Невероятное восстание Лулу (Новелла) - 18 Глава

Тому, кого это волнует.

Меня зовут Джозеф Фенетт. После событий завтрашнего дня, независимо от исхода, меня будут помнить как монстра. Это не обязательно несправедливая оценка, и это моя самая серьезная забота; не ради моей собственной репутации, но ради тех, кто мне больше всего дорог. В то время, как я пишу эти строки, я должен спать. В любую другую ночь я вполне мог бы. Завтра мы выступим в бой, и у меня нет другого выбора, кроме как сделать это. Это письмо пишется с единственной целью привести в порядок мои мысли перед этим ужасным событием, чтобы попытаться либо скоротать время, либо успокоиться, чтобы я мог заснуть, но возможно, что в один прекрасный день оно будет обнаружено кем-то заинтересованным. Как бы то ни было, знайте, что мои мысли сосредоточены вокруг некоторых из самых важных событий и людей в моей жизни, включая тех, которые привели меня к этому моменту.

Во время самого раннего из этих событий я был нервным молодым человеком, расхаживающим по коридору офиса. Вы, конечно, можете представить себе это достаточно ясно. Я садился, затем так же быстро вставал и снова начинал расхаживать по комнате. Я поправил галстук. Я проверил свои волосы. Я прочистил горло и пробормотал себе под нос что-то вроде: «Ты сможешь. Просто успокойся, это не будет концом света, если они откажут тебе». Я вытер пот со лба. Затем, сделав все это, я глубоко вздохнул и снова принялся расхаживать по комнате. При этом едва не налетев на девушку.

— Ой, — сказала я, поймав себя на том, что расплескал чай, который она несла для нас обоих. Честно говоря, это было последнее, что мне нужно, идти туда с пропитанным чаем костюмом! Не обращая внимания ни на это, ни на жару – если бы ее постигла та же участь, это было бы просто ужасно! Хотя это было только начало самого важного разговора, который у меня когда-либо был.

— Мне невероятно жаль, — сказал я. — Я вас совсем не заметил!

— Не переживайте, — сказала девушка, протягивая мне чашку, на которую я уставился с внезапным острым ощущением того, как сильно хочу пить. — Похоже, это вам не помешает.

Действительно, не помешает. Я проглотил чай так, как, вероятно, не следует поступать с обжигающе горячей жидкостью, но, по крайней мере, он не думал о—

— Собеседование, так?

— Да, так и есть. Мое первое собеседование после выпуска. Я очень надеюсь стать здесь исследователем. А как вы–…

— Маленькие, тонкие намеки, — сказала девушка. — Если бы вы переживали еще сильнее, у вас, наверное, прямо тут же случился бы сердечный приступ. Собеседование на самом деле не такое страшное, как вы думаете. Они позовут вас, и вы с ними побеседуете.

— Это меня и беспокоит, — посмеялся я, скорее от нервов, чем находя что-то особенно забавным в этой ситуации. — Я все время думаю, как я могу облажаться. Чем дольше я жду, тем больше ужасов навевает мое воображение. Я не ожидал, что это будет так напряженно.

— Ну, в этом-то все и дело, — сказала девушка. — Они хотят посмотреть, как вы справляетесь с давлением. Именно тогда в таком случае можно понять, каков человек на самом деле. Кстати, Джоанна.

— Дж-Джосеф, — запнулся я, и насколько же это было глупо? Вот я, просто болтаю с очаровательной и дружелюбной девушкой примерно моего возраста, а я даже не представился. — А вы сами давно здесь работаете?

— Я? — ахнула Джоанна, и я подумал, не сказал ли я что-нибудь странное или оскорбительное. — Работаю на Фонд Спидвагона? Нет-нет. Я просто приехала навестить брата и немного заблудилась. Видите ли, я никогда раньше не бывала в этом здании.

Переоценка Джоанны произошла мгновенно, автоматически, в свете этой свежей информации. Здесь была девушка, которая, заблудилась и вместо того, чтобы попросить о помощи, решила потратить время, чтобы помочь успокоить нервничающего незнакомца, собирающегося на собеседование. Теперь же вместо разговора с потенциальным будущим коллегой я разговаривал со странной и очаровательной девушкой, которая была умна, довольно красива и одного ее присутствия было достаточно, чтобы успокоить учащенное биение моего сердца.

— Ну, если вы заблудились, мне, наверное, следует спросить дорогу у кого-нибудь из служащих, — сказал я. — Я уверен,что они могли бы вам помочь.

— О, я никуда не тороплюсь, — сказала она. — Я могу остаться и поболтать еще немного. Значит, вы хотите стать исследователем в Фонде Спидвагона. Простите мое любопытство, но есть ли какая-то особая причина для этого?

— Ну, разумеется! — охотно ответил я. — Фонд Спидвагона известен во всей Империи своими медицинскими исследованиями. Какой начинающий исследователь не захочет работать в таком грандиозном учреждении?

— Значит, все дело в славе? Вот почему вы хотите стать исследователем?

— Совсем нет! — сказал я. — Учреждения, предлагаемые Фондом Спидвагона, ответственны за многие недавние прорывы, и я очень хочу помочь в дальнейшем развитии любым способом, которым могу.

— Хм, это хороший ответ, — сказала Джоанна. — А как насчет личных интересов? У вас есть какие-нибудь хобби?

Прежде чем я ответил, меня внезапно осенила шальная мысль. Такие вопросы… задаются с таким очаровательным лицом и мирной улыбкой. Я думал, что она просто завела разговор, но это не могло быть простым совпадением.

— Ах, я понял, — догадался я. — Вы помогаете мне попрактиковаться перед собеседованием!

— Вы не ответили на мой вопрос, Джозеф, — ответила Джоанна. — Какие у вас хобби и интересы?

Я пожал плечами, чары немного рассеялись теперь, когда я понял, что она делает. И все же я мог подыграть. Это могло бы даже помочь мне на собеседовании, вспоминая ее дружелюбное лицо, вспоминая, что это был просто еще один разговор. Это поможет мне сохранять спокойствие и самообладание. Не было никаких палачей, которых я ожидал увидеть – просто люди и ничего больше.

— Так уж вышло, что я весьма увлечен жанром научной фантастики, — сказал я. — Хотя часть меня, которая является ученым, постоянно кричит о невозможности того, что я вижу, я нахожу, что эти истории часто включают интересные исследования этих невозможных вещей. А как насчет вас?

Джоанна игриво хихикнула и покачала головой.

— Я сама видела несколько невероятных вещей,— сказала она, оставив Джозефа удивляться ее чувству юмора. — Честно говоря, я с нетерпением жду Спейс Эпик 2. Кажется, он выйдет в следующую пятницу? — ее лицо вытянулось от разочарования. — К сожалению, никто из моих друзей не проявляет особого интереса к этому, а я терпеть не могу ходить на подобные мероприятия одна…

— Ну, было бы стыдно отпускать вас одну, — сказал я и, не подумав, добавил: — Я всегда могу пойти с тобой.

— Тогда, это свидание, — сказала Джоанна. — Шесть часов вечера, снаружи этого здания. Не заставляй леди ждать!

Ее слова эхом отдавались у меня в ушах, и я еще раз переосмыслил разговор. Существует своего рода клише, стереотип, который утверждает, что часто мужчинам трудно сказать, когда женщина заинтересована в них, даже если они не совсем тонко об этом говорят. Очевидно, широкое обобщение, которое не подходит близко к истине, но я обнаружил, что являюсь звездным примером этого самого клише. Мысль, что она, возможно, флиртовала со мной, никогда даже не приходила мне в голову, возможность того, что она подводила весь разговор к тому. чтобы я пригласил ее на свидание, не совсем осознавалась до этого самого момента.

Обычно люди не любят, когда ими манипулируют. Это заставляет их чувствовать себя глупо. Это заставляет их чувствовать, что они были использованы в своих интересах. И все же, глядя, как Джоанна выходит из комнаты, я обнаружил, что не особенно возражаю. Хотя я должен был признать, что быть запикапенным во время ожидания собеседования на работу было в значительной степени последним, что я ожидал от сегодняшнего дня.

***

Это правда было странное, дополнительное чувство, которое давал ему его Стенд. Хотя Джозеф, конечно, мог видеть глазами [Lonely Heart] и чувствовать его боль, как если бы они были его собственными чувствами, именно это новое чувство действительно отличало его способность от других. Оно не зависело ни от света, ни от звука, ни от тепла и, насколько он мог судить, не имело какого-то особого органа, от которого зависело бы. Если, конечно, не считать его мозг.

Ничто в этом мире не может двигаться без помех. Проходя через пустую комнату, человек все равно должен пройти через воздух и распределить вес на половицы. Эти вещи перемещаются из одного положения в другое, в свою очередь перемещаясь на меньшее расстояние, что в свою очередь перемещает вокруг себя дополнительные молекулы в повторяющемся цикле движения с уменьшающемся импульсом. Скорее всего, кто наблюдал за этим действием, сформулировав это в старой поговорке о смене погодных условий, непреднамеренно вызванными отдаленными членами семейства чешуекрылых бабочек.

Движение было естественным. Жизнь находится в движении. Постоянно перемещаясь из одного места в другое, бросаясь из укрытия в укрытие и ожидая, чтобы выпрыгнуть, чтобы поглотить свою жертву или избежать хватки хищника. Движение жизненно необходимо. Движение незаменимо. А новообретенная способность Джозефа чувствовать движение вокруг себя в сочетании с «сердечными пулями» его Стенда делала его грозным противником. Враг не может напасть на него без его ведома. Они не смогут сбежать без того, чтобы он не знал, куда они направятся. Даже если они и способны спрятаться, то лишь до тех пор, пока их не выдаст собственное движение. Идеальное дополнительное вкладывание смысла в слова «хищник»и «жертва».

Что вполне могло быть причиной того, почему его отправили сюда как снайпера. Остальные знали, что его сердце не совсем лежало к этому и что это было наиболее лучшей задачей для него. Наблюдение за полем боя издалека, и в особенности слежка за Зеро. Ну вот, она здесь. Он был готов убить ее в любой момент. Это было пустяковое дело – послать сердечную пулю, которая пронзит сердце этой девушки в маске и, как он надеялся, быстро положит конец сегодняшнему безумию – так что, по крайней мере, его кошмары будут состоять всего из двух жизней, которыми он должен пожертвовать ради защиты своей семьи. Эта девушка и невидимый мальчик, притаившийся поблизости. Была ли это справедливая жертва в пользу Джоанны и Ширли? С точки зрения постороннего, он должен казаться презренным, но сердце не оставляло ему другого выбора…

Внезапно чья-то рука выскочила из груди девушки и поймала сердечную пулю в воздухе всего в нескольких дюймах от груди Зеро. Глаза Джозефа расширились, и он увидел его. Значит, все-таки Зеро проявила собственный Стенд? Черно-белое существо с безумным выражением на лице. Еще одно извращенное напоминание об ужасе, который Стенды могли обрушить на мир, не готовый к ним.

— Мой Стенд известен как [Lonely Heart], — произнес он. — Каков же твой?

— Это [Schizoid Man], — сказала Зеро, и сердечную пулю отбросило в сторону, словно вчерашний мусор. — Я пришла сюда не для того, чтобы сражаться с тобой и твоим [Lonely Heart], и потому, пожалуйста, ответь мне на один вопрос, прежде чем нападешь снова. Ты утверждаешь, что у тебя нет выбора. Так скажи мне! Чем они контролируют тебя? Что могло заставить человека встать на сторону такого зла против его собственной воли?

Словно отвечая на вопрос Зеро, маленький щенок оборотня появился в поле его зрения. Он начал рычать и тявкать, как маленький щеночек, защищающий свою территорию. Насколько Джозеф мог судить, его внимание было направлено на [Schizoid Man], который упорно игнорировал его. Только посмотри на него. Выражение на его лице. Такой самодовольный. Так уверен в своей силе. Эти двое… ни один из них вообще ничего не знал!

— Если хочешь знать, — сказал Джозеф. — На карту поставлена моя семья. Если я не буду действовать согласно их воле, то те, кого я люблю больше собственной жизни, пройдут через ад, пока я буду вынужден наблюдать! Вот почему у меня нет выбора!

— Презренно! — сплюнула Зеро. — Трусливо! Как они смеют… Как они смеют играться на любови мужчины к своей семье! Превратить его в такого же монстра, как они, против его собственной воли! Хотя это заставляет меня задуматься вот о чем: что они подумают о тебе, если узнают, что ты сделал ради их безопасности?

— По крайней мере, они вообще смогут что-то думать, — ответил Джозеф. В его голове мелькали образы. Его жена, его дочь, то приятное время, которое они провели вместе… он слишком хорошо понимал, почему одиннадцатые стали зависимы от этого ужасного наркотика, решая забыть про химическую зависимость, которую он, несомненно, вызывал. Сожаления сами по себе вызывают привыкание. Даже если он выживет в этой хаосе, он может никогда больше их не увидеть. Как он сможет смотреть им в глаза после того, что ему пришлось сделать, чтобы защитить их? — По крайней мере, они будут иметь свое мнение о том, что я за человек! По крайней мере, у них будет будущее, к которому они будут идти!

— Будущее без тебя или под властью Стенд Аута, — закончила Зеро. Ее маска ничего не выражала, но достаточно просто взглянуть на [Schizoid Man]. Посмотрите на ее Стенд. Только посмотрите на него! Забава, которую она испытывала над его бедственным положением, насмешливый блеск в глазах, презрение к его положению! — Посмотри на разрушения, которыми они наслаждаются, и скажи мне, чего стоит жизнь! Они будут наказывать слабых при каждом удобном случае и использовать эту же стратегию, чтобы склонить других на свою сторону! Ты хочешь, чтобы это случилось с кем-то другим? Или ты предпочел бы довериться мне, помочь мне показать им, что сила не дает права!

Наконец, он больше не мог выносить этого: выражение ее лица, невыносимый груз, который она взваливала на его и без того обремененную душу, его совесть, кричащая на него из того места в его сознании, которое он был вынужден попытаться отгородиться, чтобы он мог, по крайней мере, жить с самим собой достаточно долго, чтобы увидеть это – увидеть, что ужасы в его кошмарах не сбываются на его глазах, и почти рефлекторно [Lonely Heart] начало стрелять шквалом в такт биению его сердца, чему [Schizoid Man] ответил ударом по воздуху.

— Ты не знаешь, чего просишь, — закричал Джозеф. — Начнем с того, что в ту же секунду, как я их предам–…

— Тобой овладеет этот щенок оборотня! — закончила за него Зеро, едва ли обращая внимание выстреленную пулю, которая прогнулась менее чем в двух метрах от нее. — Они воспримут это как признак твоего непослушания и будут вести себя соответственно. Я в курсе! Но, если ты доверяешь мне, я могу помочь тебе победить Стенд Аут! Я могу защитить твою семью! Нам не нужно драться, если только ты мне доверишься!

Но Джозеф печально покачал головой.

— Боюсь, что это невозможно, — признался он. — Только так я могу быть уверен в их безопасности. Я… я не могу заставить себя пойти на такой риск! Особенно если это означает довериться кому-то, чей друг прячется в тени!

Кто бы ни был этот друг в тени, он обратил внимание на эти слова и, очевидно, потянулся за пистолетом, который легко выпал из его рук и с грохотом упал на пол, превратившись в пятно света, открывшееся всему миру. Но Джозеф еще не закончил. Очевидно, [Schizoid Man] был слишком быстр и силен, чтобы прямая атака сработала. Однако… есть один способ, который может сработать. На мгновение его охватило чувство вины, особенно напомнившее ему, что не все злые поступки, которые он совершил за последние несколько месяцев, имели оправдания, такие как сохранение жизни его семьи или быть вынужден сотворить все эти вещи, потому что он этого не хотел. Наживка была проигнорирована, потому что, кем бы ни была эта девушка, Джозефу сейчас было ясно одно. Она может притворяться, что выступает за справедливость, но именно так Бартли, Вэст, Бридингтон и все остальные говорили о работе, которую они проделали в «Коде R» в течение первых нескольких месяцев. Все для блага народа. Все для процветаний общества. Это была справедливость, не меньше. Это было правильно в долгосрочной перспективе, многие люди выиграют от этих достижений в науке и медицине! Наше понимание мира… все ради науки, прогресса и помощи людям…

Она могла бы начать с этого, но в конце концов сила развратила бы ее, поставила бы на путь разрушения, если уже не сделала этого. Она уже доказала, что лжет. Кто знает, каковы были ее истинные намерения? Собирая угнетенных одиннадцатые в организованных линчевателей, кого она думала обмануть?

По крайней мере, так говорил себе Джозеф, делая свой ход. Это была не особенно сложная стратегия. [Lonely Heart] просто проплыл сквозь пол и довольно сильно изменил траекторию своих атак, целясь не в тело, а просто в землю под ногами. Любые пули, которые подходили слишком близко к телу Зеро, отклонялись [Schizoid Man], что, конечно же, было его единственным намерением за этими слишком близкими атаками. Было бы не очень хорошо, если она вздумает напасть на него, пока его Стенд в другом месте, не так ли?

— Убирайся оттуда! Живо! — закричал невидимка, его тело напряглось, готовясь к прыжку, но предупреждение и попытка были сделаны слишком поздно. Учащенное биение сердца Джозефа ускорило шквал огня, и теперь пол был достаточно ослаблен, чтобы добиться желаемого результата. Он просто исчез у нее под ногами, оставив ее падать на значительное расстояние до земли внизу. Одному Богу известно, на что она могла бы приземлиться, но это наверняка нанесло бы ей достаточно вреда, чтобы вывести из боя.

— Теперь остались только мы вдвоем, — сказал Джозеф, обратив свое внимание на теперь уже частично невидимого мальчишку, который тянул руку в дыру в своей неудавшейся последней попытки схватить и спасти Зеро посреди падения. — Больше никаких посредников. Хватит валять дурака. Пожалуйста, верни нашу стрелу, и все закончится миром.

***

Попытайтесь представить, каково это, когда все вокруг смотрят на вас свысока. Попытайтесь представить себе презрение в их глазах, когда они относятся к вам и вашим друзьям и семье с меньшим уважением, чем к грибам. Останется ли ваша кровь неподвижной при такой жизни? Разве не вспыхнет она при малейшей провокации и не заставит вас наброситься?

А что, если даже ваши сверстники не воспринимают вас всерьез? Что, если тот факт, что вы всегда должны были уйти первым, когда ситуация слишком накалялась, был чем-то вроде шутки за твоей спиной, с которой вы ничего не могли поделать, кроме как ударить любого, кто ее говорил?

Два Сазерленда Стенд Аута приближались к месторасположению Шиничири Тамаки, один слева, а другой справа. При обычных обстоятельствах он не колеблясь бросился бы на одного из них, чтобы прихватить одного с собой. Он был таким безрассудным и нетерпеливым. Но прямо сейчас? Только одна вещь удерживала его руку, хотя она все еще немного подергивалась, потому что…

На врага быстро набросились сверху и быстро втоптали в грязь. Это вроде как отстой – играть роль приманки. Это было рискованно и нельзя было реально принять участие в битве, но, по крайней мере, можно было получить некоторое удовлетворение, зная, что какой-то самодовольный мудак получает свое.

Его коммуникатор ожил, и по внутренней связи раздался голос Оги.

— R2 к P10, как у тебя обстоят дела?

— Прямо как и сказала Зеро, — ответил Тамаки. — Без всяких тупых сверхсил, поддерживающих их, эти парни бегают, как обезглавленные цыплята. И вообще, где она, черт побери? Разве она не должна уже быть здесь и помогать нам?

— Пока ее следов замечено не было, — признал Оги. — Не теряй из виду цели нашей миссии. Встретимся в следующей точке.

— Да-да! — пробурчал Тамаки.

Это было нечестно. Каллен получила все веселье, выбивая дерьмо из их лидера, в то время как Зеро пыталась справиться с одним из других супермощных придурков с этой пронырливой тенью на подхвате. Конечно, они вдвоем выдали кучу планов и контрпланов, в первую очередь тактику «ударь и беги» и засады, которые были нужны только, чтобы держать противника в догадках. Ну и держаться как можно дальше от настоящих британнских военных и ЯОФ, сосредоточившись только на Стенд Ауте. Ладно. Пофиг. У Тамаки был только один вопрос:

Почему только Каллен достались эти чумовые способности, но никому другому? Почему она вдруг стала такой особенной? Конечно, она была лучшим пилотом, который у них был, но почему не размазать немного этого меда? Протянуть руку помощи тем, кто в ней нуждается, сделать эту борьбу чуть более легкой для них, чем она уже была? Почему, черт побери—

— Какого хера!? — закричал Тамаки, едва веря глазам, пока ехал к точке встречи. Если подумать, именно здесь впервые появился враг. Дюжина вражеских найтмэйеров, двое из которых были прямо там, в то время как остальные рассредоточились, чтобы смахнуться с Черными Рыцарями и всеми, кого им удастся найти.

Два найтмэйера атаковали одного – модель Каллен, и все трое двигались со скоростью, от которой у него перехватило дыхание. Один из них нанес удар по Каллен, который она заблокировала и ответила плавным движением, только для того, чтобы другой пригнулся, идя на размашистый удар. Сазерленд Каллен подпрыгнул над атакой, в то время как оставшийся вражеский Сазерленд выстрелил харкенами в спину с близкого расстояния, но те были отбиты обломками, которые по необъяснимой причине поднялись в воздух и ударили сбоку. Каллен развернулась и схватила за трос, быстро подтянув врага на еще более близкое расстояние, когда снова приземлилась на землю.

А тем временем Тамаки мог только задержать дыхание и посчитать до трех.

— Ну же, крошка! — крикнул пользователь Стенд, известный как «B». — Покажи нам, что умеет твой Стенд! И так очевидно, что он не делает тебя быстрой, или же ты реально шокирована!

— Эй, говнюк! Лови подарочек! — заревел Тамаки, завершая свое приветствие ударом кулака в затылок вражеского Сазерленда. Приближающаяся атака была перехвачена, почти задев Каллен в процессе.

— Так, так, так! А вот и кавалерия, — объявил враг с таким маниакальным ликованием, что у Тамаки по спине побежали мурашки. Это было все равно что услышать голос самого дьявола. Затем, прежде чем кто-то еще успел что-либо сделать, вражеский Сазерленд проскользнул прямо под защиту Тамаки, прямо под вытянутый кулак его найтмэйера и сильно врезал по нему. В самый момент удара ему показалось, что он видит не типичную пурпурную краску британнских фреймов Сазерленда, а ту самую ужасную сверкающую белую смерть из Синдзюку. Неотвратимый. Неостановимый. Слишком быстрый, чтобы ударить, убежать или защититься.

Вот только… тот фрейм явно был моделью найтмэйров нового поколения. Этот же был чем-то другим. Этот пользователь Стенда обладал аналогичной способностью, как у Каллен – повышенной скоростью реакции! И она сражалась с двумя из них одновременно… тот факт, что она еще была жива, был еще одним напоминанием о ее невероятных естественных навыках пилотирования; никто другой просто не продержался бы так долго.

— Придурок! — крикнул Оги через коммуникатор. Его собственное фрейм ринулся вниз по улице, плечом отбрасывая врага с дороги. — Не бросайся в самое пекло! Тебя же прикончат!

— Еще больше игрушек для игр? — произнес самый настоящий голос дьявола. — Чудесненько! Тогда давайте сыграем!

— Агх, сука! — ругнулся Тамаки, когда ему неизбежно пришлось катапультироваться из боя. — Прихлопни этого засранца за меня! Угх! Почему это должно было случиться, когда у меня был такой классный момент!?

Он посмотрел на мониторы и понял, что, возможно, не он один будет катапультироваться в ближайшее время. Один из двух противников вовлек Каллен в очередной высокоскоростной обмен ударами, контратаками и блоками, в то время как другой отделился от Оги и выстрелил своим харкенами прямо над Тамаки.

— Секундочку, — сказал враг. — Сейчас вернусь. Надо сперва прибить одно назойливое насекомое.

Харкены полетели в воздух всего через несколько секунд после того, как кабина Тамаки начала запускать спасательные ракетные движки. На мгновение Тамаки испугался, что они заденут его, но затем он понял, что угол атаки был неправильным. Скорее ему подсказывал инстинкт, нежели какой-то расчет. Те полетели в разброс, слишком широко! По обе стороны его кабины, не за что зацепиться! Тем временем Оги открыл огонь по врагу, но только для того, чтобы тот бросился в сторону, дергая за тросы своих харкенов и хорошо и жестоко натягивая их навстречу друг другу.

— Ха! Промазал! — воскликнул Тамаки, глядя, как гарпуны пролетают мимо, а ракеты ускоряют его кабину. — Даже не близко, лопух!

Вот только, может, ему было наплевать на такие вещи. Может, его целью было обернуть их вокруг кабины Тамаки прямо посреди полета, чтобы он мог притянуть ее на землю с ужасным грохотом. На секунду мир Тамаки содрогнулся и расплылся, но он встряхнулся и зарычал, когда кровь стекла с его лба.

— Ты… Зачем ты это делаешь? Он не был угрозой для тебя! — закричал Оги, усиливая еще сильнее темп огня, от пуль которого его враг убегал, словно играли в какую-то детскую игру; эффект усиливался этим безумным смехом, который, казалось, отражался эхом от каждого окружающего здания.

— И что? — был его ответ. — Не мы ли обещали, что убьем две три всего населения? Надо же с чего-то начинать!

— Поганая сволочь! — прорычал Тамаки, трясущимися пальцами потянувшись к дверному замку. — Он просто сделал это без всякой причины! Ублюдочный сукин сын! Не… списывай меня со счетов… козлина! — крикнул Тамаки, выползая из кабины. — Придется приложить чуть больше усилий, чтобы убить мою тупую задницу!

Враг ничего не сказал, но молчание говорило за него: вызов принят. Он сунул руку за спину и вытащил оттуда что-то похожее на копье, которое он метнул прямо в Оги со скоростью, повергшей Тамаки в состояние шока. Это то, с чем дралась Каллен? В одиночку? Даже с ее повышенной скоростью реакции… как ей удалось пережить такое!? Слева от него Каллен и оставшийся вражеский Сазерленд были заняты сложным танцем смерти, ни один из них, казалось, не мог нанести удар другому, и это внезапно обрело смысл. Она выжила, потому что использовала свой Стенд, чтобы отгонять их. Она использовала свой Стенд, чтобы атаковать их так, как они не могли видеть, кроме их большого злобного босса, который, видимо, обладал той же силой, что и она. Ни у него, ни у Оги не было ни единого шанса в этой битве, особенно когда эти двое сражались мечами!

Затем, в самый последний момент, копье дрогнуло и остановилось. Как будто оно наткнулся на какое-то препятствие, которое остановило его движение.

Но враг еще не закончил. В одной руке он держал копье. Другой же он держал тросы своих харкенов. Они были втянуты назад, а затем почти сразу же разбиты рукой, держащей их. Тень упала на Тамаки, и хотя он едва мог встать или сделать что-то большее, чем отползти, все, что ему оставалось, это смотреть в ужасе, злясь на мир за то, что позволил этому случиться с ним. Его собственная кабина. Его собственная чертова кабина!

— Вот… дерьмо…

***

Просто удивительно, как быстро летит время, а ты даже не замечаешь этого. С другой стороны, время – такая штука, которой совершенно наплевать, обращает ли кто-нибудь на нее внимание. Она просто продолжала свой веселый путь, проходя мимо, даже не помахав рукой. Хотя это правда, что время летит, пока вы развлекаетесь, это в значительной степени потому, что вы слишком заняты развлечениями, чтобы обращать внимание на то, сколько времени проходит.

Я улыбнулся, думая об этом. Обычно дело же, я иду на очередную встречу с Джоанной. Помню, я тогда подумал, что это очень странно. Я всегда был настолько сосредоточен на карьере, что никогда по-настоящему не задумывался о том, что искать в девушке, но если этот вопрос когда-нибудь возникнет в будущем…

В этот момент я остановился и посмотрел вверх. И вверх. И вверх. Это не может быть правдой, конечно же нет. За четыре месяца, прошедшие с тех пор, как мы начали встречаться, я ни разу не был у нее дома. Честно говоря, я не обращал особого внимания на то, куда направляюсь, так что до этого момента мне и в голову не приходило, насколько высококлассным был этот район. Несмотря на то, что это был мой лучший костюм, я вдруг почувствовал себя не совсем одетым по случаю. И тем не менее. Я собрался с духом, подошел к адресу, который дала ему Джоанна, и позвонил в звонок. Представившись, я вошел в здание, поднялся на лифте на верхний этаж и постучал в дверь с их именем. Это было очень забавно. Без всякой причины я сейчас нервничала еще больше, чем на том собеседовании, когда мы впервые встретились. Чувство, которое ни на йоту не рассеялось, когда дверь открыл человек, который выглядел так, словно мог легко сломать человеку запястье – например, мое – пожав ему руку.

— Ты собираешься сказать: «Привет, я кавалер Джоанны. Рад познакомиться».

— Привет, я кавалер Джоанны. Рад… познакомиться… Ты… Как ты…?

Это был брат Джоанны. Он был немного вот таким, вы должны понять. Ему нравилось подкалывать людей, особенно если у него была на то причина. Например, если кто-то встречался с его младшей сестрой. Однажды он рассказал мне, что сделал с человеком, который был настолько глуп, чтобы попытаться ограбить его. Судя по всему, будущий вор сдался полиции. Случайно или, точнее, по его замыслу. Но возвращаясь к важному.

— Тц, тц! — произнес здоровяк. Видите ли, в тот момент до меня еще не совсем дошло, что это брат Джоанны, так что это было все, что я мог о нем думать. — Может, сначала представишься как следует? Ты уже поведал мне, что ты за фрукт, но не кто ты такой.

— В-вот как! — запнулся я, даже отдаленно не зная, как вести себя с этим незнакомцем. — Ну, я Джозеф–…

— Бац! — провозгласил здоровяк. — Десять очков на месте. Джоанна еще не готова, так что заходи и расслабься немного, это даст нам, Джозефам, шанс узнать друг друга получше. Я – старший брательник Джоанны. Ты – парень, с которым она встречается. Это будет так весело.

Я помню, как задавался вопросом: «Почему, о, почему мне казалось, что я вот-вот войду в логово льва? В шарфе из сырого мяса и с табличкой «обед»?» Или что-то подобное, во всяком случае. Что ж. Если они и были львами, то жили вполне комфортно. Их дом производил довольно сильное впечатление, хотя и не такое большое, как те, кто жили там.

— Это довольно впечатляющий дом, — рассеянно сказал я. — Я понятия не имел, что семья Джоанны так преуспевает…

— Понятное дело не знал, — сказал другой Джозеф, похлопывая меня по спине. Наверняка будет синяк. — Я даже не сомневаюсь, что ты не имел ни малейшего представления о том, как близка наша семья к мистеру Спидвагону! Я имею в виду, что с точки зрения общественности мы двое – самые близкие ему наследники.

Ну, это конкретное откровение, безусловно, заставило мои мысли переключиться на другую передачу.

— На самом деле, нет, — ответил я. — Джоанна никогда не упоминала об этом. Она только упомянула, что ее брат работает в Фонде, но на этом все. Полагаю, она имела в виду тебя?

— Если только у нее нет другого старшего брата, о котором я ничего не знаю, — сказал другой Джозеф.

Он толкнул дверь и саркастично поклонился в знак приветствия, жестом приглашая меня войти. Я сделал именно это и вдруг понял, что большой мускулистый брат моей девушки привел меня в середину большой пустой комнаты, где были только они вдвоем. Я. Исследователь. И, вероятно, чересчур заботливый брат, который выглядел так, будто мог отжаться… без рук. Я всегда был хорош в математике, но это не было здоровым для меня уравнением, независимо от того, как бы я не пытался его решить.

Впервые в жизни перед моими глазами промелькнула вся моя жизнь. Так много потерянного времени. Почему я все лето пытался научить его кота играть в салочки? Зачем, во имя Императора, я потратил столько дней и столько денег на ту коллекцию статуэток Императорского Двора? Я должен был жить! И я только начал, когда встретил Джоанну, а теперь… теперь я снова был в панике. Не говори глупостей. Видишь? Он, конечно, закрыл дверь, но не делает никаких враждебных движений, за исключением его глаз.

— Ты собираешься спросить меня: «В каких отношениях ваша семья с мистером Спидвагоном?» — произнес другой Джозеф.

— В каких отношениях ваша семья…. с… мистером Спидвагоном? Не мог ты, пожалуйста, не делать так, это довольно нервирует.

Ну, в этом-то и был смысл этого его приема в первую очередь. Умная маленькая игра ума, которая странным образом напомнила мне, как Джоанна контролировала наш первый разговор четыре месяца назад.

— Важно ли это? — сказал Джозеф, подходя к холодильнику и наливая вино в бокал. — Он, наверное, самый близкий мне человек, которого я могу назвать отцом, и к тому же один из богатейших людей в Империи. Ха! С таким резюме довольно легко подцепить цыпочек! Они видят быстрый шанс сколотить состояние и заодно прихватить такого красавца жеребца, как я.

Джозеф сунул мне в руку бокал. Обычно я не пил вина, но отказываться было невежливо. Все, что могло бы дать возможность сблизиться с этим человеку и стать его другом вместо подозрительного прохожего, было очень кстати, и кроме того, это могло бы помочь успокоить нервы. Или, по крайней мере, заставить их думать, что они спокойнее, чем были на самом деле.

— Конечно, — сказал мистер Джостар с резкостью в голосе, — если бы я поймала парня, пытающегося проделать что-то подобное с моей милой и невинной сестренкой…

Он отпустил бокал. Внезапно, по непонятной мне до сих пор причине, вино хлынуло мне в лицо. Как будто крошечная граната взорвалась в стекле, накрыв меня и испортив при этом мой костюм.

— Тогда у меня появится к нему несколько вопросов, — произнес мистер Джостар, шутливо пожимая плечами. Он отвернулся, усмехнулся про себя и пошел через комнату к полотенцу. — А если бы мне не понравились ответы; мне, наверное, пришлось бы надрать ему задницу.

— В таком случае, — сказал я, вытирая немного вина с глаз и смахивая еще немного с волос. Во мне росло непокорство, вопреки моему собственному здравому смыслу. — Тебе придется встать в очередь. Хотя я не могу обещать, что от него много останется.

Мистер Джостар остановился, оглянулся и взял полотенце двумя пальцами.

— Еще десять очков, — сказал он и швырнул полотенце через всю комнату. Я протянул руку, чтобы схватить его, улучив момент, чтобы обменяться короткой улыбкой со своим новым мучителем – как вдруг метла схватила полотенце в воздухе и швырнула ту на землю. На другом конце метлы стояла довольно раздраженная – но все еще ослепительно красивая – Джоанна Джостар.

— Джозеф Джостар! — воскликнула она. — Что, во имя всего святого, ты сделал с тем полотенцем?

— Хм? — пожал плечами мистер Джостар. — Кто, я? А что я с ним сделал? — Джоанна просто топнула ногой и уставилась на него так, как только может смотреть раздраженная младшая сестра. — Ну, то есть… не то чтобы я втер в него порошок карри или что-то в этом роде, ну бред же!

Джоанна скользнула ко мне, протянула руку и сняла с моей спины листок бумаги. На нем были написаны некоторые воображаемые оскорбления в отношении окружности моей матери, интеллекта отца и моего собственного запаха, сравнимого с различными экзотическими водными обитателями. По крайней мере двое из них вымерли. Джозеф просто стоял там, изображая саму невинность, как бы говоря: «Как это туда попало?»

— Это не может так продолжаться, — сказала Джоанна. — Ты не можешь продолжать отгонять мальчишек, которые мне интересны, только потому что ты ожидаешь, что они все будут такими же, как ты! Какими-то плейбоями, который играют на сердцах девушек! Честно говоря, у вас есть только две общие черты: ваше имя и тот факт, что я вас обоих люблю!

— Эй, эй! Ну ты чего, Джоанна! — сказал Джозеф, но в свете того, что я только что услышал, все остальное как-то отошло на второй план. — Долг мужчины присматривать за своей милой сестренкой. Так ведь? Я должен быть начеку с такими вещами.

Это осознание застряло у меня в голове, как эхо в пещере. Это заставило меня оцепенеть. Это сделало меня глупым. Это заставило меня почувствовать себя… Ну, не очень хорошо. Как уже говорилось, оно оставило меня в оцепенении. Но как будто я вообще мог почувствовать что-то другое!

— Быть начеу с такими вещами, он говорит, — парировала Джоанна, но я услышал только три слова. Она любит меня. — Так вот как ты называешь все эти розыгрыши? — она продолжала, но я снова услышал только те же три слова. Она любит меня. — Руки на стол, Джозеф! Я знаю, что у тебя в голове, помни, что я все еще твоя младшая сестренка и я знакома со всеми твоими трюками.

Она любит меня. И глядя, как она вот так распинает своего старшего брата, я понял нечто удивительное: я тоже ее любил. Полностью и без вопросов. Ладно, конечно, я уже знал это на каком-то уровне, но… это вывело эти чувства на поверхность с уверенностью, железобетонной и без какого-либо простора для вопросов. Когда-нибудь, рано или поздно, я женюсь на этой женщине.

И когда мы оба, взявшись за руки, вышли из комнаты, Джоанна остановилась только для того, чтобы показать брату язык, и единственная мысль, которая пришла мне в голову в тот момент, была о том, что лучше рано, чем поздно.

***

Все произошло так быстро, что было удивительно, как он вообще успел отреагировать. Он видел, как этот Стенд исчез под досками пола, видел, как пули пробили пол. Они полностью разошлись, и [Schizoid Man] отклонял те, что подходили слишком близко, с такой легкостью, с какой можно было поймать пулю. Вполне естественно, что он заметил это намерение, но прежде чем он успел протянуть ей руку или выкрикнуть какое-либо предупреждение, ущерб уже был нанесен, и Ширли с криком рухнула вниз, оставив Лелуша тянуться за ней в тщетной попытке поймать ее. Он почти ничего не видел внизу, но [Schizoid Man] пронесся мимо, так что, возможно, она была в порядке. Это была непредсказуемая сила даже в лучшие времена, но единственное, что она, скорее всего, умело делать легко, так это защищать Ширли. Впрочем, сказать наверняка было невозможно. Возможно, она ударилась головой обо что-нибудь по пути вниз, и он никогда этого не узнает… и подумать только, Лелуш привел ее сюда отчасти потому, что считал это полезным стратегическим ходом, который подвергал ее наименьшей опасности. Он должен был знать лучше и разобраться со всем этим сам.

— Стрела, — повторил LH. — Прошу, я не хочу убивать тебя больше, чем ты, как ты сказал, хочешь драться со мной. Если ты не оставишь мне выбора, тогда–…

— Выбор есть всегда, — Лелуш сделал кувырок от дыры. Больше он ничего не мог сделать, по крайней мере сразу, для Ширли. В этот самый момент он был в опасности: если он намеревался убедиться, что она цела и невредима, то сначала он должен был справиться с угрозой перед ним. Уберечь себя от опасности прежде, чем он пойдет помогать кому-то еще. — Все зависит от того, что ты хочешь получить, а не от того, что ты хочешь потерять.

— Говорит невидимка, — сказал LH, и теперь Лелушу оставалось только гадать, как этот человек мог его видеть. Очевидно, это было связано с его Стендом, но каким образом ему удается видеть его сквозь способность его [Painted Black]? — И, прошу, я заметил, как ты сделал вид, что ногой опрокинул пистолет в дыру, а затем схватил его вытянутой рукой, делая при этом его невидимым. Очень умно, но твое оружие совершенно бесполезно.

Что сразу же исключало некоторые вещи. Тепловые следы никак не относились к пистолету, и [Painted Black] блокировал их в любом случае. Радарное чутье, подсказывающее ему расположение вещей вокруг него? Возможно. Но Лелуш знал человеческую анатомию. Он знал о слепых зонах. Он знал об ограничениях того, что можно ощущать, знал, как их можно обмануть иллюзиями. Он знал, что если опустить одну руку в холодную воду, а другую – в горячую, а затем через минуту обе окунуть в воду с одинаковой температурой, то они дадут заметно отличающуюся сенсорную информацию. А это означало, что, как бы он это ни делал, всему есть предел. Слепое пятно. Что-то, чего он не мог понять. Будь то расстояние, материал, который он не мог воспринять, хоть что-то: у него должно быть слепое пятно. Лелуш бросил взгляд на дыру и тихо извинился перед Ширли – в каком бы состоянии она там ни находилась, он мог только надеяться, что это не требует немедленного внимания.

— Если ты тревожишься за свою семью, — сказал Лелуш, — то Черные Рыцари могут легко предложить ей свою защиту.

— Другими словами, — ответил LH. — Поменять одного хозяина на другого, и даже не пытайся сказать мне, что ты на стороне справедливости. Мы видели место преступления и знаем, что убить принца Кловиса мог только пользователь Стенда. Оглядываясь назад, становиться очевидным, что виной всему был бы Стенд с невидимостью. Кто еще мог войти и выйти незамеченным?

Лелуш мысленно проклял свою удачу – не в первый и не в последний раз в жизни. Этот человек уже все давным-давно решил для себя. Он считал Черных Рыцарей настолько же плохими, как и Стенд Аут, и, по крайней мере, знал, что один дьявол ничем не лучше другого. Хуже того, он уже так боялся одного дьявола, что Лелуш понимал: любая логика будет отброшена в сторону. Убедить его отступить самостоятельно было уже невыполнимой задачей еще до того, как они начали. Лелуш сделал шаг назад и чуть не выпрыгнул из своей кожи, когда пуля попала точно туда, где только что была его нога. Несколько мгновений спустя, еще несколько пуль просвистели мимо его тела, поражая области, которые теперь были пусты, но ранее были местами, где стояло его тело!

— Предупредительные выстрелы, — пояснил LH. — Я бы извинился за то, что напугал тебя, но это скорее помешает достижению цели. Пожалуйста, просто отведи меня к стреле или отдай ее и избавь нас обоих от большого горя. Я бы предпочел, чтобы твоя смерть не лежала на моей совести, и, получи я стрелу, я мог бы убедить остальных отступить.

— А после вы создадите армию пользователей Стендов, — сказал в ответ Лелуш. Он знал, что спорить бесполезно, но это не было его целью. Было кое-что, что он хотел знать, прежде чем пытаться сделать что-то еще, кроме разговоров. Если это сработает, возможно, он сможет сделать что-то стоящее. — Нет, я так не думаю. Ведь затем они применят то же самое давление к бесчисленному множеству других. Если одна четверка способное на подобное, тогда мне страшно думать, на что они способны с такой силой!

— В таком случае, мне очень жаль–… Что?

Сейчас было самое подходящее время двигаться. [Painted Black] перепрыгнул в воздухе Лелуша и бросился к своему сопротивляющемуся противнику, а причудливый Стенд в форме сердца развернулась на месте, чтобы выстрелить в него. Увидев свой шанс, Лелуш шагнул в сторону, выпуская по три выстрела с каждым шагом, в то время как его Стенд привлекал вражеский огонь, танцуя вокруг выстрелов, что выпускались легко и быстро. Впрочем, [Lonely Heart] было так же легко способен перехватить его пули в полете, встав на линию огня. Разочаровывающе, но ожидаемое. Лелуш уже достиг своей истинной цели, укрывшись в соседней комнате, чтобы дать себе передышку для размышлений и планов.

— Тщетная стратегия, — предупредил LH. — Ты не сможешь спрятаться, что бы ты ни делал. Пожалуйста! Просто отдай стрелу, и я позволю тебе уйти!

LH заметил [Painted Black] в тот момент, когда он появился, и смог точно атаковать его Стенд, даже несмотря на его быстрые движения. Значит, дело было не в звуке. [Painted Black] была всего лишь тенью и не производил никакого шума. Помимо того, что они находились в одной комнате вместе с ним, снова рядом были только одни привычные вещи. Он. Пистолет. [Painted Black]. Одно общая черта, которая означало, что он был ограничен чем-то одним, что он мог использовать. Единственный вопрос, который занимал его: как это сделать. Его глаза блуждали по сторонам, используя [Painted Black], чтобы сделать вещи невидимыми вокруг него, чтобы легче определить его доступные ресурсы, однако он обнаружил, что комната была лишена всего, что он мог использовать. Нет, нет, должно же быть что-то, что он упускает! Что-то очевидное—

Внезапно в стене рядом с его головой появилась дыра, заставившая сердце Лелуша подпрыгнуть. Он развернулся, игнорируя очевидные попытки предупредительных выстрелов, и сделал невидимой перегородку между ними обоими, прекрасно понимая, что это бесполезно. Он выстрелил полную обойму, отступая в сторону, и [Lonely Heart] выпускал каждую пулю в воздух задолго до того, как она могла надеяться попасть в намеченную цель. Это было хорошо, поскольку позволило Лелушу добраться до окна и выйти на пожарную лестницу.

— Снова отвлекающие маневры, — крикнул LH. — Снова убегаешь и прячешься! Но тебе не сбежать от вины за свои преступления, как и я не могу сбежать от вины за свои собственные.

Еще одна отсылка к Кловису? Лелуш прижался к окну, начав, как он надеялся, последний эксперимент над возможностями этого Стенда, и снова стал невидимым. Он закрыл глаза, прикрыл невидимые для самого себя веки, а затем замедлил дыхание, пока [Painted Black] бежал вниз по ступенькам вместо него. Лелушу оставалось только ждать и думать.

«Что если я ошибаюсь? Что если…Что если они делают это только для того, чтобы поймать убийцу Кловиса? Если они были так уверены, что это был пользователь Стенда, то вполне логично, что они не доверяют властям, потому что должное расследованием нормальным путем провести невозможно…»

Предательская часть сознания Лелуша пробивало себе путь на поверхность. Он был из тех людей, которые размышляют сразу о нескольких вещах, причем разные аспекты его сознания следят друг за другом, оценивая то, что он делает, оценивая то, что он думает. Эта часть, по его мнению, почти звучала почти как его ныне покойный брат.

«Если это так, то они просто хотят убедиться, что стрела не попадет в чужие руки. Вот почему они так отчаянны. Они не собираются создавать самостоятельную армию: они хотят помешать кому-то другому сделать то же самое.»

[Painted Black] уже был на следующем этажа. Вместо того чтобы продолжать спускаться, Лелуш приказал ему войти, одновременно отметая мысли, возникшее у него в голове. Нелепое утверждение, как ни посмотри. Остальные их действия никак не сходяться с этой идеей. Все, что они делали, было явно направлено на то, чтобы вытащить человека со стрелой из тени. Того заключенного, которого они захватили и допросили, совершенно ясно спросили, что такое Стенд или что-то очень похожее.

«Это только с одной стороны… но помни, что Кловис сказал перед своей смертью. Он предупредил тебя о великом звере мести и о том, что другие придут за тобой, чтобы убить. Он имел в виду остальных членов семьи, но, возможно, он хотел сказать о ком-то еще…»

LH шагнул в окно, и Лелуш затаил дыхание. Мужчина осторожно ступил на пожарную лестницу и повернулся спиной к тому месту, где стоял Лелуш, а затем начал спускаться вниз. Тем временем, [Painted Black] продвинулся до самого предела, куда он мог отойти от Лелуша, превратив обломки и стены на нижнем этаже в невидимую тень в поисках Ширли, чтобы он мог, по крайней мере, понять в каком она состоянии. Ее нигде не было видно.

Что же до LH… Любой другой на месте Лелуша, возможно, нашел бы время, чтобы выстрелить из это позиции. Было очевидно, что противник его не видит, что его гипотеза верна. Но Лелуш знал лучше. Теперь он слишком хорошо знал, что в ту же секунду станет легкой добычей. Такова была сила [Lonely Heart]: способность чувствовать движение вокруг себя! Поскольку Лелуш сидел неподвижно, закрыв глаза, чтобы даже не моргать, и дышал ровно и медленно, LH, должно быть, показалось, что там действительно никого нет. Это было подтверждение того, что он обнаруживал движение, а не просто присутствие, как и рассчитывал Лелуш. Хотя это поднимало вполне закономерный вопрос: «Как атаковать, не двигаясь?»

— Почему он все так усложняет? — сокрушался LH. — Еще больше крови на моих руках, от которой никогда не очистится, — щенок оборотня крутился вокруг его головы, возбужденно виляя хвостом в том, что можно было бы истолковать как игривую и очаровательную манеру. — Я сделаю это ради них. Я уже далеко миновал ту точку, когда смогу повернуть назад. Но что, если он прав? Что, если другие будут поглощены тем же зверем, что забрал меня?

«Мои братья и сестры придут за тобой, — сказал он. — Но пожалуйста… не позволь себе… не позволь им попасть в пасть тому же зверю, что поглотил меня. Не позволь ему поглотить весь мир.»

Лелуш выбросил это воспоминание из головы. Сейчас не время думать о прошлом. Сейчас не время вспоминать, как он выстрелил Кловису в спину, как услышал его последние слова и испытал чувство удовлетворения. Сейчас не время для этого! Сейчас слишком многое было поставлено на карту. Слишком много жизней зависело от него. Он должен был убить этого человека. Об этом больше не могло быть и речи. Если его нельзя было убедить прекратить помогать Стенд Ауту, если он был так напуган ими, что был готов убивать, тогда было правильно, что он тоже готовился к убийству! Но как это сделать? Как он мог напасть на человека, который мог когда угодно почувствовать приближение любой засады? Как он мог напасть на человека, способного на такой уровень ужасающей точности? Для этого ему понадобится оружие, которое не будет двигаться—

— Нет, Джозеф, — бормотал про себя LH. — Успокойся. Ты можешь чувствовать, как он движется в комнате. Ты можешь сделать это. Сделай это для них. Сделай это ради них, даже если это не то, чего они могут желать.

«Я был поглощен зверем ненависти и мести. Он ослепил меня перед лицом пагубных последствий моих действий. Я совершил все это от их имен. Все это было ради Лелуша и Наннали, но разве они хотели бы этого?»

Нет. Нет. Эти двое были не были похожи. Ситуация была совершенно иной, независимо от того, как на нее смотреть. Такой ход мышление его никуда не приведет, когда он был в середине борьбы не на жизнь, а на смерть, и все же он продолжал думать о…

О Кловисе.

Если бы Лелуш не производил самого лучшего впечатления статуи, какое только мог, он бы улыбнулся. Так оно и было. Внизу, в переулке, справа от него. «Оружие, которое не двигалось» ожидало, когда спустят курок. Было так очевидно, что ему следовало подумать об этом раньше, что именно пустые мысли о дорогом брате могли бы вдохновить его. Все, что ему нужно было сделать, это дождаться, пока Джозеф войдет в комнату, а затем броситься вниз по лестнице мимо него и заманить его в перекресток. И затем, приманка была готова, а оружие заряжено, ему только оставалось—

Без предупреждения и даже без единого облачка на небе, предвещавшего ее приход, молния осветила гетто. Это длилось всего долю секунды, но этого было вполне достаточно, чтобы окончательно испортить Лелушу день. У [Lonely Heart] было искаженное насмешкой лицо, когда он посмотрел в его сторону. LH – вернее, Джозеф – повернулся к нему, и прежде чем Лелуш успел что-либо сделать, острая боль пронзила его ногу, и он рухнул к ногам противника.

— Больше никаких трюков, — печально произнес Джозеф. — Больше никаких фокусов. Больше никаких укрытий и побегов. Это твой последний шанс уйти от всего этого. Отдай мне стрелу! Не заставляй меня делать это! Пожалуйста, ради нас обоих, поступи правильно!

Поступить правильно? Лелуш посмотрел на перепуганного мужчину, дрожащего от страха. Под этой маской скрывалась еще одна, маска абсолютного ужаса, из-за которой нельзя было различить, что правильно, а что – нет, поскольку он был ослеплен своими собственными застилающими глаза тревогами. Это был человек, готовый пожертвовать всем ради защиты своей семьи, взяв на себя бремя совести.

И та предательская часть его снова всплыла в его сознании: «Разве ты не сделал бы то же самое для Наннали?»

***

Оги пробыл здесь достаточно долго, чтобы уже потерять друзей. Это никогда не было легко. По правде говоря, он боялся того самого дня, когда сможет отмахнуться от смерти и просто продолжать освобождать свой народ, не заботясь о человеческих жертвах. До сих пор Наото был самым последним, и он все еще неразумно винил себя, хотя никто ничего не был в силах сделать. В подобной ситуации все реагируют одинаково. Они все были в одной команде. Как члены одной команды, они не могли не задаться вопросом, могли ли они сделать что-то – что угодно – чтобы предотвратить эту смерть. Такого рода мысли. Это была отравляющая, ненужная вина за то, что они не в силах контролировать, предотвратить или изменить. Текущая ситуация ничем не отличалась. Оги проверил фактсферу на наличие признаков жизни под кабиной пилота и не нашел… ничего. Еще один друг мертв. Еще одна бессмысленная смерть.

— Ох, это убийственное намерение, — усмехнулся B. — Какая вкуснятина. А теперь скажи мне, что ты собираешься делать с этим? Нет, еще лучше… почему бы тебе не показать мне? Почему бы вам обоим не показать мне, что вы собираетесь сделать?

Его ладони вспотели от ужаса при звуке голоса этого человека. К этому времени Оги уже привык к тому удовольствию, которое британнские солдаты получали, убивая японцев, как невинных, так и виновных. В голосе этого человека было что-то еще. Как будто он наслаждался не страданием, а скорее реакцией на него. Словно крохотный дьявол, сидящий у него на плече и говорящий ему делать ужасные вещи. Монстр вроде него, не заботящийся о человеческой жизни, который упивается смертью и наслаждается горем… ну что ж. Лучше показать ему, что он собирается делать со своим убийственным намерением, не так ли?

…По крайней мере, этого он намеревался. Взять на мушку этого врага казалось невозможным. С ним просто играли. В любой момент, когда он захочет, этот враг может броситься и прикончить его. Самоуверенная козлина просто выпендривается!

— Ну же, крошка! Покажи нам, на что способен твой Стенд! Почему бы тебе атаковать не им меня? Если только нет какой-то причины, по которой это было бы плохой идеей? Интересно, какой же силой он обладает?

Таинственная женщина в маске отозвала их троих в сторонку, пока все остальные готовились к битве. Проверка оборудования, организация и проведение экстренной эвакуации населения гетто. Ну просто идеальное временя, чтобы поговорить.

— Так, что у тебя за шашни с этим мистером тенью? — прямо спросил Тамаки. — Выглядит довольно подозрительно, тебе так не кажется?

— Если ты так хочешь знать, — сказала внезапно появившаяся фигура, притаившаяся в углу комнаты. — Я всего лишь скромный советник Зеро. Мы решили скрыть мое присутствие ото всех, кроме самых важных членов организации, поскольку мое существование и способности дают слишком много преимуществ, чтобы так легко от них отказаться.

— Эта точка зрения почти совпадает с причиной, по которой мы позвали вас сюда, — сказала Зеро, и она, казалось, смотрела на Каллен какое-то долгое и неловкое мгновение. — Каллен… Painted Black уже рассказал мне об этом благодаря собственно проведенному расследованию, но почему ты решила сражаться с Британнией?

— Потому что моя мать японка, а мой отец умер, сражаясь с британцами.

— Понятно, — сказала Зеро с ноткой грусти в голосе. Сочувствие Каллен со стороны таинственного и загадочного лидера их организации? Оги отложил это на другой раз, а также то, как легко Каллен раскрыла эти факты о себе.

— Причина, по которой мы здесь, проста, — заговорил Painted Black, возвращая внимание к своему собственному призрачному присутствию. — Очень важно, чтобы мы трое как можно полнее осознали свои способности. Наши враги, без сомнения, проделали то же самое.

— Да? — сказал Тамаки чересчур нетерпеливо. — Это значит, что ты тоже дашь нам эти штуки?

— Нет, — произнесла Зеро. — Ещё нет. Стенды опасны, особенно для тех, кто не умеет их контролировать. До тех пор, пока мы не поймем их лучше, будет безопаснее для всех заинтересованных сторон, если мы продолжим держать число пользователей Стендов на минимуме.

Painted Black покачал головой.

— Если бы мы внезапно увеличили число пользователей Стендов, каждый из которых плохо понимает, на что он способен, результаты могут оказаться катастрофическими. Мы должны обсудить этот вопрос после битвы. До тех пор, я разработал серию тестов, чтобы проанализировать вас.

И этим они занялись. Они проверили свои Стенды, в частности Стенд Каллен, и выяснили, что [Painted Black] не может быть поражен и не может навредить ни одному другому Стенду. Они узнали, что травмы, нанесенные Стендам, разделяются с их пользователем (что вызвало еще большую осторожность в будущих тестах). Они узнали несколько вещей о [JJF] Каллена, а именно, о правилах слепоты, которую он может вызвать…

— Хочешь посмотреть, на что способен мой Стенд? — зарычала Каллен, как зверь в клетке. За последнее время они потеряли так много друзей. Естественно, вид раздавленного Тамаки произвел бы такой эффект на них обоих. — Что ж, ладно! Подавись! Смотри внимательно, чтобы не пропустить!

Никогда в жизни Оги так отчетливо не слышал зашифрованного сигнала. Он зажмурился так крепко, как только мог, потому что их тесты включали просмотр записанных кадров удара [JJF] о стену. Любой, кто видел запись, оставался слепым на пять секунд, как будто они видели Стенд вживую. Разумеется, тот же самый эффект будет передаваться через фактсферу! Единственная причина, по которой она до сих пор этого не сделала, была проста. Каждый раз, независимо от того, как [JJF] поражал свою цель, Каллен становилась такой же слепой, как и жертвы на все время действия способности. Возможно, против другого врага она могла бы надежно воспользоваться этим в своих интересах, запомнив позицию, откуда он атаковал. Однако это не сработает против кого-то столь быстрого. Они могли метаться по сторонам в отчаянной попытке убежать, пока оба были ослеплены.

Но если рядом с ней был кто-то еще, кто знал, как работает ее Стенд…

— Что!? — завопил враг. — Что это!? Я ничего не вижу!

— Вот именно! — крикнул Оги. — Ты ничего не видишь! Так попытайся увернуться от этого!

Две ракеты вылетели из пусковых установок на его плече, и Оги послал свой Сазерленд в погоню за ними. Как и ожидалось, противники попытались убежать, не имея возможности видеть, куда они бегут, и хотя они могли быстро уклониться от атак, это все еще зависело от знания, откуда они идут. Когда ракеты попали в цель, Оги уже был в воздухе. Пять секунд на поле боя – это целая вечность. Постоянная бдительность может сыграть ключевую роль между жизнью и смертью. Победой и поражением. Ради Тамаки, ради Наото, ради всех остальных он пойдет на этот риск. Не из мести, не от злости. Ничего, кроме справедливости.

Его штурмовая винтовка широко раскрылась и обрушила сверху дождь из пуль на цель, которая понятия не имела, откуда ожидать нападения. Сазерленд Оги повалил его на землю, но времени терять было нельзя. Это был только один найтмэйер внизу, еще один стоял наверху. Если им повезет, ему потребуется какое-то время, чтобы понять, что зрение вернулось, в то время как Каллен знала, когда именно это можно ожидать. Они могут легко использовать это короткое окно в своих интересах с ее повышенной скоростью реакции и—

— Что теперь? — спросил он, какое бы божество сейчас его не слушало. Найтмэйер Оги внезапно затрясся, как будто его схватило что-то дрожащее с поразительной скоростью. Он проверил фактосферу. — Там ничего нет, — сказал он. — Это его–…

— Йо, большие перцы! — крикнул B, когда Каллен бросилась на него, и дрожь прекратилась. Ясное движение Каллен внезапно и необъяснимо изменилось, как будто ее резко сбили с курса, но он не видел для этого никакой причины. — Вы небось думаете, что провернули что-то умное? Я спрашиваю, потому что ничего подобного. Угробив найтмэйер, который пилотировал мой Стенд, скорее всего, было самой глупой вещью, которую вы когда-либо делали, ну, кроме того, что вы родились.

***

Все то время, пока существовала эта дисциплина, философы размышляли о том, что значит быть счастливым. Ответ был для всех разный, и не каждый был достоин его открытия. Те, кто видит счастье в деньгах или власти, не понимают его истинной природы. Те, кто жаждут мести и упиваются ненавистью, нашли нечто настолько противоположное счастью, что можно было бы почти ошибиться в нем. Однако. Я предпочитаю верить, что настоящее счастье приходит к людям, которые любимы и которые любят в ответ. Человеку с добрым сердцем и нежной душой. Дайте им что-то, что они будут лелеять, дайте им стабильность, дайте им средства для защиты обоих, и они будут знать настоящее и нескончаемое блаженство, пока оно длится.

Но ничего не длится вечно…

Я с поразительной ясностью вспоминаю один конкретный день, когда мы с дочерью гуляли в парке. Свежий воздух всегда был полезен для растущего ребенка, и я надеялся, что он вдохновит ее на здоровый образ жизни, как например, играть на улице, и, похоже, эти надежды более чем оправдались. Она была и остается такой энергичной девочкой, такой любознательной и игривой. Просто смотреть, как она бегает в этом юном возрасте без какой-либо определенной цели с вытянутыми руками, просто для удовольствия – это согревало мое сердце. Она увидела воробушка, клевавшего землю, и бросилась в погоню, но ее отвлекла клумба с цветами, от которой она быстро убежала, когда из ее глубин внезапно появилась пчела.

— Не бойся, — сказал я ей после того, как он побежала в мои объятия. — Пчелка не ужалит тебя, если ты не нападешь на нее.

— Откуда ты знаешь, папа? — спросила моя любимая дочурка, ее глаза были полны любопытства и невинности.

— Потому что, — ответил я, — если он ужалит тебя, то причинит себе гораздо большую боль, чем тебе.

Лучше не говорить ей, что жало разорвет тело пчелы пополам и что насекомое умрет в агонии. Не совсем то, что стоит говорить своим детям. Пусть она еще немного подержится за эту невинность. Пусть она удивляется окружающему миру, не видя всех этих маленьких ужасов, которые люди склонны принимать как должное. Такие ужасы, как мое нынешнее затруднительное положение, за которое я приношу ей свои самые искренние извинения. В любом случае, кажется, это сработала. Она снова отшагнула от меня, полная улыбки, но вместо того, чтобы снова убежать играть, она повернулась и улыбнулась мне.

— Знаешь что, папочка? Когда я вырасту, я стану твоей женой.

Ах, еще один пример детской невинности. Это был возраст, когда дети начинают правильно владеть речью и формировать связные мысли и правильные предложения, но продолжают верить, что мир полон магии, не совсем понимая какие проблемы могут существовать за этим поверхностным уровнем, что они уже испытали. Более глубокий, истинный смысл, стоящий за всем этим, теряется для них. Я мог бы сказать здесь многое, но по крайней мере некоторые из ответов были неуместны для девочки ее возраста. Не в том смысле, о котором вы, вероятно, думаете. Вот что я имею в виду… Как именно объяснить настолько юному, насколько в корне неверна такая концепция? В том возрасте, когда они так легко отбрасывают неправильные идеи или не совсем правильно понимают то, что им говорят, объяснение таких вещей требует осторожного и тонкого подхода.

— Ох, это очень мило, дорогая, — сказал я. — Но ведь воспитательница тебе уже говорила, нет? Когда-нибудь ты встретишь мальчика, которого ты очень сильно полюбишь.

— Больше, чем тебя?

— Хмм… Это сложно объяснить, — особенно когда имеешь дело с различными видами любви, что существовали в этом мире, и пытаешься объяснить их такому молодому уму, не копая себе более глубокую яму. В этом возрасте они воспринимают все буквально и так легко неправильно истолковывают вещи. — Ну, если ты правда полюбишь этого человека и он так же сильно будет заботиться о тебе, это сделает меня самым счастливым папой на Земле.

— Неа! — сказала она. — Я никогда не встречу кого-то, кого полюблю больше, чем своего папу!

— Когда-нибудь да встретишь, — заверил я ее. — И когда этот день настанет, мы оба познаем счастье. Я тебе обещаю, — мои часы пискнули, прерывая этот момент. — Ух ты. Так быстро пролетело время? Пошли, нам лучше вернуться домой. Твоя мама будет ждать нас с минуты на минуту.

Именно так мы и поступили; она села на мои плечи, что в конечном итоге закончилось как и в последний раз. Она становилась слишком большой для этого, ну вы понимаете. Новоиспеченным отцам: наслаждайтесь такими моментами до самого конца; таков бы был мой совет, если бы вы были готовы прислушаться к нему. Кто знает, как долго продлятся эти счастливые деньки? Как бы я ни был доволен своей жизнью, я всегда знал, что ничто не длится вечно. В любой момент в твою жизнь может проскользнуть нечто такое, что разрушит абсолютно все. Время шло, и моя маленькая девочка выросла прежде, чем я даже заметил, что время проходит мимо меня. Мне бы очень хотелось, чтобы у меня остались еще более приятные воспоминания о ее невинности и обаянии. Жаль, что у меня не было больше этого времени в мире, не испорченном Стендом. Как бы я хотел когда-нибудь встретить мужчину, которого она полюбит. Я хотел бы когда-нибудь снова стать достойным их обоих, но искупление моих грехов, вероятно, навсегда останется для меня невозможной вещью.

***

В целом сегодняшний день не был похож ни на один из тех дней, которые Ширли переживала раньше. Ни разу в своей жизни она не произносила речи перед армией, слова которой появлялись у нее перед глазами благодаря невидимости Лулу. Никогда прежде ей не приходило в голову, что она может появиться на публике в довольно странном наряде, почти как супергерой, спешащий спасти день. Потому что так оно и было. Она и Лулу – супергерои, сражающиеся с злодеями и произволом! Ведь они даже собирались освободить человека, которого контролировали злодеи и заставляли делать просто ужасные вещи против его воли! С Лулу, предлагающим советы, и [Schizoid Man], который держит их в безопасности, это казалось идеальным способом превратить злодея в героя!

…Вот только она никак не ожидала, что ее так просто опрокинут под пол. Маленькая часть Ширли была немного смущена видом Лулу, бросающемся к ней, когда она проваливалась в дыру, вытянув руку, с глазами, излучающими тревогу. Но больше всего она была напугана. Ее падение не могло быть приятным. Разбитые куски щебня под ней никак не обещали удачного падения, как бы она ни старалась минимизировать удар.

Если только [Schizoid Man] не появится из ниоткуда, мягко замедляя ее спуск, а затем осторожно ставя на ноги. Это казалось даже немного разочаровывающим.

— Эм, спасибо тебе? — сказала она проявлению своей суперсилы. В ответ он застенчиво потер затылок одной рукой и помахал другой, как бы говоря: «Забудь, ничего такого». Едва ли ничего, раз уж это спасло ее от неприятного падения. Только гляньте на эти обломки, она легко могла бы очень неудачно приземлиться на них. Это было так страшно! Однако теперь у нее появилась новая проблема, и это был еще один неожиданный поворот событий, который привел ее в замешательство.

Впервые с тех пор, как ее втянули в это, Ширли осталась совершенно одна, чтобы самой подумать о том, как справиться с чем-то, выходящим за пределы ее зоны комфорта. Во время всего остального, что она делала до сих пор, рядом стоял Лелуш, подавая ей реплики и давая инструкции. Советуя ей. Направляя ее. Инструктируя ее, как лучше поступить. Даже когда его физически не было рядом, он, как минимум, давал ей инструкции, что лучше всего сделать и сказать, прежде чем они расставались!

Но сейчас? Теперь она думала сама по себе. Только она и ее Стенд. Внезапно комната показалась еще более темной и тихой, чем минуту назад. Как будто вселенная подкрадывалась к ней, и она не знала, как отгородиться от всего этого.

[Schizoid Man] похлопал ее по плечу и прокашлялся. Он достал указку, затем направил ее на необъяснимо откуда-то взятый откидной плакат, которого минуту назад там не было. Там была иллюстрация того, что, как она предполагала, было комнатой наверху, с грубым рисунком сердца на одной большой черной каракули, которая, вероятно, была дырой, через которую они упали, в то время как Лелуш – без рубашки – стоял с другой стороны, направляя пистолет на сердце. Лист бумажного плаката перелистнул, открыв видоизмененную версию предыдущего снимка, на котором Ширли был поймана в дыре [Schizoid Man], в то время как Лелуш и сердце устроили перестрелку через отверстие. Еще один картинка показала довольно трагическое (хотя и карикатурное) изображение Ширли, лежащей в луже собственной крови, Лелуша (все еще без рубашки), плачущего и стоящего на коленях над ней, и как она говорит ему, что всегда и навечно будет любить его. На этом изображении был большой красный крест.

— Д-да, давай не будем доходить до этого, — заерзала Ширли. — Может, нам стоит вернуться наверх обычным путем?

[Schizoid Man] с энтузиазмом закивал, Ширли моргнула, и плакат исчез. Что бы ни говорил ей Лелуш, как бы долго она ни обладала этой силой, она никогда к ней не привыкнет. И все же! Нет времени размышлять об этом. Лулу все еще была там, наверху, с этим беднягой. Он казался таким… подавленным. Испуганным. Никто не знает, каких делов может натворить такой человек, и кому как не ей знать по ее недавнему опыту. Когда она выбежала из комнаты и помчалась по коридору, рядом с ней возник [Schizoid Man]. Странно было думать, что она боялась его раньше, но теперь это было почти успокаивающей картиной. Словно тот был ее защитником или стражем. Ее супергероем.

Все это было немного волнующе, правда. Теперь, когда у нее наконец появилась возможность поразмыслить. Это было нарушением правил и небольшим актом непослушания, но все это было ради хорошего дела. Если уж на то пошло, сейчас ее больше беспокоило положение LH, чем ее собственное. Его семью держали над его головой, заставляя повиноваться, если он хотел защитить их. Злодейство, как по учебнику. Они должны были найти способ спасти его, и если кто-то и мог это сделать, то только Лулу! Он мог бы уговорить его, если бы ему дали хотя бы половину шанса. Он был таким умным, добрым и храбрым, и… когда они подошли, комната была совершенно пуста. Если не считать этой дыры.

— Лулу? — позвала Ширли, осторожно ступая в комнату. — Ты тут? Это не смешно, где ты?

— А-а-а-а-а-а-а-аргх!

Кровь застыла в жилах Ширли, когда она услышала этот крик, и она побежала к нему, даже не задумываясь. Она высунулась из окна и посмотрела вниз на пожарную лестницу, увидев, что LH стоит над Лелушем, который лежал на полу, схватившись за ногу. Его кровоточащую ногу. Кровотечение, что делает больно его ноге!

[Schizoid Man] пронесся мимо нее, как пылающий торнадо, крича «Ора!» на пределе своих легких. Однако LH заметил атаку издалека, и [Lonely Heart] уже был на пути, чтобы перехватить ее. Он довольно быстро выпустил пули, пока LH быстро отступал вниз по лестнице. [Schizoid Man] отбивался от них кулаками, многократно выкрикивая «Ора! Ора! Ора!», и Ширли осторожно спустилась вслед за ним, не обращая внимания на покалывание, растущее как в костяшках пальцев, так и в основании шеи.

— Ты в порядке? — спросила она своего товарища-героя. Он морщился от боли и пытался подняться на ноги, ранее оторвав полоску от рубашки, чтобы использовать ее в качестве импровизированной повязки.

— Я в норме, — сказал он сквозь стиснутые зубы. — Я почти не чувствую никакой боли. Нгх! — Лулу рухнула на нее, и [Schizoid Man] торжествующе поднял кулак, вызвав недовольный хмурый взгляд от Ширли. — Он спустился на первый этаж. Должно быть, он прячется в вестибюле и ждет, когда мы попытаемся проскользнуть мимо.

— У тебя не получилось переубедить его?

— Нет, — признался Лелуш. — Он слишком напуган. Я должен был догадаться. Выражение его лица отражает отчаяние, которое он чувствует в своем сердце. В нем не осталось и следа надежды. Они, должно быть, сделали с ним что-то ужасное, травмировали его до такой степени, что он больше не может думать о том, чтобы отказать им.

— Понятно, — сказала Ширли, и пульсация в затылке усилилась. Лелуш отстранился, ухватился обеими руками за перила и стал, прихрамывая, спускаться по лестнице. — Если слова не действуют, — сказала она, произнося слова, в которых не была уверена, — тогда мне придется использовать кулаки, чтобы вбить в него хоть немного здравого смысла.

Забавно. Это ощущалось так правильно, что она даже не придала этому особого значения, пока уже не спустилась по лестнице, а Лелуш не начал возражать.

— Его Стенд может обнаружить движение! — предостерегающе крикнул он.

— Тогда я буду двигаться слишком быстро, чтобы он поспевал за мной, — машинально ответила она.

Семья. Для нее это было очень важно. Семья была чем-то, что имело значение для Ширли. Кровь, пульсирующая в ее венах. Если кто-то пытался угрожать ей, угрожать ее отцу или матери, или – да поможет им Бог – ее дяде или двоюродному брату, то ей нравилось думать, что она будет там, чтобы помочь им в мгновение ока. Болезнь матери, Фонд Спидвагона, спешащий ей на помощь на следующий же день, облегчение, которое она испытывала, зная, что они в хороших руках, и растущее беспокойство, что она никогда не сможет оправиться от этой загадочной болезни…

— Ширли! — прошипел Лелуш. — Постой! Ты не понимаешь, против кого идешь!

Семья была важна. Для кого-то вроде LH, который был загнан в угол против своей воли, когда на кону стояла его семья, Ширли бесконечно сочувствовала ему. Он не виноват, что оказался в такой ситуации. Не его вина, что они напугали его до такой степени, что он не мог отказаться из страха перед тем, что могло с ними случиться. Однако. Это не означало, что было правильно просто стоять в стороне и позволять обычному доброму человеку совершать жестокие поступки. Это не означало, что было правильно позволять ему продолжать добавлять эти тяжести к своей совести. Это не означало, что было правильно позволять ему погрязнуть в отчаянии.

— Он не будет слушать тебя!

Потому что она была супергероем. Она боролась за справедливость. Она спасет людей. Ведь именно для этого и существовали супергерои.

Не успела она ступить на первый этаж, как [Schizoid Man] поймал пулю в форме сердца, нацеленную прямо ей в голову. Вскоре последовала еще одна, а затем еще одна, уже нацеленные на различные жизненно важные точки по всему ее телу. Ширли вошла в комнату с самым непринужденным видом, на который только была способна, но за маской она вспотела и задавалась вопросом, что же самое крутое она могла бы сказать.

— Твои атаки бесполезны, — заявила она. — [Schizoid Man] блокирует твои атаки без каких-либо вообще усилий. Пожалуйста, успокойся на минутку, чтобы мы могли еще раз все обсудить.

— Я признаю, твой Стенд силен, — сказал LH. — Но не настолько силен, какой моя любовь к моей семье!

Лулу был права. Он не обращал на ее слова никакого внимания и был полностью сосредоточен на нападении. Ну что ж. Должна же быть какая-то другая тактика, какой-то другой метод, который она могла бы использовать, чтобы заставить его увидеть благоразумие. Думай, девочка, думай! Что ты знаешь о сложившейся ситуации? Что ты могла бы использовать, чтобы изменить его мнение и заставить его действовать более разумно? Какие варианты у тебя—

И тут она увидела его. Ходит по кругу, обнюхивает землю. Ширли воспользовалась атлетичным телом, ныряя и откатываясь от шквала атак, в то время как [Schizoid Man] опускался на цель. Да! Ну конечно же! Этот щенок следил за LH на признаки предательства! Предай LH, и он овладеет им и отнесет его своему пользователю, и после он освободит его от своего влияния и расскажет остальным о его предательстве. Если она избавится от него, то у него больше не будет ничего, что будет удерживать его! Он сможет делать все, что ему заблагорассудится! Взять свою семью и сбежать от Стенд Аута, пусть они спрячутся в другом месте, где они не буду бояться последствий! Все, что для этого нужно, это мгновение, одна атака [Schizoid Man].

Щеночек поднял свои большие и невинные черные глазки на спускающегося невменяемого черно-белого человека, что взмахнул своей могучей рукой… которая тут же подхватила щенка и крепко обняла его.

«Что!?»

— Ясно, — сказал LH, на мгновение прекратив атаку. — Ты намеревалась обрезать мой поводок. Спасибо тебе за усилия, но, похоже, ты не полностью понимаешь способности своего Стенда. Пожалуйста, позволь мне объяснить, — продолжил он. — Стенд того, кого ты знаешь как P2F, возник из его любви к машинам, и это позволяет ему контролировать их. Стенд CotN вырос из ее обожания ужаса и страха. Мой собственный исходит из отчаяния и вины, которые я чувствую из-за того, что я видел и сделал в погоне за знаниями, а наш лидер… Его Стенд исходит из его боевого инстинкта. Те, кто развивает Стенд, похоже, обладают способностями, которые в некотором роде являются отражением части их самих, — пояснил LH. — В твоем случае кажется, что [Schizoid Man] основывается на твоей личности, а не на сознательной воле. Скажи мне. Когда он двигался, делал ли он это по твоей воле, или потому, что действовал из чувства самосохранения, или чтобы защитить того мальчика, который дергал тебя за ниточки и к которому, как я полагаю, ты испытываешь влечение? Контролируешь ли ты его своей волей или подсознательными чувствами? Ты можешь сознательно воспринимать щенка оборотня как угрозу, которую необходимо уничтожить, но подсознательно ты видишь перед собой только очаровательного, беспомощного животного! Именно поэтому твой Стенд не будет атаковать его, как бы ты того не желала!

Ширли не могла в это поверить. Он был прав. Абсолютно, на сто процентов прав. Все, что ее Стенд делал до сих пор, следовало ее подсознательным желаниям, не обязательно тому, чего она хотела, чтобы он сделал. Чтобы она была в безопасности. Получать вещи, которые она хотела, еще до того, как понимала, что хочет их. Единственное, в чем она не хотела признавать, это когда он иногда действовал, чтобы защитить или помочь Лулу, но для всего остального – для всего остального это имело смысл. Ветер вырывался из ее парусов. Сила. Что толку в этой силе, если она даже не может ее контролировать? Что хорошего это может принести кому-то, когда она даже не может—

Внезапно шквал атак начался снова, и [Schizoid Man] снова занял оборонительную позицию. Не было никакого облегчения, когда он подхватил ее во время ее раннего падения, никакого благоговения, когда он пролетел мимо нее, когда она бежала по коридору. Снова страх. Она испытывала точно такой же страх, когда показала его Лулу в часовне. Злой дух преследует ее повсюду. Вне ее воли. Вне ее контроля. Он действовала инстинктивно, исходя из базовых побуждений, слишком глубоко укоренившимся в ее психике, чтобы им можно было доверять. И, вдобавок ко всему, он был способен на невероятные разрушения…

— И теперь ты начинаешь понимать, — печально сказал LH. — Вот почему ты не сможешь победить… Его. Твой Стенд силен, но тебе не хватает настоящая инстинкта убийцы. У него нет таких угрызений совести. Он убьет без колебаний, и убьет мою семью, мою любимую Джоанну и Ширли с улыбкой на лице.

На одну ужасную секунду весь мир, казалось, просто… остановился. Ширли забыла, как дышать, и была совершенно уверена, что ее сердце разучилось биться. Она снова прокрутила в голове то, что он сказал, и чуть не дала себя затрещину. Этот голос… почему она не узнала его раньше? На глазах у нее выступили слезы. Нет. Нет! Это не может быть правдой! Ее отец никогда бы так не поступил! Он был хорошим человеком, порядочным человеком, который никогда не совершит ничего подобного, подобной жестокости! Это было безумие! Это было—

Выстрел пробил, казалось бы, непробиваемую защиту [Schizoid Man] и ударил ее в плечо. Ширли тут же получила повреждения, и она рухнула на землю, схватившись за руку и крича от боли. Крича. Но не от боли, не от физической боли в плече. Это была боль, которая поразила ее еще глубже. Это была та боль, которая высасывает из человека всю волю сражаться, и все, что Ширли могла делать, это посмотреть на этого человека в маске, идущего к ней с отвратительным [Lonely Heart], дрейфующим у него за плечом. Она хотела сказать ему об этом. Она хотела рассказать ему все, положить конец этому безумию, но в горле у нее пересохло, а голова закружилась, и… и разве супергерои не должны спасать людей?

— Скажи мне, — обратился ее отец к оборотню, сидевшему на другом его плече. — Если я позволю ей уйти, ты овладеешь мной? — оборотень наклонил голову, затем довольно серьезно кивнул. — Этого я и боялся. Либо я убью тебя сам, либо превращусь в неуклюжего зверя и разорву тебя в клочья, а потом потеряю и свою семью. Выражаясь простыми словами, я надеюсь, что ты сможешь простить меня.

Ее отец посмотрел на нее.

— Хотя я очень сомневаюсь, что смогу простить себя за то, что собираюсь сделать.

***

Пять секунд – целая вечность на поле боя. В то время как ее Стенд, безусловно, предлагал огромные преимущества и удивительные способности, эффективно использовать его оказалось довольно трудно. Но если уж на то пошло, она вполне могла научиться одному жизненно важному трюку: одновременное пилотирование двух найтмэйеров может оказаться разрушительным. Поставив прошедшую битву в один контекст с тем, что она видела с того момента, как Оги и Тамаки… как она с ними рассталась, это сделало одну вещь жизненно ясной. Его найтмэйеры работали в унисон и были так же быстры, как и ее собственная реакция. Единственная причина, по которой она могла оставаться в живых так долго, заключалась в том, что ее Стенд использовал обломки и отражал ими атаки, но она не осмеливалась рисковать по-настоящему ударить что-либо до жизненно важного стратегического момента, который, казалось, никогда не наступит.

Разумеется, она не провела свой период слепоты попусту. Она не знала точно, что увидит после восстановления зрения, но у нее была довольно хорошая идея. Их следующий шаг полностью зависел от одного факта: сбил ли Оги одного из них и попал ли он в того, кого надо? Вероятно, у него было время только на то, чтобы ударить одного из них, и если он попал в того со Стендом—

Ее зрение прояснилось, и Каллен увидел ее ответ. Гуманоидное существо выплыло из поверженного Сазерленда. У него было четыре лица на одной голове, каждое с пустым непроницаемым выражением, и по тому, как он поворачивал голову влево и вправо, она могла видеть, что у него были буквы на каждом лбу: F спереди, B на спине, H – на левом и S – на правом.

У нее не было времени беспокоиться об этом. Поскольку Оги выбрал неправильного, и ей выпало доля свалить этого ублюдка. Каллен послала свой натймэйер прямо на него с простым намерением: полностью привлечь его внимание к ней, в то время как на самом деле ее Стенд будет атаковать сбоку! Она войдет в кабину пилота и свернет ему шею прежде, чем он поймет, что—

Ей показалось, что кто-то схватил ее, и Каллен почувствовала, как ее против воли тянут в сторону. Сказать, что это несколько сбило ее пилотирование на короткое время, было бы сильным преуменьшением. С самым коротким проблеском воли она увидела, что произошло: Стенд B на самом деле схватил [JJF] и пытался удержать на месте. Она заставила его сопротивляться, и это оказалось на удивление легко.

«Слабая курица боится своего Стенда! — подтрунивал ее Вэст. — Давай же! Используй его по назначению! Покажи мне свой лучший удар! Давай!»

«Ну же, крошка! Покажи нам, на что способен твой Стенд! Почему бы тебе атаковать им меня? Если только нет какой-то причины, по которой это было бы плохой идеей? Интересно, какой же силой он обладает?»

Ну конечно же. В битве между Стендами все сводилось к тому, чтобы сначала выяснить, на что способен противник. Он пытался заманить ее в ловушку, чтобы она воспользовалась своим Стендом, чтобы он смог все выяснить и победить его. Теперь, когда она ослепила его, у него, должно быть, имелась гораздо более продуманная идея, чем раньше, но по той же причине он был вынужден раскрыть что-то о своей собственной способности: его Стенд обладал невероятной скоростью, но также была невероятно слаб. Более того, Оги уже занял позицию позади него, направив винтовку прямо ему в спину, используя угол, который гарантировал, что даже если B уклонится, Каллен не окажется на линии огня.

— Пни его хорошенько на той стороне, Тамаки, — прошептала Каллен. — Потому что сейчас я отправлю туда этого сукина сына!

[JJF] рванул вперед, чтобы ударить по Стенду B, который в ответ скрестил руки перед грудью и развернулся, пока не оказался прямо позади [JJF]. Он попытался протянуть руку, чтобы сломать шею ее Стенду сзади, но скорость реакции [JJF] смогло почти мгновенно увернуться от этой бессильной хватки. Когда это произошло, Каллен открыла огонь по позиции B и не особенно удивилась, когда тот бросился прочь. Все было нормально, потому что B только что снова попытался посоревноваться с [JJF] на высоких скоростях, но на этот раз она точно знала, что его Стенд пытался провернуть: даже если тот была явно быстрее, чем ее собственная Стенд, это не имело большого значения, если он не мог вложить значительную силу в свою скорость, потому что скорость реакции ее Стенда позволял ей реагировать так, как будто она и правда была такой же быстрой. В тот самый момент, когда он подошел слишком близко, B уже мчался прочь от их пуль, прыгая вниз по улице и по крышам зданий по широкой круге. Все, что нужно было сделать [JJF], это использовать момент контакта, чтобы ухватиться за Стенд B, и тогда он будет—

Вот только он внезапно изменил траекторию задолго до того, как приблизился к [JJF]. Он пролетел мимо, направляясь совсем в другую сторону, и поначалу Каллен не была уверена, какого черта он задумал. Но потом она поняла и была благодарна, что уже приказала [JJF] погнаться за ним, хотя это все равно было бесполезно. В этом-то была разница между тем, чтобы первым начать бежать после выстрела стартового пистолета, и тем, чтобы первым закончить гонку. Даже если она могла реагировать быстро, это не означало, что она обязательно могла поддерживать высокую скорость. Пилотировать найтмэйер было практически тем же самым, но вне его – совершенно другое дело. И это, конечно же, имело раковое значение, потому что Стенд B двигался прямо к Оги.

— Берегись! — закричала она, хотя это было бесполезно, так как Оги не мог даже разглядеть приближающуюся атаку. Он ударил по его найтмэйеру прямо в нижнюю часть туловища, в то время как [JJF] едва поспевал за ним, и то только потому, что она так быстро отреагировала на изменившуюся траекторию. Стенд B немедленно отступил, но ущерб был нанесен. Простой расчет импульса означал, что даже если это был маленький объект, на высоких скоростях, которые предстали прямо сейчас, он мог нанести огромный ущерб. А еще там был B, который хохотал так, словно это была самая смешная вещь, которую он когда-либо видел!

— В этом-то ли разница между нашими Стендами! — сказал B. — А теперь, финалочка!

— Прости, — произнес Оги. — Похоже, этой мой конец! Покончи с ним за меня и Тамаки!

Он говорил так, словно вот-вот умрет, и если она могла судить, то это также было намерением B. Как будто она позволит этому случиться. Не во второй раз. Только не в ее смену! Это был рискованный шаг. Кто-то может назвать это безрассудством, кто-то-ненужным риском, но в последнее время она видела, как слишком много умирало людей. Людей, которых она знала. Людей, которых она считала друзьями, товарищами. Людей, которые чувствовали в своей крови тот же огонь, что и она. То же пламя праведного гнева, ту же решимость. Поэтому она пойдет на риск, делая ставку на личность своего противника, и, может быть, только может быть, она застигнет его врасплох одним ударом, который вполне может спасти жизнь Оги.

[JJF] ударил кулаком в бок кабины, и та катапультировалась. Не настолько сильно, чтобы навредить ей, но достаточно, чтобы вызвать эффект слепоты. Попробуй прицелиться теперь.

— …Хмпф… — сказал B. — Это был до ужаса рисковый шаг. Что, если бы я сейчас не смотрел на него? Если моя догадка верна, ты бы оказалась полностью в моей милости.

— Я думала, что такие, как ты, считают милосердие слабостью.

— Ауч! Подловила! — посмеялся B. — И все же… Остались только мы вдвоем. Ты, я, и наше жаркое, прежаркое свидание! Ты везучая баба, раз уж получила шанс тусоваться со мной!

— Довольно разговоров! — крикнула Каллен, ее мозг все еще яростно работал над тем, как правильно противостоять невероятной скорости его Стенда. — Пора заканчивать с этим!

— Лучше и не скажешь! — объявил B. — Давай! Давай посмотрим, кто из них действительно в высшей лиге!

Двое Сазерлендов бросились навстречу друг другу, словно рыцари в рыцарском поединке. Вместо копий они держали Стенды, как свое выбранное оружие, мчась рядом с ними, чтобы испытать их мужество и доказать всему миру, кто из них лучше! Они приблизились друг к другу, а затем…

— Эти бессмысленные разрушения закончатся сейчас!

Прямо между ними появилось белое пятно. Каллен отпрыгнула назад, и B сделал то же самое. Каллен выругнулась.

— Он? Опять!? — тот самый белый найтмэйер из Синдзюку! Тот самый, который почти обернул их победу в поражение. Ну разумеется, он тоже был здесь. Чему ей так удивляться. Естественно, для такой битвы они бы вытащили большие пушки.

— Ну вы просто гляньте! — сказал B своим обычным высокомерно-насмешливым голосом. — Прискакал Белый Рыцарь, чтобы спасти девицу в беде. Должен предупредить тебя, братан! Спася эту бабенку, она может поставить тебя в беду!

B бросился вперед с копьем наперез в попытке проткнуть белый найтмэйер, но тот просто развернулся и нанес ответный удар, от которого тот легко увернулся. Ни один из этих фактов особенно не удивил Каллен, учитывая ее предыдущий опыт драки с ними обоими, но наблюдение за тем, как они сражались, показало разницу в скорости, которую они использовали. B просто быстро реагировал и доводил свой Сазерленд до технических пределов относительно движений. Тем временем у пилота белого найтмэйера на руках имелась бо́льшая эффективность в скорости, и он, казалось, более естественно переходил от одного движения к другому.

Было довольно странно подбадривать это белое чудище после Синдзюку, но, учитывая выбор, Каллен знала, кого она предпочтет. Почти жалко, что ей придется сразиться с ним, когда они закончат – если только он не выстрелит своим харкенами прямо в нее, ясно заявив, что нет: она не сможет пересидеть в сторонке. Каллен ответила ракетами, не особенно заботясь о том, кого из двух врагов она поразит прямо сейчас. К несчастью, она забыла о силовом поле и—

И сразу за белым фреймом найтмэйера она заметила движение. Так вот куда он подевался? Ну естественно. Она нырнула в сторону как раз в тот момент, когда B попытался ударить ее копьем, и не особенно удивилась, когда он выстрелил в харкенами прямо в силовое поле, но безрезультатно. Однако целью атаки было не причинить ему вреда. Это должно было удержать его на месте, пока его Стенд выполнял еще одну пикирующую бомбу сзади.

Он завизжал, как ракета, за мгновение приблизившись к новенькой модели найтмэйера. На таких скоростях, как и раньше, не имело большого значения, насколько он силен. Если он попадет, то разница будет лежать в скорости. Если он попадет. Чего он не собирался делать. Потому что в самый последний момент [JJF] выскочил из-за спины найтмэйера и перехватил Стенд B в воздухе, обхватив руками и ногами его торс, чтобы не дать ему двигаться.

— Что за нах!? — крикнул B, запнувшись, наверное, на полсекунды. Вот только остановка на полсекунды была слишком, слишком долгая для ошибки. Белый найтмэйер бросился вперед, выхватил копье, а затем развернулся, чтобы полностью уничтожить одну из его ног. Каллен осталась наблюдать за атакой, выжидая подходящего момента. Ожидая—

— Ох, ну, похоже вы достали меня! — сказал B. — Первый раунд за вами, но я вернусь за вторым раундом!

— Это вряд ли, — ответила Каллен, заметив следы катапультирования и заставив себя двигаться. — Лови трюк, которому я научилась у кровожадного засранца!

Один из ее харкенов пролетел в воздух, волоча за собой трос. Все, что ей нужно было сделать, это использовать свою повышенную скорость реакции, просто натянуть запястьем, и как вы знаете, она будет тащить его на землю с ужасным грохотом. Какое-то мгновение Каллен раздумывала, не поднять ли его снова, чтобы повторить опыт, но потом отказалась по двум причинам. Во-первых, это не вернет Тамаки обратно. А во-вторых…

— Достаточно! Если он жив, мы отдадим его под суд за все, что он натворил.

…вмешательство белого найтмэйера.

— Придурок! — закричала она. — Ты правда думаешь, что сможешь держать такого парня за решеткой против его воли?

— Мы усыпим его, — сказал другой пилот. — И ты должна покинуть Черных Рыцарей, пока у тебя еще есть шанс. Такая группа линчевателей – плохая новость для всех. Если ты не будешь осторожна, то просто загубишь себе жизнь.

Загубишь свою жизнь? Что он вообще мог знать о том, как загубить себе жизнь? Что он знал о потере всего, что тебя серьезно волновало, что ты был вынужден видеть жестокость сверху и снизу одновременно? Что он знает, каково это полностью презирать половину своей собственной крови, видеть, как с твоей матерью обращаются как с рабыней, а твоего брата бессмысленно убивают? Он был британнским пилотом в усовершенствованной модели найтмэйера – такой человек живет привилегированной жизнью, ослепленный жестокостью, которую они защищают и, возможно, даже вызывают. Раньше в Синдзюку они не могли сражаться на равных, но сегодня все было по-другому. Сегодня у Каллен был ее Стенд. Сегодня она покажет ему, что такое справедливость.

***

Существует такой наркотик под названием «Рефрен», который, как это ни прискорбно, весьма популярен в различных нумерных сообществах по всей Империи. Многие люди задирают нос перед наркоманами и говорят что-то вроде: «Как позорно, что они тратят свою жизнь впустую», и последняя часть этого правдива, но те, кто говорят эти вещи, не видели воочию симптомы абстиненции, не говорили с очень реальными жертвами и не видели и не понимали, что это происходит с их биологией. Химическая и психологическая зависимость – и все в одном препарате. Химическая: ну, в этом нет ничего нового. Психологическая: потому что оно ловит разум человека в более счастливых моментах его жизни, позволяя ему блокировать моменты, когда все пошло по кривой дорожке.

Мое понимание и сочувствие к этим жертвам стало еще сильнее, чем раньше. Мне легко, слишком легко понять, почему они обратились к такому ужасному пороку. Некоторые из тех, кому удалось полностью выздороветь, рассказывали мне, что они точно знали тот момент, когда их жизнь начала скатываться в отчаяние. Что же касается меня… я помню это так же хорошо, как и они. Момент, решение, которое изменило мою жизнь к худшему.

— Я дома! — произнес я одним днем, вернувшись с работы, и вошел в гостиную, желая поприветствовать мою возлюбленную Джоанну, но с удивлением обнаружил, что на нашем диване сидит военный. — Извините, — сказал я. — Я не знал, что у нас гости. Какой-то повод?

— Совсем нет, — сказал солдат, поднимаясь на ноги, чтобы поприветствовать меня. — Полковник Бридингтон. Рад познакомиться с вами, Джозеф Фенетт. Если мне будет позволено опустить все формальности и перейти к сути дела, я намерен сделать вам довольно выгодное предложение о работе.

В тот момент мое равновесие могло пошатнуть обычное перышко. Выгодное предложение работы. Очевидно, для военных. Полковник лично посетил меня, чтобы сделать предложение. В каком-то смысле это была большая честь. Подумать только, что моя скромная работа привлечет внимание военных… я и не думал, что мое имя было известно за пределами Фонда Спидвагона, где я намеренно отказывался от шансов на продвижение, чтобы избежать обвинений в фаворитизме или кумовстве за то, что я женился на—

— Извините, — кашлянула моя жена. — Если вы не против рассказать нам немного больше об этой работе, мы могли бы принять решение.

— Хм, разумеется! — сказал Бридингтон, покручивая свои довольно выдающиеся усы. — На самом деле все очень просто. У нас есть искатели талантов, которые ищут тех, в ком есть огонь. Жгучее желание познания, стремление к истине, и я уверен, что вы уловили идею. Ваше имя, в частности, постоянно привлекает наше внимание. С учетом сказанного, мы готовы удвоить вашу текущую зарплату и предложить льготы, о которых Фонд Спидвагона может только мечтать: все подробно описано прямо здесь, если желаете немного почитать. Ну, как звучит?

Это звучало так, словно сам дьявол шептал мне на ухо. Предлагаемая выгода была столь же заманчива. Более того, Бридингтон легко и охотно отвечал на любые вопросы или сомнения относительно подлинности, спокойно и складно, как будто ожидал их, что, вероятно, и было правдой. Пенсия была невероятной, страхование жизни удивительным, медицинские пособия для меня, для моей семьи было выше всего, что мог предложить Фонд Спидвагона для своих сотрудников. Это говорило о многом, так как Роберт Эдвард О. Спидвагон был тем работодателем, который заботился о своих сотрудниках, но это—

— Есть определенные преимущества в работе с военными, а не с частной компанией, — подметил Бридингтон. — С постоянно расширяющимся охватом Империи и растущим вниманием наших врагов военный бюджет, одним словом, взлетел до небес. Более того, учреждения, в которых вы будете работать, и люди, с которыми вам предстоит работать, должны быть одними из самых лучших в настоящее время. Единственное лучшее оборудование вполне может быть разработано теми же командами, в которых вы работаете!

— Я буду честен с вами, раз уж вы так откровенны со мной, — сказал я. — Я не особенно заинтересован в работе с военными. Я выбрал медицину, а не создание оружия.

— Ах, но это именно то, что нам и нужно, — сказал Бридингтон. — В конце концов, солдаты все время получают ранения. Это заставляет меня вспомнить старую поговорку: «Одна смерть – трагедия, тысячи смертей – статистика». Мы намерены усовершенствовать медицинские технологии, доступные для военного применения. Это позволит убедиться, что наши храбрые солдаты смогут продолжаться сражаться, минимизируя потери и принося дальнейшую славу Британнии.

— Дорогой… — сказала моя жена, вставая рядом с ним и сразу же привлекая все мое внимание. — Я думаю… тебе следует подумать об этом более тщательно. Я знаю, что тебе не нравится идея делать оружие для военных, но… вместо этого ты будешь заниматься медициной, чтобы спасать жизни, верно? Ты мог бы сделать с ними то, что не смог бы сделать даже Фонд Спидвагона.

— Ваша жена дает мудрый совет, — сказал Бридингтон, снова покручивая усы. — Подумайте об этом так. Наиболее значительные достижения в области техники и науки довольно часто появляются в результате военных инвестиций. В данный момент мы работаем над устройством связи, которое позволит нашим солдатам свободно обмениваться информацией на поле боя на больших расстояниях. Хотя мои собственные начальники не видят данное приложение за пределами его использования в военной отрасли, мне нетрудно увидеть, что подобные устройства используются общественностью для своих собственных целей. То же самое относится и к вашим медицинским достижениям. Хирургические методы, которые полезны в бою, могут также спасти жизни в отделении неотложной помощи, когда речь идет о какой-то форме небоевого несчастного случая.

Если подумать, то в то время мне казалось, что моя жена была права, как и Бридингтон. Какие минусы могут быть в подобной ситуации? Лучшая работа. Лучший бюджет. Лучшая оплата. Лучшие преимущества. Мои мысли вернулись к дочери и ее будущему. Такая работа вполне могла бы обеспечить ей лучшее положение в обществе… но я должен был опасаться своего собственного будущего. Как кто-то мог догадаться, что уготовила нам судьба, когда я пошел по этой тропинке?

— Хорошо, — наконец сказал я. — Сначала мне придется поговорить с моим начальством в Фонде, но я сомневаюсь, что возникнут какие-то проблемы.

— Всегда приятно встретить человека, чьи принципы горят так ярко, — сказал Бридингтон. — Не деньгами, а обещанием спасти человеческие жизни. Ваша страсть к работе будет выкована в горне истории!

И все же мало кто из нас мог предположить, что имя Джозефа Фенетта войдет в историю… просто не так, как они себе представляли. Боже милостивый, помоги мне, но я надеюсь, что историки будут добры и милостивы, когда возьмутся за перо. Боже милостивый, прости меня за то, что я должен сделать, и за то, что я уже сделал. За то, что я бессилен предотвратить, и за последствия… Вот почему я не могу спать в эту ужасную ночь. Ибо я знаю, что завтра распахнутся врата ада, и мир станет намного хуже. Я не стану утверждать, что работа, которую я делал для них, была совершенно праведной, что я не был вовлечен в работу и не запятнал свои руки, но что многое, что я мог бы по крайней мере оправдать, было сделано по правильным причинам, даже если это было отвратительно. Работа имеет привычку доставать вас подобным образом. Вы настолько погружаетесь в тайну, интригу и возможные ответы, что забываете, что вы на самом деле делаете… ошибка в моральном суждении, которая привела меня сюда, вынудила меня помогать маньякам, которых вы знаете как Стенд Аут.

И что если я не подчинюсь? Те, кого я так нежно люблю, будут страдать от последствий моих поступков. Они ежедневно держат их жизнь над моей головой, чтобы обеспечить мое полное послушание. И вот я здесь. Застрял между моими принципами и любовью к моей семье. Что я могу сделать в подобной ситуации? Что мне еще остается делать, как не сражаться завтра за их жизнь?

В этот самый момент все остальные в группе спят. Конечно, вы, вероятно, думаете, что было бы легко убить их в этом уязвимом состоянии и покончить с этим? Как бы не так. Лена спит в другом месте, и единственный способ обеспечить успех такого плана – это быть рядом с ней. Даже сейчас, даже если он спит, Вэст совсем не уязвим. Он вполне готов к такому повороту событий. Этот человек – монстр. Не сомневайтесь в этом. Худший монстр, чем все, что может создать Лена. Он – тот, кого я действительно боюсь. Его жестокость. Его порочность. Его сила. Вэст – это армия из одного человека, и если моя семья хочет пережить его зло, то я должен сам на короткое время стать монстром.

Пожалуйста. Кто бы это ни читал. Простите мои грехи. Вы должны сделать это для меня, потому что я искал свое разбитое сердце и обнаружил, что не смог. А сейчас я собираюсь сделать еще одну попытку заснуть. В этот момент мне кажется, что это единственное спасение, которое я могу найти от этого страшного кошмара.

***

Глядя на девушку в маске, вцепившуюся в свою руку, Джозеф тут же провел параллели. Он почти ничего не мог с собой поделать. Еще один способ, которым его разум пытался заставить его оправдать то, что он делал. Логический трюк, призванный заставить его забыть, что он должен чувствовать вину за то, что делает, оправдать решение, уже принятое до того, как он его принял. Логика была проста, метафора – незамысловата. На плече Джозефа сидел, по мнению тех, кто мог его видеть, «очаровательный» щенок. На первый взгляд он выглядел безобидным, почти милым и беспомощным. Однако Джозеф слишком хорошо знал, на что способен этот щенок. Он видел это воочию, во время периода испытаний, после того как они впервые получили свои Стенды…

Представьте себе комнату. Такую комнату, которая выглядит вполне нормально, но стены, потолок и пол укреплены несколькими дюймами стали. По веской причине. Испытуемого оставили в комнате и велели сесть в кресло по закрытию двери, пока они наблюдали за результатами за предполагаемой безопасностью объектива камеры. Предполагаемая безопасность. В тот момент, когда тело мужчины упало на кресло, он отреагировал так, словно его ударило током. Он рухнул на землю на четвереньки. Мех начал расти отовсюду, на каждом клочке кожи, который они могли видеть по всему его телу. Его лицо начало искажаться, особенно рот и нос. Мускулы на его руках и ногах увеличились в три-пять раз по сравнению с их нормальным размером, и одежда превратилась в лохмотья. Его зубы заострились. Его ногти превратились в когти, более острые, чем можно было предположить. Как и ожидалось, он взвыл, как только трансформация была завершена, и прыгнул к ближайшей к Лене стене, которая была укреплена, обита, даже электрифицирована. И его когти прорвались сквозь нее, как сквозь папиросную бумагу. Когда это препятствие было устранено, несколько солдат предприняли опрометчивую попытку встать на его пути. Они превратились в груды крови, внутренностей и сломанных костей от клыков и когтей монстра прежде, чем кто-либо успел моргнуть. Он отмахнулся от пуль. Он почти не реагировал на точные удары [Lonely Heart]. Казалось, ничто не могло помешать ему достичь своей цели, своей «матери», которая смотрела так, как смотрит гордый родитель на свое чадо, когда тот выигрывает золотую медаль на соревнованиях по плаванию.

— Вот так, миленький! — сказала Лена. — Иди к мамочке…

Существо посмотрело на нее, зарычало сквозь окровавленные клыки, вытянуло свои точно такие же испачканные когти и прыгнуло через комнату…

Так что да, волчонок, сидящий у него на плече, мог выглядеть совершенно невинным и безобидным, но Джозеф определенно знал, что это не так. Это был необузданный монстр, способный к разрушению на уровне, которого никогда не ожидаешь от чего-то настолько крошечного и… «милого». Дать ему волю здесь и сейчас было бы кошмаром. Он будет убивать без разбора, не заботясь о том, что попадется на его пути, пока не доберется до своей «мамочки». Целая сила, и никакого контроля! Совсем как эта девушка в маске! Ей подвластна такая разрушительную сила, и все же у нее нет никаких средств удержать ее под своим контролем. После этого откровения, похоже, стало ясно, что он избавил ее от грез ради ее же блага. Для блага всех, кого она знала и о ком заботилась. Для блага общества. Это сохранит людей в безопасности. Сохранит их свободными от вреда. Это почти оправдывало тот факт, что он собирался убить чью-то дочь, чтобы защитить свою собственную. Большинство людей не осознают истинной причины, по которой они принимают трудные решения – это вполне может быть благословением, а не проклятием.

Он услышал выстрел через несколько мгновений после того, как почувствовал, что пистолет направлен на него, и [Lonely Heart] инстинктивно зашевелился, чтобы блокировать пулю. Джозефу почти не нужно было думать об этом, Стенд двигалась автоматически, чтобы обезопасить его, и невидимка бросился за угол, крепко прижавшись спиной к внешней стене, чтобы укрыться за ней.

— Ты не знаешь, когда сдаться! — закричал Джозеф. — Если бы ты отдал стрелу, вы оба могли бы уйти целыми и невредимыми! Что ж, ладно! Я не хочу этого делать, но…

— Но если я не отдам тебе стрелу, ты навредишь моей подруге, — закончил мальчик. — Я не хочу это делать. Ты говоришь это с самого начала. Ты действительно так боишься за свою семью? Тогда я скажу тебе вот что. Если ты причинишь ей боль или будешь угрожать ей еще больше, то можешь не сомневаться в безопасности своей семьи. Джозеф.

Кровь застыла у него в жилах. Мир вокруг него приобрел оттенок красного. Он знает, кто я, подумал Джозеф. Он угрожает моей семье! Все это лишь доказывало то, о чем он думал все это время: что этот мальчик и девочка, которой он управлял как марионеткой, были немногим лучше Вэста и других – тигры с разными полосками, монстры, притворяющиеся, что на их стороне справедливость. Нет. Не такие же. В отличие от Вэста, это был монстр, которое он мог победить. Охотно. Легко. Он выстрелил сердечную пулю: мальчик пригнулся, как будто мог сказать, откуда она вышла, и заковылял за угол здания. Слишком далеко. Он был слишком далеко. Надо было подойти ближе, нельзя было позволить ему убежать, нельзя было позволить ему уйти!

— У мальчика стрела, — громко произнес Джозеф, специально для Оборотня. — Это было нашим главным приоритетом, поэтому мы не можем позволить ему уйти.

Что было правдой. Вэст отдал четкие приказы о возвращении стрелы, поставив ее в качестве главного приоритета этой ночи. Это было единственное оправдание, которое он мог использовать в сложившихся обстоятельствах: больше нет времени убивать девочку, надо гнаться за стрелой. Глубоко в душе Джозефа его совесть торжествовала с облегчением. В конце концов, му не придется лишать родителей их дочери этой ночью. Утешение для его души в то время, которого так сложно найти.

Мальчик, прихрамывая, бродил вокруг здания, так что было довольно легко следить за тем, куда он идет. Что он намеревался сделать с семьей Джозефа, его дорогой женой Джоанной и любимой дочуркой Ширли, он не осмеливался даже вообразить. Но в отличие от остальных, существовал способ помешать ему осуществить эту угрозу. У него была возможность сразиться с этим мальчиком. Был шанс победы. Похоже, единственной его способностью была невидимость, и вполне очевидно, у какого Стенда было преимущество в этом противостоянии. Мальчика нужно было остановить. Его побег недопустим. Ему не позволено прятаться или убегать. Больше никаких фокусов. Больше никаких угроз! Все разочарования и ярость Джозефа по отношению к Вэсту и остальным, накопившийся страх и растущий ужас, бродивший глубоко в его душе, вырвались на поверхность и устремились к новой цели: к этому невидимому мальчику!

— Тебе не сбежать! — закричал Джозеф. — Твоя невидимость тебе не поможет! Что бы ты не делал, мой Стенд чувствует каждое твое движение. Большие никаких трюков! Никаких фокусов! Твоя нога ранена, тебе не удастся далеко убежать! Остановись и сразись со мной!

О! Похоже, он остановился передохнуть прямо за углом! Подозрения Джозефа мгновенно вспыхнули, здравый смысл взял верх над яростью, предупреждая о ловушке. Предупреждение не было услышано. Какую ловушку он мог устроить? Какое оружие он мог взять с собой? Все, что он мог использовать, должно было двигаться, чтобы имело хоть какой-то эффект. Веревка вокруг его лодыжки? Он хотел, чтобы [Lonely Heart] разорвало ее пулей. Иллюзия? Глупый инструмент? Легко обнаруживается, легко отклоняется! Хотя это было правдой, что в этом мире есть такие вещи, как «оружие, которое не движется», как например ямы-ловушки и тому подобное, мальчику было бы не так легко установить их. Ничего подобного ему не было доступно, поэтому Джозеф вышел из-за угла и уставился на землю прямо за тем местом, где стоял мальчик.

— Стрела! — выдохнул он, шагнув в перекресток. — Значит, конце концов, она у тебя была. Если бы ты действительно намеревался уберечь эту силу от злых рук, ты бы, скорее, уничтожил ее, чем сохранил.

— Хмпф, — дернул плечом мальчик. — Если ты так сильно хочешь ее заполучить, тебе придется сначала пройти мимо меня. Но я предупреждаю: я выяснил, как работает твой Стенд. Твои атаки больше не возымеют на меня никакого эффекта. Видишь? Все уже зажило.

К удивлению Джозефа, мальчик встал и начал прыгать вокруг, как будто его нога даже не пострадала. Этот пацан! Может ли его способность быть такой же, как… нет! Конечно же, нет!

— Ты блефуешь! — взревел он, посылая сердечную пулю прямо в собственное испорченное черное сердце мальчика. Пуля попала – совершенно безрезультатно.

— Я же говорил тебе, не так ли? — сказал мальчик. — На самом деле все сводится к «таймингу». Твои пули в форме сердца, форма твоего Стенда… это ключи к его истинной природе. Твои атаки происходят в том же ритме, что и твое сердцебиение! И я воспользуюсь этим фактом против тебя, прежде чем отправлюсь убивать твою семью!

— Хватит этой чуши! — закричал Джозеф, выпуская еще один шквал атак.

Мальчишка уворачивался и метался то влево, то вправо, но каждая пуля попадала в цель. Не обязательно каждый раз смертельным попаданием, но должны были задеть руку, кисть, ногу, плечо. Но ведь этого должно было быть достаточно, так ведь? Сердечные пули стреляли каждый раз, но абсолютно безрезультатно! Сердце Джозефа учащенно забилось, когда он представил себе Джоанну и Ширли, находящихся в руках этого человека – в милости Вэста, и страх заставил его сердце биться быстрее, быстрее, еще быстрее! Каждый проходящий удар сердца посылал все новые пули, все новые выражения его любви к своей семье устремлялись в это невидимое тело!

— Я же сказал тебе, — рассмеялся мальчишка. — Бесполезно! Как такой человек, как ты, может уберечь свою семью? Бесполезный! — еще одна пуля попала ему глубоко в локоть. Он продолжал смеяться. — Бесполезный! — Еще один выстрел, в колено, но без эффекта. — Бесполезный! Бесполезный! Бесполезный!

Но Джозеф не стоял сложа руки. В то время как его [Lonely Heart] атаковал, а невидимый мальчишка смеялся над его ударами и дразнил его, он шагал вперед, протягивая руку за пистолетом, который был вынужден взять с собой, «на крайний случай», как выразился Вэст. Очевидно, в ту же секунду, как он приложит его к своей голове, Оборотень овладеет им, и потому он думал, что не существует другой причины использовать его. Использовать его, чтобы направить мушку прямо на голову невидимого мальчика со слезами на глазах и сердцем, готовым вырваться из груди – никогда не было тем сценарием, который пришел бы когда-нибудь в голову Джозефу.

— Кто здесь бесполезный? — спросил он. Он не был хорошим стрелком, но с такого расстояния даже ему не промахнуться.

Мальчик бросился вперед, как будто отчаянно пытаясь спастись, но на самом деле он лишь заставил Джозефа раз и навсегда взять себя в руки. Он нажал на курок и ожидал, что почувствует нечто большее от своего действия. Ужас. Силу. По сравнению с [Lonely Heart] это было ничто. Он почувствовал, как пуля вылетела из патронника, ударив мальчика в середину лба.

Затем он почувствовал, как пуля продолжает двигаться без малейшего сопротивления, пока не остановилась и не повисла в воздухе примерно в метре позади мальчика, подвесившись на месте абсолютно ничем.

— Бесполезный, — пробормотал мальчик, а потом растаял на земле, и Джозеф проклял себя за то, что не заметил этого раньше. Его Стенд! Он был неосязаем, словно сама тень! Это имело смысл, учитывая то, что произошло ранее в битве: если бы он мог атаковать при помощи Стенда, сделав себя абсолютно невидимым для других пользователей Стендов, то он, несомненно, попытался бы сделать это. [Painted Black] очень быстро растекся по земле, без сомнения, чтобы отвлечь внимание от настоящего местонахождения мальчишки.

Вот только… зачем вообще это делать, а потом уходить? Почему движение пули остановилось так внезапно, и если [Painted Black] был действительно неосязаем, то почему его сердечные пули также останавливались, когда они ударяли?

Джозеф остановился и повернул голову, чтобы посмотреть на пустое пространство прямо перед собой в шоке, ужасе и начинающемся понимании. Внезапно до него дошел ответ. Он был уже мертв и только сейчас узнал об этом. Кусочки пазла сложились в его сознании, побочный продукт многолетнего знакомства с его шурином-шутником. С другой стороны, даже он мог быть впечатлен такой подготовкой, хитростью и казнью.

Это было так легко увидеть. Во-первых, когда он был на пожарной лестнице над ними, мальчик положил стрелу в нужное положение, а затем намеренно заманил его в это место. Затем он спрятался в углу, подальше от ловушки, пока его Стенд выполнял свою работу. На его Стенд невозможно было напасть, и даже другие Стенды проходили сквозь него, как сквозь тень. Поэтому пули [Lonely Heart] просто пролетали насквозь. Это определило роль [Painted Black] и позволило ловушке работать так, как она и задумывалась. Эта позиция была жизненно важной для плана. Более того, мальчишка, должно быть, хотел, чтобы его Стенд говорил от его имени, насмехаясь над неспособностью Джозефа нанести смертельный удар, в то же время заманивая его в атаку снова и снова, пока он не обречет самого себя. Эти насмешки служили и второй цели, помимо психологической, скрывая странный шум, который услышал бы Джозеф; крики односложной насмешки не позволили Джозефу услышать звук, издаваемый сердечными пулями, когда они останавливались – то не было звуком разрывания плоти или хруста кости или чего-то связанного с человеческим телом, которое поражали пули.

Вместо этого они разбивались о кирпичи, из которых состояла стена, которая даже сейчас обваливалась на него.

У него было самое большее несколько секунд, чтобы среагировать. Время, казалось, замедлило свой бег, и [Lonely Heart] развернулся, чтобы выстрелить в сегмент нисходящей смерти. Кирпич разлетелся на три части, и каждая из них продолжила свой путь. Там было слишком много целей одновременно. Слишком мало времени, чтобы защититься от них всех.

Перед его мысленным взором промелькнуло лицо Джоанны. Их первая встреча на собеседовании. Их последний разговор за завтраком состоялся всего несколько дней назад… он вспомнил, как впервые держал на руках их дочь. Он вспомнил все моменты, когда он заставлял ее смеяться, и все моменты, когда она так усердно трудилась, чтобы заставить его гордиться ей. Теперь ей придется обойтись без него. Она узнает, что он преступник, но она была сильнее и умнее, чем думала. Она привыкнет. Она свыкнется. Она найдет свое место в жизни, найдет хорошего парня, с которым можно будет поселиться и прожить долгую и полноценную жизнь… если этой ночью Стенд Аут будет остановлен. И если кто-то и мог это сделать, то, бесспорно, этот мальчишка…бесспорно, тот, кто мог придумать такой план так скоро после того, как впервые бросился в противостояние, в котором он проигрывал на каждому шагу… бесспорно, он мог это сделать.

Кирпич ударил его сбоку по голове и отправил Джозефа на землю, в то время как другие все еще собирались вокруг него, по отдельности делая немногим больше, чем вызывая синяки по всему его телу, но коллективно хороня и сокрушая его.

— Не волнуйся, — сказал мальчик из глубины перекрестка, как раз перед тем, как сознание Джозефа покинуло его в последний раз. — Я действительно постараюсь обеспечить безопасность твоей семьи. Обещаю.

***

Это противоречило его пониманию. Бессмысленное разрушение ради разрушения. Злоупотребление силой исключительно ради злоупотребления силой. Что бы они ни говорили, Сузаку видел Черных Рыцарей в том же свете. По крайней мере, они были повинны самосуде, но вполне вероятно, что они украли оборудование, которое использовали; любой другой законный способ приобретения этого оставил бы характерный след, особенно для подобного. Если бы они действительно намеревались бороться за справедливость, то, конечно же, они были действовали как он, пытаясь изменить систему изнутри, а не снаружи, верно?

Но сейчас у него не было времени думать об этом. Вместо этого он должен был подумать о том, чтобы вызвать эту женщину на допрос. Любая информация, которую они могли найти о Черных Рыцарях – все что угодно – могла предотвратить будущий хаос, подобный этому. Поэтому, помня об этом, Ланселот двинулся вперед с намерением поскорее покончить с ней. Она увернулась от его первого удара и тут же ответила, слишком быстро, чтобы можно было в это поверить. Он попытался перехватить надвигающийся удар, но как только он это сделал, тот сделал очень небольшое изменение в курсе, и весь ее Сазерленд накренился вперед, чтобы ударить вперед. Он принял удар и перекатился вместе с ним, вращаясь на месте, пока не оказался прямо позади нее, где Ланселот мог положить всему конец одним открытым ударом за спиной—

Если только что-то не ударит Ланселота по руке в середине атаки, и внезапно Сузаку вообще ничего не увидит. Инстинкт запаниковал и на мгновение возобладал над ним, заставив его поднять Пламенное Сияние, которое ощущалось так же хорошо, как и выстрелы, осыпавшиеся на него.

— Ее реакция поразительна, — сказал Ллойд с маниакальным весельем. — Но технические ограничения ее машины приведут ее к проигрышу.

— Понял, — сказал Сузаку. Через пять секунд слепота исчезла, и внезапно ему в голову закралась ужасная мысль. Та школа… вскоре после того, как они встретились в гетто… решимость сохранить у себя стрелу без каких-либо рассуждений… — Как ты его получила? — спросил Сузаку. — Как ты заполучила этот Стенд!?

— Так я тебе и скажу! — ответила женщина. — Готов ко второму раунду?

— Почти, — произнес тоненький голосок, который почти требовал внимания.

На обочине улицы виднелась разбитая кабина лидера Стенд Аута. Ее дверца была открыта, и из нее, спотыкаясь, вышел крупный мужчина в шлеме на голове, тяжело раненный, отчаянно нуждающийся в медицинской помощи. Он держался за руку, которая выглядела так, словно была вывихнута, и у одной его ноги была довольно неприятная рана.

— Просто сначала нужно сориентироваться. Вы, ребята, реааааааально задали мне трепку. Мне так кажется, будет вполне справедливо, если я отплачу вам тем же. Эй, парнишка! Но я должен тебя предупредить! Второй раунд будет не таким легким, как первый. Я использовал этих найтмэйеров как утяжелители. Дошло? Вот только в этот раз я буду крепче.

Это было странно, но Сузаку показалось, что он что-то увидел. Небольшое мерцание света вокруг B, как будто вселенная на мгновение осветила его…

— Будто у тебя нахер появится такая возможность! — закричала женщина, и прежде чем Сузаку успел что-либо сделать, чтобы остановить ее, она открыла огонь по тяжело раненному мужчине из винтовки найтмэйера. Сузаку с ужасом наблюдал, как пули осыпаются на человека – определенно преступника, но человека, у которого нет средств защитить себя; побежденного человека, нуждающегося в медицинской помощи.

И разинул рот в полном шоке, когда пули абсолютно ничего не сделали, только отскочили от его кожи.

— Видите ли, я соврал вам, ребята, ранее, — сказал B. — Мой позывной B на самом деле стоит не к «Лучше». Скорее к ‘КЛБС’.

Еще один слабый проблеск света, и его раны начали закрываться. Его рука сама собой вернулась в исходное положение. Рана на ноге покрылась шрамами, а затем корочки, казалось, впитались в его тело. За какое-то мгновение он стал выглядеть так, словно даже не пострадал ранее.

— Я даже расскажу вам, как работает мой Стенд, чтобы мы могли покончить со всем быстрее, — сказал он. — Он позволяет мне полностью переключать свою физическую силу на одну из четырех особый специализаций.

Женщина снова выстрелила в него, но его уже не было там, чтобы принять на себя пули. Куда он делся? Сбежал? Или—

Порыв ветра ударил Ланселота прямо в лицо, пока он стоял прямо там, сжимая кулак и улыбаясь этой совершенно безумной улыбкой. Такая улыбка бывает у дьявола, когда он придумывает новый план. Такая улыбка, от которой мурашки бегут вниз по спине, а потом снова поднимаются вверх. При любых других обстоятельствах видеть человека, стоящего перед найтмэйера и заносящего кулак, было шуткой, чем-то, что можно было проигнорировать, но в этом случае смертельный ужас охватил Сузаку, и он поднял свое Пламенное Сияние.

— Что означает, — сказал мужчина. — Что я намного, намного Сильнее вас обоих!

Представьте себе, каково это – быть сбитым поездом и пережить такой опыт. Пламенное Сияние приняло на себя удар, но Ланселот скользнул назад в здание и разрушил внешнюю стену, оставив белого найтмэйера лежать в куче обломков, которые когда-то были чьим-то домом. Ланселот вскочил на ноги и уставился на этого человека сверху вниз, переоценивая возможность его поимки и не особенно радуясь сделанным выводам.

— Лучше! — объявил мужчина, оттряхивая окровавленный обрубок, который когда-то был его рукой, чтобы мгновением позже тот снова стал неповрежденной рукой, как будто ничего и не произошло. — Что ж, может, начнем? Я просто помираю от желания убить вас обоих!

<— To Be Continued

***

Параметры Стенда

HBSF (Harder Better Faster Stronger)

Пользователь Стенда: Полковник Вэст

Характеристики:

Разрушительная сила — A-D

Скорость — A-D

Дальность — C

Выносливость — A-D

Точность — C

Потенциал развития — B

Способности:

Mode Shift (Смена Режима): Пользователь может войти в один из четырех режимов, перечисленных ниже. Их параметры зависят от того, в какой режим вошел Пользователь. Два режима не могут быть задействованы одновременно.

Harder (Крепче): Пользователь становится функционально неуязвимым перед получаемым уроном. Все тело Пользователя становится крепким, как алмаз. Повышает Выносливость до ранга А, снижает Разрушительную силу и Скорость до ранга D.

Better (Лучше): Пользователь может мгновенно оправиться от травмы. Выносливость, Разрушительная сила и Скорость становятся равными рангу C.

Faster (Быстрее): Пользователь может двигаться со скоростью, превышающей скорость восприятия глазом. Повышает Скорость до ранга A, снижает Разрушительную силу и Выносливость до ранга D.

Stronger (Сильнее): Пользователь приобретает сверхчеловеческую силу. Повышает Разрушительную силу до ранга А, однако снижает Скорость и Выносливость до ранга D.