Медные монеты (Новелла) - 2 Глава
Глава 2. Бумажный человек (2)
Медицинский зал семьи Цзян находился в переулке Яньчао. Большая часть деревянных построек сгорела во время пожара три года назад, сейчас уцелела только половина комнаты в западном крыле. Там все еще можно было укрыться от дождя и сильного ветра, но не более того. Непригодное для жизни людей, но отличное укрытие для призраков.
Цзян Шинин, сын семьи Цзян, которому еще не исполнилось двадцати лет, стал неприкаянной душой, живущей в собственном внутреннем дворе дома.
Проскользнув в дом через трещину в стене, он на некоторое время задержался, но его рот не молчал.
«Разве дверь и крыло разделены Восточно-Китайским морем?» — чистый голос снова не смог сдержать раздражение.
Цзян Шинин закончил говорить с собственным ртом и устало закатил глаза. После минутного молчания он тихо сказал: «Я вошел внутрь, но ящик для еды застрял снаружи».
Он зубоскалил, говоря себе: «Я преклоняюсь пред тобой (1)».
Через мгновение голос опять изменился и ответил: «Ты перехваливаешь меня (2)».
Цзян Шинин: «…»
Судя по его посиневшему в лунном свете лицу, он, вероятно, не хотел снова открывать рот.
Три осыпавшиеся стены комнаты почернели от дыма, и северное окно превратилось в зияющую дыру. Человек, сидевший сбоку от оконного проема, был наполовину освещен лунный светом, а частично скрыт во мраке.
Он был с головы до ног в черной одежде, сливавшейся с сумерками. Две тени лежали под его прямыми красивыми надбровными дугами, а в черных как смоль глазах отражался мерцающий свет. Исходя из внешних очертаний, можно было разглядеть, что этот человек хорош собой… Но освещенная лунным светом половина его лица была слишком бледной, к тому же сильно выступала наружу кость в запястье, которым он подпирал подбородок, это говорило о сильном болезненном состоянии.
Он действительно был болен: не мог ни стоять, ни ходить. Что до причины болезни? Никто не знал, даже призраки не знали. Он пробыл в доме Цзян четыре дня, и за исключением того факта, что его фамилия Сюэ, а имя Сянь (3), Цзян Шинин ничего о нем не знал.
«Я прошу тебя, пожалуйста, поменяй позу. Ты даже не можешь правильно сесть. Если ты целый день будешь сидеть так согнувшись, твоя верхняя часть тела будет парализована».
Как только Цзян Шинин вошел в комнату, он сунул ящик для еды в руки Сюэ Сяня. Перед смертью он прочитал книги мудрецов, как минимум, за последние десять лет, и его глаза болели при взгляде на ленивую позу Сюэ Сяня.
«Стать парализованным только после того, как неправильно сел? Ты принял меня за себя?» — Цзян Шинин отвернулся и тотчас же открыл рот, укоряя себя ясным голосом.
«…» — ученый Цзян этого не хотел и повернулся с недовольным лицом, говоря Сюэ Сяню: «Я уже вошел внутрь. Предок (4), разве ты не можешь говорить своим ртом?»
Сюэ Сянь открыл крышку коробки и прищурился, чувствуя запах еще теплой еды. Наконец он вяло открыл рот: «Ладно, я утомлюсь ради мяса. Ты хочешь немного?»
Цзян Шинин сказал: «Ты сожжешь для меня?» (5)
Сюэ Сянь: «Мечтай».
«Просто ешь свою еду!» — сказал Цзян Шинин и перестал обращать на него внимание. Вместо этого он подошел к основанию стены, внезапно рухнул и превратился в тонкого бумажного человека, соскользнувшего на пол. Он мог ходить только определенное количество часов каждый день и должен был отдыхать, когда время истекало.
Это бумажное тело, должно быть, вырезал некий исключительный талант. Края выглядели хуже, чем если бы их погрызли собаки. Нескольких мазков кисти на лице, с помощью которых смутно можно было распознать черты Цзян Шинина. Однако на его щеках был нарисован румянец, из-за чего он выглядел невероятно глупо среди этого ужаса.
После того, как он какое-то время лежал мертвым на полу, ему надоели плохие манеры Сюэ Сяня, и он вернулся к жизни, хмуро глядя на него: «Я хотел спросить об этом еще два дня назад, почему ты не используешь палочки для еды?
Сюэ Сянь приподнял брови и пристально посмотрел на него: «Спасибо за беспокойство. Моя верхняя часть тела тоже довольно долго была парализована. Только недавно я смог сесть, так что до сих пор не могу держать палочки для еды».
Затем он поднял руку и бросил скрытое оружие прямо в лоб Цзян Шинина, сбив бумажного человечка обратно на землю, по-видимому, его терпение лопнуло.
Цзян Шинин повернул голову и с трудом посмотрел на скрытое оружие: «Фу, куриные кости!»
Бумажный человечек остановился на мгновение, а затем с трудом выпрямился и как будто только что вспомнил: «Давай поговорим, ты можешь в следующий раз не добавлять два красных румянца на мое лицо?»
На этот раз Сюэ Сянь был еще более ленив, отвечая одним единственным словом: «Нет».
Цзян Шинин: «…»
Как говорится, после обеда наступает расплата. Если бы Сюэ Сянь не помог ему сделать это бумажное тело, он, возможно, все еще неизвестно сколько времени бездумно плавал бы вокруг.
Но в этом деле Цзян Шинин кое-что не мог понять до конца.
Хуэйчжоу – огромное место, и в нем много заброшенных домов, любой мог стать временным убежищем. Но Сюэ Сянь выбрал облезлую непригодную комнату в медицинском зале Цзян. Кто знал, чем он был одержим? Кроме того, Сюэ Сянь в первый же день своего приезда упомянул, что прибыл сюда для важного задания. Но даже четыре дня спустя, помимо еды, все, что он сделал, это помог Цзян Шинину, сделав для него бумажное тело.
Неужели важной задачей было сделать бумажного человечка?
Цзян Шинин некоторое время лежал на холодной земле и снова ожил, как будто что-то вспомнил.
Сюэ Сянь был в плохом настроении, и после двух попыток стал нетерпеливым. Он сразу остановил его в третий раз: «Я отрежу тебе рот, если ты продолжишь болтать. Если у тебя есть, что сказать, скажешь завтра утром».
Цзян Шинин поспешно сказал: «И последнее».
Сюэ Сянь покосился на него: «Каждый раз, когда ты говоришь, у меня болит голова. Меня парализует, если ты продолжишь говорить. Заткнись».
«Я, когда подошел к двери, почувствовал, что кто-то идет за нами. А когда добрался до стены вокруг дома, на миг скользнул взглядом назад. Кажется, это монах с цепочкой медных монет на поясе. Он должен быть сейчас уже у двери» – сказав это, Цзян Шинин снова плюхнулся на пол и больше не двигался.
К этому времени он истратил все свои часы на сегодня и до темноты не мог ни двигаться, ни говорить, а в лучшем случае мог быть только сторонним наблюдателем.
Сюэ Сянь: «…»
Что он может сделать, если монах следует за душой умершего?
Монах с цепочкой медных монет, висящей на поясе, следует за душой умершего, что еще он может сделать?
Такое неотложное дело, эх ты, книголюб, твою мать, почему ты не сказал об этом раньше?!
С вспыльчивым характером Сюэ Сяня, если бы он мог двигаться, отправил бы Цзян Шинина вместе со всем домом на небеса. Сейчас он мог только с каменным лицом смотреть в оконную брешь на то, как ворота во двор со скрипом открывались снаружи.
В наши дни шарлатаны, которые зарабатывали себе на жизнь умением говорить, были повсюду. Сюэ Сянь сталкивался с ними и знал, что встречаются те, у кого есть некоторые навыки, часто они полагаются на опыт для успешного завершения дела. Чем старше выглядел старый хрыч (6), тем сложнее его одурачить.
Поэтому, когда монах, стоящий за дверью, вошел, Сюэ Сянь сначала вздохнул с облегчением. Посетитель вопреки ожиданиям был молодым, видно, не шарлатан, но и не ушел далеко. Когда с помощью сверхчеловеческого зрения Сюэ Сянь осмотрел монаха, который был еще далеко, и его медные монеты на поясе, окончательно успокоился.
Чем более способными они были, тем больше злых духов изгоняли. Издалека они сильно отличаются от обычных медных монет. У медных монет будет блестящая поверхность, как если бы они были равномерно покрыты маслом. Хотя некоторые люди могли имитировать этот слой ярко-желтого сияния, используя недобросовестные методы, в лучшем случае они могли обмануть только обычных людей, но не Сюэ Сяня.
Молодой монах даже не подражал. Не говоря уже о ярко-желтом блеске, даже поверхность медных монет почти стерлась. Кто знает, где он смог их отыскать. Может, их ни разу не использовали по назначению.
Ты хочешь зарабатывать на жизнь этим? Полагаясь на что? На свое лицо?
Сюэ Сянь молча усмехнулся и поставил коробочку с едой. Он наложил трюк для отвода глаз, превращая его в деревянный столб со следами подгара.
Он беззвучно откинулся на спинку стула, и его высокая и худая фигура разрушилась. В мгновение ока он тоже превратился в тонкого бумажного человечка, только его края в сравнении с Цзян Шинином были более гладкими, и краска тоже была довольно хорошей. К тому же на его лице не было красных пятен.
Цзян Шинин, который лежал на земле и не мог двигаться: «…»
Из этого следует, что некий человек был ублюдком, чистокровным ублюдком.
Бумажный человечек — Сюэ Сянь, соскользнул со стула на землю и опустился рядом с Цзян Шинином. В один миг два листка бумаги на земле превратились в слой темно-зеленого мха, лежащего в грязи, полностью слившись с полуразрушенным домом, и не разглядеть изъянов.
Если бы это было больше полугода назад, Сюэ Сянь никогда не сделал бы такие неприятные вещи. Какой наглый бы человек ни прибыл в его дом, он взорвал бы «новую могилу» на месте. Однако теперь он был вынужден, и накладывать заклинания маскировки слой за слоем.
Он только что оправился от полного до частичного паралича, и ему было чрезвычайно трудно самостоятельно передвигаться. Это бумажное тело могло затратить лишь определенное количество энергии, в таком случае очень славно не вырыть самому себе могилу.
К счастью, монах, пришедший сюда на этот раз, оказался расшитой узорами подушкой (7). Только его лицо имело ценность.
Он предположил, что монах осмотрится, никого не найдет и уйдет, вернувшись туда, откуда пришел.
Молодой монах в белом остановился во дворе и огляделся с холодным взглядом.
Изначально в медицинском зале Цзян было три главных здания, три крытых комнаты и медицинский сад с большой парадной дверью. Это было не маленькое жилище. Однако после большого пожара и трех лет заброшенности ныне, лишь раз взглянув, можно было увидеть его целиком.
Монах отвел взгляд, и, далеко огибая обломки на земле, направился прямо к тому, что осталось от комнаты западного крыла.
Он остановился в дверях комнаты, и его пальцы, спрятанные в рукавах, незаметно дернулись. Подсознательно он потер подушечкой большого пальца медные монеты на талии, а затем опустил руку, слегка нахмурившись.
Превратившийся в зеленый мох и прилипший к земле Цзян Шинин уставился на сапоги монаха, смертельно боясь, что тот наступит на него, когда войдет и будет обходить все кругом. Сюэ Сянь, напротив, неторопливо отдыхал и совсем не обращал внимания на монаха.
Конечно же, комната в крыле была настолько маленькой, что ее можно было охватить одним взглядом. Монах даже не вошел, а просто постоял у двери какое-то время, потом развернулся и ушел.
Сюэ Сянь снова мысленно усмехнулся.
Но через мгновение он больше не мог смеяться… Потому что монах вернулся!
Он держал в руке отрез белого полотна, который, судя по материалу и размеру, был небрежно оторван от подола монашеской рясы.
С завернутым в чистую ткань куском меди, взятым неизвестно откуда, он спокойно подошел к Сюэ Сяню, наклонился и соскреб «мох» Сюэ с земли.
Сюэ Сянь: «…»
Когда он поднимал мох, в его межбровье явно виднелась складка. Если Сюэ Сянь не ошибается, кажется, тот чувствовал легкое отвращение.
Сюэ Сянь: «…»
Твою мать, этот плешивый осел думает, что он грязный!
Примечание:
(1) 佩服 pèifú восхищаться, преклоняться перед (кем-л., чем-л.); уважать, чтить; одобрять; восхищение;
(2) 过奖 guòjiǎng — перехваливать; давать слишком высокую оценку; чрезмерная похвала; вежл. [оказываете мне] слишком много чести!
(3) 薛 xuē Сюэ – также означает «полынь»; 闲 xián Сянь – незанятый; свободный; праздный; спокойный; тихий.
江 jiāng Цзян – река; 世 shì Ши – 1) книжн. жизнь; поколение, 2) век; эпоха, 3) мир; вселенная; 宁 níng нин — тихий, спокойный; спокойствие; покой.
(4) 祖宗 zuzong предок, и это похоже на то, как в шутку можно назвать кого-то «стариком» или «дедушкой».
(5) подношения мертвым сжигают.
(6) 老东西 lǎo dōngxi груб. старый хрыч
(7) 绣花枕头 xiùhuā zhěntou расшитая узорами подушка (обр. в знач.: лишь внешне кажущийся красивым, а на деле ― дрянь).
Спасибо за прочтение!