Невеста волшебника (Новелла) - 3 Глава

Я ломала голову на протяжении всей своей повседневной жизни, которая была в некотором смысле великолепна, но другими словами… чрезвычайно тщетна. Прошло четыре года с тех пор, как я вспомнила «себя», когда я встретила этого человека, как раз в то время, когда мне исполнилось семь лет.

Агедилус Фон Лансент.

Этот человек, чьё имя нельзя было выговорить, не запнувшись, был главным волшебником нашей страны, моим другом детства, а затем и… женихом.

Да, главный волшебник. Им восхищались как обладателем самой мощной магической силы в Королевстве и, как уже упоминалось ранее, он был одним из тех героев, которые стали последней надеждой нашей страны (ха-ха).

Можно сказать, что это глупо. На самом деле, я хочу назвать это глупостью. Но, к сожалению, правда остаётся правдой. Я должна была принять её лицом к лицу, не убегая.

Теперь он невероятно красив. Некоторые спорят о том, применимо ли слово «красивый» для описания мужчин, но я не знаю другого слова, более подходящего для его описания. Он может похвастаться таким красивым лицом, что выглядит потрясающе, даже когда стоит рядом с Принцессой, которую называют живой жемчужиной нашего Королевства.

У него чёрные как смоль волосы, которые остаются блестящими и без какого-либо масла, таинственные глаза, в которых смешаваются оранжевые и пурпурные оттенки заката. Прямой, тонкий нос и бледные губы, нежные, как цветочные лепестки. Кожа такая белая, будто никогда не видела солнца. Каждая его черта совершенна, его красота выделяется, она андрогинна, как у ночных фей, о которых поют барды.

…Странно, как я медленно начинаю злиться, когда говорю об этом. Почему у него такая тонкая кожа, а он ничего для этого не делает? Почему у него такие блестящие волосы? Без сомнения, такие слова, как прыщи или повреждённые волосы, ему неизвестны.

На самом деле все в порядке. Ну, это не очень хорошо, но я пока оставлю это. Потому что есть вопрос, который я задавала себе бесчисленное количество раз. У нас бывают конфликты, когда он говорит: — «Должен ли я восхвалять свою невесту, как бард?» — но истина неизбежно остаётся истиной.

Да, проблема не в этом. Здесь я имею в виду вопрос: «Почему такой человек должен быть моим женихом?» Ну, там… как бы это сказать? Есть несколько довольно неприятных обстоятельств. Если я об этом заговорю, то сама по себе история будет довольно длинной, и это не очень интересно.

Мой отец, глава семьи Адина, был управляющим магическими книгами, а человек, который стал отцом Агедилуса, глава семьи Лансент, работал одним из дворцовых волшебников. Их связывала глубокая дружба. Эти две семьи были близки ещё до моего рождения, часто посещая особняки друг друга.

У сэра Лансента были мягкие, серебристо-чёрные волосы и голубые глаза — он не был эффектным или даже красивым, но он из тех людей, которые всегда мягко улыбаются… я обычно называла его «дядя Лансент». И он был как раз в моём вкусе. Абсолютно идеален для меня. Воплощение моего типа.

Честно говоря, даже моего отца называли красивым, но личность Лансента мне больше нравилась. Всякий раз, когда он навещал нас, я в полной мере пользовалась своей привилегией маленькой девочки, чтобы наброситься на него. Мой отец вздыхал, глядя на меня, но отец, ты должен понять, что именно таковы женщины. Не думай, что все женщины похожи на мою нежную, чистосердечную, невинную мать.

К несчастью, жена дяди Лансента к тому времени уже скончалась. Я слышала, что она была великолепной особой, вице-лидером рыцарского ордена – хотя и не очень утонченной леди. Но дядя Лансент выбрал её, и я не сомневаюсь, что она была прекрасна. Очень жаль, что мне не удалось встретиться с ней.

Однажды дядя Лансент неожиданно привёл в наш дом мальчика Агедилуса.

Если я спрашивала, мне говорили, что семья Агедилуса отдалилась от него из-за его магической силы, а дядя Лансент спас его от трудной жизни. Но подробностей я не знала. Может быть, там что-то такое, о чём нельзя рассказывать детям?

Интересно, неужели я никогда этого не узнаю? Ну, похоже, что нынешняя ситуация не изменится, даже если мне расскажут, что произошло, поэтому я не собираюсь спрашивать. У меня мало времени, чтобы ворчать по поводу того, что мне не сказали то, что мне сказали бы, если бы это было действительно необходимо.

Когда я впервые увидела этого человека… нет, теперь я буду называть его мальчиком. В тот день, когда этот мальчик появился, сопровождая дядю Лансента, мне сказали, что он того же возраста, что и я, но выглядит гораздо моложе. Оглядываясь назад, я теперь понимаю, что это было потому, что до того, как дядя Лансент взял его к себе, его плохо кормили, и он был очень худым.

Но тогда у меня не было никакой возможности узнать это. Я просто заметила, что его пальто слишком велико для ребенка. На нём был толстый капюшон, так что я не могла разглядеть лица. Я помню, как инстинктивно сравнивала его с какой-то бумажной куклой, которыми играли дети.

— Сними это пальто, Агедилус, теперь всё в порядке. — Озабоченно сказал дядя Лансент мальчику, которого он прятал до сих пор.

Мои родители тоже были там, рядом со мной, вместе с моим братом и кормилицей. Агедилус крепко держал подол одежды дяди Лансента своей белой, тонкой рукой, чувствуя на себе пристальный взгляд всех нас пятерых, не снимая пальто.

— Агедилус, теперь всё в порядке.

Услышав успокаивающий голос дяди Лансента, мальчик наконец снял капюшон. При виде его теперь открытого лица у всех нас, семьи Адина, перехватило дыхание.

Тогда я действительно на секунду забыла о течении времени. Вот как это было шокирующе.

Первое, что бросилось мне в глаза, были эти великолепные чёрные волосы. Это был первый раз, когда я увидела волосы такого цвета с тех пор, как родилась в этом мире. А потом, под длинными тёмными ресницами того же чёрного цвета, показались большие глаза цвета восходящего солнца. Я до сих пор не знаю, выражала ли я своё волнение, но эти чёрные волосы были достаточно ностальгическими, чтобы заставить меня разрыдаться, а эти глаза цвета восходящего солнца так сияли.

— Он прекрасен. — Пробормотала я, сама того не сознавая.

Все присутствующие были невероятно удивлены моей реакцией, от дяди Лансента до членов моей семьи. Но я думаю, что больше всего удивился сам мальчик. Его глаза цвета восходящего солнца широко раскрылись и уставились на меня. Даже при том, что я никогда не хотела случайно сказать что-то плохое.

Хотя мне определённо не нравилось, насколько он был чрезмерно худ, его красота намного превосходила это. Даже будучи маленьким, он мог похвастаться неземной красотой. Если бы мне пришлось описать его, то да, он был ангелом. Он был волшебником. И в то же время он был «зверьком», которого никто никогда не обнимал.

Когда я шагнула к нему, он сделал шаг назад, чтобы сохранить точно такое же расстояние между нами. Единственным человеком, которого он не опасался, был его приёмный отец, дядя Лансент, и он искренне верил, что все остальные представляют собой угрозу.

— Я — Фильмина Вир Адина, рада познакомиться с вами!

Не признавая поражения, я взяла его бледную, худую руку и представилась. Но он тут же стряхнул мою руку.

…А, понятно, он был единственным исключением для меня. Я хочу, чтобы меня поняли, когда я говорю, что для меня было совершенно естественно сдаться тогда. Каким бы милым и красивым он ни был, с ним невозможно было разговаривать. Говорят, что первый шаг к общению — это улыбка и приветствие вашего партнёра, но что ты должен делать, когда первый шаг сам по себе терпит неудачу?

Я ломала голову над тем, что мне делать, когда мы вдвоём выходили во двор поиграть, а он никогда не подходил ко мне.

Когда я попыталась посмотреть на дядю Лансента и поведение моих родителей вокруг него, они, возможно, были слишком резкими. Я всё ещё сомневаюсь, были ли их действия чрезмерно неразумными. Хотя я тоже была воспитана с таким же отношением к детям, этот мальчик совершенно непохож на других детей. Если бы он сделал что-то не так, результат мог бы нанести ему смертельный вред. Я думаю, что дядя Лансент, как и мои родители, играл в опасные игры, когда дело касалось его.

Всякий раз, когда нас выводили во двор, словно выгоняли пинками, мы оба молчали, как и следовало ожидать. Мой брат раньше цеплялся за меня, но потом он испугался Агедила и убежал к моей матери, которая была внутри. Так что в конце концов мы остались вдвоём. Он был совершенно безразличен ко мне, когда я украдкой поглядывала на него, стоя неподвижно и абсолютно ничего не делая.

Это было невероятно неловко. Он стоял так неподвижно, что я подумала, не занимается ли он фотосинтезом, не делая ни малейшего движения. Его прекрасное лицо, такое молодое и в то же время такое спокойное, было совершенно бесстрастным. Выражение его лица изменилось только тогда, когда я бессознательно произнесла «он прекрасен» и насильно взяла его за руку. С тех пор он совершенно ничего не выражал.

На это было больно смотреть. Невероятно больно. Даже если мне было 30+ внутри, когда другой человек — ангельский, сказочный семилетний ребёнок, у каждого есть свои пределы. У меня даже не было никакого опыта работы с детьми, я никак не могла справиться с сопровождением ребёнка, который прошёл через травму.

И поэтому, если вы спросите, что я сделала тогда, ответ будет прост: я снова сдалась.

Тогда я могла читать магические книги, написанные для детей на обычном алфавите с магической лексикой вперемешку. Поэтому я просто заняла свою позицию на скамейке во дворе с книгой в руках.

Даже если бы мне удалось прочесть её, то смогла бы я воплотить его в реальность или нет — это уже другой вопрос. Но у меня не было другого выбора, кроме как в конце концов выйти замуж, став частью другой знатной семьи, поэтому я подумала, что если я, дочь семьи Адина, смогу получить хотя бы минимальную информацию, то увеличу возможности своих будущих родственников. Умно, если я сама так говорю… или, скорее, с тех пор я стараюсь вести себя превосходно.

Ну, если он хочет заниматься фотосинтезом, то может делать это сколько душе угодно. Может быть, он мог бы самостоятельно производить своё собственное питание и набирать некоторый вес — разве это не было бы идеально?

Что же касается того, действительно ли это было то, о чём я думала, то я оставлю это. Как бы то ни было, под этим нескончаемым солнечным светом я отказалась от этого мальчика – от того мальчика, который был как бы призрачным гостём из далёкого Королевства – и решила полностью погрузиться в свои собственные увлечения.

Интересно, можно ли назвать это ребячеством с моей стороны? Но я уже успела повзрослеть. Иногда я действительно чувствовала на себе чей-то пристальный взгляд, но тогда я ещё больше сходила с ума по магическим книгам, лежащим передо мной. Магический язык всегда был труден для понимания, и мне было трудно читать его, даже когда я внимательно просматривала каждое слово.

Однажды, когда я пыталась читать магическую книгу своим 7-летним умом, человеческая тень упала на страницы. «Может быть, это мой брат сбежал раньше и вернулся, чтобы попросить меня почитать ему книжку с картинками, как обычно?» — Удивилась я, поднимая голову, а затем рефлекторно моргнула. Тогда моргание было вполне естественным. Потому что прямо на меня смотрела пара дрожащих глаз цвета восходящего солнца.

«Как же он оказался передо мной раньше, чем я успела заметить?» Я застыла от удивления, а он просто смотрел на меня сверху вниз, ничего не выражая. Он пристально посмотрел на книгу, которую я держала в руках, и повернулся, чтобы уйти.

В этот самый момент страница, на которой я находилась, была написана не на магическом языке, а на обычном алфавите, запись называлась: О магической силе и физической внешности.

Согласно ей, чёрные волосы были признаком магической силы. Чем ближе к чёрному были чьи-то волосы, тем сильнее была их магическая сила. Другими словами, с его чёрными как смоль волосами магическая сила этого мальчика просто безгранична.

Но для меня эти чёрные волосы были таким обычным явлением в моём «прошлом» мире, но редко встречались в этом… нет, не только это, у этого мальчика были чёрные волосы, как ни у кого другого. Прежде чем я почувствовала страх или благоговение, я ощутила неописуемую ностальгию, глядя на него. Это была единственная причина, по которой я его не боялась.

Но именно поэтому он вдруг подошёл ко мне. Я подходила к нему раньше по прихоти, протягивая ему руку, как раненому животному. Если бы я этого не сделала, он, без сомнения, тоже не подошёл бы ко мне.

— Гм, сэр Агедилус? Почему бы нам не прочитать это вместе?

— …!

Произнести его имя было немалым подвигом для семилетнего ребёнка. Он повернулся и посмотрел на меня с ужасно удивлённым лицом. Может быть, это можно было бы назвать лицом ребенка, готового расплакаться, как оно обычно и бывает. Сейчас я этого не знаю. Но его единственным ответом было то, что он молча сел рядом со мной.

Хотя он и умел читать до некоторой степени, он пренебрёг изучением магического языка, поэтому я читала магическую книгу вместе с ним, помогая ему. Я осмелюсь сказать, что это могло бы быть началом того, что привело к сегодняшнему дню.

А потом, в те дни, я внимательно наблюдала, как животное, которого никто никогда не держал при себе, постепенно приручалось.

Всякий раз, когда он приходил, я заходила в библиотеку моего отца, доставала волшебные книги, когда мне было угодно, и читала вместе с ним. В солнечные дни мы читали на скамейке во дворе, а в дождливые — в моей комнате.

Когда бы он ни приезжал, мой брат всегда сначала прятался. Не успела я опомниться, как он стал очень враждебно относиться к нему. Иногда он также говорил: «Он для тебя важнее, чем я!»

И он вопил и выл. Конечно, это было совсем не так, но мой брат не мог не видеть этого.

Он плакал, его влажные глаза были того же цвета, что и мои, он цеплялся за меня и смотрел на Агедилуса, а тот просто смотрел на моего брата, ничего не выражая. Это было не так легко устроить, как приятную маленькую ссору между другими детьми. Если быть точным, то это было похоже на небольшое поле боя с кровавой бойней.

Кстати, в настоящее время у них сложились довольно кислые отношения – если их заставляют встречаться, они улыбаются и начинают словесную войну. Всё это произошло прежде, чем я успела осознать, пока не стало слишком поздно. Ну, пока я оставлю эту историю в покое.

Ну а потом мы с ним просто сидели вместе на скамейке во дворе, перед нами лежала волшебная книга, и мы переворачивали страницы очень медленно и осторожно. Я действительно полюбила то время.

Впервые я почувствовала его магию именно в тот день. Мы сидели на скамейке во дворе под ясным небом и, как обычно, читали вместе. К этому времени его поведение стало лучше, чем в начале, и хотя он всё ещё говорил гораздо меньше, чем обычные дети, он был несравненно лучше в разговоре, чем вначале.

— Хм… Магия духа, которая включает в себя заимствование силы духовных существ, чрезвычайно распространилась из-за того, что магия индуцируется совместимостью человека с духом, независимо от того, каково его личное совокупное количество магической силы…?

— …Там говорится, что каждый человек обладает определённым количеством магии, но это не значит, что ты можешь использовать магию только с этим. Но в магии духов, если у тебя есть сродство с духом, по крайней мере, ты можешь использовать силу духа, и быть в состоянии использовать большое количество магии.

— Неужели это так?

— Да. Это было написано в одной из магических книг моего отчима.

Он ответил без колебаний, но я внутренне покрылась холодным потом. Хотя его влияние означало, что я прогрессирую в более быстром темпе, мне пришлось ещё раз осознать, что он был хорош не только внешне, но и умственно.

В то время мои знания магического языка были ещё больше, чем у него, но я понимала, что если буду неосторожна, то меня быстро догонят. «Подготовка к следующему совместному чтению жизненно важна», -по-детски решила я, переворачивая страницу. Именно тогда я почувствовала это.

— Ой!

Я небрежно порезала палец, когда переворачивала страницу. Когда бумага режет кожу, это больно. Я посмотрела на свой порезанный палец, стонущий от боли внутри, и он схватил меня за руку.

— …?

По сравнению с нашей первой встречей, его рука наконец-то стала мягкой и детской. Он нежно прижал её к моему порезанному пальцу.

— ….

Его губы произносили древние слова, безразличные ко мне, но они заставляли меня заморгать. Внезапно, без всякого предупреждения, появилось кольцо воды, окружившее мою рану, а затем исчезло. Ошеломлённая, я безмолвно посмотрела на него и увидела, что рана, за которой я наблюдала, полностью исчезла вместе с кольцом воды.

— …Это была магия духа?

— Да. Я просто позаимствовал силу духа воды.

— ……

Даже я, которая всё ещё пребывала в полубессознательном состоянии относительно темы магии, несмотря на огромное количество магических книг, которые читала, знала, что внезапно использовать магию и преуспеть в решающий момент — это не то, что может сделать нормальный человек. Я поняла, ах, так это и есть магия. Испытывая её непосредственно, я не была полна адреналина — скорее, я была просто удивлена тем, как это выглядело, как таинственное буддийское чудо.

Глядя на кончик своего пальца, теперь уже целого и без шрамов, я почему-то почувствовала на себе чей-то взгляд. Я повернулась к нему и встретилась взглядом с его глазами цвета восходящего солнца. Хотя в его глазах, как обычно, не было ни малейшего волнения, я случайно поняла, что на этот раз все было гораздо серьёзнее.

«Почему он смотрит на меня так, словно встревожен?Может быть, он беспокоился из-за того, что я промолчала после того, как он впервые применил магию ко мне?» — Это было бы нормально для любого другого ребенка — гордиться собой, и всё же он просто беспокоился. Это было как-то грустно. Вероятно, именно поэтому я схватила его за руку, когда он молча попытался отпустить мою. Он удивлённо моргнул, и я улыбнулась ему.

— Благодарю вас, сэр Агедилус.

Это было всё, что я могла тогда сделать. Но даже в этом случае он слегка кивнул, и в его глазах появился огонёк уверенности. Вот почему я хочу верить, что мои действия тогда не были неправильными.

— …В этом нет ничего особенного.

Я единственная, кто знает, что его уши слегка покраснели, когда он отвернулся, говоря это. Я хотела сказать, что нет, это действительно очень важно, но проглотила эти слова.