Мимизуку и Царь Ночи (Новелла) - 7 Глава

Глава 7 – Рыцарь и Дева.

Это случилось вскоре после вступления в должность Девы Меча, в конце похорон королевы.

Через луг к замку вела дорога. Небо было чистым и ясным, совсем как в сюжетах пасторальных песенок.

— Ты хочешь быть свободной? – юноша схватил за руку красивую девушку в сломанной карете. – Сейчас ты застряла в клетке. Хочешь освободиться? – спросил юноша.

Девушка рассмеялась. Она скривила губы, как будто смеясь над его наивностью и несдержанностью. Для Девы Меча это был неподобающий смех.

— Если бы я могла освободиться, давно бы уже это сделала.

Сначала Герцога Энн ее ответ ошарашил, но потом он улыбнулся и кивнул.

Это была одна случайная встреча.

В тот миг его доброта заглянула в будущее, а ее сила притянула его ближе.

По каменному коридору, связывавшему замок и храм, пронеслась тень.

— С дороги!

Одно это восклицание заставило дежурных солдат уступить и открыть двери. Тень без колебаний влетела в темную комнату, освещенную лишь магическим квадратом.

— Леди Ориетта!..

— Что это значит?! – громко закричала она среди всполошившихся магов. Из-за недосыпа на голове у нее царил беспорядок. Лицо было глубоко окрашено цветом усталости. Но свет в ее глазах был ярок. – Объяснитесь! Кто начал это отвратительное действо?!

— Это был один из приказов короля, – заговорил Ривейл.

— Сэр Ривейл! Хотите сказать, вы это поддержали?!

— Мы просто выполняли приказы короля.

— Тогда забудьте о нем. Немедленно прекратите это жуткое дело!

Ориетта вошла в центр магического квадрата. Несколько магов заметно дрожали. Святой Рыцарь Герцог Энн и Дева Святого Меча Ориетта обладали особыми привилегиями из-за своего социального статуса. Иногда в некоторых вопросах они получали больше власти, чем приближенные короля.

Единственным сред магов, кто мог говорить с Ориеттой на равных, был Ривейл.

— Пожалуйста, остановитесь, леди Ориетта! Магический процесс еще не закончен. Если прервем процедуру, из-за нехватки знаний по данному вопросу в организме леди Мимизуку могут начаться нежелательные реакции, – произнес Ривейл сдержанно, но достаточно хрипло, чтобы в его голосе слышалась почтительность.

Указательный палец Ориетты замер.

Похоже, она водила им над зеркальной поверхностью магического квадрата.

— Леди Ориетта… пожалуйста, поймите! Как исполнители, ответственность за это мы понесем…

— А Вы не возмутились бы, влезь кто-то в Ваши воспоминания? – спросила Ориетта. Из ее обсидиановых глаз текли слезы.

— …Пожалуйста, поймите. Это было ради страны… – Ривейл низко склонил голову.

— Убирайтесь. – Своим длинным тонким пальцем Ориетта указала на дверь. – Я с вами позже разберусь. Если не хотите вызвать гнев моего мужа, немедленно покиньте эту комнату!

Маги не могли противиться этим словам. Все они поклонились Ориетте и вышли из комнаты.

В комнате осталась одна Ориетта. Она уставилась на сияющую поверхность магического квадрата, как будто цепляясь за нее.

Ориетта вспомнила, почему пришла сюда. Когда Мимизуку внезапно взбунтовалась, Ориетта ощутила в ней присутствие магии. В храме Ориетта была отличницей в магических искусствах, и ее талант позволял ей чувствовать любые магические колебания вокруг Мимизуку.

Кто-то где-то читал воспоминания Мимизуку.

Сама память Мимизуку была словно калейдоскоп, несколько раз сменивший картинку.

Ориетта сжала губы, уверившись в том, что именно видит.

Что бы ни происходило, она это остановит.

Если она любила Мимизуку, именно так и следовало поступить.

Услышав, что к Мимизуку вернулась память, Герцог Энн поспешил назад в замок.

Когда он открыл дверь, первой ему в глаза бросилась Мимизуку, поднявшая крик.

— Где Фукуро?! – вопила Мимизуку, цепляясь за слуг вокруг нее. – Фукуро! Где Фукуро?! Что с ним делают?!

Герцог Энн машинально замер, заметив ее грозный вид. С широко распахнутыми глазами и неистово крутящимися вокруг нее волосами, она походила на дикого зверя.

— Нет! Верните его! Верните Фукуро! – казалось, Мимизуку не замечала ничего вокруг нее. Она просто звала кого-то по имени «Фукуро» и металась.

«…Мимизуку, чья память вернулась, может полностью отличаться от Мимизуку, которую мы знаем сейчас…».

Герцог Энн вспомнил свои собственные слова.

Он подумал, что ее разум соскользнул в глубины пустоты, но все же…

— Мимизуку! – позвал Герцог Энн.

Хотя Мимизуку недолго здесь пробыла, проведенные вместе дни никуда не делись. В те дни Мимизуку улыбалась и была счастлива, и ничто не могло этого изменить.

Ухватившись за нить надежды, Герцог Энн позвал ее по имени.

Ее движения сразу замерли. Слуги, искусанные и исцарапанные, смотрели на Герцога Энн, как на спасителя.

— Мимизуку, все хорошо. Бояться нечего, – произнес Герцог Энн так тихо, как только мог, медленно двинувшись к Мимизуку, словно зверя успокаивал.

Мимизуку удивленно уставилась на него. Она моргнула два или три раза.

Затем была внезапная вспышка. Ее выражение претерпело бесчисленные изменения. Это была смесь печали, счастья и боли. Затем у нее появилось искаженная неприглядная гримаса, как будто она принимала невозможное решение.

— Эн… Ди…

— Да, что такое?

Герцог Энн медленно провел рукой по волосам Мимизуку, нагнувшись ближе. Тогда это и случилось.

Более вялым движением, чем во время своего буйства, Мимизуку сбросила руку Герцога Энн.

Ошарашенный рыцарь удрученно прикрыл глаза.

Мимизуку посмотрела на Герцога Энн исподлобья. В ее глазах читалась твердая воля. Это была не ненависть. Это была смесь сожаления и страдания.

— Уходи, – ясно произнесла Мимизуку. – Уходи, Герцог Энн.

— Мимизуку…

— Убирайся! Мне не нужен ты или еще кто-либо здесь! Просто отстаньте от меня!

Лицо произнесшей эти слова было незнакомо Герцогу Энн. Мимизуку, которую он знал, оказалась быстротечным сном с ее невинной улыбкой и кротким удивлением.

Он и представить не мог, что она способна выдать такое суровое выражение, как сейчас.

— Мимизуку… Мне стоит оставить тебя в покое? – спросил он, все еще неуверенно. Мимизуку надула губы и сжала ладони в кулаки.

— Пожалуйста, оставьте меня.

— Понимаю… Я пойду. – Мягко произнеся эти слова, Герцог Энн заставил слуг поклониться и уйти. Рыцарь еще раз обернулся и обратился к Мимизуку, стоявшей прямо в центре комнаты. – Мимизуку, пожалуйста, не забывай об одной вещи: что бы ни вспомнила Мимизуку, в каком бы мире ни жила, – мы тебя любим.

«Не забывай об этом».

Услышав это, Мимизуку закрыла лицо руками и отвернулась. Она крутанулась, как будто желая отмахнуться от воспоминаний о Герцоге Энн и остальных.

С тихим глухим стуком дверь за спиной девочки закрылась.

В тот же миг Мимизуку упала на пол и тихо, тихо вздохнула.

— …Я тоже люблю вас… Энди…

«Оох…»

Эти теплые капли были слезами.

— Но я не могу простить вас.

«Я вас люблю, но не прощу».

— Я никогда не прощу вам сожженную картину Фукуро…

«Где ты?»

Вздыхая себе под нос, Мимизуку плакала, думая только о Фукуро.

Той ночью Мимизуку зажгла лампу у своей кровати и села в постели. Ей принесли еду, но есть девочке не хотелось, так что она просто выпила воды.

Мимизуку думала. Она погрузилась в раздумья. Мимизуку по жизни нечасто использовала свой мозг, но ради Фукуро, и ради нее самой, она думала. Она думала, что ей делать.

Она аккуратно села на колени поверх постели. Вытерла слезы. Мимизуку не хотела, чтобы ее видели с таким жалким лицом.

Затем она ясно произнесла:

— Выходи, Куро.

Она подождала несколько секунд. Ответа не было.

Но Мимизуку не сомневалась.

— Куро!.. – она просто позвала его по имени.

Пуф!

С тихим звуком у нее перед глазами появилась маленькая фигура Куро, дрожавшая, словно пламя.

Выглядел он не так, как Мимизуку привыкла всегда видеть его в лесу, поскольку его тело стало полупрозрачным, а присутствие едва ощущалось. И все же, то, как он с хрустом почесал щеку верхней правой рукой, подтвердило, что это именно Куро.

— …Давно не виделись, – произнесла Мимизуку с навернувшимися на глаза слезами.

— …Я не думал, что мы встретимся снова, Мимизуку. – Его голос сотряс ее барабанные перепонки, это точно был Куро.

— Почему? – дрожащим голосом спросила Мимизуку.

— Из-за мира, в котором мы живем, – равнодушно ответил Куро.

— Потому что я потеряла память?

— Можно и так сказать.

— Не шути со мной, Куро. – Говорила Мимизуку тихо, в ее словах звучала тяжесть укоризны. Затем, словно плотину прорвало, Мимизуку наклонилась к Куро и дала волю своим мыслям. – Угх! Почему Фукуро так глупо поступил?! Я не могу, просто не могу в это поверить! Я и правда такой обузой ему была?! Знаю, я была назойлива! Знаю, знаю, знаю, но… зайти так далеко!.. – в глазах Мимизуку начали скапливаться слезы. – Я и правда… совсем… не нужна? Я… столько… проблем приносила?..

Мимизуку знала, насколько наглыми и нахальными были сказанные ею в тот день в лесу слова. Мимизуку давно уже многое поняла, еще до того, как пришла в лес.

Ей казалось, что боль разорвет ее пополам.

Ей казалось, что, вспомни она прошлое хоть на миг, ее разум и тело разорвет на части от боли.

Но она не могла сдаться. Она не могла отбросить мир, в котором жила, как бы сильно ей этого ни хотелось.

Потому что она должна была снова увидеть Фукуро.

Куро не ответил на вопрос Мимизуку. Он просто смотрел на нее своим выжидательным взглядом, в котором невозможно было ничего прочитать.

— …Знаешь, Куро, – слабым голосом сказала Мимизуку, вытирая слезы. – Фукуро схватили. Что мне делать? Меня разлучили с Фукуро…

— И правда, слышал, что король оказался в руках людей.

— Ага, верно. А другие монстры не собираются ему помочь?

— Они не могут.

— Почему?

— Посмотри на это тело, Мимизуку. – Куро вытянул четыре руки. Его тело было тусклым и подрагивающим, Мимизуку могла видеть сквозь него. – Сейчас страну окружает мощный духовный барьер. И замок тоже. Короля держат в подземелье. Я смог проскользнуть сквозь прореху в паутине, но долго оставаться здесь не могу.

— …Так монстры не могут здесь находиться?

— Да. – Куро кивнул. – Но это не настоящая причина.

— Что ты имеешь в виду? – откликнулась Мимизуку.

Куро открыл свой гранатовый рот:

— Вы, люди, недооцениваете силу Повелителя Лунного Света! – почти закричал он. Его кожистые крылья тряслись, но обычного хлопанья слышно не было. – Даже если его схватили в новолуние, когда его силы ненадолго убывают! Кто он, по-вашему?! Король Йери, Король Ночи! Когда появляется полная луна, не сдерживаясь, он мог бы сжечь этот город, эту страну, эти земли! – затем Куро внезапно замер. – …Но Повелитель Лунного Света этого не сделал.

— А… ага…

Даже Мимизуку понимала, о чем говорит Куро. С самого начала она размышляла над тем, что если ее не съест Фукуро, то какой же монстр съест?

— Сейчас здесь эта страна. Это уже воля Короля Ночи, и чего бы Йери ни желали, против этой воли они не могут пойти…

— И потому они бросили Короля Ночи? – не подумав, завопила Мимизуку.

Куро опустил голову, как будто прячась от взгляда девочки.

— …Король Ночи несокрушим.

— Но!..

— Даже если убить нынешнего, пройдет время, магическая сила соберется в земле и даст жизнь новому королю. Так все устроено.

— Значит, вы бросаете Фукуро!

Куро не ответил.

Огонек лампы мигал, во тьме ночной растекалась должная тишина. Луна за окном была несоразмерно большой, но красивой.

Наконец, Куро заговорил.

— …Я ничего не могу сделать.

Мимизуку в ответ закусила губу.

«Ну, ладно», — подумала она.

«А что я могу сделать?»

С самого начала ей хотелось что-нибудь сделать. Это было ее собственное желание, ее, со стертыми воспоминаниями. Даже если она думала и действовала ради Фукуро, ей просто снова пренебрегут, верно?

«Пренебрегут…»

Мимизуку наконец поняла значение этого слова. Сжав свои руки на коленях в кулаки, она оскалилась, задумавшись.

Старая Мимизуку в лесу никогда бы так не подумала. Она жила бы, не задумываясь, что у других на сердце, и просто делая, что захочется, то есть слушалась бы чужих указаний. Мимизуку, узнавшая, что значит быть любимой, теперь боялась потерять эту любовь и из-за этого смогла лучше себя узнать.

«Понимать так много… это грустно…»

И все же, она и не думала отступать. Она не хотела возвращаться в то время, когда понимала лишь боль.

Она хотела спасти Фукуро.

Хотела вернуться, но со всеми своими знаниями о счастье, печали и слезах. Ей хотелось вернуться в лес с Фукуро.

«И все же…» — думала Мимизуку.

И все же, ее воспоминания играли с ней. Память о лесе, память о той деревне, и – память об этой стране.

Герцог Энн нежно ее гладил.

Ориетта ласково обнимала ее.

Клавдий стал ее другом.

В этой жизни все были добры к ней. Кто бы мог сказать ей отвернуться и швырнуть песок в лица всем этим людям?

Даже Фукуро, наверное, не захотел бы, чтобы его спасали. Ее могли снова отвергнуть, даже если бы она пришла его спасать.

Если Фукуро снова отвергнет ее так же, как тогда в лесу, сможет ли нынешняя она это вынести?

Жившая здесь, евшая вкусную еду, получившая доброе отношение, счастливая.

— …Точно, Мимизуку, – произнес Куро, мягко прерывая мысли Мимизуку. Вздрогнув, Мимизуку подняла взгляд. – Одну луну назад я отправился за этим по приказу Повелителя Лунного Света. Протяни руку, Мимизуку.

— А?

На протянутую ладонь Мимизуку упала одна прядь волос. Волосы были тускло-рыжими.

— Что это?.. – ей казалось, он уже где-то видела их. Но где?

— Я искал подтверждение по приказу Короля Ночи. Вот доказательство. Мужчина, которому ты вспорола живот… до сих пор жив.

— А?.. – Мимизуку удивленно распахнула глаза.

«Что он имеет в виду?»

Мимизуку посмотрела на прядь волос в своей руке. Определенно тот самый цвет. Верно. Мужчина, записанный на последней странице ее запятнанных кровью воспоминаний о деревне.

Он был жив.

Она не знала, правда ли это. Начни она сомневаться, доказательств у нее бы не нашлось, а соври она себе, могла бы размахивать оружием, сколько влезет. Но Куро подтвердил, что мужчина был жив.

Мимизуку никого не убивала.

А Фукуро отдал приказ.

— Ах… – Мимизуку крепче сжала волосы, свернув руку в кулак, и поднесла ко лбу.

Как трудно понять. Как легко оказались перечеркнуты ее представления, такие наивные.

И все же…

«Он всегда относился ко мне по-доброму».

Мимизуку поняла.

«Он всегда, как только мог, относился ко мне по-доброму».

Теперь она поняла.

Закапали теплые капли. Ей не было грустно, но они все равно падали.

— Я должен идти. Мимизуку.

— О… Куро!.. – Подняв взгляд, Мимизуку увидела, что фигура Куро слегка подрагивает.

— Прости, но ограничения были с самого начала. Если еще больше магии использую, меня могут обнаружить. – Затем Куро заколебался на миг. Мимизуку подумала, что видит его улыбку. – Итак, Мимизуку. Если судьба позволит… давай встретимся снова.

— Стой! Стой, Куро! Пожалуйста, скажи мне еще кое-что!

Она сказала себе не плакать, но слезы было не остановить так быстро.

«Хотела бы я запечатлеть в глазах более ясный, четкий образ Куро…»

— Просто скажи мне еще кое-что! Куро… Важен ли для тебя Фукуро?! Или… или он важен для тебя лишь как король, а не как Фукуро?!..

Фигура Куро уже была бледнее утреннего тумана, но он все равно ясно ответил Мимизуку.

— Верно. – Лицо Мимизуку дернулось. – Все как ты и говоришь, Мимизуку.

Так ответил Куро. Но силуэт Куро уже исчез, а его настоящие прощальные слова все еще звенели в ушах Мимизуку.

«Тем не менее… картины, нарисованные королем… бесподобно красивые. Вот что я думаю».

Такими были последние слова Куро.

Оставшись в тишине наедине с огоньком лампы, Мимизуку тихо сидела, а потом, наконец, вытерла слезы тыльной стороной ладони. Она посмотрела в окно, на луну.

Луна была прекрасна, как глаза Фукуро.

В тот день Герцог Энн отправился в кабинет короля. Когда он вошел, ни руки, ни взгляд короля не оторвались от бумаг.

Герцог Энн ударил ладонями по добротному лакированному столу короля. Раздался глухой стук.

Его глаза горели голубым пламенем, лицо лишилось цвета.

— Немедленно освободите Короля Ночи! – звучным голосом произнес Герцог Энн.

— Я не могу этого сделать. – Король не поднял взгляд, по его ответу было ясно, что он знает о случившемся.

— Почему?! Вы ведь все это время знали! Вы получали доклады от магов, верно?! – преисполнившись нетерпения, Герцог Энн схватил короля за воротник.

— …Отпустите меня. – Голос короля тоже был звучным и холодным. – Попробуйте поднять на меня руку в этом месте. Я тоже не со всем могу смириться. Если покинете с женой страну, я схвачу остальную Вашу семью, обезглавлю их и выставлю на обозрение в качестве предупреждения. Вы к этому готовы?

Герцог Энн издал некий звук, ощутив комок в горле. Он знал, что король серьезен и не просто бросается пустыми угрозами.

Он медленно убрал руки. Король все еще не поднимал взгляд.

— …Какая же у Вас может быть причина держать этого монстра в заточении, если он ничего нам не сделал?

— Монстры есть монстры, то есть зло. Это и есть причина.

— Да Вы шутите! – закричал Герцог Энн.

Его жена вернулась накануне поздно вечером и рассказала ему все, не утирая слез. Он просто не мог сидеть, сложа руки, и ничего не делать.

Путь, по которому Мимизуку шла до сих пор, был действительно героическим.

— Выбирая между опустившимися людьми, ранившими ее, и Королем Ночи, что заботился о ней, скажите, кто настоящее зло?!

— Это Вы провели захват короля-демона, сэр Герцог Энн.

Герцог Энн кивнул. Он был готов признать свой грех.

— Верно. Поэтому именно я сейчас прошу Вас отпустить Короля Ночи!

Но король не сдавался.

— Я не могу этого сделать.

— Почему?

— Уже слишком много времени прошло. На следующее полнолуние, всего через пару дней, мумификация Короля Ночи будет завершена. Если отпустим его сейчас, долго он не протянет.

— Тогда разве не стоит вернуть ему его магическую силу?!

— Вы в своем уме, Герцог Энн? – седовласый король опустил веки и покачал головой. – Попробуйте. Если король-демон вернет свою силу, он приведет в эту страну всех своих монстров и нападет.

— …Король Ночи не просто обычный монстр. Если поговорите с ним, возможно, поймете…

— Какая наивность. Герцог Энн, с таким ходом мыслей мы подвергните опасности эту страну и всех ее жителей.

Под пронизывающим светом проницательного взгляда короля, настал черед теперь уже Герцога Энн опустить веки.

— Я защищу их, – сказал он, сжав зубы. – Он уронил свои руки на стол, повесив голову. – Я защищу всех жителей… и эту страну… – выпалил он, хотя голос его звучал твердо.

Король решил, что опровергать эти слова было бы перебором. Он посмотрел прямо на Герцога Энн.

С давних пор имя МакВален было знаменито в этой стране. Когда младший брат вытащил Святой Меч из ножен, его старший брат тут же пожаловался королю: «Мой брат слишком добр для этого меча!». Самый старший, тогдашний глава рода МакВален, заявил: «Мой младший брат слишком суров для этого меча!».

Теперь король понял, что никто из них не ошибся. Он был слишком добр и одновременно слишком суров, держа меч.

Его меч не препятствовал убийству, а сам он не позволял сердцу стремиться к жизни, которую он отбросил.

И все же, Святой Рыцарь смог стать «символом» этой страны, потому что нашел то, что должен был защищать. Любимую жену, свою семью и свою страну.

Так что король твердо положил руку на плечо Герцога Энн.

— …Король этой страны… я, – произнес король, как будто требуя ответа. – Будем считать, что произошло недоразумение. И все же, исправить содеянное уж невозможно. Мы очень давно готовились к захвату короля-демона. Ради процветания этой страны, мы должны заявить о своей магической силе, а для этого нам требуется много магии. Все это ради страны.

Герцог Энн сжал зубы. В словах короля был смысл. Король был человеком, ставившим страну на первое место. Поэтому он и был королем, и потому страна получила нынешнее положение.

— …С помощью магической силы Короля Ночи… – укоризненно произнес Герцог Энн, – Вы собираетесь вылечить ноги и руки Диа?

Он всегда знал. Но не мог сказать. Он знал, что, получи король настолько большой объем магической силы, Клавдий стал бы его главным приоритетом.

— Это ради… страны. – Заговорив, король сразу отвел взгляд. – Я не собираюсь передавать трон никому, кроме Диа. Но если я умру, боюсь, с таким телом… он не сможет защитить всю страну. Если я могу хоть что-то сделать, я это сделаю. Я развил армию, вызвал рост сельского хозяйства и торговли. Но с этим телом… с его руками и ногами, не знаю, сможет ли он вынести тяжесть трона.

Герцог Энн не в силах был и дальше критиковать несчастного короля.

Король не мог не любить своего сына. Даже Герцог Энн, у которого детей не было, понимал, насколько это больно.

— …Что станет с Мимизуку? – Он все равно не мог сдаться. – Даже сейчас девочка все плачет, ищет Короля Ночи. Что станет с ней?

Что станет с Мимизуку, плакавшей от боли при одном лишь воспоминании о Короле Ночи?

Король вздохнул.

— …Герцог Энн. Хотите сказать, если Короля Ночи отпустят, и он вернется с ней в лес, Мимизуку будет счастлива? Если бы Мимизуку вернулась в тот лес, она бы обрела счастье? Так вы из-за этого упрямитесь? – При этих словах лицо Герцога Энн помрачнело. – Вы правда считаете, что монстр желает счастья маленькой человеческой девочке?

— Но!.. И все же…

Король повернулся спиной к Герцогу Энн, не желавшему сдаваться.

Он посмотрел на город из окна своего кабинета.

— Вырастите ее, Герцог Энн. Так у девочки больше не будет неприятностей в жизни. Подарите ей счастье своими руками, – голос короля звучал немного мягче.

Поскольку король стоял к нему спиной, Герцог Энн не видел, какое у него при этом было выражение.

— …

— Счастье человека сокрыто в других людях, Герцог Энн, – произнес король, и сам бывший отцом.

Герцог Энн закусил губу. Он плотно закрыл глаза.

Он хотел подарить Мимизуку счастье. Если бы он мог, он сделал бы это собственными руками. На глазах Герцога Энн она переродилась безымянной девочкой с невинным взглядом. Возможно, это была судьба. Возможно, она появилась ради его любви и привязанности.

Он подумал, что смог бы познакомить эту бедную маленькую девочку с куда большим великолепием, чем простая жизнь. Он подумал, как чудесно было бы спасти девочку, не знавшую даже значения слез.

Но кто мог понять?

Почему другие способны ограничить счастье одного человека?

— …Вы будете присутствовать на церемонии на следующее полнолуние, Святой Рыцарь Герцог Энн, – произнес король голосом, исполненным строгости. – Вы станете тем… кто нанесет последний удар в сердце короля-демона.

Услышав эти слова, Герцог Энн крепко зажмурился. Он так же крепко сжал кулаки.

— …Как пожелаете… – ответил он надтреснутым голосом, как будто сплевывая кровь. – …Мой король, Дантес.

Таким было редко произносимое имя короля.

— Я хотел быть Вам другом… Герцог Энн.

Герцог Энн повернулся спиной к королю.

Он так и не обернулся.

В тот день теплый суп Мимизуку принес не обычный слуга.

— Мимизуку, как ты себя чувствуешь?

Мимизуку отворачивалась от всех посетителей, но она машинально повернулась, услышав этот знакомый нежный голос.

— …Ориетта…

Это была улыбающаяся Ориетта с подносом в руках.

— Почему ты такое лицо даешь? Хочешь еще тоньше стать?

— …

Мимизуку опустила взгляд, не ответив. Опустившись на свою большую кровать под пологом, она отвернулась.

Ориета улыбнулась, как будто вздыхая, и поставила поднос с супом у кровати.

Затем она обернулась и села на кровать. Мимизуку лежала к ней спиной, но все равно ощутила движение.

— Эй, Мимизуку – произнесла Ориетта, как всегда, самым ласковым своим тоном. – Хочешь стать нашей дочерью?

Мимизуку моргнула несколько раз.

— Знаешь, у меня нет дочки, тем более такой большой, – хихикнув, сказала Ориетта. Затем она слегка прикрыла глаза. – Мое тело не способно зачать ребенка.

Сердце Мимизуку внезапно екнуло.

«Больно», — подумала она. Что-то внутри нее сильно болело.

Ориетта заговорила медленно, как будто рассказывала сказку ребенку.

— Ничего не поделаешь, но так оно и есть. Я «Дева Меча». Вместе с мечом меня отдают избранному герою – вот и все.

Слушая ее слова, Мимизуку думала об Ориетте.

Сине-фиолетовые глаза Ориетты напоминали ночное небо. У Мимизуку они вызывали ностальгию.

Такого же цвета были волосы Фукуро.

Ориетта продолжила говорить нараспев.

— Жить мне или умереть – решать герою. Я не отличаюсь от раба!

При слове «раб» Мимизуку вздрогнула. У нее по спине потек холодный пот. «Сейчас, — думала она.- Почему сейчас?»

Ориетта усмехнулась. По крайней мере, так казалось.

— Но Герцог Энн сказал мне… он сказал, что все блага, которые он получил, когда Святой Меч выбрал его Святым Рыцарем… он отдаст их все мне.

Почему-то мир Мимизуку неуверенно пошатнулся.

Перед глазами девочки развернулась сцена давних событий. Искры пламени. Две луны в ночном небе.

— «Иди, куда захочешь. Теперь ты свободна», — сказал он.

«Иди. Девочка, дающая имена зверям. У тебя больше нет причин оставаться здесь».

Это был он.

Он был причиной, по которой она оказалась там.

— Ты свободна.

— Почему? – спросила Ориетта, глядя на Герцога Энн. Она храбрилась, выпрямив спину.

Они разговаривали во второй раз. Прошло всего пару дней после случая с каретой.

Герцог Энн был еще молод, а Ориетта юна.

— Я твоя.

Так ее воспитывали. Росшая с рождения в приюте и переданная храму, как только проявились ее магические способности, она прошла строгое обучение магическим искусствам, чтобы стать жрицей и защищать Святой Меч. В процессе она потеряла способность рожать детей, но ее это мало заботило.

— Если так, уходи за горизонт. Я ничего не сделаю.

— Почему? – лицо Ориетты скривилось. Она не знала, какое выражение выбрать. – Почему ты говоришь мне такое?

— Ты сама мне сказала. «Если бы я могла освободиться, давно бы уже это сделала». Раз мне это по силам, я освобождаю тебя из клетки.

— Но тебе от этого никакой пользы…

Герцог Энн пожал плечами.

— Но и я не теряю ничего. Я никчемный сын семьи рыцарей… На самом деле, кое-что я теряю. Отпуская тебя, я упускаю свой шанс с красивой девушкой… Но, все же, я хочу, чтобы ты улыбалась. Вот так.

А затем Герцог Энн пристально взглянул Ориетте в глаза.

— Если он заставляет женщину приносить себя в жертву, то Святой Меч уже не святой, верно?

После этих слов плечи Ориетты сразу поникли.

«О, понятно…»

Без сомнений, это был мужчина, «избранный» Святым Мечом.

— Куда мне идти?

— Эх, если бы я знал.

— Понятно. Ну, тогда, где ты живешь?

— А? – Рот Герцога Энн так и остался наполовину открытым. В ответ на это жалкое зрелище Ориетта уперла руки в бока.

— Я спросила, где твой дом. Я всегда хотела сама готовить и убирать. Если ты не против, пожалуйста, найми меня.

— …Ты серьезно?

— Совершенно. Конечно, только если твой особняк довольно удобный. – Затем Ориетта сердечно улыбнулась. – Мне все равно, наймешь ты меня или откажешь.

— Ориетта… – выдохнула Мимизуку. – Ты же была свободна, почему ты никуда не пошла?

Ориетта повернулась к маленькой изогнутой спине Мимизуку.

— Ну, – ответила она, – хоть я и решила никуда не идти, разве не было это моим свободным выбором?

Мимизуку закрыла лицо руками. У нее из глаз потекли слезы.

Она подумала об Ориетте.

Она подумала о Фукуро.

Она подумала о словах Ориетты, о том, что никуда не уходить – это тоже свободный выбор.

«Фукуро».

Она позвала его по имени.

«Эй, Фукуро».

«Куда ты сказал мне уйти?»

«В тот раз я бы предпочла остаться с тобой».

«Можно ли мне остаться рядом с тобой?»

Нет, это неправильно. Ей не нужно было ничье разрешение. Разве она не приняла в тот день решение? Посреди шелеста Леса Ночи.

«Даже если ты не позволишь, я буду рядом. Съешь меня, Король Ночи».

Она знала, что значит плакать. Ее научили. Она помнила.

— …Ууу…ууу…

Почему-то у нее в груди сдавило.

Ее горло как будто горело, она не могла дышать. Внезапно она ощутила нежный успокаивающий аромат.

Ориетта мягко обняла ее со спины. Она нежно погладила девочку по голове, и та поняла, что Ориетта тоже плакала.

Мимизуку хотела стряхнуть ее. Она должна была стряхнуть ее. Но Ориетта заговорила дрожащим голосом.

— …Ты так хорошо справилась… – Руки Ориетты были теплыми. – Ты так хорошо справилась… и дожила до этого момента…

Эти слова прорвали плотину. Мимизуку плакала и плакала.

— Все было не так плохо, – сказала, рыдая навзрыд. Ей никогда не казалось, что это было так уж тяжело.

Хотя она и жила такой жизнью, она не думала, что это было трудно. А после прихода в Лес Ночи каждый день был радостным.

— Эй… эй, Ориетта…

— …Да?

— Можно спросить кое-что?

— Что такое? – отозвалась Ориетта, гладя Мимизуку по спине.

— Когда я получила всю эту красивую одежду, и хорошую еду, и все были добры ко мне, что я должна была ответить на это?

Ориетта улыбнулась вопросу Мимизуку.

— В таких случаях ты должна говорить «спасибо».

— Спасибо… – Точно для этого было слово. Мимизуку взяла Ориетту за руку и сказала его. – Спасибо, спасибо, спасибо, Ориетта.

Говоря, она плакала. Она должна была это сказать. Должна была.

«Спасибо, спасибо, спасибо, спасибо…»

Ее переполняли мысли. Ее переполняли слова.

— Мимизуку?..

— Ууу… угх!.. С-с-спасибо… в-вам… Куро… Фуку… ро… спасибо!.. – Мимизуку упала и взвыла, словно в глубоком сне. – Спасибо! Спасибо!..

Она была счастлива.

Она была невероятно счастлива.

«Хоть ты и не сделал ничего для меня…»

«Ты выслушал мою историю».

Этими холодными глазами, прекрасными, словно луны, он смотрел на Мимизуку.

«Я существовала ради этих глаз».

Она впервые осознала, что живет.

«Спасибо».

— Я… Я скучаю по тебееееее!..

«Я кое-что должна тебе сказать».

Ориетта, как будто приняв какое-то решение, крепче обняла Мимизуку.