Невероятное восстание Лулу (Новелла) - 13 Глава

Британнская Империя состояла из семнадцати Зон, из бывших наций, что пали перед мощью имперского военного зверя, беспощадного, неутомимого, безжалостного монстра со множеством щупалец, раскинутых по всей планете. Сплочая ресурсы со всех уголков земного шара, тот одновременно наступал на спины побежденных. Рассматривая их как насекомых, лишенных достоинства и основных человеческих прав. Подавая ложь о потенциальном продвижении, одновременно пиная под самые ребра. Во всех Зонах было одно и то же. Коррупция была широко распространена, народ вкалывал, и большинство британцев не знали, либо даже не заботились о глубинах жестокости своей Империи.

Сопротивление было неизбежно. Любая Империя должна ожидать этого, независимо от того, насколько великодушной она себя считает, и стоит лучше признать, что Британния никогда не будет описывать себя таким термином. Почти во всех Зонах сопротивление будет подавлено с безжалостной эффективностью. Будут проанализированы часто применяемые тактики, разработаны методы их подавления, а затем вынесенные уроки будут переданы правителям остальных Зон, где они смогут подправить и исказить правление, поскольку различия в территории и обществе требуют различные виды мышления и тактики.

А еще была Одиннадцатая Зона, которая держала рекорд по самому продолжительному и успешному движению сопротивления. Это произошло не из-за некомпетентности Кловиса или его подчиненных, впрочем вполне вероятно, что другие люди, такие как Корнелия в том же положении, несомненно, покончили бы с этим намного раньше. Дайте им еще пять лет или около того, и сопротивление в Японии свелось бы к отдельным дезорганизованным ячейкам, которые по отдельности практически не представляли никакой угрозы. Их будет легко зачистить, сделать из них пример. А жизнь будет продолжаться.

Причина же была проста и в некотором смысле несла в себе небольшую долю справедливости из кармы. Видите ли, основная сила сопротивления внутри Японии исходила от Японского Освободительного Фронта, в народе известного как ЯОФ. Они были сформированы из остатков вооруженных сил Японии после ее капитуляции. Это вполне обычное явление для любой недавно завоеванной Зоны. В конце концов, человек редко достигает заметного положения в армии без большого патриотизма, а также различных других качеств, которые менее важны прямо сейчас. Вполне естественно, что такого рода менталитет будет смотреть на результат происходящего, на потрепанную и побитую нацию и желать возвращения к тому, что было раньше. Вполне естественно, что они увидят умаление своей культуры и народа, а затем почувствуют желание наброситься на них любым доступным им способом.

Хитрость заключалось в том, что Япония сдалась гораздо охотнее и быстрее, чем можно было бы ожидать, учитывая ее историю. В самом деле, сама мысль о капитуляции была немыслима. До последнего мужчины, женщины и ребенка! Конечно же, таков был ее менталитет, верно? Даже перед лицом чего-то столь ошеломляющего, как найтмэйер, Япония не сдастся! Так ведь? Вот только… так и произошло. Причем очень быстро. Таким образом, такая организация, как ЯОФ, была способна в своей собственной ограниченной манере процветать и совершать триумфы, которые не удавалось ранее ни одному сопротивлению в других Зонах.

А все потому, что один парнишка, в отчаянной попытке остановить боевые действия и смерть, лишил жизни своего собственного отца. Смерть была отложена, разрушение было отложено до другого дня.

ЯОФ сделал свою базу внутри Нариты, и глубоко внутри этой базы происходил довольно запутанный разбор полетов. На одной половине комнаты справа от него сидели Татеваки Катасе и несколько его самых доверенных командиров, а также Кёсиро Тодо, человек, известный как Тодо «Чудотворец» за победу в единственном сражении, которое Япония смогла выиграть во время вторжения. На стене позади них гордо висел флаг Японии, рея сверху вниз на солдат с красным кругом посередине, устремленным на оккупантов, как всевидящее око.

Перед ними сидела группа солдат, во главе которой сидел Джосуи Кусакабе. Все сидели по стойке смирно, хотя Кусакабе держался так, как никогда ни Тодо, ни Катасе раньше не видели его. Пристыженным. Провалившемся. Это никому не нравилось, но еще меньше Кусакабе.

— Вам было приказано, — начал Катасе, — проникнуть в британнскую школу с намерением изъять ученика. Были ли эти приказы неясными, или у вас, возможно, были какие-то секретные оговорки по поводу них, которые вы не озвучили в то время?

— На оба вопроса, сэр, нет, сэр!

— Тот же вопрос ко всем остальным! Нет необходимости говорить, если ваш ответ – нет. Вместо этого любой, кто ответит «да», пожалуйста, встаньте.

Все молчали и остались на своих местах, некоторые из них пытались заставить себя выглядеть стойко. Пытались, потому что никто не мог действительно выглядеть стойко, когда их уровень стресса был на несколько величин выше, чем обычно. Своей попыткой они скорее создавали впечатление, что съели протухший кусочек курицы.

— Каждый из вас хорошо служил делу освобождения Японии, — сказал Катасе, и это было правдой. Он лично сражался бок о бок с двумя из них, прежде чем его повысили, но это было так давно, очень давно. — Особенно ты, Кусакабе! Я помню твою храбрость во время вторжения. Твою горячую решительность, что если понадобится, ты своими собственными руками уничтожишь хотя бы одного найтмэйера. Ты не трус. Ты верен мне и выполняешь все данные тебе приказы. По этой причине ты был выбран для этой миссии, необходимой не только для выживания японских граждан, но и для получения преимущества над нашими… нежелательными гостями.

— Так поведай мне, — продолжил Катасе. — По какой причине вы решили покинуть территорию Академии Эшфорд и приказать отступить? Пожалуйста, просвети меня. Мое скромное любопытство требует удовлетворения. Не спеши.

Еще больше тишины, и было очень много неудобных мельтешений среди сидевших. И не только потому, что сидеть по стойке смирно было чертовски неудобно с самого начала, о как бы не так.

— Мы… не помним, — сказал Кусакабе, не отрывая твердого взгляда от пола.

Но вот что забавно. В его глазах было странное, почти эфирное кольцо вокруг зрачков. Вещь, о существовании которой можно было бы догадаться только в том случае, если бы ты ее искал. То же самое и с остальными солдатами. Впрочем, никто из присутствующих этого не заметил и не понял бы ничего, если бы даже заметил.

— Ах, — произнес очень медленно Катасе тем понимающим тоном, который родители приберегают для своих детей, когда те объясняют, что пытались отогнать паука от печенья в банке. — Разумеется. Как глупо с моей стороны. Конечно же, вы ничего не помните. Спасибо, что прояснили этот вопрос.

Каждому из этих солдат казалось, что даже пол косо смотрит на них. Они почти слышали приближающийся приказ убить себя.

— Возвращайтесь в Академию Эшфорд, — приказал Катасе. — Живо! Закончите то, что начали!

— Сэр, нет, сэр! — отозвались солдаты эхом в унисон, едва не сбив этим самым Катасе с ног.

Его рот двигался очень медленно, но не издавал ни звука. Он был потрясен, услышав, что именно эти люди отказывают ему в приказе. Вместо него заговорил Тодо. Ласково, но со стальным оттенком в голосе.

— Почему? — спросил он. — Почему вы не подчинились этому приказу?

Кусакабе несколько раз очень-очень быстро моргнул и посмотрел Тодо прямо в глаза.

— Да как ты смеешь! Я всегда подчиняюсь приказу! Даже ты, Тодо Чудотворец, не имеешь право оскорблять мою–…

— Достаточно, — прикрикнул Тодо, и это был редкий случай, когда он позволил себе повысить голос. — Я рекомендую пока отложить эту встречу. Мне кажется, нам есть что еще обсудить.

Катасе посмотрел на своего самого доверенного командира и коротко кивнул. Опозоренные солдаты гуськом вышли из комнаты, оставив напоследок все еще сердитого и брызжущего слюной Кусакабе. Одного взгляда на Катасе было достаточно, чтобы тот тоже встал и вышел.

— Их поведение только что было неестественным, — сказал Тодо. — Если бы это было предательство, то они, по крайней мере, дали бы повод, чтобы замести свои следы. Кроме того, измена не имеет смысла в этом контексте: она слишком глупа и очевидна, а Британнии ничего не дает.

— Могли ли это быть Стенд Аут? — спросил Катасе. — Могли ли они что-то сделать с ними?

— Такая возможность имеется, — признал Тодо. — Если на их умы что-то повлияло, то в наших интересах держать их подальше от особо чувствительных мест и постоянно наблюдать за ними в качестве меры предосторожности. Возможно, им были даны другие инструкции, хотя они даже могут не осознавать этого.

После нескольких секунд молчания Катасе устало покачал головой.

— Еще несколько дней назад я бы сказал проверить человеку голову, если бы мне рассказали о существовании сверхъестественной причины. После этих сообщений игнорировать их становится просто невозможно.

И с этим Тодо вполне мог согласиться. Сверхъестественное. По определению, это то, что не может произойти в природе. По определению, это невозможно. Магии не существует. Чудес на самом деле не бывает. Чудо случается с теми, кто готовится. Чудо подразумевает скорее удачу, чем тяжелую работу, но истина заключается скорее в обратном: те, кто трудится достаточно усердно, могут постоянно творить свои собственные чудеса.

— Вполне вероятно, что Стенд Аут предвидели нападение такого рода и стремились защитить свои уязвимые места, — заметил Тодо, мысленно проклиная себя за то, что не предвидел такой возможности заранее. Однако… вскоре появились и некоторые другие наблюдения. — Из чего вытекает, что этот способ защиты должен иметь уязвимый аспект.

— Объяснись.

— Похоже, эта способность каким-то образом воздействует на разум.

Да. В довольно сильной манере. Способность заставить такого упрямого человека, как Кусакабе, вести себя совершенно противоположным образом!

— Однако. Если она такая мощная, как может показаться вначале, то почему бы не использовать ее в более широком масштабе? Они продемонстрировали, что совершенно безжалостны в достижении своих целей. Если они могут эффективно манипулировать сознанием, то почему бы не использовать ее в масштабе?

— Отличное замечание, — сказал Катасе, задумчиво потирая подбородок. — Очень хорошо. Тогда нам нужно изучить это ограничение, и, кроме того, мы должны узнать больше о том, что вообще на самом деле произошло! Тодо! Я оставляю это в твоих руках. При первой же возможности организуй вторую атаку на Академию Эшфорд. Откройте для себя это ограничение, и можем ли сами использовать эту силу для нашей собственной выгоды! Кроме того, если это возможно, захватите девушку для нашего первоначального плана! Эта школа может оказаться поворотным пунктом в истории Японии!

Внутри Тодо две стороны находились в противоречии, схватившись за свои клинки и начав дуэль. С одной стороны был солдат, который размахивал мечом и кричал:

«Мы получили приказ! Мы должны подчинится!».

С другой был человек в ги[1], который защищался и контратаковал, крича:

«Нападение на гражданскую цель – это самый верный способ настроить японское население против нас! Мы могли бы раньше оправдать это тем, что защищали их, но в этот раз–…»

«Какое это имеет значение?» — солдат нанес ответный удар, блокируя контратаку, и с жестким парированием вынудил мастера боевых искусств пошатнуться. — «Ты же видел, как опасна эта сила! Следование этим приказам – единственный способ обнаружить ее истинную, порочную природу!»

«Но сопутствующий урон…» — начал было мастер боевых искусств, умело защищаясь от шквала ударов, обрушившихся на него подобно дождю.

«Будет настолько увеличиваться, насколько мы это позволим!» — закричал солдат, прижимая свой клинок к клинку противника и придавливая его все ближе и ближе к земле. — «Скажи мне! Неужели ты оставишь Кусакабе и тех людей под этим таинственным влиянием? А тех людей, что убьет Стенд Аут, если мы не будем действовать?»

И вот сейчас солдат лишь чуть-чуть повернул свой меч, легким движением выдергивая меч противника из его хватки.

«Разве у нас есть выбор?!»

Меч мастера боевых искусств был вырван из его рук в яростном взмахе, и он рухнул на землю на четвереньки, в то время как его противник торжествующе стоял.

«Нет», — сдался он со слезами на глазах, точно такими же, какие были в глазах солдата. — «У нас нет выбора. Черт бы побрал эту ситуацию! У нас нет выбора!»

И в реальном мире, не проявляя никаких внешних признаков своего внутреннего смятения, Тодо заговорил:

— Думаю… что завтра в это же время смогу устроить вам еще одно чудо.

***

В каждой из завоеванных Зон Британния проводила политику дискриминации местных жителей. Причина этого была достаточно проста. Куда бы они ни пошли, они встречали людей низшей породы, меньших по разнообразию признаков. В культуре. В гонке. В мышлении. В абсолютной кровавой безжалостности ума. Не отличием «своих преимуществ и недостатков, как и в любой другой когда-либо существовавшей культуре», просто… меньше их собственной. В этом смысле величайшая сила Священной Империи и самая страшная ее слабость была заключенная в одной вещи, в болезни, которая – оставаясь неконтролируемой – в конце концов поглотит ее изнутри, но только после того, как она закончит вести их от победы к победе.

Мужчины не равны, и женщины тоже, если уж на то пошло[2]. Из этого убеждения вырастали и процветали все остальные философии Империи, подобно неистовому сорняку. Нет двух одинаковых людей, сказали бы их лидеры. Даже однояйцевые близнецы вырастут и будут вести совершенно разную жизнь, некоторые из них могут развить совершенно разные личности и иметь разные уровни или степени успеха. Затем они начинали собирать солому, заявляя, что это означает, что равенство неправильно. Единственный способ быть действительно равным должен включать в себя поднятие слабых и сдерживание сильных, что, в конечном счете, умоляло общество до простого серого среднего уровня. Что плохого в том, чтобы игнорировать слабых и помогать сильным, если последние могут достичь еще больших высот? Подумайте о достижениях, подумайте о тех улучшениях в обществе в целом, которые они могли бы привнести! А когда они заканчивали валить своего соломенного человека, то высокомерно ухмылялись тому, с кем спорили, пожимали плечами, потягивали вино и заявляли, что это одна из многих причин, по которым Британния была величайшей Империей в истории. Они будут продолжать объяснять, что именно по этой причине они узаконили расизм и дискриминацию в отношении тех мест, которые они завоевали. Эти нумерные должны были понять свое место в мире – прямо у подножия каблука Британнии.

Однако. Никто на самом деле не замечал того, что должно было быть очевидным для любого человека, имевшим зачатки политической проницательности или даже отдаленно наблюдающего за человеческой природой и психологией масс. Независимо от политики, будь то левое крыло, правое крыло, что-то посередине – смесь этих двух или, быть может, даже что-то, что не совсем понятное. Независимо от того, что это такое, независимо от веры, всегда будет где-то и кто-то, следующий этой вере и который подумает: «Мы не зашли слишком далеко. Мы должны идти еще дальше!».

Экстремисты существуют во всех фракциях мира, и Британния ничем от них не отличается. Они распространялись подобно вирусу, самые старшие члены которого вырабатывали яд, капающий в уши молодых и доверчивых людей капля за каплей. Полуправда, правда и откровенная ложь одинаково использовались в качестве эффективных инструментов вербовки, чтобы увеличить их численность, распространяя ненависть и страх перед другими. В таком обществе, как Британния, подобная инфекция имела благодатную почву для размножения.

Отсюда вытекали Чистокровные. О да. Чистокровные. Мнения их самых старших членов были простыми и ясными. Их предки и они сами очень много работали, чтобы они оказались там, где сейчас. Так. Как смеют эти побежденные нумерные даже мечтать о том, чтобы иметь шанс возвыситься над своим законным положением в жизни? Как они смеют даже на мгновение подумать, что какой-нибудь покоренный никчемный кустарник из отсталого общества верит, что их дети могут пользоваться благами и привилегиями британнских граждан? Как они смеют думать в подобном ключе? Как они смеют работать ради этого, но прежде всего, как эта система вообще может существовать?

Не важно, что подавляющее большинство пожалованных британцев стали наркоманами из-за того, что им мешали такие люди, как Чистокровные. Не важно. В глазах Чистокровных само слово «пожалованный» звучало довольно иронично, и это было заметно по тону, которым они пользовались всякий раз, когда в разговоре мелькало оно. Это была их работа, чтобы поддерживать чистоту в армии, а точнее только британнскую чистоту. Никто другой больше просто не подходил.

Именно в такую ловушку Британния загнала себя, и в каком-то смысле Джеремия теперь начал понимать это. Тесты на чистоту никогда не являются хорошим знаком для любой политической фракции, отчасти потому, что разные члены – и это важно помнить, что это жизненно важный момент в британнской и, следовательно, философии чистоты крови – были очень разными людьми. И у разных людей есть разные идеи, то есть разные идеи чистоты, означающие, что как только организация станет достаточно большой и влиятельной, она неизбежно расколется и разделится, что, в свою очередь, может стать судьбой и самой Империи, если они обнаружат, что врагов, которых можно победить, у них больше нет, кроме них самих.

— Я сразу перейду к делу, — сказал Кьюэлл, глядя сверху вниз на Джеремию, окружив себя тремя его самыми доверенными союзниками. — Ваше действия с тех пор, как вы стали временным Наместником, были непозволительными. Вы позорите фракцию Чистокровных, и мы решили немедленно снять вас с этой должности.

— Мы? — повторил Джеремия, барабаня пальцами по столу.

Он узнал безжалостный блеск в глазах своего подчиненного. Безжалостный блеск, амбициозный. Он пытался взобраться по лестнице, как и подобает любому хорошему британцу. Если он считает своего начальника слабым, то обязан заменить его при первой же возможности. Если ему это удастся, то его оценка действий будет верной. Если он потерпит неудачу, то, очевидно, оценка будет ошибочной, и он заплатит за это своей жизнью. Слабые падают. Сильные процветают.

— Под словом «мы», я полагаю, вы имеете в виду вас четверых, и что следующим временным Наместником, который продержится не более следующей недели, будете вы сами. Мое суждение верно?

— Это не игра! — Кьюэлл был очень близок к этому, но все же не закричал.

Очевидно, он сам понимал, что не стоит позволять своему гневу полностью контролировать его действия, а Джеремия было бы так легко побороть его, если бы он не думал ясно. Ладно. У Маркграфа было не так уж много возможностей размять свои мускулы с наглым подчиненным. Джеремия откинулся назад в более расслабленной позе и жестом попросил своего обвинителя продолжать обвинение. В приглашении не было необходимости, и Джеремия даже не был уверен, что видел его. И все же, все это было довольно забавно.

— Первая проблема такова! — продолжил Кьюэлл, прислонившись к столу и глядя Джеремии прямо в глаза, чтобы он мог увидеть всю глубину его тщательно сдерживаемого гнева. — Инцидент на телевизионной поминальной службе Кловиса, где под вашим руководством опасный преступник смог взять ситуацию под свой контроль, унизить военных и поставить ультиматум всем жителям Одиннадцатой Зоны! Более того, несмотря на продолжающийся поток неудач, вы настояли на том, чтобы мы не понижали Виллетту Ню в должности, не делали ей выговоров и не наказывали ее никаким образом, хотя мы уже давно миновали тот момент, когда она должна была быть исключена из нашей организации! Эта женщина – сплошное унижение! Быть дважды спасенной ничтожным пожалованным за двадцать четыре часа!

— А затем случилась эта катастрофа! — Кьюэлл стукнул кулаком по столу для большей убедительности, а затем, казалось, почти сразу же пожалел о своем поступке, выпрямившись и изменив позу и тон, чтобы казаться более спокойным. — Сколько человек мы потеряли сегодня? Ваш план по выманиванию Стенд Аута обернулся довольно эффектным и публичным образом. Мы потеряли не только людей, но и ресурсы, доверие общественности и единственный шанс, который у нас когда-либо будет, чтобы привлечь к ответственности этих опасных преступников! Вы потерпели неудачу, сэр, во всех своих действиях! Зловоние преследует вас, как старый друг. Ваше руководство дает мне основания полагать, что я не смогу даже выйти из комнаты по вашему приказу, не споткнувшись, не кувыркнувшись и не поскользнувшись на банановой кожуре. Ваше пребывание здесь какая-то шутка, нашу репутацию бьют сильнее, чем боксерскую грушу, и чему, во имя Императора, вы улыбаетесь, высокомерная, глупая ошибка?!

— В то время как мы оскорбляем друг друга, я также нахожу ваше отношение довольно раздражающим, — парировал Джеремия, положив подбородок на сжатый кулак, выглядя немного более расслабленным, чем должен быть человек, столкнувшийся с попыткой переворота.

Это привело четверых людей перед ним в состояние явного беспокойства. Конечно, все, что им нужно было сделать, это смягчить свое обвинение, лишить его должности, а затем утащить куда-нибудь подальше, в тихое местечко. Они не ожидали наткнуться на стену самоуверенности, и это заставило их задуматься: «Что он знает такого, чего не знаю я?». Это заставило их усомниться в том, что делать дальше. Хорошо. Это было правильное состояние для них, и довольно скоро он покажет им, почему.

Сейчас же он прислонился к столу и заглянул им прямо в душу.

— Мне очень любопытно, Кьюэлл. Что бы вы сделали иначе на моем месте.

Простой вопрос, и Кьюэллу почти захотелось закатить глаза.

— Ну, начнем с того, что на поминальной службе Кловиса я бы отказался от найтмэйеров в пользу контингента из людей.

— И зачем вам вообще делать что-то подобное? Чтобы предотвратить попытку захвата P2F? Ну и ну! — Джеремия рассмеялся. — Неужели вы никогда не слышали о Заблуждении Историка[3]?

— Это не оправдывает вашего отказа сделать дисциплинарное взыскание с Виллетту Ню после–…

— После чего? — перебил его Джеремия. — Кроме двух определенных неудачных инцидентов, она проделала образцовую работу, даже освободив вас – вас, не меньше! – от влияния вражеской способности. Разве вы этого не заметили? Все, что она делала до сих пор, было попыткой компенсировать свои предыдущие неудачи. Она жаждет успеха и учится на своих ошибках, что гораздо лучше того, чего я могу сказать о вас. Кроме того. Я не вижу причин наказывать ее, когда она справляется гораздо лучше, чем я когда-либо смог бы.

Очевидно, этого было недостаточно, чтобы удовлетворить Кьюэлла или любого другого человека, который считал, что она нуждается в наказании просто за то, что оказалась в неподходящем месте в неподходящее время или столкнулась с слишком могущественным врагом. Тем не менее. Напоминание Кьюэллу о его… одержимости, казалось, настолько потрясло его, что он бросил эту тему, хотя и с явной неохотой. Нужно быть осторожным, обвиняя других в некомпетентности, чтобы они не напомнили вам о ваших же собственных ошибках, которые вы также совершили.

— Ничто из этого даже на капельку не оправдывает ваш так называемый идеальный план! Вы даже не можете начать защищать этот рискованный план! Это унижение, которым вы дали публике еще больше поводов бояться Стенд Аут, и я не могу себе представить, что они нам вообще теперь доверяют! Что вы скажете об этом полном провале?!

— Полном провале? — Джеремия очень медленно встал и повернулся, чтобы посмотреть в окно. — Очень… жаль, что эти люди погибли при исполнении служебных обязанностей. Очень жаль, что Стенд Аут все еще находится на свободе. Но даже в этом случае я бы все равно не назвал этот план полным провалом.

— В то время как сегодня я намеревался схватить или убить этих преступников, я осознал один важный факт, который делал маловероятным, что мы сможем добиться успеха. Этот же факт будет препятствовать нашему пути к победе, как бы мы ни шагали в будущее, и поэтому риск был абсолютно необходим! Знание, господа! Мы знали, на что способен P2F, и мы можем подозревать, на что способна CotN! Но что насчет остальных? Что с ними? Что могут сделать эти двое на поле боя? До тех пор, пока они оставались за укрытием, было невозможно строить догадки! Но что же теперь? Теперь мы узнали очень много о том, что они могут делать! Это была второстепенная цель нашего плана! Чтобы раскрыть больше информации о враге до нашего настоящего противостояния с ним!

— Как по мне, это довольно слабое оправдание, — фыркнул Кьюэлл. Не так-то легко убедить, а? Ну что ж! Может быть, кое-какие улики заставят тебя передумать?

Джеремия сунул руку в карман пиджака и вытащил оттуда конверт. Он был брошен на стол без единого слова. Кьюэлл долго-долго смотрел на него, а потом любопытство наконец взяло верх. Он поднял его, открыл и уставился на две фотографии, лежавшие внутри.

— Я не понимаю, — сказал Кьюэлл. — Что означают эти две фотографии? Я вижу, что есть несколько отличий, отмеченных красными чернилами, но–…

— Ответ на этот вопрос очень прост! — перебил его Джеремия. — P2F взломал камеры, чтобы показать нам то, что он хотел показать нам, однако… мы также разместили несколько скрытых камер на вертолетах. Только очень немногие избранные знали, что они вообще присутствовали. Я вижу, вы все еще в замешательстве, но разве не ясно, что он делал? Он использовал свою силу, чтобы запутать видео-доказательства типов телосложения своих союзников! Чтобы мы не смогли легко использовать эту видеозапись для сужения круга подозреваемых! Все очевидные камеры показывают одно изображение, в то время как все скрытые камеры – совершенно другое!

— Теперь мы знаем какие есть ограничение у силы P2F. Это так очевидно! Он может воздействовать только на устройство, о существовании которого знает! Он не может обнаружить присутствие устройства с его силой! Это факт, который мы можем использовать против него!

Кьюэлл довольно глупо уставился на фотографии. Приглядевшись повнимательнее, можно было почти увидеть мышь, бегущую в колесе у него в голове. Вот! Пока он отходит от этого, почему бы не нанести ему еще один или два удара.

— Более того, — продолжил Джеремия, хватая фотографии и запихивая их обратно в конверт, — я нанял нескольких психологов-криминалистов, независимых друг от друга, чтобы они провели анализ вчерашних кадров. Они обещали мне доложить об этом с первыми лучами солнца. Кроме того, в свете вашей одержимости на днях и появления скелета ранее, кажется разумным, чтобы некоторые эксперты исследовали других классических монстров из ужастиков. Вряд ли мне доставит удовольствие встретиться лицом к лицу с вампиром или оборотнем на поле боя неподготовленным, вы согласны со мной?

— Я… Я полагаю в этом есть смысл, — пробормотал Кьюэлл, и пламя в нем погасло там, где оно было раньше. Когда-то это был бушующий ад, а теперь его едва хватало, чтобы зажечь спичку. — Вы полностью намерены сразить их?

— Разумеется, — ухмыльнулся Джеремия. — Видите ли, все так, как я уже говорил. Поистине величайшие британцы способны найти победу даже в поражении! Ваши опасения понятны, но излишни. Все уже схвачено. Я поведу вас к победе, господа, и все, что я прошу у вас – единственную вещь! Выдержку вашей верности!

Время удара молнии казалось подходящим в том, как она осветила комнату. Казалось, что он действительно зажег в них огонь. Может быть, теперь слухи и домыслы о Виллетте Ню утихнут. Возможно, теперь он сможет повернуть ход событий против своих врагов. Возможно, он сумеет показать всему миру, что кто бы ни скрывался под этими масками, они определенно не те, за кого себя выдают. Ни на небесах, ни на Земле, ни в аду не было ни единого шанса, что они когда-нибудь станут чистокровными британцами.

***

Большинство людей не особенно интересны и не особенно важны в общем плане вещей. Но не заблуждайтесь, каждый человек оказывает влияние на поворот мира, но беда в том, что разницу между ними почти невозможно различить. Большие люди, известные и влиятельные люди – легко увидеть, как они формируют и меняют события. Те, что поменьше? Не настолько. В каком-то смысле это даже хуже, чем думать о смерти. Думая о том, как все это бессмысленно. Что как бы ты ни старался, через сто лет никто даже не узнает, что ты вообще жил.

Возможно, именно поэтому она и не могла уснуть, хотя и старалась изо всех сил. Это было правда забавно. У Софи были хорошие оценки, довольно хорошие друзья, на которых она могла положиться, твердое место в мире… и все же… перед холодным жестоким лицом реальности ей вдруг показалось, что она совершенно никчемна. Она вообще ничего не могла сделать. Ничего, кроме беспокойства. И это, это было отвратительное чувство. Она позволила забрать свою подругу… этому… этому невидимому преследующему ее существу, которое медленно, но верно сводило ее с ума. Она должна была заметить это раньше. Надо было пойти искать ее, а не ждать в общежитии, пока она объявится. Оставить записку или еще что-то. Позвони мне, когда прочтешь это. Что-то в этом роде.

Что же с ней произошло? Куда оно ее забрало? Она не рассказала о духе остальным, потому что это звучало умалишенно. Вряд ли это самый научный термин, но тем не менее точный. Ей казалось, что она погружается в мир, слишком большой для ее понимания, и теперь, когда она взглянула на него, ее разум не мог сосредоточиться ни на чем другом. Она была винтиком в этой машине, и самой машиной тоже. Просто. Двигайся. Дальше. Вот, что проскрежетало у нее в голове.

Затем ее сердце почти остановилось, когда она услышала шум у двери. Это был звук того, как кто-то пытается быть тихим, но безуспешно, потому что любой шум вообще абсолютно громче любой настоящей тишины. Она осторожно слезла с кровати, но при первом же взгляде на эти длинные рыжие волосы чуть не сбила свою подругу с ног от облегчения.

— Больше не пугай меня так, — сказала она, обнимаю свою подругу и соседку по комнате, как будто боялась, что она просто возьмет и исчезнет, что, учитывая недавние событие, вполне могло произойти в любой момент. — С тобой все в хорошо? Ты ведь не пострадала, правда? Пожалуйста, просто скажи хоть что-нибудь, чтобы я знала, что ты в порядке.

Звук кашля привлек ее внимание к третьему присутствующему, стоящему прямо за спиной Ширли, и внезапно перспектива разговора сделала ситуацию еще более неловкой, чем минуту назад.

— Я думаю, — сказал Лелуш, — что Ширли только что уснула прямо на ногах. Как мне кажется, она также не спала прошлой ночью.

Имелись определенные намеки на то, почему Ширли почти не удавалось поспать, и если бы она была президентом студсовета, то Софи вполне могла бы заняться этим вопросом. Но сейчас было не время и не место для подобных размышлений, тем более что Ширли уже начала пускать слюни ей на плечо.

— Давай помогу, — предложил Лелуш, и вдвоем они смогли уложить ее в постель, чтобы она хорошо отдохнула.

Наблюдая за тем, как она сейчас спит, Софи почувствовала огромное облегчение (и чуточку чувство жуткого сталкера, но в основном облегчение) от того, что с ее подругой все в порядке. А почему бы и нет? После всего этого стресса, только посмотрите на нее. Словно малютка ангелочек.

— Хр-р-р-п – ‘храп’.

Ангелочек с бензопилой, но все же ангелочек. Лучше всего было бы дать ей отоспаться на некоторое время, но как раз в этот момент ей пришла в голову еще одна мысль, которая заставила ее утащить Лелуша для небольшой приватной беседы.

— Где она была? — прошептала Софи.

— В часовне, — прошептал в ответ Лелуш. — Разве это имеет значение? Сейчас она здесь, и ей ничто не угрожает.

— А не случилось ли чего-нибудь… странного, когда ты нашел ее?

Это был вопрос, заданный шепотом, но было нетрудно увидеть, как крутятся колесики в его голове. Такой умный мальчик. Он что-то знал и не делал из этого никаких секретов.

— Да, — сказал он довольно неохотно. Как будто он признался в тайне, которую не хотел раскрывать. — Да, случилось что-то странное. Ты что-нибудь об этом знаешь?

— Она сказала… Ее преследовал какой-то странный дух или что-то в этом роде. Он двигал вещи вокруг нее, давал ей вещи – это как-то связано с этими ужасными людьми из Стенд Аута? Все это так престранно!

— Я не знаю, — ответил Лелуш. — Может, и так. Из того, что я могу сказать, она может контролировать дух на подсознательном уровне, но она была настолько напряжена, что он пошел в разнос.

Пошел в разнос? Он оставил вмятины на найтмэйере! Он унес ее из школы так быстро, что просто удивительно, как у нее не было за собой воздушного хвоста! Мысль о том, что Ширли делает это на подсознательном уровне, была просто безумной!

— Это довольно пугающе, не находишь? — прошептал Лелуш. — Зная, что она может сделать такие вещи в любой момент. Нам повезло, что она не похожа на Стенд Аут, правда? С другой стороны, если бы не они, она бы не вошла в этот цикл стресса с самого начала…

— Цикл стресса?

— Поразмысли об этом. Все на взводе с тех пор, как они объявили о себе. Так ведь? Ты чувствуешь это, я чувствую это. Все нервничают из-за того, что они могут решить сделать дальше. Таким образом, Ширли немного теряет контроль, и это заставляет странные вещи начать происходить вокруг нее, заставляя ее еще больше нервничать и в свою очередь заставляя ее действовать еще больше. Вчерашнее нападение на школу, должно быть, довело ее до крайности.

В его словах был какой-то странный смысл. Подумать только, ее подруга просто потеряла контроль над собой и бессознательно набросилась на все подряд. Это было… страшно, что заставляло ее задуматься, хочет ли она продолжать участвовать в этом или нет, заставляло ее сомневаться, самое ли это безопасное место, потому что кто знает, какие сны могут присниться этой девушке.

— Ох, Лулу… Ты не можешь сделать этого… Убери свои руки… — сказала Ширли, довольно четко и громко между храпом, с намеком на игривое хихиканье.

Софи чуть не выпрыгнула из своей кожи, и Лелуш сделал очевидный вид, что пытается игнорировать ее, но довольно сильно потерпел неудачу.

— Если ты уронишь бутылку, будет такой беспорядок! И что скажет Милли?

Фух, слава Богу, все было совсем не так, как показалось, они в безопасности. Наверно.

— Что ей сейчас нужно, так это успокаивающее влияние, — сказал Лелуш. Он смотрел на Ширли с удивительной нежностью для человека, известного в школе как отчужденный, слегка надменный интеллектуал. — Эта правда забавно. Я никогда раньше не замечал, как она ко мне относится. Теперь, когда я знаю, это все, о чем я могу думать. Даже если это может быть опасно… я не могу заставить себя оставить ее одну.

Софи ахнула и машинально сглотнула. Это было так романтично! Лелуш всего лишь на мгновение в ее воображении предстал бравым, отважным принцем, спешащим на помощь своей любимой принцессе! Он собирался спасти ее, защитить от ужасного дракона, даже если этот дракон существовал как продукт ее собственного подсознания! Это было так странно мило, что вполне соответствовало совершенно невероятной ситуации, в которой они оказались.

Именно такое впечатление Лелуш и хотел произвести на нее. Не то чтобы Софи когда-нибудь осознает этот конкретный факт…

— Думаю, что смогу помочь ей держать себя в руках, когда буду рядом… но я не могу быть с ней все время, — продолжил Лелуш. — Вот тут-то и вступаешь в дело ты.

— Я? — Софи моргнула, чары совершенной романтической пряжи реальной жизни, распутывающейся у нее на глазах, разрушились настолько, что она была вынуждена снова противостоять реальности. — Я не понимаю. Что ты хочешь, чтобы я сделала?

— Сделай все возможное, чтобы она избегала стресса, — сказал Лелуш. — Ты ее подруга и живешь вместе с ней. Один из нас почти наверняка будет поблизости, чтобы не спускать с нее глаз, верно? Не делай свои действия слишком очевидными, иначе это может возыметь противоположный эффект. Постарайся сделать ее жизнь нормальной. Если она научится правильно управлять духом, то, возможно, вообще больше не возникнет никаких проблем.

— Н-но мы наверняка должны найти ей помощь!

— Помощь? — Лелуш повернулся к ней, и Софи попятилась. — Такую помощь, из-за которой ее запрут и из-за которой с ней будут обращаться как с диким и опасным преступником? Нет, Софи! Если нам вообще дорога Ширли, то нам самим придется позаботиться о ней! Если кто-нибудь еще узнает, можешь себе представить, что они могут с ней сделать? Пожалуйста… не заставляй меня умолять тебя. Ради нее это должны быть только мы вдвоем. Никто другой не должен знать об этом. Если ты вообще о ней заботишься, то больше никто никогда об этом не узнает.

Как это могло ее не тронуть? Как могли ее глаза оставаться сухими перед лицом такой страстной преданности? Софи вытерла слезу со щеки и кивнула.

— Хорошо, — сказала она. — Я никому ничего не расскажу. Если ты правда уверен, что это наилучший способ…

— Уверен, — решительно сказал Лелуш. — Если извинишь, то вряд ли мне будет уместно оставаться в комнате для девочек, пока ее обитатели спят.

— Спят? Как я могу сейчас ‘зевок’ спать? Я должна… э-э…

Хм. Как странно. В ее глазах появились маленькие черные точки, как будто и без того темная комната постепенно исчезала.

— Теперь-то понимаешь, что я имею в виду, — сказал Лелуш. — Держу пари, ты так устала, что твое зрение начинает затуманиваться. Это должно быть похоже на то, как если бы вещи вокруг тебя становятся невидимыми, верно? Это классический признак физического и умственного истощения.

Правда? Софи с трудом поднялась на ноги. Возможно, теперь, когда она была уверена, что Ширли в безопасности – ну, вроде того – возможно, ей действительно стоит пойти на боковую. Стало так трудно вообще что-либо разглядеть.

— Ну, ну. Ты скоро уснешь, и не важно, что ты думаешь на этот счет, — сказал Лелуш, осторожно ведя ее к ее собственной кровати. — Ты была хорошей подругой, и именно это ей сейчас и нужно. Люди вроде нас. Люди, которые заботятся о ней… но также и люди, которые хорошо отдыхают.

— Я… ‘зевок’… полагаю, что ты… ‘зевок’

— Ну разумеется я прав, — сказал принц Ширли, когда тени поглотили остальную часть комнаты. — А теперь отдохни. Мне нужно сделать один телефонный звонок…

Услышав, как он вышел из комнаты, она погрузилась в сон, чувствуя себя успокоенной тем фактом, что этот маленький винтик, возможно, не так уж и ничтожен. В каком-то смысле у нее была цель. В каком-то смысле это было похоже на судьбу. Цель, которая что-то да значит. Поддерживать свою подругу и ее яркого, сияющего принца. Она так легко могла это увидеть. Они вдвоем, работают вместе… они вдвоем могли бы изменить весь мир.

***

Дверь распахнулась, как будто в соседнюю комнату ворвался ураган, заставив Оги вскочить со своего места, но не от испуга, а от желания защитить себя и все еще выздоравливающую женщину, которая, кстати, все еще желала ему смерти. Поэтому он бросился к двери и тут же был встречен школьной сумкой прямо в лицо.

— Непостижимо! — крикнула Каллен, освобождаясь от напряжения еще одного веселого дня в Академии Эшфорд, окруженная забывчивыми идиотами, которые служили постоянным напоминанием о том, с чем она боролась. — Из всех безответственных, безрасудных–… ты знаешь, что эти придурки натворили сегодня?

— Нет! — крикнул Тамаки с ее кровати. — И я надеюсь ты расскажешь нам! Также как и нашим соседям!

— Что произошло в этот раз? — Оги вздохнул и жестом пригласил ее сесть. Каллен предпочла стоять или, точнее, сердито расхаживать по комнате.

— Одна из девушек из студсовета пропала во время нападения ЯОФ, — начала Каллен. — Поэтому они заставили нас организовать поисковую группу, прежде чем обратиться к властям. А потом, ни с того ни с сего, эта легкомысленная президентша студсовета звонит мне по телефону, и я цитирую! «О, забудь об этих поисках, Каллен! Наверное, будет лучше, если ты не будешь звонить родителям Ширли, им наверняка не понравится, если нам придется сказать им, что она занята тем, что делает мужчину из дорогого Лулу! Надо бежать, надо поймать их на месте преступления! Чао, крошка!»

Оги забарабанил пальцами по столу, а Такоко довольно громко рассмеялась.

— Еще одна причина, по которой ты должна отказаться от террористической деятельности! Ты такая талантливая пародистка. Я почти поверила, что ты безмозглая, легкомысленная маленькая девчушка с наивными представлениями о том, как устроен мир! Или, по крайней мере, все вместе.

К незнанию Оги, [Jumpin’ Jack Flash] немного пролетел над комнатой, но Каллен подавила желание дать ей хорошую затрещину. Это не доказало бы ничего, кроме ее собственной вспыльчивости, а также того, что она все еще приходила в себя. Впрочем, у нее был один вопрос.

— Что за чемодан?

Оги дернул плечом, а [JJF] внимательно следил за Такоко, которая ответила ему подозрительным и презрительным взглядом.

— Чемодан заперт. Это показалось самым безопасным способом держать ее карты подальше от нее, не держа их одновременно слишком далеко. Иначе они просто появятся поблизости.

— Значит, у тебя такая же сила, как и у Стенд Аута, — усмехнулась Такоко. — Мои соболезнования тем, чьи жизни ты еще не прикончила. Их число стало еще больше. С другой стороны… довольно странно, что ты так бесишься из-за того, что происходит в твоей школе. Можно даже подумать, что ты на самом деле злишься, потому что тревожишься о благополучии этой пропавшей девочки! Возможно, для тебя еще есть надежда.

— Что, я? — взбесилась Каллен. — Тревожусь о какой-то сопливой, богатенькой, испорченной британки?

Которая изо всех сил старалась помочь ей устроиться в студсовете, по-видимому, была полна решимости видеть лучшее в людях и в целом была милой и приятной и—

— Сегодня у меня нет времени пререкаться с тобой. Мне нужно избавиться от этой одежды. Прости, Оги, у меня не было времени переодеться, а здесь лучше, чем у Тамаки.

— Ладно, я подожду тебя снаружи, — Оги помахал на мгновение и вышел наружу. — Постарайтесь не поубивать друг друга, пока меня не будет.

— Никаких обещаний! — сказали они одновременно, но это было последнее, что они сказали.

Такоко, казалось, изо всех сил закатила глаза, отвернулась и поморщилась от боли. Ну что ж, во всяком случае, она скоро поправится. Но вопрос все же повис в воздухе. Что они сделают с ней, когда она полностью поправится? Каллен закрыла глаза, глубоко вздохнула и постаралась не думать об этом. Эта проблема на завтра, когда все остальное будет решено. Но сейчас-то что?

[JJF] резко развернулся вокруг нее, и руки Каллен тоже начали действовать. Стенды выводили многозадачность на совершенно новый уровень, позволив ей раздеться и переодеться в два раза быстрее, даже позволив полностью изменить прическу, чтобы завершить ее внешний вид. Совсем другой человек. Уже не та болезненная хорошенькая богатенькая девчушка. Сейчас – крутая и дерзкая воительница, сражающийся за свободу зубами и ногтями. И все это в мгновение ока или, если вам больше нравится, по мгновению вспышки.

Оги едва успел взглянуть на часы, когда Каллен вышла за порог, и они вдвоем ушли, даже не сбившись с шага.

— Эта твоя идея, — прошептала Каллен. — Ты уверен, что она сработает?

— У нас уже есть много заинтересованных людей, — сказал Оги. — Забавно, правда. Некоторые люди, когда им становится страшно, не прячутся. Это похоже на то, будто они столкнулись с ситуацией «бей или беги», и та часть их души, которая понимает бегство, отсутствует. Или, может быть, они слишком беспокоятся о своих семьях, чтобы больше молчать. Я имею в виду, подумай обо всем этом. Все, что делает Британния, это угнетает, пока ты не встаешь против них. Стенд Аут планирует убить людей независимо от того, сделают они что-нибудь или нет.

Каллен поняла смысл, стоящий за этими словами. Простая концепция игровой теории. Доминирующая стратегия в обоих случаях была совершенно иной. Сражаясь с Британнией, ты рисковал что-то потерять. Сражаясь со Стенд Аутом, была надежда, что ты сможешь спасти всех. Но даже так. Большинство людей не полагаются на такую совершенную логику. В большинстве случаев люди идут с тем, что кажется правильным в абсолютно любой данный момент. Быть может, там окажется достаточно людей, что решат присоединиться к ним после того, как они смогли опустить на колени Стенд Аут, впрочем весь план и зиждился на том, что они смогу победить Стенд Аут. Что они и сделают. Это очевидно. Они ведь должны победить. Верно же?

— Это должно сработать, — сказал Оги. — Жизни, которые мы спасем, если сделаем это… мы должны преуспеть! Ради них самих!

Каллен приподняла бровь и подумала о Такоко. Скорбящая мать, чьи дети умерли частично из-за жестокости Британнии, и частично из-за их собственных действий, когда они дразнили едва удерживаемого зверя.

— Разговор с Такоко изменил тебя, да?

— Немного, — признался он. — Я думаю, что влияния Painted Black здесь все же больше. Он ведь прав. Наш текущий крус действий не работает. Британния слишком опытна в работе с такими группами, как наша. Нам нужно новое направление. Смена тактики.

Скоро для них начнется настоящее испытание, поскольку на горизонте уже замаячило место встречи. Заброшенный склад. Один из многих. Очень, очень многих. Каллен шагнула внутрь и почувствовала, как ее зашатало… Что? Все эти люди? Даже в самых смелых мечтах она никогда не думала, что их будет так много… И все же она видела, как дальше по улице начали собираться люди! Многие из них несли с собой ничего, кроме мрачной решимости, а при ближайшем рассмотрении, возможно, и чего-то еще. Это было видно по их глазам. Мысли о своих близких. Своих друзьях. Своих семьях, детях, супругах или любовниках. Друзьях, товарищах, коллегах, даже незнакомых людях. Все они думали об одном и том же: «Все эти люди будут убиты. У меня есть возможность помочь их спасти. Смогу ли я жить с этим грузом, если ничего не сделаю?»

Тамаки вышел из толпы и поднял руку в воздух.

— Вот она, ребята! Та цыпа, которая освободила меня от той странной способности монстра!

А после уже тише он прошептал:

— Эй, просто чтобы проверить… поблизости ведь нет ничего подобного, правда? Не то чтобы я боялся быть одержимым или что-то в этом духе.

— Я ничего такого не вижу, — прошептала Каллен в ответ. — Но если это все же случится, то на этот раз я буду к этому готова.

Пока остальные смотрели на нее с восхищением, Оги был занят тем, что взбирался по стапелю, чтобы занять более видную позицию и произнести речь. Странно было видеть его таким. Он явно нервничал. Таким нервным она его еще никогда не видела. Ни когда их преследовал Сазерленд, ни когда они врывались в здание, ни тогда, когда они играли против Такоко, ни даже когда Тамаки превратился в монстра Франкенштейна. Краткие воспоминания на мгновение заставили Каллен задуматься, не нашли ли Боги, направляющие ее жизнь, что-то более эффективное для изменения восприятия, чем рефрен. С этих засранцев станется.

— Дамы и господа! — прокричал Оги. — Мне нет нужды объяснять вам, почему мы собрались здесь сегодня, но тем не менее я хотел бы повторить эти заверения! Мы здесь не для того, чтобы создавать террористическую группу! Мы здесь для того, чтобы обсудить справедливость и то, как мы можем ее защитить!

По помещению прошлись небольшие перешептывания. Вполне прилично для начала. Хорошо. Давайте продолжим и будем исходить из этого.

— Становится все более очевидным, что британнские военные не имеют ни малейшего понятия, как сдержать эту угрозу, — продолжил Оги. Она могла поклясться, что он слегка дрожит. — Следовательно, нам необходимо самим начать действовать!

— И как мы должны бороться с тем, чего не могут сделать даже военные? — спросил кто-то из толпы.

— Я слышал, что есть женщина, обладающая такой же силой, как и эти чокнутые! — сказал другой.

— Хмф, — произнес Оги. — Демонстрацию, пожалуйста! Покажи, насколько велика твоя сила!

Ну, в полной мере ее сила будет чем-то таким, что они не смогут увидеть, а ее повышенные рефлексы, хотя и впечатляют, вероятно, не сильно поразят толпу. Поэтому она заставила его сделать что-то более простое и менее разрушительное. Она повелела [JJF] поднять ее в воздух, высоко над толпой, пока она не оказалась на одном уровне с Оги.

— Эта сила называется Стендом, — объявил Оги. — Члены группы Стенд Аут злоупотребляют своими силами и угрожают всем в Японии, независимо от расы или класса! Но поскольку они, безусловно, британцы, то почти наверняка начнут с гетто!

— Если только не покажется тот, кто убил Кловиса!

— Нет, я уверен, что даже тогда они найдут повод для атаки! Я уверен, что все это лишь предлог, чтобы утвердить свою власть над другими с их невероятными способностями! Но у нас есть свой собственный уравнитель!

— И что, один против четверых? — усмехнулся еще один из толпы. — Так в чем же конкретно заключается твой план? Послать нас против них, как пушечное мясо, пока она их будет выпиливать? Или что? У тебя есть что-то еще на уме? У этой организации вообще есть название?

— Ну, нет, это вовсе не входит в мои планы! — запнулся Оги, но скрывал это как мог. — Нет, я имею в виду, что так бы я не поступил, конечно же, нет! Я имею в виду, очевидно, что мы не–… и, я еще не определился с названием, это не казалось таким важным, как–…

— Чувак… У тебя нет ничего, кроме горячих понтов! Я то подумал, может быть, у тебя есть план или что-то еще, но все, что у тебя на руках – это ложная надежда! Я возвращаюсь домой, чтобы построить баррикады для своей семьи. Пустая трата моего времени и надежды!

— Мы теряем их, — прошипела Каллен. — Где же тот огонь, который был у тебя недавно?! Давай, вдохнови их!

— Я пытаюсь, — ответил Оги. — Просто… просто сейчас все не так, как было тогда!

Проклятье, они не могли так просто все упустить! Такая организация действительно могла бы изменить для всех положение вещей, если бы у нее только был шанс прожить достаточно долго. Что бы он сказал, если бы был здесь прямо сейчас? Эта загадочная таинственная тень, Painted Black. Что бы он сказал? Чего бы он хотел от них в такой ситуации? Эти слова не доходили ни до Каллен, ни до Оги, и уж точно не до Тамаки. Что же им делать, они не могут рисковать упустить такой шанс, только не сейчас, только не—

И тут произошло чудо. У Каллен зазвонил телефон. Ее спина выпрямилась. Этого же не может быть. Но если все же может? Она не узнала номер, но… но может быть, только может быть…

— Привет, Q1! У меня есть важные новости для тебя!

— Это ты! — ахнула Каллен. Она не заметила, как толпа, собиравшаяся уходить, с любопытством обернулась. — Откуда ты звонишь? Ты просто не мог выбрать более подходящего времени!

— Вот как? Как интересно. Объяснись. Сейчас же.

— Мы начали вербовку, но люди, которых мы собрали, немного нерешительны.

— …Понятно. Тогда передай это послание народу! Скажи им точно следующие слова…

Каллен прислушалась и позволила себе выпрямиться. Коротко кивнув, она начала.

— Я уверена, что вам интересно, с кем я разговариваю!— заявила Каллен. — Я разговариваю с нашим истинным лидером – Зеро!

Зеро. Это слово повторялось по всему складу, распространяясь вокруг, словно вирус, пока, казалось, не отразилось эхом от стен. Что оно значило? Кто такой Зеро? Почему Зеро, а не Painted Black?

— Если Зеро ваш лидер, то почему его сейчас здесь нет?

— Они хотят знать–…

— Я их слышу. Скажи им это…

— Потому что в этот самый момент Зеро расследует зацепку, которая может раскрыть личности, скрывающиеся за масками Стенд Аута!

Блеф. Это наверняка был блеф. Теперь среди них слышалась еще более возбужденная болтовня. Казалось, что им дали направление, за которым они должны были следовать, лидера, который должен был вести их, но это было основано на лжи. Это должно было быть основано на лжи. Это вообще не имело никакого смысла. Какая вероятность того, что Painted Black, или Зеро, вышел на их след? Разве он не был в Академии Эшфорд?

— Теперь, когда они вкусили плод, они будут жаждать большего. Накорми их этим свежим мясом…

— Есть вероятность того, что Японский Освободительный Фронт обнаружили что-то связанное с этой группой, — сказала Каллен, и внезапно она подавилась, когда следующие слова прошли через ее мозг и отправили ее в небольшое состояние шока. — Е-есть вероятность, исходя из их поведения, что они опознали ребенка одного из их членов и намеревались шантажировать его жизнью этого самого ребенка! Однако, это только одна возможность из многих! Как бы то ни было, их действия слишком подозрительны, чтобы игнорировать, и должны быть расследованы!

— Тогда почему просто не отдать ребенка в руки ЯОФ?

— Потому что они попытаются использовать этого ребенка как оружие против Британнии, — сказала Каллен, хотя в ее глазах это звучало не так уж плохо. — Если мы хотим быть рыцарями справедливости, то наша миссия состоит в том, чтобы защищать слабых от тех, кто злоупотребляет своей силой. Терроризм – это всего лишь еще одна форма злоупотребления силы, и с ним нельзя мириться! Однако… если мы сможем идентифицировать хотя бы одного члена группы Стенд Аута, это может привести нас к обнаружению и других! Мы можем остановить их атаку до того, как она начнется! Мы – Черные Рыцари! Мы сражаемся… за справедливость! Не за месть! Не ради силы! Только за справедливость!

Ропот в толпе становился все более и более позитивным. Черные Рыцари. Зеро. Справедливость. Слова гудели по помещению с растущим энтузиазмом, приобретая чуть больше силы, чем больше они повторялись. Немыслимо. Нет. Невероятно! Он опять это делает! Совсем как в Синдзюку! Его харизма была настолько мощной, что она бросалось в глаза, даже если он не говорил с ними напрямую! Была ли невидимость единственной силой, которую даровал ему его Стенд, или же Боги наверху были так же естественны для него, как дыхание? Эта мысль вгоняла в ужас. Такой человек может изменить весь мир! И Каллен казалось, что именно это вполне может стать его целью, когда все это закончится. Но что за перемены он держит в голове..?

— Таким образом, я бы хотел попросить несколько добровольцев, — произнесла Каллен, повторяя эти слова и чувствуя себя немного похожим на куклу чревовещателя. — Очень важно, чтобы Академия Эшфорд находилась под постоянным наблюдением. Необходимо организовать частную слежку. Постоянная смена, чтобы свести к минимуму подозрения. Я оставлю все это в умелых руках Оги. Это все, что я могу сказать на данный момент.

— Хорошая работа, Q1! Я могу слышать их возбуждение. Пусть Британния трепещет от того, что началось здесь этим вечером!

Каллен отошла, пока Оги отвоевывал контроль над народом. Недостатка в добровольцах не было. Вал рук размахивал в воздухе, пока не стало казаться, что здесь больше рук, чем самого воздуха. Просто невероятно! Как он это делает?!

— Разве не было какой-то другой причины, по которой ты позвонил? — прошептала Каллен. — И почему Зеро? Почему не Painted Black?

— Ах, да. Причина, почему я первоначально связался с тобой. Я нашел другого пользователя Стенда. Она превзошла все мои ожидания и отныне будет служить мне посредником, как и ты сегодня.

— Посредником?

— Совершенно верно. С нашими объединенными усилиями, мы сможем показать Стенд Ауту… нулевую терпимость. Мы скоро увидимся. Внимательно следи за событиями в своей школе. Судьба всего мира может обернуться против нее.

Он закончил разговор, оставив Каллен с целой серией новых вопросов в ее голове. Итак, он настаивал на том, что причиной его пребывания в школе было любопытство к действиям ЯОФ? Почему он не может действовать сам? Почему именно через столь же загадочного Зеро? Она должна была узнать ответы на эти вопросы… но если она будет давить слишком сильно, исчезнет ли он? Есть ли у них шансы на успех без Painted Black? Или Зеро? Здесь происходило что-то еще, и она была уверена, что обязательно выяснит, что именно. Рано или поздно.

***

Как всякий должен понимать, существует важное различие между взглядом и видением, которое отчасти связано с тем, как человеческий глаз и мозг взаимодействуют в отношении эффективности и информационной перегрузки. Все время мы видим гораздо больше вещей в нашем окружении, чем на самом деле осознаем: мебель, стены, занавески, людей, животных. Но мы не обращаем на них никакого внимания, потому что они находятся на «заднем плане», в то время как наше внимание сосредоточено на чем-то совершенно другом. Мы «смотрим» на то, что происходит на заднем плане, но не «видим» этого.

С тех пор, как С.С. вернула ей зрение, Наннали смотрела и видела все, что только могла себе представить. Она провела полжизни в полной темноте, полагаясь на свои другие чувства и доброту других людей, чтобы получить хоть какое-то представление о том, что ее окружает. Хотя ее первый взгляд не был особенно приятным, как бы она не надеялась на обратное; самая обычная вещь, с которой она столкнулась, было лицо кого-то, кого она знала: сначала выражение шока, удивления, а затем быстро переходящее в радость ради нее и только ее.

«О, так это же чудо!» – сказал бы кто-то, или, может быть, они просто подумали бы об этом или выразили бы свою мысль другими словами или языком тела: «Эта милая, невинная и ласковая девочка наконец-то получила то, что заслужила: вернула свое зрение!».

И все это было хорошо и прекрасно, за исключением того… что она с радостью отдаст его обратно, вернется в темноту, если это будет означать возможность продолжать мирно жить с братом. Конечно, такая сделка была невозможна, и она все равно не могла понять, как это может сработать. Так что лучше всего было бы сохранить зрение, поскольку оно делало людей вокруг нее счастливыми, и, возможно, использовать свой новый талант, чтобы гарантировать, что она и ее брат действительно смогут жить счастливо вместе, несмотря ни на что.

Как же она это сделает? Через средства, которые она нашла довольно… сомнительными. Некий новый талант, который, как она понимала, мог заставить любого человека, с которым она вступала в зрительный контакт, выполнять любую ее команду. Каковы же были пределы тех команд, которые она могла отдавать? Будут ли они повиноваться до конца своих дней, если будет дан правильный приказ? Она этого не знала. И, честно говоря, это немного пугало ее. Отсутствие знания означало, что она могла случайно разрушить жизнь человека, и она действительно хотела, чтобы С.С. рассказала ей немного больше об этом.

Ах да, С.С. В некотором смысле можно сказать, что Наннали была самым милым и нежным человеком в ее непосредственной семье – правда, это не совсем трудное состязание, если учесть, что ее отец был Императором наряду со всеми тяжелыми обязанностями, которые влекли за собой, ее мать была бывшей Рыцарем Круглого стола, а ее брат… ну, Лелуш был хорошим человеком и внимательным к другим, но в нем был намек на горечь, о которой она до недавнего времени даже не подозревала. Это скорее делало Наннали самым милым членом ее ближайшей семьи, хотя если немного расширить ее кругозор, то ее сводная сестра Юфемия, несомненно, была соперницей в этом отношении (и даже в некотором роде). Наннали действительно старалась видеть в людях самое лучшее – все, кого она встречала, были ее потенциальными друзьями.

Но… это не значит, что она была дурочкой. Боже упаси, нет. На самом деле она была довольно умна, но редко испытывала потребность использовать свой интеллект для чего-либо. Да и зачем ей это? К чему было его применять? У нее уже было все, что она хотела в жизни, верно ведь? Всем остальным она просто наслаждалась, ценила это и плыла по течению.

Теперь же… все было немного по-другому. Ее идеальная жизнь оказалась под угрозой. У нее были средства, чтобы попытаться остановить это, если бы не воля или дух. Или знание того, что это определенно сработает. Поэтому, пытаясь найти хороший способ получить это знание, к ней на ум пришла С.С. и то, что она знала до сих пор о бессмертной зеленоволосой девушке, которая подарила ей Гиасс.

Во-первых, С.С. не рассказывала ей о Гиассе, но поощряла Наннали выяснить о нем самой. Зачем делать это? На то были две основные и очевидные причины. Во-первых, она ничего не знала. Под этим подразумевалось, что Гиасс вел себя по-разному от человека к человеку, наделяя их различными видами сил. Во-вторых, она знала, но ее собственные мотивы включали в себя то, чтобы Наннали использовала Гиасс как можно чаще, или, возможно, само то, чтобы Наннали поняла это, было частью ее намерения.

Она не собиралась отвергать ни ту, ни другую возможность. В любом случае, когда пирог был разрезан, стало ясно, что каким-то образом использование этой странной силы было выгодно С.С. Ей было не очень приятно думать о том, что кто-то может быть таким… манипулятивным, но это было довольно неизбежно, учитывая, что она отказывалась или танцевала вокруг даже самых простых вопросов, на которые кто-то должен был в состоянии ответить. Даже не лгала. Просто… уклонялась. Это вызовет подозрения у любого. Доказательство А: Наннали была подозрительна.

— О, привет, Наннали! — сказал ее преподаватель истории. Наннали моргнула, поняв, что была настолько погружена в свои мысли, что даже не заметила его приближения. — Сегодня прекрасный день, не правда ли?

— Да, — сказала Наннали, довольно серьезно глядя на мужчину.

Он был хорошим учителем. Он искренне заботился о своих учениках и питал глубокую неизменную любовь к своей теме, которая была особенно заразительна. Она вцепилась в свое платье, почувствовав укол стыда, и посмотрела ему прямо в глаза.

— Я хотела спросить, не могли бы вы оказать мне одну услугу? Спойте «Мэри и ее барашек» наоборот.

Это было немного странно – активировать свой Гиасс. Как будто она напрягала мышцы, которых раньше там не было, но теперь, когда она поняла это, казалось, что она не могла не осознавать этого, даже если бы попыталась. Маленькая часть ее мозга всегда знала, что если она сконцентрируется именно так, то в ее левом глазу появится изображение птицы, хлопающей крыльями, и тогда тот, кто смотрит в этот глаз, будет повиноваться абсолютно всему, что она прикажет.

— Разумеется, уже начинаю! — сказал учитель, внезапно выпрямляясь. — Ней за следовать бы Готов барашек тот всюду и Везде, снег как, был белый, Пушистый, барашек-дружок был Мэри У, — Наннали наклонила голову, а учитель очень медленно моргнул и расслабился. — О, привет, Наннали! — сказал он. — Сегодня прекрасный день, не правда ли?

— Да, так и есть! — сказала Наннали, заставляя себя улыбнуться. — Я хотела спросить, не могли бы вы оказать мне одну услугу? Спойте «Мэри и ее барашек» наоборот.

В каком-то смысле это было даже облегчение. Он почти ничего не сделал, просто стоял и улыбался. Затем через мгновение сказал:

— Извини, не думаю, что это была бы хорошая идея. Мое пение просто ужасно. Ха! Детишки и ваши глупые шутки. Ты ведь такая же, как твой брат, знаешь это? — усмехнулся учитель. — У него тоже довольно странное чувство юмора.

— Разве? — сказал ее брат, выходя как будто из тени. Если подумать, это могла быть и не метафора. — Я далек от того, чтобы критиковать учителя, но вам, вероятно, не следует говорить об учениках за их спинами.

— Далеки ли, мистер Ламперуж? Насколько я помню, вы были самым критичным учеником, который у меня когда-либо был. Ну, сейчас это к делу не относится. Я оставлю вас с вашей сестре наслаждаться ясным днем.

Лелуш посмотрел вслед уходящему учителю, прежде чем тот успел хоть что-то сказать, и внезапно Наннали почувствовала себя немного неловко. Неужели он увидел? Что он должен был подумать о том, что она делает? Это правда не имело особого смысла, но ей показалось, что ее рука попала в жестянку из-под печенья, впрочем, внезапно возникла новая мысль, которая на мгновение затмила все остальные в плане важности.

— О, Лелуш! Ширли–…

— Она спит в своей комнате, — прервал ее он. — Я думаю, что стресс все же взял свое. Поверишь ли, она даже призналась, что любит меня? Не думал, что она сделает что-то подобное. Полагаю, что иногда люди действительно могут удивить своими действиями.

Его серьезное выражение лица померкло, а в голосе послышались веселые нотки, которые пронзили ее изнутри, отчего она сразу же почувствовали себя как дома.

— Как, например, заставить учителя читать детский стишок задом наперед. Какое восхитительное злорадство.

— Эй, старший братик! — прошептала она. — Я ничего такого не имела в виду, честное слово! Я просто подумала… то есть, С.С. сказала, что я должна–…

— Испытать свою новую силу. Ясно. Она тебе ничего не говорила об этом? Наверное, нет. Эта женщина, похоже, любит собирать вопросы без ответов. Каждый раз, когда я спрашивал ее что-нибудь о Стенде, она говорила что-то вроде «разберись сам» или «не моя проблема». Думаю, что в какой-то момент она даже попыталась использовать кусочек пиццы, чтобы провести экзорцизм.

Они оба рассмеялись, потому что между ними было полное взаимопонимание. Наннали понимала чувство юмора своего брата, хотя другие люди, похоже, считали его довольно плохим. Несмотря на то, что завеса была отодвинута в сторону, показывая им, что в мире существует нечто большее, чем они думали, даже если они знали о таких вещах, как Гиасс, Стенды, вампиры, бессмертные и, возможно, другие вещи – лучшее, что они могли сделать, это поделиться личной шуткой о своей неспособности понять все это. Связь между братьями и сестрами может быть сильной, способной иногда с легкостью сдвинуть горы. Ей нравилось проводить с ним время. Было просто обидно, что скоро может–…

— Впрочем, к чему такая спешка? — спросил Лелуш. — Я, конечно, смогу помочь тебе в чем-то подобном, правда? Наннали? В чем дело, что случилось?

У нее перехватило дыхание, и перед глазами все поплыло. Это было странно, но она почти заставила себя забыть, зачем она это делает. Эта мысль была слишком болезненной, слишком трудной, чтобы справиться с ней.

— Потому что, — шмыгнула она носом. — Милли узнала… что будет проведено военное расследование, почему эти террористы были здесь недавно!

— Военное расследование, — вторил ей Лелуш почти растерянно, и она увидела, как в его голове крутятся шестеренки. Даже если бы она не могла заглянуть ему в глаза, это было бы заметно по его голосу. Никаких вопросов. Никаких колебаний. — Но это значит… Я должен был предвидеть это! Нет, ну конечно, они начнут совать свой нос куда не попадя. Вот почему ты проверяла свой Гиасс? Чтобы попытаться найти какой-то способ заставить их оставить нас в покое?

Она кивнула и заметила, что ее колеса все еще вращаются. Но в этом была какая-то печаль. Странная меланхолия, как будто она каким-то образом втянулась в машину, о существовании которой он даже не хотел знать. Эта метафора просто всплыла в ее сознании непрошеной, хотя она и не смогла установить связь между ней и внутренним видением того, как работает мозг ее брата. Все, что она знала, это то, что ее брат чувствовал что-то вроде стыда или сожаления, поднимающегося изнутри, с чем он боролся и изо всех сил старался быть уверенным, что сможет продолжать и позволить им отправиться в завтрашний день.

— Так, ладно, — сказал Лелуш, наклоняясь и улыбаясь ей прямо перед лицом. — Тогда самое меньшее, что я могу сделать, это помочь тебе разобраться, верно? Я мог бы заметить несколько вещей, которые ты упустишь, и мы не можем позволить себе, чтобы все пошло по наклонной. Не можем же? Даже если это займет весь остаток дня.

— Нет, — ответила она.

Наннали потянулась вперед и с собственной улыбкой взяла его за руку.

— Полагаю, что нет.

Несмотря на то, что она сказала это, несмотря на то, что она согласилась, она знала, что Лелуш не был полностью честен с ней. Он не просто пытался помочь ей понять, как использовать ее новую способность. Он пытался провести вместе с ней то, что могло бы стать их последним свободным днем, прежде чем их счастливые деньки придут к неожиданному концу. Он деловито подсчитывал шансы, и она могла сказать, что ему не нравится то, что он видит. Они не могли убежать, потому что куда бы они пошли? Единственное, что они могли сейчас сделать – положиться на нее. Если они хотят, чтобы их дни неизменно продолжались, то у них двоих не было другого выбора. Никакой альтернативы, кроме чуда. Позже она возненавидит себя за это. Она будет чувствовать вину за то, что воздействует на разум против их воли. И все же? Каким-то образом… она знала, что сможет жить с этим.

Это откровение напугало ее, но не настолько, чтобы испортить этот последний день.

Наннали повернулась к брату, и улыбка, которую она ему подарила, была – помимо всего прочего – абсолютно искренней.

***

Одно из многочисленных удивительных качеств, которыми обладают люди, это способность приспосабливаться к ситуации. После того, как они пробыли в ней достаточно долго, она становится нормальной, независимо от того, насколько некомфортной или тревожной та была раньше, человек все равно может к ней приспособиться. Тем не менее, бывают моменты, когда может случиться что-то, что может напомнить этому человеку о том ужасном первом впечатлении и вернуть все это с пугающим ударом. Прямо сейчас Сесиль испытывала нечто очень похожее. И причиной было…

— Я всегда считал, что дизайн Глазго, хотя и элегантен, накладывал определенные внутренние ограничения на его пилотов, которые мешали им полностью реализовать свой потенциал: задержка на полсекунды может показаться не такой уж большой, но замедленная время реакции может легко изменить ситуацию на поле боя!

— Вот именно! — ответил Ллойд с довольно заинтересованным блеском в глазах. — Не имеет значения, насколько искусен Девайсер, если все остальное оборудование неисправно.

— Ну, — сказал Эрик с тем же маниакальным блеском в собственных глазах, — именно это и делает Сазерленд таким интересным апгрейдом! Его конструкция совершенно очевидно предназначена для противостояния другим найтмэйерам. С усовершенствованным интерфейсом, улучшенной мобильностью и большей скоростью разница это становится совершенно очевидно! Однако… это остается лишь вопросом времени, когда остальной мир достигнет этой точки, что заставляет меня задуматься о том, что принесет будущее.

— Зачем задумываться, когда мы можем приложить к этому руку? Почти любой дизайн может быть улучшен с развитием технологий. Все дело в том, чтобы иметь в своем распоряжении правильные инструменты.

— Также как и достаточно опытного пилота.

— Разве не это я только что сказал?

Дискуссия продолжалось почти целый час. Она была по своему гипнотической. Они оба были сильно поглощены нюансами дизайна найтмэйера, и хотя у Сесиль, конечно, было несколько собственных замечаний, которые могли бы быть полезными, жизненно важными моментами, но она просто не могла ничего сделать, кроме как остановиться и смотреть, как они вдвоем ходят взад и вперед. Хотя это было тревожно до самой глубины души и, возможно, даже еще глубже, она не могла оторвать от этого глаз. В какой-то момент появился Сузаку с чашкой кофе, затем сел рядом с ней и, как и она, казалось, был полностью захвачен дискуссией.

— Ах, как хорошо наконец встретить кого-то, кто понимает! — сказал Эрик. — Дело не только в славе или признании, иногда речь идет о красоте работы! Это может быть своей собственной наградой! Но, в конце концов, я пришел сюда не просто так: так что вот, вот чертежи моей идеи! Кто-то вроде тебя должен быть в состоянии придумать что-то полезное из этого, верно?

Ллойд молча развернул чертеж и с легким смешком просмотрел его.

— В этом есть определенные достоинства. Возможно, несколько небольших уточнений, но это действительно кажется выполнимым. Из тебя бы получился хороший маленький муравей-рабочий, знаешь?

— Я постараюсь, — ответил Эрик. — Полагаю, что большинство людей считают, что мир имеет некоторое сходство с их работой. Для тебя это загадка, которую нужно разгадать, научная истина независимо от человеческой цены. Я полагаю, что большинство людей находят тебя отстраненным и холодным.

— На воре и шапка горит. А что насчет тебя? Если так видит мир ученый, то как же его видит программист? Твоя философия кажется довольно увлекательной для рассмотрения.

— Эм, привет? — сказала Сесиль, поднимая руку. — Я ученая и не смотрю на мир таким образом.

Эрик и Ллойд обернулись и уставились на нее, словно наконец заметив ее присутствие (что вполне логично, учитывая, что до этого момента она вообще ничего им не говорила), затем снова повернулись друг к другу и в унисон пожали плечами. Это простое действие ясно дало понять Сесиль, что именно так сильно напугало ее, и ее тут же чуть было не стошнило.

Ох… нет… Они один и тот же человек.

— Ну, я полагаю, что эта философия доказала свою ошибочность, — сказал Эрик. — Однако, отвечая на твой вопрос, программист вроде меня видит мир как гигантскую машину, внутри которой существуют два вида людей: программы и программисты. Первые – это более многочисленная группа, чем вторая, и она обязана следовать верховенству закона, следовать цели, поставленной перед ними в обществе программистами, которые в свою очередь должны писать эти законы, тестировать их и отлаживать, чтобы гарантировать, что великая машина общества функционирует так, как она и должна.

— В таком случае, — сказал Сузаку. — Какая роль уготована мне?

— Твоя роль? — сказал Ллойд с веселым смешком. — Пилотировать, разумеется! И давать нам ценные данные! Что же еще?

— Ты кое-что забываешь, — предостерег Эрик. — Он не просто Девайсер. Он также солдат. Таким образом, он был запрограммирован сражаться и убивать, как и все хорошие солдаты, которые выживают в этом процессе. Разве это не то, что они делают? Ломают человека и делают его поведение автоматическим и обусловленным? Как еще можно было бы назвать это, как не своего рода программированием.

— Что-то не так? — спросила Сесиль, очевидно, единственная в комнате, обладающая элементарным человеческим сочувствием, чтобы заметить дискомфорт Сузаку.

— Нет, не о чем беспокоиться, — сказал Сузаку.

Она ничего не сказала в ответ. Просто посмотрела на него тем самым взглядом. Каждый человек сталкивался с этим взглядом в то или иное время. Он всегда исходит от кого-то, кто искренне хочет помочь, обнаружив, что его предложение было изначально отвергнуто. Он как бы без слов говорит: «Ну же, правда, я хочу помочь. Не отталкивай меня». Что бы Сузаку не умел делать хорошо, в этот список не входила актерская игра.

— Просто… я пошел в армию, чтобы спасать жизни, а не убивать их.

— Как интересно! — сказал Эрик, внезапно посмотрев на Сузаку, как будто он был какой-то лабораторной крысой, бегающей по лабиринту. Она знала это. Ллойд делал это время от времени, устраивая лабиринты и выпуская в них крыс. Не из-за какого-то там эксперимента. Это было его хобби. Что-то, что он делал в свободное время. — Ты намерен бороться со своей программой?

— В таком случае, в один прекрасный день он просто пойдет и прикончит себя! — Ллойд пожал плечами. — Мир не любит подобных противоречий.

— Ну, я, например, желаю ему всего наилучшего, хотя и остаюсь пессимистом в отношении его шансов. Я очень надеюсь, что он, по крайней мере, даст вам данные, необходимые для создания следующего поколения найтмэйеров. Кстати говоря… а не мог бы я, случайно..?

— Если ты собираешься спросить меня, можешь ли увидеть его, то ответом будет вежливое «нет». Спроси еще раз, и ответ будет гораздо менее вежливым. Я вполне готов поделиться идеями о гипотезах, но точно так же, как и повар не стал бы хвастаться обедом, пока он не приготовлен, так и ученый с какой-то долей честности не раскрывает свои результаты, пока данные не будут полными!

— Как разочаровывает, — сказал Эрик, хотя Сесиль могла поклясться, что под этими словами скрывалось что-то еще, что заставляло ее чувствовать себя… неуютно. Но не так, как раньше. Как будто он пытался скрыть что-то еще, и от этого холодок пробежал у нее по спине. — Мне остается только сдерживаться при разговоре с дизайнером. Никогда бы не подумал, что ты можешь оказаться таким очаровательным малым.

— Очаровательным, я? Запиши-ка это, Сесиль, этот молодой человек, кажется, точно знает, как надо льстить. Ты далеко пойдешь в жизни, о, вот увидишь!

— Я полностью намерен преуспеть в этом, — сказал Эрик.

И вот оно, снова! Этот тон, едва скрываемое чувство, которое заставляло ее сердце колотиться от тревоги и беспокойства. Должна ли она что-то сказать? Похоже, больше никто этого не расслышал… может быть, это был плод ее воображения? Она не хотела показаться глупой перед людьми, с которыми работала, и не хотела обрушивать на гостя необоснованные обвинения… Возможно, это вообще ничего не значит.

— И я пойду гораздо дальше, чем ты можешь себе представить… В конце концов, это заложено в моей программе.

***

Наступила ночь и также прошла без происшествий. Жители Одиннадцатой Зоны спали беспокойным ночным сном, кое-кто продумывал свои действия и планы. Другие беспокоились о направлении будущего… а третьи все еще готовились к наступающему утру.

И когда наступило это утро, Сузаку Куруруги не особенно удивился тому, что следственная группа была недовольна присутствием пожалованного. Разочаровано, но не удивлена. Они смотрели на него так, словно только что заметили что-то прилипшее к подошве их ботинка и хотели избавиться от этого. Ню была схожего мнения, хотя он находился там по ее просьбе. У Сузаку не было никаких иллюзий. Она хотела, чтобы он был там, где она сможет за ним присматривать. Да поможет ему небо, если он скажет что-то не то или переступит черту, или каким-то образом даст ей повод унизить его. В этом случае он сам решил принять вызов. Он докажет ей – всем им – что стоит их времени. А потом, когда он заработает достаточно, он будет намного ближе к тому, чтобы изменить мнения всей остальной Империи.

Машина, в которой они ехали, не была похожа на военный транспорт, по крайней мере снаружи. Простой грузовик, перевозящий разнорабочих, судя по всему, совершавших утренний визит на недавнее место теракта. Ничего опасного, ничего такого, о чем стоило бы даже вспоминать. Но внутри все было совсем по-другому. Внутри находилась следственная группа, не подозревавшая о том, что они собираются разрушить жизнь двух его лучших друзей. У него было неприятное чувство в животе, и если бы они прознали об этом, это заставило бы этих в остальном вполне серьезных типов криво улыбнуться.

— Прежде чем мы прибудем на место, я хотел бы прояснить некоторые моменты, — объявила Виллетта, привлекая внимание всех присутствующих. — Из-за нехватки времени мы еще не смогли провести полную проверку биографических данных каждого сотрудника или ученика. Чтобы сэкономить время, мы провели предварительный осмотр профессорско-преподавательского состава и учеников с намерением изучить их дальнейшие детали в более позднее время, когда у нас будет более полное представление о том, что искать. Именно это и является целью нашего сегодняшнего визита: получить дополнительную информацию самым непосредственным и эффективным образом.

Сузаку вздохнул с облегчением, не заметив как задержал дыхание. Хорошо. Это означало, что они пока не заметили ничего подозрительного в Лелуше или Наннали. Пока. Оставалось надеяться, что они найдут что-нибудь, на что можно будет перекинуть их внимание, прежде чем дело дойдет до обострения. Возможно… да, только возможно, это сработает! Это может сработать!

Внезапно что-то из ниоткуда толкнуло грузовик, заставив Виллетту открыть окно в кабине водителя и выкрикнуть несколько непристойностей, касающихся, среди прочего, необходимости следить за другими машинами на дороге.

— Прошу простить меня, мэм! Но похоже, что это грузовик для доставки еды направляется в том же направлении, что и мы.

— Хм. Такая школа, как Академия Эшфорд, должна нанимать водителей получше для доставки еды в кафетерий! Или, по крайней мере, водителей, которые не так спешат добраться до места назначения.

Она закрыла окно и повернулась обратно к команде, решительно присоединившись к ним и делая вид, что Сузаку там вообще нет. Чтобы подчеркнуть это, один из них начал почти нервно постукивать ногой. Прямо по ноге Сузаку. Затем тот пристально посмотрел на него, как будто хотел, чтобы он что-то сказал. Если он хотел вывести его из себя, требовалось нечто большее. Гораздо большее.

— Также, прежде чем мы приедем, — сказала Виллетта, раздавая фотографии, — наши предварительные тесты выявили возможные связи с этими двумя учениками. Один мужчина, одна женщина.

Мужчина и женщина? Может быть, они уже заметили, что что-то не так? Они не могли знать, что именно, иначе она сразу же вышла бы и сказала что-то вроде: «Мы нашли двух ранее считавшихся умершими членов Императорской семьи. Давайте откроем шампанское, потому что к концу этого дела нас ждет повышение». Это могло бы объяснить еще больше, почему они держали это в тайне – если бы они сделали это слишком очевидным, не захватив к этому моменту эту пару, был бы небольшой риск, что кто-то другой мог бы наложить на них руки первым. Что же ему теперь делать? Достаточно ли было его предупреждения? Удалось ли Лелушу составить план действий? Знал ли он вообще, что что-то может произойти?

Ему передали фотографию, правда, несколько более грубую, чем ему хотелось бы. Сузаку уставился на фотографию. Это был ученик в форме Академии Эшфорд. Атлетчное телосложение. Мужчина. Не Лелуш.

— Это Фредерик Бридингтон, сын известного бывшего члена Стенд Аута, полковника Бридингтона. Он был найден мертвым лицом вниз в соседней реке вскоре после смерти своего отца. Причиной смерти стало ножевое ранение в спину. Вполне возможно, что ЯОФ обнаружила эту связь и, не зная о его смерти, попыталась схватить Фредерика, чтобы использовать его в качестве рычага давления на остальную часть группы. Однако! Мы не можем позволить себе делать такого рода предположения. Я бы предпочла знать наверняка, что это было именно так, прежде чем мы начнем.

На второй фотографии была изображена девушка с большими яркими глазами и длинными, очень светлыми рыжими, почти оранжевыми волосами. Он также ее не узнал.

— Это Ширли Фенетт, — пояснила Виллетта. — Плененная, использовавшаяся в качестве приманки для Стенд Аута, что была обнаружена Фондом Спидвагона в месте неподалеку от адреса ее родителей. Она является членом студенческого совета, и поэтому я предлагаю начать наше расследование с него под предлогом того, что мы попросим их помочь организовать других учеников.

Ничего о Лелуше или Наннали. Он почти почувствовал облегчение. Почти. Но эти два других ученика… Были ли они каким-то образом связаны с нападением ЯОФ? Наверняка сказать было почти невозможно, и все, что ему оставалось, это надеяться на чудо.

— Ладно. Мы на месте, — внезапно объявила Виллетта, и через несколько мгновений машина с треском остановилась. — Подождите здесь, пока я переговорю с директором. После того, как я удостоверюсь, что он понимает, что в его интересах сотрудничать, мы перейдем к разговору со студенческим советом.

Не успела она выйти из машины, как в его сторону бросилась целая серия косых взглядов. Он, естественно, воспринял их спокойно. Эти вещи были вполне ожидаемы. Человек не может подняться вверх по прогнившей системе, не столкнувшись с тем самым отношением, которое нуждается в исправлении. Это были именно те люди, которых он должен был заставить открыть свои сердца и увидеть, насколько лучше будет мир без бессмысленной дискриминации – или вообще без какой-либо дискриминации.

— Так, — усмехнулся один из них, наконец обратив на него внимание, — держу пари, что это улучшение по сравнению с твой обычной одиннадцатой поездочкой, а? Ничто так не будоражит кровь, как кусочек горячего британнского мясца.

Остальные засмеялись, словно разделяя какую-то личную шутку, но какой бы ни был ее смысл, она полностью прошла мимо Сузаку. Что бы они там ни говорили, это не имеет значения. Они не могли бросить ему ни одного оскорбления, которое могло бы заставить его отреагировать.

— Я хочу сказать, только между нами двумя – ну, точнее, между нами восемью – неужели это правда было так просто? Все, что нужно было сделать, чтобы соблазнить чистокровку, это дважды спасти ей жизнь? Выглядит слишком хорошо, чтобы быть правдой, как по мне: покувыркаться в сене с таким крепким молодняком, а затем постепенно и неуклонно продвинутся по служебной лестнице. Будь послушным маленьким нумерком и расскажи тем, кто лучше, как ты это проделал, потому что мы просто умираем от любопытства.

На этот раз смешки казались немного более глубокими и зловещими, а смысл был настолько очевиден, что даже если бы он попытался пройти мимо Сузаку, на этот раз он серьезно врезался бы в его головешку, оставив ее кипящей от презрения. Почему они думают о чем-то подобном? Неужели они действительно думают, что он пытается пробиться на вершину через постель? Да забудьте о его репутации, разве такое уважение они должны проявлять к вышестоящему офицеру? Он не возражал против подтекста для себя, пусть они думают о нем все, что им взбредет в голову, но выражать такие мысли о ком-то другом, ложная клевета такого рода раздражала его до глубины души!

— Эй, ты вообще слушаешь? — хмыкнул следователь, грубо толкнув Сузаку. — Что нужно сделать, чтобы достучаться до тебя, мальчик? Ха! Неудивительно, что Японию так легко завоевали. У одиннадцатых нет хребта, а пожалованные ничем не лучше. Ничего не стоят, кроме разве что вкуса запретного плода. Как еще такой нумерной, как ты, получил бы такое задание, если бы не засадил по полной военной силище брит–…

— Если хочешь знать, — сказал Сузаку, и в его тоне прозвучала необычная резкость, которая на мгновение заставила нервы следователя напрячься, а их инстинкты к побегу задрожать. — По моим оценкам, лидер нашей команды предпочла бы, чтобы я вообще не присутствовал, и лично терпеть меня не может из-за того, что я приложил руку к спасению ее жизни в двух отдельных случаях. Мое присутствие было запрошено, потому что я присутствовал во время нападения ЯОФ на эту школу, и поэтому у меня есть непосредственный опыт, который может оказаться полезным для миссии. Вот и все, что здесь есть.

— Чт-что такой мелкий… Да как ты смеешь так разговаривать с теми, кто лучше тебя!? Мы все слышали истории о тебе и о том–…

Задняя часть грузовика открылась, и все взгляды обратились к разъяренной Виллетте Ню, и, что еще более важно, к руке, которую она держала близко к кобуре с пистолетом. Почти так же близко, как если бы она очень, очень серьезно задумывалась над тем, чтобы сделать быстрый приговор, если неправильный человек скажет просто неправильную вещь.

— Истории подождут, — рявкнула Виллетта. — Мы здесь для того, чтобы оперировать фактами, а не беспочвенными неверными слухами и сплетнями. Первый человек, который поднимет такую незрелую догадку, будет помещен в отчет с их именем прямо рядом с именем Куруруги! Вы все, кажется, удивлены! Разговорчики за спиной здесь не потерпятся, особенно пожалованным или даже в защиту репутации начальника! Я достаточно ясно излагаю?

— Да, мэм!

И больше ничего не было сказано по этому поводу. Несмотря на подразумеваемую угрозу физической расправы, ее требовательность имела свои основания. Он прервал начальника на полуслове, и, несмотря на его желание поправить ряд неверных недопониманий, они были вполне вправе наказать его за это. Ну и ладно. Ллойд почти наверняка вытащит его из полымя, если только он не сделает ничего слишком глупого. Тем не менее. Теперь, когда этот образ был посажен, он действительно остался с ним. Теперь, когда гнев прошел, в его сознании возникло несколько… образов. Такого рода образы действительно мешали ему смотреть на начальницу, которая, по общему признанию, была привлекательной женщиной. И это было глупо. Она не была в его вкусе, а он определенно не в ее. И тем не менее. Подсознание мало заботила разумность, и та с радостью потворствовала намерениям, которые человек не собирается воплотить, с маниакальным, мучительным ликованием. Он старался не покраснеть от смущения, чтобы это не подлило масла в огонь. Будь прокляты эти слухи. Как будто эта миссия и так не будет достаточно неловкой. Как будто она и так не была высокого мнения о нем.

Здание студенческого совета практически не пострадало во время нападения. Если уж на то пошло, то Лелуш сам навредил ему больше, когда находился под влиянием той странной способности. Тем не менее. Большая его часть уже была отремонтирована. Добротная работа проделана на удивление быстро. Трудно было поверить, что все это время они жили именно здесь. И вот, теперь он был здесь с визитом, окруженный британнскими военными. Какие странные повороты у судьбы бывают, а?

Следственную группу провели в главную комнату для встреч студсовета. Сузаку, по понятным причинам, держался позади группы, хотя у него было мало выбора в этом вопросе. Он увидел, что в комнате собрался студсовет. Лелуш. Наннали. Оба выглядели довольно нервными, но и остальные члены студсовета тоже. Сузаку узнал несколько других лиц. Эти трое были в комнате, когда он сражался здесь с ЯОФ. Блондинка несла в себе намек на игривое отношение взять на себя ответственность вокруг нее. Девушка в очках старательно избегала смотреть на него, а тот, другой парень, казалось, не знал, что со всем этим делать. Также он узнал еще одно лицо, но только потому, что только что видел ее фотографию. Ширли Фенетт. Глаза у нее были большие и невинные, и, если не считать блондинки, она была самым спокойным членом студсовета. Он никак не мог поверить, что она может знать что-то такое, что может быть им полезно.

Последняя из них была с единственным лицом, которое он не узнал. Суетящаяся, дергающаяся, болезненно выглядящая девушка, которая выглядела так, как будто она абсолютно точно предпочла бы прямо сейчас оказаться где угодно, только не здесь. Именно из-за последних двух он чувствовал себя по-настоящему погано. Это были просто обычные ученики, пытающиеся жить своей жизнью, а теперь они были втянуты во что-то гораздо большее, чем они сами.

— Доброе утро, — строго сказала Виллетта. — Меня зовут Виллетта Ню. Это весь студенческий совет?

— Да, именно так, — сказала блондинка с широкой и игривой улыбкой. — Я Милли Эшфорд, президент студсовета. Очень приятно с вами познакомиться.

Она протянула руку. Виллетта некоторое время молча смотрела на нее. Большинство людей решили бы убрать руку и попытаться сделать вид, что ничего не произошло. Милли этого не сделала, и это было потрясающе. Это было похоже на то, как будто из нее смыли все смущение, оставив Виллетте вариант только пожать ей руку.

— Мы здесь для того, чтобы расследовать нападение ЯОФ, — объяснила Виллетта. — Чтобы провести это расследование, мы считаем разумным опросить как можно больше учеников и преподавателей, участвовавших в нем, чтобы получить ясную картину того, что произошло прошедшим днем. Мы предпочли бы начать со студенческого совета.

Так как Сузаку был сзади, он смог отойти, не обращая особого внимания на разговор. Никто не смотрел на него, поэтому он смог украдкой взглянуть на двух своих друзей, которые сидели как иголках, очень внимательно наблюдая за следственной группой. Взгляд Лелуша метнулся к Сузаку, а затем… а затем начали появляться слова, запечатленные в тени стены позади них.

«Когда я подам сигнал, закрой свои глаза.»

Закрыть свои глаза. Была только одна причина, по которой он мог приказать это, и Сузаку почувствовал, как его сердце чуть остановилось. Эта ужасающая способность… изменять разум, изменять мышление против воли человека. Гиасс был так же плох, как и Стенд. А может, и хуже. Наннали тоже чувствовал себя некомфортно, но… но разве у них был выбор? Это было неправильно! Заставлять человека думать или вести себя определенным образом! Одно дело изменить сознание человека с помощью правды, фактов, действий и поступков, но использовать ложь, обман или силу…

Но опять же, какой у них был выбор? Это был единственный выход. Они оба были загнаны в угол, и в каком-то смысле это было похоже на тот день. Загнанные в угол без всякого другого выхода, с их жизнями на кону. Главное отличие состояло в том, что сегодня Академия Эшфорд не была полем боя. Только не сегодня!

— Внимание всем присутствующим в Академии Эшфорд.

Этот голос. Он знал этот голос. Он заставил его вздрогнуть, вызвав образы сурового мужчины в ги, который смотрел на него сверху вниз, сжимая боккэн[4]. Этот голос никак не мог быть здесь, в это время.

— Тодо! — воскликнул Сузаку. — Это… это Тодо!

— Какого черта он здесь делает? — добавила Виллетта. — В такое время… Что происходит!?

— С большим сожалением и тяжелым сердцем сообщаю вам всем, что мои коллеги оставили после своего предыдущего визита в вашу школу нечто очень важное. Пожалуйста, не стоит пугаться. Мы намерены вернуть это, а затем оставить вас в покое. Даю вам слово, что вы останетесь невредимы, если только не попытаетесь бежать, связаться с кем-нибудь или причинить моим солдата вред.

— Значит, здесь есть что-то, что нужно ЯОФ, — сказала Виллетта, ее глаза метались по сторонам и производили быстрые расчеты. — Ты! Немедленно вызови подкрепление!

— Мы приняли несколько мер предосторожности при нашем захвате. За всеми выходами с территории ведется наблюдение, и в эфир передаются помехи, лишающие возможность связаться с внешним миром. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие, пока наши солдаты обыскивают здание. Я бы посоветовал вам по возможности держаться от них подальше. Мы здесь надолго не задержимся. Вы не наши заложники, просто… временно задержаны. Еще раз приношу свои извинения. Заранее благодарю вас за понимание.

Ни разу за все утро в голове Сузаку не мелькнула мысль: «Ну хуже же быть не может?». Он был слишком занят своими размышлениями, чтобы предаваться таким праздным мыслям. Все, что он мог сейчас сделать, это повернуться лицом к своим друзьям и посмотреть на мрачную решимость на лице Лелуша, а также на растущий страх и смятение в глазах Наннали. Его обязанность и его долг были обеспечить разрешение всей ситуации.

<— To Be Continued

Примечания:

[1] Ги — накидка, использующаяся мастерами боевых искусств.

[2] Men — одновременно можно перевести как мужчины, так и люди. Отсюда игра слов с мужчинами и женщинами.

[3] Заблуждение историка — это неформальное заблуждение, которое возникает, когда предполагается, что лица, принимавшие решения в прошлом, рассматривали события с той же точки зрения и располагали той же информацией, что и те, кто впоследствии анализировал эти решения.

[4] Боккэ́н — деревянный макет японского меча.