Ночь с плохим концом (Новелла) - 1 Глава

— Ах… хах… — я спешила, тяжело дыша, по дороге к главной улице Вест-Энда (прим.пер. Вест-Энд — театральный район Лондона). ‘Опоздаю’ — всплывало в моей голове зловещее слово, и каждый раз я делала глубокий вдох, пытаясь отбросить его и успокоиться, но это плохо действовало. Я ведь даже легла пораньше вчера, зная, что надо подготовиться к выступлению! Но, похоже, я слишком распереживалась, потому-то и долго не могла заснуть: уснула только к рассвету, но страшный сон снова разбудил меня.

Этот кошмар уже начал забываться, детали его расплывались — но кто-то в нем погиб от несчастного случая прямо во время пьесы, и вид этой чудовищной трагедии заставил меня проснуться в холодном поту. Я вернулась в постель, надеясь еще хоть немного поспать, но кошмар все еще тревожил мой разум, и мне едва удалось слегка задремать. А когда я проснулась, оказалось, что приближается начало представления.

Боже, ну почему именно сегодня? Почему я проспала именно в тот день, который может оказаться самым важным в моей жизни? И это при том, что я никогда не могла продержаться и до полуночи, как бы не заставляла себя не спать… Ну что я за дура, что за дура! Так я мысленно кляла себя за глупость уже в который раз за утро.

Главная улица, наконец, показалась впереди. Несмотря на то, что утренний час пик уже закончился, вокруг было людно. Вообще-то, и само утро уже практически закончилось, но все же именно сегодня обычно тихое место буквально кишело людьми: сама улица, переулки и даже дворы. Я принялась пробиваться через непривычную толпу, расталкивая людей, извиняясь, отшатываясь от тычков. Хоть я и торопилась, но, к сожалению, из-за давки пробиться куда-то не получалось. Вот беда, если так пойдет, я точно опоздаю…

Бам! Что-то черное заслонило глаза.

— Ах! — я натолкнулась на что-то и оказалась сбита на мостовую. Потирая пострадавшее от не-слишком-мягкой посадки место, я открыла зажмуренные при столкновении глаза. Кто-то со всей силы врезался в меня. Джентльмен, выскочивший из узкого закоулка на главную улицу, спокойно поднял слетевший с головы старомодный цилиндр и водрузил его на место, а затем протянул руку мне, еще сидящей на дороге.

— Приношу свои искренние извинения, мисс. Я так спешил, что совсем не следил за дорогой. Мне очень жаль. Вы не ушиблись?

— А… нет, я… я в порядке, — мне вдруг показалось, что я оказалась в старинной книге: незнакомец протянул мне руку в такой учтивой и элегантной манере, будто мы были принцем и принцессой. Я нервно ухватилась за его руку, и он помог мне встать. Сказочный флер, который мгновенно создали его вид и манеры, смутили меня, и я невольно избегала смотреть ему в лицо. Но короткий взгляд на него все же бросила, и моим глазам предстал высокий, стройный молодой человек в черном костюме и цилиндре.

— Ну и славно! Конечно, в столкновении только моя вина, но будьте осмотрительны, мисс. Сегодня вокруг многовато зевак.

— Зевак?

— Именно. А вы не видели? В Harrods (прим. пер.: Harrods — самый известный и крупный универмаг Лондона, вроде нашего Гостиного двора) пожар. Видите, в небе к западу такой темный дым? И ведь такой крупный магазин… Много времени занимает его потушить. Так что люди бегут не только от пожара, но и к нему — посмотреть, что происходит. В общем, утро выдалось шумное. Будем надеяться, что новых катаклизмов не случится.

— Значит, пожар… — я в спешке совсем не заметила. Я поняла, что это в целом объясняет толпу на улицах. Да, не зря мне говорили, что я рассеянная — вздохнула я. Мне нередко случалось сосредоточиться на чем-то и не замечать ничего другого.

Успокоившись и вслушавшись в уличный шум, я услышала возгласы ‘пожар!’ и несмолкающий вой пожарных сирен где-то вдалеке. А небо в западной стороне, хотя и не было видно огня, если посмотреть, застилал черный дым. На самом деле, странно было не заметить пожар, находясь на улице, охваченной такой суетой. Мало того, что я проспала в самый неудачный для этого день, так теперь еще и влезла прямо в эту толкучку, не заметив пожара. Я снова начинала злиться на себя.

— Так что, как вы понимаете, к месту происшествия сейчас лучше не приближаться. Там может быть опасно.

— Да… Спасибо вам.

— Никогда не угадаешь, что может случиться. Нередко ведь самый обычный спокойный денек заканчивается кошмаром наяву. Или, к примеру, вы спешите по важному делу, и тут вдруг пожар преграждает вам путь.

— Аа… извините, я торопилась и не смотрела, куда бегу… Вы, должно быть, спешите.

— Нет-нет, мисс, я вовсе не об этом. Я только очень хотел попасть на одну особенную пьесу, поэтому я спешил. Я уже купил билет, так что спешить мне некуда: даже если я припоздаю, до начала еще будет время. И все же есть причины поспешить: возможность прийти немного заранее, выпить бокал вина в холле, неспеша пролистать программу, поразмышлять, прогуливаясь по зданию театра, и потом уже полностью насладиться пьесой. И все-таки легкая заминка из-за пожара практически не повлияет на мое расписание. Те, у кого действительно сейчас проблемы — это владельцы магазина, покупатели, персонал. Так жаль… Но ведь такие трагедии случается нередко, верно?

— Да, пожалуй…

Мужчина высказывал интересные вещи; я даже заподозрила, не подразумевает ли он под ними какого-то важного смысла. Каждое его слово и действие неизменно пробуждало желание узнать, что последует за ними:

— Впрочем, любым трагедиям я предпочитаю комедии. А как же еще, в такое-то время? Войны и экспансии, промышленный переворот и падение нравов, и, ко всему прочему, устрожение законов. Наши предки знали, что истина в вине, однако пустоголовым политикам современности это уже неизвестно. И из-за их запретов люди становятся раздражительными и злыми, начинают войны, цепляются за какое-то посмертное воздаяние. Из нашей жизни, так сказать, уходит шарм… И вот это-то и грустно… Ах, да забудьте. Гм, скажите-ка, а мы… не встречались раньше?

Закончив свой длинный монолог, джентльмен перевел взгляд на меня и слегка склонил голову набок:

— А, вот как, — видимо, он заметил. В конце концов, он мог видеть меня на афишах, расклеенных по всему городу.

— Нет, вряд ли мы встречались, — я постаралась уйти от ответа, неловко смеясь, — Мне нередко приходится такое слышать, с моим-то обычным лицом…

Но мужчина все еще вдумчиво разглядывал меня прикрытыми челкой глазами. Еще немного — и он узнает меня. Не хотелось бы, чтобы вокруг сейчас собралась толпа еще больше, чем уже есть. Незнакомец изучал меня взглядом, а я, стесняясь, отводила от него взгляд. Вдруг мне показалось, что его глаза, хоть и плотно закрытые прядями волос, загорелись воодушевлением:

— Какой восхитительный браслет. На нем, правда, чувствуется след времени…

— Сп-пасибо. Да, он довольно поношенный, но мне он очень дорог…

— Понимаю. Берегите его, мисс. Говорят, если предметом долго дорожить, он обретает душу. Несомненно, вы всегда под заботливым присмотром ваших предков… И вашей бабушки.

Я изумленно глянула ему в глаза. Но всё ещё не могла их увидеть и угадать их выражение. В его мягком голосе слышалась нотка любопытства. И он упомянул мою бабушку… Откуда он мог о ней знать? Неужели он был с ней знаком?

— Эм, а откуда…

В этот самый момент часы на башне, находившейся неподалеку, начали бить. Тяжелый металлический звон прогремел над площадью двенадцать раз. Услышав его: я тут же опомнилась: о, нет! Я так увлеклась разговором с этим человеком, что совсем забыла, куда спешила. Мне нужно было быть на месте в двенадцать.

— О боже… Уже так поздно. Кажется, разговор затянулся, — джентльмен закатал рукав и сверился со старинными наручными часами на запястье.

— Спасибо, что сказали про пожар. Но я совсем забыла: я очень тороплюсь, сегодня такой важный день… Мне надо спешить!

— Да, удачи вам, — кивнул незнакомец, — Чудесного вам дня, мисс. Мне и самому бы надо идти.

Я быстро поклонилась мужчине и побежала дальше. Может, он действительно знал бабушку… Мне бы хотелось поговорить с ним еще, но пришлось вернуться к реальности: я уже и так опоздала.

К тому же, если бы мы продолжили разговор, он бы точно узнал, что это я — Золушка из Вест-Энда, актриса, которая участвует в сегодняшней премьере. От этой мысли на меня нахлынуло осознание происходящего. От накатившего счастья и немного смущения я безудержно заулыбалась. Стены домов на Главной улице, фонарные столбы, доски для афиш — моя сияющая улыбка была расклеена по всему городу. Множество плакатов со мной — главной актрисой пьесы, премьера которой состоялась сегодня вечером. Воодушевленная, я поспешила еще быстрее к театру.

*****

Когда я, наконец, распахнула дверь в комнату отдыха ?1, трое из актеров уже сидели там, мирно попивая полуденный чай. Я глянула на настенные часы — чуть больше половины первого. Сбор был назначен в полдень.

Чтобы сдержать панику, я сжала лежащий в кармане платок — не то чтобы он был моим талисманом, но с детства я привыкла неосознанно хвататься на него в моменты страха или нервов. Мягкая ткань в руке немного успокоила меня. Несмотря на тяжелое дыхание, я ощутила необходимость извиниться, так что быстро поклонилась, сгибаясь почти пополам, и выпалила что было сил:

— Эм… Извините! Простите, что я опоздала на целых полчаса!

— Ну да, Мику, опоздала. Неужели проспала? — наш лидер Кайто, организатор всех актеров компании, направился ко мне — не разозленный, а широко улыбающийся. Я все еще смотрела в пол, но он шагнул ко мне так, чтобы я его увидела, и вручил мне полотенце.

— А…

— Сначала оботрись, ты вся взмокла. Не то простудишься.

— Спасибо…

— А потом, когда успокоишься, поскорее переодевайся.

— Хорошо.

Все трое, пришедшие до меня, уже загримировались и надели свои костюмы для спектакля.

— Ох, боже. Сдается мне, наш лидер недооценивает спешку, — скучающе заметила Лука, поднимая взгляд на меня.

— Д-доброе утро, Лука! Простите за опоздание!

Актриса занимала самое роскошное место позади, хорошо освещенное из окна, и свет полуденного солнца играл на ее роскошных розовых локонах. Она была, как и всегда, потрясающе красива, и когда она устало поправляла пряди волос у лица, то выглядела почти как луна посреди солнечного дня. (прим.: в оригинале такой леденящий душу бред, что на русском будет звучать отвратительно)

Спешно поздоровавшись с актерами и вытершись полотенцем, я устроилась в самом дешевом кресле у двери и открыла сумку — хотя я и проверяла ее с утра, но сейчас захотела убедиться, что ничего не забыла: например, реквизит, который одолжила, чтобы репетировать с ним дома. Пока я копалась в сумке, Мейко, до сих пор читавшая газету на диване рядом с Кайто, пересела на софу напротив меня:

— На, выпей холодного чаю с лимоном,- Как там, на улице, жарковато? Хорошо ночью спала?

— С-спасибо! На самом деле… Я слишком нервничала и не могла уснуть. Я легла только к рассвету, а потом мне приснился кошмар… А потом я опять уснула… И потом был почти полдень. Так что да, я проспала.

Мейко была из тех, чьи манеры и повадки выдавали зрелость и изящество, поэтому могло показаться, что с ней тяжело сблизиться. Однако на самом деле она любила откровенность в любом общении и порой становилась даже надоедливой. Даже со мной, хоть я и была новичком и появилась в труппе всего полгода назад, она постоянно старалась меня разговорить и даже наливала мне чай сама. И в моменты, когда я стеснялась или нервничала, ее беспечная улыбка рассеивала мои волнения. В общем, у Мейко для всех хватало тепла.

— Да уж, сочувствую. Утро сегодня шумное. Сначала этот запрет, потом толчея из-за пожара в магазине… — Мейко говорила так озабоченно, будто наступал конец света — с таким же видом она читала газету. Видимо, сейчас она снова вспомнила о проблемах.

— Д-да…

— Но ничего, ты не одна опоздала.

— Правда? А, эм… я возьму чай?

Я отпила холодного напитка из стакана. Пересохшее горло наполнилось кисловатым напитком — он немного, ровно насколько нужно, горчил. Как же вкусно. Весна едва началась, так что по ночам было еще зябко, но утренняя пробежка не могла не заставить попотеть. Чашка холодного чая с лимоном после таких упражнений была подарком судьбы. Кайто подошел ближе и устроился рядом с Мейко:

— Эй, крошка Мей, а можно мне тоже чаю? Налитого твоими ручками…

— К полудню жарковато становится, верно? — актриса пропустила его слова мимо ушей, — Чудно, чудно… И я ведь сотню раз просила не называть меня так, ты, пошляк.

— А? Зачем же так жестоко. Можно просто ‘джентльмен’, ладно? И вообще, мы ведь уже в таких отношениях…

— Будь добр, не говори таких вещей, тебя могут превратно понять. Ох, Мику, с ним ничего не поделаешь. Только он положит на кого глаз — тут же начинает с ней раскланиваться, а потом, не успеешь и моргнуть, распустит руки. Не спускай с него глаз! — Мейко неторопливо поднялась и достала охлаждённый чай из холодильника, после чего налила его в стоящий на столе стакан.

— Она бывает резкой, — рассмеялся Кайто, — Но это, в целом, тоже способ поприветствовать.

— С такими способами, джентльмен, ничего тебе не светит. На, держи.

— Спасибо, — не стушевался актер и дружелюбно улыбнулся, протянув руку за стаканом элегантным жестом дворянина. Иногда мне казалось, что каждый свой шаг Кайто мысленно планирует заранее. Даже в такое обыденное движение он вкладывал столько достоинства, что легко было представить его на королевском приеме.

— М? Хочешь еще, Мику?

— А?

— Ты так засмотрелась на моей стакан… А может быть, на меня? — и он подмигнул мне. Я представила, как выглядел со стороны мой задумчивый взгляд, и тут же смутилась. Дело было не в том, конечно — да, я пристально наблюдала, но не за ним, я просто задумалась, как ему удается выглядеть таким безупречным… Но я не могла подобрать слова, чтобы объяснить ему это.

— А, ну… в общем, это…

— Да с чего ты взял, что она смотрела хоть на что-нибудь? — подавляя зевок, возразила Лука, до сих пор наблюдавшая за нами с другой стороны комнаты, — Это ее вечная привычка — смотреть куда-то поверх всего. Можно подумать, Мику нарочно это делает…

— Мисс Лука?

— О, чутье Луки не перестает удивлять, — усмехнулся Кайто, — И все же, Мику, неужели тебе правда так интересно, что и как я пью? У меня такое чувство, что стоит мне что-нибудь начать есть или пить — и твой взгляд тут как тут.

— Ах, я… извините! Я вовсе не хотела смотреть так прямо… Вам неловко, должно быть.

— Ну что ты, за исключением случаев, когда я не в лучшей форме, я вовсе не против, чтобы дамы на меня заглядывались.

— (А я что, правда заглядывалась?) Н-на самом деле, вы даже вне сцены выглядите и двигаетесь так элегантно… Мне в вас видится что-то благородное, даже королевское. И я поэтому просто задумалась.

— Да? Н-неужели… Ну, мне приятно. Значит, я выгляжу как джентльмен, верно?

— Да-да! Как джентльмен, ну или… пожалуй… Скорее как дворецкий.

— Д… дворецкий… — Кайто разочарованно опустил голову. Лука и Мейко расхохотались в ответ на такое откровение.

— А я-то успела подумать, что тебе на этот раз повезло, — заметила Лука сквозь смех — похоже, ее действительно развеселил наш диалог, — Видно, мое чутье все-таки не безупречно…

Она плеснула молока в налитый Мейко свежий кофе. Я вдруг вспомнила прошлую встречу в гостиной — что-то было не так. Из любопытства я спросила:

— Эм… Мисс Лука, кажется, вы когда-то говорили, что пьете только черный кофе.

— М? А, да, говорила. Это, кажется, было при спонсоре, правильно? Я решила, что черный кофе лучше подойдет к моему образу. Но, если честно, он для меня слишком горький. Я люблю алкоголь, я люблю сладкое, но горькое я не переношу.

— Ух ты… А выглядело так, будто вам нравилось, поэтому я и решила…

— Ах, ну я же актриса. Для меня изобразить такое — пустяк. И тебе бы тоже следовало поучиться. Мы ведь компания Бурле, все наши представления должны быть безупречны, иначе над ними нельзя будет поставить наше имя.

— Бурле…

Компания Бурле — это наша актерская труппа. Она была основана сто лет назад легендарным сценаристом мистером Бурле, который и начал Золотой век театра здесь, в Вест-Энде. Труппа, исполнявшая многочисленные творения Бурле, обладала многолетней традицией бескомпромиссно серьезного отношения к реквизиту, декорациям, освещению, музыке, костюмам и игре — всему, что влияло на восприятие пьесы, чтобы увлечь зрителя фантастическим миром театральных подмостков.

Несмотря даже на то, что модернизация, научно-техническая революция и недавний взрыв популярности кинематографа бросили тень на процветание театра, наша труппа сохраняла прежнюю искусность и одухотворенность, не изменив этим качествам ни разу со дня основания. Конечно, прежнего шика она лишилась, и финансовых проблем было не избежать, но все же даже в эпоху кинолент компания Бурле и им подобные труппы продолжали создавать очарование театра ради всех своих поклонников и просто театралов, посещавших их представления.

Я восхищалась пьесами легендарного мистера Бурле и всегда хотела быть актрисой. Когда я была еще ребенком, моя бабушка привезла меня из небольшой деревушки на окраине, где мы жили, в далекий от дома Вест-Энд, и я увидела первый в моей жизни спектакль Бурле. Это была одна из самых знаменитых его пьес, ‘Тишь снежной ночи’. На сцене не было и намёка на него, но вскоре мне показалось, что я блуждаю в серебряной пустоте, усыпанной тяжелым снегом. И долго после пьесы я днем и ночью размышляла о мире театра.

С тех пор я восхищалась пьесами Бурле и хранила мечту стать актрисой, чтобы когда-нибудь сыграть в постановке по мотивам одной из его работ. Год назад я переехала в Вест-Энд и, работая на полставки в пекарне на окраине, скопила на билет на представление компании Бурле.

Лука, звезда труппы, изумительно красивая актриса и модель по совместительству. Кайто, официальный лидер труппы, одновременно актер и постановщик. Мейко, старшая из актрис, известна точностью и глубокой продуманностью своей актерской игры. Я была очарована их игрой и приходила в театр снова и снова, а в свободную от работы минуту старалась сама научиться актерскому делу. Денег на театральную школу у меня не было, так что оставалось наблюдать за актерами и подражать им. Все остальное восполнялось моим живым воображением и годами самостоятельной практики в одиночку.

Через три месяца в моей жизни вдруг случился поворот. Загадочная пьеса Бурле: сценарий ‘Crazy ∞ Night’. Почти сто лет назад о ней было известно только название, а текст пьесы считался утерянным еще до постановки. Новость о том, что компания Бурле обнаружила сценарий в погребе особняка, разлетелась по миру мгновенно. В каждой новостной газете пересказывали эту сенсацию, щедро сдабривая ее кричащими заголовками в роде ‘Заслуженная актерская труппа находит шанс к возрождению вместе с призрачным сценарием’ или ‘Пьеса Бурле спасает труппу от разорения? Вот так спектакль!’

В дополнение к этому невероятному событию компания Бурле объявила прослушивание на место в компании. Лучшему претенденту предлагалась главная роль в посмертной постановке пьесы Бурле — для любого актера не было большей чести. Но я знала, что мне рано пытаться: хотя я и практиковалась одна много лет, но никогда и не стояла на сцене, так что не было смысла ожидать, что мне дадут эту роль. Так что я только с тоской смотрела на рекламные плакаты о прослушивании день ото дня. Однако владелица пекарни, в которой я работала, записала меня на прослушивание без моего ведома, и я узнала об этом только за три дня до события.

Сперва я и поверить ей не могла, даже думала о том, чтобы вовсе не приходить на прослушивание, раз уж шансов все равно не было. Однако все работники пекарни убеждали меня попытаться, а если не выйдет — просто постараться получше в другой раз. В общем, мою нехватку решимости они восполнили с лихвой. И как-то так вышло, что я все же приняла участие. И меня ожидало невыразимое счастье и удивление.

Может быть, на судей повлиял факт, что я была родом из родной деревни мистера Бурле. Для труппы, едва сводящей концы с концами, наконец, появился луч надежды, когда был найден утраченный сценарий, и для премьеры главную роль должна была исполнять еще никому не известная актриса, только переехавшая в город, девушка из деревни, в которой когда-то родился именитый сценарист. Сценарий — драматичная история в духе Золушки, так что моя история должна была стать ключевым моментом в привлечении зрителя. Возможно, меня выбрали только ради рекламы.

Прошло только полгода с моего вступления в труппу, но я так хотела поскорее выступить вместе с основным составом, что посвятила себя репетициям. Я изучала игру своих новых коллег и перенимала от них элементы техники, а для лучшего понимания театральной работы предлагала свою помощь во всем — от создания реквизита и освещения до работы суфлера. Я даже помогала билетерам и портье, чтобы научиться общаться с посетителями. Но все же я в подметки не годилась основному составу.

— Я…

И теперь, когда предстояла премьера, я вдруг оказалась вне себя от страха. Непонятно одно: почему только сейчас. Через несколько часов мне предстояло играть в спектакле по утраченной пьесе мистера Бурле, на премьере, да еще и главную роль. Для любого ярого театрала театр Бурле был одновременно святыней и целью жизни. Может быть, именно мысли о сбывшейся мечте подсознательно не давали мне поддаться страху.

Публика, шумящая в предвкушении, заполняющая здание театра, известные именитые актеры, реалистичные детальные декорации. Неужели именно я, с моим-то отсутствием достойных такой роли качеств, должна быть в центре столь важного события? От неуверенности и сомнения меня бросило в дрожь, и сердце забилось быстрее. Давление стало невыносимым, мне захотелось выбежать вон.

— Эй, Лука, не трепли людям нервы перед выступлением! Это же самый волнительный момент. Смотри, она вся трясется, — одернула Мейко, — Мало тебе того, что она дебютирует в главной роли в такой пьесе, ей и так сейчас неспокойно… Слушай, Мику, это ничего, если ты ошибешься. Успокойся, мы сделаем все, чтобы тебя поддержать.

— Верно. Даже если ты забудешь строку, всегда есть суфлер. А ещё ты новичок, и зрители об этом знают, — поддержал Кайто, — На самом деле, они будут даже более тронуты, если увидят пару ошибок юной дебютантки вместо безупречного исполнения. К тому же, сегодня только первый день: спектакль будет идти еще завтра и послезавтра. Просто расслабься.

Действительно, пьеса состояла из трех действий, каждое из которых игралось в отдельный день. Мои партнеры по сцене, которые знали о театре все возможное, говорили, что в пьесах с таким построением большинство мнений складывается по финальному действию. Так что, даже если в начале будут некоторые ошибки, к концу пьесы актер выучивает свой текст и запоминает зрителя, и поэтому можно исправить начальные ошибки, как следует выложившись в конце.

И все-таки Лука была права. Все должно быть идеально, иначе это не Бурле. И мне, чтобы достойно выглядеть на фоне остальных, отчаянно не хватало таланта.

Мистер Бурле всегда требовал совершенства в исполнении своих пьес. Пока он был жив, даже мэтры и признанные дарования получали от него отказ, если он не находил их подходящими. Нельзя было и предполагать, что в постановке его труппы, всегда придерживавшейся традиций создателя, на главную роль назначат актрису, считающую себя недостойной своего места.

К тому же, о Бурле ходили правдоподобные легенды. Например, считалось, что если актеры вырежут значительную часть из сценария или добавят что-то свое, то эти актеры вскоре пропадут со сцены. Два-три десятка лет назад во время страшной войны значительная часть культурного наследия и архивов была утрачена, так что истоки этих слухов стало не найти.

Но ведь нет дыма без огня. Каждый, кто осквернял пьесы Бурле, трагически погибнет… Этой легенде суеверно подчинялись многие, и труппа Бурле не была исключением. Поэтому они и посвятили себя дословному следованию сценарию, концентрации на персональном исполнении в ущерб гармонии с партнерами по сцене — и никогда никаких импровизаций.

Но чтобы актер умер из-за ошибки в пьесе? Мне все же думалось, что этот слух сильно преувеличен. Бурле не казался таким страшным и строгим человеком, как о нем говорили в компании… по крайней мере, мне. Он ведь… Оглядев поношенный красный браслет на своем левом запястье — один из редких личных следов, оставленных Бурле в родном городе — я очень тихо, чтобы никто не заметил, вздохнула.

— Ну вот, теперь я, видимо, угнетательница новичков. Знаешь, что? Я тоже боюсь сцены, — устало возразила Лука в ответ на словесную атаку, — Для каждого актера сцена театра Бурле — это воплощение не только всех стремлений, но и страхов. На самом деле, даже мне все еще морально… А, да неважно.

Если посмотреть на актрису, нельзя было различить волнения, но, возможно, даже такая знаменитая актриса, как она, могла нервничать во время представлений. И еще — я понятия не имела, что было не так, но она казалась… Нет, нет, пожалуй, она казалась совершенно непоколебимой.

— Правильно. Если уж на то пошло, мы все переживаем. И в этот раз — больше всего, такой спектакль нельзя испортить.

— … похоже на то.

В комнате — спокойной, залитой теплым солнечным светом из огромного окна, доходящего до карнизов второго этажа — наступило молчание. Откуда же, хотела бы я знать, взялось это странное, не подходящее к моменту напряжение? И, пожалуй, это было не то же напряжение, что испытывала я. В некоторые моменты мне казалось, что я все еще не часть их компании. И сейчас был такой момент

*****

Бам!

Минутное молчание прервал грохот открывшейся двери — та распахнулась с такой силой, что отскочила обратно прямо в открывшего ее. Еще один звук удара вышел болезненным.

— Айййй! — из-за двери, держась за пострадавший лоб, появилась миниатюрная Рин. Рядом с ней был ее брат-близнец Лен, наблюдавший за аварией со стороны. Он ничуть не изменился в лице, только негромко вздохнул.

— Ойойой… ой. Д-доброе утро всем! Похоже, мы немного опоздали? Извините!

— Нечасто вы двое опаздываете. Что, на улицах толпа из-за пожара?

— Н-ну, может немного, — хихикнула девушка.

— М? Рин, ты шишку не набила? Дай гляну, — Кайто обеспокоенно шагнул к Рин, но та удивленно отшатнулась. Мне показалось, что сумка у нее за плечом чуть дернулась, но, наверное, это только воображение.

— Что не так? Ты какая-то не очень бодрая сегодня.

— А? Н-нет, я, ну… нас целый день встречали любопытные поклонники, — оправдалась Рин.

— Поклонники? Твоя охрана? Они вроде серьезно относятся к правилам, так что вряд ли стали бы лезть к тебе посреди города, разве что кто-то ошибся.

Охрана Рин, как их называла Мейко, ревностно осаждала театр каждый сезон. К счастью, строгие правила их лидеров не позволяли им беспокоить актеров, и этим правилам неукоснительно следовали. Ни разу не видела, чтобы кто-то из них отвлекал Рин по пути к театру.

— Ой, нет, ну не мои… в смысле, Лена, — девушка глянула на близнеца. Тот безразлично смолчал, медленно прикрыв глаза.

— А, ну раз Лена… Да, мимо таких попробуй пройди. Они такие упрямые, прямо как фанатики какие-то.

— Вот именно. И еще им сложно отказать в разговоре: значительные люди, что поделать!

— О, как мило. Вот бы вы двое меня представили кому-то из них! Лену симпатизируют очень даже импозантные господа.

Лен, как обычно, воздержался от комментариев, просто слушая других с отстраненным видом. Но неужели только мне показалось, что он недоволен?

Действительно, хотя у Лена было много девушек-поклонниц, но ‘импозантные господа’ преобладали в несколько раз. По каким-то причинам, многие его преданные поклонники были богатыми и благородными джентльменами — важные политики, бизнесмены и даже люди сцены. Они редко признавались в своем восхищении прилюдно, но присылали в гримерку Лена пышные букеты и дорогие подарки после каждого спектакля, а иногда и останавливались поговорить с ним, если встречали в городе.

Итак, элита всех сортов спонсировала Лена, почитатели Рин формировали истовый фан-клуб, а Лука работала на привлечение внимания молодых зрительниц. Без преувеличения можно сказать, что все это помогало заполнить кассы театра в финансово трудной ситуации. У всего актерского состава имелась своя группа поклонников, но именно такие старожилы, как Мейко и Кайто, благодаря своей заслуженной актерской славе были настоящими лицами труппы. В компании поговаривали, что и сама труппа, какой мы ее видели, осталась на плаву только усилиями семерых основных актеров.

— Смотрю, ты уже вошла в образ, Рин? У тебя всегда так быстро это получается.

— А? Да, да! Я вполне готова! — с усилием рассмеялась юная актриса. Но мне показалось, что ее игра в этот раз отличалась от обычной. Однако, похоже, она уже вжилась в роль. В сегодняшней пьесе Рин была отведена роль девушки-куклы, и она очень талантливо изображала ожившую игрушку. Девушка-кукла — по сценарию наивная, беспечная и немного простодушная. Кукольная речь и движения, конечно, требовали жутковатого и чуть безумного оттенка в образе. Возможно, даже удар головой об дверь был частью репетиции ‘глуповатой’ стороны роли.

— Я только вспомнила! Надо забежать во вторую комнату отдыха… Скоро буду! — и с этими словами девушка-кукла она же Рин, стремглав кинулась к выходу. Когда она скрылась, Лен равнодушно закрыл за ней двери и всех поприветствовал — было видно, что он чувствует себя виноватым за опоздание.

— Доброе утро, — обратился он ко мне после того, как поздоровался с остальными по порядку.

— Д-доброе утро!

Лен был младше меня на два года, но в труппе провел уже пять лет. Он и его сестра-близняшка быстро обрели славу юных дарований и с тех пор были частью основного состава труппы. Несмотря на возраст, Лен был довольно застенчив, однако из-за его флера известности и достоинства я никак не могла заговорить с ним без волнения.

— Не нужно так волноваться. Представь, что все как обычно.

— А? — но он не сказал больше ни слова, уже направляясь к Мейко. Ладно, спасибо за совет. Мы с ним почти не разговаривали помимо репетиций: ни я, ни он не пытались завести беседу, и даже оказавшись наедине, мы разве что обменивались парой слов. И все-таки он беспокоился обо мне и говорил со мной. Так приятно…

Слова Лена несколько уменьшили мое волнение. Хотя всеобщее раздражение и недовольство мной можно было бы понять — в конце концов, мне дали главную роль в обход моей никчемности — но в труппе, как выяснилось, дорожили теплыми отношениями с каждым из актеров и помогали им почувствовать себя как дома. Меня очень трогала их доброта, и поэтому я очень хотела поскорее стать частью этой теплой компании.

— Ну, довольно болтать. Вы двое — идите в гримерки и займитесь гримом и костюмами. Времени немного! — поторопила Мейко.

— Д-да!

И я спешно вышла из комнаты.

——

К тому моменту, как я закончила накладывать грим, переодеваться и повторять про себя роль и вернулась в комнату отдыха, было уже больше трех часов. До представления оставалось два часа. Остальные уже собрались и теперь проверяли окончательный текст, репетируя самые сложные сцены. Но… двоих еще не было.

— Эй, а где сам знаешь кто? Не говорите мне, что ее еще нет! — возмущалась Мейко.

— Похоже на то, — отозвался Лен, — Я даже напомнил ей вчера, чтобы она ни в коем случае не опоздала… Сколько же с ней проблем.

‘Сам знаешь кто’… Предмет разговора был сразу понятен.

— Это невероятно! Писатели просто безнадежны, точно тебе говорю, — возмутилась Лука — кажется, ее совсем не смущало бранить человека, которого даже не было в комнате, — Вообще считается, что это от актрис одни проблемы, но мы и в сравнение не идем с писателями. Мы должны быть пунктуальны — и мы пунктуальны! Опоздать на сцену на пару секунд для актера — просто катастрофа!

— Ну да, у нее как-то всегда были проблемы со сроками. Но, я слышала, она сейчас работает над детективом и сейчас как раз на той части, где выясняется, что убийца — дворецкий или что там еще… Она работает даже ночами, — заметила Мейко, — Уверена, она скоро придет — с ней случаются опоздания, но чтобы совсем не прийти — этого не бывает.

Я не совсем поняла, поддерживает она Луку или возражала ей, выражала беспокойство или нет.

— Эм, а что с Гаку?

— Гаку? Да он уже какое-то время здесь. Наверное, внизу где-нибудь, доделывает декорации с самого утра. Кстати об этом — пора бы ему уже закончить, не так ли? — Мейко снова обернулась к Луке.

— Мэг все-таки неисправима… Кто еще может даже в такой важный момент создать проблемы, — продолжила та, — И с двумя такими шутами в сценарии просто невозможно и слов вставить! Разве леди из богатой семьи не должна быть примером элегантности? Много ли элегантности в том, кто отвечает на каждую глупую шутку надоедливой прислуги.

— Вот тоже верно! На самом деле, тут бы больше подошел образ верной горничной, терпеливо сносящей капризы своенравной хозяйки.

— Гм… Да, персонажи подобраны несколько необычно, но это может привнести новых красок действию. Чудаковатый аристократ-коллекционер, живущий в доставшемся по наследству от деда жутковатом особняке со своей женой — любительницей выпить и повеселиться — и своевольной приемной дочкой. И двое их слуг: один — серьезный и непрошибаемый дворецкий, прямо-таки клубок здравого смысла, а другая — совсем наоборот, шумная горничная, которая вечно поднимает шум на пустом месте и делает из мухи слона. К тому же, двое кукол — энергичная и глуповатая девочка и жестокий циничный мальчик. И, наконец, загадочная селянка, которая приходит навестить особняк…

— Вот если так посмотреть, — добавила Мейко, — то персонажи подобраны ну ОЧЕНЬ необычно. Мы с Кайто — супруги, а Лука — наша дочь, хоть и приемная… Хотя мы сами сильно похожи на свои роли, и это уже хоть что-то, — и актриса кивнула сама себе. Кайто и Лука неловко переглянулись, и их лица чуть дернулись.

Действительно, взгляд Мейко на действующие лица был близок к правде: каждому достался персонаж, близкий его настоящему характеру. Даже мне досталась такая роль — загадочная Селянка. Кроме внезапного появления в труппе, ее описание как ‘отстраненной, вдумчивой и рассеянной’ подходило и мне самой. Совпадение на совпадении!

— Знаете, вы все так подходите к своим ролям… — заговорила я, — И мисс Мэг любит детективы — совсем как ее персонаж. Она, кстати, давала мне почитать свой детектив — ну, или заставила прочитать… И, в общем, главная героиня там — служанка, которая великолепно раскрывает тайны событий, происходящих в поместье, где она работает. Мне это так напомнило нашу пьесу! Все эти совпадения больше похожи на руку судьбы… Ну не чудесно ли?

Все обернулись ко мне с выражением то ли удивления, то ли растерянности. Мне стало не по себе: выходит, что я прямым текстом указала на то, что выражения ‘чудаковатый’, ‘любительница выпить’, ‘своевольная’, ‘непрошибаемый’, ‘надоедливая’, ‘глуповатая’ и ‘жестокий’ ‘так подходили’ им самим. Наверное, им это показалось верхом бестактности. Я тут же пожалела, что сказала такое и не подумала.

— Ох, ну… — я растерянно и смущенно попыталась заговорить, но Мейко тут же утешила меня (хотя было видно, что ей хочется покачать головой и вздохнуть):

— Судьба, говоришь… Да, я понимаю, о чем ты, — усмехнулась она, — Но это все-таки правда совпадение. На самом деле, когда мы нашли сценарий, то как-то сами взяли себе роли, которые показались нам удобными. Например, как думаешь, ведь Гаку гораздо больше подходит на роль мажордома, чем Кайто? Хотя ты и заявила, что Кайто похож на дворецкого, но как-то дворецкий-пошляк…

— Слушай, крошка Мей… Тебе что, про меня и сказать больше нечего, кроме ‘пошляка’? Это как-то слишком уж кратко.

— А что, было бы забавно! — вдруг возразила Лука, — Дворецкий-пошляк — такого ни у кого еще не было!

— И ты туда же! — разочарованно вздохнул Кайто, — Н-ну что поделать, некоторая схожесть с персонажами только позволяет лучше вжиться в роль. Хотя Рин и Лен даже не людей играют… Но с их природным даром можно играть хоть вещи, хоть животных — что угодно.

— Вот говорят, что гений сцены может сыграть что угодно… Но это не значит, что легко играть того, кто тебе совсем не близок. Да, мне нравится алкоголь, но категоричный трезвенник мою роль бы просто не потянул. Если тебе что-то не нравится, то играть роль того, кто это обожает — не будет ли смотреться фальшиво? Так что я признаю — эта роль мне подходит.

Мейко так убедительно объясняла, что я невольно кивнула. В ее словах чувствовалось нескрываемое отчаяние из-за утренних новостей — стало известно, что сухой закон распространился с континента и на нашу страну тоже. Так что ей нельзя было не посочувствовать.

— К тому же, это все-таки сценарий Бурле — а о них ходят легенды в этом плане. Великий сценарист был непоколебим: он не соглашался на уступки, если дело касалось выбора актеров для пьесы. Говорят даже, что постановки многих его пьес откладывали, пока он не находил подходящего актера.

Мейко налила Кайто еще чаю. Тот поблагодарил и принялся перелистывать сценарий, вычитывая напоследок перед премьерой.

— Говорят, простому несложно сыграть простоту, — отметил он, — Хорошо ведь сказано, Рин?

— Ой, правда? — Рин уже закончила с гримом и костюмом и теперь сидела на диване в тени лидера, расслабленно прильнув к его левой руке и листая журнал — тот лежал прямо перед Кайто и должен был бы мешать ему пить чай. Но Рин и Кайто так ладили, что последний особо не жаловался — как это и происходило не раз.

Я уже видела их двоих вот так, и даже призналась, что они похожи на отца и дочь, что взбесило обоих актеров. Кайто возмутился, что ‘слишком молод для такой взрослой дочери’, а Рин уверяла, что ‘ее тело может еще расти, но умом она уже совершенно взрослая’. Были даже какие-то неприличные слухи об этих двоих, но все были уверены, что причиной этому только воодушевленная забота Кайто о Рин.

— Ну, зато ты хоть не стесняешься быть дурочкой, — как бы между прочим бросил Лен.

— Рин, ау! Тут над тобой брат насмехается! — не выдержала Лука, — Говорит, ты дурочка!

— А? Кто дурочка? Я?! Лука, да как ты можешь! — вспылила Рин, услышав только последнюю фразу.

— Да это вообще Лен сказал.

— Лен!!! — Рин недовольно зыркнула на брата поверх журнала.

— Я просто сказал, что тебе удается эта роль, — флегматично ответил тот.

— А получилось, что это я дурочка! Я просто играю дурочку, ясно тебе?! Я идеально вживаюсь в роль дурочки! Это называется актерское мастерство! И на самом деле я тебя гораздо умнее, братец! Правда, Кайто?!

— А? — актер взглянул на нее непонимающе и растерянно, — Да-да, конечно.

— Вооот! Теперь-то тебе ясно?!

— Ясно, — вздохнул Лен, — Ясно, что он тебя даже не слушал.

— Похоже, роль вредного циника тебе тоже удается, Лен.

— Это вообще не комплимент, — юный актер, не слишком довольный замечанием Луки, принялся за поданную Мейко чашку чая.

— Да уж, вы такие одаренные, что вам любая роль под силу, — прервал Кайто, — Даже ожившие куклы. Получается настолько похоже, что мне даже жутко. Как тогда вечером после репетиции — я шел по коридору закрыть дверь… И когда я шел мимо приемного зала, где не должно было никого быть, я вдруг увидел куклу размером с человека. Она сидела и ухмылялась — я дар речи потерял от ужаса! И вдруг она зашевелилась, как механическая. Смотрю — перелезла через загородку и прямо на меня идет, медленно так, медленно… Я застыл, с места сойти не могу! А потом она усмехнулась — да у меня тогда чуть сердце не остановилось от страха!

— Ой, да, — рассмеялась Рин, — Кайто завопил как девчонка, когда я его напугала!

— Это злая шутка, Рин, — недовольно отметил Кайто, — Скажи спасибо, что тебе попался я.

— Это не шутка, это репетиция! Я проверяла, убедительно у меня получается или нет. Хотя ты меня тогда даже не узнал, но ведь сработало! Не переживай, я никого другого пугать не стала бы.

— Да как в такой темноте узнать? И… и это точно была репетиция? — улыбка Кайто чуть искривилась. Ему часто приходилось быть частью репетиций Рин (большая часть которых была просто розыгрышами). Они двое проводили много времени вместе, изо всей труппы особенно сдружившись друг с другом. И то, что он не узнал ее вблизи — это с их-то близким знакомством — было значительным комплиментом актерской игре Рин. Пожалуй, что мне, даже если я приложу все возможные усилия, никогда не достичь такого уровня. Я снова спрятала руку в карман и сжала в пальцах платок.

— Твой платок… боже, это кошмар. Покажи-ка мне, — вдруг попросила Лука. Я изумленно уставилась на нее: она приняла свою позу ?18 — рука на бедре, голова чуть откинута назад, чтобы смотреть на собеседника как бы сверху вниз; поклонников это приводило в восторг. Чаще всего эта поза означала ее недовольство, так что я приготовилась к худшему, что она могла сказать. Мне стало неспокойно: она, как и Лен, заговаривала со мной очень редко. Медля от неуверенности, я достала из кармана платок и протянула ей.

— И когда ты его купила? — спросила актриса, оглядев платок.

— Где-то… Год назад…

— Гм. Зеленый в белый горошек… Не слишком ли по-детски? Он совсем тебе не идет. Держи этот, такой цвет сейчас в моде, — она легким жестом вынула из дорогой сумочки платок и вручила его мне. Я неосознанно приняла его:

— А? Но он же… Новый! Разве я могу…?

— Конечно, можешь! Именно за этим я тебе его и дала. Пусть будет хоть что-то.

Платок, который дала мне Лука, выглядел слишком дорого для меня — из шелковой ткани, с вензелем известного бренда. Вышитый зелеными листьями и нежно-розовыми розочками, с золотым узором и бусинами по кайме — не вычурный, но изящный и элегантный дизайн. Похоже, он был сделан вручную: все детали вышивки были сделаны с ювелирным мастерством, каждая по-своему. Я вдруг подумала, что можно неосторожно засмотреться и потеряться в этом платке — он был сделан так, будто на него нужно было смотреть, чтобы не было скучно.

— Так и будешь смотреть? Убери уже, мне неловко, — поторопила актриса.

— Ах, извините! Спасибо вам большое, я буду его беречь.

— Это лишнее, — Лука склонила голову набок. Похоже, для нее платок не представлял ничего особенного, но по моим меркам это был бесценный подарок от кумира. Прошло уже полгода в труппе, а я все еще чувствовала себя их поклонницей, и сам факт того, что я была с ними, заставлял мое сердце трепетать.

— Гм, этот платок. Вечно ты что-то изображаешь, Лука. Прямо Снежная королева! — фыркнула Рин.

— Ч-что это еще, Рин? Что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, что ты Снежная королева! Ты совсем не знаешь, о чем я? Такая знаменитость — и так отстаешь от жизни, — бросила девушка, — Но, похоже, лед в твоем сердце подтаял… Насчет Мику, ты ооочень о ней беспокоишься, я же вижу!

— Чт…?! Да нет же! С какой это стати… — вспылила актриса.

— Все по глазам-то вииидно! Ты тааак переживаешь за дебют бедняжки Мику… И ты отлично знаешь, как она будет переживать, когда весь зал будет смотреть на нее, бедненькая… Вот, смотри, она опять схватилась за платок — значит, переживает, — определила Рин, — Но теперь она будет только больше нервничать. А, ясно! ‘Мое сердце еще не твое, но можешь пока взять платок’…

— Рин! Ни слова больше!

— Ах, Лука, да ты вся покраснела! — обрадовалась девочка, — Похоже, я угадала!~

— Рииин! — прорычала Лука, поднимаясь с места.

— Аааа! Лука в яростиии!

— Стоять! А ну иди сюда!

Рин раздразнила Луку до того, что та вышла из себя и кинулась за ней — умно ли так делать прямо перед спектаклем, подумалось мне? Но Кайто, Мейко и Лен продолжили беседовать, как будто ничего не происходило.

Было удивительно, что меткий взгляд Луки угадал мою привычку держаться за платок, чтобы успокоиться, но и приятно тоже. Но, что еще важнее — если Рин была права то я… Я была вправду счастлива. Неужели Лука правда так заботится обо мне? Это было еще приятнее, чем сам подарок. Хотя Рин и Лука поругались из-за меня, и мне было неловко.

— Эм… Мне кажется, не время им двоим ссориться — скоро начало…

— А, да это ничего, каждый раз так, — пожал плечами Кайто, наблюдая за носящимися по комнате девушками, — Как бы это ни выглядело, но они двое очень дружны… И Рин весьма неглупая девушка: когда она дурачится, это помогает разрядить атмосферу между ней и Лукой… Или мной, в некоторых случаях.

— Т-так Рин действительно делает это нарочно? Ничего себе…

— Никто не знает, нарочно она или нет, но правда в том, что мы все волнуемся, — призналась Мейко, — Например, журнал, который читала Лука, ужасно старый. Это как ритуал: она читает его перед важными представлениями. Мы этого не показываем, но… Мы все немного на взводе, Мику, не только ты. Для нас этот спектакль тоже очень важен, ведь мы столько в него вложили.

— Мейко…

*****

В этот самый момент дверь распахнулась снова. И как она еще не сломалась — столько ей колотят, и я в том числе. Из-за двери в комнату ворвалась Мэг:

— Ииизвините! Я ооочень проспала! Сама в шоке, что проспала до полудня! Друзья мои, я дииико извиняюсь! — несмотря на извинения, писательница совсем не выглядела виноватой и широко радостно улыбалась.

— Мэг… Я что, невнятно сказала тебе вчера? ‘Не опаздывать!’ Который вообще час, ты в курсе?! — рассердилась Мейко.

— Ну, ну, Мейко, бывает, — осадил Кайто, — Она хотя бы пришла вовремя… еле-еле. Мэг, у тебя еще есть немного времени, не хочешь отрепетировать немного?

— Да-да! Пожалуй, я хотела бы кое-что повторить перед сценой.

— Фух… Так, мы еще успеваем…

Как только Мэг принялась разбирать свою сумку, из-за ее спины выглянул уставший Гаку.

— А? Гаку!

— Доброе утро! — поприветствовал мужчина.

— Погоди, Гаку, так ты пропал из-за…

— Я зашел забрать Мэг, — кивнул актер, — Я прямо почувствовал, что она еще спит. И был прав, что неудивительно.

— Я только задремала, ясно? — возразила Мэг, — Но спасибо, Гаку.

— Не за что. Твое умильно-счастливое лицо, когда ты спишь, очень меня утешило. Сейчас, в такой нервный и волнительный период, спать так сладко — это почти талант. Но хотя здоровый сон и полезен, нам он в этот раз чуть не навредил. Поэтому ты бы поучилась распределять время, Мэг. Все-таки сегодняшнего представления все так ждут.

— Ну простиии… — упреки Гаку перебили бодрый настрой Мэг, особенно фраза ‘чуть не навредил’. Да, она была эксцентричная и несдержанная в чудачествах, но в такие моменты Гаку всегда ее останавливал.

Будучи полной противоположностью Мэг, Гаку был серьезным, спокойным и здравомыслящим молодым человеком. Обычно он предпочитал в любой ситуации отмалчиваться и наблюдать за остальными с чарующей безмятежностью, однако когда нерациональность Мэг приносила другим проблемы, он брал на себя роль того, кто призывал ее к порядку. В этот раз он, похоже, предугадал события и поэтому сам решил зайти за девушкой.

Мэг была в основном составе, но при этом еще и занималась сценариями, так что она была каждый день завалена работой. А Гаку в дополнение к работе держал свою ферму и занимался хозяйством. Поэтому этим двоим было тяжелее, чем остальным, посвящать себя этой работе, поэтому они заботились друг о друге. Когда Гаку пропускал репетиции, Мэг узнавала для него, что именно происходило, и передавала ему важные сообщения. Однако предвидеть, что друг опоздает, и прийти забрать его — это уже впечатляет.

— Если бы Гаку не пришел, я бы сейчас десятый сон видела! — заявила Мэг, — Вчера вечером во время работы на меня накатило вдохновение, и я засиделась допоздна… До рассвета, на самом деле!

— Неудивительно, что ты не отвечала, когда я звонил в дверь, — заметил на это Гаку, — Хорошо, что у меня есть запасной ключ: я бы выглядел подозрительно, выбивая окно.

— А я для этого и сплю с открытыми окнами! Это не так уж опасно, а вдруг бы ты пришел меня будить и забыл ключ.

— Спасибо за заботу, — сдержанно кивнул Гаку, — Но я джентльмен и стараюсь по возможности воздерживаться от проникновения в дом через окна.

— Скажите им кто-нибудь… — прервал Кайто, нервно улыбнувшись, — Нет желающих? Мэг, ты на днях говорила, что у тебя часы сломались. Ты их починила?

— Ах да, слушай-ка, действительно…

— То есть ты опоздала потому, что у тебя нет часов?!

Мэг не нашлась с ответом, стушевавшись. Гаку снял с запястья наручные часы и подал их ей:

— Вот, бери.

— А? Серьезно? Они дорого выглядят…

— Без часов, должно быть, очень неудобно. У меня есть еще одни часы, так что не беспокойся.

— Огооо! Спасибо большое! — обрадовалась сценаристка, — Какие классные! Старинные, похоже, да?

— Да, им уже лет пять…

— И все же будь добра починить свои, Мэг, — вздохнул Кайто. Его, похоже, не услышали за разговором о возрасте часов.

— Эй, Рин, Лука! — окликнула Мейко, — Тут Гаку привел Мэг, заканчивайте драться!

Ссорящиеся девушки одновременно обернулись к ней.

— Ох, Мэг просто притягивает проблемы, это утомительно, — протянул Лен, — Хочу пить.

— Ой, Лен! Хочешь, сделаю тебе своего фирменного чаю с молоком? — просияла Гуми.

— Хочу. А ты хоть приготовилась уже к спектаклю?

— Кхм! Я вообще-то пришла сюда чуть раньше и уже успела переодеться и наложить грим! — возмутилась актриса, — Как видишь, я выгляжу великолепно!

— Ясно, — устало буркнул юноша, игнорируя то, как Мэг весело ему подмигнула.

— А, и да! Это Луке. Очень острое печенье для нашей любительницы специй! Уверена, тебе очень понравится, они ооочень острые!

— Ох, так мило с твоей стороны, — улыбнулась Лука, — Спасибо, моя дорогая.

— Ай! Я сейчас от одной упаковки загорюсь! — поморщилась Рин, — Не слишком ли они острые?!

— А мне вот такие и нравятся! — парировала женщина, — А у тебя, как и ожидалось, детские вкусы, Рин.

Она приняла угощение от Гуми, и Рин повисла на ее руке, во все глаза разглядывая ярко-красный пакет с печеньем. Они так быстро примирились, нельзя было и представить, что они только что дрались не на жизнь, а на смерть. Но этот пакет — от одного его вида у меня запекло во рту.

— Все, наконец, в сборе. Отлично.

— Занимайте свои места скорее! Скоро третий звонок! — поторопил Кайто. Из-за двери послышался негромкий звук. Все разом посерьезнели, и комната, минуту назад полная шума и голосов, стала безмолвной, как окоп на передовой. По одному, серьезные, как на поле боя, мы вышли из комнаты отдыха и направились за кулисы.

— Ну, вот и пора.

— Уже начинается… Мне немного… Страшно, — зашептала Мейко, — А вы уверены, что…

— Мейко! — тихо одернул ее Кайто, и та вздрогнула. В ее блуждающих глазах стала заметна задумчивость, — Все хорошо. Уверен, мы справимся.

— Кайто…

— Но действительно, столько всего произошло… — возможно, из-за беспокойства Мейко, но Лука тоже немного помрачнела. Самое важное событие, к которому готовились с таким усердием, приближалось с каждой секундой. Даже для повидавшей многое Мейко и неустрашимой Луки сейчас был страшный момент.

— Да. Мы все сделали очень много. Но самое главное — впереди. Судьба компании зависит от этого спектакля. Мы справимся, и компании Бурле вернется былая слава. Так что давайте уже… — Кайто умолк и закрыл глаза, сосредоточенно думая о чем-то в тяжелом молчании. Декорации для первого действия — гостиная в правой части сцены и зал в левой — уже были в полной готовности, работники сцены заканчивали последнюю проверку.

— Я знаю, Кайто, — негромко отозвался Лен, — Это и моя мечта тоже. Я поклялся любой ценой добиться этого.

— Мы поклялись, Лен, — поправила Рин и обернулась к Кайто, — Мы все понимаем эти чувства! Все мы сейчас, ну… Мы, актеры — и те, кто здесь, и те, кто не прошел прослушивание, и работники сцены, и постановщик, и билетеры — все мы молимся, чтобы пьеса удалась, и великолепная компания Бурле вернула себе известность. И поэтому я…

— Хватит уже, Рин. В такие моменты лучше просто смолчать: все ненужные слова только ослабляют решимость.

Решимость, о которой говорил Кайто — она буквально исходила от Луки, Рин и Лена, их необыкновенная решимость увидеть возвращение компании; они мечтали об этом много лет. И хотя они спорили и ругались, проявляя собственную волю, но их сердца были связаны воедино… И, увы, мне этой связи недоставало.

Мейко поняла, что это она заставила всех занервничать, и решила извиниться:

— Простите, что всех взволновала… Один актер всего спектакля не сделает. Каждый из нас здесь ради пьесы, а пьеса — ради них. Он когда-то сказал это — а потом покинул компанию. Мы годами берегли эти узы — и пришли к этому моменту. Если сделаем все, как делали раньше, то, нет сомнения, все будет хорошо…

— Эй, а вы ничего не забыли? — вдруг заговорила Гуми, — Ну так я скажу: мы здесь все-таки ради зрителя. В первую очередь наша цель — затронуть каждого в зале своей игрой, правильно? Сколько бы усилий мы ни приложили, но если зритель не будет доволен — никакому возрождению труппы не быть… Да и ничему особо. То есть, мы ведь для этого так старались…

— Великолепно, Мэг, я и сам думал о том же, — согласился Гаку, — Согласен, одобрение публики не менее важно, чем вся наша работа.

— А ведь она права. Да уж, у сценариста на такой момент всегда найдется дельное слово.

‘Затронуть каждого в зале’… Я кивнула, задумавшись над советом Мэг. Если хоть на мгновение моя игра вместе с этими людьми увлечет зрителей…

— Декорации готовы! Занимайте места, уже почти пора.

Прозвенел еще один звонок. На сцене все было уже готово.

— Пора вписать новую страницу в историю компании… Нет, всего Вест-Энда! Вы готовы?

Подали сигнал, и тяжелый занавес поднялся.