, и вдруг ни с того ни с сего стал чьим-то отцом.

— Ааааааааааа! — закричал красный как рак Лань Сычжуй, после чего взмолился, — Ханьгуан-цзюнь, простите!

Лань Ванцзи посмотрел на хихикающего Вэй Усяня и покачал головой. Его взгляд при этом остался предельно мягким.

Вэй Усянь спросил:

— Послушай, Вэнь Нин, ты ведь уже давно всё понял, да?

Вэнь Нин кивнул. Вэй Усянь оторопел:

— Но почему не рассказал мне?

Вэнь Нин посмотрел на Лань Ванцзи и опасливо ответил:

— Молодой господин Лань просил не рассказывать вам, вот и…

Вэй Усянь, сердитый на его бесхребетность, возмутился:

— С каких пор ты стал слушаться его? Ты же Призрачный Генерал, с какой стати Призрачному Генералу бояться Ханьгуан-цзюня? Разве тем самым ты не обрушил позор на мою голову?

Лань Сычжуй всё восклицал:

— Ханьгуан-цзюнь, простите!

***

Они разошлись по разным дорогам в лесу на окраине Юньпина.

Вэнь Нин произнёс:

— Молодой господин, мы направимся в эту сторону.

Вэй Усянь поинтересовался:

— Куда вы пойдёте?

— Вы ведь как-то спросили, чем я собираюсь заниматься, когда всё это закончится, верно? Я поговорил с А-Юанем, и мы решили вначале отправиться в Цишань, чтобы захоронить там прах нашего рода. И ещё поискать вещи, которые при жизни принадлежали сестре, чтобы устроить могилу (3) для неё.

— Я уже устраивал для вас обоих могилу на горе Луаньцзан, вот только её сожгли. Мы тоже отправимся с вами в Цишань.

Он вопросительно посмотрел на Лань Ванцзи, но Вэнь Нин произнёс:

— Не нужно.

Вэй Усянь удивлённо замер.

— Ты пойдёшь без нас?

Лань Сычжуй поддержал:

— Учитель Вэй, вам с Ханьгуан-цзюнем придётся странствовать вдвоём.

Вэй Усянь хотел добавить что-то ещё, но Вэнь Нин опередил его:

— В самом деле, не нужно, молодой господин Вэй, вы уже и так очень многое сделали.

Спустя некоторое время молчания, Вэй Усянь спросил:

— А после того, как ты завершишь все дела в Цишань?

— Провожу А-Юаня в Облачные Глубины, а после хорошенько подумаю, что делать. Дальше… позвольте мне идти своим путём.

Вэй Усянь медленно кивнул:

— …И то верно.

Впервые за столько лет Вэнь Нин не последовал за ним, а принял собственное решение. Вэй Усянь догадался, что скорее всего у него появилось то, чем он сам хотел заниматься.

И ведь именно этого он всегда желал. Чтобы у каждого был свой путь.

Однако когда этот день и впрямь настал, глядя, как постепенно удаляются, а потом и вовсе пропадают силуэты Вэнь Нина и Лань Сычжуя, он ощутил лёгкую грусть.

Теперь с ним остался только Лань Ванцзи.

К его превеликой радости, тем человеком, которого он хотел видеть рядом с собой, также являлся один лишь Лань Ванцзи.

Вэй Усянь позвал:

— Лань Чжань.

— Мгм.

— Ты прекрасно его воспитал.

— Впредь вы сможете увидеться ещё не раз.

— Я знаю.

— Когда Вэнь Нин проводит Сычжуя в Облачные Глубины, он сможет поселиться неподалёку и часто видеться с ним.

Вэй Усянь посмотрел на него.

— Лань Чжань, это правда, что тебя очень пугает, когда я говорю тебе «спасибо»? Я вдруг понял, что в прошлой жизни, когда нам приходилось расставаться надолго, я каждый раз говорил тебе «спасибо». И каждый раз, когда мы вновь встречались после этого, я становился более несносным человеком.

Почтовая станция, где случилось убийство Вэнь Чао и Вэнь Чжулю. Встреча в Юньмэне, когда Вэй Усянь забросал Лань Ванцзи цветами. Расставание на горе Луаньцзан в Илине.

Каждый раз, говоря это слово, он проводил чёткую грань между ним и Лань Ванцзи, отдаляясь от него всё сильнее.

Помолчав, Лань Ванцзи ответил:

— Между нами не должно быть места для «спасибо» и «прости».

Вэй Усянь улыбнулся:

— Ну хорошо, тогда давай побольше поговорим о чём-нибудь другом. Например…

Он понизил голос и сделал знак, поманив Лань Ванцзи поближе, будто хотел что-то сказать ему на ухо. Стоило Лань Ванцзи послушно приблизиться, Вэй Усянь протянул руку, приподнял пальцем его подбородок, чуть склонился и приник губами.

Только спустя долгое время они чуть отстранились, Вэй Усянь ресницами коснулся ресниц Лань Ванцзи и тихо спросил:

— Ну как?

— …

— Ханьгуан-цзюнь, отреагируй же хоть как-нибудь!

— …

— Ты такой холодный. Разве сейчас ты не должен был яростно придавить меня к земле и…

Он не успел договорить — Лань Ванцзи неожиданно схватил его за шею и грубым движением прижал к себе, возобновив поцелуй.

Яблочко удивился столь сильно, что даже перестал жевать и застыл как деревянный осёл.

Однако вскоре Вэй Усянь больше не смог сидеть верхом на Яблочке — Лань Ванцзи поддержал его левой рукой за спину, правой — под колени, поднял и одним махом снял со спины ослика, заключив в крепкие объятия.

Желание Вэй Усяня исполнилось — Лань Ванцзи прижал его к земле и впился губами. Но Вэй Усянь вдруг отстранился и произнёс:

— Постой, постой!

— Что?

— Мне вдруг показалось… — он прищурился.

Лес, кустарники, дикие травы, грубые, решительные движения, губы и язык, будто приклеенные друг к другу. Кажется, он уже ощущал это раньше.

Он задумался, и чем больше размышлял, тем больше ощущения казались ему знакомыми, тем больше он понимал, что должен задать вопрос и попытаться узнать кое-что.

— Во время облавы на горе Байфэн, в тот раз, когда я завязал глаза, Лань Чжань, ты…?

Он не задал вопрос до конца, и Лань Ванцзи ничего не ответил, только его пальцы немного сжались. Вэй Усянь, увидев странности в выражении его лица, тут же приподнялся на локтях и прильнул к его груди. И в самом деле услышал отчётливый стук сердца, которое пустилось вскачь.

Спустя секунду молчания, Вэй Усянь потрясённо выпалил:

— Ого, так это и правда был ты?!

Лань Ванцзи сглотнул.

— Я…

Вэй Усянь не мог поверить своим ушам.

— Лань Чжань, а с виду и не скажешь, хм? Ты и на такие вещи способен?

— …

— Знаешь, а ведь я всё это время думал, что это сотворила какая-то стыдливая заклинательница неземной красоты, которая тайно влюбилась в меня, но не решалась признаться, и потому пошла на такой шаг.

— …

— Ты уже тогда начал питать ко мне неподобающие намерения?

— …

Лань Ванцзи виновато ответил:

— Я… тогда… сам понимал, что поступил неправильно. Очень неправильно.

Вэй Усянь вспомнил, что когда наткнулся на Лань Ванцзи, тот в одиночестве посреди горного леса ломал деревья.

— И ты поэтому так сердился?

Тогда Вэй Усянь решил, что он сердится на кого-то другого, но не представлял, что Лань Ванцзи был зол на самого себя. За то, что поддался секундному порыву, за то, что не смог себя сдержать, за то, что воспользовался беспомощным положением другого, поступил не как благородный муж, а ко всему прочему нарушил правила своего ордена.

Увидев, что Лань Ванцзи низко опустил голову, будто вновь начал себя корить, Вэй Усянь пощекотал его подбородок и принялся утешать:

— Ну хватит, не стоит так убиваться. Меня до смерти обрадовал тот факт, что ты ещЁ тогда поцеловал меня. То ведь был мой первый поцелуй, прими мои поздравления, Ханьгуан-цзюнь.

Лань Ванцзи вдруг бросил на него взгляд и спросил:

— Первый поцелуй?

— Ага, а ты как думал?

Лань Ванцзи внимательно посмотрел на него, его взгляд сверкнул странными скрытыми эмоциями.

— Но…

— Но — что? Прерываться на полуслове тебе не свойственно, а, Лань Чжань?

— Но… почему… ты… тогда… почему…

Вэй Усяню стало любопытно:

— Почему — что?

Губы Лань Ванцзи чуть шевельнулись, прежде чем он ответил:

— …Почему не сопротивлялся?

Вэй Усянь застыл в удивлении.

Лань Ванцзи вновь подавленно произнёс:

— Ты… совершенно точно не знал, кто это, но почему тогда не сопротивлялся? Кроме того, почему после ты сказал мне.

Сказал что?

Вэй Усянь наконец вспомнил.

Когда он «случайно встретил» Лань Ванцзи, то самодовольно похвастался ему, что закален в «боях», а ещё, что никто не осмелится поцеловать Лань Ванцзи, а он сам никогда не проявит инициативу в таком деле. И ещё, что Лань Ванцзи будет хранить свой первый поцелуй до конца жизни…

Внезапно он схватился за бока и разразился оглушительным, неудержимым хохотом, даже заколотил руками по земле.

— Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха…

Лань Ванцзи:

— …

Заливаясь смехом, Вэй Усянь прижался к нему и запечатлел поцелуй на губах.

— Так вот из-за чего ты так сердился! Подумал, что я уже с кем-то целовался, это главная причина, да? Лань Чжань, ты думать разучился или как? Да я же, мать его, просто дурачился, а ты поверил! Только такой зануда как ты мог поверить в эту ерунду, ха-ха-ха-ха-ха-ха…

Он смеялся так громко и так язвительно, что в конце концов перегнул палку — Лань Ванцзи, не в силах больше терпеть, повалил его навзничь.

Оставив Яблочко бродить самого по себе, они откатились в густые заросли травы.

На травинках всё ещё блестели капли того внезапного ливня, они намочили верхние одеяния Лань Ванцзи. Впрочем, Вэй Усянь очень скоро стащил их с него.

— Не двигайся. — прошептал он.

Шею и губы Вэй Усяня окутывал освежающий запах скошенной травы. От Лань Ванцзи пахло прохладой сандалового дерева. Вэй Усянь опустился на колени между ног Лань Ванцзи и начал осыпать его поцелуями, начиная со лба.

Точка между бровей, кончик носа, щёки, губы, подбородок.

Шея, ключицы, грудь. Она поднималась и опускалась, с несравненной честностью выдавая чувства Лань Ванцзи.

Добравшись поцелуями до твердокаменного пресса, Вэй Усянь продолжил спускаться вниз, и когда упавшие с плеч мелкие пряди волос вкупе с прерывистым дыханием коснулись того самого, опасного, места, Лань Ванцзи, кажется, не в силах больше это выносить, протянул руку, чтобы схватить его за плечо. Вэй Усянь перехватил его запястье и произнёс:

— Не двигайся, я же сказал. Позволь мне.

Он потянул за ленту в волосах и заново собрал в хвост уже растрепавшиеся длинные волосы. Затем опустил голову. Когда Лань Ванцзи осознал, что Вэй Усянь собирается делать, его лицо исказилось лёгким смятением. Он прошептал:

— Не надо.

— Надо. — И осторожно обхватил Лань Ванцзи губами.

Убедившись, что не сделает больно зубами, Вэй Усянь осторожно захватил его ртом и протолкнул так глубоко, как только мог, пока не ощутил дискомфорт. Лань Ванцзи немедленно заметил это и, беспокоясь, что он совершает над собой насилие, попытался оттолкнуть Вэй Усяня.

— Остановись.

Вэй Усянь отпихнул его руку и начал медленно двигаться, то выпуская его, то заглатывая вновь.

Лань Ванцзи простонал:

— Ты…

Очень скоро он уже не смог больше ничего сказать.

Порнографических книжек с картинками, которых в юности начитался Вэй Усянь, с лихвой хватило бы, чтобы заполнить всю комнату запретных книг в библиотеке Ордена Гусу Лань. К тому же, он был весьма сообразителен и, действуя согласно полученным знаниям, пустил в ход язык и губы, чтобы хорошенько позаботиться о разгорячённой затвердевшей плоти у себя во рту. Когда самая чувствительная часть тела Лань Ванцзи оказалась захвачена тёплым и влажным ртом, столь старательные ласки превратились для мужчины в настоящую пытку, поскольку он все силы тратил на сохранение самообладания, чтобы не совершить какой-либо грубый, несдержанный поступок.

Ощутив, как учащается дыхание Лань Ванцзи и как всё крепче сжимаются пальцы на плече, Вэй Усянь ускорился. И когда шея и щёки уже начали неметь, он наконец почувствовал, как в глотку ударил поток густой горячей жидкости с сильным запахом мускуса.

Когда это произошло, Вэй Усянь от неожиданности подавился и закашлялся, выпустив плоть изо рта. Лань Ванцзи похлопал его по спине и, не зная, чем ещё помочь, взволнованно произнёс:

— Выплёвывай, скорее, выплёвывай.

Вэй Усянь прижал ладонь ко рту и покачал головой. Откашлявшись, он отнял руку ото рта, показал Лань Ванцзи язык, демонстрируя открытый рот, и произнёс:

— Проглотил всё.

Кончик его языка горел ярко-алым, губы припухли до красноты, в уголках рта блестели белые капли и неудержимая улыбка. Лань Ванцзи растерянно воззрился на него, не в силах ничего сказать.

Привычная бесстрастность и невозмутимость заклинателя, который более всех остальных преуспел в обуздании своих желаний, теперь разбилась вдребезги. Даже уголки глаз слегка порозовели, будто от глубокой обиды, что в целом придало его лицу большего очарования.

Такой образ Лань Ванцзи настолько понравился Вэй Усяню, что в душе он пришёл в неописуемый восторг. Обнажившись до пояса, он прильнул к плечу Лань Ванцзи и покрыл поцелуями его веки и края губ.

— Не пугайся, будь послушным мальчиком. В следующий раз я позволю тебе сделать то же самое со мной, тогда ты должен будешь проявить себя так же превосходно, понял?

Белые следы, оставшиеся на губах, поцелуем запачкали и губы Лань Ванцзи, что вместе с растерянным видом придало ему образ человека, которого хочется пожалеть, нежно прижав к себе. Вэй Усянь ещё раз поцеловал его и сказал:

— Лань Чжань, я просто обожаю тебя.

Лань Ванцзи медленно перевёл на него взгляд. Возможно, Вэй Усяню показалось, но он как будто увидел, что белки глаз Лань Ванцзи покрылись сеткой кровавых линий.

Вэй Усянь совершенно не заметил в этом взгляде намёка на едва сдерживаемое желание, которое вот-вот вырвется наружу, и решил, что ещё не наигрался, поэтому добавил:

— Давай теперь всегда так делать, хорошо?

Как вдруг Лань Ванцзи набросился на него и всем телом прижал к траве.

Они мгновенно поменялись местами. Лань Ванцзи снова начал покрывать его тело поцелуями и укусами, тогда Вэй Усянь со смехом отстранил его голову и произнёс:

— Ни к чему так спешить, я же сказал, что в следующий раз ты тоже сможешь…

Неожиданно Вэй Усянь вскрикнул, ощутив внезапную боль ниже спины, и нахмурился:

— Лань Чжань, что ты в меня засунул?

Разумеется, он понял, что это был длинный изящный палец Лань Ванцзи, вопрос же просто вырвался от неожиданности. Вэй Усянь неосознанно сомкнул ноги, но от этого ощущение инородного тела внутри стало ещё явственнее. Поскольку к одному пальцу присоединился второй.

Вэй Усянь прочёл множество порнографических брошюр, но прежде не интересовался сборниками Лунъяна (4) и никогда даже не думал, что у него появится интерес к подобным вещам, поэтому не пытался утолить своё любопытство в этой области. Для него само собой разумелось, что сексуальные отношения между мужчинами именно так и происходят — поцелуи-объятия, самое большее — можно удовлетворить друг друга ртом и руками. А дальше в тему он не углублялся.

И сейчас, когда Лань Ванцзи прижал его к земле и постепенно растягивал пальцами, Вэй Усянь смутно догадался, что, возможно, дело обстоит немного иначе. Помимо лёгкого болезненного дискомфорта он ощутил удивление, а также желание рассмеяться.

Но когда настал черёд третьего пальца, Вэй Усяню всё-таки стало не до смеха.

Теперь его переполняло болезненное напряжение, но даже трёх пальцев недоставало, чтобы сравняться с тем, что только что побывало у него во рту. Вэй Усянь взмолился:

— Лань Чжань, Лань Чжань, послушай, по-подожди, так правда можно? Ты уверен, что не ошибся? Именно сюда? Мне кажется, немного не…

Лань Ванцзи будто не слышал, он грубо заткнул ему рот поцелуем, навалился всем телом и наконец вошёл.

Глаза Вэй Усяня мгновенно округлились, ноги непроизвольно поджались.

Они лежали, крепко прижавшись друг к другу, грудь каждого яростно вздымалась, а дыхание сбивалось.

Голос Лань Ванцзи сделался хриплым:

— Прости… Я не сдержался.

Вэй Усянь увидел его покрасневшие глаза и застывшую в них горечь вины, и понял, что сам напросился.

— Если не можешь, так не надо сдерживаться… Что мне теперь… нужно делать? — проговорил он сквозь сжатые зубы.

Сейчас Вэй Усянь находился в таком положении, что согласился бы на всё, и потому решил спросить его об этом. Лань Ванцзи ответил:

— …Расслабься.

Вэй Усянь пробормотал:

— Хорошо, расслабься… расслабься…

У него получилось немного расслабиться, и Лань Ванцзи попробовал продвинуться чуть глубже. Мышцы ягодиц и живота Вэй Усяня тут же непроизвольно напряглись.

Лань Ванцзи спросил:

— …Очень больно?

На глаза Вэй Усяня навернулись слёзы. Не в силах контролировать дрожь по телу, он прижался к Лань Ванцзи и ответил:

— Больно! Это же мой первый раз! Конечно, больно!

После этих слов он почувствовал, как член Лань Ванцзи внутри него стал ещё твёрже.

Несложно догадаться, что он чувствовал от грубого проникновения не принадлежащей ему твёрдой плоти в мягкое нежное нутро. Подумав о том, что лишь одна простая фраза заставила Лань Ванцзи реагировать подобным образом, Вэй Усянь снова прыснул со смеху.

Будучи мужчиной, он понимал, каких нечеловеческих усилий стоило Лань Ванцзи держать себя в руках, и всё же тот сохранял контроль, сдерживаясь от яростного рывка. Сердце Вэй Усяня смягчилось. Он притянул Лань Ванцзи за шею и прошептал на ухо:

— Лань Чжань, мой милый Лань Чжань, гэгэ, я скажу тебе, что нужно делать, скорее поцелуй меня, поцелуй, и мне не будет больно…

Белоснежная мочка уха немедленно заалела.

Лань Ванцзи с трудом проговорил:

— Не… Не называй так.

Вэй Усянь услышал, как он запнулся, и громко рассмеялся:

— Не нравится? Тогда я назову тебя иначе. Младший братик Ванцзи, Чжань-эр, Ханьгуан, какое тебе нра… ааааааууу!

Лань Ванцзи укусил его за губу и вошёл на всю длину.

Крик Вэй Усяня так и застрял в горле, в уголках глаз блеснули слезы, брови тесно сошлись на переносице. Он вцепился руками в плечи Лань Ванцзи и крепко сомкнул ноги на его пояснице, не решаясь даже пошевелиться. Тогда Лань Ванцзи немного пришёл в себя, сделал несколько глотков воздуха и произнёс:

— Прости.

Вэй Усянь покачал головой, выдавил улыбку и ответил:

— Ты сам сказал. Между нами не должно быть места для «спасибо» и «прости».

Лань Ванцзи осторожно поцеловал его, движения его сделались неловкими. Вэй Усянь зажмурился, позволяя целовать глубже, и ответил на поцелуй кончиком языка. Спустя несколько секунд он сквозь сладостную дымку разглядел под ключицей Лань Ванцзи тот самый след от тавра.

Он накрыл шрам ладонью и спросил:

— Лань Чжань, скажи мне, это тоже как-то связано со мной? — его улыбка заметно угасла.

Помолчав, Лань Ванцзи ответил:

— Не обращай внимания. В тот раз я слишком много выпил.

После того, как Лань Ванцзи отнёс Вэй Усяня, омывшего кровью Безночный город, на гору Луаньцзан, по возвращении в Облачные Глубины его ожидали три года заточения. Во время отбывания наказания до него дошла весть — небеса даровали миру великую радость; каждому, так или иначе, воздастся по делам его — Старейшина Илин наконец уничтожен, и следа души не осталось.

Срок заточения ещё не истёк, и раны Лань Ванцзи ещё не зажили, но всё же он самовольно покинул Облачные Глубины и помчался в Илин. Спустя несколько дней поисков в безжизненных горах он нашёл еле живого Вэнь Юаня, который прятался в дупле полусожжённого дерева и метался в бреду от жара. И больше ничего — ни кусочка кости, ни обрывка плоти, ни следа ослабевшей души. На обратном пути в Облачные Глубины Лань Ванцзи купил в посёлке Цайи, что близ Гусу, кувшин «Улыбки Императора».

Вино оказалось ароматным и прекрасно выдержанным, от питья не перехватывало дыхание, но уже после глотка горло начинало гореть, жжение растекалось по груди и отдавало в уголки глаз.

Лань Ванцзи не понравился вкус вина, но теперь хоть немного стало ясно, почему оно нравилось Ему.

В тот вечер Лань Ванцзи впервые попробовал алкоголь и также в первый раз захмелел. Он не помнил ничего из того, что натворил в хмельном дурмане, но прошло ещё очень много времени, прежде чем из направленных на него взглядов учеников и адептов Ордена Гусу Лань исчезло потрясение. Кто-то говорил, что в тот вечер он вломился в древнее хранилище Облачных Глубин и начал переворачивать всё вверх дном, будто в поисках чего-то. А когда Лань Сичэнь спросил его, он посмотрел на брата замутнённым взглядом и попросил флейту.

Лань Сичэнь отыскал для него флейту из самой лучшей белой яшмы, но Лань Ванцзи в ярости отбросил инструмент и сказал, что ему нужен другой. Не найдя ничего подходящего, он вдруг увидел среди конфискованных артефактов тавро, которое когда-то принадлежало Ордену Цишань Вэнь.

А когда Лань Ванцзи очнулся от вина, на его груди появился шрам от тавра — в точности такой же, какой достался Вэй Усяню тогда, в Пещере Черепахи-Губительницы.

Лань Цижэнь ходил чернее тучи и ужасно гневался, но всё же больше не нашёл в себе сил отругать его.

Ведь он уже и так достаточно вынес ругани и наказаний.

Тягостно вздохнув, старик не стал препятствовать решению Лань Ванцзи оставить Вэнь Юаня. Лань Ванцзи отвесил ему поклон и самовольно принял наказание — один день и одну ночь в молчании простоял на коленях перед входом в Облачные Глубины.

Испробовать вино, что он любил. Познать те раны, что ему достались.

Прошло уже тринадцать лет с тех пор, как эта рана затянулась.

Лань Ванцзи начал двигаться. Вэй Усянь крепко зажмурился и, вдыхая сквозь стиснутые зубы холодный воздух, попытался подстроить дыхание под движения Лань Ванцзи.

Немного привыкнув к проникающей плоти, Вэй Усянь неосознанно начал выгибать спину. Внезапная истома, охватившая нижнюю часть тела, начала пробираться по позвоночнику наверх, распространяясь всё дальше.

Вэй Усянь немедленно обнаружил, как можно получить удовольствие в подобном положении.

Он протянул руки и запустил пальцы в мокрые от пота длинные волосы, приподняв лобную ленту. Улыбнувшись, он нежно произнёс:

— Тебе приятно? Внутри меня.

Лань Ванцзи прикусил его губу и ответил на вопрос более яростной атакой.

Он брал Вэй Усяня так страстно, что тот весь промок — пот бежал по спине ручьями. А изо рта вместе со сбивающимся дыханием вырывался всяческий вздор:

— Лань Чжань… Ты пропал. Мы ведь ещё не связаны узами брака, из трёх поклонов не хватает последнего, совершать подобное до вступления в брак… знаешь, как это называется? Если твой дядя узнает, он посадит тебя в клетку для свиней (5).

Лань Ванцзи почти прорычал в ответ:

— …Я пропал задолго до этого.

Следом за яростным толчком Вэй Усянь в сладких муках откинул голову, обнажая беззащитную шею, в которую Лань Ванцзи впился зубами.

Переполняющее наслаждение заставило сознание Вэй Усяня на короткое время помутнеть. Он провёл эти минуты в приятном забытьи, а когда пришёл в себя, первой мыслью, которая его посетила, было: «…Не могу поверить. Почему, мать вашу, я не сделал ничего подобного с Лань Чжанем, когда мне было пятнадцать? Столько времени — коту под хвост!»

Лань Ванцзи в этом отношении оказался человеком дела — без каких-либо заигрываний, он больше делал, чем говорил. Вэй Усянь, недолго пробыв в забытьи, пришёл в ясное сознание и начал безостановочно шептать ему на ухо непристойности:

— Второй молодой господин Лань, а с каких пор я начал тебе нравиться? Если ты уже давно испытывал ко мне чувства, почему не сделал этого со мной раньше? Ведь Облачные Глубины для этого отлично подходят. Ты мог бы воспользоваться моментом, когда я бродил по горам в одиночестве, связать меня и утащить за собой, а потом точно так же повалить в траву и делать всё, что заблагорассудится… А!.. Полегче… это же мой первый раз… будь со мной поласковее… На чем мы остановились? Продолжим. Ты так силён, что у меня точно не было бы шанса на сопротивление, а если бы я закричал, ты бы наложил на меня заклятие молчания. Кстати ваша библиотека тоже отличное место, мы могли бы заняться этим на полу среди свитков и книг, купить для ознакомления несколько сборников Лунъяна и испробовать какие угодно позы… Гэ! Гэ! Гэгэ! Пощади! Поща… пощади меня, ладно, ладно, я замолкаю, ты потрясающий, ты просто потрясающий. Я больше не могу, правда, не могу больше! Не надо так…

Но в такой момент Лань Ванцзи совершенно не мог сдерживаться, слушая его дразнящие речи. После последних десяти-пятнадцати толчков Вэй Усянь решил, что его внутренние органы сейчас поменяются местами. Он попытался вымолить прощение, но от этого Лань Ванцзи лишь разгорячился сильнее. Вэй Усянь оказался придавлен к земле почти на целый час в одном положении, поэтому его поясница и ягодицы занемели до боли и зуда, будто его до костей кусали тысячи маленьких насекомых.

Пожиная горькие плоды, которые он сам же и посадил, Вэй Усянь осыпал Лань Ванцзи поцелуями и, отбросив гордыню, взмолился:

— Гэгэ, будь милостив, пощади меня, у нас впереди много дней, давай продолжим после, можешь даже подвесить меня, идёт? А сегодня пощади своего неопытного юнца. О могущественный Ханьгуан-цзюнь, Старейшина Илин признаёт поражение, признаёт, что ты разбил его в пух и прах, сразимся в следующий раз!

На лбу Лань Ванцзи проявились синие вены, он с огромным трудом выговорил слово за словом:

— …Если правда хочешь, чтобы я остановился… тогда… замолчи и ничего не говори…

— Но ведь мне для того и дан рот, чтобы разговаривать! Лань Чжань, давай ты сделаешь вид, что не слышал мои прежние слова о том, что я буду каждый день делить с тобой ложе?

— Нет.

Вэй Усянь заметался:

— Как ты можешь так со мной поступить? Ты ведь раньше никогда ни в чём мне не отказывал.

Лань Ванцзи одарил его лёгкой улыбкой.

— Нет.

Стоило Вэй Усяню увидеть эту улыбку, глаза вновь загорелись. Он ощутил себя на седьмом небе, не понимая, где находится.

Однако в следующий миг от неистового рывка, который совершенно не соответствовал той чистой, словно блики на снегу, улыбке, из глаз Вэй Усяня брызнули слезы.

Он схватился руками за траву и закричал в изнеможении:

— Тогда четыре дня, давай договоримся на раз в четыре дня, идёт? Если не на четыре, то на три дня я тоже согласен!!!

Окончательный ответ Лань Ванцзи прозвучал решительно и бесповоротно:

— Каждый день — значит каждый день.

Примечания:

(1) Уменьшительно-ласкательный суффикс, часто добавляется к имени при обращении к детям или воспитанникам.

(2) Ориг. — прозрачный как лёд, чистый как яшма.

(3) Имеется в виду могила с погребённой одеждой усопшего.

(4) Лунъян-цзюнь — реальный персонаж китайской истории, чиновник Вэйского князя эпохи Борющихся царств, считается первым в истории Китая гомосексуалистом, упомянутым в письменных источниках.

(5) Вид наказания за распущенность, существовавшего в Древнем Китае: провинившегося сажали в клеть для перевозки свиней и погружали в воду, чтобы утопить, или же оставляли на поверхности только голову, в качестве акта всеобщего порицания.