Невероятное восстание Лулу (Новелла) - 37 Глава

Давайте предположим, чисто в гипотетическом смысле, что Одиннадцатая Зона была не просто еще одной завоеванной Британнской Империей землей, лишенной культуры, имени и истории. Давайте предположим, что она была нечто вроде живого существа. В этих условиях каким может быть ее настроение? Будет ли она счастлива? Будет ли она опечалена? Испугана? Устала? Потрясена правильнее было бы. Возможно, неоднозначность лучше всего охарактеризовала бы ее. Две или более противоречивые эмоции по поводу одного и того же предмета? Да, это кажется правильным ответом. Одиннадцатая Зона была неоднозначной. Но в чем?

Что же еще?

Сборище одиннадцатых собирается вместе в случайном гетто. В каком? Имеет ли значение? Одна и та же сцена с выражением одних и тех же эмоций происходит повсюду.

— Ты видел, как он летал, чтобы победить тот Стенд? — спросил первый. — Может, Черные Рыцари не единственные, кто может защитить нас. И раз уж он японец–…

— Он не японец. Он пожалованный! — выплюнул другой. — Он при первой возможности выбросил свое наследие. Он не больше, чем британнская шавка!

— Но разве это не знак, что вещи меняются? Если они позволяют пожалованному забраться на такую высокую должность, может, все же вещи и правда меняются…

— Вещи действительно меняются, — сказал еще один. — Но к лучшему ли…?

В других местах ученики собираются в общей комнате, хотя в этом случае мы можем быть немного более конкретными. Естественно, это Академия Эшфорд, впрочем бо́льшая часть этого разговора могла бы также произойти в любой другой британнской школе этой Зоны.

— Я тоже об этом думал, — подал голос мальчишка. — А что, если Куруруги тоже ненормальный урод? Это бы кое-что объяснило, верно? Вы когда-нибудь видели его после спортзала? Парень даже не потеет. Как-то сложно сказать, что это нормально, даже для военных.

Говоря о военных, их тоже нельзя было назвать морем спокойствия, что можно было хорошенько услышать в жарких спорах между офицерами. К примеру…

— Повышение Куруруги до такого уровня унижает сам пост! Унижает звание, которое они собираются ему дать!

— Этот разговор сам по себе иллюстрирует проблему, которую она поставила перед всеми: негодование во времена, когда нам нужно единство! Бывает ли болезнь хуже, чем идеалистическая имперская власть?

— Ну, тут еще стоит вопрос об усиленных проверках безопасности относительно всего, что связано с церемонией. Я думаю, что Вице-наместница использует это как предлог, чтобы расправиться с–…

— И вы будете совершенно правы, джентльмены! — объявил Дарлтон из внезапно распахнувшихся дверей. По бокам от него в комнату методично входили вооруженные люди, не переставая целиться перед собой. Присутствующие офицеры поднялись на ноги, но медленно сели обратно с поднятыми руками. — Мы уже давно знаем, что в сердце Одиннадцатой Зоны существуют коррумпированные элементы, и с момента нашего прибытия сюда упорно работаем над их искоренением.

— Генерал, вы не можете просто–…

— Моя добросовестность вынуждает меня напомнить вам, что в данный момент все, что вы скажете или сделаете, может быть использовано в качестве доказательства против вас в предстоящем суде. Джентльмены. Формально вы арестованы, — генерал позволил себе легкую улыбку. — Вы должны поблагодарить принцессу Юфемию за то, что она предоставила нам политический капитал, необходимый для того, чтобы загнать в угол вас и вашу банду торговцев людьми.

— Они же простые одиннадцатые! Какая вообще разница, что с ними произойдет? Они простые нумерные!

Дарлтон вздохнул, сунул руку в карман, достал маленькое устройство и нажал кнопку: «Они же простые одиннадцатые! Какая вообще разница, что с ними произойдет? Они простые нумерные!»

— Я же предупреждал, так? Тот факт, что вы вообще обладаете своими званиями, показывает мне, насколько прогнившим стали вещи в этой Зоне, если не во всей Империи. Возможно, эта гниль и есть причина всех тех сверхъестественных событий, свалившихся на наши головы.

На офицеров надели наручники и под дулом пушек вывели из комнаты. Каким бы бахвальством те не обладали, какой бы козырь они ни собирались разыграть, он испарился в облаке дыма. Когда-то гордые люди были запуганы до покорности. Но прежде чем они ушли, Дарлтон подошел к ним, чтобы сделать последнее замечание.

— Эта разница имеется, потому что они живут в Имперской Зоне, — сказал Дарлтон. — Раньше долг и ответственность что-то да значили. Если бы вы были более знакомы с их определениями, нам, возможно, не пришлось бы убирать за вами грязь.

В каком-то смысле можно сказать, что Дарлтон кратко выделил причину настроения всей Зоны. Началось разложение. Разложение, что гноится, как открытая рана, высасывая жизнь из одиннадцатых в этой Зоне. Давая начало волнениям. Начало экономическим ловушкам, от которых даже британцы не были в полной безопасности. Возможно, в этом свете Стенды были не болезнью, с которой нужно бороться, а скорее иммунной системой, пытающейся исправить более широкую проблему, но слишком остро реагирующей на нее?

По итогу это вообще могло быть неважно. Потому что по итогу единственное, чего так сильно желают люди…

Мир в мыслях.

***

====Ллойд====

Смогли бы вы поверить, что где-то существует Граф, который чувствует себя более комфортно в маниакальной лаборатории, чем в зале для танцев? Что он предпочитает возиться с технологиями, а не пялиться на стопки документов, которые были почти лишены цифр и порядка. Он устало вздыхает, заполняя все новые и новые кипы бумаг. Отвлечение от настоящей работы, настоящей страсти. Увы, это необходимое зло, если он хочет сохранить использование этого чрезвычайно полезного Девайсера.

Звонит его телефон. Он слегка улыбается. Его ассистентка Сесиль забирает его. Его улыбка исчезает, не полностью исчезает, и он возвращается к бумагам. Ах! И они думали, что наука изобрела самое разрушительное оружие против человечества? Ллойд слишком хорошо знал, что его профессия далеко отстает от того, на что способны бюрократы, по крайней мере в этой области.

— Добрый вечер, — сказала Сесиль тому, кто мог быть на другом конце провода. Она чувствовала, что он подслушивает, но действительно ли он мог что-нибудь с этим поделать? — Мне очень жаль, но он сейчас очень занят и его нельзя отрывать от дела. Могу я передать ему сообщение?

Как же утомительно. Естественно, он прекрасно понимал, что происходит со слугой, у которого имеются два хозяина, но все это казалось ему уже чересчур. Это же удерживало его от настоящей страсти, истинного стремления, и он был абсолютно уверен, что не возникнет никакого серьезного конфликта интересов. Верно ведь? Разумеется нет! Но их покровитель был достаточно умен, чтобы—

Краем глаза он заметил, что Сесиль записывает слово «Ганимед». Ну вот. Это просто не могло не завладеть всем его неумирающим вниманием.

— Не была ли случаем это моя невеста?

— Была, — сказала Сесиль. Ох, как интересно. На ее умном и наблюдательном лбу появилась едва заметная морщинка. Несмотря на то, что разговор был коротким, ему удалось передать что-то странное, не так ли? Какая интересная головоломка. — Я расскажу вам об этом после церемонии. Нам нельзя отвлекаться, верно?

— Слишком поздно, — промычал Ллойд. — Знаешь, что странно? Незадолго до того, как ты появилась с этой горой бумажек, наш покровитель сделал мне несвязанный ни с чем звонок, чтобы поздравить меня с помолвкой. Конечно же, он сразу разгадал мое намерение, — рассмеялся Ллойд. — От него ничего не спрячешь, вот совсем!

Под пристальным, холодным взором Сесиль он перетасовал некоторые бумаги и поставил свою подпись и дату на нужной пунктирной линии, но продолжал при этом говорить.

— Я веду к том, что он высказал довольно странную просьбу. Он сказал, что в последнее время проявляет живой интерес к истории и готов помочь мне восстановить некоторые ее архивы с посильной помощью моего анализа этой преудивительнейшей машины, хотя в обмен он хотел, чтобы я присмотрелся к кое-чему.

— Кое-чему?

Ага, как он и думал. В глубине души ты все еще ученая. Твое любопытство и интеллект по-прежнему являются определяющими чертами основы твоей личности.

— И к чему же он хотел, чтобы вы присмотрелись?

Ллойд улыбнулся, перевернул страницу и с озорным, игривым блеском в глазах сказал:

— Я расскажу тебе… После церемонии.

***

====Юфемия====

Она нашла свою сестру там же, где и в последнее время. В саду дворца Наместника. Релаксируя или, по крайней мере, прилично приближаясь к этому состоянию, отдыхая на траве с руками за головой и прикрытыми глазами. Несмотря на то, что она все еще находилась в нескольких метрах от нее, Юфи все равно могла довольно легко сказать, что лоб ее сестры – ах, простите – Наместницы был нахмурен в глубокой, глубокой задумчивости. Что было ожидаемо. Даже если забыть про все обязанности Наместницы, в ее кипящем уме явно крутилась определенная мысль.

Поэтому она на мгновение застыла над ее головой, слегка приоткрыв рот. Вопрос, который она хотела так задать, не хотел выйти из уст. Быть может, она неправильно его поняла и, пытаясь подтвердить свои предположения, предала доверие, которого не собиралась.

— Удивительно, не правда ли? — спросила она, крутанувшись на месте. Это очень походило на то, словно она старалась отвлечься от трудных для обсуждения вопросов. — Мне все еще сложно поверить в это. Такая точная копия! Она правда выглядит точь в точь.

— Ты подразумеваешь виллу Марианны, — сказала Корнелия. Она не поменялась в своем положение на траве. — Кловис обладал самым настоящим талантом к искусству в любой форме, которую выбирал. Он не очень подходил для должности Наместника. Он бы лучше послужил Империи в другой области.

Теперь Юфемия посмотрела на старшую сестру чуть внимательнее. Не это ли давило на нее? Она была из тех людей, которые считают неудачу невыносимой, а потерю дорогого родственника – такой же потерей, как лишении части собственного тела. Ее душа, должно быть, горела от боли. И поэтому Юфемия мягко обошла вокруг своей старшей сестры, она знала идеальный способ поднять ей настроение. Злость и печаль никогда не помогут ей сосредоточиться, поэтому она должна была приподнять ее настрой, и поскольку они находились в точной копии сада виллы Ариес, почему бы не сыграть в привычную для них игру?

Вот почему она наклонилась, протянула указательный палец и мягко, о, так мягко тыкнула Наместницу по лбу, сказав: «Метка, это ты». [1]

Реакция оказалась не совсем такой, какой она ожидала. Возможно, она ждала некоторого смущения и немного смеха, прямо как в более добрые времена и счастливые воспоминания. Должно быть, все оказалось гораздо хуже, чем изначально предполагала Юфемия: Корнелия совсем внезапно перекатилась на ноги и уставилась сквозь нее, словно видела кого-то совершенно другого.

— Ну же, сестренка! — сказала Юфемия с самой искренней и, следовательно, самой очаровательной улыбкой. По крайней мере, в этом уверял ее Сузаку. — Прямо как раньше? Малюсенькая игра в догонялки должна приподнять тебе настроение, ну, что скажешь?

— Если ты забыла, мы с тобой две взрослые женщины. Принцессы Империи с важными обязанностями, от которых зависит жизни, безопасность и благополучие большего числа людей, чем мы обе повстречаем за всю нашу жизнь, — сказала Корнелия, выпрямляясь. — Мы не какие-то там беспечные школьницы, которые бросают свои дела ради быстрой игры в догонялки.

— Ой, ну сестра, если ты не можешь притормозить, чтобы хотя бы чуточку повеселиться–…

— Особенно с тех пор, как одна из нас немного прибавила в весе из-за всей этой бумажной волокиты, которой та в последнее время увлеклась, — сказала Корнелия, внезапно, без намека на предупреждение, проскользнув прямо рядом с Юфи и мягко похлопав младшую принцессу по плечу. — Именно поэтому эта самая одна из нас будет обречена оставаться «водить» до конца упомянутой игры.

— Ох! Корнелия, ты неисправима! — Ах-ха! Не так часто ей удавалось в последнее время увидеть эту нахальную улыбку. Но теперь, пока она уходила, Корнелия теряла бдительность. — И ты называешь себя Наместницей после таких хитростей?

— Я называю себя множеством имен, — сказала Корнелия, внезапно и резко делая большой шаг влево, ловко уклоняясь от попытки Юфи хлопнуть ее. — В каких-то моментах я Наместница. В других – принцесса или генерал, —затем она остановилась на полушаге и сделала вместого него большой шаг назад, сорвав очередную попытку Юфемии. — И иногда, только иногда меня можно назвать сестрой.

Ну как же раздражает! То, как она шла, это словно попытаться схватить бриз ветра. Каждый раз, когда Юфемия приближалась, Корнелия внезапно меняла направление, и все, что ей удавалось поймать, пустой воздух.

— Показушница! — фыркнула Юфемия. — К чему тогда вообще утруждать себя игрой, если собираешься выставлять себя в таком свете? Ты таким образом ведешь себя как дитя малое.

— Игры важны, — абсолютно из ниоткуда произнесла Корнелия. — Игры тренируют ум в абстрактных процессах решения проблем. Игры развивают способность распознавать потенциальных союзников и угрозы. Кроме того, игры способствуют развитию конкуренции. К борьбе за победу. Волю не проиграть. Вот почему я так играю. Потому, что так я играю в каждую игру. Я даю противник понять, кто из нас победит, перед тем, как сокрушу его.

— Не очень-то весело играть с таким отношением.

— Все зависит от того, выиграешь ты или нет, — сказала Корнелия.

Но, Корнелия, твое лицо выдает твои мысли. Хотя это не означало, что защита ослабла, на что указывал быстрый шквал, казалось бы, случайных дальнейших шагов. Прежде чем Юфемия успела сообразить, что тут да как, она снова безрезультатно рванулась вперед, и на этот раз сестра встала у нее за спиной, так что они оказались спиной к спине.

— Не лучше ли вернуться в те беззаботные времена? — спросила Корнелия. Юфемия резко обернулась. Корнелия упрямо последовала за ее спиной. — Во времена, когда все было спокойнее. Когда мы все вместе играли. Когда нам было весело.

— Разве не было бы прекрасно, если бы ты снова смогла проводить время с Лелушем и Наннали? — закончила Корнелия.

Ох, сестра. Если бы ты только видела сейчас лицо своей младшей сестры! Пожалуй, эта была маска из неуверенности, что переходила от одной эмоции к другой, пока в конце не остановилась на той, которая подходит лучше всего.

— Было бы чудесно, — сказала Юфемия.

— Тогда у меня имеются хорошие новости. Похоже, они не умерли, как мы все это время думали.

Это не было ее воображение. Корнелия действительно пыталась подать знак… Возьми себя в руки, Юфемия. Тебе никогда не в радость делать это, но бывают случаи, когда принцесса просто обязана. Будь иные обстоятельства, она она никогда бы не пожелала столкнуться со стальным характером своей сестры. Но как бы то ни было, пора призвать ту и—

— Все, чего хотят Лелуш и Наннали, чтобы их не трогали.

На самом деле не было никакой необходимости оборачиваться. Выражение лица Корнелии само по себе запечатлелось в ее уме. Она ощущала это. Душу Корнелии можно было сравнить с постепенно закипающим чайником, где пар от ее хорошего настроения очень быстро испарялся в воздухе. Возможно, это было лишь облако, проплывавшее над ее головой, но сад вдруг стал чуть темнее. Возможно, это было лишь дуновение ветра, но воздух стал немного менее приятным. Неохотно, но неизбежно Юфемия повернулась лицом к сестре и сделала все возможное, чтобы не пошатнуться под тяжестью испепеляющего взгляда Наместницы.

— Ты знала? — спросила Корнелия. — Как долго? — она сделала шаг вперед. — Почему ты не сказала мне?

— Все, чего хотят Лелуш и Наннали, чтобы их не трогали, — намеренно повторила она.

— Лелуш и Наннали! Я знала лишь о том, что жив только Лелуш! Где они? Как они? Что еще ты не рассказала мне?

— Они желают держаться подальше от лживых игр двора–…

— Они семья! Как я могу оставаться спокойной, если даже не знаю, под хорошей ли они защитой? И где бы они сейчас ни были, у них по определению не может быть той защиты, которую они заслуживают! — Корнелия на мгновение замолкла, ее глаза прищурились в острой сосредоточенности. Холодный и испепеляющий взгляд чистой, расчетливой ледяной ярости был направлен прямо на Юфемию. — Эшфорд. Они, должно быть, в Эшфорде. Это единственный вариант, когда ты могла встретиться с ними без моего ведома. Я ведь права? Так вот где они?

Ее ответом стала нарочитое молчание. Температура злости быстро поднялась.

— Хватить упрямиться! Я не знаю, насколько они сейчас в безопасности, но они не могут быть в такой же безопасности, будь они под нашей защитой! Особенно если они в Эшфорде! В школе, где самый высокий уровень инцидентов с тех пор, как все это началось. Ради их безопасности, говори, где они!

— Ради их безопасности, я не скажу! — о, это было что-то новенькое. Ее сердце бешено колотилось. Это заставило ее почувствовать себя точно так же, как в тот раз, когда она вышла из больницы, чтобы привлечь внимание оборотня ради плана мистера Джостара. — Сестра, если они–…

— Наместница, — сурово поправила Корнелия. Значит, вот как все будет?

— Хорошо, Наместница! Мы уже слишком много раз подводили их как часть семьи. Единственное, чего они так не хотят, это вынужденно открыться публике, чтобы их поместили под защиту людей, которые, по их мнению, покрывали смерть их матери. В таком свете, если они продолжат находиться в Эшфорде, они могли бы чувствовать себя там в большей безопасности, чем когда-либо под нашей защитой.

Все вокруг Корнелии напоминало надвигающуюся бурю. Любой другой, стоявший сейчас на месте Юфемии, скорее всего, улепетывал бы прочь или упал бы в обморок, однако она лучше всех знала свою сестру. Может, ее лай и был пугающ, но ее укус – намного хуже. За этими яростными глазами острейший ум быстро просчитывал слова Юфемии.

— Значит, тебе можно повидаться с ними, а мне нет?

Юфемия дрогнула, но устояла, — Это говорит Наместница или сестра?

— Не имеет значения. Обе обеспокоены их безопасностью и благополучием, — Корнелия на мгновение остановилась, словно потрясенная собственным ходом мыслей. — Теоретически я могла бы арестовать тебя за заговор против короны.

— И ты сделаешь это?

— Нет. Но я могу арестовать любого, кто скрывает их местонахождение.

— Понятно. Ты не хочешь прямо навредить мне, но попытаешься использовать против меня мое же сочувствие? Корнелия, Наместница, мне не нравится эта твоя сторона. Даже тебе не удастся угрожать мне, чтобы заполучить желаемое.

— Я тебе не угрожаю! Я пытаюсь заставить тебя понять – понять, возможно, всю ситуацию немного яснее! Ты подвергаешь опасности своего брата и сестру, потому что они мне не доверяют? Это говорит о том, что ты мне тоже не доверяешь. Что по-твоему я собираюсь сделать? Выставить их напоказ перед Пендрагоном? Сделать из них открытую мишень для того, кто убил Марианну? Все, чего я хочу – обеспечить их – и твою – безопасность и благополучие, и, именем Императора, я не позволю даже вам троим помешать мне сделать это.

Прежде чем Юфемия успела парировать эти аргументы, она заметила третьего гостя в саду, который быстрым шагом направлялся к ним. Ее глаза метнулись к мужчине, генералу Дарлтону, и Корнелия, видимо, тоже заметила его. Все ее тело напряглось, подобно туго свернутой пружине, и она натянула маску самообладания и профессионализма.

Что касается самой Юфемии, то она была совершенно уверена, что единственная причина, по которой она все еще стоит, заключалась в силе привычки. Она боялась даже пошевелиться, чтобы просто не упасть на месте. Странно, но теперь, когда Корнелия больше не смотрела на нее так пристально, Юфемия почувствовала всю эту тяжесть еще сильнее.

— Ваше Высочество, — сказал Дарлтон. — Прошу извинить, что прерываю. Меры безопасности для Рыцарства Куруруги уже разработаны, однако требуют вашего окончательного одобрения.

— Пусть Вице-наместница разберется с этим, — холодно произнесла Корнелия. — У меня другие дела, и самое время ей узнать побольше о мерах безопасности, необходимых для ее же безопасности.

— Наместница… — тихо прошептала Юфемия.

— И в частности обратить внимание на саму причину, почему они вообще существуют.

После она развернулась и вышла из сада со все той же яростью и гневом, последовавшими за ней. Она снова была солдатом, а не сестрой или Наместницей. Сама Юфемия не испытывала злости, хотя могло показаться, что все было именно так. Ее обуревало лишь разочарование. В себе. В Корнелии. Во всей ситуации.

— Хорошо, Дарлтон, — сказала Юфемия. — Обсудим это, по крайней мере, в моем кабинете. По какой-то причине сад больше не так уютен, каким он был чуть ранее.

***

====Дарлтон====

Если бы в его жизни имелся хотя бы один день, который Дарлтон запомнил бы на всю жизнь, это был бы день, когда он прибыл в некий особняк почти два десятка лет назад. Простая миссия охраны императорской супруги и ее дочерей в их резиденции, вилле Вирго. Служить в таком месте было чрезвычайно редкой честью. Оно говорило о доверии не только к вашей персоне, но и к вашей компетентности. Он отнесся к этой обязанности со всей серьезностью, которую она влекла.

— А что вы делаете?

Он обернулся на звук голоса и увидел маленькую девочку. Лет десять, не больше. Она смотрела на него не глазами невинного ребенка, а глазами человека более проницательного и циничного, чем можно было ожидать в ее юные годы. Он положил бинокль обратно в футляр, прикрепленный к бедру, и опустился на колени, чтобы посмотреть Ее Высочеству в глаза.

— Я осматриваю окрестности, — сказал он. — В поиске потенциальных снайперских позиций.

— Покажите, — приказала она. Как необычно и забавно. Он протянул ей бинокль и быстро отошел в сторону, чтобы она могла выглянуть в окно. — Вы ожидаете снайпера?

— Не сказать чтобы, — задумчиво произнес Дарлтон. Снайперская угроза казалось очень маловероятной, однако–…

— Тогда зачем утруждать себя нечто подобным?

— Потому что первый шаг к любой стоящей охране заключается в подготовке, — поделился советом он. — Нужно поставить себя на место человека, желающего совершить нападение, а затем приготовить контрмеры во избежания угрозы.

Юная Корнелия кивнула, — Тогда как бы вы напали на нас?

— Я никогда бы не посмел совершить нечто подобное, — сказала Дарлтон. — Тем не менее, я должен полностью погрузиться в сознание другого человека. С этим образом, я представляю, что взрывчатка или яд – гораздо более вероятный способ нападения на любого члена Императорской семьи.

Она впитывала все сказанное, как губка. Всегда задавала вопросы при первой же возможности. И со временем ее вопросы становились все более тонкими. Почему вы заставляете охранников патрулировать по этой схеме, а не по этой? Что произойдет, если организованная группа совершит нападение, применив эту стратегию? Не успел он заметить, что происходит, как она уже взяла на себя командование собственной охраной, охраной сестры и охраной матери и даже получила назначение главы охраны Императрицы Марианны—

— Итак, генерал, — произнесла сестра Корнелии, которая была моложе ее на одиннадцать лет. Юфемия была совсем не похожа на свою сестру. Там, где Корнелия была прирожденным солдатом, Юфемия была нежным цветком, который существовал, казалось бы, только для того, чтобы быть защищенным, оберегаемым от ужасов этого мира. Единственная слабость, которую Корнелия позволяла себе. — Я не слишком заинтересована во всех этих мерах безопасности. Вам лучше поговорить об этом с моей сестрой, Наместницей.

В этом и лежало его первоначальное намерение. Однако…

— Вы слышали, что сказала Наместница, — спокойно и терпеливо напомнил ей Дарлтон. — Она посчитала, что это ваше и только ваше событие. Если вы собираетесь занять пост Наместницы после того, как Корнелия закончит со стабилизацией ситуации в этой Зоне, вполне разумно, чтобы вам стоит понять, как функционирует вся система безопасности и охраны. Это облегчит для вас–…

— Это может звучать как детский протест, но мой следующий вопрос не об этом, — внезапно перебила его Юфемия. — А что, если я не желаю становиться Наместницей?

Он был психологически подготовлен к этому вопросу больше, чем можно было ожидать, но имейте в виду, что это был человек, который наблюдал за взрослением Юфемии. На каком-то уровне он чувствовал, что на самом деле она никогда не хотела, чтобы ее поставили в положение такого рода власти.

— В таком случае даже ваша сестра не смогла бы заставить вас принять этот пост против вашей воли, — признался Дарлтон. В глубине души он не считал Императора человеком, способным наказать ее за отказ от такой роли, при условии, что она достаточно хорошо аргументирует свою позицию. Он пытался отговорить ее, потому что это было не его место для этого. Вместо этого он выбрал другую форму атаки. — Однако поразмыслите: политика Британнии состоит в дискредитации нумерных. Тем не менее, сейчас мы обсуждаем меры безопасности вокруг ситуации повышения нумерного до уровня «Рыцаря Чести». Как генерал, мне сложно не задаться вопросом: сколько хороших солдат мы потеряли из-за дискриминации? Скольких еще потеряем, прежде чем система пойдет по пути перемен?

— Такую точку зрения очень опасно высказывать вслух, генерал.

— Не перед тем, кто согласен со мной, Ваше Высочество. Система измениться только когда кто-то внутри нее попытается изменить ее. Или существует какая-то иная причина, по которой вы решили посвятить Куруруги в рыцари? В таком случае мне очень сложно придумать хоть одну.

Ох? Он не намеревался поставить этот вопрос с более глубокий подтекстом, однако… О божечки. Это может вылечиться в самый настоящий скандал. Если Дарлтон что-нибудь увидел. Чего он не сделал. Игра света заставила ее щеки казаться более пунцовыми и раскрасневшимися, чем они были на самом деле. Другого не могло быть.

— Получается, вы предлагаете, чтобы я изменила систему, — предположила Юфемия. — Однако, Наместник не обладает достаточной властью и авторитетом, чтобы проделать нечто такое в одиночку.

— И тем не менее, ему под силу пойти на меньшие уступки, которые улучшат жизни одиннадцатых, — сказал Дарлтон. — Используйте Куруруги, чтобы заполучить поддержку и доверие. Обладание большим авторитетом означает, что вы в состоянии попытаться изменить Зону. Вот почему я считаю, что из вас вышла бы лучшая Наместница, чем вы можете подумать. По той же причине, почему ваша сестра превосходный военачальник.

— Моя сестра…?

— Она занимается своим делом не ради поиска собственный славы или удовлетворения, — сказал Дарлтон. — Она занимается им во славу Империи. А теперь, может быть, обсудим меры безопасности, которые мы ввели для церемонии?

Между личностями сестер имелось много очевидных различий. Их темпераменты, политические взгляды, приоритеты, однако, безусловно, находились и сходства, если вы знали, где искать. Они обе были страстными людьми, умеющие проецировать определенное ощущение через всю комнату, не сказав ни слова. Для Корнелии это было чувство долга, уважение и преданность. Для Юфемии – нежный умиротворяющий покой и чувство, словно она понимает, какие эмоции тебя переполняют. Теперь, когда она не была так расстроена, ее улыбка была подобна солнечному лучику.

— Не думаю, что у меня получится хорошо разобраться в этом.

— У вас будут советники, которые помогут вам в делах, выходящих за рамки вашего опыта. Например, обратите внимание на этот макет, — сказал он, открывая ноутбук, который он явно принес для этого самого примера. — Мы создали прочный периметр вокруг здания, с командой на крыше и другой командой, наблюдающей за нижними этажами. Ничему не удастся приблизиться к нам незаметно, и воздушное пространство над нами временно становится бесполетной зоной.

— А что насчет путей отхода? — спросила Юфемия. — В случае, если что-нибудь все же пойдет не по плану?

Прекрасный вопрос. В то время как наиболее защищенная позиция имеет только один реальный вход – небольшая прореха, где они могут легко ликвидировать врагов по одному – также необходимо иметь путь отхода, даже если это может открыть еще один путь для атаки.

— В здании имеется аварийные выходы, которые открываются только изнутри, — сказал Дарлтон. — Также у нас под рукой есть Гластонские Рыцари, вызвавшиеся наблюдать за этими выходами, и бронированные транспортники, которые будут безопасно транспортировать любого внутрь здания и немедленно оттуда в случае необходимости.

Только посмотрите на нее. Все-таки в ней текла кровь ее сестры. То же выражение. Впитывает все быстро и жадно. Если приглядеться повнимательнее или хорошенько изучить ее, можно было почти что ощутить, что происходит за ее глазами. И Дарлтон, несомненно, знал ее. Он знал принцессу Юфемию еще до того, как она научилась ходить.

— А как насчет атак, подразумевающих Стенды? — спросила она. — Я абсолютно не хочу, чтобы кто-нибудь снова пострадал из-за нападения, учиненного Стендом.

Ох, ну что ж, теперь он мог немного покрасоваться.

— Вокруг здания установлены камеры, — сказал Дарлотон. — Все они соединены с комнатой охраны, расположенной в другом месте. Эти камеры были модифицированы с целью обнаружения любого манифестировавшегося Стенда, исходя из нашего анализа встреч с Черными Рыцарями.

— Видеть их совсем не означает защититься от них.

— Все так. Вот почему у нас есть новый модифицированный пистолет, — он вывел его на экран ноутбука. — Вполне вероятно, что вы не знаете, но современное огнестрельное оружие использует не порох, а сильный электромагнитный импульс для приведения пули в движение. Граф Асплунд разработал остроумное дополнение, которое дает пуле дополнительный заряд, который должен позволить ей взаимодействовать со Стендом таким образом, где обычная пуля оказалась бы бессильна.

Юфемия нахмурилась, — Оружие, которое может навредить одновременно Стенду и человеку?

— Мы называем его «Глейпнир». Всем охранникам предоставляется по одному экземпляру, а также другое стрелковое оружие, которое должно пригодиться в случае нападения с участием Стенда. Светошумовые гранаты, электрошокеры, дымовые шашки, — на его лице появилась небольшая торжествующая улыбка. — Мы даже предоставлены удаленной комнате охраны доступ к разбрызгивателям, на случай, если гипотетический злоумышленник уязвим для воды.

— Похоже, вы подошли основательно к делу.

— На короткое время эта комната станет самым безопасным место во всей Зоне. Нам пришлось многому научиться за очень короткое время. Впрочем, если вы вспомните хотя бы малейшую брешь, которую мы оставили в нашей обороне, пожалуйста, сообщите нам по первой же возможности. Все-таки ваша безопасность превыше всего.

— Моя безопасность, — повторила Юфемия его слова. — Если бы только все остальные могли быть в безопасности.

В дверь постучали. Дарлтон ловко повернулся, открыл дверь и оказался лицом к лицу со своим приемным сыном Альфредом. Среди нижних чинов ходила шутка, которую Дарлтон делал вид, что не замечает. Некоторые мужчины собирают марки. Генерал собирает сирот. Правды в этом было не так уж и мало. Он усыновил почти половину от общего количества детей, что произвел на свет Император, что все еще оставалось довольно внушительным числом. Зачем? Потому что он был богат. Потому что ему не для чего было использовать это богатство.

Поэтому он усыновлял сирот тех, кто погиб под его командованием. Для тех же, кто оставался с одним родителем, он посылал дополнительную сумму сверх того, что давали военные. Он делал это не из гордости, не для того, чтобы купить их преданность, не в каком-то бессмысленном поиске самоудовлетворения. Для него это было «долгом». А Дарлтон был из тех людей, которые относятся к «долгу» так же серьезно, как к острию ножа.

— Генерал, — по-умному отдал честь Альфред. Один из пяти его приемных детей, которые оказались достаточно опытными, чтобы присоединиться к Гластонским Рыцарям. Дарлтон кивнул ему с едва скрываемой гордостью, хотя сама миссия, возможно, была немного ниже для такого талантливого Рыцаря. — В соответствии с приказом, были произведены анализ и проверка почты для принцессы Юфемии.

— Мою почту подвергли проверки? — спросила Юфемия из дальнего конца комнаты. — Нет, даже больше: вы приказали сделать это Гластонским Рыцарям? Не кажется ли это вам тратой их времени?

— В данных обстоятельствах – нет, — ответил Дарлтон. Он взял письма у Альфреда и передал их Юфемии. Он понял это с первого взгляда. Обожающие письма от публики, мольбы о том или ином, типичная ерунда, на которую Юфемия, вероятно, попыталась бы ответить лично в свое свободное время. — В данном случае Альфред просто проверял сам процесс доставки, чтобы убедиться, что это–… — он замолчал и вспомнил утреннюю почту. — Прошу извинить, но разве не было посылки, адресованной Ее Высочеству?

— Так точно, сэр! — ответил Альфред. — Подозрительная посылка без обратного адреса. Единственным признаком личности была бирка, прикрепленная к нему, гласившая «Юфи», — он сказал это так, словно решил облизать живую улитку на середине предложения. Мысль о ласкательных именах в сторону членом Императорской семьи не нравилась ни одному из его сыновей, и не в последнюю очередь тем, кто числился в рядах Гластонских Рыцарях. — От «Л + Н».

Письма выпали из рук Юфемии и со стуком упали на пол. Дарлтон устало вздохнул. Ну конечно. Корнелия по секрету рассказала ему о том, что обнаружила. Эти инициалы могли принадлежать только этим двоим.

— Что было в посылке? — спросила Юфемия, принимая царственную позу. Для нее это было редкостью, но учитывая обстоятельства…

— Там находилось… Их вроде называют плюшевыми игрушками? Ручной работы. Сделанные в честь вас и Наместницы. Прямо сейчас они проходят дальнейший анализ на предмет возможного химического и биологического вмешательства.

— Я бы хотела увидеть их.

— Нижайше прошу прощения, Ваше Высочество, но Наместница очень ясно дала понять, что ничто не может пройти без должного анализа, — Альфред улыбнулся ей. — Пожалуйста, Ваше Высочество. Ваш подарок попадет в ваши руки еще до того, как вы об этом узнаете.

— Спасибо, — сказала Юфемия, смирившись с ожиданием. — Пожалуйста, возвращайтесь к своим обязанностям.

— Как изволите, Ваше Высочество! — сказал Альфред, ловко отсалютовав еще раз и развернувшись, чтобы покинуть кабинет. Оставив Дарлтона заканчивать с ней инструктаж по безопасности, хотя сейчас ее мысли вернутся к тому, что, вероятно, происходило, когда они впервые вошли в кабинет. Ох, Корнелия! Ты слишком долго лелеяла этот цветок, хранила его под опекой и заточении. Теперь ты требуешь, чтобы она вырастила шип, когда его вес может сломать ее стебель.

И все же…

Чуть дальше по коридору губы Альфреда Дарлтона сложились в две тонкие прямые линии. Выражение его лица было тщательно нейтральным. Его глаза смотрели прямо перед собой, как будто вообще ничего не видели. Но самое главное?

Его аура была невероятно угрожающей.

***

====Лелуш====

Больше не было смысла ставить это под сомнение. Черные Рыцари являлись самой настоящей военной организацией. Все необходимые элементы для ее создания были на месте. Все основные роли для глав отделов были установлены и сейчас находились в этой самой комнате. Очень безопасной комнате, если так подумать. Удивительно, как можно быть уверенным в своей безопасности, когда видишь сквозь стены.

— Накопились несколько неотложных вопросов, которые требуют своего решения, — сказала Зеро. — Таким образом, на повестки этой встречи лежит установление общего порядка! Начнем с новых ролей для тех, кто присутствует в нашей реструктурированной организации.

Встал Лелуш, его лицо и волосы были скрыты черной маской.

— Пейнтед Блэк, — начал он, указывая на себя. — Главный стратег.

Затем он обошел комнату, указывая и называя одного за другим.

— Каллен Кодзуки, глава Гвардии Зеро.

Несмотря на то, то ей, вероятно, нечего было сказать на этой встрече, ее роль в группе все еще была очень важной.

— Кёсиро Тодо, командующий военными делами.

Задача, для которой он в высшей степени подходил.

— Канаме Оги, гражданские дела. Дитхард Рид, коммуникация и пропаганда. Ракшата Чаула, наука, техника, исследования и разработки. С.С., советник по сверхъестественному.

Последняя из присутствующих встала и поклонилась, когда ее представили:

— Леди Кагуя, из Шести Домов Киото. Хотя сегодня она здесь в качестве наблюдателя, она также согласилась консультировать нас по экономическим и политическим вопросам.

— Рада знакомству со всеми вами, — сказала Кагуя. — Особенно с вами, леди Зеро, — казалось, что здесь крылось ощутимое количество поклонения герою. Как поразительно полезно. — Я с нетерпением жду возможности наблюдать за работой вашей организации изнутри.

Он не будет смеяться при виде [Schizoid Man], парящего над ее головой и едва удерживаемого от того, чтобы погладить леди Кагую, словно та была очаровательным щеночком. Он даже не улыбнулся. Если она это сделает, это будет расценено как насмешка над чрезвычайно важной персоной, и он должен продолжить эту встречу до того, как произойдет что-то неприятное.

— Начнем все по порядку, — продолжил Лелуш, внимательно наблюдая за всеми присутствующими. — Первоначально мы собирались обсудить более подробно все касаемое острова Каминэ. Однако, возникли новые вопросы, требующие нашего немедленного внимания.

— Согласен, — сказал Тодо. — Лучше отложим пока это дело на другой раз.

— Неприятно-то как, — вздохнула Ракшата. — А я-то надеялась чуть побольше разузнать об этом таинственном острове, которые вы все посетили. Сколько же ценных данных я упустила…

— Тогда мы обратимся ко второму вопросу нашей встречи, — сказал Лелуш. Он глубоко вдохнул и с трудом подавил желание сказать следующее сквозь стиснутые зубы. Эти слова отдавали желчью и предательством, когда он произносил их. — К вопросу о Рыцарстве Сузаку Куруруги.

Дитхард заговорил первым:

— Вполне вероятно, что Британния может выставить его в качестве примера того, чего теоретически может достичь пожалованный гражданин. Хотя сам факт того, что кому-то другому удастся стать Рыцарями Чести крайне маловероятен, это лишь говорит о том, что нынешняя администрация Одиннадцатой Зоны относится к системе пожалованных граждан гораздо серьезнее, чем раньше.

— Действительно, — согласилась леди Кагуя. — Это может отвлечь некоторую поддержку от освободительных движений, при условии, что Британния пойдет по этому пути до своего естественного конца. Что еще тут обсуждать?

— Стоит нам или нет устраивать попытку покушения.

В комнате воцарилась тишина. [Schizoid Man] отвернулся от Кагуи, приблизился к Дитхарду, держа кулак в нескольких дюймах от лица ничего не подозревающего журналиста. И, вероятно, тот бы соприкоснулся с ним, если бы Лелуш не схватил под столом руку Ширли. Все в порядке, милая, успокойся. Если уж на то пошло, он был расстроен этим больше, чем она, но они нуждались в сдержанности.

— Японский народ этого не потерпит, — сказал Тодо. — Такой гнусный поступок–…

— Но они не против, если берут школу в заложники? Дважды за неделю?

— Черные Рыцари – не жестокие маньяки, которые убьют человека за то, что он не совершил ничего плохого, — твердо заявила Зеро, не дожидаясь ответа. Ей все лучше и лучше удавалось играть эту роль без его помощи. И все же он продолжал держать ее за руку. Чтобы успокоить ее, или чтобы успокоить себя? Даже сейчас он не был до конца уверен. — Это сделало бы нас немногим лучше злодеев из мультика. Больше не предлагай ничего подобного, Дитхард.

— Естественно, — очаровательно ответил Дитхард. — Я просто играл Адвоката Дьявола. Это предложение должно было быть сделано, прежде чем его можно было отклонить. Хотя мне любопытно, какую альтернативу предложите вы.

— Составьте поздравительное послание, — предложила Зеро, опять же без подсказки. — И сделайте его достоянием общественности.

— П-подожди минутку, Зеро, — запнулась Каллен, повторяя удивление, которое обрушилось на всех. Даже Лелуш был потрясен этим заявлением. Поздравительное послание…? — Ты уверена в этом? Поздравлять Сузаку с посвящением в рыцари? Это–…

— Обозначило бы позицию, что Черные Рыцари действительно борются за справедливость, — медленно произнес Лелуш, словно проверяя, как звучит идея, прежде чем озвучить ее вслух. Как звучит? Нет, именно этим он и занимался. Сама мысль о подобном действии никогда бы не пришла ему в голову. — Это послужит серьезным противовесом попыткам Британнии очернить нас.

Не говоря уже о других тактических возможностях, к которым могут привести подобные действия. И при всем при этом это не причинит никакого вреда его лучшему другу.

Лелуш сжал под столом руку Ширли. Боже ж ты мой! У нее в голове, вероятно, даже не промелькнули все те тактические намеки, так ведь? Зная ее, это, вероятно, была просто попытка сделать что-то приятное для друга. Без каких-либо других намерений.

— Это также смогло бы открыть возможность для альтернативной стратегии, — заметил Дитхард. — Если нам удастся вынудить Куруруги дезертировать… Согласно имеющейся у меня информации, три человека в этой комнате имеют к нему отношение. Леди Кагуя является его двоюродной сестрой, Тодо обучал его боевым искусствам, а Каллен в настоящее время посещает школу вместе с ним.

— Другими словами, кто-нибудь из нас троих должен разобраться с ним? — спросил Тодо.

Кагуя наклонила голову, — Ну, мы в принципе знаем его лучше, чем кто-либо другой среди Черных Рыцарей.

Как бесконечно забавно. Тем более С.С. прятала улыбку за ладонью и намеренно не очень хорошо это делала. Как бы то ни было, похоже, ему не следовало так волноваться об их реакции, касаемой Сузаку. Хотя его решение выглядело предательством, мысль о том, что они могут захотеть убить его, была столь же болезненной. Было немного утешения, что они сошлись на этом решении. Лучше всего было бы привлечь его на свою сторону.

— Переходим к следующему вопросу, — сказал Лелуш, многозначительно глядя на зеленоволосую бессмертную. — Мао. Появилось ли что-нибудь на него?

— Кое-кто из наших знакомых сумел выяснить, как он вообще попал в Японию, — сказал Оги, но Лелуш по-прежнему внимательно наблюдал за С.С. Уже не так весело, ведьма? — По-видимому, он пробрался в банду контрабандистов, а потом угнал один из их вертолетов.

— Извините, — сказала Кагуя, вскинув руку. — Я впервые слышу об этом Мао. Можно чуть больше информации о нем перед тем, как мы продолжим? Надеюсь, это не вызовет много проблем.

— Абсолютно никаких, леди Кагуя, — сказала Зеро, но на этот раз уже фразой по наводке Лелуша. — Было бы неосмотрительно начинать это дело без официального представления. С.С., если позволишь.

Ах, ведьма. У тебя же вроде бы аллергия на объяснения. Его личная теория состояла в том, что когда вы накапливаете столько опыта, сколько у нее за спиной, возвращение к всем этим воспоминаниям и переживаниям должно стать болезненным, поскольку мир вокруг вас меняется, но вы остаетесь прежним.

Все в комнате обратили свои взоры на нее. С.С. оглянулась, а затем спустя какое-то время вздохнула и смахнула прядь волос.

— Ладно. Если придется. Он читает мои мысли и без ума от меня. Мы полагаем, что у него есть стрела, дарующая Стенд, и он использовал ее, чтобы вызвать несколько недавних инцидентов в попытке согнать меня на открытое место. Вот. Довольны?

— Ты забыла упомянуть ту часть, где ты в первую очередь дала ему способность читать мысли, а потом бросила его, чтобы он превратился в ревнивого психопатом, и никому даже не говорила о нем, — добавил Лелуш. Ага, это заставило С.С. нахмуриться. — С другой стороны, вполне объяснимо, почему ты решила запамятовать эту часть.

— Поосторожнее, мальчишка, — предупредила она. — Помни, кого ты дразнишь.

Он заплатит за это позже. Если он и научился чему-то после того, как прожил с ведьмой совсем недолгое время, так это тому, что она могла быть до ужаса мелочной временами. И все же! Пока он будет наслаждаться вкусом ее горького лица.

— Телепат – довольно серьезная стратегическая угроза для любой организации, — сказала Кагуя, прерывая их обоих прежде, чем они могли бы продолжить колкости. — Я уже могу придумать ряд брешей для безопасности как для нас, так и для Британнии. Позволять ему свободно разгуливать на заднем дворе очень опасно.

— Поймать его будет не так-то просто, — предупредил Оги. — Если он почувствует, что кто-то специально занимается его поисками, то постарается избежать встречи с ними и, более чем возможно, шантажом вынудит кого-нибудь помочь ему. Я подозреваю, что именно поэтому мы до сих пор не смогли обнаружить никаких других его следов, кроме как где он раньше был, а не где он сейчас.

— Какая занимательная проблема вырисовывается, — задумчиво произнесла Ракшата. — Как загнать в угол человека, который умеет читать мысли? Он способен отреагировать на любой план и использовать ваши же мысли как оружие против вас. Без сомнения, такое вполне так психологически разрушительно.

— Боюсь, все ли едва ли не хуже, — сказал Тодо. — Судя по собранным нами данным, военные тоже ищут его. Если они найдут его раньше нас, а затем допросят…

— Нам нужно ужесточить нашу систему безопасности, — предложил Лелуш. — С.С. невосприимчива к чтению его мыслей. Назначьте ее ответственной за координацию. Она сможет разработать более последовательную общую стратегию, которую он не сможет предсказать.

— О? А ты уверен, что хочешь, чтобы кто-то такой забывчивый, как я, отвечал за что-то настолько важное?

— Пожалуйста, хватит вы уже двое! — вскинула Зеро прежде, чем он успел открыть ответный огонь. — Разберитесь со всеми своими недомолвками после встречи. С. С., следуй его стратегическому предложению. Остальные, переходим к следующему вопросу на повестке дня.

— Тогда следующий вопрос! — сказала Лелуш. — Загадочный трансформирующийся человека, которого на острове Каминэ повстречали Тодо, Оги и С.С.

— В таком случае, ради контекста, не следует ли нам хотя бы немного обсудить события на Каминэ? — спросила Ракшата. — Только те части, которые имеют отношение к Кьюэллу. Чтобы убедиться, что мы все снова на одной волне.

— Единственный контекст, который нам сейчас нужен, это то, что он может копировать физическую внешность человека и любые особые способности, — сказал Тодо. — Такое сочетание способностей делает его значительной потенциальной угрозой.

— Особенно учитывая существование этого телепата, — заметила Кагуя, очень быстро сообразив. — Если они будут сотрудничать, то теоретически смогут обойти любые меры безопасности, которые кто-либо может установить.

— Не говоря уже о другом сопутствующем ущербе, которые они вдвоем могут нанести… — добавила Каллен. — Что мы предпримем для его поиска?

— Выследить его будет невозможно, — сказал Оги. Он наклонился над столом с серьезным и суровым выражением на лице. — Мы ничего о нем не знаем. Ни имя, ни мотивацию… Невозможно начать какое-либо расследование, имея так мало на руках.

— К счастью, у этой проблемы есть простое потенциальное решение, — заявил Лелуш. — Благодаря очевидной связи нашей пленницы с ним.

— Э-э? — удивился Оги. Лелуш вздохнул и нажал кнопку. — Пленница? Впервые об этом слышу, когда мы успели–… А-а-а! — смущенно почесал затылок Оги, глядя на изображение их пленницы Вилетты Ню. — Давайте забудем про этом? Это немного смущает.

— Это не у тебя контракт, которого она не заслужила, — фыркнула С.С. Какая интересная реакция.

— Ну, это тоже отчасти вызывает беспокойство, верно? — спросила Каллен. — Если этот дубликатор может даже скопировать ее способность давать другим силы, на что еще он способен? Он уже дал контракты другим британцам?

— Нет, — тут же развеяла опасения С.С. — Я бы почувствовала, произойди это. Впрочем, на всякий случай мы не должны больше подпускать его ко мне.

Лелуш кивнул, — Определенно, — стратегические последствия были катастрофические даже на первый взгляд. — В таком случае нам нужна дополнительная информация. Поэтому мы с Тодо допросим пленницу–…

— На самом деле, у меня имеется одна идейка, — перебил его Дитхард. — Почему бы нам не поставить на роль дознавателя Оги? В конце концов, если к ней вернется память относительно ее личности, то она также вспомнит, как противостоять почти любой форме техники допроса, которую вы можете использовать против нее.

— Тогда в каком месте я буду лучше–… — Оги остановился на полуслове. Его глаза прищурились, мельком взглянули на Дитхарда, но вернулись к изображению пленницы, где его взгляд намеренно оставался до конца разговора. — Ты имеешь в виду, что я могу манипулировать ее эмоциональным состоянием, чтобы сделать ее более сговорчивой, так что ли?

И теперь Лелуш обратил свое внимание на наименее примечательного человека в комнате, лениво отметив, что так поступила и С.С. Он был зол. Раздражен чем-то. Как странно. Такие сложные эмоции от такого относительно простого, обычного человека. Возможно, в этом и заключалась проблема. Быть может, пришло время заговорить Зеро, с небольшим намеком, чтобы она поняла…

— Канаме Оги, — сказала Зеро, внезапно поднимаясь со своего места. — Почему именно ты был избран демократическим голосованием, чтобы получить этот дар? Подумай хорошенько над этим вопросом! Известен ли тебе ответ?

— Почему выбрали меня…?

— Все потому, что какой ты человек! Они видят ответственного человека, который не позволит своей новообретенной силой превратить его в то, что они все так презирают! Они углядели человека, который был бы возвышен ею, но все же обременен этой силой! Они выбрали человека, который почувствовал бы всю тяжесть ответственности, которую оно несет, и позор, который оно принесет ему, если он воспользуется ею неразумно!

— Именно эти качества, а не твоя сила делают тебя подходящим для допроса нашей пленницы! — продолжала Зеро. — Принеси ответы, не запятнав и не поколебав свою душу! Но не стыдись, если тебе понадобиться помощь. Мы всегда здесь, чтобы помочь тебе, потому что именно для этой помощи мы здесь и находимся!

Лелуш с интересом наблюдал за реакцией остальных. Каллен одобрительно кивнула своей старой подруге и коллеге, Кагуя аплодировала выступлению Зеро, Дитхард криво улыбался, Тодо хмурился в глубокой задумчивости, Ракшата казалась совершенно удивленной, а С.С.—

— Но все же стоит дать ему фотографию, чтобы он не забыл, — сказала С.С. — Какую особенно причудливую силу дала ей эта подделка.

— Как бы то и было! — произнес Лелуш. — Похоже, уже почти настало время для церемонии. Я рекомендую устроить перерыв на некоторое время, чтобы мы могли наблюдать за развитием истории. Оги, твой допрос пленницы можно отложить до конца–…

— Если вы не против, — сказал Оги, пристально глядя на фотографию, которую кто-то протянул ему. — Я бы предпочел поскорее разобраться с этим, пока еще помню, что это нужно сделать.

— Уверен? — спросила Каллен. — Там ведь наверняка будет то еще шоу, особенно как те аристократишки будут бухтеть и пищать.

— Ага… Скорее всего, это будет обычная британнская ерунда. Если случится что-нибудь интересное, я все равно смогу посмотреть запись.

Что-нибудь интересное? Какое странное выражение для описания церемонии. Лелуш лично был свидетелем одного или двух подобных событий в Пендрагоне, и каждый раз они были сокрушительно скучны. Он сомневался, что это будет сильно отличаться, несмотря на необычную природу избранного Рыцаря. Лелуш легко мог согласиться с ним: допрос выльется гораздо более продуктивным и интересным времяпрепровождение.

С другой стороны, он не пропустит самый гордый момент в жизни своего лучшего друга. Даже если наблюдение за ним несло горьковатый, жгучий вкус поражения. Под столом Ширли сжала его руку, словно понимая, что он сейчас чувствует.

Но могла ли она? Мог ли хоть кто-то из них? Понимает ли он сам вообще, что чувствует? Сузаку… Ты тоже должен быть прямо здесь и сейчас, помогать ему строить заговоры и планы, чтобы свергнуть и уничтожить Британнию. Именно здесь твое место, а не где-то там, что делает все намного сложнее, чем должно быть. Было бы намного проще, если бы…

Хотя… если раньше Лелуш думал, что ситуация, в которой он оказался, и его чувства были сложными, то к концу этого дня они увеличатся в десять раз. Потому что видите ли…

***

====Вилетта====

Вот список того, что она знала о себе. Ее пол. Цвет ее кожи. То, что она сидела в комнате, в которой стоило немножко прибраться. То, что она собиралась нетерпеливо расхаживать по комнате. Вероятность того, что она находится на попечении Черных Рыцарей. И факт того, что дверь была заперта и охранялась. Все остальное было домыслами и умозаключениями.

И она перестала пытаться делать хоть какие-то выводы, когда вдруг поняла, что на самом деле не знает, какой у нее цвет кожи, и уже в процессе проверки своей руки (Черная. Вроде бы.) поняла, что это, вероятно, было одной из первых вещей, которые она пыталась напомнить себе о себе, и перестала пытаться додумывать что-то еще. Она, наверное, ходила так по кругу несколько часов, пытаясь понять—

Пытаясь понять…

Она посмотрела на свою руку. Черная. Вроде бы? Давайте посмотрим. Она была женщиной, вероятно, гостьей Черных Рыцарей. Дверь была заперта, она помнила, как пробовала ту открыть ранее. Звук чьего-то шарканья снаружи указывал на то, что она, вероятно, охранялась. Ради нее или тут крылось что-то еще? Она, скорее всего, была их пленницей, а это означало, что они, вероятно, сделали что-то с ее памятью, чтобы она ничего не помнила.

Она посмотрела на свою руку. Черная. Вроде бы?

Дверь открылась, и в комнату вошло знакомое лицо. Одиннадцатый, который помог ей сесть в машину, привезшей ее сюда. Он казался милым. Довольно мило в слегка глуповатом, хорошом смысле. Он почему-то носил темные очки, вероятно, потому, что думал, что они делают его крутым. Но они этого не делали. Он быстро сунул фотографию в карман. Пытаясь по какой-то причине не дать ей увидеть ее. Что бы там ни было. Наверное, что-то неловкое.

— Хвала богам хоть одно дружеское лицо, — сказала она. Ах! Точно. — Оги, так ведь? Пожалуйста, скажи мне, почему я ничего не могу вспомнить. Меня атаковал какой-то Стенд? Кто я? Почему вы держите меня здесь?

— Я бы сказал тебе, — сказал Оги. Он заерзал, пододвигая стул, но ей показалось, что он очень старался не отводить от нее взгляда. — Но ты забудешь, как только я что-нибудь скажу.

— По крайней мере скажи мне мое имя.

— Уже говорил. Три раза, когда заходил к тебе сюда.

Разве? Когда он–… Она пошевелилась, чтобы почесать голову, и обнаружила, что ее рука занята полупустой банкой из-под содовой. Она облизнула губы. Ах, так вот почему у нее был сладковатый привкус на губах? Она забыла, что пьет эту газировку, потому что спрашивала о себе! Как унизительно! Какой ужас! И все же—

И все же она была полна странной решимости. Была ли она гордым человеком до того, как потеряла память? Немного нетерпеливая, может быть, капельку? Это означало, что ее беспамятный ум делал все возможное, чтобы найти способ вернуть контроль над ситуацией. Мужчина, стоящий перед ней, вполне мог быть ее единственным спасательным кругом на случай, если она когда-нибудь вспомнит, кто она такая. Проводник к ее утраченному чувству «я».

— Ты была жертвой опасного Стенда, — сказал Оги. — Мне кажется, мы можем тебе помочь, но боюсь сперва нужно оценить ущерб.

— О чем ты? — спросила она. — Со мной что-то не так? По какой-то причине я не могу вспомнить… по сути все, честно говоря. Ты можешь мне помочь?

— Мы попытаемся, — сказал Оги. — Но нам нужно понять природу того, что приключилось с тобой. Расскажи мне, что ты знаешь о себе.

Какое-то мгновение она молчала.

— Кажется, я взрослая женщина, — сказала она через мгновение. Она подняла руки. — Темнокожая. Работаю руками? Они в хорошем состоянии, но есть маленькие следы–… О! И кажется, что я взрослая женщина–…

— Ладно, этого достаточно, — сказал Оги, вскинув рукой. — Что ты помнишь обо мне? Эм…. Перед тем как ответить, закрой глаза. То, что ты меня видишь, может повлиять на твои ответы.

— Как скажешь, — нахмурилась она и сделала, как он сказал. —Тебя зовут Оги. Член группы линчевателей, известной как Черные Рыцари. У тебя есть какая-то сила, которая позволяет тебе манипулировать эмоциями.

Она приоткрыла один глаз.

— А еще ты по-дурацки симпатичный. Я очень надеюсь, что ты не использовал свои манипуляции эмоциями, чтобы заставить бедную беспамятную женщину втюриться в тебя…

— Нет-нет! — категорически отрицал он. — Я бы никогда–… То есть я просто хочу помочь тебе.

— Тогда, — сказала она, немного успокоенная его искренней реакцией, — разве не хорошо, что такой человек, как ты, заполучил такую силу? Менее порядочный мужчина мог бы совершить нечто непотребное. По крайней мере, мне кажется, что ты правда хочешь мне помочь.

— Я хочу! Вот почему–… — он замолчал, повернув голову, как будто хотел посмотреть на стол, но вместо этого продолжал смотреть на нее, что он продолжал делать с тех пор, как вошел в комнату. Странно. Язык его тела кричал о чувстве вины. — Я имею в виду, что хочу помочь тебе, но мне нужно, чтобы ты рассказал мне, что ты вообще помнишь.

Она потянулась через стол и схватила его за руки. Он слегка отшатнулся, но она успела дотянуться до него, после чего улыбнулась так тепло, как только могла, чтобы успокоить его.

— Все в порядке. Я понимаю.

Оги оторвал свои руки от ее (Черные. Вроде бы?), что, вероятно, имело смысл. Заигрывание с беспамятной поставило бы любого порядочного человека в очень неудобное положение. И сейчас ей было совершенно ясно, что Оги определенно порядочный человек.

— Ты понимаешь? — спросил он.

— Конечно, — ответила она. — Наверное, ты ничего не мог сделать, верно? Какой бы больной человек ни стер мою память, ты ничего не мог сделать, чтобы остановить его.

— …Нет. Не мог. Тогда я просто не мог–…

— В таком случае, есть только две вещи, которые я хочу от тебя прямо сейчас. Помоги мне вернуть память и дать тому монстру, что сотворил это со мной, по заслугам.

Какое-то мгновение Оги смотрел не на нее, а, скорее, сквозь нее. Неужели она сказала что-то не то из-за своего беспамятства?

— Знаешь, — сказал он. — В один из тех раз, когда ты спросила меня, как тебя зовут, я дал тебе неправильное имя, чтобы посмотреть, вспомнишь ли ты. И ты, э-э, не вспомнила.

— Ну, в этом нет ничего плохого, — сказала она. — Прямо сейчас я бы даже предпочла запомнить «фальшивое имя», чем не знать его. По крайней мере, тогда я могла бы какое-то время не думать о том, что использую местоимения, описывая себя. Давай, спрашивай, что я помню. Если это поможет вернуть мне память, тогда–…

— Хорошо, — сказал он, внезапно становясь немного серьезнее. — Расскажи мне, что ты помнишь об острове Каминэ.

Имя пробудило воспоминания в тот же миг, как он произнес название. Остров Каминэ. Она почти видела, как тот появляется вокруг нее, даже когда ее глаза закрылись, чтобы она могла сосредоточиться на нем более полно.

— Рай, — начала она. — Уединенный остров, почти не тронутый технологиями.

— Что-то еще?

Она нахмурилась. Да, там было что-то еще. Похоже, она была там недавно, так как воспоминания были очень яркими. Хотя она не могла вспомнить, что она там делала, она помнила кое-что о…

— Древние технологии, — сказала она. — Но гораздо более продвинутые, чем все, что мы имеем сегодня. Построенные… Древней расой, которая, вроде бы, вымерла. Так?

— Ты знаешь, что военные планировали с ними сделать?

— Нет, — сказала она. — Они были удивлены, обнаружив нечто подобное. Пока они просто решили изучать их с безопасного расстояния, прежде чем принимать какие-либо дальнейшие решения.

А? Откуда она это знает? Какая странная серия фактов. Она открыла глаза. Оги был… Удивлен? Почувствовал облегчение?

— Что начет обороны?

— Остров Шикин очень бдительно следит за Каминэ, — продолжила она. Откуда она это знает? Зачем ей знать что-то подобное? — Они организовали ее так, что если кто-то посторонний приблизится по суше, морю или воздуху, весь остров будет окружен через десять минут, а затем через полчаса они накроют остров достаточным количеством найтмэйеров и пехоты, чтобы не дать никому укрыться.

Она даже могла видеть конкретные детали оборонительного плана. Шпион? Может, она какая-то шпионка? Или может быть—

— Еще что-нибудь о Каминэ? Об этой технологии? Или людях, что сотворили ее?

Она покачала головой. На ум ничего не приходило. Оги обмяк в кресле.

— Я сказала что-то не то?

— Нет, — ответил он. — Просто, похоже, мы сделали несколько ложных предположений о том, зачем военным понадобился Каминэ. Это почти облегчение узнать, что все не так плохо, как мы думали. Это означает, что мы можем переключить наши приоритеты на другие вещи.

— Ох, — сказала она. — Это… Хорошо? Да? На какие вещи вы хотите переключиться?

— На человека, который сделал это с тобой, — сказал Оги. Он сложил руки домиком и посмотрел ей прямо в глаза. Теперь она стала немного увереннее и гораздо менее виноватой. — Очевидно, что ты помнишь подробности о других вещах, которые просто не должна помнить. Вот почему я в первую очередь спросил о Каминэ.

— Ты пытался обойти блок с моими воспоминаниями. Умно.

— Все именно так, — сказал он с нервным смешком. — Вот почему я сейчас собираюсь использовать что-то очень опасное. Я думаю, это может восстановить твою память, но… Есть риск, что ты можешь попытаться навредить себе. Или, может быть, мне. Вот почему… Я бы хотел, чтобы ты доверилась мне еще раз.

Он бросил на стол два наручника. Что-то в выражении его лица или в языке тела заставляло думать, что он предпочел бы заниматься чем угодно, только не этим.

— Пожалуйста, надень это. На лодыжках и руках за спиной. Только так мы можем быть уверены, что ты не–… Мне правда жаль, что приходиться это делать.

— Оги, все нормально, — сказала она, поднимая их. Он поморщился, и неудивительно. Они едва знали друг друга, а ее просят надеть на себя наручники? Извращенней, чем она ожидала. — Я тебе доверяю. В конце концов, я совсем не помню, кто я. Если бы ты собирался как-то воспользоваться мной, ты бы это уже сделал, верно?

— В-верно, — сказал он куда более усталым голосом, чем раньше. — Мне бы хотелось, чтобы в этом не было необходимости, но… Ради твоей же безопасности мы должны…

Наручники защелкнулись. Она была полностью привязана к стулу. Если это был единственный способ вернуть ее воспоминания, то она наверняка могла бы смириться с чем-то подобным. Хотя она не знала, как долго это было, не знать, кто ты вообще такой, было просто адским существованием. Нет, даже не просто это: неспособность даже вспомнить хоть что-то о себе. Постоянно забывать малейшие детали, вспоминая все, что не имело никакого отношения к твоей личности. Оги вздохнула, смирившись с чем-то, затем вытащила ручное зеркальце, поднес его к ее лицу и—

— Хах, — сказала она, восхищаясь красивой серебряноволосой женщиной, которая смотрела на нее. — Черная. Вроде–…

— Вилетта Ню! — воскликнул отец. Она, восьмилетняя девочка, бросилась в его ожидающие объятия, и он закружил ее в них. — Как поживаешь, моя любимая доченька!

— Скучала по тебе, папусик! — сказал он. — Ты ведь побил плохишей?

— Как почетный Рыцарь британнской армии, можешь не сомневаться, что я их побил, — сказал он с той же дерзкой улыбкой, что и всегда. Свободной рукой он надавил ей на носик, и она хихикнула.

— Когда я стану большой, я тоже хочу стать рыцарем, — сказала она, выскользнув из его объятий и вставая, как те люди, которых она видела по телевизору. — Я заставлю их бежать! Я заставлю их прятаться!

Отец погладил ее по головке.

— Тебе придется потрудиться для этого, — сказал он. — Если я не стану Бароном, мой титул не перейдет к тебе. С другой стороны, кто когда-нибудь вообще боялся немного поработать? Никто в семье Ню, это уж точно!

— Вспомни себя! — в отчаянии выпалила она. Как только шок прошел, она обратила всю силу своей ярости на мужчину, сидевшего напротив, не смея отвести взгляд от зеркала, пока не разберется в ситуации. — Ты, вонючий одиннадцатый! Да как ты смеешь!

Ей было четырнадцать, и трое других четырнадцатилеток тыкали ее лицом в грязь.

— О нет, — сказала какая-то… девочка… имя которой Вилетта забыла. Но она была дочерью Барона, и те трое, что толкали ее вниз, были ее личной «свитой» в школе. Ее «лучшие подруги», так сказать. — Хорошенькая маленькая Вилетточка упала в грязь. Какое впечатление она произведет на мальчиков на этот раз, появившись в своем грязном бельишке.

Вилетта попыталась встать на ноги. Это принесло ей пинок в спину, и она снова оказалась в грязи.

— Думаешь, что ты такая красивая и особенная, — ухмыльнулась дочь Барона. — Только потому, что твой папаша простой Рыцарь? Ха! Ты – ничто. Вся твоя семья будет забыта историей, никто и двух секунд не задумается о достижениях Ню. И ты можешь забыть обо всем том внимании, которое уделяли тебе мальчики.

— Зачем… тебе…

— На самом деле, я даже не вспомню о тебе через пару лет, — продолжала дочь Барона, лениво рассматривая свои ногти. — Ты просто еще одна ступенька. На моем пути к величию. И как мы все знаем, в жизни есть только одна вещь, для которой хороши ступеньки. Ключ к разгадке кроется в названии.

— Прости, но ты не оставила мне иного выбора.

Ей двадцать, она стоит по стойке «смирно» перед своим Глазго. Ее Глазго. Не тем, в котором ее готовили для дивизии найтмэйеров. Не симуляторный для проверки ее потенциал на поле боя. Глазго, который был приписан ей для основного использования, с резервной машиной, расположенной в ангаре в другом месте базы.

— Получается, это Вилетта Ню, — сказал Его Высочество, Наместник Одиннадцатой Зоны и Третий принц Кловис ла Британния. — Когда я услышал, что среди наших последних новобранцев нашелся Рыцарь-вундеркинд, никак не ожидал встретить такой элегантный цветок среди клумбы грубых. Скажи, что ты думаешь об Одиннадцатой Зоне?

Погодка в целом была приятной. Одиннадцатые все еще бунтовали, даже после сокрушительного поражения. В этой Зоне нужно было проделать большую работу. Это прекрасная возможность для голодной, амбициозной женщины подняться по служебной лестнице благодаря упорному труду, природному таланту и целеустремленности… Но даже эти качества ничего не значат, если ты говоришь неправильные вещи.

— О лучшем, чем Япония могла когда-либо мечтать, — сказала она. — Это просто позор, что одиннадцатые такие… — гордые. Упрямые. Стойкие. — Неблагодарные за те возможности, которые им предлагают.

— Прекрасно, — сказал Его Высочество и перевел взгляд на следующего Рыцаря. Что бы он там ни говорил, она не обращала на это внимания. Она слишком сосредоточилась. Говорить правильные вещи. Делать правильные вещи. О том, что ты лучший британец, чем кто-либо другой.

Она станет Баронессой. Она должна стать Баронессой. Еще один шажок на пути. Еще одна ступенька наверх…

— О, это же я тебе не оставила другого выбора, кроме как бросать эмоциональные бомбы среди толп людей? Как думаешь, скольким людям причиняют боль твои панические атаки? Еще повезет, если после твоего фокуса ни у кого из них не было сердечных приступов!

Двадцать шесть, и по особому приказу Наместника: убить любого, кто увидит содержимое этого загадочной капсулы. Ей даже пришлось убить нескольких членов Имперской гвардии, до которых очевидно не дошли отданные им приказы.

Что же двигало такой женщиной, как Вилетта? Простые амбиции. Продвижение по службе. Прямо сейчас она была в нескольких дюймах от вершины настолько высокой, насколько она только могла взобраться. Все, что для этого требовалось – простое усердие, подчинение приказам и чертовски хорошее выполнение своей работы. Она была Рыцарем. Для некоторых людей этого могло быть достаточно. Она хотела большего. Она хотела стать Баронессой, и то, что лежало перед ней, было достаточно важным для Кловиса, чтобы она вполне могла получить желаемое, сдав его с потрохами.

Несколько быстрых нажатий по консоли, чтобы заблокировать систему, проверить, заряжен ли ее пистолет, и вскоре после этого она вышла из машины. Кто бы мог подумать, что это будет так просто? Все, что ей нужно было сделать, это перешагнуть через нескольких несчастных солдат, которые забрели во что-то выше их званий, нагнуться, поднять что-то древнее и вернуть его на родную базу. Все гладко и четко.

Вот только краем глаза она что-то заметила. Что-то из фильма ужасов, что может показаться странным для человека, который только что жестоко застрелил нескольких человек без предупреждения – такого человека не следует так легко пугать. Это была рука. Парящая рука в воздухе без тела. Представшего перед ней совершенно невероятного ужаса было достаточно, чтобы отвлечь ее на достаточное время, чтобы палец на спусковом курке успел нажать.

Ее пистолет отлетел в сторону, а рука раскалилась добела от боли. Вилетта поморщилась и сосредоточилась на этой руке.

— Черта с два я тебе позв–…

Следующая пуля попала ей в ногу на полпути. В следующее мгновение она поняла, что падает на землю, и камень начинает заслонять ее глаза. Следующее, что она почувствовала, был удар по голове, а затем она увидела темноту.

— Ты права. Мне следовало быть более осторожным. Вот почему, я собираюсь спросить тебя–…

— Мне все равно, о чем ты меня спросишь, одиннадцатый. Я и так уже сказала тебе слишком много, — усмехнулась она и отвернулась от зеркала.

Она сохранила свои воспоминания. Интересно. Она не была уверена, что это сработает. Вилетта немного повозилась с наручниками, чтобы проверить их. Слишком крепкие, чтобы сломать одной лишь человеческой силой. Что ж, в любом случае у нее было еще много поводов наорать на него.

— И кстати, спасибо тебе огромное, что уговорил меня надеть на себя наручники. У тебе какая-то привычка манипулировать психически неуравновешенными? И вы, одиннадцатые, еще обвиняете нас в том, что мы этим пользуемся! Ну и, как ощущается использованная рубаха? Держу пари, что ты даже намеревался воспользоваться этим, паразит ты недоделанный. Попросить беспомощную женщину надеть на себя наручники, чтобы та отдала себя на твою милость… Насекомое!

Спина Оги напряглась, и он глубоко выдохнул.

— Как ты вообще получила свою силу?

Вопрос ударил ее, подобно разрушительному шару. Вилетта держала язык за зубами, но самое смешное в вопросах, что человеческий мозг запрограммирован на то, чтобы попытаться найти на них ответ – таков продукт человеческого прогресса, который был достигнут благодаря их способности решать всевозможные проблемы с помощью интеллекта и наблюдения. Даже если вы не собираетесь отвечать на вопрос, простого звука или взгляда на него может быть достаточно, чтобы ответ всплыл в уме.

Вот только… Вилетта не могла вспомнить. Теперь, когда она вспомнила себя, она могла вспомнить, что обладала этой силой. Она помнила, как она работает. Она помнила, как использовала его против этого манипулятивного одиннадцатого и его дружков, но не могла вспомнить, как, где и почему тот взялся у нее. Вчера у нее его не было, значит—

— Почему ты вообще оказалась на той улице?

Она не могла вспомнить вообще хоть что-то. Почему она была на этой улице? У нее не было никаких причин выходить одной, когда она могла легко поехать на машине…. Если только она также не могла вспомнить, куда она держала путь. Чем она занималась все это время? Вилетта еще яростнее заерзала на стуле и зарычала с отвращением и неприкрытым раздражением на человека, сидевшего перед ней.

— Что ты со мной сделал? — рявкнула она, заставляя себя говорить гораздо спокойнее, чем чувствовала. — Почему я не могу вспомнить? — черт бы побрал эти наручники! Ее руки чувствовали бы себя намного лучше, если бы они были на его горле! Тогда он смог бы ответить на ее вопросы. — Что ты мне недоговариваешь?

— Есть человек, обладающий особой силой, — сказал Оги. Это был еще один трюк, чтобы заставить ее начать изливать душу. — Он может дублировать людей, вплоть до любых особых способностей, которыми они обладают.

Но какой? Который связан с ней.

— Я видел, как использовал свою силу на тебе, чтобы заставить тебя забыть о нем.

Может быть, он заставил ее снова использовать ее же силу против нее, пока у нее отсутствовали воспоминания.

— Ты явно преследовала его по какой-то причине.

Но она ничего не скажет ему. Не после того, что он был готов сделать, чтобы вытянуть из нее информацию. Змея. Никчемный слизняк—

…О чем они там только что говорили? Ах, да. Она требовала ответов, почему она не могла вспомнить, как обрела свою силу.

— Ты не ответил на мой вопрос! — с ядом в голосе произнесла Вилетта. — Что ты сделал со мой?

Вместо ответа он сунул руку в карман, спокойно достал блокнот, развернул его, чтобы показать уже написанное на нем, а затем поднял зеркало рядом с ним. Блокнот гласил: «Есть человек, обладающий способностью дублировать силы. Он заставил тебя забыть о нем.»

Должно быть, это какой-то трюк. Или… Он ли? У него не было причин делать нечто подобное, если только… если только он действительно не хотел, чтобы она что-то вспомнила. Он не разговаривал. Он обнажал факты и давал ей возможность напомнить себе о том, что она забыла.

— Вспомни то, что заставило меня забыть! — крикнула Вилетта в зеркало.

Это было глупо. Она не должна ему доверять. Этот вонючий одиннадцатый играл с ней, как по нотам, но именно поэтому она должна была рискнуть. Если в ее памяти и была дыра, связанная с ее силой, то она все еще была уязвима. Но в то же время, если она избегала делать то, что они вроде как хотели, чтобы она сделала, формулируя ее заявление иначе, чем он, казалось, ожидал, это означало бы, что вспомнит—

— Лорд Кьюэлл Сореси, — представился очаровательный офицер, сидевший в кабинете. — Пожалуйста, леди Ню. Присаживайтесь.

Она сделала это без комментариев. Если честно, она ожидала увидеть самого Маркграфа. Лорда Джеремия Готтвальда, лидера Фракции Чистокровных. Вместо этого перед сидел кто-то из его подчиненных. Ей это не очень нравилось, это говорило о том, что ее перспективы не так хороши, как могло—

— Вы выглядите как-то напряженно, леди Вилетта! — сказал Кьюэлл, наклоняясь вперед. — На данном этапе это интервью – простая формальность. Каждая упоминание описывает вас как очень компетентного, ваши навыки входят в число лучших десяти процентов всех Рыцарей в этой Зоне…. Да ведь ваши результаты тестов даже лучше, чем мои, а это, позвольте сказать, немалый подвиг.

— Благодарю вас, Лорд Кьюэлл, — сказала она, немного расслабившись. Это были Чистокровные. Пройди это. Они были лучшим мостом для перехода через бурную реку к титулу Баронессы.

— Маркграф выразил глубочайшее сожаление, что не смог присутствовать сегодня. Но вы знаете, как это бывает: не хватает часов в сутках, даже у самых талантливых людей найдутся свои пределы. Конечно, именно поэтому мы проводим набор единомышленников.

Единомышленники, по мнению Вилетты, звучали как синонимы слов «честолюбивые» или «голодные».

— Итак, расскажите мне, почему вы стремитесь присоединиться к Чистокровным, — сказал Кьюэлл, откровенно переходя к делу. — Кто-то с вашими талантами теоретически мог бы вступить в любую политическую фракцию, какую пожелает.

Потому что она видела, что написано на стене. Другие фракции не имели и половины того влияния, которым обладали Чистокровные. Должность Маркграфа была одной из старых, то есть его назначали военным командиром, отвечающим за поддержку обороны пограничной провинции. Ну, Одиннадцатую Зону вряд ли можно назвать пограничной провинцией, но это означало, что имя Маркграфа Готтвальда пользовалось большим влиянием в правильных кругах. Если она произведет на него достаточно сильное впечатление, это делало ее шансы на продвижение чуть более вероятными.

— Потому что, — ответила она внешне спокойно и с небольшой долей высокомерия, — одиннадцатым не место в нашей военной структуре. По самой своей природе они слабее, трусливее и гораздо менее верны к Империи, чем любой чистокровный британец мог надеяться когда-либо быть.

— Вы читали нашу публичную документацию, — сказал Кьюэлл. — Ладно. Я замолвлю словечко у Джеремии, но сомневаюсь, что оно понадобится. Честно говоря, он, кажется, уже с энтузиазмом взялся за вас. Поздравляю, леди Ню. Я верю, что это будет началом долгой и плодотворной дружбы.

Ее сердце ощущалось твердым комком в груди. Кьюэлл Сореси! Этот заносчивый, самодовольный… Как она могла забыть о нем? И хотя она вспомнила о нем все, это поставило ее перед довольно неловкой дилеммой.

Это была очередная зачистка террористической группировки. Они были похожи на тараканов. Ты наступаешь на одного и, даже не успев этого понять, находишь под ногами еще десяток. Впрочем, все равно было приятно время от времени прыгать на них. Напоминать им об их положении в иерархии.

Не успела она выйти из кабины, как Лорд Кьюэлл направился прямо к ней с недовольным хмурым выражением, которое, казалось, становилось его новым лучшим другом.

— Леди Ню, — резко произнес он. — Почему вы пренебрегли моим приказам?

— Каким приказам, позвольте узнать? — спросила она. Это уточнение лишь разозлило его. Но он, по крайней мере, ответил.

— Я приказал вам обрушить то здание на головы этих одиннадцатых, чтобы раздавить их всех одним махом! Вместо этого вы вошли в здание и расстреляли их всех!

— Если бы мы повалили то здание, то потратили бы впустую время и ресурсы, выкапывая их тела для опознания и отслеживания количества убитых.

— Кому не все равно? Они одиннадцатые!

— Команде расследования не все равно, Лорд Кьюэлл.

При звуке голоса Маркграфа они оба вытянулись по стойке «смирно». Джеремия Готтвальд быстро подошел к ним и посмотрел на них обоих.

— При обычных обстоятельствах я бы согласился с Лордом Кьюэллом. Однако, похоже, наши команды расследования обнаружили улики, которые могут привести к источнику их вооружения. Энтузиазм по поводу убийства предательских одиннадцатых, конечно, ценится, но в данном случае осторожность леди Вилетты обеспечила нас потенциально большим сокровищем.

— …В таком случае, — сказал Кьюэлл, — мои извинения, леди Вилетта, — без капли искренности. Это не могло звучать менее искренне, если бы только он не переоделся шутом. — Похоже, ваше благоразумие сыграло нам на руку. В этом случае.

— На сегодня все, Лорд Кьюэлл, свободны, — сказал Джеремия, отмахиваясь от него. — Что же касается вас, леди Вилетта. Ваше сегодняшнее выступление было великолепным. Прекрасный пример уровня мастерства, ожидаемого от Чистокровного.

Через его плечо она видела, как Кьюэлл, кипя от злости, отошел в сторону.

— Благодарю вас, Лорд Джеремия, — сказала она. — Я стараюсь изо дня в день выкладываться по максимуму на поле боя.

— Славно, славно. Недавно нашлись несколько новых Рыцарей, которые выразили заинтересованность присоединиться к нашей фракции. Я хотел бы, чтобы вы поговорили с ними, определили их ценность, а затем сообщили о своих находках непосредственно мне. Я вижу большой потенциал в вашем будущем.

А с другой стороны ангара Лорд Кьюэлл кипел от зависти. Этот хвастун еще обещал взорваться…

Не было никаких сомнений в том, кем был Кьюэлл: опасным. Безумным. Прямолинейным. Его нужно было остановить. Его нужно было сдержать, прежде чем он вытворит что-нибудь еще. Совсем недавно он убил несколько верных охранников, но что он натворит, если ему будет оставлена свобода действий с его сломленным разумом у штурвала?

— Вы потеряяяяяялись? — застонал Кьюэлл, начав парить в воздухе, пока медленно приближался.

Дети застыли на месте, очевидно напуганные жутким зрелищем, открывшимся перед ними.

— Бееееез разницыыыыы! Сначала вы, потом кто-нибудь ещееееее, кого я найду по пути!

— Нет! — закричал самый большой из детей. — Оставь нас в покое! Пожалуйста!

— Зачееееем мне это? — Кьюэлл продолжал свое приближение, медленно сближаясь с ними. Он обогнул фонарный столб со злобной ухмылкой на лице. — Живые должны нести тяжесть мееееертвых!

Дети завопили во все горло, и Кьюэлл протянул к ним единственную руку. Всего лишь одно прикосновение – и они тут же замерзнут насмерть. Воздух вокруг них, должно быть, уже был ужасно холодным, но само прикосновение, без сомнения – смертельным!

— Ты обошел фонарный столб.

С другой стороны, рассказать о нем Черным Рыцарям было бы равносильно измене. Если они проанализируют чтобы там нафиг ни сделал с ним Бартли, то, возможно, решат повторить это уже на себе. Или они могли бы манипулировать им, чтобы уничтожить любую выбранную ими цель.

Или они могли бы взять на себя ответственность за его убийства, пока тем временем она томилась бы в тюрьме.

Но опять же, Кьюэлл может просто…

Дверь открылась. В комнату вошел одиннадцатый. Юноша, довольно невысокий, но в остальном ничем не примечательный. Закрывая дверь, он огляделся. Затем его голова продолжила двигаться, пока не повернулась на целых триста шестьдесят градусов вокруг туловища. Она почувствовала тошноту, наблюдая за этим и—

— Кьюэлл, — выдохнула она. Она сделала шаг назад. Подальше от него. Хотя комната была слишком мала для нее, чтобы хоть как-то нормально держаться подальше от этого безумца.

— Вилетта, Вилетта! — нараспев произнес Кьюэлл. — Я не собираюсь тебя убивать. Нет-нет! Зачем мне убивать мою уважаемую коллегу? Ха-ха-ха-ха-ха.

На самом деле это был не смех. Он просто сказал «ха» пять раз без тени веселья. Как будто он забыл, как издавать этот звук.

— Я пришел сюда, чтобы поблагодарить тебя, Вилетта. Ты преподнесла его мне на блюдечке с голубой каемочкой, и за это я тебе так, так благодарен!

— Благодарен? — спросила она.

— Угх. Ненавижу в тебе эту твою новую робость. Тебе правда нужно по бырому вырваться из этого состояния, — фыркнул Кьюэлл. — Я благодарен тебе за то, что ты подарила мне прекрасный шанс схватить оружие, способное убить Куруруги. Что за оружие? Так ведь организация, полная пользователей Стендов! Да я даже могу использовать саму Зеро, чтобы прикончить его. Хе-хе-хе-хе-хе.

Опять же, он просто произнес «хе» пять раз.

— Черные Рыцари берут вину на себя, Куруруги мертв. По сути каждый, кто имеет значение, в выигрыше. А именно: я и Империя.

— Это… это бесчеловечно!

— Нет, — сказал Кьюэлл. Он выскользнул из комнаты и медленно закрыл дверь, продолжая говорить. — Это [Almost Human], и это делает все намного-намного хуже. Поки-чпоки!

Дверь закрылась, и она снова оказалась одна в этой слегка грязноватой комнате, в которой было только несколько стульев и стол. О, как ей хотелось, чтобы они поторопились. Она даже не могла вспомнить, какая у нее кожа… Черная? Вроде бы…

Выбор был ясен. Если Кьюэлл добьется своего, он захватит Стенд Зеро и использует его, чтобы учинить неисчислимый урон. Он может даже навредить принцессе Юфемии, поскольку Сузаку будет действовать как ее личный Рыцарь после сегодняшних событий. Выбор ее не устраивал, но реальность ситуации была такова, что—

В каком еще раз отряде она числилась? В Спецотряде по перехвату Стендов. В отряде, посвященному остановке опасных пользователей Стендов любыми необходимыми средствами. И если единственным доступным ей способом было использовать Черных Рыцарей, чтобы те действовали от ее имени, то у нее вообще не было никакого выбора.

— Ну? — спросил Оги. — Что-нибудь вспомнила?

— О да, — сказала Вилетта. — Я вспомнила… что вы в таком глубоком дерьме, что даже представить себе не можете.

***

====ДЖОДЖО====

Глубоко в зловещей пещере, далеко за пределами досягаемости Британнии, расположилось ужасающее и древнее строение, которое возвышалось и зловеще нависало над всеми, кто осмеливался посетить его. Когда-то это была угрожающая вещь, которая с великой радостью отнимала жизни неосторожных. Теперь же это была безобидная вещь, но все же она несла в себе дух той злобы. Она впитала в себя все это зло, пока оно не стало фундаментальной частью самой ее структуры.

— Лорд ДЖОДЖО! — раздался благоговейный голос у него за спиной. Прервав его ход мыслей желанным отвлечением. Ему было легче переварить любую тему, чем… — Пришло время еды, милорд.

ДЖОДЖО уставился на прозрачный пластиковый пакет, наполненный кровью. Vitae. Сама вода жизни. Эту кровь можно было сдать в больницу, использовать для операции или переливания. Но вместо этого…

Вместо этого он почувствовал, как голод гложет его где-то на задворках сознания. Монстр попытался сорвать с него цепи, приказывая ему испить собственную слугу вместо скудного подношения в виде одного пакетика…

Его пальцы пронзили пакет. Каждая капелькой красной жидкости стекала в его тело. Монстр внутри разочарованно хрюкнул, затем свернулся калачиком и позволил цепям человечности сдержать его. Какая опасная метафора. Человечность не была тюрьмой. Она была освобождением!

— Следуя вашим приказам, донор получил компенсацию, накормлен бифштексом и спокойно отдыхает, — сказал дворецкий, отвешивая ему глубокий-глубокий поклон уважения, которого такое существо, как он, на самом деле не заслуживало. — Могу ли я еще что-нибудь для вас сделать, милорд?

— Да, — сказал ДЖОДЖО. — Ты можешь кое-что для меня сделать. Каково определение… природы зла?

***

====Дио====

В самом сердце Британнии разлегся роскошный особняк, который в прежние времена принадлежал почитаемой и уважаемой семье Джостаров. Но не в сегодняшние дни. Теперь его держал другой мужчина, который, процарапав и проскребя себе путь из самых низов общества, все еще возрасте почти ста лет был окружен женщинами почти в четверть этого самого возраста. Он казался таким же молодым, как и любая из них. И пока они спали от усталости, на его лбу даже не выступал пот. Какое это было простое и приятное удовольствие.

— Разве это не занимательно? — спросил Дио Брандо, обращая свое внимание на единственного бодрствующего обитателя комнаты. Художника в углу. Тот сидел за большим мольбертом, работая над шедевром под пристальным взором [Voodoo Kingdom]. — Стремления человечества привиты нам «эволюцией».

Его рука сжала рядом теплую женскую плоть – женщины, имя которой он, вероятно, мог бы даже вспомнить, если бы соизволил.

— Стремление выжить. Желание размножаться. Потребность доказать свое превосходство над ближними. Находишь ли ты эти стремления такими же увлекательными, как и я?

Художник молчал, пока Дио поднимался из своего удобного положения. Оглянувшись на мужчину через плечо, он ухмыльнулся и сказал:

— Ты волен сейчас говорить свободно.

— Да, мой господин! — поспешно сказал художник. Движения его рук оставались постоянными. — Честно говоря, до сего дня я никогда не рассматривал их так подробно.

— До сего дня, — повторил Дио, наливая себе бокал вина. — Я бы сказал, что наша способность рассматривать эти побуждения и есть то, что отличает нас от диких животных: способность постигать собственный разум и исходя из этого рассматривать разум других. Там, где животные способны к тактике, люди способны к стратегии.

— Если позволите? — спросил художник. Дио не ответил. Художник правильно понял, что Дио не возражает против продолжения разговора. — Все заходит гораздо дальше. Животные не способны постичь красоту искусства ни в какой форме. Душа поэзии, изящество симфонии или–…

— Или величие прекрасной картины, — с великим энтузиазмом перебил его Дио. — Взгляд художника, что простирается насквозь, — он насмешливо поднял тост за мужчину. — Как изумительно. Тогда развлеки меня еще, художник: как художник воспринимает недавние события в Одиннадцатой Зоне?

Художник замолчал, и Дио почувствовал, что его тело пытается – и безуспешно – задрожать. В страхе? В злости? В сочетании того и другого? Или здесь какая-то другая эмоция? Как основательно интересно. Он сместил свое восприятие, чтобы посмотреть на лицо мужчины с перспективы [Voodoo Kingdom] – предвкушение. Широко распахнутые глаза смотрели на работу, которую его руки делали по воле Дио.

— Это, — начал мужчина, но тут же сглотнул, словно само слово, вырвавшись из его горла, превратилось в нож. Он попытался облизнуть губы. Дио не позволил ему этого сделать и заставил его произнести это слово простым усилием воли. — Зло.

***

====ДЖОДЖО====

Его слуга на мгновение остановился. Когда через несколько секунд он поднял голову, ДЖОДЖО искренне ожидал, что его глаза будут полны вопросов. Вместо этого все, что он мог видеть, было чем-то совершенно другим. Этот человек словно полностью осознал причину, по которой он задал этот вопрос, не получив ответа, и просто искал слова, которые, по его мнению, смогли бы быть наиболее полезными. Что он сделал, чтобы заслужить такую преданность от такого человека?

— Этот вопрос мучил философов с тех пор, как появилась философия, — сказал человек. — Общепринятое мнение состоит в том, что зло просто означает «пренебречь волей Бога».

— И поскольку мы оба знаем, что такое Бог на самом деле, — сказал ДЖОДЖО, медленно обходя эту мрачную, зловещую комнату, — разве это не означает, что зло пренебрегает коллективной воле человечества? Тогда как такое существо, как я, не связанное с этой волей, может делать что-то, кроме зла?

— Через смирение, — ответил его слуга. — И признание воли его друзей.

Друзья. Были ли они действительно друзьями или просто союзниками в великой, страшной игре против Дио? Его мысли снова вернулись к Одиннадцатой Зоне. Они потеряли ключевого союзника в лице Кловиса: через него ДЖОДЖО намеревался, возможно, достучаться до Корнелии или даже до Шнайзеля. При их поддержке… С их помощью в виде работы за кулисами… Вместе с С.С., изолированной, вне досягаемости Императора или Дио… Все будет двигаться намного быстрее.

И все же, если бы ему пришлось выбирать между тем, чтобы сделать это правильно или сделать это быстро, первый вариант должен выигрывать каждый раз.

— В таком случае, какого ты мнения о событиях в Одиннадцатой Зоне? — спросил ДЖОДЖО. — Похоже, они переживают бурное время.

— У меня нет никакого мнения на этот счет.

— Ты не такой человек, что будет ждать, когда я выскажу твое мнение за тебя, — сказал ДЖОДЖО. — И я не из тех, кто говорит тебе, каким должно быть это мнение. Ты наверняка обмыслил этот вопрос, учитывая, что он проскальзывает во всех новостях. Сверхъестественное стало реальным. У тебя должно иметься свое мнение.

— Простите мне мой крайне неудачный выбор слов, — ответил слуга. — Я имел в виду, что есть хорошие элементы, но также и плохие. С одной стороны, оно вынуждает Священную Империю пересмотреть свое мировоззрение. Оно отвлекает их внимание от конфликтов с Европой и Китаем, давая им обоим возможность наращивать ресурсы для самообороны.

— Но, с другой стороны, это стоит жизни невинным людям.

Дио. От него растут все корни. Он намеренно выставил существование Стендов на всеобщее обозрение. В этом не было никакого смысла, если только это не означало, что он следовал плану Императора. Этот человек хотел бы, чтобы все осталось в тайне. Подобное осложнение было не чем иным, как вмешательством в его грандиозный замысел, что означало—

Что означало, Дио действительно не был союзником Императора. У него были свои цели. Собственные мотивы. А это могло означать, что ДЖОДЖО сам шел прямо в его ловушку.

— Пожалуйста, позаботься о нуждах донора, — вежливо приказал ДЖОДЖО. — Кроме того, передай ему мою искреннюю благодарность. Каждый день, когда я могу поддерживать видимость самоконтроля, это еще один день, когда я могу, по крайней мере, притвориться, что когда-то был человеком.

— Разумеется.

А потом он ушел, торопливо поднялся по лестнице и вернулся к своим обязанностям. Сейчас, должно быть, ранний вечер. Не настолько ранний, чтобы он снова мог спокойно ходить по улицам. Слишком много дневного света. Он почувствовал легкое покалывание, говорящее ему выйти в любом случае. Покончить с этим существованием. Но нет. Ещё нет. Нельзя, пока он не остановит их. Императора и Дио. Махинации этих двоих должны быть остановлены. Ради человечества он мог только вспоминать, словно он смотрел в грязное окно, что он должен оставаться в этом мире до тех пор, пока не будет уверен, что они будут остановлены.

Это заставило его на мгновение задуматься, в чем именно может заключаться цель Дио. Если это не согласуется со страшным планом Императора, тогда… что? Чего может желать Дио?

— [The World], — произнес он, и так время замерло.

Он обошел вокруг, чтобы осмотреть свое окружение в этот единственный момент застывшего времени. Капля воды, подвешенная в середине падения. Облако пылинок, создающее узор в воздухе. Он делал это время от времени. Пытался найти красоту, пойманную между проходящими секундами в попытке победить зверя и вернуть его украденную человечность – и затем обнаружить, что он хотел бы разрыдаться, поскольку его поиски оказались бесплодными.

С точки зрения стороннего наблюдателя это лишь свидетельствует о том, как много человечности было у ДЖОДЖО, когда он вошел в это состояние существования: он все еще думал о людях как о людях, а не как о скоте после всех этих лет, всех этих десятилетий, когда эта простая человечность была изгрызена зверем внутри. Тот постоянно шептал ему на ухо: не проще ли было бы поддаться этим желаниям? Или еще лучше, ты можешь прихватить свой торт и съесть его тоже…

Прокрасться внутрь Британнии. Поднять армию зомби и вампиров. Промаршировать в Пендрагон. Да, это был бы самый простой способ. Разве это не было бы так просто? И такая малая цена в несколько тысяч душ могла бы спасти всю остальную человеческую расу. Промаршируй. Убей Императора, убей его сообщников, а затем установи совершенно новое правительство. Как все просто. Как это было бы банально. С этой силой останавливать время, только Дио мог остановить тебя. Все, что тебе нужно сделать, это отказаться от своей совести и, во имя спасения человечество в целом, совершить одно кровавое п—

Сам того не желая, он возобновил ход времени. Будь это смертный человек, его сердце бешено колотилось бы, а дыхание было бы прерывистым. Вместо этого, были оголены его клыки, а сам он зашипел угрожающим «вррри-и-и-и-и!». Гнев и ярость заполнили то, что осталось от его души, вызванные ответом на вопрос, на который он пытался найти ответ.

— Дио! — прорычал ДЖОДЖО. — Теперь я понимаю твой план! Слушая этого закованного в цепи монстра, я понял, на какое зло ты способен! Ты ведь это понял, не так ли? Ты понял, что я намеревался завербовать ее на свою сторону, и теперь ты сделал свой ход, чтобы уничтожить ее, чтобы мне не досталась такая возможность!

Нет, это может лишь говорить его высокомерность! Были и другие причины, по которым он мог сделать такой шаг, помимо простого удара по нему. Этот образ был настолько ясен в его голове, что он едва мог его вынести! Этот план был дерзким! Если это видение будущего было правильным, то это было очень дерзко! Оно было таким ужасным! И если это сработает так, как, видимо, думал Дио, то Корнелия будет полностью сброшена с доски одним широким и ужасным махом.

***

====Дио====

— Зло? — насмешливо повторил Дио. — Ты считаешь эти события злом? — как по философски интересно. — Не страшные или пугающие? Не любопытные и не угрожающие? — еще глоток вина. Он покрутил его в стакане, наслаждаясь вкусом. — Скажи мне, художник. Что такое зло для верного британца?

Ответа не последовало, только пот от страха стекал по его лицу. Он хотел стереть его со лба. Но все, что могли делать его руки, это рисовать.

— Если бы ты спросил Императора, Его Величество сказало бы тебе, что «добро» и «зло» – изобретения людей в поиске оправдать их праведность, — сказал Дио, небрежно кружа красное, алое вино. — Что ж, тут я склонен не согласиться. «Добро» и «зло» существуют в этом мире. Философский вопрос всегда являлся определением. Один философ как-то сказал, что зло означает продвижение себя, поглощая других.

— Лорд Дио, пожалуйста–…

— В то время как добрый поступок означает продвижение себя, позволяя другим поглотить тебя, — он повернулся к картине. Уставился в самый ее центр. — Серебристый блеск штурмовой винтовки заслуживает похвалы. Страдания масс заставляют меня чувствовать, ибо я слышу их умирающие крики! Ты думаешь, это зло? Я же нахожу это добром!

Теперь его пот смешивался со слезами.

— Как? — спрашивал он. — Как можно найти в этом добро?! Это мерзко, извращенно и неправильно!

— Потому что зло есть «то, что встает на моем пути», — сказал Дио, словно бы разговаривая с ребенком. — А добро – «то, что поддерживает мои цели». Только результаты имеют значение. Намерения бессмысленны. Вот почему это добро.

Тело мужчины расслабилось с последним мазком краски на бесспорном шедевре. Превосходная работа, поистине великолепная. А что, даже Дио чувствовал некое прискорбие, что только его глаза когда-либо залицезреют этот шедевр во всем его великолепии. Тело художника расслабилось, и Дио понял, что этот человек обрел душевный покой. Поэтому он обернулся, а затем—

— Умри, предатель короны! — завопил мужчина с неожиданным патриотизмом. Похоже, он схватил бутылку и разбил ее о стол, что было трудно сделать, не поранившись. Губы Дио скривились в отвращении. Единственный стоящий урок, который преподал ему никчемный отец. И все же. Он не сдвинулся с места, когда человек чуть сблизился. Рука вытянута, острые края разбитого стекла нависают над его голой спиной. Никчемно. Но забавно. Как он отреагирует, когда—

Без какого-либо предупреждения мужчина остановился. Хм? Ох. И не только он. Все в мире застыло на месте. Одна секунду.

— А! — сказал Дио. — ДЖОДЖО остановил время?

Две секунды.

— Какой приятный жест, дорогой брат. Я принимаю твой дар – шанс на большее развлечение.

Три секунды.

В руке он держал бутылку вина. Да, почему бы и нет? Он приподнял ту и [Voodoo Kingdom] разбил ее в четвертую секунду. Осколки повисли в воздухе, и Дио положил остатки бутылки перед горлом художника. Затем он отпустил их и подошел к картине, когда время возобновилось и человек по инерции оказался на пути все еще висящих осколков разбитого стекла – его крики ужаса и боли были поистине восхитительной симфонией, сопровождавшей видение последней работы этого человека.

— Ей нужен последний штрих, — сказал Дио, и [Voodoo Kingdom] обмакнул палец кровью мужчины, а затем размазал ту по розовому цветастому платью. И немного на щеке. — Вот! Теперь, наконец, принцесса, ты перестанешь быть «злой» и совершишь акт огромного «добра». Все, чего тебе это будет стоить, всего лишь твоя репутация… И твоя жизнь!

***

====Сузаку====

Это было все равно что шагнуть в другой мир. Ни в мастерскую Ллойда, ни в казармы, ни даже в непринужденную атмосферу Академии. Краски стали ярче, воздух пахнул слаще. Сам зал был пуст, если не считать ярких, манящих алых занавесок, висевших на ослепительных окнах. Пол излучал великолепный блеск. Все в этом простом коридоре выражало атмосферу славы и восторга, обещая еще большее, когда он достигнет своей цели.

Дверь из полированного дуба распахнулась при его приближении. Он вошел в комнату. Накануне это был просто музей. Памятник принцу Кловису, чьего убийцу до сих пор не нашли в свете недавних беспорядочных событий. Сегодня его картины не были центром внимания тех, кто присутствовал в этом большом зале. Вместо этого все глаза были устремлены на него.

Аристократы выстроились вдоль красной ковровой дорожки, по которой он шел. Камеры были прикреплены к потолку и стенам, чтобы все могли его видеть. Церемония транслировалась в прямом эфире. Вот оно. Вот как он изменит мир.

— Пожалованный становится Рыцарем, — слышал он, как сказал один из аристократов мимоходом. — Как это ужасно диковинно.

Последнее слово он произнес так, словно описывал что-то, что соскреб с подошвы туфли.

— Возможно, — прошептал в ответ другой. — Но и живем мы в довольно диковинные времена.

— Вспоминая его действия у той больницы, я бы сказал, что он заслужил, по крайней мере, повышение… Впрочем, сложно тут не задуматься: нету ли здесь еще какой-то причина, по которой Ее Высочество так к нему привязалась?

— Ну, это, конечно, один из способов быстро подняться по социальной лестнице.

Игнорируй их. Такого рода слухи были неизбежны, и он не удивился бы, если бы подобные чувства высказывались и в других местах. Они не имели значения. Его мотивы были чисты. Он не был заинтересован в продвижении по социальной лестнице ради себя самого. Он был здесь с другой целью. Он был здесь, чтобы подать пример. Со временем они одумаются в своих выводах.

***

====Лелуш====

Как ему сейчас себя чувствовать? Гордится своим другом, которому удалось подняться так высоко? Отвращаться тем, что его близкий друг предал его? Бояться, что этот друг может стать жертвой террористической атаки или жертвой завистливой знати, которая бережет свое положение ядом и кровью?

Какое ужасное осложнение создало это развитие событий. Из всех членов Императорской семьи именно маленькая Юфи причинила ему такую боль? Просто невероятно.

Он не может гордиться, ведь это означало бы признание успеха Сузаку в изменении мира его наивным мышлением – он все равно провалиться на этом поприще. И все же вот он. Восходит в ранг Рыцаря перед залом, полным знати… Благодаря случайности, а не планированию. Если он думал, что эта полоса удачи позволит ему подняться достаточно высоко, чтобы повлиять на политику Британнии, то он был наивнее, чем Лелуш когда-либо считал.

***

====Наннали====

Она была так счастлива за него. Рыцарь Чести Юфи! Щеки Наннали начали немного побаливать. Саёко протянула руку. Наннали взял ее. Символ триумфа в сцене, разворачивающейся на экране перед ними. Молодец, Сузаку! Ты и Юфи, вы вдвоем просто отличная пара.

***

====Корнелия====

Пожалованный британец становится Рыцарем Чести. Хотя она неохотно признавала, что Куруруги обладал некоторыми навыками на поле боя, он все равно не подходил для этой роли. Юфемия, о чем ты только думаешь? Пытаешься сохранить в секрете местонахождение Лелуша и Наннали, поднимаешь этот низкосортного одиннадцатого так высоко? Почему? Впервые в жизни Корнелия почувствовала, что совсем не понимает свою младшую сестру.

Вот почему она будет наблюдать издалека. Не одобрять. Не обнадеживать. Но защищать.

***

====Сузаку====

Впереди, на возвышении в задней части музея, на красно-золотом троне перед британнским флагом восседала принцесса Юфемия. Сузаку поднялся по этим ступеням так же быстро, как поднимался в ранге. С решимостью и честностью.

Когда он поднялся, Юфемия встала. Теперь ее нельзя было спутать ни с кем, кроме как с Императорской особой. Все в ее движениях, внешности и тоне голоса. Она была готова к таким моментам с того момента, как научилась ходить и говорить. Он опустился перед ней на колено. Он чувствовал себя так же естественно, как дышать.

— Сузаку Куруруги. Клянешься ли ты в этот день присягнуть на верность Британнии и стать Рыцарем Короны?

Он думал по-простому. Как всегда говорил ему Лелуш: самые лучшие планы – самые простые. Если что-то идет не так, меньше мельтешений облегчают его исправление. И в этом с самого начала может заключаться проблема всего мира. Слишком много мельтешений. Это просто означало, что ему потребуется больше времени, чтобы все исправить, не причинив никому ненужного вреда.

— Клянусь, Ваше Высочество.

— Клянешься ли ты отказаться от самого себя и стать мечом и щитом ради высшего блага?

Если бы другие одиннадцатые и пожалованные могли видеть, что кто-то вроде него способен достичь такого уровня, тогда это сделало бы более вероятным, что и другие пойдут на сотрудничество с Британнией. Они с легкостью могли указать на него как на пример успеха. Меньше людей будет бороться с ними. Больше британцев признают, что одиннадцатые – больше, чем просто нумер. Они были людьми.

— Клянусь, Ваше Высочество.

Коротко говоря, этот день – этот миг – был светлой надеждой в море тьмы. Несмотря на все, что происходило в мире, он мог найти в этом утешение. Хорошие для людей новости, за которые можно ухватиться. Событие, которое может изменить то, как люди смотрят на пожалованных и относятся к ним.

На следующем этапе церемонии посвящения в Рыцари Сузаку должен обнажится меч, где Юфемия должна стараться держаться его рукоятку к себе, а острым концом – к нему. Эта часть должна быть символом доверия и преданности. Что Сузаку будет жить в соответствии с клятвой, которую он только что дал. Что он отдаст оружие по просьбе Ее Высочества, что он полностью отдаст себя на ее милость.

Она взяла меч, и он припал лицом к полу, в то время как она продолжила держать его и положила на каждое из его плеч.

— Я, Юфемия ли Британния, сим нарекаю тебя сиром Куруруги, пусть твое мужество и преданность станут ярким примером для народа Империи.

Ему вернули его меч, и он был вложен в ножны так же, как он отдал его ей – с почтением и заботой. Сузаку поднялся во весь рост, с достоинством повернулся и наткнулся на стену отвращения. Ему почти захотелось проверить, не расстегнута ли случайно у него ширинка. Впрочем, среди моря незнакомых, недружелюбных лиц было одно, которое он не был уверен, что узнал бы, если бы то не улыбалось.

***

====Ллойд====

Вот знаете, несмотря на то, что он был немного признанным социопатом, Графу Асплунду стоило признаться, что он довольно-таки гордится своим Девайсером. Скромный пожалованный британец, что бросает вызов системе и поднимается так высоко. Вряд ли это было научно, но они вдвоем выглядели по-правильному вместе. Было какое-то эстетическое качество, которое он не мог точно определить, и все же это было одно и то же. Как же он ненавидел такие ненаучные вещи.

Хо-хо! Да, это наверняка застрянет в глотке у его коллег. Они держались подальше от пожалованных, избегали нанимать их, никогда не перекидывались с ними словцом. Быть может, даже у него имелось чуть больше сочувствия, чем у них? Страшно-то как! Ему почти захотелось расхохотаться. Но вместо этого…

Вместо этого он разразился аплодисментами. Медленно и вежливо, просто чтобы показать свое одобрение. Справа от него к нему присоединился генерал Дарлтон. Оттуда оно распространилось по залу, как эпидемия. Сузаку заметно расслабился на сцене, бедный мальчик, должно быть, он был так ужасно напряжен.

Хотя, в конечном счете, Ллойд решил, что у Сузаку, пожалуй, имелись на то веские основания, когда серия небольших взрывов внезапно потрясла комнату и на мгновение оглушила всех.

***

====Лелуш====

Телевизор замолчал, и Лелуш в полном шоке поднялся со стула. Что? Что только что произошло? Неужели это было—

***

====Сузаку====

Не успел Сузаку понять, что делает, как он уже встал перед Юфемией, держа руку на рукояти меча, готовый вытащить его снова, скорее для боя, чем для церемонии. Вход в зал превратился в груду обломков. Черный ход, который они намеревались использовать в качестве пути к отступлению, был также отрезан. Намеренно. Под обломками лежало несколько аристократов, и его сердцу было больно за них, но в то же время он не мог оставить принцессу. Ведь именно она была их главной целью. Болье колебаться нельзя!

— Генерал, — крикнул он, и его голос показался далеким даже для его собственных ушей. — Я буду защищать Юфемию! Оставляю наших гостей вам.

Вместо словесного ответа Дарлтон кивнул. Так даже лучше. В ушах у него все еще звенело.

Юфемия находилась в таком же состоянии. Схватилась за уши, на мгновение оглушенная, но в остальном невредимая. Он все равно проверил ее. Злость поднялась в нем. Он чувствовал, как дьявол шепчет ему на ухо. Если бы они причинили ей боль, если бы только они причинили ей боль, он бы… Он бы возненавидел виновного, больше, чем когда-либо ненавидел что-либо в своей жизни.

— Гаши хости, — сказала Юфемия. Сузаку покачал головой. Она повторила сказанное. — Как наши гости? Сузаку, пожалуйста, помоги им.

— Я обязан охранять тебя, — сказал он. — Для них именно ты приоритетная цель. Я не позволю им–…

— Сузаку Куруруги, это твой первый приказ в качестве моего Рыцаря Чести. Убедись, что гости останутся целыми и невредимыми и…

Она замолчала на полуслове. Юфи посмотрела ему прямо в глаза. Странно, но это заставило его осознать в каком он оказался положении лучше, чем он когда-либо мог вспомнить. Он стоял на колене на полу, держа ее за плечи, в то время как она стояла на четвереньках, а ее лицо было так близко—

Ой. Ой-ой. Это может так сильно осложнить вещи.

— Я не хочу, чтобы из-за меня кто-то умер, — прошептала она. — Пожалуйста, Сузаку. Пожалуйста, убедитесь, что–…

— Сир Куруруги! — крикнул Альфред Дарлтон, один из Гластонских Рыцарей, приписанных охранять это важнейшее событие. — Мы установили источник взрывов. Похоже, они были помещены в камеры, которые мы использовали сегодня для наблюдения за событием.

Сузаку снова поднялся на ноги и опять обернулся, но на этот раз выражение его лица было мрачным, а не полным надежды. Он обратился к осторожно приближающемуся к нему Гластонскому Рыцарю.

— Вы понимаете, что это означает, так ведь?

— Разумеется, — ответил Альфред, продолжая идти к нему. — Это означает, что нападавшие, вероятнее всего, проникли в ряды нашей службы безопасности и–…

— На самом деле, — перебил его Сузаку, глядя мимо него и видя, как генерал координирует усилия по обеспечению безопасности знати, вытаскивая тех из-под обломков и организуя первую помощь. — Может, я и Рыцарь Чести Юфемии, но командует охраной этого события по-прежнему ваш отец. Зачем вы говорить мне все это, когда следовало бы говорить ему?

Альфред остановился и наклонил голову в притворном изумлении. Конечно, на то могли найтись причины: например, Альфред мог уже сообщить об этом генералу и просто сообщал ему, чтобы держать его в курсе. Но до тех пор, пока в этом мире существовали такие вещи, как Гиасс и Стенды, Сузаку не мог доверять никому в этой ситуации, кто беспрепятственно смел приближаться к Ее Высочеству.

— Ты осторожен, — заметил Альфред. — Так что, полагаю, о внезапной атаке не может быть и речи. А я и не против!

Он вытащил свой дальнобойный электрошокер, устройство, которое стреляло парой штырей, прикрепленных к проводам, а затем посылало электрический ток вдоль них. Сузаку легко увернулся от них, убедившись, что те не попали также в Юфи, а затем полез в свой собственный потайной карман, чтобы вытащить оттуда стальной шар, который он бросил и выбил устройство из руки Альфреда в одно мгновение.

— Неплохой выкидон, — сказал Альфред, и теперь все в комнате глядели на него. Сузаку убрал Юфемию за спину ради ее защиты, но, к его удивлению, Альфред выхватил меч из ножен и бросился к нему с пугающей скоростью. — Припрятано что-нибудь еще?

Сузаку подпрыгнул в воздух, намереваясь перехватить Альфреда ударом ноги, но Альфред внезапно набрал дополнительную скорость и направил свой меч прямо на тело Сузаку!

Любой другой на его месте был бы мертв. Юфемия даже окликнула его в испуге, и несколько аристократов ахнули… Но они ахнули еще гулче, когда Сузаку бросил руку вниз, вращая в ней стальным шаром, и поймал плоский край лезвия больше инстинктивно, чем как-либо еще. Затем он использовал это вращение, чтобы повернуть собственное тело, изменив угол своего удара с его первоначального предполагаемого направления на обратный удар, который полностью ударил Альфреда по лицу.

Однако, Гластонский Рыцарь перекатился вместе с ним, вложил меч в ножны и вытащил модифицированную винтовку, хотя такой удар должен был вызвать у него такую контузию, что продолжать сражаться просто не должно было быть возможно. Сузаку уже видел насколько скорострельна эта винтовка. Ему было по силам увернуться от нее, бегая по дуге и держа взгляд на том, куда целится Альфред, но тогда в этом тесном пространстве он оставит всех остальных, включая принцессу Юфемию, в качестве открытых мишени для стрельбы! Не то, чтобы он сейчас все равно заботился об этом. Альфред сражался как одержимый, вполне вероятно, потому, что он был буквально одержим.

Злостная улыбка исказила лицо Альфреда – и тут его ударили в бок двумя штырями, подсоединенными к электрифицированному проводу, где пусковое устройство и сам аккумулятор держал приемный отец этого человека – генерал Андреас Дарлтон.

— Альфред! — взревел генерал. — Что, черт тебя дери, на тебя нашло?

Он наблюдал, как его приемный сын неудержимо дергается с суровой гримасой, а затем перестал этим заниматься через несколько секунд. Альфред упал на колени и смотрел, как генерал шагнул вперед с обнаженной шпагой и рукой на пистолете.

— Хорошая работа, Куруруги. Я обязательно допрошу его лично о–…

— Умри! — внезапно закричал Альфред, вскакивая на ноги в момент ужасной решимости, потянувшись за мечом – но тут поняв, что независимо от того, насколько ты можешь быть решителен, полный контроль над своими мышцами почти невозможен сразу после удара электричеством. Меч выпал из его рук, и на секунду Сузаку испугался, что он может кого-то ранить. Вместо этого тот безвредно упал на пол и заскользил туда, где кому-то все равно удастся убраться с его пути и не пораниться о него. Охранник прошелся по комнате, следя как за гостями, так и за другими потенциальными угрозами.

— Кьюэлл, не так ли? — прорычал Дарлтон, направляя пистолет прямо в затылок сына. Держась на расстоянии, но не теряя прицела. — Ты подумал, что это хорошая возможность убить Куруруги, верно? Выдать себя за моего сына, проникнуть в ряды охраны и заложить взрывчатку в камеры. Где он? Где Альфред?

— О-отец… То есть, генерал? — дрожал Альфред. — Что происходит? Как я оказался здесь? Я не помню–… О чем вы вообще говорите? Я Альфред!

У Сузаку кровь застыла в жилах. Гиасс? Может ли это быть он? Вместо самозванца, кто-то был способен использовать эту силу воздействия на сознание, чтобы обойти все и вся! От этого его затошнило. Если бы он только догадался сказать им об этом, они могли бы проверить всех, абсолютно всех на наличие признаков манипуляций с разумом.

— Генерал, если позволите? — предложил Сузаку. — Альфред. Что последнее ты помнишь?

***

====Альфред====

Ранее, этим утром…

Если бы он был объективен, то, возможно, счел бы эту обязанность недостойной своего внимания. Однако, случай был крайне необычный, и ради Ее Высочества они должны были быть уверены, что ее безопасности уделяется должное внимание. Таким образом, Альфреду выпало провести в течение дня основную проверку стандартов и практики доставки почты. Как бы это ни обходилось с его гордостью, та же самая гордость не могла позволить ему уклониться от выполнения этого долга, каким бы тривиальным он ни казался.

— Ох! — ахнул один из инспекторов. Затем он ловко отдал честь. — Сэр, слава богу. Ваше прибытие сюда может сэкономить нам уйму времени. Мы только что обнаружили в почте чрезвычайно необычный предмет.

Альфред слегка напрягся. Может, все-таки это окажется не совсем пустой тратой времени. Он кивнул мужчине, и ему вручили «определенный предмет.» Он уставился на него в полном недоумении. О чем, черт побери, думал отправитель? Что-то подобное никогда не будет доставлено, посылку заберут, осмотрят и почти наверняка выбросят, каким мусором это и—

Не было. Потому что, знаете, чем больше он смотрел на него, тем более вычурной тот казался. Прекрасное мастерство. Ухоженный и ухоженный. От него исходила аура древности, мощи и притягательности одновременно. Интересно, как он выглядит внутри…?

— Мы пытались его вытащить, — сказал один из инспекторов. — Все, что нам удалось, это каким-то образом порезать пальцы. Что странно, так как снаружи вроде бы не имеется ничего острого, но мы все равно порезали их довольно сильно, а проклятая штука не сдвинулась ни на дюйм. Мы собирались вызвать охрану…

— Да, да, — ответил Альфред, отмахиваясь от этих мелких забот, чтобы получше рассмотреть это великолепное произведение искусства. — Кто прислал его? — рассеянно спросил он.

— Мы не знаем, — признали они. — Все, что нам известно, то, что к нему было прикреплено: «Юфи, от Л + Н». Без обратного адреса. Никаких ссылок на то, откуда он был выслан. Как будто он появился в почтовой системе из воздуха.

— Ладно, — сказал Альфред. — Тогда… Я возьму этот меч для личного осмотра. Я доложу о нем лично своему начальству. Продолжайте свою прекрасную работу.

***

====Сузаку====

Меч? Он сказал меч? Но разве это не означает, что сам меч является–… Позади него раздалась ужасающая серия резких звуков и несколько булькающих криков от некоторых охранников. Этого просто не может быть! Как он мог так неправильно истолковать ситуацию?

***

====Лелуш====

Юфемия… Сузаку! Формально они сражались по разные стороны баррикад, и все же… И все же, он не мог вынести мысли о том, что с ними может что-то случится. Был ли это взбунтовавшийся Стенд? Террористический акт? Что-то внутри Британнии, или иностранное вмешательство, или даже что-то, чему виной стал Мао? У него было слишком много теорий, слишком много подозреваемых. Ему нужно было больше информации!

— У меня имеются определенные связи в СМИ, — сказал Дитхард, постукивая по своему ноутбуку. — Они сообщили мне, что мошеннический веб-сайт вещает с единственной оставшейся камеры. Похоже, ситуация–…

Он вдруг оцепенел. Журналист, который заботился не о жизни, а только о создании истории, онемел от увиденного. Все в комнате заметили это. Шок. Смятение. Что могло привести такого человека, как Дитхард, который в невпопад предложил совершить убийство? Они узнают это достаточно скоро, потому что, когда Дитхард повернул ноутбук так, чтобы они могли видеть, от зрелища на экране у них перехватило дыхание…

***

====Нина====

— Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет…

***

====Наннали====

Она вся дрожала. Что-то ужасное происходило у нее на глазах. Это была глупая случайность, что Саёко нашла некий сайт, транслирующий это, но… Но она не могла в это поверить. Совсем как в тот раз. Прямо как тогда!

Вррри-и-и-и-и-и-и!

Она тряхнула головой, словно пытаясь развеять это. Этого не может быть. Этого просто не может быть! Только не снова, только не снова. Только не снова!

— Невероятно! — оскалился вампир. — С такой силой в моем распоряжении нет предела тому, что я могу сделать! С этого момента и впредь мной достижимо все!

Все точно так же, как тогда – как хороший человек становится монстром против своей воли. Но в отличие от того раза, сейчас она ничего не могла сделать, чтобы остановить это.

***

====Сузаку====

Принцесса Юфемия стояла в центре комнаты, ее розовое платье было запятнано кровью защищавших ее охранников, и ужасная злая улыбка застыла на ее обычно милом лице. Кое-кто из знати закричал, да даже Ллойд был напуган!

— Обычно именно это я и вижу, что делает пользователь Стенда, когда меня пробуждают, — сказала Юфемия, крепче сжимая ручку. — Как раз перед тем, как я убиваю его.

— Юфемия! — закричал Сузаку, но на самом деле он смотрел на меч в ее руках.

Черный ятаган, теперь, когда он двигался не слишком быстро, он мог хорошенько рассмотреть его. Ножны меча представляли собой пару изогнутых шипов, торчащих из рукояти. Он так много внимания уделял этому человеку, что не обратил внимания на оружие!

— Готов умереть, Сузаку Куруруги? — спросила Юфемия. Или, скорее, то, что контролировало ее, заставило ее задать этот вопрос.

Вот что они делают. Вот что делают с людьми Стенды. Они забирают их. Портят их. Превращают порядочных, хороших людей в монстров. То ли против их воли, то ли развращая их добродушие во что-то мерзкое и отвратительное.

— Потому что, несмотря ни на что. Несмотря ни на что. Несмотря ни на что!

Меч рассек тела охранников и, казалось, поймал их кровь в воздухе серией чрезвычайно быстрых ударов. Это было невозможно. Это было так быстро, так точно… Как вообще можно бороться с чем-то подобным? Нет, не думай так. Все, что тебе нужно сделать, это обезоружить ее, и все будет хорошо. Забери у нее этот меч, а потом… А потом все будет хорошо. Так ведь?

— Я никогда, никогда, никогда не проиграю… Кому-то, с кем я уже сражался!

А тем временем, за спиной Юфемии, на задней стене комнаты, при помощи небольшого количества крови, на черной боковой двери было написано одно-единственное слово отчаяния, которое словно бы намерено стремилось насмешить и принизить его оптимизм. Написанное кровью тонкими и колючими буквами, это было единственное, ужасающее, угрожающее слово, предупреждающее их всех о том, что этот Стенд планирует сделать.

— Резня.

<— To Be Continued

***

Параметры Стенда

Anubis (Анубис)

Пользователь Стенда: Юфемия (текущий)

Характеристики:

Разрушительная сила — B

Скорость — B

Дальность — E

Выносливость — A

Точность — E

Потенциал развития — C

Способности:

Dimensional Bypass (Выборочная Неосязаемость): [Anubis] способен прорезать сквозь любой материал, какой только пожелает. Для примера, он может разрезать внутренние органы человека, не потревожив при этом его кожу.

Intelligent Development (Умное Развитие): После боя с врагом [Anubis] запомнит и научится преодолевать любые приемы и техники, которые использовал его противник. Независимо от того, насколько хорошо атака спланирована, одна и та же атака, дважды использованная против [Anubis], всегда потерпит неудачу.

Mind Control (Контроль над Разумом): [Anubis] способен контролировать того, кто его обнажит, независимо от того, насколько сильна их сила воли. Даже другие пользователи Стендов не застрахованы от этого эффекта – если [Anubis] контролирует их, он также берет под контроль их Стенды. Также [Anubis] может выбирать, кто его обнажит, не позволяя людям, которыми он не хочет овладевать, обнажать меч.

***

[1] Надо было еще в ранних главах про это указать, однако на тот момент мне казалось это неважным. В общем, «Tag, you’re it» можно перевести не только как «Метка, это ты», но и как «Ты водишь».