Невероятное восстание Лулу (Новелла) - 35 Глава

====Тамаки====

Посидеть в любимом (хотя и захудалом) баре в окружении друзей и предаться выпивке? Если бы. Проблема была в том, что сейчас Тамаки не окружали друзья. Раньше часть из них встречались после хорошей драки и поднимали тост за то, что они все еще живы, убивая парочку клеток мозга.

Но не сегодня. Сегодня он сидел, опершись на руку и уставившись в свою кружку, ни разу не смеясь с другими Черными Рыцарями. Никто не был в настроении для вечернего загула. Или для смеха и шуточек. В мире не было ничего, за что можно было бы выпить с друзьями. Кроме того, в мире не было ничего лучше, чем делать все это в одиночку. И слава богу за это.

Но хэй, Тамаки очень нравилось это место! Ну то есть, да, у табуреток была некоторая склонность скрипеть и стонать, когда перекладываешь слишком много веса на одну сторону. И да, некуда деться от запаха, который, как они думали, мог быть одним из завсегдатаев, но они так и не выяснили, от какого именно. Ну и конечно, пиво, скорее всего, было разбавлено водой, потому что любой одиннадцатый, пытающийся заведовать спиртзаводом, будет подвергнут такой проверке, что в конце концов те захотят закончить исследованием его заднего отверстия…

Ну и ладно. Ему все равно тут нравилось. Несмотря на все эти издержки и придирки. Почему? Что ж, в этом месте, лишенном входной двери, находилось некое бельмо на глазу, которое узнавалось как флаг: синий в четырех углах, красный крест посередине с дурацким щитом в центре. Он также был изрешечен дырами, которые абсолютно случайно совпали с теми, которые вы могли бы найти на мишене для дротиков.

— Тупые, вонючие британцы! — выплюнул Тамаки не в первый, не в сотый и не в последний раз. Все остальные в баре подняли кружки, словно в саркастическом салюте. — Всегда… Всегда вот надо вставать на пути, когда пытаешься помочь!

На самом деле вся эта пунктуация была, скорее, намеренной, чем реальной. А восклицательный знак в конце по правде говоря был заменен чем-то, обозначающим пьяную икоту.

— Похоже, Тамаки опять катапультировали пораньше, — шепнул кто-то, хотя и не так тихо, как хотелось бы.

Тамаки обернулся и посмотрел в ту сторону, откуда донеслись слова. Кто бы это ни был, он, очевидно, решил заткнуться к чертовой матери, что было хорошо для всех заинтересованных. Тьфу ты. На самом деле, он не было ничего подобного! Он был там до самого конца, так что что ты вообще можешь знать?

Облажалась же главная команда, а не он! Они затрубили отступление, не сумев захватить Корнелию, или вообще хоть чего-то добиться! Ах! Блин, ну что за хрень! Вот он надрывается, а они все равно лажают, хотя он абсолютно нигде не оплошал!

— Может быть, это все же твоя вина, — произнес голос странного чела, сидящего рядом с ним. Э-э? Тамаки что, вслух это ляпнул? — Я хочу сказать, ты же был там сегодня, да? Это потому что они смотрят на тебя сверху вниз, смеются над тобой за твоей спиной. Никогда не задавался вопросом, почему так?

— А ты вообще что за хрен? — буркнул Тамаки. Сраного китаезы даже не было там, так что ему вообще надо от него в этом баре?

— Я надеялся встретиться с твом знакомым, Канаме Оги, — сказал чувак с серыми волосами. Его руки захлопали под стойкой. Что-то типа раздражающего нервного тика. Это делало его похожим на дебила. — Я чуть не сказал «друг», но так ли это? Можно ли его назвать твоим другом? А как насчет младшей сестры Наото, думает ли она о тебе как о друге после того, что ты сделал?

Иногда человек говорит что-то, что не совсем сразу превращается в связанное. Вашему мозгу все равно понадобится несколько секунд, чтобы правильно переварить все. Слова, интонация, контекст, смысл. Все это огромная головоломка. Об этом здесь говорится только потому, что это была полная противоположность данной ситуации. Для головы Тамаки – которая, по общему признанию, был ветряной – смысл сказанного был кристально ясен, но он все равно чувствовал необходимость задать вопрос.

— Что ты пытаешься–…

— Я пытаюсь сказать, что ты неудачник, — перебил его китаеза, а затем разразился шквалом оскорблений, которые, казалось, появились просто ниоткуда, словно их выхватили из пустоты и нацелили прямо в лоб Тамаки. — Импульсивный, некомпетентный неудачник, который сделал бы одолжение своим друзьям, если бы остался убирать мусор и не появлялся на поле боя. Я знаю это. Твои друзья знают это. И в глубине души ты тоже знаешь это. Ты просто слишком глуп и упрям, чтобы признать это.

— Ох, — сказал Тамаки голосом, который был морем спокойствия в внезапно очень, очень притихшем баре. Он допил последние капли из своей кружки и почти благоговейно пододвинул тот к бармену. — Так и думал, что ты скажешь что-нибудь вроде этого.

Как странно, что человек с характером Тамаки так спокойно реагирует на подобное оскорбление. Действительно Здесь не было фальши. Он этого не скрывал. Беда в том, что он и так был в поганом настроении. То, что сделал этот незнакомец, спровоцировало его. Довело его нрав до такой степени, что он невольно остыл. Он прошел полный круг. Злость была настолько горячей, что от нее мурашки пробежали по коже.

В каком-то смысле его следующие действия отражали его характер. Вместо того, чтобы повернуться влево и тут же врезать мужику, который так оскорбил его, точно скальпелем, Тамаки повернулся вправо, чтобы его кулак мог набрать достаточный импульс. Он не ожидал, что ушлепок услышит его приближение. В конце концов, эти большие наушники закрывали его периферическое зрение, и какую бы тупую китайскую музыку он ни слушал—

— Оно не тупое, — внезапно сказал незнакомец. — И оно не китайское. И это не музыка.

Э-э? Он сказал это вслух?

Итак, есть две вещи, которые вы должны иметь в виду, когда наносите удар. Во-первых, вы должны быть действительно уверены, что хотите, чтобы ваш кулак соприкоснулся с тем, во что он брошен. К примеру, вон ту кирпичную стену, вероятно, не стоит брать за мишень для удара голым кулаком. И во-вторых, если вы наносите удар по чему-то, любое колебание сродне катастрофе, ожидающей своего часа.

В данном случае возникшее колебание дало незнакомцу достаточно времени, чтобы развернуться со своего места в самый последний момент, похлопать Тамаки по плечу–… Ай! Проклятье, в руке, должно быть, была иголка, а потом он выскочил за дверь, в то время как кулак Тамаки кричал на него за то, что он такой чертов идиот.

— С тобой вообще не весело, — сказал незнакомец. — Тебя слишком легко задеть. Сомневаюсь, что они даже будут скучать по тебе, если ты исчезнешь. Даже твой хороший приятель Оги.

— О-Оги? — закипел Тамаки, тряся рукой, как снежным шаром, в тщетной попытке избавиться от боли. — Что тебе нужно от Оги?

— Ох, да ничего. Правда, ничего! Бармен, если позволите? Мне кажется, что этот человек слишком много выпил. Быть может, для его же безопасности кто-нибудь отведет его домой? Ведь очевидно, что он едва может… Стоять.

И вот так его выгнали за то, что он затеял драку с парнем, который сам напрашивался на это. Эта тварь! Как же бесит! Хуже всего, когда тебя обвиняют из-за поведения другого. Теперь Тамаки не оставалось ничего другого, кроме как отправиться домой и думать. Этот парень. Назвать его некомпетентным никчемным неудачником?

— Надо было идти подцеплять цыпочек, а не ходить бухать, — пробурчал Тамаки.

Минут через пять он отпер дверь своей квартиры. И не потому, что он был пьян. Ему пришлось использовать свою свободную руку, потому что другой он ранее довольно сильно ударил по стойке, а не потому что он был некомпетентным неудачником, ясно?

В любом случае. Он завалился внутрь и, спотыкаясь, проковылял, устав от мира и всех насмешек над ним. Все это проклятое время. Его целью была кровать. Было немного раньше, чем он планировал завалиться спать сегодня, но ему нужно было отдохнуть. Другими словами, опять рано катапультировался.

— Не могу отомстить этим чертовым британцам, — сказал он, увидев кровать. Он поплелся к ней, словно боялся, что она уйдет у него из-под ног, когда он попытается приблизиться. — Не смог вмазать тому парню по харе. Не смог потусоваться со своими дружбанами. Когда я не сделал ничего плохого, мы все равно просрали, — быстрое фырканье разочарования и дерганьем плечом. — А теперь у меня болит плечо, потому что тот мудак чем-то меня поцарапал. Ну просто заебись!

Он плюхнулся на кровать со всей грацией лебедя с кирпичом, привязанным к его ногам, закрыл глаза и испустил вздох облегчения, который на самом деле не был облегчением. Просто еще одно напоминание о том, что завтра ему придется мириться со всей этой хренью и повторять этот цикл снова и снова.

— Что бы я ни делал, как бы ни старался, — жаловался Тамаки, — я просто не могу получить никакого удовлетворения.

А затем, в тот самый момент, когда он заснул, тоненький пронзительный смешок дразнил его спящее тело. Он двигался по комнате быстро, нетерпеливо. Как будто искал что-то там, где нечего было найти. Тамаки не может получить удовлетворения. Тогда удовлетворение получит Тамаки…

***

====Лелуш====

Сон. Каждый должен в какой-то момент предаться сну, будь то самый сильный зверь и самый умный человек. Сон заряжает организм. Сон очищает ум. Это противоядие от повседневных стрессов, терзающие каждую жизнь, оно дает нам отдохнуть, позволяя на мгновение забыть о наших проблемах и перейти к следующему, совершенно новому дню.

Беда в том, что достаточно высокий уровень стресса также служит искусным противоядием от сна. Поэтому хорошо, что он знал рецепт лекарства, которое могло бы вывести его из транса.

Возьмите одного бессмертного мастера Хамона и хорошо перемешайте с запасом раздражающих личных вопросов. Эффект неизбежен. На рассвете следующего дня вы проснетесь после самого крепкого сна в своей жизни. На самом деле Лелуш так хорошо выспался, что стоял перед зеркалом в ванной и чистил зубы, даже не осознавая, что делает. Каждое второе утро в последнее время он был чрезвычайно осведомлен о каждом своем единичном действии, поэтому он спорил со своим телом о пользе дополнительного пятиминутного сна. Потому что поддайся он хотя бы немного, тот неизбежно превратится в шесть минут, а после уже в семь…

Но хватит об этом. Пришло время обдумать вчерашние события. Разбор полетов был… утомительным. Каллен, очевидно, знала о его личности больше, чем ему было удобно. Однако, она решила не делиться этим ни с кем. Кроме того, она вместе с Ширли записали сцену смерти его матери в этом странном Мире С. Объедините это с вниманием [Schizoid Man] к деталям, и они могут найти зацепку, который при иных обстоятельствах была бы упущена.

Удалось ли им захватить Корнелию? Нет. Смогли ли они помешать ей осмотреть руины? Ничуть. Но по его мнению, они смогли заполучить чрезвычайно ценные данные. Несмотря на неудачи и тактическое поражение, за один день они продвинулись к освобождению Японии больше, чем Японский Освободительный Фронт за семь лет, и в придачу он получил неожиданную потенциальную зацепку к раскрытию личности убийцы его матери.

Но сегодня? Сегодняшний день он проведет со своей дорогой сестренкой. Он оделся, выпрямился и направился в столовую, полнясь настоящего, честного до глубины души пыла. И то, что он использовал слово «пыл» в своем внутреннем диалоге, должно было скорее говорить о его настроении. Он чувствовал, что может выйти против всего мира и победить, что было очень хорошо, учитывая его планы на предстоящий год.

На самом деле, он чувствовал себя сегодня так хорошо, что единственное, что могло бы заставить его чувствовать себя еще лучше, был звук сладчайшего, счастливого и невинного голоса его сестры.

— И тогда я применила свой Гиасс, чтобы убить его.

Признание в убийстве с помощью непреодолимого контроля разума. Как странно. Воздух стал чуть менее сладким, чем несколько секунд назад. Так вот, Лелуш из тех людей, которые постоянно размышляют. Он внимательно наблюдает за своим окружением и людьми, находящимися поблизости, и использует все, что замечает, чтобы придти к новым фактам.

Например. То, как С.С. сидела за столом, уложив голову на сложенные ладони и нахмурив брови в глубоком-глубоком раздумье, говорило о том, что разговор был достаточно серьезен, чтобы свести на нет даже ее язвительность.

Но более насущный пример можно было найти в глазах Наннали. Видите ли, одного взгляда на лицо сестры было достаточно, чтобы понять, что где-то в этом мире существует определенный человек. Лелуш почти ничего не знал об этом человеке, только может быть один простой факт, после которого основные рассуждения приводили его к тому, что он знал кое-что еще об этом человеке. Первым фактом было то, что этот человек расстроил его сестру. Второй факт заключался в том, что если этот человек был еще жив, он очень скоро пожалеет об этом.

— Доброе утро, — сказал Лелуш. — Я что-то пропустил?

Ах. Его сестра даже не смогла посмотреть ему в глаза, когда он поздоровался? Он попытался хрустнуть костяшками пальцев. Не получилось. Он ограничился тем, что сжал кулак и представил себе все новые ужасы, которые мог бы обрушить на виновного. Возможно, потому что существовала вероятность, что он призовет новые ужасы к тому времени, когда доберется до него.

— Что ж, навряд ли вы планируете сюрприз-вечеринку на день рождение, — сказал Лелуш. — Мой день рождения в декабре, а до него еще несколько месяцев. тОгда что же все-таки происходит?

— Видимо, мой предыдущий контрактник решил нанести визит, — сказала С.С. — Мао… Я никак не ожидала, что он выйдет на люди..

— Получается, он недовольный клиент? — спросил Лелуш.

Он все еще не совсем понимал ситуацию. Реакция Наннали сейчас была крайне тревожной. Нужно чуть больше информации.

— Скорее, обратное, — сказала С.С. — Он не смог выполнить условия нашего соглашения, так что я бросила его, чтобы найти кого-то, кто смог бы. Так что, кажется, он пришел найти меня.

— Кажется? — спросил Лелуш. Теперь он должен был тщательно контролировать свой голос. Он действительно хотел поднять его. Но он не мог этого сделать. Его сестра ради всего святого сидела рядом, и она уже была слишком замкнутой, чтобы он чувствовал себя комфортно. — Моя сестра не из тех, кто расстраивается из-за того, что кажется правдой. Будь ты хотя бы чуть более честна о себе, не возникло бы никаких проблем с самого начала!

— Честна о себе? — спросила С.С. — С кем-то, кто живет под вымышленным именем? Кроме того, я искренне считала, что Мао предпочел бы остаться в уединении, чем рисковать появляться в людных местах.

Предпочел жить в уединении? Так значит от стеснительный… Нет, не сходилось. То, как она это произнесла, привело его к мысли, что это было нечто, от чего у него будет болеть голова. Эта ведьма! Что наделал ее бывший контрактник?

— Если он заключил с тобой контракт, значит у него тоже должен был появиться Гиасс, — заметил Лелуш. — Какой именно, и на что он способен?

— Он позволяет ему читать мысли, — обыденно заявила С.С. — В отличии от твоей сестры тому не требуется зрительный контакт. Если он сконцентрируется, то сможет читать мысли вплоть до подсознания, и все это на расстоянии до пятисот метров. Единственная здесь проблема: он использовал его так много, что не может выключить.

— А что с моей сестрой? — спросил Лелуш. — Этот контракт, к которому ты принудила ее в отчаянной ситуации… Я с самого начала не доверял всему этому! С самого начала ты слишком много укрывала и–…

Прежде чем он успел продолжить, мягка рука легла на его яростно дрожащий кулак. Невероятно, не правда ли? Не говоря ни слова, сестра одним лишь легким прикосновением вытянула из его тела весь гнев и ярость. Вместо бушующего ада его душа превратилась в пылающую метель. Успокаивая его. Сводя все эмоции к сосредоточенной злости в направлении запутанной загадке, сидящей перед ним. Бессмертная женщина привнесла больше вопросов, чем самих ответов.

Вопросы, которые, к его великому разочарованию, придется отложить до другого раза. Стратегически говоря, ему было бы лучше сосредоточиться на извлечении информации, которую он мог бы получить здесь и сейчас, а затем использовать ту, чтобы позже вытрясти остальную. Итак, имея это в виду:

— Что произошло здесь? — спросил Лелуш.

Да, наиболее умно было начать с этого. Его воображение буйствовало от возможностей, но пока он не знал наверняка природу того, что расстроило его сестру, любое действие или слово могло только усугубить ситуацию, а не сделать ту лучше.

— Появился Стенд, — произнесла Наннали очень тихим и очень, очень усталым голосом. — Он угрожал всему студсовету. Сузаку, Милли, Ривалзу, Нине и… и Артуру. Единственный способ спасти всех было убить его.

Убить его? Наннали убила его? Это заставило его задуматься. Его реакция на убийство Кловиса постфактум, даже несмотря на то, что это была самозащита, даже несмотря на то, что он считал себя психологически готовым лишить жизни любого, кто встанет у него на пути, он все еще чувствовал паршиво на следующий день. Чтобы его сестра испытала это чувство, лишив жизни другое разумное существо…

— У тебя не было выбора, — сказал Лелуш, хватая ее за руки и надеясь, что сможет каким-то образом повторить эффект, который она на него произвела. — Даже если Мао послал этого человека сюда, чтобы он угрожал невинным людям… Нет ничего плохого в том, чтобы действовать в целях самообороны.

И через несколько мгновений Лелуш понял, что попал в ту же ловушку, которой пытался избежать. Больше всего Наннали нравилось смотреть Лелушу в лицо после того, как к ней вернулось зрение. Так почему же она отвернулась сейчас? Стыдливо уткнувшись в пол.

— Оригинальный пользователь Стенда уже был мертв, — сказала Наннали. — Ох, Лелуш! Но мне все равно так ужасно на душе, что Стенду пришлось умереть, но учитывая обстоятельства, часть меня хочет, чтобы я убила его еще раньше! Тогда может быть Софи… Может быть, я смогла бы спасти ее от этого взбунтовавшегося Стенда!

— В этом и заключается главная разница между Гиассом и это силой, — сказала С.С. — Пользователь Гиасса с самого начала способен контролировать свою силу, но со временем та становится настолько мощной, что в конечном итоге он теряют над ней контроль, — она словно слегка вжалась в своем месте. — С другой стороны, те, кто обретают это, чему нет места в этом мире, могут сразу же потерять на ним контроль. Если это произойдет, то это убьет их.

— Должно быть, именно это и случилось с Мао и Софи, — сказала Наннали. — Софи… Она этого не заслуживала.

Как будто по щелчку переключателя, Наннали внезапно подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.

— Тебе надо повидаться с Ширли, — сказала Наннали. — Софи ведь была ее соседкой по комнате в общежитии, верно? Особенно учитывая то, что произошло с ее отцом…

— Хэй, Ширли крепче, чем ты думаешь, — сказал Лелуш, и знаете, он никогда бы не подумал, что она способна разорвать найтмэйер на части при помощи психической проекции ее боевого духа. С другой стороны, кому как не ему знать это. Не стоит судить книгу по обложке. — Она достаточно хорошо пережила смерть отца–…

— Лелуш, я имела в виду не его смерть, — сказала Наннали. — Ты разве не видел новости?

— Новости?

— Ее отец вернулся в облике оборотня и попытался убить ее дядю.

Ох. А это уже создавало дилемму для нашего блестящего тактика. С одной стороны, мысль о том, чтобы оставить сестру, когда она была явно раздавлена чувством вины на нескольких фронтах, имела тот же вкус и текстуру, что и поедание сливового сока, пропитанного сосновой шишкой. С другой же стороны, как уже говорилось, [Schizoid Man] был вполне способен разорвать найтмэйер на составные или расколошматить того в металлолом. И это хорошо. Это прекрасно. Это делало его чрезвычайно полезным союзником в бою.

Это также полностью или частично зависело от ее подсознания, и Лелуш не был полностью уверен, какую сторону этого «или» он предпочитает. В любом случае, отдать такую разрушительную силу тому, кто все еще не отошел от скорби, тому, кто только что потерял дорогую подругу, потому что они не оказались рядом, чтобы помочь?

Ора-ора-ора и прощай стена, и привет людям, задающим вопросы о том, как это произошло, а потом все начинает разваливается, когда начинаешь связывать факты. Которые в итоге приведут к обнаружению его и Наннали, а отсюда уже—

Нет! Его сестру все еще пожирает вина, а С.С. все еще должна ответить за то, что она сделала здесь, за то, в чем она до сих пор не призналась. Он не мог оставить ее одну в такое время, и ничто в мире не могло—

Наннали наклонила набок голову и улыбнулась ему.

— Лелуш, если ты не против, я бы хотела увидеть Ширли. Мне надо извиниться за то, что… За то, что произошло, и попробовать объяснить–…

— Ты уверена?

— Да, — сказала Наннали. — И к тому же, я уверена, что сейчас она чувствует себя гораздо хуже, чем я. Вот почему я не смогу успокоиться, пока не буду знать, что она в порядке.

Его сестра вполне могла обладать силой абсолютного подчинения из-за этого контракта, заключенного с С.С., но когда дело касалось ее старшего брата, ей никогда, никогда не была нужна эта сила. И хотя сейчас больше всего на свете он хотел остаться рядом с ней, но если она хочет, чтобы он ушел, тогда…

— Хорошо, — сказал он. — Если это сделает тебя счастливой. Я вернусь с ней быстрее, чем ты успеешь оглянуться.

И он побежал. Наннали ласково попросила его сделать что-нибудь, и во имя всех богов это будет сделано! Если это поможет ей взбодриться после такого травмирующего опыта, он готов зайти так далеко, что по ее просьбе сорвет луну.

Впрочем, когда он ушел…

***

====Наннали====

Она хотела, чтобы он остался. Она очень, очень хотела, чтобы он остался. В такое время она нуждалась в его присутствии, в его утешении и уверенности больше, чем в воздухе, которым дышала. Однако, ей не нужны были его злость, подозрения и чувство вины за то, что он не помог сберечь их.

— Итак, — сказала С.С., ставя перед ней на стол полный стакан воды. — Что это было, если позволишь спросить? Ты же не отослала его просто потому, что хотела, чтобы он провел время со своей девушкой?

— Если я отвечу на твой вопрос, — спросила Наннали, окуная мизинец в воду. Холодная, но не ледяная, — ты ответишь на мой?

— Зависит от вопроса, — ответила С.С. — Если я не знаю ответа, то не могу обещать, что отвечу. А если мне не захочется отвечать, то и не буду. Так что выбирай свой вопрос с умом.

Воздух пошел через легкие. Удивительно, когда вы правда задумываетесь об этом. Люди делают это постоянно. Вдох. Выдох. Но большинство людей делают это совершенно неправильно. Наннали чувствовала, как воздух проникает в ее легкие, чувствовала, как ее тело генерирует таинственную энергию Хамона, которой С.С. учила ее управлять, чувствовала, как та же самая энергия рассеивается в стакане и оттуда—

Ее ответ был еще одним уроком. Тщательно выбирай вопросы. Каждое слово. Пока тем временем вода ползала по руке Наннали ровным потоком, она делала именно это. Обдумывала ее слова с осторожностью и вниманием, а затем—

— Я отослала его, потому что хотела, чтобы он успокоился, — призналась Наннали. — Он чувствовал себя ужасно виноватым из-за того, что его не было здесь, чтобы помочь нам, и он злился на тебя за все то, что ты скрывала от нас. Это даст ему время все обдумать и отреагировать более позитивно.

— Ну и ну, — сказала С.С., — теперь я вижу семейное сходство гораздо отчетливее.

Наннали схватила стакан другой рукой, но только кончиками пальцев. Вода в стакане начала кружиться и подниматься, после чего осела его поверхности. Но вода все еще поднималась, равномерно карабкаясь по бокам, за исключением единственной лунки в середине, где был ее мизинец, где воздух всасывался прямо в дно, чтобы предотвратить создание вакуума под водой. Излишне говорить, что это требовало большой концентрации. Одна ошибка могла полностью испортить эффект, которым она пыталась овладеть.

— Что это означает? — спросила Наннали.

— Вы вдвоем заботитесь друг о друге больше, чем о собственном благе. Следи за своим дыханием, ты сейчас разольешь воду по всему столу.

— А что насчет тебя? — спросила Наннали, позволяя воде упасть обратно в стакан. Она была права. Давление в стекле росло немного быстрее, чем она намеревалась. — Тебя мы вообще волнуем? Или ты просто пытаешься манипулировать нами, чтобы получить желаемое? — она приложила руку к левому глазу, затем пошевелила ею, как будто собиралась почесать бровь. — Стану ли я такой, как Мао?

— Я не допущу, чтобы с тобой такое случилось, — пообещала С.С. — Или твой брат, потому что он смысл твоей жизни. И в твоем случае, если ты потеряешь контроль над своим Гиассом, я могу, по крайней мере, предложить тебе некоторую защиту. Что ж, а теперь… Давай отложим эти вопросы в сторону. Хочешь, я расскажу тебе, что ты сделала неправильно?

— Буду только рада, — сказала Наннали. — Можешь начать рассказывать с того, чем я заслужила ненависть Нины?

***

====Лелуш====

Возвращаясь к Лелушу, его тело напоминало ему о довольно важном факте, что бег – не совсем то, что он любит делать, когда достаточно приятного неторопливого шага. Его разум не соглашался, указывая на то, что в любую секунду может произойти что-то ужасное и, кроме того, он действительно должен вернуться к Наннали как можно скорее, на что его тело отвечало: не забывай, кто из нас на самом деле контролирует здесь наши болевые рецепторы. Для примера – ай, ай, ай! Притормози немного, отдышись, и я это прекращу.

Так он и ввалился в комнату девушки, весь в поту и тяжело дыша. Некоторые могут заметить, что это не слишком хорошее впечатление для мальчика с визитом в такое место, особенно для произведения впечатления на его обитателей, проходящих мимо. Это могло бы навести их на определенные мысли. Те мысли, которые обычно вкладывал туда некий человек, который останется безымянными, хотя мы точно знаем, о ком идет речь.

— О-хо! Похоже, мистер Завидный Холостяк наконец-то добрался до конца своей веревки.

— Видимо, даже ему не под силам так долго сдерживать свои порывы…

— Как романтично!

Заметка для себя: при первой же возможности избегать подливать масло в огонь всех соответствующих сплетней, циркулирующие в мельнице слухов. А еще лучше придумать для них что-нибудь более пикантное, чем его несуществующая сексуальная жизнь. Несуществующее его вполне устраивало, потому как там, где дело касалось физической близости, он чувствовал себя не особенно комфортно.

Но опять же, может быть, эти досужие сплетни были их отвлечением от—

В любом случае! Он добрался до общежития Ширли. С группой девушек, выглядывающих из-за угла с предвкушением в глазах и надеждой, растущей в их сердцах. Тч! Не обращай на них внимания. Простые сплетничающие мушки, которые, вероятно, собирались доложить об этом определенному человеку и распространить это по всей школе! Лелуш постучал в дверь. Ответа не последовало. Он постучал еще раз. Ничего.

В коридоре было слишком светло, чтобы он мог сделать стену или дверь невидимыми, а это означало, что его единственным выходом было послать [Painted Black] прямо в комнату–… Нет, с этого угла эти девушки могли видеть его тень, а это означало, что если бы та двигалась как-то неестественно, одна из них могла заметить, что в итоге могло выльется в проблемы. Поэтому лучшим решение для него было бы как-нибудь отвлечь их внимание и переместить [Painted Black] внутрь комнаты…

— Я правда настолько интересный? — спросил он девушек, повернувшись к ним и прислонившись к стене. Отлично, отсюда они не смогут увидеть его тень! Он послал ее в комнату. Никаких признаков ее присутствия. И где же тогда она? — У вас, девушки, наверняка есть дела поважнее, чем пораженно пялиться на дела, связанные со студсоветом. Верно?

— Верно! — произнес голос, стоящи позади него. Ширли? — Идите! Удаляйтесь, кыш и скажите Милли, чтобы она уже прекратила распространять эти слухи! Хмф! И, может быть, для начала вам стоит попробовать прекратить быть такими кокетливыми с ним.

Это было многообещающе. Она вела себя нормально. Судя по мокрым волосам, она, должно быть, плавала. Обычная рутина – признак здорового ума. В таком случае он, вероятно, зря волновался. И все же…

Она отперла дверь и, не говоря ни слова, втащила его внутрь. Итак, он начал первым.

— Я слышал, что случилось с Софи, — сказал он. — Мне жаль. Мы обязательно найдем, кто–…

— Презренное, — сказала Ширли. Лелуш был из тех людей, которые обращают внимание на мелочи. В этот момент поза Ширли изменилась. Ее спина напряглась, взгляд заострился. В одно мгновение ему показалось, что на ее месте стоит совсем другой человек. — Мерзкое, гнусное нападение! Использовать других, чтобы принести смерть и увечья невинным! Умышленное причинение ненужного сопутствующего урона! Создание конфликта против тех, кто не может дать отпор!

Позади нее Лелуш увидел, как угрожающе начал проявляться [Schizoid Man]. Его руки были сложены на груди. Его обычно шутовское лицо было отлито в строгой форме. Это была не та реакция, которую он ожидал. Тем не менее, то, что она говорила, имело для него смысл.

— Согласен, — сказал он. — Такую тактику мог применить только закоренелый, обезумевший преступник-садист.

— Тогда он наш враг, — был ее ответ. — Мы должны выследить его немедленно! Кем бы он ни был, что бы он ни планировал, он не… не… Не поверишь, что случилось! Ох, Лелуш!

Ширли бросилась к нему в объятия, разрыдалась, и вы не поверите: по чистой случайности в дверь постучали именно в эту самую секунду? Дверь открылась, и в комнату просунулась голова Милли Эшфорд. Как всегда в удачное время.

— О нет? — сказал старикашка-извращнец, запертый в теле девушки. — Ну и ну, что это у нас тут? Мне, наверное, стоит оставить вас двоих наедине на пару минут?

— Нет, нет! Нет необходимости, — ответил Лелуш несколько поспешнее, чем намеревался. — Кроме того, вряд ли сейчас подходящее время для шуточек, учитывая что…

При обычных обстоятельствах Милли Эшфорд была из тех людей, которые не оставляют без внимания ни одного намека. Количество вещей в этом мире, которыми можно было заставить ее остановиться, было исчезающе мало. Впрочем, этот список явно включал в себя глубокую личную трагедию, как например ту, что произошла недавно. В ее поведении было гораздо меньше энергии и общительности, чем обычно.

— Прости, — сказала Милли. — Я знаю, через что ты недавно прошла… Вот почему я пришла сказать, что было решено дать тебе продленные каникулы.

— Правда, не стоит, — сказала Ширли. — Но спасибо большое! Я не знаю, что бы я делала, если бы… если бы не ваша забота. Особенно твоя, Лулу!

— Хэй, тут правда не за что благодарить, — сказал Лелуш.

Что это за внезапная перемена в настроении? Раньше, когда они были только вдвоем, она была экспрессивной и помпезной.

— Как и сказала Милли, это самое меньшее, что я могу для тебя сделать.

А потом, за секунду до прихода Милли, она откидывает все прочь, и даже [Schizoid Man] исчезает? Похоже, все могло оказаться намного хуже, чем он ожидал.

— Оу, как здорово, что твоя романтическая сторона наконец-то проявилась, любовничек, — хихикнула Милли. Это звучало фальшиво. По сравнению с ее обычным заразительным весельем это звучало глухо, нервно. Попытка компенсировать плохую атмосферу. Отвлечь. Так же, как и с другими девушками в коридоре. — К несчастью, мне все еще нужно провести с ней немного времени. Даже со всем происходящим бардаком бумажки сами себя не подпишут, ну ты понимаешь, о чем я.

— Конечно! Бюрократы же должны как-то оправдывать свою денежку? — сказал Лелуш.

— И вот почему я хочу, чтобы ты вернулся в комнату студсовета, чтобы еще больше оправдать их денежку, — сказала Милли. — Не бойся, я утешу ее в твое отсутствие. Я даже не буду гулять своими ручками, как бы тяжело это ни было.

— Эй! Разве Лелуш не сказал, что не время для этих шуточек?

— А кто тут шутит?

Вот что забавно. К этому моменту он столкнулся с некоторыми действительно ужасающими Стендами, с обладателями Стендов, которые граничили с манией величия и психопатическим поведением. И все же, каким-то образом Милли Эшфорд продолжала находить способы напугать его всего несколькими подобранными словами. С самого начала это, вероятно, было ее намерением: отвлечь их от тени смерти, окутывающей стены Академии.

— Ладно. Ширли, мы поговорим об этом позже. Как только вы закончите тут, пожалуйста, сходи и поговори с моей сестрой. Она также очень волновалась за тебя.

— Хорошо, солнышко! Я попытаюсь не задерживаться здесь долго.

Лелуш покинул комнату и направился обратно к зданию студсовета с более бурными мыслями, чем ожидал после ночного сна. Он уже собрал несколько фактов, которые его немало беспокоили. Умеющий читать мысли пользователь Гиасса из прошлого C.C. с собственной стрелой, дарующей Стенд. Которую он не постеснялся использовать, чтобы дать Софи летальный для нее Стенд. Возможность того, что Наннали однажды потеряет контроль над своим Гиассом. Что Джозеф восстал из могилы оборотнем, заставив дядю Ширли сражаться с ним. И, конечно же, сама Ширли…

Что с ней происходит? Неужели его попытки стабилизировать ее разум обернулись против него? Неужели персонаж, которого он заставил ее исполнять по его указаниям, затмил ее настоящую личность? Неужели маска это больше не Зеро, а сама Ширли? Вся эта ситуация… Он воспользовался ее детской влюбленностью, чтобы превратить ее в оружие. Имеет ли он сейчас право так беспокоиться о ней, когда раньше его это мало волновало?

Кроме того, надо было позаботиться о Наннали. О ее благополучии. Он не мог доверить эту работу С.С., а Сузаку уже присутствовал во время того происшествия. Ее тренировки с Гиассом и Хамоном могли бы помочь, окажись она прижата к стенке, но вот всегда полагаться на них… Она все еще была прикована к инвалидной коляске, так что ее способность к самообороне была чрезвычайно ограничена даже учитывая все эти способности.

После того, как он избавится от Мао, следующая цель Лелуша потребует от него поместить тех, кем он больше всего дорожил, под надежную защиту. Захватить Каминэ пока не представлялось возможным. Следовательно, ему придется—

— Утро доброе, Лелуш!

— И тебе доброе, Каллен! — ответил он.

А вот и еще один вопрос, с которым ему предстояло разобраться. Над Каллен появился ее Стенд. Затем он насмешливо поклонился и произнес «ваше высочество» голосом, полным сарказма.

Замечательно. Теперь ему придется вести одновременно два разговора с одним и тем же человеком. Первый между их Стендами, а второй – для публики. Ну потому что его утро и так было недостаточно сложным.

— «Значит, ты знаешь», — написал в тени [Painted Black]. Пока тем временем его голос громогласно произнес: — Слышала, что недавно произошло?

— Немного, — ответила Каллен, когда ее Стенд сказал: — «О да. Что-то не так, ваше высочество?»

— «Чуть более конкретный вопрос: что ты хочешь знать?» Ясно. Нам, наверное, стоит перенести разговор в стены студсовета. «Теперь когда ты знаешь, кто я на самом деле, ты все еще доверяешь мне?»

— «Нет, это вряд ли.» Судя по всему, им придется усилить меры безопасности вокруг школы. Еще одна атака Стенда… Еще один ученик погиб из-за какой-то глупости. «Ты манипулировал всеми нами все это время, скрывая свою личность. Как я могу доверять тебе после этого?»

Так-так-так. Образ загадочной зеленоволосой ведьмы промелькнул в его голове, когда он услышал этот ответ. Так вот каково это – быть по ту сторону всего этого? Как неудобно.

— «Ты недовольна силой, которую я тебе даровал?» — спросил он через тени. — «Сила, что способна дать отпор врагам Японии, прямо сейчас витает над тобой, и все благодаря мне.»

— «Я это прекрасно понимаю», — ответил [JJF]. — «Точно так же, как я начинаю понимать твою настоящую цель. В конце концов, все именно так, как ты и говорил. Я точно также понимаю, каково это потерять семью из-за британнской жестокости. Вот почему… Черные Рыцари должны оставаться на плаву, даже если благодаря тебе.»

— «В таком случае, ты тоже соврала мне. Ты доверяешь мне. Иначе бы ты рассказала Черным Рыцарям о своем открытии.» Как себя чувствуешь? Я слышал, тебе не здоровилось во время все этого.

К его небольшому удивлению, Каллен отвернулась. Он должен был отдать должное ее исполнительному мастерству. Способность краснеть по команде была весьма впечатляющей.

— Да, но сейчас мне лучше, — сказала она. — «Ты и правда невыносим! Я даже не понимаю, почему я следую за таким выпендрежным принцем!» Но опустим это. Какая у нас цель на повестке дня?

— «Ты про школу, Черных Рыцарей или все сразу?»

Ее ответом стал дикий взгляд. Все сразу, значит.

— Я бы не был удивлен, если ученики начнут возвращаться на Родину, — проговорил Лелуш. — Подозреваю, теперь в кампусе будет намного больше военного присутствия… «Возможно Сузаку… Если бы я дал ему Стенд, ему было бы по силам защитить студсовет.»

— «Ты имеешь в виду твою сестру.»

— «Я имею в виду студсовет.»

— «Хорошо… Просто проверяю. Не то чтобы меня они как-то волнуют или еще что-то.»

Боже-боже, Каллен. Отрицание твоих новых неожиданных друзей? Это может оказаться трудным уроком для угнетенных: что расизм не был улицей с односторонним движением. Как приятно видеть, что тот, у кого есть такая же веская причина ненавидеть Британнию, как и у него, может хорошенько усвоить этот урок. Как мило.

— Эй, ребята!

Ох, а вот подоспел один из тех самых друзей. Ривалз бежал прямиком к ним.

— Ох ёмаё, сколько же ты всего пропустил!

— Да, я в крусе, — сказал Лелуш. — «Мы продолжим чуть позже.» Похоже, вам пришлось несладко.

— Бедная Софи, — прошептала Каллен. Опять же, исполнение на высшем уровне. Такая скромность по сравнению с ее настоящим прямолинейным характером. — Есть какие-нибудь зацепки по поводу того, что с ней случилось?

— Боюсь, тут надо спрашивать Сузаку об этом, — сказал Ривалз. — Он же у нас заведует этим расследованием.

— Пожалованного поставили во главу такого расследования? — спросил Лелуш.

Нет, в этом не было никакого смысла. Британнские военные никогда бы не поставили кого-то вроде Сузаку за ведение расследования того, кто украл последнее печенье, не говоря уже о деле об убийстве, связанном со Стендом. С другой стороны, это давало ему возможность манипулировать расследованием и отыскать больше фактов, которые он мог бы использовать…

— Это немного так нестандартно, но хорошо для Сузаку. Он получил очередное повышение?

— Так ты не слышал? — спросил Ривалз. — Стой! Ты вообще что ли новости не смотришь?!

Он втолкнул их в общую комнату и, как одержимый, бросился к телевизору.

— Об этом же трубят во всех новостях! Как закончилась вся эта движуха, все только об этом и говорят!

Телевизор ожил, показав одну из тех спонсируемых Британнией ток-шоу. Из тех, где единственная несогласная точка зрения была приглашена к столу специально для того, чтобы другие могли разобрать ее на составные, создавая впечатление, что эта единственная точка зрения была чепухой, которую следует игнорировать. Просто чуть более полезная пропаганда… Что также может быть полезно для определения того, чего хочет Священная Империя: чтобы сегодняшней ночью ее овцы видели сны, спя в комфорте.

«Прежде чем мы перейдем к главному, я хочу узнать: кто посчитал здравой идеей дать пожалованному разрешение пилотировать экспериментальный найтмэйер! Это же идет вразрез со всеми существующими процедурами.»

«Согласно нашим источникам, Куруруги прошел все тесты на физическую работоспособность и получил специальное разрешение–…»

«Джентельмены, прошу! Дело в том, что даже после того, как выяснилось, что он является одиннадцатым, принцесса Юфемия, похоже, все равно намерена сделать Сузаку Куруруги своим Рыцарем Чести.»

…Повторите?

Сцена переместилась со стола на улицу, на снимке сверху был изображен тот раздражающий белый найтмэйер, который вмешался в Синдзюку и в его первую встречу с Корнелией. Еще один вредитель, которого он намеревался уничтожить при первой же возможности. Получается, они его уже починили?

На экране Юфемия обращалась к людям, выглядывающим из окна ближайшей больницы, стоя посреди кровавой бойни с царственной собранностью, что само по себе было еще одной прекрасной игрой. Настоящая Юфемия была больше похожа на исполнение, которое устраивала Каллен. Как забавно думать, что окольными путями, на публике они притворялись, что обладают характерами друг друга.

«Я представляю вам всем человека, который скоро станет моим рыцарем: прапорщик Сузаку Куруруги!»

— Довольно нехило, а? — усмехнулся Ривалз, не обращая внимания на смысл, который только что возник из ниоткуда. — Блин, да я бы ни за чтобы не поверил, пока сам не увидел бы.

Сузаку. Почему это должен быть…?

— В Интернете даже ходят слухи, что между ними двумя что-то есть, и это их способ сделать все официально.

Но если он защищает Юфимию, то как он может одновременно защищать и Наннали?

— Думаю, это объясняет, почему она продолжала появляться рядом с нами. Она пыталась тайком встретиться с ним. Хотя это всего лишь слухи.

— Извините, — сказала Каллен. — Мне внезапно поплохело. Надо прилечь на пару минуток.

— Да не вопрос! Там вроде бы Нанна в соседней комнате, так что думаю, она взбодрит тебя в мгновение ока!

Наннали… Это полностью перевернуло все его планы по обеспечению ее безопасности! Пока он не придумает какой-нибудь способ удержать ее от всего этого, он не решится сделать следующий шаг. Похоже, больше у него выбора не было. Он не хотел полагаться на них так сильно, но Фонд Спидвагона… Прямо сейчас они могли быть его единственной возможностью.

— Эй, приятель! Не застывай, — сказал Ривалз. — Слушай, для нас это тоже было шоком, но твоя сестра правда спасла нашу шкуру. Видел бы ты ее, она прямо была твоей копией, когда ты забивал последние гвозди в игре с особенно заносчивым аристократом, — он печально вздохнул. — Блин, я просто хочу… Я просто надеюсь, что Сузаку найдет утырка, ответственного за это, пока тот не навернул делов, пока все не стало еще хуже.

— Стало еще хуже? — Лелуш на четверть фыркнул, на три четверти усмехнулся. Это был единственный способ выразить сейчас обуреваемые им эмоции. Злость. Ярость. Накапливание и оседлание. Вынуждение его менять свои планы. Опять! — Да, я могу придумать парочку ситуаций, как это может быть стать хуже! Возможно, Китайская Федерация решит, что эти пользователи Стендов представляют угрозу для их безопасности, и перейдет в наступление. Или, может быть, член студсовета разовьет собственный Стенд, или вампиры наводнят гетто. Да, я бы сказал, что что-то подобное была бы настолько плохо, насколько это вообще возможно–…

«А теперь мы переключимся на Наместницу Корнелию, которую прошлым вечером спросили о решении Вице-наместницы в выборе ее Рыцаря Чести.»

«Выбор личного Рыцаря является прерогативой и ответственностью самой принцессы», — сказала Корнелия. Ее бровь нахмурена. Как будто она думала о чем-то другом, а не о своих словах. — «Поэтому у меня нет никаких официальных комментариев относительно ее решения, за исключением одного: дата церемонии назначена через два дня. При обычных обстоятельствах мы бы сделали это гораздо раньше, но возникшие проблемы безопасности–…»

Но в этот момент Лелуш перестал слушать то, что она говорила, и обратил гораздо больше внимания на руки Корнелии. Особенно на ее пальцы. Указательный и средний, плотно прижаты друг к другу и постукивают ее по лбу. Он сразу же узнал этот жест. Все это было частью их «кода языка тела». Простой жест, который говорил целую законченную фразу:

«Нам нужно поговорить наедине.»

— О, кстати, это напомнило мне о кое-чем, — сказал Ривалз. — Художественный клуб искал добровольца. Им нужен добровольно вызвавшийся объект для натюрморта, и чтобы он стоял совершенно неподвижно и–… Эй, да, вот именно так! Не шевелись, сейчас прямо вообще шикос. Не придавай большого значения выражению лица, немного слишком напряженно, но я быстро превращу это в улыбку…

***

====Джозеф====

Знаете, если и есть какое-то место, в котором кто-то, частично ответственный за финансирование огроменной группы линчевателей, очень сильно не желал бы найти себя, то это должна быть правительственная допроная. Даже в такой чистой, как эта. Все поверхности были ровными, блестящими и безупречно чистыми. Пол был хороший, с выложенный плиткой. Стол был покрыт тонким защитным слоем и привинчен к полу. Почему-то у Джозефа создавалось впечатление, что комната была спроектирована так, чтобы ее можно было легко убрать на случай, если возникнет какой-нибудь беспорядок, который может ударить по стенам, потолку и полу.

Ну и ну. Если они думали, что смогут запугать Джозефа Джостара, значит, они выбрали совершенно неверную стратегию. Во всяком случае, его остроумие, хитрость и неотразимая личность позволили бы ему в мгновение ока обвести вокруг пальца даже самого сурового, серьезного и жесткого следователя—

— Здравствуйте, мистер Джостар, — раздался голос вошедшего через дверь Сузаку Куруруги, который нес папку и был одет в одежку чуть по умнее, чем военная форма. — Приношу свои извинения за длительное ожидание, нам нужно было привести в порядок все детали оформления документов перед тем, как я смог бы начать.

Он? Парнишка? Тот пожалованный британец будет вести допрос? Ох-хо! Это может оказаться даже лучше, чем ожидал Джозеф! Он провел рукой по лбу и плавно соскользнул со своего холодного и ожидающего положения стоя в расслабленную сидячую.

— Я удивлен, — сказал Джозеф. — Они позволили тебе вести мой допрос? Как оказывается меняется мир! Хм? — он наклонился над столом и посмотрел японцу прямо в глаза. К его чести, Сузаку не вздрогнул и даже не моргнул. — Без обид, но пожалованный допрашивает состоятельного британца? Несколько месяцев назад я бы посмеялся над этой нелепостью.

— Этого потребовала Юф– Вице-наместница, — сказал Сузаку. О-хо, легкий румянец на щеках, пока перебираешь бумаги? Он нервничал. Еще одна возможность, которой можно воспользоваться, еще одна слабость, чтобы вызволить Джозефа отсюда с минимальными трудностями. — Она посчитала, что допрос дружественного свидетеля даст мне опыт, который может понадобиться в будущем, на случай, если мне снова придется кого-то допрашивать.

— Как предусмотрительно со стороны Ее Высочества, — сказал Джозеф. — Во многих отношениях.

Итак. Здесь потребуется никакой особенно блестящей стратегии. Его допрашивали как свидетеля, а не как подозреваемого. В этом случае Сузаку не придется делать ничего особенно сурового. Не то чтобы парнишка был из тех, кто способен на такое…

— Начнем вот с чего, — сказал Сузаку. — Это уже второй связанный со Стендом инцидент, в котором вы были непосредственно вовлечены.

— Если мне не изменяет память, ты тоже был вовлечен в более чем два инцидента.

— Да, — согласился Сузаку. — Но я военный. Почти каждый инцидент происходил во время моей службы. Вы же, в свою очередь, гражданское лицо. Несмотря на то, что я думаю, что, вероятно, есть веская причина, по которой вы первым столкнулись с тем оборотнем, даже вам должно быть ясно, что это наводит некоторые подозрения. Для протокола, пожалуйста, расскажите мне, что именно произошло.

Хех. Расследование и правда вел новичок. Начать с настолько открытого вопроса? Это же такая элементарнейшая тактика подхода. С таким же успехом Сузаку мог вручить Джозефу подписанный чек. Сейчас он мог сказать почти все что угодно, и повести Сузаку в веселую маленькую погоню, ни разу не выдав своей связи с Черными Рыцарями или другой… чувствительной информации. Ни угроз, ни боли, ни повышенных голосов, ничего, что могло бы заставить Джозефа—

Но эта мысль заставила его напрячься. Вот именно, это был слишком уж расслабленный разговор, так ведь? Если так поразмыслить, то пытки довольно варварский способ вытянуть информацию из человека, который не хочет ее выдавать. Более того, это был ужасно неточный способ получения информации. Человек, которого пытают, в конце концов скажет абсолютно все что угодно, лишь бы пытки прекратились – и сказанное вполне может быть неправдой.

С другой стороны. Не нужно быть жестоким, чтобы заставить человека отвечать на вопросы. Доброта была гораздо более полезным методом извлечения. Подружись с заключенным. Убеди того, что ты хочешь ему помочь. Установи с ним эмоциональную связь. Подразумевай, что ты уже знаешь информацию, которую ищешь, и просто хочешь получить подтверждение. Даже не осознавая этого, заключенный откроет то, что он никогда бы не сделал при обычных обстоятельствах, и все просто из-за психологического давления!

— Все хорошо, мистер Джостар? — спросил Сузаку с искренним (звучащим) беспокойством. — Извините, я знаю, что вам, должно быть, тяжко. Мы знаем, что оборотень на самом деле был вашим недавно умершим зятем, одержимым Стендом. Я понимаю, если вам трудно говорить об этом.

Подлинное сочувствие и сострадание! Сущий дьявол! Сузаку встал и подошел к кулеру с водой в углу, где, продолжая говорить, наполнил чашку.

— Некоторые люди могут счесть подозрительным присутствие вашей семьи при многочисленных инцидентах, — сказал Сузаку. — Думаю, этому есть рациональное объяснение. Вот почему, хотя я и знаю, что это трудно… Пожалуйста, постарайтесь рассказать нам все, что вам известно.

Перед ним поставили чашку. Обычно поставить перед Джозефом Джостаром чашку с водой было все равно что приставить пистолет к собственной голове. Но в данном случае вода имела гораздо более зловещую подоплеку! Джозеф наблюдал, как Сузаку спокойно говорит за своим стулом, пока у самого Джозефа пот выступает на лбу. Этот уровень стратегии превзошел все возможные ожидания!

Он… Он дал Джозефу чашку с водой, чтобы помочь ему успокоиться! О мой Бог!

— Есть только одна причина, которую я могу придумать, — сказал Джозеф. Он остановился, чтобы сделать глоток воды, внимательно следя за своим больше не недооцениваемым противником. — Это потому, что Стенд Аут заставлял моего дурака зятя заковать себя, применив против него того оборотня-Стенда! Они, должно быть, пригрозили ему, что если он выкинет что-нибудь, как-нибудь предаст их, тот овладеет им и приведет в буйство, — Джозеф скрестил руки на груди и недовольно отвернулся. — Ему всегда не доставало воображения для таких вещей! Заставил мою сестру плакать, потому что не смог придумать выход…

— Простите, но я не совсем понимаю, о чем вы, — вежливо указал Сузаку. — Откуда конкретно вы узнали, что они угрожали ему?

— Хм? Ох, просто это очевидно, нет? — сказал Джозеф, делая вид, что почесывает затылок. — Учитывая все произошедшее, мне как-то сложно поверить, что кто-то вроде Джозефа пошел бы на такое по собственной воле.

— Ну, один мой старый друг назвал меня дураком, — сказал Сузаку. Ах, как умно! Вложить эту идею в голову Джозефа в попытке заставить его недооценить эту стратегию! — Может быть, именно поэтому это не имеет для меня особого смысла? Если только вы что-то не упустили. Например, возможно, вы встретили кого-то, кто умел читать мысли, и он вам это подсказал.

Джозеф опустил голову в знак поражения… Или, по крайней мере, так должно было казаться. На самом деле он скрывал растущую ухмылку на лице. Хе-хе-хе-хе… Ты небось, Сузаку, думал, что ведешь себя умно. Думал, что усыпил бдительность Джозефа Джостара ложным чувством безопасности, притворившись его другом! Вот уж вряд ли! Обманное отвлечение означало нечто большее, чем просто ловкость рук. Это означало контроль над тем, «куда смотрит твоя аудитория» в любой момент времени. Не Джозеф попал в твою ловушку допроса! Это ты упал прямо в его объятия!

— Был… китаец на кладбище, — признал Джозеф. — По тому, как он себя вел, можно было подумать, что он умеет читать мысли, все как ты и сказал. Как мои мысли, так и мысли Стенда, который овладел другим Джозефом. С его слов я и пришел к некоторым выводами.

И нужно немного нарочито неловко поерзать на своем стуле для убедительности.

— Китаец… — произнес Сузаку, переваривая новую информацию. — Почему вы не упомянули об этом раньше?

— Он угрожал раскрыть некоторую сокрушительную личную информацию, — сказал Джозеф. — Обо мне и о моей семье. Позови мы на помощь, и привет-прощай. Ну, ты же понимаешь о чем я?

— Можете чуть поконкретнее, какого рода информацию он мог раскрыть? Я понимаю, что она может быть очень личной, но некоторые люди могут счесть такое сокрытие информации подозрительным.

— Личная и немного унизительная, — спокойно ответил Джозеф.

Он был уже на два шага впереди! Выкуси, дурачела! Ты думал, что увидел брешь в его защите, но на самом деле тебя привела к ней хитрость Джозефа!

— Глубоко укоренившаяся слабость, психологическая травма, эротические фантазии, неловкие детские сказки, — пожал Джозеф плечами для пущего эффекта. — Мне нужно вдаваться в подробности?

— Они просто скажут, что этот китаец угрожал вам чем-то более конкретным, — сказал Сузаку. — Хотя я понимаю, что вы имеете в виду, мое начальство все равно захочет узнать больше подробностей.

Твое начальство? Они ли хотят это знать? Хм? Правда ли это, Сузаку Куруруги? Лелуш был только наполовину прав насчет твоей личности, когда описывал тебя как упрямого! Но ты гораздо более хитрый противник, чем оно кажется на твоем глупом лице.

Но ты допустил одну непростительную ошибку в своей стратегии и суждениях: ты недооценил, насколько хладнокровным был Джозеф Джостар в кризисных ситуациях!

— О, ничего такого, — сказал Джозеф. — Но вещь эта все равно немного неловкая. Ха-ха-ха! Ты же знаешь, как устроены СМИ, они любят раздувать всякую ерунду или глупые мелочи.

— Да, знаю, — сказал Сузаку. — А конкретнее?

— Ну так все дело в нашем новом интерне! — сказал Джозеф. Итак, эта тактика была рискованной, Сузаку Куруруги! Если Джозеф правильно оценил твой тип характера, ты не захочешь вовлечь в эту ситуацию твоего друга. Не захочешь же? — Китаец сказал, что собирается устроить скандал на всех СМИ, вовлекая во все это парня моей дорогой, милой племянницы. Что-то связанное с кумовством и фаворитизмом, хотя этот парнишка уже показывает, что он из умного десятка.

— Ясно.

Теперь он крутился в мыслях вокруг этой новой информации. Прямо как и рассчитывал Джозеф. Ты не захочешь рисковать разоблачением твоего друга, поэтому ты попытаешься сойти с этой темы допроса. Ты даже налечь на это не сможешь, пожелай этого, потому как это также вовлекло бы и тебя самого!

— Еще что-то? В целом это кажется довольно незначительным делом.

— Ах! — ахнул в насмешливом шоке Джозеф. — Ты загнал меня в угол, Сузаку! Я не хотел в этом признаваться, но я согрешил, и ты меня поймал! Мизерное уклонение от уплаты налогов, чтобы помочь оплатить мои мирские путешествия. Вряд ли это заинтересует военных, но если это станет достоянием общественности… Сможет ли подобное удовлетворить любопытство твоего начальства?

— Да, это должно удовлетворить любого заинтересованного, — сказал Сузаку.

Ага! Неужели Джозеф услышал сладкий вздох признанного поражения перед лицом превосходящего врага?

— Пожалуйста, опишите подозреваемого. Мы считаем, что этот человек может быть связан с соответствующим инцидентом, и–…

— Так вы его не поймаете, — предупредил Джозеф. — Вспомни! Он умеет читать мысли, и дураком его не назвать. Если он заметит, что люди ищут его, он просто изменит самые заметные части своей внешности. Вот что делает противостояние с кем-то таким опасным. Какой бы умной ни была ваша стратегия, он прознает про нее еще до того, как вы успеете что-то предпринять.

— Удивительно, — сказал Сузаку. — Вам удалось подметить это. Неужели вы уже так сильно проанализировали его?

И даже больше. Например, Джозеф точно знал, кого должен допрашивать Сузаку, если он хочет получить больше ответов об этом читателе мыслей. Сразу же после того, как он получит эту информацию…

Ах, но погодите! Была ли это еще одна попытка одновременно развить эмоциональную привязанность с Джозефом, пытаясь заставить его оступиться и совершить какую-то ошибку? Даже когда вы думаете, что битва выиграна, вы никогда не должны ослаблять свою защиту, так как ваш противник может попытаться захватить вас в последний раз! В таком случае его следующий шаг должен быть…

— Рост чуть больше метра восьмидесяти, волосы серые, — сказал Джозеф, откидываясь на спинку стула и запрокидывая ноги на стол. — В обоих его глазах странные зрачки, поэтому он носит забрало, чтобы скрыть их. Кроме этого, я думаю, он меняет свою одежду. Скорее всего, этого будет недостаточно, чтобы найти его, но я бы предпочел, чтобы вы держали его слишком занятым, вынуждая его прятаться, а не вредительствовать.

— Благодарю вас, — сказал Сузаку. — Этого также должно быть достаточно, чтобы никто не обвинил вас или вашу семью в произошедшем. Что ж, я больше не вижу причин задерживать вас здесь. Сейчас я схожу и попрошу разрешения отпустить вас.

— И спроси их, как прошел твой первый допрос! — крикнул вдогонку Джозеф.

И вот так ушел достойный противник. Боже ж ты мой, Сузаку! То, как ты вел себя до этого момента, и то, как Лелуш описывал тебя, будто бы ты был полным дураком. Но Джозеф все прекрасно понимал. Это по-настоящему умный человек, который умеет играть дурака, заставляя всех недооценивать его, пока не станет слишком поздно!

Вот только на этот раз триумфатором сегодня вышел Джозеф Джостар! Несмотря на все твои манипулятивные уловки, тебе не удалось заставить его дать ни малейшего следа доказательств, связывающих его с Черными Рыцарями. Более того, теперь вы солдатня будете посылать людей на поиски этой поганой мрази, читающей мысли, держа при этом его в напряжении достаточно долго, чтобы ему хватило времени разработать надлежащий план для его уничтожения. Ты был искусным манипулятором, Сузаку Куруруги, и почти победил его, но Джозеф Джостар снова торжествует!

Сразу за дверью, в коридоре, к Сузаку подошла мисс Сесиль, чтобы поговорить о чем-то, чего Джозеф совершенно не слышал.

— Ну, как думаешь все прошло? — спросила она.

— Довольно неплохо, — сказал Сузаку. — Он словно горел желанием помочь.

— Звучишь обнадеженным.

— Так и есть. Если ты честен и откровенен с кем-то, они так же будут относиться и к тебе. Он даже признался в некоторых неловких финансовых вопросах, просто чтобы помочь мне написать впечатляющий рапорт.

— У тебя просто замечательный талант вытаскивать из людей самое лучшее.

— Прошу, Сесиль, — заалел Сузаку. — Мистер Джостар просто удивительный человек. Если не брать во внимание ту незначительную финансовую отмашку, он является самим образцом верного британнского гражданина.

***

====Тамаки====

Что-то подпрыгивало на его подушке рядом с головой, эхом отзываясь пронзительным, скрипучим смехом. Все еще в полудреме Тамаки помахал рукой, словно отгоняя мушку. По какой-то причине смех, казалось, нашел это особенно забавным и засмеялся еще громче, глубже и гулче. Тем не менее, желание Тамаки поспать осталось невпечатленным и заставило его перевернуться, что в итоге вылилось в паршивый инстинкт, поскольку неожиданная сила сбросила его с кровати на твердую, гораздо менее приспособленную для сна поверхность, известную в народе как пол.

— Шо? — сонно бросил он в темноту, словно ожидая ответа. Удивительно, но он получил его в виде пронзительного скрипучего смеха.

— Кто это? — спросил он, схватив ближайший предмет и угрожающе подняв его над головой. Эффект, к сожалению, был несколько омрачен тем, что ближайшим предметом, оказавшимся под рукой, оказалась его подушка.

Наконец, глаза привыкли к темноте и он оглядел комнату в поисках источника этого престранного, дразнящего, но странно мелодичного хохота. Однако, вместо этого он обнаружил, что замечает нечто совершенно иное. Повсюду. Его глаза метались по сторонам, как у пойманного зверя. Они были повсюду! На каждой поверхности, которую он мог видеть! Пол, потолок, стены, мебель. На самом деле они были и в его кровати, и единственная видимая им нетронутая прореха была там, где он лежал всего минуту назад.

Они были странные. Они были необъяснимы. Они были иррациональны. Они были… Они были…

— Пунктирные линии?! — закричал Тамаки. — По всей моей квартире! Еб твою мать! Если это какая-то шутка, то просто подождите, когда я доберусь до вас! Что они тут нахерачили? Они что, пришли сюда с фломастерами? Да чтобы это отмыть уйдет целая вечность! Кому, блять, вообще взбрело в голову–…

С другой стороны кровати появилась буква «У». То есть, буквальная У. Трехмерная буква У, около десяти сантиметров в высоту и еще полметра в глубину. Та крутилась и вертелась, создавая у Тамаки впечатление, что она внимательно смотрит на него, а затем она отклонилась назад и – фиг его знает как – присвистнула.

В этот момент к У быстро присоединились несколько друзей, каждый из которых запрыгнул на кровать рядом с небольшим шумом, который на самом деле не формировал слов, а скорее звучало как «та-да», если бы щенок или котенок попытались выразить это. Каждая буква была примерно того же размера и того же шрифта, что и буква У, и каждая, казалось, слегка вытягивалась и кланялась, приземлявшись на кровать. В общей сложности на кровати Тамаки взволнованно прыгали четырнадцать букв. И складывались они вместе в: УДОВЛЕТВОРЕНИЕ.

— …Что, твою мать, я вчера пил?

Но шоу еще не закончилось. Нет, нет! Теперь буква Н выглядывала из-за края кровати, пока остальные буквы собирались вокруг. Невольно Тамаки почувствовал, что любопытство берет верх, заставляя его наклониться, чтобы получше все рассмотреть. Казалось, что все четырнадцать букв тянут что-то, притаившееся за кроватью, издавая при этом слабые звуки поддержки. Затем, так же внезапно, группа снова разделилась на формирование этого слова, но на этот раз буква Н мягко подпрыгивала на месте с перевернутым восклицательным знаком на спине.

Тамаки поднял палец, и его тело приготовилось задать очень важный вопрос, но затем он остановился, поняв, что его лексикон не был достаточно тонким, чтобы лаконично выразить именно то, что он хотел знать. И поэтому вместо этого он остановился на чем-то гораздо более расплывчатом и общем. На святой троице:

— …Какого блять ху–…

Слово Удовлетворение быстро подпрыгнуло в воздух, кружась, смеясь и кланяясь, пока тем временем перевернутый восклицательный знак колебался, но продолжал следовать за остальными.

— Эй-эй! — предостерег Тамаки. — Даже если вы всего лишь плод моего воображения, можете, пожалуйста, потише? Я вчера слишком много выпил, так что вы не слишком помогаете моему похмелью.

Удовлетворение (включая перевернутый восклицательный знак) наклонилось примерно на сорок пять градусов в одну сторону, затем в другую. Посмотрев на него так, буквы изогнулись и повернулись, чтобы посмотреть прямо друг на друга, а после издать хриплый, завывающий смех.

— Ну все! — воскликнул Тамаки. — Мне плевать, что это за гавно, но вы, хрени, просто обязаны были– Епт!

Стоить заметить, что «епт» не совсем походило на глагол, который Тамаки хотел использовать сейчас. Но епт определенно произошло, потому что, а почему бы и нет? В конце концов. Вид похмельного галюна, сердито ползущего по кровати только для того, чтобы в итоге кровать сложилась неестественным образом, опрокинув его с нее – ну то есть, кто бы не закричал епт, так искусно получив оплеуху?

— Эй! — закричал Тамаки на смеющееся, хихикающее слово, парящее над головой. — Не смешно это! Харэ ржать!

Он положил руку на край кровати, перенеся на нее весь свой вес, чтобы подняться. Затем его подбородок неожиданно ударился о матрас, из-за чего он ослабил хватку на краю кровати. Затем этот край скользнул обратно, ударив его в туловище и заставив рухнуть обратно на кровать, которая в итоге в третий раз за полсекунды бросила его на пол.

К этому моменту Удовлетворение перевернулось назад и прислонилось к двери, причем верхняя часть с буквой У откинулась назад и постучала в дверь, в то время как все буквы и необъяснимо неправильно поставленный знак пунктуации завыли в истерике.

— Думаете, это смешно? — буквы повернулись, и их верхушки подпрыгивали вверх-вниз. Словно они «кивали головами». — Ну сейчас тогда посмотрим, насколько смешным вы найдете это!

Он швырнул в них одеяло со своей кровати, как будто это была сеть. К его великому (хе!) удовлетворению, все пятнадцать хреней испуганно взвизгнули и бросились врассыпную. Одеяло ударилось о стену и соскользнуло вниз, открывая след из пунктирных линий точно там, где были буквы, когда те кривлялись.

— Так это были вы! Вы разрисовали всю мою хату этими пунктирными линиями–…

Надо сказать, что Тамаки был не очень стратегическим человеком. Конечно, он был горяч на голову. Склонен к гневу. Думал сердцем, а не головой. Тем не менее, даже особенно глупый камень может вычислить закономерность и прийти к выводу.

— Погодите-ка, — сказал Тамаки. Он протянул руку и ухватился за край кровати, стараясь на этот раз не навалиться на нее всем весом. Затем он приподнял эту часть кровати и, взглянув на ту, вытаращил глаза, потому что та полностью складывалась точно по одной из пунктирных линий.

— Да ну нахер! Быть не может! — выдохнул он в шоке и испуге. — Это должно быть… На меня напал вражеский Стенд!

Звук «Кяа-ха-ха-ха-ха-ха-ха!» ударил ему прямо в ухо, заставив Тамаки быстро обернуться в попытке сбить парящую в воздухе букву. Он промахнулся, но что не промахнулось, так это ножка кровати, когда та опустилась прямиком на его ступню.

— Ай! — завопил он. Затем он извлек слегка придавленный придаток среди шквала слов, которым на самом деле не шел шрифт .

На другой стороне комнаты две буквы У и Д выскочили перед остальными и расположились в алфавитном порядке, в то время как И наклонилась перед ними и ударил Д прямо в центр. Все буквы подпрыгивали, издавая этот раздражающий пронзительный смех, пока тем временем Тамаки пытался втереть хоть какое-то чувство обратно в ногу.

— Через минуту вы уже не будете так смеяться! Просто подождите, когда я доберусь до вас!

С одной стороны, Тамаки поступил очень умно, выяснив способности врага. Он сделал правильный вывод, что буквы могут рисовать пунктирные линии на поверхности, и из этого следует, что поверхность может быть «сложена» так, что это было бы невозможно при нормальных условиях. Однако. Он сделал глупую, очень глупую вещь, забыв обратить внимание на ранее замеченный факт: по всему полу, стенам и мебели уже были нарисованы пунктирные линии.

Итак. Он шагнул вперед, и тут часть пола выскочила и ударила его в бок. Это заставило нашу горячую голову отшатнуться в сторону, как человека с больной ногой, которую только что неожиданно ударили в бок.

— Ау! — вскрикнул он, когда очередной кусок пола ударил его в нос.

— Хватит! — крикнул он, а затем еще один кусок пола ударил его сзади в плечи, когда он попытался шагнуть влево. — Я сказал, хватит!

На этот раз с левой стороны.

— Ну все, братан! Смейся-смейся, я тебя еще достану!

К тому времени, как десятый кусок пола ударил его в какую-то часть тела, буквы уже катались по столу, ударяясь частями о поверхность или прислоняясь друг к другу для поддержки. Все пятнадцать смеялись так сильно, что по праву должны были задохнуться.

— Ну все! Все! — вскипел Тамаки. — До меня доперло. Я просто останусь здесь и постараюсь все обдумать.

Ну, особенно жестокий человек мог бы заметить, что все бывает в первый раз. Однако. В этот момент у Тамаки появилась особенно хорошая идея.

Кому захочется биться с диким Стендом в одиночку! У него в кармане лежал телефон. Он мог позвать на помощь! Ха! Посмотрим, как эта хренота посмеется, когда он позовет на помощь!

— …Тамаки, это ты? Что-то случилось?

— Оги, ты должен мне помочь! На меня напали!

— Напали? Уже бегу. Скажи что знаешь, я скоро буду.

Перед ним Удовлетворение снова смеялась. Озорное тихое хихиканье вместо откровенного рвущегося наружу хохота.

— Чертово Удовлетворение рисует линии по всей моей хате!

— Еще раз? Я не совсем догнал. Что тебя атакует?

— Удовлетворение! Меня атакует Удовлетворение! Алло? Оги? Алло?

Черт, связь оборвалась! Вовремя, конечно, у его приятеля села зарядка. Ладно. Хорошо. Без паники. Может быть, если он будет осторожен в своих движениях, то сможет вырваться? Найти помощь и положиться на них, а затем, возможно, попросить Каллен помочь ему. Да, именно! Против Стенда лучше всего выставить другого пользователя Стенда. Да, не было ничего постыдного в том, чтобы такой хороший нормальный парень, как он, сбежал за подкрепой.

Поэтому сейчас ему оставалось только очень, очень осторожно шагать по полу. Надо осторожно распределять свой вес. Держать его примерно равным, насколько это возможно, по обе стороны от пунктирной линии, заранее проверять, сложится ли та, если он ступит сюда и если он поставит ногу вот сюда…

На столе буквы Удовлетворения проводили то, что можно было бы назвать только саркастической рутиной группы поддержки. Визуальный аспект такого представления, особенно в исполнении букв алфавита и знака препинания, стоит лучше оставить в области воображения читателя, чтобы мы не остались здесь всю ночь, останавливаясь на этом единственном зрелище.

Особенно когда мы могли добраться до того, что действительно имело значение: а именно, Тамаки добрался до двери, не упав мордой в пол.

— Походу, тут победа за мной, — сказал Тамаки, поворачиваясь, чтобы позлорадствовать над парящим словом, сжимая ручку двери. — Посмотрим, как вам будет ржачно, когда я вернусь с Каллен и–…

Он повернул ручку. Уверенно шагнул вперед, не глядя, куда идет. Врезавшись прямо в дверь.

— Кяа-ха-ха-ха-ха-ха-ха!

— Ч-что за черт?! — крикнул Тамаки. —С-стойте, только не говорите… Вы, мелкие засранцы, наложили эти пунктирные линии еще и на ручку?!

И действительно, так оно и было, так как ручка, очевидно, полностью складывалась вокруг его хватки.

— Думаете, что сможете запереть меня в ловушке? Я покажу еще вам и вашему пользователю!

Он потянулся влево и взял метлу. Он повертел ту в руках. Вроде никаких пунктирных линий! Ха-ха! Он шлепнул ею в раскрытую ладонь, а затем слегка поморщился от занозы, которую случайно дал себе, и попытался сделать вид, что ничего не произошло, после чего сделал большой шаг вперед—

Затем оставил эту ногу висеть в воздухе.

— Вот здесь пунктирная линия, — сказал он. — Вы небось надеялись, что я сложу пол и ударю себя между ног, не так ли?

Буквы выжидательно закивали.

— Как жаль! — крикнул Тамаки, отдергивая ногу. Вместо этого он позволил нижней части метлы идти впереди, прижимая ее к полу и расчищая для себя путь сквозь пунктирные линии, смахивая их в моменте абсолютного триумфа. — Потому что я здесь, чтобы прибраться!

Буквы дружно спрыгнули со стола, попытавшись одновременно разлететься в разные стороны, и, естественно, чаще всего столкнулись друг с другом. В конце концов, Удовлетворение удовлетворилась отступлением в угол комнаты, в то время как Тамаки яростно преследовал его.

— Так-так-так, — усмехнулся он, оставив метлу балансировать на плече, в то время как буквы дрожали на полу перед ним, сбившись в кучку, чтобы дать друг другу эмоциональную поддержку. — Теперь мы не такие крутые, а? Уже не до смеха, а?

Обеими руками он занес метлу, чтобы ударить по ним со всей силой своей ярости.

— Передавайте привет своему пользователю, — сказал он. — Кто бы ни был этот мудак, потому что теперь вам не сбежать, мелкие вредители!

Все было прекрасно, если не считать того, что кто-то похлопал его по плечу, заставив Тамаки обернуться и посмотреть, кто это. Там, конечно, никого не было. Что-то стукнуло его по другому плечу, и он снова обернулся. По-прежнему ничего. Третий стук, и он повернулся в противоположную сторону, где ему застенчиво помахал какой-то перевернутый восклицательный знак.

— Что тебе–… — был начатый вскрик, когда метлу приподняли назад и высоко влево.

К сожалению, этот вскрик затем закончился «Гах!», когда метла внезапно сложилась в нескольких местах, частично обернувшись вокруг лица Тамаки так, что головка метлы врезалась в его лицо, от чего он отшатнулся назад в угол, выпустив по ходу дела метлу из рук и заставить весь инструмент защелкнуться вокруг его тела, пока другой ее конец не встретился с довольно неудобным местом с ощутимой силой.

Надо отдать должное: несмотря на то, что он горячий на голову и близорукий дурак, Тамаки был из тех, кто не сдается. Должно быть, это было из-за вызванного им уровня адреналина, будучи горячим. Любой другой рухнул бы на пол и ничтожно молился после испытания складного пола, но только не он. Он держался с вытянутой спиной.

Проблема была в том, что у каждого есть свои пределы, и не было ни одного живого человека, который смог бы остаться на ногах после такого внезапного удара. И в самом деле, самый крепкий человек на свете поступил бы так же, как Тамаки: опустился бы, широко раскрыв глаза, на колени. Хныкая в агонии и оставаясь там некоторое время, не обращая особого внимания на разнообразные буквы, прыгающие вверх и вниз по его дрожащей фигуре.

***

====Оги====

Ранним утром четверо мужчин шли по улице походкой, в которой была стальная решимость, либо, что более вероятно, они встали на пару часов раньше, чем ожидали, по причинам, которые они точно не понимали и которым не слишком были рады.

— Ты уверен в этом? — спросил Кенто. — Как-то я сомневаюсь в этом внезапном звонке от этого идиота так рано утром…

— Все это больше выглядит так, что он просто напился, — заметил Тору. — Скоре всего, ему просто почудились глюки после выпитого им бухла, а затем он лег дрыхнуть.

— Тогда не я буду его будить, — зевнул Кенто. — У него и в лучшие времена вспыльчивый характер. Так что, мне как-то не хочется видеть его с похмелья. По многим причинам.

— Честно говоря, я того же мнения, — признался Оги. — Однако, есть шанс–…

— Есть шанс, что все может быть серьезно, — произнес наиболее странный из четверки. Косэцу Урабэ. Звук его голоса все еще вызывал у Оги непреодолимое желание встать по стойке смирно, хотя его тело сейчас отчаянно протестовало против такого рода действий. — Насколько нам известно, на него мог напасть пользователь Стенда, который искажал его речь.

— Т-точно, — сказал Оги. — Кроме того, на разборе полетов он казался каким-то подавленным. Даже если на самом деле все в порядке, самое меньшее, что мы могли бы сделать, это потратить некоторое время, чтобы подбодрить его. К слову, я удивлен, что ты решил пойти с нами. Один из Четырех Святых Мечей…

— Я подумал, что будет весело провести время с другом, — сказал Урабэ. — Когда придет время драться, я буду серьезен настолько, насколько это необходимо. В остальное время я сделаю все возможное, чтобы выпустить немного напряжения. Кроме того, какой смысл в крутой репутации, если ты не можешь погреться в ее лучах время от времени? Или, если вы предпочитаете нечто другое: использовать ту для поднятия морали другим.

Невероятно. Просто невероятно. Не было никакого сомнения о том, каким человеком был Урабэ. Несмотря на то, что он являлся членом Японского Освободительного Фронта, он воспринял идею быть воином справедливости близко к сердцу. Он не просто проводил время с высшими чинами Черных Рыцарей. Нет, он не боялся испачкать руки, помочь в обучении новобранцев или потратить время на разговоры с «рядовыми солдатами».

Говорят, кумиры никогда не оправдывают ваших ожиданий. Что было вполне правдиво. Но все же иногда они способны превзойти их.

Ну что ж, вот они и на месте. Квартира Тамаки. Все четверо почти сразу притихли. Никто из них не знал, чего ожидать. Там может быть страшная опасность, и никто из них не узнает об этом, пока они не войдут внутрь…. Или, быть может, Тамаки просто идиот. В любом случае, безопаснее было знать наверняка, и Оги был рад, что они хотя бы относились к этому с предельной серьезностью, которую (наверное) оправдывала вся ситуация.

Ну или, по крайней мере, так он думал, пока не услышал позади храп Кенто и Тору. Стоявший позади них Урабэ вежливо кашлянул и легонько ткнул их в спину.

— Может, подумаем о хорошем сне завтра? — предложил Урабэ этой парочке. — Пожалуйста, отнеситесь к этому более серьезно.

— Ладно-ладно! — сказал Тору. — Но если серьезно, вот зачем какому-то пользователю Стенда ни с того ни с сего устраивать облаву на Тамаки из всех людей? Не должны они больше метить там, ну не знаю, на кого-то повыше?

— Это если предполагать, что мы знаем их мотивы… — сказал Кенто, но замолк, когда все они услышали довольно громкий стук, доносящийся из-за двери, за которой они стояли.

Оги первым рванулся к дверной ручке, и, к его удивлению, она действительно поддалась. Он не запер дверь? Но нет времени думать об этом! Он протиснулся внутрь, ожидая худшего, и увидел зрелище, от которого он очень, очень не хотел бы выкалывать себе глаза.

— Удовлетворение! — вопил Тамаки. О боже. — Я достану тебя, Удовлетворение!

О боже нет, что они наделали? Им не стоило приходить сюда. Это было проклятое место.

— Сколько бы у меня не ушло сил, но я не остановлюсь, пока не доберусь до Удовлетворения!

А затем, когда Оги все еще был в оцепенении, отчаянно пытаясь остановить свой предательский разум от того, что могло произойти здесь всего несколько мгновений назад, Тамаки заметил их, крякнул и, шатаясь, поднялся на дрожащие ноги, пока пот струился с его лба. Это ни в коей мере не помогало его воображению, которое продолжало находить новые и ужасные способы предать его.

— Ребята, вы пришли! — сказал Тамаки. — Слушайте, не входите в комнату! Вообще ни шагу. Эта чертова хрень везде поналожила эти пунктирные линии, и если вы наступите хоть на одну–…

— Вопрос! — произнес Тору, подняв руку. — Что за пунктирные линии?

— Ты слепой? — спросил Тамаки. — Что за пунктирные линии? Они везде… по квартире… Э-э… Куда она, мать вашу, делись?

Оги повернулся и оглядел комнату, как и все остальные. В комнате не было ничего даже отдаленно похожего на пунктирную линию. Ни на стенах. Ни на потолке. Ни на полу. Куда бы они ни посмотрели, ничего такого не было.

— Но они были здесь минуту назад! — настаивал Тамаки. — Я клянусь вам, они закрашивали собой всю чертову квартиру!

— Ложная тревога, — вздохнул Кенто. — Ну, я же говорил? Этот полоумный просто поднял шумиху на пустом месте.

— Нет, все еще рано так говорить, — внезапно сказал Урабэ. — Вполне может быть, что пользователь Стенда пытается заставить нас потерять бдительность, притворившись, что все нормально.

— Точняк! — сказал Тамаки. — Вот что он сейчас делает! Он хочет, чтобы мы расслабились, а затем он внезапно шандарахнет нас! Слышишь меня, чертов ты пользователь Стенда! Твои пунктирные линии не возьмут нас так легко! Ты слышишь меня?!

Так он серьезно Какой-то Стенд, рисующий пунктирные линии? Оги почувствовал, как напряглась его спина и нахмурились брови. Тогда он определенно должен отнестись к этому серьезнее.

— Кенто, — сказал Оги. — Принеси ему стакан вады. Тамаки, нам нужно, чтобы ты рассказал все, что здесь произошло.

Урабэ одобрительно кивнул. А, что еще раз? Одобрение от двух легенд для такого парня, как он?

— Я не совсем уверен, как это объяснить, — проворчал Тамаки. — Это типа как–… Вон! Вон оно! Удовлетворение прямо за вами! Ну гляньте же! Оно прямо там!

Опять это удовлетворение? Оги вместе с остальными повернулись. Опять, ничего.

— Оно улетело, как только вы повернулись! — стоял на своем Тамаки. — Ну же, парни, я не прикалываюсь тут! Удовлетворение прямо там, и вы его проглядели!

— Мне кажется, что Оги пришел тогда к правильным мыслям, — сказал Кенто, протягивая Тамаки стакан воды. — Ты просто слишком заработался. Если мы хотим понять, что именно тут случилось, нам нужно, чтобы ты успокоился. Вот, держи.

Тамаки схватил стакан с водой, как если бы тот был парой нестиранных носков.

— Ладно, — сказал он. — Если это вас сделает такими счастливыми, я выпью и попытаюсь рассказать, какого тут вообще произош–… Эй!

Что ж, если его целью было разбудить себя, то зачем-то пролить эту воду на всю футболку, вероятно, поспособствует этому. Хотя, вот что забавно. На мгновение ему показалось, что половина этого стакана была направлена под другим углом, чем остальная часть, как будто та наклонилась вверх, как раз когда Тамаки слегка наклонил стакан, чтобы сделать глоток.

— Б-блин, да не смотрите на меня так! — крикнул Тамаки. — Епт твою… по всей футболке! Поганый Стенд сделал это со мной, чтобы выставить меня дураком!

— Как будто тебе была нужна помощь, — легкомысленно съязвил Тору. Единственная причина, по которой Оги не ткнул ему в бок за его неосторожные слова, заключалась в том, что Урабэ опередил его в этом. — Да ладно тебе, он же явно все выдумывает. Нахера вообще пользователю Стенда нацеливаться на него, пытаясь разыграть?

— Знаете что? Идите вы все в жопу! Я сам с этим разберусь! Я не буду оставаться в своем доме и терпеть насмешки людей, которых я считал своими дружбанами!

— Подожди, Тамаки! — попытался Оги, он действительно попытался, но к тому времени, как он протянул руку, Тамаки уже вылетел за дверь на полном ходу, свернув в коридор и направляясь, вероятно, к выходу.

— Ну, это была бесполезная трата времени, — фыркнул Кенто. — Я же говорил. Он вспыльчивый идиот. Жаль, что у тебя, Урабэ, сложилось о нем такое плохое впечатление.

— На самом деле, — устало сказал Оги, — мне кажется, что Урабэ сейчас сложилось плохое впечатление о нас.

***

====Тамаки====

Не успел Тамаки сделать и трех шагов, как зазвонил телефон. Наверное, эти придурки снова звонят, чтобы снова поделиться мудростью о его «битве Стендов». Угх! Сейчас он поделиться с ними словцом!

— О, но я уже получаю свою долю словца благодарности. Я склонен считать, что глупые люди имеют наиболее громкие и простые умы, особенно когда они считают, что к ним относятся с великой несправедливостью. Ну и как оно?

— Э-э? — проговорил Тамаки. И как раз в этот момент различные буквы решили, что самое время попрыгать на его плечах и руках. Не то чтобы он действительно что-то ощущал, но—

— Но это как мухи, жужжащие прямо над ухом. Поверь, я могу тебе тут посочувствовать.

— Слушай, кто бы ты блин ни был, у меня сейчас нет времени на всякую ерунду! Я здесь кое-чем занят!

Попытка отогнать их ничего не дала, поэтому он просто начал бежать. Не особенно заботясь куда. Просто… Бежать куда-нибудь, пока эти проклятые штуки прыгали на нем, как будто он был каким-то странным (но привлекательным) надувным замком!

— Ха-ха-ха! Обожаю, просто обожаю это! Но обожаю не так сильно, как тот Стенд, который я дал тебе, а? Ах-ах, теперь ты перестал бежать, потому что начал переваривать, что я только что сказал. Нет. Не утруждай себя. Ты меня не увидишь. Меня нигде не видно. О, ты прямо как игрушка для малышей. Дай мне пять минут, и я завяжу твой разум узлом.

— Да кто вообще нахер такой? — закричал Тамаки. Внезапно О… Не было другого слова, кроме как того, что она поцеловала его. Прямо в губы. Он вытер рот рукой, в то время как буквы и этот мудак на другом конце провода смеялись над ним. Как будто он был каким-то клоуном!

— Сначала надувной замок, а теперь клоун? Может, ты больше подходишь для детских дней рождений, чем для роли рыцаря справедливости. Уверен, что все твои коллеги того же мнения.

— Что ты–…

— Тамаки всегда первым катапультируется. Все, на что он годен, это приставать к женщинам, быть бабником и тратить все наши деньги. Этот идиот настолько никчемен, что даже если бы он получил Стенд, это вызвало бы всевозможные трения внутри нашей организации. Зависть. Подозрение. Почему именно он получил его, когда есть так много более достойных людей? Как например, Тодо или Четыре Святых Меча? Или, может быть, обслуга – они и то гораздо более продуктивны и надежны.

— З-заткни хлебало, пока я сам не заткнут его за тебя!

Буквы парили перед ним и сделали своего рода звук «оооооо», такой звук, который вы услышали бы от живой аудиторией в студии, когда выяснилось, что у верного персонажа нашелся очень злой брат-близнец.

— Хм, смотрим мыльные оперы? — спросил загадочный голос. — Тебе интересно, кто я и какой во всем этом смысл. Ну, я, скорее, надеялся, что ты помрешь, но, похоже, у твоего Стенда еще меньше разрушительного потенциала, чем у тебя. Как грустно! Видимо, мне придется выманить мою дорогую С.С. каким-нибудь другим способом.

С.С.? Та ведьма как-то замешена во всем этом? Тамаки с злобой повесил трубку и полностью переключил свое внимание на парящий Стенд в форме слова. Летает в воздухе. Насмехается над ним. Дразнит его. Смеется над ним. Как будто все смеялись над ним!

— Пошел нахер! — крикнул Тамаки. — Меня уже тошнит от одного твоего вида, так все это уже меня задолбало!

Буквы исчезли, и на мгновение Тамаки ощутил прилив триумфа и облегчения. Хорошо. Слава богу! Хотя. Момент был немного обескуражен, когда он увидел пятерых больших и крепких британцев, уставившихся прямо на него. Один из них нес на плече биту.

Итак. Сейчас он был так же готов, как и любой разгоряченный японец, дать бой каким-нибудь британским отморозкам, бродящим по какой-то причине в гетто, но и не был настолько глуп, чтобы намеренно начать что-то, когда шансы были, скажем так, даже отдаленно не в его пользу.

Нет смысла давать британцам повод выбить из него дерьмо. Чуть поконкретнее: нет смысла давать им повод выбить из него все дерьмо. Нужно просто отступить в свою квартиру и надеяться, что остальные все еще там – это казалось довольно умным планом прямо сейчас—

Или это была бы отличная идея, если бы не мешок, брошенный прямо ему в ноги. Блять!

— Куда это мы собрались, одиннадцатый? — спросил один из отморозков, хрустя костяшками.

— Может, он просто слишком поздно осознал свою ошибку, — сказал другой, ударяя кулаком по раскрытой ладони. Ну и дела, парни, проводите свободное время за чтением клише из справочника гопников? Что дальше? Преподадите ему урок?

Но вот, что самое забавное – когда над ним склонился самый клишированный гопник из всех, Удовлетворение также летало вокруг. Буквы раздулись средними сегментами, а затем полетели прямо на британцев, ударяя их в грудь и лица…. Без какого-либо эффекта.

Четверо из бриташек схватили Тамаки за руки и удержали его в вертикальном положении, в то время как придурок с битой подошел вплотную и выпустил воздух из носа прямо в лицо Тамаки.

— Вонючие британцы, — плюнул Тамаки. — Чего вы вообще забыли в гето так рано утром?

— Мочим особо наглых одиннадцатых, — сказал мистер бита. — Папаша всегда говорил, что мне нужно хобби, чтобы скоротать время… И вот мы здесь. Держите его ровно, ребята, потому что летит первая подача–

Бита замахнулась, целясь прямо в лицо Тамаки. Он попытался приготовиться к удару, но серьезно, как именно можно приготовиться к удару по лицу быстро движущейся биты? Никак, вот как. Таков единственный ответ, который принимает реальность.

Черт, да даже Удовлетворение не было довольно таким поворотом событий. Мелкий засранец давил на биту, но даже не замедлял ее. Неудивительно, что тот парень сказал, что у этой штуки нету как такого разрушительного потенциала! Как же все глупо! Тамаки закрыл глаза и стал ждать неизбежной агонии, которая вот-вот обрушится на него.

В любой момент. В любую секунду. Полная, непередаваемая агония. Эм… Прямо сейчас? Он замахивался ей довольно быстро и прошло уже по меньшей мере пять секунд, так что… Он приоткрыл один глаз. Британцы в замешательстве таращились на чувака с битой.

— Хватит уже придуриваться, — сказал один из них. — Ударь его битой!

— Я пытаюсь! — сказал мистер бита. Он снова замахнулся. Конец биты отклонился в сторону, полностью минуя Тамаки, а затем, как только замах был завершен, вернулся на полную прямую. — Я не понимаю! Почему я промахиваюсь…? И кто нарисовал эту пунктирную линию на краю моей биты?

— Не знаю, — сказал Тамаки. — Может тот же чувак, что нарисовал ее у тебя на роже?

— Заткнись, одиннадцатый!

— Нет, он на самом деле прав. Вот тут, прямо посредине у тебя на лице такая же хрень.

— Тут?

В этот момент мистер бита совершил непозволительную ошибку, коснувшись середины своего лица. Заставляя то сложиться внутрь, как будто обе половины его лица были закрывающейся книгой. Зажав его лицо между складывающейся плотью… И затем так же быстро оно распахнулось, как будто ничего не произошло!

Стоит ли говорить, что это был неприятный опыт. Но ни малейшего намека на то, каково это пережить такое лично.

— Он урод, — завопил кто-то.

— Пользователь Стенда? Сука нет!

— Нам нужно валить, пока он не разошелся!

— Он, наверное, сложит нас в крошечную коробочку с такой силой!

— Я не хочу превратиться в коробочку! Там вовлечено слишком много прямых углов!

Ха! Как насчет такого? Они… бежали. Пятеро вонючих, ссаных британцев, которые ходили по району и думали, что они тут самые крутые и им позволено абсолютно все, улепетывали так, будто за ними гнались сами гончие ады, плевавшие им имслед пчелами. Пчелами, которые были очень злы.

— Во-во, валите к херам! — крикнул им в спину Тамаки. Удовлетворение опустилось перед ним, затем развернуло первую букву У кверху, чтобы встретить его открытую ладонь и дать пять. Ну или типа того. Кстати, как это называется, когда ты даешь пять разумной букве? Пф, да кого это волнует? — Эй, может, ты все-таки не так уж и плох, а?

Буквы мяукали на него, и теперь, когда он больше привык к тому, как эта штука двигается, он мог себе представить, что это похоже на то, как если бы человек стеснялся и суетился. Хех.

— Я с самого начала знал это, — бахвалился Тамаки. — Ну не мог ты быть таким уж плохим. Я просто придуривался над тобой, пока ты не показал хорошую сторону.

Удовлетворение помахало ему на прощание, а затем начало пятиться назад по улице. Не самый лучший способ встретить новый день, но все же. Это оставило у Тамаки странное ощущение, что он встретил совершенно новый—

Что-то хлопнуло по его плечу. Тамаки обернулся. Никого. Он повернулся и…

— БОООНЬК! Кяа-ха-ха-ха-ха-ха-ха!

Прямо ему в лицо! Все пятнадцать сразу!

— Убью! Я убью тебя! Я знал, что ты лишь притворяешься, мелкое ты дерьмо! Ну, Удовлетворение! Погоди!

***

====Виллета====

Представьте себе современную крепость. Представьте себе здание с охранниками в незатейливой форме, стоящими на ее крыше и на крышах соседних зданий. Представьте себе, что даже для того, чтобы приблизиться к этому зданию, потребуется тщательное биометрическое обследование, проверка биографии и дистанционно активируемый ошейник, помещенный вокруг вашей шеи, лодыжек и запястий. Представьте себе, что в вашем новом аксессуаре установлена скрытая камера и микрофон. Что ни один человек в этом месте не знал и доли из множества мер охраны, принятых в целях безопасности.

Вы можете подумать, что такое тщательно охраняемое место должно быть домом для Императорской семьи, мирового лидера или, возможно, кого-то очень важного. Чтобы защитить их от внешнего мира… Но нет, это была тюрьма. Тюрьма, предназначенная для содержания новой породы преступников, которых они все еще не до конца понимали.

Вилетту немного забавляло, что самые безопасные места в любой культуре предназначались либо для самых важных членов этого общества, либое же для тех, кто представлял наибольшую опасность представителям, кто жил в этом обществе Циничный, не знающий верности человек мог бы спросить, в чем разница. Но для нее единственным вопросом было то, как она должна исполнить свой долг.

Она вошла в здание, стараясь не чувствовать напряжения, которое испытывала. Ошейник на ее шее был неудобным. Но совершенно необходим. Это место не было похоже ни на одну тюрьму, которую она когда-либо посещала. Охранник впереди нее ловко провел Вилетту в боковую комнату.

— Здесь пройдет наша встреча? — спросила она, оглядываясь в удивлении. Едва ли здесь так безопасно.

— Никак нет, мэ’эм! — ответил охранник, быстро отдавая ей честь. — Из-за природы его силы, единственный безопасный способ общения – через монитор и камеру, — он указал на заднюю стену, на которой действительно висел монитор. — Это самый безопасный для вас способ, который мы можем придумать.

Вилетта уже собиралась пожаловаться, почему ей не сказали об этом раньше, но, поразмыслив, решила, что в этом есть смысл. Даже при том, что она не собиралась помогать этому человеку бежать, они никак не могли знать этого. Поэтому оставалось лишь не дать ей что-либо спланировать, не дав и шанса что-либо спланировать. Обфускация[1] иногда являлась лучшей защитной мерой, чем кирпичная стена. Особенно когда дело касалось этих монстров.

Поэтому она устроилась в кресле напротив и наклонилась как раз в тот момент, когда экран ожил. А вот и он. Или она, в зависимости от вашей точки зрения прямо сейчас. Ныне единственный заключенный этого нового учреждения: Кьюэлл Сореси.

— Вилетта, — бодро окликнул ее бывший коллега из его нынешней незнакомой женской формы. — Я так рада снова видеть тебя. Я бы помахала рукой, но, как видишь, мои руки немного заняты.

Как и положено британнским заключенным, Кьюэллу пришлось надеть надежную смирительную рубашку. Это было ожидаемо. С другой стороны, девушка, которую он скопировал, была совершенно не ожидаема.

— Это не попытка повидаться со старым другом, — сказала Вилетта. — По крайней мере, я очень надеюсь, что не по этой причине ты попросил придти меня сюда, чтобы провести допрос. Мне бы не хотелось впустую тратить свое время.

— Как всегда прямо к делу, — сказал Кьюэлл, склонив голову набок и расплыв свое милое личико в глубоко тревожащей, неестественно широкой улыбке. — Мне всегда нравилось это в тебе. Такая прямолинейная, деловитая! Будь у нас побольше подобных тебе людей, к Чистокровным относились бы более серьезно, но увы и ах… Такая прямота не принесет тебе никакой пользы на этом допросе, согласна?

Она сурово посмотрела на него, хотя внутренне ей было трудно поверить, что это тот же самый человек, с которым она когда-то работала.

— Ну, как там поживает Джеремия? — спросил он.

— Тебя это больше не должно волновать, — сказала Вилетта. — Но сейчас он в больнице, проходит терапию от ожогов. Похоже, он также развил какой-то Стенд.

— Ах, это слово! — усмехнулся Кьюэлл. — Стенд. Стенд! Стенд! Стенд! Надоело уже слышать его! Ха-ха-ха! Если только… Если только ты не говоришь по-другому, Вилетта. Ты не такая, как другие. Ты их больше не боишься. Нет, я знаю, что крылось за этим тоном! Ха-ха-ха! — это незнакомое лицо внезапно перешло от саркастического веселья к снисходительной ярости. — Ты завидуешь. У них есть сила, а у тебя ее нет. Амбициозная и голодная, и это так очень, очень чисто.

— Речь сейчас не обо мне, — сказала Вилетта. — Как я уже говорила, у меня есть вопросы, на которые ты–…

— А что я знаю? — посмеялся Кьюэлл. — Что я вообще могу знать, чего Империя уже не знает?

Он покрутил головой на плечах. Неужели это правда Кьюэлл? Даже если не считать внешности, такое поведение было совсем не свойственно ему. Неустойчивый. Безумный.

— Ты просто слишком мала, чтобы тебе можно было что-то сказать, и я не уверена, что это можно легко объяснить словами, — он перестал крутить головой, положив правое ухо прямо на правое плечо. — Может, ты поймешь, если я тебе покажу?

Затем, без предупреждения, он сильно ударил головой в другое плечо с болезненным треском. Немного крови начало сочиться из уголка его рта, и он выплюнул ее на экран, скрывая содержимое комнаты за красным туманом.

— Он пытается сбежать! — воскликнула Вилетта. Охранник рядом с ней был несколько менее обеспокоен, чем следовало. Странно, но эта уверенность не успокаивала ее. Даже отдаленно. Не когда здесь был замешан обезумевший пользователь Стенда. — Я сказала, что он пытается сбежать!

— Он может пытаться сколько угодно, — самодовольно сказал охранник. — Однако, у него не получится. Из этой комнаты нет выхода, и это не единственная камера, которую мы там установили. Давайте я просто изменю вид на другой ракурс, чтобы мы могли увидеть, что он пытается сделать.

Он перевел камеру с ракурсом повыше – и комната была пуста. Потому что, конечно, так оно и было. Ладно. Не совсем пуста. Смирительная рубашка, брошенная на пол, скорее уничижала «пустое» описание, пока лежала там как страшная и зловещая угроза грядущих событий.

Нет, эта камера давала достаточно хороший обзор на всю комнату. В ней не было окон. Камера, через которую она чуть ранее наблюдала за ним, была установлена на мониторе, который, в свою очередь, находился по другую сторону листа стекла.

— Извините, мэ’эм! — сказал охранник. — Команда охраны только что прислала мне доклад. Они смотрели через камеры и… В это сложно поверить, но они прислали нам записи.

Та же камера, но с отметкой времени полминуты назад. Кьюэлл сплюнул кровь на стекло, отделявшее его от монитора и камеры, а затем сделал серию абсолютно невозможных физических движений, чтобы освободиться от смирительной рубашки. Он извернулся так, чтобы посмотреть прямо на камеру, помахал ей, а потом подпрыгнул прямо к потолку ака кошка за птицей.

— Похоже, он проникнул в вентиляцию этой комнаты, — сказал охранник. По-прежнему никаких признаков беспокойства с его стороны. — В таком случае он скоро повернет назад, если у него хватит мозгов.

— И почему же? — спросила Вилетта. — Я очень надеюсь, что у нас тут не боевик, где обычные люди могут поместиться внутри вентиляционной шахты. Если вы еще помните, его сила дает ему невероятную гибкость. Он мог втиснуться прямо сквозь нее.

— Мог, — признал охранник. — Вот только мы намеренно напичкали внутренности шахты очень острыми металлическими зубьями. Резной сеткой посередине и другими подобными неприятными смертельными ловушками. Он разорвется на куски задолго до того, как сможет даже теоретически сбежать.

Вилетта прикрыла глаза и на мгновение задумалась. За последнее время она многому научилась. О себе. О Стендах. О гордости и уверенности. О том, как легко было поверить, что ты уже победил, когда у врага находился туз в рукаве, к которому ты не был готов.

Вот почему для нее даже отдаленно не стало неожиданностью, когда вскоре после этого началась стрельба.

Они вдвоем двинулись быстро, соответствия их подготовке, которая велела им двигаться в опасную зону с оружием наготове, но охранник жестом велел Вилетте оставаться на месте.

— Дай мне помочь, — тихо настаивала Вилетта, обращаясь к охраннику.

— Извините, я не могу этого позволить, — ответил охранник. — Вполне может оказаться, что он вызвал вас сюда, чтобы помочь ему сбежать. Ради вашей и нашей безопасности я запру вас здесь. До тех пор, пока мы не поймаем его.

Дебил! Неужели он думал, что Вилетта попытается совершить такую глупость, как помочь опасному преступнику? Или встать на пути их процедуры безопасности? Ни у кого из них не было опыта борьбы со Стендом! Разница между теоретической подготовкой и практическим опытом могла оказаться разницей между жизнью и смертью!

Ей оставалось только снова плюхнуться в кресло в резкой, сердитой манере и, после минутного размышления, поняла, что этот монитор должен быть подключен к сети безопасности, если они могут показать ей альтернативные ракурсы в комнате. Так она хотя бы могла видеть, что там происходит. Все, что ей нужно было сделать, это переключить—

Вот! Она увидела дюжину вооруженных мужчин и женщин, сближающихся с бегущей обнаженной женщине с длинными зелеными волосами и без единой царапины. Вот вам и «неприятные смертельные ловушки» внутри вентиляции. Вилетта наклонилась вперед, внимательно наблюдая за происходящим. Каким бы ни был исход, этому суждено было быть чрезвычайно грязным.

Охранник, сопровождавший Вилетту, встал перед Кьюэллом и прицелился тому прямо в коленную чашечку. Его выстрел был хорош, но никогда нельзя предполагать, что первого выстрела будет достаточно, и поэтому он повторил его. В тот же миг он ответил на вопрос, как Кьюэллу удалось сбежать.

Потому что пуля прошла сквозь всю ногу, разбрызгивая кровь повсюду. Затем, к моменту следующего ее шага, та полностью зажила, как будто ничего и не произошло.

— О нет, — сказал охранник.

— О да, — ответил Кьюэлл.

Он занес назад кулак и нанесен удар, который не поразил бы ничего, кроме воздуха. За исключением серии крошечных хлопков вдоль суставов, и рука, казалось, почти удвоилась в размере в одно мгновение. Кулак ударил охранника в грудь, выбив из-под него почву ровно на столько, чтобы Кьюэлл оказался полностью над ним.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал Кьюэлл. — Он только что вывихнул руку в нескольких местах, нанеся такой удар! Разве это не больно?

Охранник попытался сделать шаг назад, чтобы снова выстрелить, но Кьюэлл только дернул плечом, схватил его за запястье и прижал к стене всем весом украденного тела.

— Ответ же… больше, чем ты можешь себе представить, и меньше, чем я уже замечаю.

К этому моменту преследовавшие их охранники смогли догнать их и образовали полукруг вокруг позиции Кьюэлла. Не то чтобы это вообще хоть как-то заботило его. Кьюэлл лишь поднял руки в насмешливой капитуляции.

— Знаете, я ведь могу просто превратиться в одного из вас, застив вас биться друг с другом до смерти, чтобы защитить меня, — сказал Кьюэлл. — Но это мое новое тело довольно неплохо восстанавливает мои раны, так что, думаю, я оставлю его ненадолго. Оно позволит мне делать много крутых вещей, например как–…

Например, нырнуть прямо к ближайшей охраннице, побуждая их всех открыть по нему огонь, но абсолютно безрезультатно. Оттуда, как только он добрался до своей первой жертвы, он скользнул вокруг ее тела, как удав, схватив ту за голову и повернув ее очень сильно и очень быстро.

— Это тело – одновременно благословение и проклятие, — сказал Кьюэлл, оглядывая остальных охранников, как будто они были восхитительными кусками мяса, которые он собирался съесть целиком, не останавливаясь, чтобы даже просто прожевать. — Я испытываю постоянную, непрекращающуюся боль. Больше боли, чем кто-либо смог бы вынести[2]. Хех. Опять это слово.

Отскочив от охранницы, которую он только что убил, еще один попытался подойти сзади с шокером в руке. Затем нога Кьюэлла взметнулась под невероятным углом, ударив эту самую руку, а после он откинулся назад, чтобы схватить шокер. Из чего было сделано его тело, чтобы так изгибаться, из резины?!

— С другой стороны, — продолжил Кьюэлл, небрежно ударив мужчину током по шее. — Оно дает мне очень много гибкости.

Они снова открыли по нему огонь, а Кьюэлл просто стоял, принимая пули, словно стоял под душем.

— Я могу двигать своим телом так, как никто из вас. Это чертовски больно, но оно не изменяет того факта, что я все еще так могу!

У них не было ни единого шанса. Он был неуязвим, не боялся боли, которую они могли причинить, и обладал телом, способным делать то, что не должен был делать ни один человек. Это было похоже на то, как кто-то пытается зачерпать океан голыми руками. Он продолжал скользить между ними, обтекая их, как вода. Можно было увидеть тот момент, когда они все осознали этот факт. Они превосходили его числом, но это не имело значения, когда они противостояли врагу, которого они буквально не могли победить.

— Отступаем! — крикнул кто-то. — Он… Он непобедим! Нам нужен новый план для атаки!

И вот так они побежали. А Вилетта даже не могла винить их, потому что они просто физически не могли ничего сделать. Как вообще биться с чем-то, что не страшится боли или смерти? Как можно сдержать что-то, что может настолько свободно двигаться?

— Тч, трусы! — усмехнулся Кьюэлл, поднимая штурмовую винтовку с одного из трупов. — И вы называете себя британнскими солдатами? Такие нечистые желания, как инстинкт выживания, сдерживают наших военных! Позвольте мне излечить вас от того, что вас так обременяет.

— Кьюэлл, незачем–…

Но слишком поздно. Он прицелился и выстрелил в коридор. Верные солдаты, просто исполняющие свой долг, умерли в одно мгновение. Персонал, что просто был заперт здесь! Вилетта Ню была женщиной действия. Она подбежала к двери и вложила всю свою немалую силу в удар ногой, который почти не произвел никакого эффекта. Она снова пнула ту, сосредоточив все усилия на ручке. Там должен быть замок. Если она сумеет сломать эту часть, то сама и дверь—

Откроется и покажет Кьюэлла, стоящего там с широко открытыми глазами и ненормальным оскалом, расползающемся по всему его лицу. Вернее, лицу девушки, чье тело он скопировал.

— Вот ты где, — сказал Кьюэлл, отбрасывая автомат. — Этот раунд за мной. Теперь я могу показать тебе, что я тогда имела в виду.

— Показать мне? — крикнула Вилетта, отсутпая в комнату и пересчитывая возможные варианты. Огнестерл не работал. Может, тогда электрошокер, как тогда? — Кьюэлл Сореси, стой на месте!

— Ах! Опять это слово…

Вилетте хотелось продолжить пятиться. Она действительно хотела. Но что-то заставило ее сделать шаг вперед. Гордость? Решимость? Страх быть преследуемой монстром, в которого превратился ее коллега? Да кому какое дело, что это было, важно то, что это мотивировало ее действовать, и она не собиралась колебаться сейчас.

— Мне интересно, что бы сказала твоя сестра, — фыркнула Вилетта. — Я помню, как ты говорил мне, что пытается пойти по твоим стопам. Такой пример ты хочешь оставить ей?

— Марика… — вздохнул Кьюэлл. Там ведь все еще было что-то от него? — Она умная девочка. Всегда была умнее меня, и даже поспортивнее. Можешь поверить в этом? Какая я жалкая. Старший брат, что соревнуется со своей младшей сестренкой… И все же, это соревнование сделало нас обоих лучше.

— Таков британнский идеал, — заметила Вилетта. Ну же, Кьюэлл. Отступи от этого безумия. Освободи себя. Если не ради себя, то ради нее.

— Ну, по итогу… Наверное, я победил окольным путем! — безумно захихикал Кьюэлл. — Ах, хорошая попытка, Вилетта! Пыталась вернуть меня с края пропасти, да? О-хо! Но никаких кубиков. Фишек, карт, билетов. Нет, вместо этого ты получаешь утешительный приз! Тебя ждет ответ на твой предыдущий вопрос.

С той же внезапной и неожиданной скоростью Кьюэлл бросился вперед и схватил Вилетту, прижав ее к стене мощным захватом, из которого выбраться было невозможно. Неужели он собирается убить ее? Будь прокляты он и его безумие! Черт бы их всех побрал, пользователи Стендов, загадки и—

— Я предлагаю сделку, — сказал Кьюэлл. И пока он говорил, странный, знакомый знак открылся на его лбу, от чего верхняя прядь этих зеленых волос приподнялась вверх. — И если ты согласишься, то до тех пор, пока ты живешь в этом мире людей и монстров, ты будешь жить не так, как все остальные…

<— To Be Continued

***

Параметры Стенда

(Can’t Get No) Satisfaction — (Невозможно Отказать) Удовлетворение

Пользователь Стенда: Тамаки

Характеристики:

Разрушительная сила — E

Скорость — C

Дальность — B

Выносливость — D

Точность — B

Потенциал развития — C

Способности:

I try and I try (Я Пробую и Пробую): Все буквы Стенда могут двигаться независимо друг от друга в пределах дальности Стенда.

Can’t Get No (Невозможно Отказать): Соприкасаясь с поверхностью, Стенд может нарисовать на ней «пунктирную линию». Поверхность может быть сложена вдоль этой пунктирной линии без нанесения урона самому предмету, поверхности или чего-либо внутри. Линии исчезнут в зависимости от того, сколько букв соединено с той частью Стенда, которая нарисовала линию.

Useless Information (Бесполезная Информация): Ущерб, нанесенный Стенду, не отражается на Пользователе. Однако, Пользователь не способен управлять Стендом. Как следствие этого, Стенд любит подшучивать над Пользователем, но будет защищать его от более серьезного урона.

***

[1] Обфуска́ция или запутывание кода — приведение исходного текста или исполняемого кода программы к виду, сохраняющему её функциональность, но затрудняющему анализ.

[2] anyone could stand — еще один каламбурчик со Стендом.

Правильно было бы перевести «(Can’t Get No) Satisfaction», как (Невозможно Отказать) УдовлетворениЮ, но я подозреваю, что здесь одновременно имеется в виду, что Удовлетворение является вторым названием Стенда, так что пусть останется в Именительном падеже.