Мимизуку и Царь Ночи (Новелла) - 4 Глава

Глава 4 – Освобождение.

«Соберу красивых вещей», — решила Мимизуку.

Красивые цветы, листья и гладкие, блестящие камни. Изящно изогнутые ветки и шарики смолы, напоминавшие драгоценные камни.

Пока еще было светло, Мимизуку отправилась в лес собирать все это, а когда солнце опустилось, вернулась в особняк Фукуро.

Она медленно открыла дверь особняка. Второй раз она вошла сюда с красивым желтым цветком в руке. Фукуро не пытался прогнать Мимизуку, так что, в качестве платы за вход, она всегда приносила королю монстров что-то красивое.

В лесу было полно красивых вещей.

Из-за двери комнаты Фукуро сочился свет. Открыв ее, Мимизуку уткнулась взглядом в спину Фукуро. Она вошла, стараясь не слишком шуметь, но ее кандалы громко позвякивали. Она села рядом с Фукуро.

Держа в руке маленький фиолетовый цветок, Мимизуку смотрела на Фукуро.

Фукуро стоял перед большим холстом. Он рисовал синей, зеленой и насыщенно-красной краской. Фукуро наносил краски своими сияющими когтями. Казалось, он просто наносит на полотно легкие мазки, но в итоге они складывались в картину.

Мимизуку вздохнула при виде такого фантастического зрелища.

Внезапно она поняла, что не подходит этому месту.

«Фукуро прекрасен. Его рисунок прекрасен. Комната прекрасна».

Комната была украшена красивыми вещами, собранными Мимизуку, которые, казалось, как будто танцевали по комнате.

«Но…»

«Почему я здесь?» — Мимизуку опустила голову.

— Почему ты меня не съешь?

В словах не прозвучало испытываемого ею непонимания. Фукуро не взглянул на нее, но после долгого молчания, когда Мимизуку уже забыла свои слова, он внезапно заговорил.

— Девочка, дающая имена зверям.

— Да? – робко ответила Мимизуку.

Фукуро поднял взгляд, но не на Мимизуку.

Он просто спросил:

— Почему ты хочешь быть съеденной мной? Зачем тебе быть съеденной монстром?

Озадаченная Мимизуку заморгала.

О конкретной причине она не думала. Тем не менее, Мимизуку могла ответить. Глубоко в своем подсознании она знала ответ.

— Потому что я не хочу умирать.

Фукуро ничего не сказал. Он как будто был поражен. Раз Фукуро молчал, Мимизуку, рискуя жизнью, начала подбирать слова.

— Знаешь, я не люблю ножами пользоваться…

— …Говори так, чтобы мне понятно было… – мрачно пробурчал Фукуро.

Мимизуку улыбнулась.

— Хорошо, я расскажу, почему. Я раньше много чего делала, но худшей, самой грязной и болезненной работой, ох, даже сейчас об этом думать не хочется, то, что я больше всего ненавидела – судить людей.

— Судить?

— Ага. – Мимизуку кивнула с коротким смешком. Прекрасные глаза Фукуро смотрели в ее сторону, так что ее улыбка была только естественна. Она снова засмеялась. – Мертвые люди, пусть и убитые жителями деревни – я должна была понемногу разрезать им животы, засовывать руку в мягкие внутренности и доставать сердца. Говорили, их по хорошей цене продавали. Этой работой только я занималась. Женщина из «деревни» сказала, что я для такого подхожу, но мне так не казалось. Но меня били, если я что-нибудь говорила. Держа нож, я вспоминаю об этой работе, потому и не люблю ножи. Даже если их в реке помыть, запах крови и внутренностей не пропадает. Хуже всего было показывать нож живым людям, потому что они знали, что их ждет. Я всегда представляла их чувства. Я вспоминала, когда меня били. Я не хотела умирать. Мне и хоронить мертвецов приходилось тоже, но поскольку копала я долго, тело начинало гнить, покрывалось насекомыми и воняло. Я к этому привыкла, но не хотела стать одной из этих людей. Если тебя съедят, ты навечно останешься красивой, верно? А затем, – Мимизуку продолжила, но Фукуро внезапно прикрыл ее рот. – Фгьях… – она издала странный удивленный вопль.

Фукуро грубо закрыл рот Мимизуку, на его лице читалось неописуемое выражение, близкое к отвращению.

— Хватит. Не говори.

Мимизуку засмеялась.

Ее смех звучал отрывисто, затем, наконец, она зашлась хохотом. Фукуро отпустил ее и вернулся к своему холсту.

Последовало долгое молчание.

— Почему? – внезапно прозвучал вопрос Фукуро.

Мимизуку, склонив голову набок, посмотрела снизу на Фукуро.

Глаза Фукуро смотрели прямо на Мимизуку.

— Почему? Почему ты не сбежала от такого обращения?

Мимизуку моргнула несколько раз. Ее ресницы иронично задрожали.

— Эм…

Она открыла было рот, но продолжала молчать, как будто забыв, что собиралась говорить. Что ей сказать? Что ее били, лупили и притесняли. Поэтому она не могла уйти из «деревни».

— Не знаю. Не знаю, почему. Я ненавидела все это, было неприятно и трудно. Некоторые люди даже предлагали помочь мне выбраться. И все же, я не знаю.

Если подумать, это было действительно странно. Она склонила голову набок.

— Почему? Я ни разу не пыталась сбежать…

Виновата была такая жизнь. Повседневная жизнь, ставшая для нее нормой. А если это было нормой, ей казалось, что по-другому и быть не может.

Хоть она и смирилась с таким отношением, но никогда особо не верила, что этим дням настанет конец.

— Тогда почему ты здесь? – спросил Фукуро. Он уже переключил свое внимание на картину, его когти мелькали над холстом.

— Ум, ну, наверное… – Мимизуку знала, что на это может ответить. Она знала, почему оставила «деревню». – Я поняла, что с меня хватит, – произнесла Мимизуку с широкой ухмылкой.

Она опустилась на пол и прикрыла веки, как будто засыпая, но начала говорить нараспев.

— Мимизуку спала на конюшне. Она зарывалась в сено. А господин Конь всегда был занят, вечно громко шумел, потому что люди его расстраивали. Я слышала, все эти люди изменились!

Из-за территориальных споров между ворами постоянно случались мелкие стычки.

Трещины становились все глубже и глубже, пока не превратились в настоящие пропасти, и, наконец, воры напали на собственную деревню.

Мимизуку не понимала, что случилось.

Крики и вопли били по ее ушам, тут и там слышалось потрескивание пламени.

А затем появился насыщенный запах крови.

Вскоре в конюшню ворвался мужчина с катаной. Одной своей здоровенной рукой он вытащил на улицу Мимизуку, свернувшуюся в сене и закрывшую уши руками.

— Я нашел Мимизуку. Эй, ты, с рыжими волосами, у нее нет ран на щеке, забирай ее.

Почему-то она запомнила только эти слова.

В тот миг ее мысли замерли, и она не чувствовала никакой боли или страданий.

Вся картина казалась какой-то далекой, как будто выгоревшей.

— «Рабыня», э? Так он сказал.

Затем тот мужчина улыбнулся. Волосы на его теле стояли дыбом.

На его лице читалось своеобразное отвращение.

— Интересно, — сказал он. Я не понимаю, что он имел в виду, но, в любом случае, так он сказал. – Голова Мимизуку качнулась вперед. – Интересно.

Рыжий мужчина улыбнулся и забрал Мимизуку с собой.

Разум Мимизуку совершенно застыл. Он действительно замер, она совершенно ни о чем не думала.

Тем не менее, Мимизуку прихватила с собой из стога сена нож.

Это был нож, которым она всегда разрезала трупы.

Ей казалось, что она кричала, что-то как будто сотрясло ее глотку. Но она ничего не помнила. Она не помнила своего голоса, или действительно ли кричала какие-то слова.

— Я его заколола. Да.

Так же, как она поступала с трупами, Мимизуку погрузила нож в живот мужчины. Надавив на центр, она разрезала все тело. Раздался крик, словно разорвали ткань. Это был голос мужчины. Кровь из тела была живее и свежее, чем из заплесневелых старых трупов. Она брызнула ей на лицо и попала в глаза.

У нее перед глазами все поплыло.

— Я впервые заколола живого человека. Мужчина после этого упал. Он точно умер, да. – Мимизуку хихикнула. – Он точно умер, Мимизуку его убила.

Пока она пересказывала историю, у нее на лбу выступил пот. Он был не теплым, а каким-то странным. Она ощутила озноб, ее пальцы дрожали.

Ей всегда приказывали одно и то же. Она разрезала трупы несколько раз.

Но тогда Мимизуку сделала нечто совершенно иное, и значение собственных действий было ей непонятно.

— Вот тогда я и подумала: «С меня хватит». Мне действительно надоело, я очень устала… – спокойно вспоминала она. Она устала. Она никогда раньше так не уставала.

Она на все махнула рукой.

А потом Мимизуку вспомнила историю, которую слышала когда-то. Далеко на востоке есть место под названием Лес Ночи, где обитает множество монстров.

Говорили, что от съеденного монстрами человека не остается и следа.

— Так что я пришла сюда.

У нее было такое чувство, будто она головой ударилась. Она почувствовала дурноту.

Мимизуку медленно поднялась и подошла ближе к Фукуро, глядя ему в лицо.

Смотря в эти глаза-луны, она как будто отдыхала.

Фукуро не оттолкнул ее, но просто недовольно нахмурился. Затем он слегка приоткрыл рот.

— Ты все еще хочешь, чтобы я тебя съел? Девочка, дающая имена зверям.

Мимизуку не понимала, почему он спрашивает настолько очевидные вещи. Она несколько раз говорила, что хочет быть съеденной Фукуро и исчезнуть без следа. Таким было ее желание.

«Конечно, хочу!»

Она открыла рот, чтобы сказать это.

Она не колебалась, и слова готовы были слететь с ее языка.

Но ее тонкие сухие губы не могли выдавить ни звука.

Она открывала и закрывала рот, словно рыба в озере. Мимизуку не понимала, почему не может сказать это.

— Ум, Ум.

Мимизуку непривычно пробежалась пальцами по губам. Она хотела сказать «Съешь меня». Казалось, Фукуро и правда съест ее, попроси она об этом прямо сейчас.

Она действительно желала этого, и теперь ей выпала возможность.

«Мое желание?»

Ее желание. Ее надежда. Вот чего она хотела.

— Я, эм, Фукуро…

Она задумалась. Раз она не могла сказать то, что хотела, значит, ничего не поделаешь.

Мимизуку продолжила говорить.

— Эй…можно я сегодня здесь посплю?

В этой красивой комнате. Мимизуку подумала, что здорово будет поспать здесь, в окружении картин Фукуро.

Фукуро как будто не обратил внимания на ее просьбу и отвернулся к своему полотну.

И все же, он не отказал, и Мимизуку была невероятно счастлива. Он как будто сказал ей поступать на ее усмотрение.

Мимизуку свернулась калачиком у ног Фукуро и тихо заснула.

Фукуро смотрел на нее долю секунды, а затем продолжил водить когтями по холсту, рисуя.

Дверь в кабинет короля распахнулась, в комнату вошел человек и опустился на диван. Король, оторвавшись от документов, поднял брови.

— И куда же делось благородство древних рыцарей?

— Наверное, отправилось к черту на кулички, – равнодушно произнес Герцог Энн, отвечая как будто из глубин дивана. – Боже мой. Это временные меры.

— Вы о чем?

Совершенно не смущенный вопросом короля, Герцог Энн соскочил с дивана и повернулся к правителю.

— Итак, приготовления к покорению короля демонов идут гладко?

— …

Король ответил молчанием. Герцог Энн заговорил с совершенно серьезным выражением.

— Простой народ склоняется к необходимости уничтожения короля демонов. До сих пор он не причинял особого вреда, и им всего лишь пугали непослушных детишек. Люди просто сочувствуют пойманной им девочке. А теперь говорят, что Отряд Магов королевства тоже занялся приготовлениями?

Святой Рыцарь ничего об этом не знал. Он был частью рыцарского войска, но не стоял во главе него. Политической властью он не обладал, а его способности использовались исключительно в бою. Он сам выбрал такой образ жизни, медленно работая и оставаясь дома.

— Точно. Вы, Святой Рыцарь, должны прорваться через авангард, – спокойно ответил Герцогу Энн король. Затем король поднял голову. – Что будете делать?

Глядя ему прямо в глаза, Герцог Энн помолчал какое-то время.

— …Народу кажется, что мы собираемся освободить девочку, но зачем на самом деле мы нападаем на короля демонов? – тихо спросил Герцог Энн.

— Ради народа этой страны, – ответил король, отведя взгляд немного в сторону.

Герцог Энн знал, что он имеет в виду. Нынешний король был отличным правителем. Его страна подверглась множеству нападений, и он возродил ее за одно поколение. Используя местную сильную магическую традицию, он создал Отряд Магов, ставший его армией. Он развил земледелие и торговлю, подарил стране мощь.

Спустя сотню лет легендарный Святой Меч, пришедший из старины, выбрал хозяина, и этот «Святой Рыцарь» стал символом независимости Королевства Красного Арка.

И все же, кое-чего не хватало. Заставив короля демонов сдаться, они получали несколько преимуществ.

Герцог Энн понимал расчеты короля. Прошло десять лет с момента его избрания Святым Рыцарем. Для Герцога Энн, потерявшего в раннем возрасте отца, королевство и было отцом, напарником и другом. Он никогда не обнажал меч ради себя. Независимо от того, были ли его враги людьми, Герцог Энн никогда не убивал больше необходимого. Он не относился к своему мечу как к украшению, поскольку понимал: стоит его достать, и чья-то жизнь оборвется.

— Вот до чего дошло… Я поеду. – Несмотря на все это, он слегка пожал плечами и улыбнулся с встревоженным выражением на лице. – Моя жена будет недовольна. Она скажет что-то вроде: «Если ты не можешь спасти одну маленькую девочку, может, оставишь пост Святого Рыцаря?».

Он понимал, в каком-то смысле, это тоже было победой для короля. Даже отечественный защитник Святой Рыцарь не мог противиться своей жене. Король слишком хорошо это знал.

— Возможно, Ориетте тоже стоит присоединиться к походу. – Лицо короля просияло от этой идеи. – Дева Святого Меча лучше всего поднимет моральный дух Отряда Магов! С магией храма…

— Эй, Ваше Высочество. – Герцог Энн с улыбкой перебил короля. – Хочу заранее Вас кое о чем предупредить, – произнес он так, будто говорил о пустяке.

Хотя он и говорил спокойно, его голос звучал ниже обычного.

Король сделал глубокий вдох без особой на то причины.

— Вам решать, как использовать Святого Рыцаря. Можете показывать меня, словно какой-то амулет, или посылать на поле боя, если для битвы есть достойная причина. – Улыбка в голубых глазах Герцога Энн исчезла. – Но если Вы решите отправить в бой Ориетту, или еще что подобное, я выброшу Святой Меч, заберу жену и покину страну.

Он говорил четко, с широкой улыбкой на лице.

Король был готов преодолевать препятствия на пути его страны. Он смог сохранить внешнее спокойствие, хотя мятежа от Герцога Энн не потерпел бы. Все-таки, тот был «символом» королевства.

— Вы угрожаете своему королю?

После этих слов Герцог Энн ослепительно улыбнулся.

— Я просто честен с Вами.

Мимизуку проснулась на рассвете от хлопанья крыльев маленькой птички. Через огромное окно падал свет. Яркость света обещала ясное небо. Мимизуку мягко закрыла глаза, снова засыпая. На холодном полу было удобно, и она уже почти вернулась в страну снов.

— Мимизуку.

Услышав свое имя, Мимизуку подскочила.

Приподнявшись, она огляделась по сторонам, но хозяин комнаты отсутствовал, а в оконном проеме стоял Куро.

— Куро!

Глаза Мимизуку засияли при виде Куро. Тот тихо вошел в комнату.

«Утренний свет определенно красив», — подумала Мимизуку.

— Ну и ну, Мимизуку, у тебя к щеке пара щепок от пола прилипла.

Слова Куро прозвучали добродушно, так что Мимизуку засмеялась и поскребла рукой щеку.

— Как ты, Куро? Ты ведь редко в особняк заходишь?

— Именно. – Куро слегка кивнул. – Мимизуку. Я должен тебе кое-что сказать.

— Что-то сказать? Что?

Мимизуку подползла к подоконнику. Она подняла взгляд, Куро посмотрел на нее в ответ и после секундного колебания заговорил.

— Несколько дней, возможно, и месяц, меня не будет в лесу.

— Не будет?

Мимизуку склонила голову набок. Куро кивнул.

— По приказу Короля Ночи, я должен на время покинуть лес и выполнить некоторые обязательства в мире людей. Даже если ты позовешь меня в это время, твой зов не достигнет моих ушей. Поэтому ты должна позаботиться о себе. Сможешь?

— Да, сэр! – с энтузиазмом ответила Мимизуку, подняв руку. Тем не менее, она тут же опустила взгляд. – А что за приказы Короля Ночи?

— Это… – начал было Куро, но замолк. – Я не могу рассказать.

— Тогда ладно. – Мимизуку улыбнулась. На самом деле, ее это не расстроило. Она была рада уже тому, что Куро пришел рассказать, что покидает лес.

Куро посмотрел на смеявшуюся Мимизуку и, наконец, заговорил.

— И еще, Мимизуку. Прежде, чем покинуть лес, я расскажу тебе одну легенду.

— Легенду?

— Точно. Историю из далеких, далеких времен.

Мимизуку не поняла смысла внезапных слов Куро, но не выслушать его у нее причин не было.

— Хорошо…

В ожидании рассказа Куро, Мимизуку снова опустилась на доски пола.

Немного поколебавшись, Куро как будто почесал щеку, а затем заговорил.

— Эта история случилась довольно давно. История, лежащая в стороне от бессердечности течения времени. – Он говорил громко и торопливо своим надтреснутым голосом. Куро напоминал трубадура, рассказывающего сказание о герое. – Это история принца, жившего в королевстве, уничтоженном много веков назад.

Мимизуку склонила голову набок. Она словно слышала историю из другого мира.

Куро продолжал говорить.

— Дело было далеко, далеко отсюда. Если пересечь несколько гор и отправиться на север, где кожа людей меняет цвет, найдешь крошечное королевство. Они не пишут и не могут охотиться. Но бедной эта страна никогда не была, потому что в некой горе королевства находились залежи ослепительного минерала. Люди добывали минерал, обрабатывали его и продавали, зарабатывая на этом изрядное богатство. На жизнь короля изобилие тоже повлияло. Он мог платить наемникам и увеличил военную мощь. Хотя зимой землю покрывал толстый слой снега, это лишь делало мимолетную весну еще прекраснее.

— Снег…

Это было за гранью воображения Мимизуку. Покопавшись в своих мыслях и воспоминаниях, она смогла представить красивую белую пыль.

— Люди были богаты. Королевская семья была богата. Глупые люди выкопали из горы весь минерал без остатка… – На этом месте голос Куро зазвучал тише. – Все, что имеет форму, исчезает однажды. Это одна из логичных истин мира. Но люди со временем забывают об этом. Минерал иссяк. Люди сражались друг с другом, пытаясь заполучить как можно больше из оставшегося минерала. Раздумывая, как поступить, король решил конфисковать остаток минерала силой. Потенциал их производства растаял, король никак не мог помочь народу преодолеть зависимость от минерала.

Для понимания Мимизуку история была трудной, и Мимизуку попыталась ее обдумать. Тем не менее, она решила все равно ее дослушать и хранила молчание.

— Итак, в королевской семье был один принц. Он родился, когда остатки минерала начали исчезать. И потому люди бросали на него холодные взгляды. Хотя исчезновение минерала было естественным, согласно человеческой природе им необходимо было обвинить кого-то в своих невзгодах. На него пала тяжесть гонений. К нему относились, как к принцу. Он получал одежду и еду. Но породившие его король и королева не любили его.

Мимизуку тихонько размышляла.

«Что значит быть любимым?»

— С рождения принцу было уготовано одиночество. Но он и не думал прерывать свою жизнь. Никто не был к нему добр, но он считал пейзажи своей страны невыразимо прекрасными. Он решил придать форму отражавшемуся в его глазах прекрасному пейзажу. Для этого принц взял кисть и начал рисовать картину.

— Ах…

Мимизуку догадалась, о чем или, точнее, о ком была история Куро.

Куро ей не ответил, продолжив рассказ.

— Вскоре в стране случилась революция. Люди были на пределе, поскольку из-за ошибок короля в стране царил голод, и потому подожгли замок. Принца, жившего в другом здании, тоже вытащили к народу. Картину принца сожгли на площади, как воплощение праздности. Для принца, у которого в жизни осталось лишь рисование, это было трагедией.

Мимизуку смотрела на Куро с неописуемым удивлением, как будто вся сцена разыгрывалась у нее на глазах.

— Принца заперли в высокой башне до дня его казни. В комнате, где не было ничего, кроме забранного железными решетками окна, закованный в цепи принц мало-помалу продолжал рисовать до того самого дня, когда его должны были обезглавить.

— А чем он рисовал? – спросила она, посчитав такую ситуацию странной.

— Ничем. Кисточки у него не было. Принц укусил собственный палец и рисовал на стене своей кровью как одержимый. Наверное, к тому времени он лишился рассудка, принц, видевший лишь уродливую сторону людей.

Мимизуку охнула, как будто хватая ртом воздух или восторгаясь принцем. Это было глубокое понимание.

— Картина была полностью красной. Ее красота была совершенной. Он вложил в нее свою жизнь.

Куро уже говорил: «По настоящему прекрасные вещи получаются, когда он рисует красным». Мимизуку не увидела в его словах непоследовательности. Она все поняла.

— Картина даже способна была вызывать монстров. Я и сам ее навестил. И увидел избитого, израненного принца. Он был человеком, но с каким духом, магической силой. Я спросил, хочет ли он жить. Спросил, не против ли он перестать быть человеком. Он ответил утвердительно.

«Правильно ли», — подумала Мимизуку. Вот как все получилось.

— Тогда он пришел в этот лес и занял место Короля Ночи. Он до сих пор жив. Когда он исчезнет, вся магия вернется в землю и создаст нового короля. Тем не менее, есть еще один способ заменить его. Если действующий король выбирает наследника, так кто угодно может стать королем. Он получит глаза-луны. Это я сказал принцу отправиться в лес. Он пошел и встретил короля. Он был не человеком, но королем, так что король встретил короля, так сказать. И так, в результате, был выбран правитель.

Куро замолк, но заговорил снова.

— Король был выбран миром.

Куро часто говорил о мире. Избрание короля, уступки. Все это было выбором мира. Так и вращался мир монстров.

— На этом моя история заканчивается. – Куро мягко закончил свой рассказ. «Зачем? — подумала Мимизуку. — Зачем Куро рассказывать мне эту историю?» – Ну, а теперь мне пора покинуть лес. – Куро резко взлетел. – Надеюсь, мы встретимся вновь. Мимизуку.

— Если судьбе будет угодно? – спросила Мимизуку.

— Гьяхахахахаха! – засмеялся Куро. – Да, если судьбе будет угодно. Тогда мы встретимся снова. Мимизуку!

Затем Куро исчез в облаке дыма. Мимизуку встала и высунулась из окна. Она следила за Куро мысленным взором.

Мимизуку внезапно поняла, что у нее мокрые щеки.

— …А? – Поморгав, Мимизуку увидела, как упали прозрачные капли воды. – Что это? Это значит, что я заболела?

Мимизуку в панике вытерла капли. Это случилось не в первый раз, но о прошлых случаях Мимизуку не помнила. Она решила, что эти капли – что-то вроде пота. Затем, вытерев капавшую из глаз воду, она повернулась к лесу, над которым поднималось солнце, и выбежала из особняка, чтобы найти больше красивых вещей и снова увидеться с Фукуро.

Созданная с помощью магии лампа испускала неестественное красное, словно спелый горький апельсин, сияние. Маги, подавлявшие звуки своего дыхания, собрались на подступах к Лесу Ночи. Все они носили капюшоны до глаз и держали в руках старые дубовые посохи.

— Сегодня нет луны, – произнес Герцог Энн, как будто слова сорвались с его языка. Он был облачен в доспех. – Как жаль. Говорят, луна, встающая над Лесом Ночи, невероятно прекрасна.

Прямо позади него раздался голос.

— Ничего не поделаешь, сэр Святой Рыцарь.

Подобно остальным магам, обладатель голоса носил капюшон и держал дубовый посох в морщинистой руке. На пальцах красовалось несколько магических колец.

— Мы ждали новолуния. В безлунную ночь магические силы Короля Ночи изрядно уменьшаются. Если хотим заставить его сдаться, нельзя дать ему сбежать.

— Гордость нашей страны, Отряд Магов, ускорит совместную работу? Вы справитесь, сэр Ривейл? – как всегда, спокойно улыбаясь, спросил Герцог Энн.

— Скорее всего.

Между вопросом Герцога Энн и ответом Ривейла повисла пауза, но не потому, что он его озадачил. На пути его слов встала мелочная гордость и тщеславие.

— Скорее всего. Так что пока Вы, сэр Святой Рыцарь, не расстаетесь со Святым Мечом, нас не одолеть, как по мне.

Герцог Энн равнодушно промычал что-то в ответ на слова Ривейла. Он оглянулся на Лес Ночи, погруженный в зловещее спокойствие. После тяжелого молчания Ривейл заговорил так, будто он был неопытным солдатом запаса.

— Но если Отряд Магов будет здесь, когда Король Ночи вернет свои силы на рассвете, мы…

— Не хочу этого слышать, – произнес Герцог Энн, мягко перебивая его. – Мне все равно, можете хоть сварить и съесть его. Я просто пришел спасти плененную им девочку. Вы пришли захватить короля демонов, верно? Давайте просто все так и оставим.

Его тон не был резким. Но Ривейл оставил при себе свои жалобы и замолк.

— …Похоже, подготовка барьера окончена – величаво доложил Ривейл.

— Ясно. – Герцог Энн слегка кивнул. Он прикрыл веки, как будто засыпая.

— Сэр Святой Рыцарь!..

Казалось, тьма стала глубже.

Из темноты появилась гигантская тень, и маги вскрикнули, становясь в боевую стойку со своими посохами. Но Герцог Энн вытащил свой меч быстрее и сразил нападавшего монстра одним ударом.

Огромное создание издало потусторонний крик и упало.

У магов перехватило дыхание. От вечно доброго Герцога Энн они не ждали такого резкого, безжалостного удара.

Во тьме от Святого Меча исходил слабый свет.

— Сколькие из вас могут призывать магию? – спросил Святой Рыцарь, повернувшись к магам. В темноте его низкий голос принял форму, разрезая воздух.

— Я… я и эти двое юношей, сэр…

Всего трое магов могли напрямую вызвать магию при захвате Короля Ночи. Остальные должны были помогать и увеличивать магическую силу.

Герцогу Энн казалось, будто рукоять меча приросла к ладони. Когда он закрывал глаза, ему чудилось голоса. Они взывали к дремлющему мечу, словно во времена его детства.

Как только он вытащил меч из ножен, его чувства обострились, и мир приобрел холодный оттенок. Где-то в глубине души он радовался, что уничтожает короля демонов.

Если бы только он мог использовать этот меч, умевший лишь отнимать чужие жизни, чтобы спасти кого-то. Подобные мысли охватили Герцога Энн, но только на мгновение.

— Я зарублю всех зверей, что встанут у нас на пути. Не лезьте под меч. Незачем говорить, что вы поранитесь. – На миг он оглянулся назад. Его глаза даже в темноте сияли глубоким ярким голубым цветом. – Потому что я не гарантирую, что вы выживете.

Ривейл был единственным, кто смог кивнуть в ответ.

Начало битвы было объявлено. Святой Рыцарь вытащил свой меч.

Пути назад не было.

Мимизуку, спавшей в корнях огромного дерева, показалось, будто она слышит чьи-то отчаянные крики, и девочка проснулась.

— А? Что происходит?

Что-то было не так. Хоть она и не знала, что происходит, но тревожно оглядывалась по сторонам.

Тьма кричала. Деревья и листья, казалось, вопили, как будто их резали.

— Что? Что такое?

Она посмотрела на небо. Луны нигде не было видно. У нее по спине пробежал холодок.

«Мне надо идти!»

Мимизуку оттолкнулась от земли, звякнув своими кандалами.

Она побежала к особняку Фукуро. Он должен был быть там. Сегодня у Мимизуку не было ничего красивого для него, но даже если ее отошлют, она знала, что просто должна была придти.

— Ч-что? – подойдя ближе к особняку Мимизуку осознала нечто ужасное. – Ах… Ааааааааааа! – нечеловеческим голосом завопила она.

Особняк горел. Яркие языки пламени поглотили его, как будто окружая.

«Почему?- подумала Мимизуку. — Почему?!»

Подбежав ближе, она распахнула полуоткрытую дверь и ринулась внутрь. Огонь постепенно все ближе подступал к центру особняка. Мимизуку поднялась по лестнице с таким чувством, будто ее обжигает адское пламя.

Она побежала к Фукуро.

Король Ночи стоял посреди своей комнаты.

— Фукуро… Фукуро! Фукуро! – вопила Мимизуку. Фукуро медленно обернулся. Его глаза светили холодным золотом и как будто дрожали, отражая красноту пламени.

Никаких эмоций в них не было.

— Фукуро! Бесполезно! Останови это! – воскликнула Мимизуку. Она несколько раз ударила кулаком о стену, облазившую от огня. Мимизуку забыла, что может обжечься. – Останови это! Останови! Они же сгорят! Твои картины сгорят!

Ей в легкие попал дым, и она зашлась в приступе сильного кашля. Но Мимизуку все равно пыталась снять со стены картину, чтобы защитить ее.

Картина красного заката, почти законченная, исчезла в огне.

— Нееееет! – взвыла, словно зверь, Мимизуку. Она дернулась, собираясь бросить в пламя, но ее перехватил Фукуро.

— Хватит.

Услышав холодный голос Фукуро, Мимизуку обернулась.

— Плохо! Я не могу ее спасти! – закричала Мимизуку.

Хоть она и была так красива.

«Хоть это и нарисованная тобой картина!»

Ее крик потонул в зловещем шуме, исходившем от особняка. Это был низкий звук, за которым последовал взрыв.

Пол у них под ногами рухнул.

— Гьяяяя!

Вся верхняя часть особняка обвалилась. Крышу унесло, так что Мимизуку и Фукуро не раздавило. Мимизуку была озадачена, не зная, кто или что вызвало взрыв.

— Ах… а…

Ее кандалы раскалились докрасна.

Ей казалось, будто весь мир рушится.

Но посреди всего этого она как будто что-то слышала.

Где-то кто-то говорил что-то.

Она слышала голос.

— Сюда! – Посреди пылающего мира голос казался исполненным силы. – Сюда! Дай мне руку!

По другую сторону развалин особняка кто-то стоял. Это был мужчина со светлыми волосами и голубыми глазами, протягивавший руку Мимизуку. В одной руке он держал меч, другой тянулся к девочке.

— Ааа?! – Мимзуку издала странный звук. – Я?!

Это не вписывалось в смутную картину; голос прозвучал дико.

— Да, ты! Я пришел помочь тебе! – ответивший голос был бесконечно силен.

— Помочь?

Никто никогда раньше так не протягивал Мимизуку руку.

«Пришел помочь?..».

Ей казалось, прежде, давным-давно, когда она была маленькой, она мечтала об этом.

Ей хотелось, чтобы кто-нибудь забрал ее. Забрал навстречу счастью.

«Навстречу… счастью?..»

— Я… Я… – Ее голос дрожал. Перед лицом предлагаемой ей судьбы тело Мимизуку внезапно сковал страх.

— Возьми мою руку! Не бойся!

— Но…

— Все хорошо!

Вроде того. Сильно. Даже если это была ложь, кто-то сказал ей: «Все хорошо!»…

Никто никогда не говорил ей подобного раньше.

Словно очарованная, Мимизуку сделала несколько маленьких шагов к источнику голоса. Но она обернулась. Она посмотрела на Фукуро. Казалось, тело Фукуро утаскивает прочь тонкая невидимая нить.

Фукуро резко посмотрел на Мимизуку своими глазами-лунами. Он заговорил.

— Иди. Девочка, дающая имена зверям. У тебя больше нет причин оставаться здесь.

Затем Фукуро неестественно шевельнулся и как будто неохотно протянул руку, проведя своим длинным пальцем по лбу Мимизуку.

В этот миг тело Мимизуку начало двигаться само по себе. Одна, но не колеблясь, Мимизуку ухватилась за руку.

Не короля монстров, а Святого Рыцаря.

Рука, протянутая ей. Теплая человеческая кожа. Это поглотило ее. Мимизуку подняли.

Ее спасли, как будто она была любима.

И все же, Мимизку почему-то хотелось плакать.

Почему-то, и очень сильно, ей хотело плакать.

У нее сильно болела голова. Ее лоб жгло. Ей хотелось кричать.

Хотя прежде она и не знала слез, ей хотелось плакать.

«…Вот так. Хотела бы я, чтобы ты меня съел, вот так».