Моя сестра приютила главного героя (Новелла) - 12 Глава

POV Риноха (Нокса)

Астоф Илберк.

Так звали отца Риноха.

Его отец всегда ходил по особняк под руку с женщиной. И без колебаний бил своего маленького ребёнка при малейшем поводе.

— Сопляк.

Для Астофа Илберка Ринох был всего лишь занозой в боку.

Бах! Бам!

Насилие началось еще тогда, когда он только начинал узнавать разные предметы. Ринох узнал о кулаках раньше, чем о языке. Каждый день его били и пинали, пока в какой-то момент он не перестал чувствовать боль. Когда он был голоден, ему давали объедки, у него были лохмотья вместо одежды. Его одежда была еще хуже, чем у слуг. Даже когда он болел, отец не позволял никому позаботиться о нем.

— Милорд, вы так и не назвали своего наследника…

Только в возрасте 10 лет мальчик понял, что у него нет имени. Более того, дворецкий, предложивший герцогу дать имя сыну, умер, получив жестокое наказание.

Ребенок, взглянув на старика, побежал в кабинет отца и раскрыл книгу.

— У цветов, деревьев, дворецких и горничных есть имена. Почему я единственный, у кого его нет?

— Такому отродью, как ты, имя не нужно.

От того, что он не знал своего имени, его глаза наполнились холодными слезами. Он даже не понимал, почему у него так щипало в груди, словно его сердце пронзили ножом. Но через некоторое время боль утихла, и он замер.

Верно, имя. Любому другому человеку имя давал отец. Но у него его нет. Поэтому он сам придумал себе имя.

Ринох.

Ринох. Ринох. Ринох.

Взволнованный тем, что наконец-то произнес свое имя, маленький ребенок заплакал. Но это имя оставило горький привкус во рту.

Ему хотело, чтобы кто-то был рядом, но вокруг была только пустота.

Он не знал, как еще это описать. Он не знал, чувствует ли он печаль, злость или боль. Он даже не понимал, почему слуги плачут, когда отец бьет их. Даже если он истекал кровью, то не плакал.

Поэтому, когда получил свое долгожданное имя, он думал, что наконец-то сможет испытывать такие же чувства, как и все.

В тот момент он мог и не знать этого, но его усилия были тщетны.

Вскоре мальчик вырос и стал молодым человеком. В какой-то момент люди стали называть его сумасшедшим. Сумасшедшим, который был жесток и мог легко идти по головам ради своей цели.

Именно Герцог сделал его таким. Отец ни разу не назвал Риноха по имени, даже когда умирал у него на руках.

— Ты не мой сын.

Астоф сказал ему, что он родился от дьявольского семени.

— Ты станешь погибелью семьи Илберк, сопляк.

Итак, он жил с проклятием, говорящим, что однажды он уничтожит семью Илберк.

…У ребенка, рожденного от дьявольского семени, были такие же фиолетовые глаза, как и у его отца.

— Ты не зверь. Но, в конце концов, собираешь вцепиться мне в глотку?

Даже когда ударил своего отца ножом в живот, он не почувствовал сожаления. Убийство Великого Герцога не затронуло его чувств.

Но несколько лет спустя, попав в засаду кронпринца и получив удар рукоятью меча по голове, Ринох этого уже не помнил.

Когда он снова открыл глаза, перед ним стояла незнакомая девушка.

Что случилось? Почему он здесь?

Было темно, но он видел ее так ясно, будто они находились под яркими лучами солнца. С тех пор он все больше узнавал об этой девушке. Девушка с рыжими волосами, яркими, как солнечный свет, и большими сияющими глазами.

— Я… я… Домовладелица.

Низкий шепот сорвался с ее бледно-розовых губ.

— Не мог бы ты для начала отпустить меня? У меня болит рука, Нокс.

— …Нокс?

— Это твое имя.

Его имя?

«Такому отродью, как ты, имя не нужно». Он отчетливо услышал голос человека, который пнул его ногой в голову.

«Ах. Неужели я жил жизнью, в которой у меня не было даже имени?»

Ничего не приходило в голову, но ощущение тщетности все еще было острым, даже если он чувствовал это лишь неосознанно.

— Я сама придумала это имя.

— …Ты придумала?

Вскоре он признался самому себе, что доволен именем, которое получил от случайного человека.

Свет начал окружать девушку, заставляя ее сиять, словно звезда.

— …Эм, Нокс? Все в порядке?

— …Нокс.

Он понял, что, должно быть, всю свою жизнь тосковал по имени. Жаждал его, мечтал о нём. Ему нужно было имя.

Ринох уставился на девушку пустым взглядом.

Его чувства потрясли его самого. Прямо перед ним стоял человек, который мог удовлетворить все его потребности, ведь Ринох всю свою жизнь прожил в одиночестве.

Он не собирался отпускать этого человека, не поняв, почему она так нужна ему. Он взял ее за руку. Его побуждения подстегивали его. Он не знал почему, но ему казалось, что его прошлое «я» никогда не держал за руку другого человека.

Ринох крепко зажмурился.

Она нужна ему. Он не знал, как описать эти чувства, но они казались ему эгоистичными и ненормальными.

«Но почему?» Шептало что-то внутри него.

Он действительно понимал, что это ненормально, но у него не было намерения меняться.

Его тоска по ней только росла, ведь он мог видеть ее только ночью. Тот факт, что он мог видеть ее только половину суток, делал время, проведенное с ней, еще более прекрасным.

Эми сказала ему, что он особенный, потому что встретился ей в лесу, но это не вся правда.

После того, как им удалось сбежать от глилусов, он сказал ей: «Я не ребенок».

Он был так близко, что, если бы хоть чуть-чуть пошевелился, их носы соприкоснулись бы. Его глаза не могли видеть достаточно чётко, но другие чувства обострились. Молодой человек держал ее за руку, и сердце его бешено колотилось. Он чувствовал на своей коже дыхание девушки.

Хотя и не мог вспомнить, он знал, что в прошлом он чего-то жаждал. Он жаждал испытывать эмоции. Он хотел чувствовать. И он последовал этому необъяснимому желанию.

Его переполняло то тепло, которое он ощущал исходящим от этой девушки.

— Ох… Конечно, ты не ребенок. Я… я знаю.

— Ты подобрала взрослого мужчину, не так ли?

— Э-э-э, да… взрослого. Я подобрала взрослого мужчину.

— Совершенно верно. На самом деле я не такой ребенок, каким ты видишь меня днем. Я даже не помню, что происходит днем.

Он привык, что его зовут Нокс. И, когда она ушла прошлой ночью, ему было тяжело ощущать пустоту своей постели.

При этих словах он слабо улыбнулся.

Ему хотелось еще крепче сжать ее руки. И каждый раз, открывая глаза, он надеялся, что она окажется рядом с ним.

Она лишь дала ему имя. Но, когда он узнал человека, с которым мог встречаться только по ночам, он уже не мог остановиться. Теперь он жаждал быть с ней рядом, грезил о ней, словно ручной зверь.

— У такого человека, как я, потерявшего память, ты — единственный человек, которого я знаю. Разве ты не понимаешь? Или ты притворяешься, что не понимаешь?

Ему пришло в голову, что он, вероятно, брал всё, что хотел в прошлом. И это оставило на нем свой отпечаток.

— Я ничего не буду делать, просто… спи рядом со мной.

И теперь, даже без воспоминаний, он мог исполнить то, о чем так долго мечтал.

Он был умен. Холоден, но умен. Хотя и ничего не помнил, он все еще был похож на волка, который, укусив один раз, уже не отпустит свою добычу.

«Почему меня так тянет к тебе?»

Вот именно. У него не было слов, чтобы объяснить это. Лишь мысли о том, чтобы быть ближе к девушке, которую мог видеть только ночью.

«Такому отродью, как ты, имя не нужно».

Хотя он и потерял память, но иногда слышал этот голос. Он был глубоким и густым, словно ром. Этот голос казался невероятно громким.

Но, когда эта девушка называла его по имени, он забывал об этом голосе.

Словно волк, свирепо смотрящий на свою еду, Ринох смотрел на девушку.

«Я не отпущу тебя».

Вместо того чтобы вспомнить, он пробудил свои инстинкты. Мало-помалу он делал шаги к тому, чего хотел.

Не было никакого объяснения, почему его влечет к ней.

Но он знал, что притяжение было реальным.

POV Эми

Разница между волком и собакой.

В чем она?

В чем она заключается на самом деле? Я размышляла, оперевшись подбородком на руку. Перед моими глазами лежал разворот случайной книги, на которую мы наткнулись в заброшенном доме.

— О чем же ты… можешь рассказать?

Я взглянула на ожерелье. Я уверена, Нокс превратился в ребенка задолго после восхода солнца.

— Но этого не может быть.

Это была единственная вещь из романа, которую я отчетливо помнила. Проклятие заставляло его меняться строго на восходе или закате солнца. Вот почему он мог противостоять наследному принцу до того, как волшебница освободила его от проклятья.

Именно поэтому я не могла встретиться с взрослым Ноксом утром. Но почему всё изменилось?

Почему у меня возникло такое зловещее ощущение, когда я в последний раз держала его за руку?

Только не говорите мне, что все это произошло из-за того, что я держала его за руку? Этого не может быть. Возможно, всему причиной был тот яркий свет, который я видела в заброшенном доме? Нет, этого тоже не может быть. Почему я накручиваю себя, словно какой-то главный герой, который сделал неправильный выбор в истории?

Самым подозрительным было это ожерелье. Я не могу игнорировать ослепительный свет, который видела. Но что это за язык, на котором написана книга? Пока я размышляла, мне казалось, что моя голова вот-вот взорвется.

— …Эми?

В этот момент маленькая ручка ухватила меня. Я вздрогнула от удивления.

— Нокс! Ты не спишь?

Нокс не ответил, лишь покачал головой. Боже, просто видя его тяжелое дыхание, я расстроилась. Я быстро намочила полотенце и выжала его, прежде чем снова положить ему на лоб.

— Нокс, ты заболел.

— …Заболел?

Нокс был человеком, который не ощущал боли, даже после того, как его порезали когтями. Я медленно объяснила ему его состояние. Он, похоже, не совсем понял, но посмотрел мне в глаза и медленно кивнул.

— Болен…

— Да, болен. Так что просто ложись и хорошенько выспись, ладно?

Я ожидала этого. Нокс просто лежал и смотрел на меня. Это должно быть естественно для такого маленького мальчика, чувствовать себя обремененным, так как даже во взрослом виде он не знал, что такое болезнь.

Представьте себе мое потрясение, когда мне пришлось промывать его рану, которая начала кровоточить сегодня утром.

Я была бы в растерянности, если бы не вспомнила советы сестры.

— Нокс, ты где-нибудь чувствуешь что-то боль? Твоя спина, или твои руки… а?

— …

Его трясло.

Я не знала, чувствует ли он боль или притворился, что не замечает её, а может и действительно не ощущает. Но, честно говоря, в такие моменты я предпочитала Нокса во взрослой форме, который просто говорил, что у него на уме.

Мне стало его жалко. Он мог только невинно моргать глазами, когда ему было больно или плохо.

Так.

— … Куда ты уходишь?

— А? Я собиралась взять новое полотенце и принести тебе немного овсянки из кухни. Просто подожди немного.

— …

— Нокс? Ты должен отпустить меня, чтобы я могла уйти.

Он покачал головой.

Все еще тяжело дыша, Нокс не отпускал мою одежду.

— Не уходи.

Почему он смотрит на меня таким взглядом, от которого у меня сердце кровью обливается? Я же не говорила, что собираюсь сбежать. Я только сказала, что иду на кухню.

Может быть, всё потому, что я думала, что действительно однажды брошу его, поэтому почувствовала, как что-то кольнуло мое сердце.

Вздохнув, я завернула его в простыни и подняла на руки.

— Хух. Тебя можно считать легким или тяжелым? Я никогда раньше не носила ребёнка на руках, так что не знаю.

— Эми?

— Да. Не двигайся. Ты можешь побеспокоить свою рану. Вообще-то, мне тоже не следовало бы так тебя переносить.

Я поморщилась. Сделав глубокий вдох, я направилась на кухню.

Не знаю, почему мне вдруг вспомнилась история, которую моя подруга рассказала мне давным-давно. Однажды она оставила дома собаку, которую растила одна. Её хватило всего на пять минут, а потом она побежала обратно, волнуясь за питомца

— Я забочусь о ребенке или о собаке… — Ухмыльнулась я.

Я ошиблась. Выражение его лица напомнило мне лицо моей сестры, оно было похоже на настороженную кошку с милыми меховыми ушками.

— Сегодня на завтрак каша. Я сварила ее с травами. Хочешь попробовать? — Он покачал головой.

Похоже, Нокс понимает, что лечебная каша — не самая приятная пища. Но у меня не было выбора, я должна позаботиться о его ране.

Когда я попыталась дать ему овсянку, то почувствовала себя виноватой. Я приготовлю что-нибудь вкусненькое, когда ему станет лучше, обещаю.

Нокс повредил спину и у него, похоже, были проблемы с руками. Поэтому я кормила его, держа за руку.

— Ну как? Совсем не вкусно?

— …Вкусно.

Нокс, все еще закутанный в простыни, посмотрел мне в глаза, прежде чем застенчиво опустить голову. Розовый цвет раскрасил его уши.

— Эми.

— Да?

— Думаю, мне следует продолжать болеть.

— Но почему?

Что хорошего в том, чтобы болеть? Я наклонила голову, не в силах понять. Нокс схватил меня за мизинец и тихонько прошептал:

— Потому что Эми заботится обо мне.

— …

В его глазах, которые, казалось, искрились, отражался влюбленный свет.

— …Ты можешь и дальше оставаться рядом со мной?

…Черт, что за удивительные способности к очарованию?

Я уставилась на мальчика с пылающими щеками. Но почувствовав себя неловко, я быстро отвела глаза, так как у меня перехватило дыхание. Его глаза были похожи на сияющие звезды.

— …Хочешь еще немного?

Я была благодарна ему за то, что он хорошо ест, благодаря чему я могла пойти и принести ему еще овсянки. Нокс схватил меня за руку.

— … Эми. Ты ранена? — Спросил Нокс, глядя на мою ладонь.

— А? Ну, немного. Вчера вечером я получила травму.

— Как?

— А? Все было не так уж серьезно. Это случилось, когда я гуляла.

Я отняла его маленькую руку от своей. Затем вскочила на ноги, наполняя миску ещё горячей кашей.

Но Нокс даже не взглянул на дымящуюся чашу. Вместо этого он посмотрел на меня своими фиолетовыми глазами, похожими на аметисты.

Нокс, молча сверлящий взглядом ложку, вскоре открыл рот.

— Тебя ранили ночью, а если будут ранить каждый день…

— Что?

— Разве Эми не больно?

Он будто нервничал, его дыхание было поверхностным. Все это время мальчик переводил взгляд с моей руки на мои глаза.

— Хм, ты хочешь сказать, что я не должна никуда ходить и тогда не пострадаю?

Он кивнул головой.

Мой взгляд переместился и остановился на слегка влажном лбу мальчика.

— Тебе больше не придется об этом беспокоиться. В будущем этого больше не повторится.

Хотя я лишь однажды побывала в заброшенном доме, только одна из трех книг, которые мы нашли, оказалась полезной. Две другие книги касались истории. Так что, вероятно, не будет никакой причины идти туда снова?

Придя к такому выводу, я мягко заговорила: — На этот раз я специально вышла наружу, чтобы помочь тебе.

— Специально?

Это длилось всего мгновение, но Нокс нахмурился. Я не знаю почему, но он выглядел несколько угрюмым. Наверное, потому, что не понимал значения этого слова.

К счастью, после этого Нокс съел всю оставшуюся кашу. Хотя я ничего не сказала, Нокс, молча, проглотил лекарство.

— Ты молодец, Нокс.

— Правда?

— Да, ты хорошо справился. А теперь давай спать.

Я присела на корточки и застегнула на нем новую одежду, прежде чем тихо рассмеяться. Глядя на потеющего мальчика, я призналась ему в том, что искренне скрывала: — Вообще-то, когда ты болеешь, я чувствую себя неловко.

Если бы Нокс бежал в одиночку, его руки и ноги были бы более подвижны. Тогда ему не пришлось бы так страдать. Не то чтобы я винила себя, но я не могла ничего не чувствовать, глядя на того, кто был ранен из-за меня. Я чувствовала то же самое к своей сестре, которая помогала мне охотиться и собирать пищу.

— Поэтому постарайся больше не болеть.

Мальчик заерзал, прежде чем протянуть руки.

— И Эми тоже.

Нокс, сжав подол моей одежды, медленно поднял голову, его щеки слегка покраснели.

— …Я бы хотел пораниться вместо тебя.