Наруто: История Итачи — Правдивая легенда (Новелла) - 3 Глава

ГЛАВА 3

Черный как смоль ворон дрожит от стонов своих собратьев, которые корчатся в лунном свете

Для Итачи письменный экзамен оказался легким. Он с самого начала понял, что целью было списывать, используя ниндзюцу и не попадаясь экзаменаторам. Однако, Итачи доверял своей памяти. Еще в раннем детстве в перерывах между тренировками он перечитал множество книг и не изменял этой привычке ни после поступления в академию, ни после выпуска.

В его голове хранились знания обо всем, что можно: история мира шиноби, начиная со времен Мудреца Шести Путей; альянсы, договоры, сводные статуты между разными странами; базовые и продвинутые тактики ведения войны и их практическое применение; теория ниндзюцу, кеккей генкай; введение в чакру; хвостатые звери, ниндзя-животные; основы режима отшельника и природной энергии; и еще множество книг и очерков.

Ему не было нужды списывать. Баланс между интеллектом и силой — вот, что Итачи считал важнейшим качеством идеального шиноби. Только с ясным умом можно было показать превосходные физические возможности. Неважно насколько шиноби искусен в ниндзюцу, если он не способен принимать верные решения, то обречен на поражение. А в мире ниндзя поражение означало смерть.

В памяти Итачи ожило лицо Тенмы, убитого человеком в маске. Он невольно черкнул карандашом по листку, словно пытаясь отогнать отвратительное видение. Его листок с ответами был уже на девяносто процентов заполнен.

Люди, пойманные на списывании, один за другим покидали зал. Итачи закончил свою работу и наблюдал за другими претендентами на звание чунина.

Каким образом каждый из них списывал?

Не поворачивая головы, Итачи следил за чакрой со всех сторон. Одни проникали в разум своих целей; другие следили за движениями рук. Были и те, кто улавливали ответы по звуку трения карандаша о бумагу. Все они списывали используя техники, в которых преуспели больше всего. Итачи спокойно отметил, кто использовал техники какого рода.

Все здесь были его противниками. Если он заранее изучит их умения, то сможет выбрать наиболее удачную тактику во время боя.

Все были в группах по три человека. Итачи был один. Вполне вероятно, что на грядущих этапах экзамена он мог оказаться в ситуации «три против одного». Важно было получить информацию о противнике сейчас, чтобы в случае неблагоприятной ситуации перехватить инициативу.

— Время! — воскликнул экзаменатор первого этапа. — Опустите карандаши. Все, кто находится в этом зале, идет на место сбора второго этапа. Результаты письменной части будут объявлены после завершения второго этапа.

— У меня вопрос!

Один из испытуемых поднял руку. Экзаменатор кивнул, разрешая ему говорить.

— Это значит, что даже если мы пройдем второй этап, то можем быть не допущены к третьему из-за баллов за письменный экзамен?

— Верно.

Зал взорвался шумом.

— Тихо! — рявкнул экзаменатор. — Вы собираетесь стать чунинами. А чунин — это капитан команды. Не во всех миссиях результат известен сразу. Возможны ситуации, когда вы должны будете сконцентрироваться на том, что происходит у вас перед носом, в то же время ожидая других результатов. На этот раз вы должны верить в свои способности и выложиться на полную на втором этапе.

Яростный рев джонина лишил присутствующих дара речи.

— А сейчас идите на второй этап.

Итачи поднялся со своего места. Слова экзаменатора все еще звенели в ушах.

****

— Что, нелегко, когда тебя окружили трое? — ухмыльнулся паренек.

Итачи опустил взгляд на свиток, который держал в руке.

Претенденты на звание чунина были разбросаны по местности сорок четвертого полигона, известного как «Лес Смерти». Итачи достался свиток с каллиграфической надписью «небо», нарисованной черной тушью.

— Проходить экзамен на чунина в одиночку — это самоубийство, — крикнул мальчик позади.

Визгливо расхохоталась девчонка, и от ее оглушительного смеха заболели уши.

Шиноби окружили его треугольником. У них были протекторы Деревни Скрытого Тумана. Итачи посмотрел на парня, который казался самым мощным из всех. На вид ему было лет пятнадцать или шестнадцать, и, похоже, именно он возглавлял команду.

— Если отдашь нам свиток по-хорошему, мы не убьем тебя. Но если начнешь сопротивляться, ты понимаешь, что мы с тобой сделаем?

У паренька был другой свиток, на нем должна была быть надпись «земля». Вместе со свитком Итачи они составили бы пару.

Цель второго этапа состояла в том, чтобы добраться до башни в центре полигона, при этом завладев двумя свитками — “земля” и “небо”. Команда в три человека получала один из свитков и выходила на полигон каждая со своей позиции. Далее испытуемым предстояло найти недостающий свиток и отбить его у другой команды, не потеряв при этом свой. Получив оба свитка, команда пробиралась к башне в самом центре полигона через Лес Смерти, полный животных-людоедов, ядовитых насекомых и разных опасных созданий.

На второй этап отводилось пять дней. Другими словами, это испытание нужно было пройти за такой промежуток времени, не более.

В первый же день на Итачи неожиданно напали враги — шиноби Киригакуре, которые сейчас окружили его. Вместо того, чтобы глупо лазать по лесу в поисках подходящего свитка, Итачи направился прямиком к башне. Он искал свиток «земля», так же как его противники — свиток «небо». Если б он двинулся к башне, противники сами пришли бы к нему. Все шло по плану.

Шиноби Киригакуре уже убедились, что у Итачи свиток «небо»: он специально нес его в руках, на виду. Это они трое угодили в его ловушку.

— Ну же, трое на одного. А теперь ты спокойно…

— В правилах второго этапа экзамена есть пункт, — перебил Итачи, — в котором сказано, что участие принять могут лишь команды по три человека. В таком случае почему я здесь один?

— Твои партнеры по команде тебя бросили, да? — отозвалась девушка слева, потешаясь над ним.

Парень позади засмеялся.

Итачи слегка повернулся к девушке и заметил:

— Остальные двое ждут в засаде. Вы не предвидели чего-нибудь такого?

Девочка с безмятежной улыбкой на лице внезапно побледнела.

— Расслабься. Я был один с самого начала, — сказал Итачи и перевел взгляд обратно на лидера. — В этой ситуации «три на одного» ты пришел к единственному выводу: что у вас преимущество. Как капитан команды и как чунин ты провалился.

— С-слышь, что за…

— И моя внешность ребенка только подогревает вашу беспечность.

— Эй, Кируру, давай уже кончать его быстрее, — с тревогой сказал парень, стоящий позади.

Лидер Кируру нервно сглотнул. Пот струился по его лбу.

— Почему вас не смущает тот факт, что я здесь совсем один? Вы не учитывали возможность того, что мне позволили проходить экзамен в одиночку? Я участвую один, тогда как по стандарту допускают только отряды в три человека. Улавливаете скрытый смысл?

— Кируру! — на этот раз воскликнула девушка.

Команду противника понемногу охватывала странная паника.

— С-сдохни! — визгливо воскликнул Кируру.

С трех направлений в Итачи полетели сюрикены. В следующее мгновение, стоявший впереди лидер и парень сзади побежали. Девушка подпрыгнула, целясь ему в голову. На Итачи напали со обеих сторон, и, если бы он ушел из-под атаки вверх, девочка настигла его.

“Система стандартных тактик для команды в три человека”: глава первая, параграф третий.

Поистине, детская тактика.

Итачи не шелохнулся. В него вонзились первые три сюрикена. Следом все части тела пронзило множеством других. Оба парня ринулись к Итачи спереди и сзади, захватывая его в тиски, и всадили ему кунаи в живот и в спину.

Изо рта Итачи хлынула кровь. У парней из Тумана не было времени проверять; они выдернули свои кунаи и отступили на полшага назад. Девушка приземлилась на плечи Итачи и ударила кунаем прямо в темя.

Она довольно воскликнула:

— У нас получилось!

Тело Итачи разлезлось, распахнулось. Черные клочки, устремившиеся в разные стороны, один за другим на ходу оборачивались вороньем. Заходясь пронзительным карканьем, птицы принялись заклевывать троих шиноби Тумана в головы. Итачи некоторое время наблюдал с верхушки высокого дерева неподалеку, как его противники, глупо угодившие в ловушку, яростно пытались отбиться от воронов, закрывая лица руками.

В конце концов, он спрыгнул вниз и встал перед ними.

— Рассейся!

С его криком вороны исчезли. Шиноби Тумана ошарашенно оглядывались, они не понимали, что происходит. Одновременно все трое заметили Итачи.

— Отдайте свиток по-хорошему, — Итачи протянул руку лидеру. — Если отдадите, я позволю вам уйти.

— Н-не стоит нас недооценивать!

Кируру присел и стал складывать печати. Парень и девочка по обе руки от него повторяли за ним.

— Готовы?

— Да, — ответили партнеры.

— Стихия Воды! — только и успел воскликнуть Кируру.

Перед глазами троицы внезапно возникла стена пламени. Они настолько перепугались, что даже забыли активировать собственную технику. На письменном экзамене и с тех пор, как начался второй этап, Итачи копил чакру. Он сложил печати в три раза быстрее, чем шиноби Тумана, и активировал технику Стихии Огня: Великий Огненный Шар.

Поле зрения команды противника на мгновение закрыло пламенем. Итачи настолько четко контролировал свою технику, что огонь совсем чуть-чуть не достал до шиноби Тумана. Угроза, не более. Это был всего лишь экзамен. Итачи не хотел убивать или ранить кого-либо. Сломить дух, напугать — этого было достаточно.

Пламя взвилось в небо и исчезло. Троица каким-то образом умудрилась выстоять, но их ноги предательски дрожали, выдавая животный страх. Шиноби Тумана уставились на Итачи слезящимися глазами.

— Если вы хотите еще, я не против, — Итачи подошел к ним ближе. — Но на этот раз я буду вынужден разыграть свой козырь.

— Что? — спросил Кируру.

Он был готов разрыдаться. Итачи взглянул на него и сконцентрировал чакру в глазах. Поле зрения окрасилось в алый, слабо проявились волны чакры, текущей сквозь тела противников.

— Ша-шаринган, — пробормотал парень рядом с Кируру.

Из глаз отважного лидера потекли слезы.

— Я не знаю, видели ли вы когда-нибудь такие глаза. Но если вы шиноби, то должны кое-что знать о них, — сказал Итачи.

Девочка беззвучно открывала и закрывала рот. Троицей всецело управлял страх смерти.

— Ваши техники не сработают против меня.

— Сжалься! — взмолился Кируру и, кланяясь, cтукнулся лбом в землю.

Он потянулся дрожащей рукой к сумке и стал копаться в ней. Итачи недолго наблюдал за ним, когда парень наконец сунул ему свиток “земля”.

— Хорошо, что вы поняли.

Итачи принял свиток и послал немного чакры к ногам. Мерцание ног. Он мгновенно очутился позади Кируру и ударил его по шее ребром ладони.

— Я не хочу, чтобы на меня напали с тыла. Отдохните здесь немного.

Кируру свалился на землю, лицом вниз, а Итачи, не глядя на него, быстро переместился к девочке и парню и ударил их точно так же.

Наконец у него был полный набор: свитки «небо» и «земля». Теперь оставалось только добраться до башни в центре полигона.

****

— Второй этап пройден за пять часов и тридцать семь минут. Это новый рекорд для этапов на сорок четвертом полигоне. А принимая во внимание тот факт, что экзамен рассчитан на команды по три человека, этот рекорд поразителен.

Данзо слегка улыбался, слушая странный жесткий голос члена Анбу в белой тигровой маске.

— Так бывает, когда выпускаешься из академии в первый же год. Для такого ребенка это не странно.

Он поднялся со стула, краем глаза замечая, как кивнула белая маска.

— Сейчас должен начаться третий экзамен. Нам пора.

Данзо уже собрался уходить, но Анбу остановил его:

— У меня есть сообщение по этому поводу.

— Ну, что там?

— Генин из нашей деревни, который должен был сражаться с Учихой Итачи в первом раунде, не явился.

— Испугался силы Итачи?

— Именно.

Данзо запрокинул голову и рассмеялся. Белая маска тигра ждала ответа своего господина.

— Как было бы чудесно, если б этот парнишка не был Учихой. Я много раз думал об этом, но никогда не сознавал этого так остро, как сейчас.

— Учиха может быть по-своему полезен.

— Я и без тебя это понял, — отрезал Данзо и двинулся дальше. — Кто его противник во втором раунде?

— Если первый раунд прошел надлежащим образом, полагаю, должен был пройти генин деревни Скрытого Облака Немуи…

— Что за нелепое имя.

— Он популярен среди молодежи Кумогакуре. У него кличка Шунмин-но-Немуи — Крепко Спящий Немуи.

— Шиноби с двумя именами — весьма посредственные, — фыркнул Данзо. — Настоящий ниндзя не нуждается в псевдонимах.

— Да, — кивнул Анбу, следуя рядом.

— Интересно, как Учиха Итачи, у которого нет прозвища, одолеет генина с дурацкой кличкой «Крепко Спящий»? Это будет забавно.

Данзо направился к арене, удивляясь самому себе: впервые за многие годы в его голосе сквозило восторженное волнение.

****

— Повторяю, никаких правил нет. Состязание закончится, когда одна из сторон признает свое поражение. Однако я могу остановить матч, если решу, что продолжать бессмысленно. Вам все ясно?

Парень с сонным лицом молча слушал наставления властного экзаменатора. Он зевнул уже столько раз, что Итачи гадал, не уснет ли его противник прямо здесь на месте. Его звали Немуи, то есть “сонный”. По всей видимости, он был шиноби Кумогакуре.

— Может, твой выход стоит отложить на потом, чтобы ты как следует выспался? — мягко спросил Итачи.

Полуопущенные веки прикрывали идеально круглые глаза Немуи. Он вяло смотрел на Итачи, скривив от усталости губы.

— Не беспокойся, — сказал он и улыбнулся, но даже улыбка его была сонной.

Круглую арену с открытым потолком охватывала изогнутая внутрь стена. На земле то тут, то там росли деревья. Из самого верха стены выступали деревянные ярусы трибун. За состязаниями, от которых зависело будущее генинов, наблюдало огромное количество зрителей: даймё каждой страны и люди из правящих классов, чиновники из деревень, чунины, джонины. Среди них были даже замаскированные преступники черного рынка, которые прокрались на арену тайком.

За какой из деревень будущее мира шиноби?

Все наблюдали за сражениями молодых ниндзя, затаив дыхание.

Это место, где способные генины каждой деревни рисковали своими жизнями в бою, являло собой миниатюрную модель войны. Нередко сражения здесь, на арене, определяли силовые взаимоотношения между деревнями многие годы после.

Именно поэтому Итачи хотел показать свою истинную силу.

У Конохагакуре был он — Учиха Итачи.

Он должен был продемонстрировать такую ошеломляющую силу, чтобы взрослые, собравшиеся здесь, даже не посмели втянуть Коноху в войну. Это могло стать его первым шагом к миру без войн, и у Итачи не было намерения давать кому-либо поблажки. Он собирался выложиться на полную.

— Второй раунд, третий бой! Учиха Итачи, генин Конохагакуре, против Немуи, генина Кумогакуре, — объявил экзаменатор. — Начали!

Одновременно со стартовым сигналом Немуи широко открыл рот и зевнул:

— Ха-а-а…

С трибуны послышался хохот. Итачи принял боевую стойку. Переднюю ногу чуть согнул, другую отвел назад. В руках у него не было оружия. Он расслабил все тело и отпустил свое сознание, не зацикливаясь ни на чем конкретно. Итачи был готов реагировать немедленно, что бы не сделал его противник.

— Так спать хочется… — Немуи свободно опустил руки, выпрямился и стал раскачиваться из стороны в сторону.

Это совсем не походило на боевую стойку.

— Ты не против, если я вздремну?

И, прежде, чем Итачи успел что-либо ответить, Немуи закрыл глаза. Он наклонился вперед, несгибаемый, словно падающая тростинка, но за мгновение до того, как его тело коснулось земли, Немуи вдруг исчез из поля зрения.

Итачи затаил дыхание. Он не почувствовал и намека на движение. Порыв противника был слишком внезапным. Не было понятно даже в какую сторону он ринулся: вправо или влево. Итачи предвосхитил его движение чуть позже, услышав храп за спиной.

Гром…

Итачи прыгнул вперед, сделав сальто. Лицо все же слегка зацепило — мимо с ужасающей силой пронеслась рука спящего Немуи, охваченная белыми разрядами электричества. Итачи приземлился и установил дистанцию между собой и противником.

Так это естественная форма молнии…

Немуи дремал, как и раньше, — стоя.

Он действительно спал или умело притворялся? Был только один способ узнать: прямо атаковать. Итачи извлек кунай и метнул в противника. Клинок летел прямиком в лицо спящему Немуи. Его покачивающееся тело качнулось сильнее и в последний миг увернулось от куная.

Так он в сознании?

Так или иначе, глаза Немуи были закрыты. От шарингана толку не было. Он продолжал стоя спать, словно никто и не атаковал его мгновение назад.

Итачи заметил, что Немуи снова сильно качнулся, и в тот же миг его тело опять исчезло из поля зрения. Итачи мгновенно взмыл в небо. На то самое место, где он стоял мгновение назад, обрушилась рука Немуи, охваченная покровом молний. Итачи приземлился возле стены на расстоянии от Немуи и снова увидел его.

Спутанные мысли мчались с головокружительной быстротой. Он все пытался проанализировать необычное явление, с которым свел его случай.

Итачи не мог использовать шаринган: додзюцу потребляло огромное количество чакры. Но для впечатляющей победы шаринган был необходим обязательно. Итачи планировал придержать его до нужного момента. Он был уверен, что сможет разгадать этот спящий феномен, используя накопленный за десять лет опыт. Совсем не обязательно было полагаться на силу шарингана.

Думай…

Он внимательно взглянул на Немуи. Тот пошатывался вдалеке. Итачи предположил, что противник использует технику, которая с помощью особого состояния сознания — сна — выжимает полный потенциал его физических возможностей. Сном противник держал под контролем свою личность, а свободно двигаться и нападать мог на чистых инстинктах и животной интуиции.

Сонное состояние Немуи выбило Итачи из колеи, и он потерял из виду тот факт, что бой банально опирался на физическую силу. Он сможет с легкостью противостоять этому парню, если сконцентрируется на своих способностях.

Итачи обратил все свое внимание на противника. Шатающийся Немуи дернулся. Он наступал. Зрение, слух, нюх, тактильность — Итачи ощущал противника всем, что у него было. Он уловил присутствие Немуи справа, у самой стены.

Вспышка молнии.

Итачи увернулся.

Все в порядке.

В конце концов физическими способностями Итачи превосходил его. Раз уж он понял это, значит, справится. Плавными движениями он избегал атак Немуи, а тот пребывал все в том же отрешенном сонном состоянии.

Внезапно Итачи осенила мысль: почему его враг специализируется на технике, которая основана на сне? Он представил, о чем думал во сне Немуи. Он запечатывал свою личность, чтобы увеличить свои физические возможности. Тогда вполне вероятно, что он мог также терять и память. А если так, значит Немуи не помнил, что он в бою.

Если мне удастся разбудить его, я смогу победить…

Почему Немуи использовал подобную технику?

Потому что он был трусом. Он до жути боялся ранить кого-то или пораниться сам, поэтому и сбегал в сны. Трус испугался бы бесконечного сна, от которого никто не просыпается. Он обязательно откроет глаза, чтобы проверить обстановку. И в этот момент исход боя решится.

Немуи продолжал атаковать снова и снова. Итачи умело уворачивался. Это длилось уже минут десять. И когда люди на трибуне начали понемногу возмущаться, что бой затянулся, а развития все нет, это наконец случилось.

Немуи резко остановился, слабо покачнулся и слегка приподнял веки, совсем чуть-чуть.

Их глаза встретились.

Этого момента Итачи и ждал. Он направил чакру в глаза. Шаринган активировался менее чем за сотую долю секунды. В этот момент Итачи решил рискнуть. Он послал в зрачки Немуи подробную картинку, которую нарисовал у себя в воображении за время боя, пока уворачивался от атак.

— Не-ет! — взвизгнул Немуи.

Он бодрствовал всего мгновение и затем снова уснул.

Я сделал это…

Итачи проскользнул в тыл и кунаем рассек ему горло. Он представил этот образ настолько четко, до самой крохотной детали, что тот стал реальностью и раз за разом проигрывался у противника в сознании. Немуи умер с перерезанным горлом. Но он был уверен, что все еще жив, и потому снова открыл глаза. Больше он не мог спать так беспробудно, как раньше.

Еще несколько минут Итачи уклонялся от атак Немуи. Веки противника снова дрогнули. Поле зрения мгновенно окрасилось в алый. На этой картинке Итачи продырявил ему живот. Она повторялась снова и снова. Сон Немуи ставал все более неглубоким с каждым новым убийством. Зарезан, задушен, избит до смерти, отравлен. Он умирал всеми возможными способами.

В конце концов Немуи не мог больше уснуть совсем. Если бы он закрыл глаза, Итачи убил бы его снова. Теперь им полностью руководил страх смерти, а она раз за разом настигала его в видениях сызнова.

— Нет… нет… нет…

Грудь Немуи вздымалась. Он задыхался, трясся и дрожал.

Зрители не имели понятия, что происходит. В лучшем случае несколько людей догадались, что Итачи использовал шаринган. Он продолжал уклоняться от атак, тогда как движения противника значительно замедлились. По лицу Немуи градом катился пот. Он зарыдал.

Итачи ни разу не атаковал его физически.

— Помогите мне, — взмолился Немуи

Он рухнул на колени и взвыл:

— Я больше не хочу умирать! Пожалуйста, умоляю, помогите мне… Пожалуйста.

— Бой окончен! — экзаменатор встал между ними.

На трибунах воцарилась гробовая тишина. Все были сбиты с толку этой непонятной ситуацией. Полусумасшедший Немуи вопил и рыдал, пока экзаменатор не увел его с арены.

Зрители застыли в оцепенении во всех концах трибуны от этих жутких криков.

Итачи внушил ему такой ужас, что Немуи вполне мог отказаться от карьеры шиноби.

Ниндзя были главной причиной войн во всем мире. Одним шиноби меньше — меньше и насилия. Итачи, без сомнения, окончательно сломил дух Немуи. Он породил гнетущую атмосферу смерти, и все люди на стадионе ощутили ее. Итачи показал свою мощь, необъяснимую пугающую силу. Теперь шиноби всех стран знали о ней.

«Не стоит делать этого мальчика своим врагом», — чем больше людей об этом подумает, тем менее вероятно, что Скрытый Лист втянут в войну. С помощью шарингана можно было сотворить гендзюцу и исказить зрение непосредственного противника. Но используя его эффективно, Итачи мог внушить трепет огромному количеству людей.

Всё для того, чтобы избавить мир от войн…

Итачи от всей души был благодарен властям Конохи, которые позволили ему принять участие в экзамене на чунина. Он повернулся и направился туда, где скрылись экзаменатор и Немуи.

В полной тишине кто-то захлопал. Итачи поднял голову.

Лицо, наполовину замотанное бинтами…

— Шимура Данзо, — прошептал Итачи, без намека на должную благодарность.

Данзо посмотрел вниз на Итачи, и его губы растянулись в мрачной кривой ухмылке.

— Мой сын получил звание чунина, — заявил Фугаку перед собранием клана. Рядом с ним стоял нарядный Итачи в жилете Конохи.

— Поздравляем, — сказал Яширо, подчиненный отца.

Когда он улыбался его узкие глазки становились еще уже. Собравшиеся быстро последовали примеру Яширо и хором поздравили Итачи.

— Скажи несколько слов, — попросил отец.

— Да, — бесстрастно ответил Итачи. — Я готов посвятить себя и телом, и душой пути ниндзя во благо Конохи и во благо клана. Рассчитываю на вас. Спасибо.

Его решительные слова прозвучали слишком взросло для десятилетнего ребенка. Итачи поклонился соклановцам.

На письменном экзамене он получил второй результат после рекорда Намиказе Минато, а второй этап прошел за кратчайшее время, установив новый рекорд, причем в одиночку, а не в команде. На третьем этапе его противник в первом матче сдался. А после ошеломительного выступления Итачи во втором раунде, правление решило, что в третьем бое нет необходимости. На этом экзамен для него закончился. Итачи публично присвоили ранг чунина.

Природа одарила Итачи пугающим талантом. Время от времени Фугаку почти забывал, что мальчик — его сын, и завидовал его гениальности.

— Если шиноби уровня Итачи присоединится к силам Военной Полиции, это укрепит позиции Учиха в деревне, — радостно сказал длинноволосый Инаби.

Глядя вниз на голову с блестящими черными волосами, Фугаку озвучил свои мысли:

— Я не намерен принимать Итачи в Военную Полицию.

Тотчас начался переполох. Однако Итачи просто молча смотрел в пространство, не выражая ни малейшего удивления. Неужели его сын понимал? Фугаку охватили сомнения, но он не мог прямо спросить Итачи об этом здесь, перед всеми. Он сменил ход своих мыслей и обратился к собранию:

— Я хочу, чтобы мой сын пошел в Анбу.

— В… Анбу? — злобно процедил Яширо.

Фугаку молча кивнул.

— Между силами нашей Военной Полиции и Анбу было немало столкновений насчет регулирования общественного порядка в Конохе, — упрекнул его Яширо.

— Я знаю это лучше, чем кто бы то ни было, — отрезал Фугаку.

Военная Полиция Конохи, основу которой составлял клан Учиха, создавалась для поддержания порядка в деревне Скрытого Листа. Даже сейчас, во главе с Фугаку, Военная Полиция работала днем и ночью во благо Конохи. Однако порядок поддерживала и другая сила: Анбу.

Анбу — корпус способных шиноби под непосредственным руководством Хокаге — принимал участие в важных миссиях внутри деревни или в ее окрестностях. Самые серьезные преступления, совершенные в деревне, передавались из рук Военной Полиции в Анбу.

Что находится под юрисдикцией Военной Полиции, а что расследует Анбу? Четкого разделения не существовало. По усмотрению Хокаге, дела передавались то одним, то другим. Из-за этого между Полицией и Анбу часто возникали конфликты. И каждый раз Фугаку вел переговоры с Хокаге и Анбу от лица Военной Полиции. Он лучше других знал о разногласиях между двумя миротворческими силами.

В Храме Нака поднялся шум, начались яростные споры. Кто-то критиковал Анбу, другие пытались отгадать истинные намерения Фугаку, остальные продолжали говорить о враждебном отношении Конохи к клану Учиха. Различные обиды, накопленные в сердцах людей, одномоментно столкнулись в замкнутом помещении храма.

— Выслушайте меня! — рявкнул Фугаку.

В храме воцарилась тишина, в которой явственно ощущалась жажда крови, не направленная ни на кого конкретно.

— Я понимаю, что вы чувствуете, — Фугаку медленно заговорил, тщательно подбирая слова. — Я чувствую то же самое. Именно поэтому Итачи вступит в Анбу. Я хочу, чтобы мой сын стал связующим звеном между кланом и деревней.

Все присутствующие затаили дыхание.

— Как вам должно быть известно, члены Корня Анбу тайно наблюдают за нашим районом. И в этом случае, у нас тоже будет бдительное око, приглядывающее за деревней.

— Это Итачи, верно? — уточнил Яширо.

Фугаку кивнул. Снова поднялась суматоха.

— Но ведь все мы из одной деревни, мы товарищи… — прошептал тихий голос.

Он неудачно пришелся на случайную паузу и в тишине достиг слуха каждого. Хозяин этих слов стоял подле Фугаку.

Итачи с печальным лицом опустил голову, чтобы не смотреть в глаза соклановцам, и молчал.

— Что ты сказал? — спросил Яширо.

Итачи заговорил, не обращаясь ни к кому лично и все так же неотрывно глядя в пол.

— Клан Сенджу и люди Конохи все еще наши товарищи… Мы должны перестать отдаляться от них и раздувать огонь вражды.

Наполняющая храм жажда крови стала еще более насыщенной. По-видимому, Итачи заметил это, но все равно продолжил говорить.

— Они сделали, значит, мы сделаем то же самое. Противник убивает, мы приходим мстить. Так начинаются войны.

— Ты на стороне Конохи?

— Вы все оцениваете только с одной стороны. Поэтому не можете увидеть полной картины.

— Ты, ублюдок!

Разгневанный Яширо вскочил на ноги и потянулся, чтобы схватить Итачи за воротник.

Фугаку остановил его руку.

— Капитан! — гневно воскликнул Яширо.

— Успокойся.

— Но…

— Все нормально. Успокойся.

Яширо демонстративно вздохнул и сел. Итачи так никто и не тронул, и он продолжал тихо стоять, понурив голову.

— Итачи, извинись.

Все обратили яростные взгляды к молчаливому Итачи.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать, — произнес Фугаку. — Но идеалы и реальность — это две разные вещи. То, о чем ты говоришь, — это идеал. Насилие и войны действительно связаны с ненавистью. Но ты слишком молод, чтобы понимать в полной мере бедственное положение угнетенных. Если бы ты видел, в какой тяжелой ситуации зажат клан Учиха с самого основания деревни, ты бы не выражался так опрометчиво.

— Я тоже Учиха. И, думаю, я знаю в каком положении клан.

— Тогда извиняйся! — воскликнул Яширо.

Итачи медленно поднял грустный взгляд на Яширо.

— Простите, — еле слышно выдохнул он.

Фугаку отчетливо уловил страшную боль, терзающую сердце сына. Он слишком хорошо понимал желание Итачи избежать насилия, но также он в равной степени осознавал и недовольство своих соклановцев. Как ниндзя Конохи он на собственной шкуре испытал эту горечь неисчислимое множество раз. Его оттеснили от правления деревни из-за того, что он принадлежал к клану Учиха. Мечты его юности оказались разбиты в прах просто потому, что он Учиха.

Хокаге… Пустая иллюзия. Мечта, которая никогда не осуществится.

— Поговорим дома, — сказал Фугаку, так что только сын мог услышать его слова.

Ответа не последовало.

****

— Итачи-семпай!

От пронзительного голоса могли лопнуть барабанные перепонки.

Итачи обернулся.

Вечером на улицах Конохи было людно. Он возвращался домой из Резиденции Хокаге, куда наведывался чтобы уладить кое-какие формальности, связанные с получением звания чунина.

Девочка показалась Итачи знакомой. Она была старше. Совсем недавно они работал в одной команде.

— Химука. Сузуказе Химука, — представилась девочка, словно прочитав мысли озадаченного Итачи.

Фамилию «Сузуказе» он вообще слышал впервые.

— Поздравляю с повышением!

— Спасибо.

Итачи был более опытным и умелым шиноби, чем Химука, несмотря на разницу в возрасте. Эта странная ситуация смутила его, и он не мог подобрать слов. Как ему стоит обратиться к ней? Более вежливо или наоборот неформально? Обдумав все, он остановился на одном “спасибо”.

Химука, не замечая его колебаний, смотрела на него сияющими глазами.

— Я восхищаюсь вами, семпай, у вас такие невероятные результаты на экзамене на чунина! Я горжусь тем, что мы работали вместе в одной команде, пускай и недолго.

Итачи не знал, что ответить. Он сражался не для того, чтобы его хвалили или гордились им.

— Ты все еще в команде с тем молчаливым парнем?

— Йоджи-сан?

Так вот как его звали.

— Примерно в то же время, как стало известно, что вы, Итачи-семпай, примете участие в экзамене на чунина, Йоджи-сана куда-то перевели, и с тех пор я его не видела.

— Перевели?

— Это произошло очень неожиданно. Он даже не попрощался.

По какой-то причине Итачи почувствовал себя неуютно. Что это за срочный перевод, когда человек даже не успевает попрощаться? На ум пришла только одна мысль.

Анбу.

Но Йоджи только получил звание генина, и Итачи не помнил, чтобы он отличился какими-то выдающимися способностями на совместных миссиях.

— Сейчас мы трудимся с Юки-сенсеем и двумя новыми партнерами по команде! — радостно рассказывала Химука.

Глядя на сияющую Химуку, Итачи отметил про себя имя «Йоджи» и запечатлел его в памяти.

— В последнее время, ты как ни придешь ко мне, так разговор в конце концов сводится к Учихе Итачи, — сказал Хокаге, сидя в кресле и попыхивая трубкой.

Данзо наблюдал за ним. Он уже когда-то предупреждал Хирузена, что шиноби не должен курить, потому что запах табака въедается в тело. Хирузен смеялся и отвечал, что Хокаге не ходит на секретные миссии, поэтому все нормально. Но Данзо говорил не о настоящем положении дел, а о боевой готовности в принципе. Хокаге или генин, шиноби никогда не должен был забывать, что в любой момент, в любом месте они на войне.

Если будет необходимо скрыть от врага свое присутствие, исходящий от Хирузена запах табака выдаст его.

В этом мире не было ничего абсолютного.

Хирузен не знал, о чем думал Данзо. Он вытряхнул пепел из трубки в специальную посудину на столе, взял щепотку табака и разжег трубку. Лиловый дым взвился в воздух, устремился к окну и рассеялся на ветру. Его запах неприятно жалил нос, но на лице Данзо не дрогнул ни единый мускул.

Они с Хирузеном были знакомы еще с тех пор, как оба были генинами. Данзо никогда не употреблял слово «друг». Дружба — плод чувств, вызванных доверительными отношениями между человеческими существами. Понятие «друг» проистекало из жалкого стремления рассчитывать на кого-то. Данзо всегда надеялся только на себя и не желал иного. Поэтому таких наивных слов он никогда не употреблял.

Хирузен, выдыхая дым, поднял на него глаза.

— Как ты и говоришь, прошло пять месяцев с тех пор, как его повысили до чунина. И Итачи выполнял все задания более чем безупречно. Даже на миссиях, в которых участвуют генины, он настолько схватывает их достоинства и отдает такие четкие приказы… С трудом верится, что ему всего лишь одиннадцать. Отчеты отлично упорядочены, строго следуют нужному формату.

— Два года в звании генина были потерей как для Итачи, так и для деревни, не так ли?

— Давай будем считать это необходимым опытом.

Хирузен всегда смотрел на вещи в положительном свете. Именно эта черта сделала его популярным среди шиноби. Однако, шиноби по своей сути были созданиями тьмы. Данзо всегда забавляло само существование Анбу в деревне, словно они могли разделить свет и тьму.

— К слову… — Хирузен со вздохом вытрусил пепел в посудину и слегка выпрямился в кресле.

— В последнее время долгие часы бумажной работы утомляют меня. Может, я просто слишком стар?

— Это твоя обязанность.

— И что, ни слова сочувствия?

— Ты начинал говорить о чем-то. Продолжай, — с неприязнью возразил Данзо.

Хирузен фыркнул и произнес:

— Поступило очень интересное предложение от Учихи Фугаку.

Фугаку…

Перед глазами Данзо всплыла кислая физиономия капитана Военной Полиции.

— Он предложил принять Итачи в Анбу.

Сердце Данзо радостно подпрыгнуло. В душе он ликовал, однако, был не настолько глуп, чтобы выдать свое веселое расположение духа. Он просто сказал:

— Вот как?

— Фугаку говорит, что в Военной Полиции Итачи не раскроет весь свой потенциал. Он смотрит на него не как на своего сына, а с объективной точки зрения: он считает, что Итачи обладает талантом шиноби, которому нет равных. Он говорит, что его отцовский долг найти место, где сын сможет полностью найти применение своим талантам. И потому пришел ко мне спросить, нельзя ли устроить мальчика в Анбу.

Хирузен с затаившейся тьмой во взгляде внимательно оценил реакцию Данзо. Но покуда он еще не все рассказал, Данзо решил придержать свое мнение до поры.

— Хомура и Кохару категорически против. Они говорят, что допускать Учиху в Анбу, корпус под руководством Хокаге, это возмутительная глупость. Они сказали, что я забыл по какой причине Второй Хокаге основал Военную Полицию Конохи.

— Военную Полицию создали, чтобы отлучить клан Учиха от управления деревней.

— Да уж… — Хирузен вздохнул, набивая трубку уже в третий раз.

— Может, ты перестанешь хотя бы сейчас, во время важного разговора?

Хирузен недовольно повел плечами, словно ребенок, которого отчитал отец, и положил трубку на стол.

— Они зашли настолько далеко, что упоминали даже твое имя, знаешь. Даже если бы Хомура и Кохару в конце концов согласились на то, чтобы принять мальчика в Анбу, что бы сказал ты, учитывая твою лютую ненависть к Учиха?

Хомура и Кохару, почтенные советники Конохи, были также знакомыми Данзо и Хирузена с детства. Они прожили долгие жизни. Старые люди без особых талантов, которые никак не отличились в самую суровую эпоху, когда множество их товарищей погибло. Они остались в живых лишь потому, что им повезло. С огромной благодарностью они приняли почетные места в Совете, и это стало их единственным достижением. Они даже не смели отстаивать свое мнение, не заручившись поддержкой кого-то более авторитетного.

— Как я и думал, ты тоже…

— Возьми его в Анбу, почему бы нет?

Глаза Хирузена слегка расширились от удивления, в глубине зрачков сверкнуло подозрение. Вероятно, он был убежден, что Данзо также будет против.

Однако Данзо не собирался возражать. Как раз наоборот, предложение Фугаку было просто находкой. Он с самого начала планировал забрать Итачи в Анбу, чего бы это ему не стоило. Учиха Итачи был ключевым элементом для полного воплощения его честолюбивых замыслов. Данзо предложил бы это сам, но опасался, как бы Фугаку не заподозрил чего. Однако предложение неожиданно удачно поступило от другой стороны.

— Мне известно, что ты неравнодушен к Итачи. Но я полагал, что даже ты не одобришь его включение в Анбу, — Хирузен откровенно сверлил Данзо испытующим взглядом.

Данзо отреагировал спокойно:

— Итачи — шиноби, которые рождаются раз в столетие. Даже несмотря на то, что он Учиха, мы не можем упустить возможность использовать все его силы во благо деревни.

— Очень на тебя похоже, — Третий Хокаге согласно кивнул. — Ну, если ты одобряешь, то у меня нет никаких причин помешать Итачи вступить в Анбу. Чтобы искоренить вражду между деревней и Учиха, нужно в первую очередь взывать к сердцам молодых. Ввести Итачи в центр жизни Листа — очень хороший шанс.

Данзо ни за что бы не согласился с оптимистическими взглядами Хирузена. Но тот согласился принять Итачи в Анбу, не разбираясь в причинах, и Данзо это удовлетворяло.

— Но Итачи всего одиннадцать. Мы должны убедиться, что он готов для Анбу.

— Миссия для вступления в Анбу, хм?

— Именно.

— Доверишь это мне?

****

Покой…

Итачи хладнокровно наблюдал за собой, расслабленным и плывущим по течению. Изуми шла рядом, смеясь.

Пять месяцев как он стал чунином.

Деревня, обеспокоенная тем, что Итачи не берет нормальных выходных, приказала ему отправиться на долгосрочные недельные каникулы. Они силой заставляли его отдыхать. Его отец, услышав приказ, только кивнул, заметил, что распоряжение дельное, и посоветовал Итачи прекратить на эту неделю даже тренировки с Шисуи.

У Итачи не было ни малейшей идеи, чем ему заниматься все это время, свободное от миссий и тренировок. Его не покидало чувство, что он застрял в открытом море в полный штиль. Он пытался спать весь день, но его тело, привыкшее к миссиям, пробуждалось само еще до первых петухов. Итачи играл с шестилетним Саске, помогая ему с тренировками перед поступлением в академию.

А Саске действительно подрос…

Еще вчера он ползал кругом и лепетал, а сейчас — разговаривал совсем как взрослый. Он везде преследовал Итачи, звал его по имени, и рассказывал о себе. Саске испытывал высший восторг от того, что Итачи проводил с ним время, ведь старший брат обычно редко бывал дома.

Итачи три дня провозился с Саске, но отец сказал ему выйти и пообщаться с ровесниками.

— Ты устал. Иди, насладись своим отпуском. Может тогда перестанешь говорить подобные вещи.

Подобные вещи…

Он имел в виду случай в Храме Нака.

Итачи все еще жалел, что озвучил тогда свои истинные мысли среди соклановцев, кричащих о том, как они ненавидят деревню. Этим людям, ослепленным ненавистью, можно было говорить все, что угодно, они не умели слушать. Его речь была бессмысленной.

Но он сказал то, что хотел сказать. Ни одно слово не было ложью. Чем больше ненавидишь кого-то, тем больше ненависти к тебе возвращается. А это приводит к войнам. Он понимал недовольство клана, но что в итоге получат его соклановцы, подогревая в своих сердцах ненависть?

Отец раздавил его сложные глубокие чувства одним единственным словом: «извинись».

— Эй, ты меня слушаешь?

Тонкий голосок эхом отозвался в голове, ворвался в мысли Итачи и вывел его из задумчивости.

Итачи моргнул и повернулся в направлении голоса. Изуми вприпрыжку шагала рядом. Их взгляды пересеклись, но она не отводила глаз.

— Тебе бы стоило смотреть, куда ты идешь, — заметил Итачи.

— У-угу, — ее голосок так же пружинил, как и походка. — Не хочешь остановиться здесь?

Изуми указала на чайную впереди.

Они уже покинули пределы района Учиха и вышли в центр деревни. Итачи не волновало, что подумают люди, увидев их вместе. Он просто гулял с другом. Ничего более.

— Извините, мы вдвоем! — сказала Изуми и опустилась на длинную лавку перед чайной, устланной алым ковром. Итачи сел рядом.

— Добро пожаловать! — он услышал знакомый голос внутри магазинчика. — А-а, Итачи-кун!

Голос с акцентом принадлежал его старой партнерше по команде.

— Шинко.

— Давно не виделись, ага?

Они вместе попали во Вторую Команду сразу после получения званий генинов. Итачи слышал, что Шинко отказалась от карьеры шиноби после смерти Тенмы.

— Я здесь работаю.

— Я заметил.

Изуми растерянно наблюдала за тем как Итачи фамильярно общается со взрослой Шинко.

— Шо, твоя девушка? — спросила Шинко ставя на скамейку две чашки чая.

Ее глаза заблестели.

— Друг.

— Ой, ну вот. Кажись, ты ее разочаровал, — ехидно заметила Шинко.

Изуми подпрыгнула от неожиданности. Шинко рассмеялась и повернулась обратно к Итачи.

— Слышала, ты теперь чунин. Поздравляю.

— Спасибо.

Изуми тихо сидела, пряча лицо.

— Я рада, шо отказалась быть шиноби, — Шинко прижала к груди пустой поднос. — Это все из-за того, шо Тенма погиб. Но еще из-за тебя, знаешь.

— Из-за меня?

— Смотрела, насколько ты гениален, и ясно видела пределы своих сил. Это бесило. Мне стало грустно, знаешь? Я думала, стоит ли мне продолжать все это. И просто взяла и бросила.

Она рассмеялась громко и радостно, но вдруг услышала, как ее зовут из чайной.

— Ладно. Не могу больше прохлаждаться здесь. Вернусь, как вы определитесь с заказом.

— Ты действительно невероятен, Итачи-кун, — пробормотала Изуми, когда Шинко ушла. Она все так же сидела, повесив нос. — У меня нет такого таланта, чтобы заставить людей отказаться от пути ниндзя.

— Но ведь ты выпускаешься в этом году?

Изуми исполнилось одиннадцать, и она заканчивала академию годом ранее. Не то чтобы она не была одаренной.

— Это не считается, знаешь, — печально заметила Изуми.

Итачи наблюдал за ней с тихим удовольствием.

Шинко отказалась от карьеры шиноби наполовину из-за меня…

Это означало, что он способен своей силой уменьшать количество шиноби. Меньше ниндзя, меньше и насилия. Признание Шинко, пусть и не сильно, но подтверждало, что он на верном пути.

— Хочу спросить, — сказал Итачи.

Изуми подняла голову и посмотрела него. Ее глаза были полны слез.

— Почему ты хочешь быть шиноби?

— Что?

— Жизнь шиноби — это реальные сражения. Ты будешь постоянно сталкиваться со множеством ужасных, отвратительных вещей. Девочка вроде тебя не обязана проходить через все это.

— Но мой отец был шиноби, так что…

— Это единственная причина?

— Нет, это не все, — твердо заявила Изуми.

В ее черных глазах под тенью длинных ресницы сверкнул огонек гнева. Итачи не понял, что это значило.

— Я хотела идти одной дорогой с человеком, который мне нравится… Или это преступление? Может, мне не стоило желать этого…

Она поднялась.

— До встречи.

Изуми обернулась и улыбнулась ему, слезы сорвались и потекли по щекам. Итачи проводил взглядом ее удаляющуюся спину. Изуми больше не оборачивалась.

— Ну и шо ты сделал? Заставил свою девушку плакать? — подтрунивала Шинко, появившись непонятно откуда.

— Ты настолько хорошо умеешь скрывать свое присутствие, почему бы тебе снова не стать шиноби?

— Нет уж, спасибо!

— Значит, Фугаку уже рассказал тебе.

Итачи безучастно слушал, а Данзо говорил и косо поглядывал на него. Они были в гостиной этого человека — лидера организации, отдельной от Анбу Хокаге.

Корень…

Так называлась эта организация, которой руководил Данзо. Название было подобным, но структура командования отличалась. Эта ветвь Анбу, Корень, была элитным подразделением и вербовала в свои ряды лучших, пока те были детьми. Они скрывались в тени, поддерживали мир в деревне из тьмы и выполняли неофициальные задания.

Сам Итачи узнал об этом только когда Данзо вызвал его сюда. Большинство людей в деревне даже не подозревали о существовании Корня Анбу. Данзо был правой рукой Хирузена еще с молодых лет, и все считали, что он обычный чиновник, который руководит Анбу.

Его комната находилась в самой глубине здания, расположенного у подножия горы, где были высечены лица предыдущих Хокаге — на севере деревни. Внешне эта резиденция предназначалась для хранения документов и материалов, связанных с миссиями. Большинство жителей, как правило, даже не появлялось поблизости.

Также здесь неподалеку располагались задние врата, через которые члены Анбу незаметно выскальзывали на миссии.

В это мрачное место свет не проникал даже днем. Комната находилась в глубине поместья, в самом сердце тьмы. Уже наступил полдень, но по углам гостиной горели четыре большие свечи. Лицо Данзо, парящее среди дрожащих огней, казалось потусторонним и наполняло комнату призрачной колдовской атмосферой, словно глядящая в темную ночь статуя Будды. Без сомнения, менее мужественный человек, просто стоя здесь, перед ним, сжался бы и зарыдал.

— Я полагаю, ты и сам согласен присоединиться к Анбу?

— Да, — коротко ответил Итачи.

Уголки губ Данзо слегка приподнялись. Его узкие, словно щелки, глаза впились в Итачи. Цепкий взгляд улавливал каждый вздох, каждое легчайшее движение волос; он пронизывал насквозь и вызывал трепет. Итачи показалось, что он на поле брани с настоящим врагом.

— Верхушка не одобряет вступление Учихи в Анбу.

Даже здесь вокруг Итачи клубилась густая тьма. Недовольство его отца и соклановцев на собраниях. Предубеждение против Учиха, дискриминация со стороны других шиноби Конохи. Пока он был в деревне, тьма следовала бы за ним повсюду.

Именно поэтому…

Ему нужно в Анбу. Не по приказу отца. Это было желание самого Итачи. Анбу — элитное подразделение, которое принимало только избранных. Если он отличится в Анбу, станет незаменимым для руководства, то сможет занять прочное положение в сердце Листа и его мечта наконец сбудется.

Чтобы преобразить эту деревню, ему необходимо стать важным. Если бы он стал Хокаге, то все бы изменил. Первый Хокаге из клана Учиха…

Шаг за шагом, он начинал видеть ключевые точки своего пути, которым ему предстояло пройти, чтобы навсегда прекратить войны. Для начала он вступит в Анбу. Зарекомендует себя должным образом, укрепит свои позиции в сердце деревни. А затем, Хокаге. Он получит пост Хокаге и положит конец предубеждению против Учиха в деревне. Мечты Итачи не останавливались на этом. Став Хокаге, он планировал регулярно встречаться с влиятельными людьми других стран. Совместная работа с ниндзя из других деревень избавит шиноби от соперничества. Шиноби должны исчезнуть. А если не будет шиноби, у даймё не будет средств развязывать войны.

Перед ним лежал мир без войн и насилия.

В мечтах Итачи вступление в Анбу и пост Хокаге были просто ключевыми точками, не более.

Для начала шаг первый: попасть в Анбу. У него не было времени на сопротивление властей деревни и враждебность других членов Анбу. Он намеревался разрушить все преграды.

— Тебе нужен “подвиг”, чтобы доказать, что ты подходишь для работы в Анбу.

— Вы имеете в виде миссию?

— Именно.

Данзо застыл, словно кукла. На его лице не дрогнул ни единый мускул. Итачи также не шелохнулся. Он чувствовал, что если хоть немного шевельнется, то Данзо разгадает его истинные намерения.

Между ними развернулась молчаливая битва.

— Подобрать тебе миссию поручили мне.

Если Данзо у руля, значит миссия будет настолько темной, что даже солнечный свет не пробьется к ней. Итачи был готов к этому. Он твердо смотрел в глаза Данзо, подтверждая таким образом свое решение.

Данзо перешел к сути.

— Есть один человек в Анбу, ему уже тридцать четыре года. Полагаю, с твоей точки зрения, он уже старый шиноби, — сказал он ровным голосом, за которым, возможно, скрывалась издевка или шутка.

Итачи не отреагировал.

Выдержав паузу, Данзо продолжил:

— С детства многие видели в нем талант, пусть и не такой, как у тебя. Этот человек без проблем прошел по всем рангам: генина, чунина и одновременно с получением звания джонина вступил в ряды Анбу. Однако… — он прервал свою речь, и огни свечей в четырех концах комнаты разом дрогнули. — Недавно мы выяснили, что он в сговоре с деревней Скрытого Тумана.

Предатель…

У Итачи появилось общее представление о миссии.

— В деревне об этом знают только несколько человек.

— И моя миссия избавиться от…

— Я не закончил, — перебил ледяной голос. — Те, кто работает в Анбу, — делают все возможное, чтобы в деревне не узнали о том, кто они такие. С виду он живет, как обычный джонин. У него есть жена и двое детей, одному год, другому — три.

«Чего он добивается? Что он пытается посеять в моей душе?» — спросил себя Итачи.

Хочет испытать его? К чему он завел эту речь? Данзо серьезно ошибался, если думал, что его захлестнут эмоции и он не выполнит миссию, узнав, что предатель — отец семейства.

— Если закрыть глаза на то, что этот человек связан со Скрытым Туманом, от он отличный шиноби, весьма умелый и опытный, ему доверяет сам Хокаге.

Данзо произнес фразу «отличный шиноби» слишком наигранно, его слова не вызывали доверия. Уловив оттенок ехидства в голосе Данзо, Итачи понял, что он говорит с сарказмом. У него было куда больше опыта, чем у обычного одиннадцатилетнего ребенка, и он различал даже такие тонкости.

— Но, если простить предателя, деревня будет ослаблена, — продолжил Данзо.

— Я понимаю, — сказал Итачи.

Его бесила манера Данзо ходить вокруг да около, но он тут же пожалел о своей неосторожности. Данзо наверняка заметил его раздражение, а затем и досаду. Итачи понимал это, но ничем не выдал свою осведомленность. Он c неприязнью ощущал бездонную тьму этого человека, который шагал во мраке Конохи.

— Ты настолько проницателен, что этот рассказ был излишним. Прошу прощения.

— Не за что.

— Но все это было сказано с единой целью: помочь тебе узнать этого человека как можно лучше.

У Итачи возник вопрос, зачем ему вообще узнавать этого мужчину, но он его подавил.

— Убей его, — распорядился Данзо.

— Понял, — немедленно ответил Итачи.

Одаренный шиноби, отец семейства, но предатель есть предатель. Такова была миссия. Выбора не было.

— Может, и очевидно, но я убежден, что Анбу — самое подходящее для тебя место.

Данзо поднялся.

— Ты можешь взять одного напарника для этой миссии. Выбор оставляю за тобой. Возьми того, кому доверяешь больше всего — лучшего друга.

Он обошел вокруг стола и неторопливо приблизился к Итачи.

— На самом деле мир — тяжкое бремя, — заметил Данзо, встав перед ним. Он смотрел сверху вниз на взрослое лицо Итачи и не отпускал его взгляд. — Его трудно создать, но поддерживать — искусство куда более сложное. Почти невозможное.

Итачи почувствовал, что Данзо упивается сам собой.

— Люди питаются. Пока один человек заканчивает сегодняшний ужин, другой — страдает от голода. Когда один человек что-то получает, другой — теряет. И так по капле мирные дни расшатывает обыденное неравенство.

Итачи вспомнились лица соклановцев в Храме Нака. Он стиснул зубы, стараясь не выдать Данзо ни малейших изменений в своем сердце.

— В тени лживой сказки под названием «мир» всегда кто-то страдает. Люди, отягощенные мраком. Разве не презренны те, кто забывает об этом и просто жадно наслаждается благами мира?

В нос ударил отвратительный тошнотворный запах. Итачи понял, что это дыхание Данзо, и молча стерпел.

— Мир между странами со временем ветшает. Эти земли не знали бы ни минуты покоя, если бы не свободные от эмоций существа, которые безжалостно избавляются от изношенных клочков.

Другими словами, “существами”, взвалившими на плечи эту ответственность, были члены Анбу и Корня.

— Я уже говорил тебе, что ты отмечен печатью несчастья.

Итачи помнил. День выпуска из академии.

— Тебя всю жизнь будет преследовать хаос. Поэтому тебе надо стать достаточно сильным, чтобы победить свою собственную судьбу.

— И вы хотите сказать, что эту силу я обрету в Анбу?

Лицо, перемотанное с правой стороны бинтами, уверенно кивнуло.

— Говорят, мудрому человеку хватает и слова, однако тебе достаточно и полуслова, — нет, первой буквы. Но твой ум принесет тебе страдания.

— Принесет страдания…

— Прекрати, не пытайся спрятаться от меня, — Данзо положил руку на плечо Итачи. — Желание достичь подлинного мира, вот что заставляет тебя страдать.

— Как вы…

— Я знаю о тебе все.

Данзо широко распахнул глаза. В его сердце царила настолько глубокая и густая тьма, что Итачи едва не захлебнулся ею.

— Истинный мир могут принести лишь те, чья душа полна глубочайшего мрака. Я верю, ты можешь стать таким существом.

Его злые губы растянулись в улыбке.

— Присоединяйся ко мне, Учиха Итачи.

Итачи инстинктивно отвернулся, словно пытаясь сбежать от тьмы и ее таинственного зова.

****

— Убийство… — пробормотал сам себе Шисуи, дослушав историю.

Они сидели на утесе друг напротив друга. Кроме них никто не знал об этом месте. Шисуи так и не поднял глаза на Итачи, просто молча смотрел вниз и обдумывал ситуацию.

— Он сказал мне взять кого-то, кому я доверяю, и я подумал о тебе, — сказал Итачи.

— Кохината Мукай… Он очень хороший шиноби, — заметил Шисуи и снова провалился в раздумья.

Он вырос выдающимся шиноби Конохи, известным как Шисуи Телесного Мерцания.

— В любом случае, я не имею права просить тебя об этом, ты ведь не связан с Анбу. Но и в Анбу я никого не знаю. У меня больше нет никого, кому бы я мог доверять на подобной миссии.

— Это потому что ты не умеешь общаться с людьми, — усмехнулся Шисуи.

Кохината Мукай — так звали человека, которого приказал убить Данзо. Его семья происходила из клана Хьюга, но они отделились несколько поколений назад, и улучшенный геном, бьякуган, им не передался.

— Не могу поверить, что он связан с Туманом…

— Какой он? — спросил Итачи.

— Крутой, способный. Когда он был в Анбу, он также выполнял и обычные миссии как джонин. Хокаге действительно доверяет ему. А еще он непременно был в отряде Анбу, когда вы сопровождали даймё.

Значит, Мукай присутствовал во время нападения человека в маске. Итачи знал, что все, кроме Хатаке Какаши, тогда попались в гендзюцу. И среди них Мукай…

— Ты не знаешь, он восприимчив к гендзюцу?

— Ну, знаешь ли, мы не ходим и не рассказываем друг другу о своих слабостях.

Естественно. Итачи пожалел, что задал такой глупый вопрос.

— Но я знаю, в чем он хорош.

Шисуи поднял голову и посмотрел на Итачи. От света в его глазах беспокойство рассеялось. Шисуи принял решение. Для Итачи это было ясно как день, они ведь дружили уже давно.

— Мукай хорошо владеет тайдзюцу.

Это имело смысл. Отследив родословную Мукая, можно было выйти на Хьюга — один из самых могущественных кланов деревни. Хьюга происходили от праотца всех шиноби, Мудреца Шести Путей. Их кеккей генкай — бьякуган — был мощным додзюцу наравне с шаринганом Учиха. Хьюга могли видеть систему циркуляции чакры и блокировать ее пути в теле врага. Их поле зрения охватывало все направления и не имело слепых зон.

Остановив течение чакры, Хьюга применяли тайдзюцу — свой собственный стиль рукопашного боя, Мягкий Кулак. С его помощью Хьюга серией последовательных ударов, основанных на круговых защитных движениях, разрушали внутренние органы противника.

Мягкий Кулак был секретной техникой Хьюга, но семья Кохината отделилась от этого клана, поэтому логично предположить, что хотя бы какие-то знания им все-таки передались.

— Он использует Мягкий Кулак? — спросил Итачи.

Шисуи кивнул.

— Значит, пока мы сохраняем дистанцию, у нас преимущество.

— Мукай очень опытный. Я не могу представить, чтобы он позволил нам сражаться с ним на расстоянии.

Видимо, в воображении Шисуи уже разворачивалась предполагаемая битва с Мукаем.

— Ты пойдешь со мной?

— Конечно, — Шисуи стукнул Итачи кулаком в грудь. — Кроме меня ты больше никому не можешь доверять, так ведь?

— Ага.

— Если тебе все-таки удастся вступить в Анбу, ты приблизишься к центру деревни и станешь бесценным для нашего клана.

Итачи гадал, что значат эти слова.

Они с Шисуи были движимы общей идеей. Оба не пожалели бы жизни ради блага и спокойствия клана. С каждым ежемесячным собранием атмосфера в Храме Нака все более накалялась. Чувство обиды на деревню уже практически переполнило чашу терпения Учиха, Итачи и Шисуи это знали. Они обязаны любой ценой избежать мятежа — это было их общее желание.

Если клан восстанет, Скрытый Лист будет втянут в войну. Последняя Великая Война, нападение Девятихвостого; деревня преодолела оба кризиса и наконец начала строить настоящий мир. Если Учиха сейчас что-то затеют, Коноху вновь затопят печаль и смерть.

Единственный Анбу из Учиха… Как и сказал Шисуи: Итачи станет бесценным для клана.

— На самом деле, я мечтаю, чтобы ты вступил Анбу.

— Мечтаешь?

— Учиха и деревня станут собратьями в прямом смысле слова. А для этого, я думаю, нам в клане нужен шиноби, который будет иметь связи с центром Конохи. Кто-то, кто сможет рассказать им все, как есть, поведать о страданиях и надеждах клана. Если ты вступишь в Анбу, ты сможешь это сделать. А поскольку ты больше кого бы то ни было желаешь мира и спокойствия для клана, ты действительно преуспеешь.

Итачи вздохнул. Шисуи внезапно повеселел.

— Я буду джонином деревни, а ты — Анбу, и никто из нас не будет иметь отношения к Военной Полиции. Мы сможем смотреть на клан объективно.

— Мой отец и остальные сидят в своей скорлупе. Они больше не видят, что творится вокруг.

— Итачи, — с мукой в голосе произнес Шисуи. — Люди нашего клана замкнуты в своем маленьком мирке. Они даже не пытаются выглянуть наружу. Говорят, что наша судьба неизменна и обвиняют в этом деревню. Обвиняют Хокаге, клан Сенджу, всех вокруг. Они не хотят взглянуть на свои собственные слабости. Но…

Шисуи открыл глаза и посмотрел на него.

— Ты другой.

Итачи затаил дыхание.

— Ты всегда собственными силами пробивал себе путь. Выпустился из академии в первый же год, в одиночку прошел экзамен чунина, а сейчас пытаешься попасть в Анбу. Ты никогда не оправдывал себя судьбой клана и не сдавался.

Все было действительно так? Итачи не знал. Он чувствовал, что просто движется вдоль пути, который ему уготован: быстро, усердно и сосредоточенно. И это чувство оставалось неизменным.

— Ты бы мог даже стать Хокаге, — Шисуи улыбнулся. — Я верю, что ты искоренишь вражду между деревней и кланом, первый Хокаге из клана Учиха.

Сердце Итачи забилось чаще.

Мечта стать Хокаге…

Он никогда никому не говорил о ней, никому на свете, даже своему единственному другу, Шисуи. Он боялся, что стоит произнести ее вслух, и она растает, словно облачко дыма.

В устах Шисуи его заветная мечта обрела силу слова. Удивление и радость захлестнули Итачи.

— Я всегда буду твоим лучшим другом.

— Шисуи…

— Мне не терпится увидеть, как ты далеко пойдешь.

Итачи отчаянно пытался сдержать теплую волну, поднявшуюся из глубины сердца. Он никогда в своей жизни ни перед кем не плакал. Итачи верил, что ниндзя не должен показывать своих эмоций.

Нет…

Однажды он плакал при посторонних. Ему было четыре. В тот раз, когда отец взял его на поле боля сразу после битвы. Тогда под проливным дождем он увидел горы брошенных трупов, и слезы потекли сами по себе. Итачи все еще помнил, как отчаянно пытался унять дрожь, чтобы не заметил отец.

Он не изменился с тех пор. Сражений стоило избегать любой ценой. Война больше никогда не должна повториться. Итачи принял это решение, когда ему было четыре и он рыдал под холодным ливнем.

Поэтому он вступит в Анбу.

Поэтому он обязан стать Хокаге.

— У тебя получится, Итачи, — его верный друг усмехнулся.

Итачи твердо кивнул, вложив в этот кивок всю благодарность.

В тишине леса его сердце колотилось так сильно, словно готово было выпрыгнуть из груди. Ощущая кожей присутствие своего подросшего братика, Итачи спрятался в тени огромного дерева и сам себе улыбнулся.

Прятки…

Для Итачи это была просто игра, но для Саске — серьезное состязание.

— Где же ты, брат? — пробормотал Саске.

Итачи зачарованно наблюдал за ним.

Итачи знал, что это дурачество, но он использовал все мастерство ниндзюцу, чтобы полностью скрыть свое присутствие и чакру. Шестилетний ребенок ни за что не смог бы его отыскать.

Было решено, что через пару дней его младший брат поступит в академию. Саске был весь возбужден и хотел еще укрепить свою силу шиноби до поступления в школу. Итачи не успел даже разуться после миссии, как Саске потащил его в лесок вокруг Храма Нака.

Маленький братик, преисполненный надежд, был таким прелестным. Итачи думал о Саске так много, что это даже удивляло его самого.

Итачи всегда отличался от других детей. Когда родился Саске, ему было четыре или пять лет, в этом возрасте дети еще нежатся под опекой родителей. Но Итачи как раз тогда осознал свой путь ниндзя: стать сильнейшим шиноби, чтобы создать мир без войн. Он думал о том, что нужно для этого и осуществлял все на практике. Поэтому, когда родился брат, Итачи был уже достаточно взрослым и не вел себя как избалованный ребенок, которому родители стали уделять чуть меньше внимания. Он просто радовался, что теперь есть существо одной с ним крови. Саске взрослел, и это светлое чувство с каждым годом все более крепло в сердце Итачи.

Братик открыто обожал его и доверял ему, и Итачи, глядя на это, понял, что должен оправдать ожидания Саске. Он не может больше вводить его в заблуждение. Саске дал ему уникальный стимул, который Итачи никогда не обрел бы сам по себе. Он испытывал бесконечную благодарность к младшему брату. Эти чувства побудили его действовать.

— Бра-ат! — сердито позвал Саске.

Он не мог найти ни следа старшего брата и начинал злиться.

— Кажется, у меня нет выбора, — пробормотал Итачи и освободил немного чакры.

— А?

Саске, который крутился волчком и рыскал во всех направлениях, внезапно застыл и встрепенулся.

Он почувствовал. Итачи улыбнулся. Слабая вспышка чакры, обычный ребенок такую однозначно не засек бы. Но Саске ее учуял. У него бесспорно был талант шиноби.

— Я здесь, Саске, — прошептал Итачи себе под нос.

Шаги направлялись к нему, и, по мере приближения, поступь становилась немного пружинящей. Маленькие ножки его брата неслышно наступали на сухие листья. Саске уже успел изучить технику беззвучного шага. Даже если б он сейчас же поступил в академию, он не проиграл бы старшим ребятам.

— Нашел! — воскликнул Саске, указывая пальцем на присевшего Итачи.

Младший брат смотрел на него сверху вниз сияющими глазами, полными надежды.

— Не совсем, — ответил Итачи и исчез в облачке дыма.

Теневой Клон.

Настоящий Итачи был сверху, над головой Саске.

— Эй, брат! Так не честно! — с искренней досадой воскликнул Саске, поднял голову и встретился взглядом с Итачи, который сидел на тонкой ветке и смотрел на него: — А-а!

Саске c диким выражением лица уставился в небо, запрокинув голову настолько сильно, что грозил вывихнуть себе шею. Итачи неожиданно расхохотался. Он редко выражал чувства на людях, но со своим братом мог вести себя естественно. Это было странно.

— Брат, — ошарашенно пробормотал Саске, его энергичный тон куда-то исчез.

— Так что, нашел меня? — Итачи проворно спрыгнул с ветки и очутился прямо перед братом, который все еще стоял, разинув рот.

Саске не ожидал, что обнаружит свою цель случайно. Он впал в ступор и разочарованно глядел на Итачи.

— Использовать Теневых Клонов н-не честно, — возмутился Саске, поджав губы.

Он уже взял себя в руки.

Итачи с улыбкой посмотрел вниз на своего маленького брата и с нежностью отметил, как сильно Саске вырос. Еще совсем недавно доставал ему только до колен, а сейчас голова Саске была целиком выше пояса.

— Молодец, ты заметил мою чакру.

— Я скоро пойду в академию. Естественно, что я умею хотя бы это.

Саске не сознавал, что шестилетний ребенок не должен был ощутить такую слабую чакру.

— Серьезно? Это естественно?

— Ага.

Итачи не стал его хвалить. Пускай думает, что это действительно естественно, ничего плохого в этом нет. Когда люди считают себя особенными, то начинают лениться. А если собственные успехи кажутся естественными, значит, ты знаешь о своем несовершенстве. Преуспев в чем-то, не будешь сильно на этом зацикливаться. Люди, которые не считают себя исключительными, продолжают двигаться вперед. Итачи не хотел тормозить решительно настроенного Саске похвалой.

Внезапно он вспомнил слова Шисуи: «Ты никогда не оправдывал себя судьбой клана и не сдавался».

Итачи не хотел, чтобы его брат жил в плену обязательств и темных чувств их клана и стал человеком, который отказывается двигаться вперед к своей собственной судьбе. Он был уверен, что с Саске будет все в порядке. Младший брат, в отличие от Итачи, был чист и невинен. Его не преследовали хаос и несчастье, о которых говорил Данзо. Итачи верил, что Саске превзойдет его. И он был совсем не против.

Итачи не показывал этого внешне, но он ненавидел проигрывать более чем кто бы то ни было. Именно поэтому он достиг таких высот и уже в возрасте одиннадцати лет обсуждалось его вступление в Анбу. Но при всем этом, если бы младший брат опередил его, Итачи не возражал бы. Он и сам не понимал природу своих чувств, не знал, почему думает именно так. Но, по крайней мере, он не сомневался, что они исходят от чистого сердца.

— Пора возвращаться домой.

— Что? Ну-у, спрячься еще раз.

Итачи поманил его, и Саске шагнул вперед.

— Прости, Саске, — Итачи щелкнул брата по лбу.

— Ау!

Манящий жест, а затем щелчок — все это повторялось раз за разом уже давно. Но всякий раз Саске послушно подбегал и принимал щелчок. Итачи видел проблеск взросления в реакции брата на щелчок, и это утешало его сердце.

Он впервые сделал это, когда Саске было около трех лет. Братик еще не умел связно строить предложения, но вечно докучал Итачи со своим «подними, подними!». Тогда Итачи щелкнул его пальцами по лбу и Саске отстал. В тот раз братик схватился за голову и разрыдался. Ему было очень больно, хоть Итачи и щелкнул его несильно. Но сейчас Саске сердито терпел. Разумеется, это было естественно, но Итачи лишний раз убеждался, что его брат растет и приспосабливается к раздражителям окружающей среды.

— Идем, Саске.

В свете вечернего солнца их тени двигались рядом. Тень Саске не отставала от Итачи и все время пыталась идти с ним бок о бок.

****

Итачи летел. Он перепрыгивал с ветки на ветки, от одного дерева к другому. Вокруг него двигались трое шиноби — партнеры по команде. Они впервые работали вместе. Итачи знал лишь одного: Кохинату Мукая — человека, которого Данзо приказал убить.

Команда состояла из шиноби рангов джонина и чунина, вел ее Мукай. В свой выходной накануне миссии один из членов команды неожиданно поранился, и Итачи должен был наспех заменить его.

Ранение чунина, назначение на его место… За чредой этих событий виднелась тень Данзо. Чунина наверняка ранил умышленно кто-то из подчиненных Данзо, а затем в команду был намеренно включен Итачи. Почему бы еще в команде под руководством Кохинаты Мукая вдруг образовалось вакантное место? Без сомнения, это было молчаливым намеком Данзо, ведь на совместной миссии можно осторожно исследовать способности цели.

Летящий по правую сторону от Итачи чунин обратился к Мукаю, который двигался впереди спиной к ним:

— Простите. Это моя ошибка.

— Забудь, — коротко ответил Мукай, продолжая перемещаться с дерева на дерево.

Если они продвинутся чуть дальше, то выйдут на равнину. А еще дальше будет граница. Наверняка и количество преследователей заметно уменьшится. Вместо того, чтобы болтать бестолку, тратя дыхание, первым делом нужно добраться туда. Мукай рассудил правильно.

Это должна была быть простая миссия по проникновению. Великая Война закончилась, и деревни поддерживали дружеские отношения. Коноха получила информацию, что деревня Скрытого Песка и деревня Скрытого Тумана тайно пытались создать военный альянс.

Если начнется война, Песок и Туман в любом случае будут союзниками. В мирное время они согласуют, кто станет их гипотетическим врагом, и объединят усилия, чтобы уничтожить эту деревню. Секретное соглашение с предпосылкой к войне.

Деревни шиноби более или менее поддерживали нынешний мир, каждая из пяти великих наций контролировала друг друга. Если две страны тайно объединятся, хрупкие дни воцарившегося мира будут вскоре разрушены, снова вернется война. Чтобы избежать этого, Коноха должна была предотвратить подписание секретного договора.

Деревня Скрытого Листа, узнав, что представители Тумана посетят Скрытый Песок, приказала Мукаю и его команде осторожно разведать подробности соглашения и доложить о них. Вот и вся миссия. Пока враг не замечал их, это было несложно. Или, по крайней мере, не должно было быть.

Итачи и другие пробрались в резиденцию Четвертого Казекаге и из тени наблюдали за встречей. Все закончилось тем, что Туман и Песок просто сравнивали свои позиции и делали небольшие шаги навстречу друг другу. Команда Итачи собралась покинуть Деревню Скрытого Песка. Но тут случилась непредвиденная ситуация.

Один из чунинов их команды попался в ловушку для незваных гостей.

Все четверо кинулись бежать без оглядки и сейчас кое-как пытались уйти от преследования.

— Скоро будем у границы, — сказал Мукай.

Никто не ответил ему.

— Лист в курсе их тайного соглашения, и другие страны теперь знают об этом. Они не будут так беспечно сближаться. Вот хотя бы один плюс того, что нас обнаружили, — сказал он чунину, который попался в ловушку и все еще переживал из-за этого.

Мир распахнулся перед Итачи. Они выбрались на открытое пространство и спрыгнули с деревьев на землю. Если они сейчас же рванут к границе, то им удастся выбраться…

— Нгх!…

Итачи остановился и обернулся. Мукай смотрел на лес, из которого они только что выскользнули. Он запустил руку в карман, достал сигарету и поджег кончик.

— Что вы делаете?! — воскликнул Итачи.

У его партнеров по команде действия капитана тоже вызвали недоумение.

Игнорируя Итачи, Мукай достал из заднего кармана штанов золотую флягу и приложил к губам. Сладкий запах, принесенный ветром, красноречиво говорил о ее содержимом. Саке.

— Капитан!

— Короче, просто наблюдайте, — сказал Мукай и не оглядываясь на Итачи, затянулся.

Мощные порывы ветра уносили лиловый дым.

Большая часть этой деревни была укрыта песками, но даже на границе Скрытого Песка было много зелени.

Мукай твердо стоял на земле, а его ноги нежно лизала молодая травка.

— Нас уже засекли. Они не позволят нам добраться домой невредимыми. К тому же… — он взглянул на Итачи через плечо. — Нам повезло, сегодня с нами знаменитый Учиха Итачи. Знаете ли, я хочу показать ему на что я способен.

Сбитые с толку партнеры по команде слабо улыбнулись.

— А вот и они, — сказал Мукай, когда из лесу выпрыгнули люди.

Более двадцати преследователей. Они быстро заметили Итачи и остальных и встали вокруг них кольцом.

— Ребята, не вмешивайтесь, — Мукай отложил сигарету в портативную пепельницу и отхлебнул еще саке.

— Значит, вы сдаетесь? — спросил один из преследователей. На его протекторе был вырезан знак Сунагакуре.

— Посмотрим, — Мукай сделал еще глоток.

Его чрезмерная наглость напрягала противников. Мелькнула вспышка света, резкий звук.

— А-ах, вы испортили мое драгоценное саке!

Из упавшей фляги торчал кунай.

— А у тебя кишка не тонка. Пить саке в такой момент? Как безрассудно, — заметил противник.

— У меня слабость к табаку и алкоголю. Я так готовлюсь к бою, сбрасываю напряжение.

— Значит, спокойно ты с нами идти не намерен, так?

— Конечно, нет.

Они кинулись на Мукая. Некоторые шиноби развернулись к Итачи и остальным. Выбора не было, Итачи принял боевую стойку, но двое чунинов из его команды, подхватили его под руки и прыгнули.

— Что вы делаете?!

— Ты будешь только мешать капитану, — сказал старший чунин.

Они пролетели над головами врагов и выбрались из окружения.

Мукай заметил, что некоторые преследователи ринулись следом за ними.

— Ваш противник — я! — он с необыкновенной скоростью ударил ногой в живот врага, погнавшегося за командой.

Не издав ни звука, мужчина рухнул на землю без сознания. Мукай приземлился.

— Ну что же, давайте начнем.

Его чакра волновалась и разбухала. Левый зрачок исчез, вокруг век проступили набухшие вены. Бьякуган. Кеккей генкай, который передавался только внутри клана Хьюга. Немыслимо. Шисуи говорил, что семья Кохината отделились от основного клана Хьюга много поколений назад, у них не могло быть бьякугана! Но на глазах у Итачи сейчас происходило невероятное.

— Как правило, я никому это не показываю, но сегодня особенный день, — сказал Мукай противникам и на мгновение пересекся взглядом с Итачи.

— Ха-а… — он глубоко вздохнул, словно накапливал чакру внизу живота.

Мукай принял стойку. Выставил одну ногу вперед, другую отвел назад, немного наклонился. Левую руку вывел перед собой, а правую прижал к груди около кармана. Он не сжимал кулаки. Ладони и пальцы были ровные и напряженные, словно клинки.

— Вначале разберемся с этим! — воскликнул один из преследователей, должно быть, лидер.

Двадцать шиноби атаковали одновременно. Посыпались кунаи, дождь из лезвий, от которого невозможно было увернуться.

Мукай рассмеялся и взмыл вверх ему навстречу.

— Ха!

Ловким ударом с разворота он отбил кунай, попав в тупой конец. Отбитый кунай, задел другой и изменил его траекторию. Цепная реакция распространялась, кунаи меняли направления. Все еще вращаясь, Мукай с разворота ударил назад по плоскому концу другого куная. Тело начало опускаться. Удар вперед, кончик лезвия отскочил от края ботинка. Развернувшись, он сбил пяткой четвертый кунай и наконец приземлился.

Смертельный дождь из кунаев вонзился в землю. Мукай был невредим. Черные кунаи торчали из травы, их было множество, но участок вокруг ног Мукая остался нетронутым. Самым неожиданным было то, что Мукай защитился от смертельного дождя, отбив всего четыре куная.

Стоящий за пределами круга Итачи, прикинул, сумел бы ли он провернуть подобное самостоятельно?

Сумел бы…

Сумел бы сейчас, когда увидел движения Мукая. Но Итачи не был уверен, что справился бы чисто на собственных инстинктах, сам.

— Убейте его! Убейте! — в панике кричал враг.

Огромный сюрикен, катана, когти, дубинки… Преследователи атаковали Мукая всем возможным оружием.

Итачи внимательно наблюдал. Мукай уклонялся от кровожадных атак противников, будто танцевал. Сам же атаковал беззащитных врагов точно в жизненно важные органы, и каждым ударом снимал одного шиноби. Ни одного бесполезного движения. Его тайдзюцу было настолько высококлассным, что Итачи ничего не оставалось, кроме как восхищенно наблюдать.

Один человек, один удар. После двух десятков ударов Мукая остался стоять только лидер. В каждой руке он держал по длинному мечу и дрожал.

— Остался только ты.

Мукай достал сигарету и зажег.

— Ну что? Хочешь уйти? Я не могу отпустить тебя домой без единой царапины.

— Хэ-э-эйя!

Лидер приблизился со странным криком — сложно сказать, что это было — визг или боевый клич. Он косо рубанул сверху, намереваясь рассечь череп Мукаю. Капитан немного отклонился вправо, избегая атаки. Еще один удар сбоку туда, где стоял Мукай. Итачи увидел, как его левый глаз вспыхнул белым.

— Что за… — с трудом проговорил изумленный лидер.

— Ты так и не понял, да? — сказал Мукай, с сигаретой в зубах.

Слегка приподняв левую руку, он аккуратно зажимал меч между большим и указательным пальцами. На лице лидера преследователей вздулась вена от напряжения. Он пытался освободить клинок, но тот не сдвинулся ни на дюйм.

— Я не одолею тебя одним ударом, — сказал Мукай и позволил мечу выскользнуть. Враг потерял равновесие. Мукай шагнул вперед с правой ноги, все так же не выпуская изо рта сигарету.

Он почти врезался лбом в солнечное сплетение мужчины.

— Восемь Триграмм Две Ладони, — Мукай нанес противнику два удара ладонями в живот.

— Восемь Триграмм Четыре Ладони.

Четыре удара. Мужчина широко распахнул глаза от ужаса.

— Восемь Триграмм Восемь Ладоней.

Изо рта врага вырвалась кровь.

— Восемь Триграмм Шестнадцать Ладоней!

Ладони Мукая шестнадцать раз ударили врага в корпус практически одновременно. Лидер отряда Песка слегка повернулся в воздухе, словно сухой лист, сдутый сильным ветром, в его глазах погас свет сознания. Все это произошло во мгновение ока.

Мукай спрятал окурок в пепельницу. Вокруг него растянулись на земле более двух десятков шиноби. Капитан медленно направился к Итачи, его левый глаз еще раз блеснул белым светом.

— Это называется «атавизм», — сказал Мукай. — Главная семья и побочная разделились. Но кровь не разделишь, рано или поздно она проявит себя. Не говори остальным.

Он положил руку на макушку Итачи, но тот качнул головой, стряхивая ее.

Мукай снисходительно улыбнулся, как будто извиняясь. Наверное, решил, что Итачи не понравилось, что с ним обращаются, словно с ребенком. Капитан подошел к своим партнерам по команде.

— Ну что ж, идем домой. Мои дети ждут.

— Как ваши дети?

— В последнее время не лучшим образом. Я немного волнуюсь. Нужно торопиться домой и доложить Хокаге.

— Хорошо.

Итачи не слышал их. Также он не был ни капли зол за то, что с ним вели себя, как с ребенком. Тратить силы на такую ерунду… Их и без того было немного.

Мы с Шисуи собираемся убить этого человека…

Миссия начала казаться сложной.

Мукай обернулся и улыбнулся.

— Давай, Итачи, идем.

Он словно не чувствовал, что к нему неслышно подкрадывалась смерть.

****

Внутри святилища царила необычайно мрачная атмосфера. Итачи глубоко вздохнул, не в силах выдерживать эту тяжесть.

— Есть кое-что, о чем я хочу всем вам сегодня сообщить, — торжественно объявил отец, стоя спиной к алтарю божества.

Итачи уловил зловещую тень в голосе отца, куда более тяжелую, чем обычно.

— Итачи готовится вступить в Анбу, это уже не за горами.

Его отец сказал это так, словно дело было уже решенное.

Убийство Мукая… Все было куда сложнее, чем думал отец. Тяжелая миссия, она обернется смертельной схваткой, и на чаше весов окажется его жизнь. Он вполне может погибнуть.

— Учиха вступит в Анбу. Более благоприятной возможности у нас еще не было.

— Отлично, капитан… — тихо сказал Текка.

Все затаили дыхание. Беспокойство, витающее в воздухе, становилось все более насыщенным.

Итачи слышал биение пульса в висках. Он невольно подумал о Шисуи. Друг неподвижно сидел в трех рядах от него и глядел на его отца. Шисуи словно окаменел, и по неестественно ровной спине Итачи отгадал его внутреннее напряжение.

«Прекрати, отец!» — воскликнул Итачи всем сердцем.

Тишина. Словно злоба клана со вдохом скользнула к нему в рот и придавила язык.

— Мы столько лет верой и правдой служили деревне. И что мы получили взамен?

Никто не ответил, но все тихо навострили уши, не желая упустить ни слова.

— Все их мысли и поступки основаны на предубеждении против нас.

Слова отца безжалостно стиснули грудь Итачи. На его глазах воплощалось то, что он ненавидел больше всего в мире. Ненависть. Сражения. Войны.

Каким бы словом это не описывали, основная суть была одна и та же: бессмысленные смерти множества людей.

— Все это время мы терпели. Но наше терпение не безгранично.

Итачи вдруг понял, что качает головой из стороны в сторону. Его тело само реагировало на слова отца. Быстрее, чем мысли. Но никто не смотрел на него. Все глаза были прикованы к Фугаку, сидящему на месте главы перед собранием.

Оставь это. Прекрати, отец. Пожалуйста, остановись…

Но отец не слышал голоса его сердца. Внезапно глаза Фугаку окрасились в алый. Шаринган. Душевные волнения отца изменили его глаза.

— Присоединение Итачи к Анбу — это наше преимущество. Мы используем его и приведем в исполнение наш план государственного переворота.

— О-ох, — все произнесли одновременно.

Ни тени замешательства. В каждом голосе звучала радость.

— Итачи, — позвал отец, пробиваясь сквозь счастливые возгласы.

Итачи услышал собственное имя. Словно чужое. Как будто не он должен был на него реагировать и отозваться.

Отец посмотрел на него, молчащего, и продолжил:

— Истинная цель твоего вступления в Анбу — расследовать детали того, что творится в деревне, и докладывать нам.

Шпион…

Итачи подумал про Кохинату Мукая. Даже если все они были из одной деревни, но, когда есть конфликт между двумя независимыми силами, выдавать одной стороне информацию о другой — это ни что иное, как шпионаж.

«Значит, я стану таким же как Мукай?» — спросил Итачи сам себя.

Ответа ждать было неоткуда.

— Информация, которую ты добудешь, решит судьбу клана.

Все уставились на него. Море красных глаз. У Итачи закружилась голова, словно он попал в гендзюцу. Во что, черт побери, он влез?

Одинокий ворон взлетел в небо. Страшные черные руки обвились вокруг его ног. Тьма пыталась придавить его к земле. Он сопротивлялся, он боролся изо всех сил, но все это было бесполезно — руки с силой тянули его вниз. Небо отдалялось.

Из глаза ворона пролилась кровавая слеза.

— День решающего боя близится, — произнес Фугаку.

Все встали. Итачи продолжал сидеть. Ноги собратьев вокруг него казались черными стволами деревьев. Будто он потерялся в лесу темной ночью. Посреди деревьев, заполнивших весь мир, Итачи заметил одного единственного человека, который все так же неподвижно сидел.

Шисуи…

Друг обернулся, и их взгляды встретились. Такой печали в его глазах Итачи не видел еще никогда. Шисуи несчастно улыбнулся.

— Наше сражение прославит Учиха, — слова отца вызывали восторг у всех присутствующих.

Итачи приуныл.

Он еще не знал истинной природы тьмы, которая посетит его. Тьма затаила дыхание и тихо ждала, пока не придет день, когда она прижмет его к своей черной груди…

Наруто: История Итачи - Правдивая легенда (Новелла) - 3 Глава

Comments for chapter "3 Глава"

КОММЕНТАРИИ К МАНГЕ

Добавить комментарий Отменить ответ