Ночь с плохим концом (Новелла) - 10 Глава

Перед моим взглядом представали разбросанные швабры и предметы мебели, упавшие, стоило открыть дверь, и завалившие вход. Я опустила потяжелевшую голову и увидела собственную ногу, бессильно лежащую на пыльном полу. На коленке выступила кровь. И когда я ее только поранила…

В мыслях, наконец, наступил некоторый порядок, и я прокрутила в памяти все, что делала до того. Мне так хотелось убраться оттуда поскорее, что я кинулась бежать куда глаза глядят, а затем споткнулась и упала в коридоре. Я подняла голову и сфокусировала взгляд, чтобы оглядеться.

Это была первая кладовая, которую мы обыскивали вместе с Кайто. Он передвигал старые столы, комоды, швабры и ведра, сваливая их перед входом. Зайти было легко, а вот выйти гораздо сложнее. Но здесь было лучше, чем в галерее, где я постоянно оказывалась, бегая по дому, или в гостевых комнатах. Если они отправятся на поиски, здесь меня будет сложно найти.

Первым шоком для меня стало, когда Хозяйка назвала Мальчика-куклу ‘Лен’ и это несколько меня удивило. ‘Минутку, что?’ Но в течение разговора мое удивление сменилось горечью… и страхом… а затем негодованием и гневом. Эмоции так перемешались, будто вот-вот были готовы разорвать меня изнутри.

И все же на своем пике эмоции вдруг исчезли, и мне показалось, будто я смотрю пьесу — противоречивую драму, развивающуюся вокруг людской любви и ненависти, со своей интригой. Мысли заглушались восхищением перед открывающимся мне представлением. Как бы я хотела, чтобы это был только спектакль.

— Как жестоко…

Мой хриплый горький смех слабо отзывался эхом в пустой комнате.

— Кто-нибудь… Скажите мне, что это неправда…

Я протянула руку, желая ухватиться за что-нибудь, но коснулась только воздуха. Перед глазами расплывалась рука — моя собственная одинокая рука. Никто не протянул руки в ответ.

Меня переполняли тоска. Сожаление. Боль. Одиночество. Как же жалко. Я вспоминала разговор, который слышала из-за двери, часть за частью, тяготившие сердце чувства снова подкатывали к горлу — и я разрыдалась, крепко зажав рот ладонями, чтобы не издать ни звука. Но все равно мои надрывные всхлипы, на которые мне так хотелось получить отклик, разносились по комнате только для моих же собственных ушей. Чем горше я плакала, тем больнее мне было от этого.

Я доверяла всем им без вопросов, как своим друзьям. Мне хотелось, чтобы кто-то погладил меня по голове в утешение, отчитал за плаксивость, может, просто посмотрел в глаза в тишине, подал вкусного утешающего чаю с молоком, но ничего такого не было… Никогда не было. Первоклассные актеры, которые могли управлять своими чувствами, не предлагали мне больше ничего.

Я никогда и не была им другом, меня даже не предали: я просто убедила себя, что я уже их друг. Дурёха… Какая глупая, жалкая, бесстыдная ошибка. Не зная, что мне никогда не стать одной из них, я гордилась своими глупыми домыслами.

‘Главная героиня умрет, даже если не двинется с места и не скажет ни слова. Это судьба… Закон этого мира’.

Я не так давно упала в пустом коридоре, когда бежала. Я вечно падала и спотыкалась, так что, как мне казалось, ничего необычного не произошло. Но это было не так. Сколько раз с появления здесь я уже была под угрозой смерти? Сломанная стремянка, подвернувшаяся под ногу лестница. Не говоря уже об упавшем на меня мече. Чай с молоком сразу после жуткой истории с идеально замаскированным отравлением. Все это казалось уж слишком большой неудачей. Но все это — не просто случайности, но продуманные, намеренные события…

Звезда, которая вдруг исчезла — эти табу — которая умерла. Замена главных ролей. Девятый актер. Предсказанная смерть. Возвращение из могилы. Мику нельзя знать правду, нельзя возвращаться в реальность. Завершение нашей цели. Приглашение от сценариста. Внезапное прослушивание. Сон утром. ‘Первая ночь’.

Теперь-то все детали встали на свои места… Все, что вызывало мои сомнения, наконец сложилось в полную картину.

*****

Я должна была отрезать себя от них — от дружелюбия, от доверия, от привязанности к ним. И набраться решимости противостоять им. Я должна была придумать, как избежать событий, которых требовал сценарий, иначе меня оставили бы в этом мире умирать…

Вся моя обида на их обман превратилась в ярость и ненависть. Как и в ‘Ночи плохого конца’. Они так старались отправить меня на тот свет, что готовы были сами умереть на время. Так что мне тоже надо быть решительной и прикончить их раньше, чем они сделают это со мной. В этот раз они будут играть по моему сценарию; я не подам виду, что все знаю — и закончу эту пьесу такой развязкой, что звезды сцены сойдут в зал и будут аплодировать.

Кайто сказал, что письмо очень важно. Скорее всего, это был ‘End roLL’, как я и думала. Используя это письмо, я могла бы создать сцену, которой они избегали — чтобы главная роль спаслась и вернулась в реальность. И то, что они прятали от меня… Наверняка это было связано с тем, как использовать ‘End roLL’.

Во-первых, бутылка вина. Когда я искала в винном погребе, там была только одна настоящая бутылка с остатками вина в ней. Гаку легко отвлек мое внимание от вина — мне следовало заинтересоваться этой не-реквизитной бутылкой, которая была для чего-то нужна… Но в какой-то момент мы начали говорить о вине вообще, а затем и вовсе заговорили о чем-то незначительном. Наверное, вино — это чернила. Когда я разлила их на пустой End roLL, бумага начала светиться. Так, дальше…

Я судорожно перебирала воспоминания, пытаясь найти что-нибудь скрытое в увиденном мной за все время здесь, и мне вспомнилась одна сцена. Рин всегда была в холле, возле часов… Точно, стрелки! Когда я попыталась коснуться их, она предупредила, что это опасно, и угрожающе глянула, не давая подойти ближе… Нужно пойти и добыть эти стрелки!

Поднявшись на ноги, я ощутила укол боли в колене. Достав платок, подаренный Лукой, из кармана, я плотно обернула им ссадину. Ткань слегка пропиталась все еще не сочащейся из ранки кровью. Я глубоко вздохнула и закрыла глаза, воображая себя другую.

Она придет опоздавшей на встречу и с виноватым видом зайдет в полутемный кабинет. Все посмотрят на нее с сомнением и беспокойством, переживая из-за ее опоздания. Она тоже будет выглядеть напряженно — так, будто сгорает от любопытства и хочет спросить об увиденном в библиотеке… Атмосфера станет накаляться от недоверия. Она нахмурится, но все же поверит своим товарищам и скажет, что нашла подсказку к тому, как найти страницу. Наивная и доверчивая, о да, как любой хороший зритель… Она задастся целью украсть сценарий.

Да, я ничего не знаю. Буду танцевать под их дудку, будто не знаю, что я — девятая, жалкая замена.

*****

Я спрятала стрелки часов в карман юбки и, держа бутылку в левой руке, свободной правой постучала в двери кабинета.

— Да, кладовая заняла у вас много времени, — Хозяйка, сидевшая на диване недалеко от двери, неспокойно улыбнулась, — Мы все вас заждались.

Слегка приоткрыв причудливую деревянную дверь, я шагнула в комнату:

— Эм… Я закончила с кладовой довольно давно. Но я вспомнила кое о чем, когда мы с Дворецким искали в погребе. Вы сказали, что алкоголя вам хочется больше, чем чая, так что вот…

— О, тут немного осталось! Славно, — просияла Хозяйка.

— Сейчас не время выпивать, понимаешь? — укорил ее Хозяин, хмурясь сильнее обычного. Это можно было понять и как беспокойство тоже: ведь Селянка принесла бутылку вина, которая важна была для сюжета. Зайдя в кабинет, я направилась к стене направо… К столику со сценарием. Кресло напротив него пустовало, так что я непринужденно устроилась на этом месте.

Не обращая внимания на сценарий, Селянка, кажется, переживала о чем-то другом — ей не терпелось расспросить об услышанном ранее в библиотеке… Но она не знала, как начать. Жители дома, похоже, тем временем разрабатывали план, как добыть письмо.

— О, а вы не нашли страницу? Увы, нам совсем не везло. Я не нашла даже бумажки, — начала Леди, подчеркивая слово ‘бумажка’.

— Да, то же самое! В кухне и вовсе ничего бумажного, кроме салфеток! — кивнула Горничная.

— А газеты в гостиной все исписаны… Вот беда, — вздохнула Хозяйка, — Столько сил просто на то, чтобы найти один-единственный лист бумаги…

— Но, гово-рят, то, что ищешь, всегда пря-мо под носом! — захихикала кукла.

Я поняла, что они пытаются ненавязчиво привести разговор к тому, чтобы Селянка отдала им письмо. Они идеально связали нужные фразы без малейшей ошибки. Обычная Селянка, ничего не знавшая о происходящем, просто обязана была бы теперь сказать: ‘Ой, лист бумаги? У меня как раз есть…’ и подать им письмо из кармана.

У меня был только один шанс. Для глупой, неуверенной Селянки… нет, дурочки Мику, которой досталась роль Селянки — самым естественным было бы сказать…

— Я тоже искала как могла, но… Ничего не смогла найти. Это даже печально. Но меня вот что интересует… Хотела бы я знать, не может ли письмо, которое у меня нашлось, быть частью сценария…

Под общее изумление я достала письмо из кармана. На меня посмотрели с восторгом — но, как охотники, наблюдающие за пойманной добычей, они скрыли истинные чувства, притворяясь удивленными и заинтересованными, будто жертва попала в их ловушку в первый раз, а затем очень осторожно подступились к добыче, чтобы не дать ей сбежать.

— Я… даже и не думала. Оно все время было у вас?

— Да. Я забыла о нем, но я почти уверена, что оно у меня в кармане с самого начала… — я достала сложенный лист бумаги из конверта и развернула его, показывая всем. Актеры смотрели с изумлением, словно видели этот лист впервые.

— Я тоже ви-дела! — обрадовалась Рин, — В за-ле! Он, по-хоже, по размеру!

— Точ-но по размеру! — засмеялся Лен.

— И на нем пусто! Просто бумага… ведь так? Только вот очень выцвела, — замялась Селянка.

— Следующая страница сценария была вырвана. И довольно грубо, так что внутренний край должен быть неровным. Похоже, что так — этот лист точно таких размеров… Но он не тот. И даже пытаться использовать его вместо страницы опасно.

— Ах, ясно! — согласилась Селянка, огорченно опустила голову и запихнула письмо обратно в карман, кажется, теряя к нему всякий интерес. В кабинете тут же стало как-то неспокойно. ‘Если сейчас взять у нее письмо, то неизбежно придется проверять его на пригодность здесь и сейчас. А это тоже довольно опасно… Если закончится время — нам же не придется отбирать его силой?’. ‘Вот сейчас бы его и взять… Она все еще неспокойна. Как знать, что она сейчас готова сделать?’ Я чувствовала, как в комнате витают эти две мысли.

Совсем не замечая этого противостояния, Селянка очевидно огорчилась оттого, что ее идея оказалась бесплодной, и, пока она думала, как спросить у остальных о библиотеке, Дворецкий обратился к ней:

— Возможно, нам следует хотя бы проверить. Исключительно уточнить, правда ли этот лист нужного размера или нет.

Остальные, вовлеченные в безмолвную битву, неверяще уставились на него. Я почти услышала безмолвный крик Хозяина, Хозяйки и Девочки-куклы: ‘Да о чем же ты думаешь, это ведь опасно!’ Тем временем Леди и Мальчик-кукла только подбадривали его взглядом. Не обращая внимания на молчаливое возмущение, Дворецкий взял со столика скрипт и подошел с ним ко мне.

Спокойно поднявшись с места, я прислонила бутылку вина к спинке кресла и, пытаясь ровно поставить ее, глянула на расстояние между своей позицией и дверью, отмеряя расстояние. Отлично, никого.

— Подожди-ка. Давайте сначала глянем вот на что, — твердо возразил Хозяин, и подошел ко мне с огорченной улыбкой — так обычно улыбаются непослушным детям. Хозяин особняка, как правило, не повышал голоса и не хмурился по такому незначительному поводу. Скрывая беспокойство, он нарушил свою безупречную актерскую игру. Будто не замечая этого, я снова достала письмо из кармана и потянулась открыть конверт. На моей руке остановились тяжелые взгляды.

Я медленно, нагнетая обстановку, достала письмо до середины. А затем…

А затем убрала обратно и закрыла конверт. Актеры недоуменно подняли взгляд на меня, совсем забывая о своих ролях. Настало мое время — время Селянки показать всем, что она главный герой.

— Ах нет, вы правы. Пожалуй, если это опасно, то и не нужно. Кто знает, что случится. Я только подумала, что пьесе просто нужно продолжиться по сценарию… А это письмо может быть последней страницей. В таком случае, нужно найти именно следующую страницу, не так ли? Если пропускать части пьесы и подгонять финал, то пьеса вряд ли пройдет как нужно… и исчезнет.

— Д-да.

Я убрала письмо в карман. Дворецкий стоял передо мной в растерянности, держа сценарий в руках, еще не понимая, почему Селянка так резко передумала. Но, похоже, остальные решили не вдумываться, в чем смысл этого внезапного решения; они были уверены, что победа в их руках, и не могли скрыть облегчения. Никаких сомнений, волнений или беспокойств, только облегчение, немного радости — и тоска по дому. И…

— Ну, тогда я это забираю, — улыбнулась Селянка. Прежде чем кто-либо смог отреагировать, я выхватила у Дворецкого сценарий, беззащитно лежавший в его руках прямо перед моими глазами, развернулась, схватила бутылку с кресла и кинулась к выходу. Не замедляясь, толкнула приоткрытую дверь, развернулась по коридору направо и побежала к лестнице. Я явно застала всех врасплох, и теперь они не могли осознать ситуацию; я услышала их шаги довольно далеко позади.

— Стойте! Куда вы?! — Гаку был очень быстр и, к тому же, ближе всего ко мне… Так как был ближе всего к двери. Если замедлюсь хоть немного — он быстро меня поймает.

— Это мое! Я здесь звезда или не я?!

— Мисс Селянка, постойте! Простите меня за то, что я вам не поверил!

— Ох, да хватит уже играть! Я все знаю! И что вы задумали, и… и что вы человека убили!

Уже оказавшись в конце коридора и собираясь спуститься по лестнице, я услышала крик Луки:

— Стойте же! Стойте! Успокойтесь! Что вы такое говорите?! Ааа, нееет!

— Я девятая, чья-то замена, правильно?! Она должна была играть главную роль… Но она умерла, и я заменила ее! А теперь вы хотите убить меня и оживить ее!

Голоса, просившие меня остановиться, внезапно затихли. Оборачиваться не было времени. Я слышала только шаги, гремящие по коридору и отзывающиеся эхом от высоких потолков, отчего атмосфера охоты становилась только сильнее. Нескончаемый бег быстро меня вымотал. Какое же большое это поместье…

На первом этаже я повернула налево, открыла дверь в коридор за лестницей и как следует закрыла ее за собой. Пробежав немного по коридору направо, я услышала, как кто-то открыл дверь, оставшуюся позади. Ничего, на таком расстоянии… Я еще могу убежать!

Только я собралась спуститься в коридор по винтовой лестнице за картиной — увы, Кайто, Лен и Рин уже ждали меня. Я остановилась как вкопанная.

— Плохо дело, Мику, — протянула Рин, и мне показалось, что ее действительно что-то огорчает.

Я была уверена, что выбрала кратчайший путь из кабинета в запретную комнату на первом этаже. Перед тем, как зайти в кабинет, я даже проверила все ходы и мысленно прошла по ним!..

— Помните запретную комнату наверху, в которой мы должны были искать? Да, там тоже есть картина ‘Сумеречная ночь’, точно такая же, как и эта… — напомнил Кайто.

— Не может быть! — задыхаясь, пробормотала я. Но пришедшие до меня Кайто и куклы дышали ровно. Да потому что…!

— Потайная лестница соединяет не только первый этаж и подвал. Однако лестница со второго этажа на первый не открывается с первого этажа… — Кайто обернулся. Я глянула ему за спину — и, действительно, увидела лестницу наверх там, где раньше была только стена. Я совершенно упустила это из виду. Если подумать, мне следовало допустить такую возможность. Ох… Все еще пытаясь перевести дух, я взглянула на троих преследователей.

— Если уж вы все знаете, то и ладно, — Лен больше не изображал жестокую куклу, и пугающая улыбка на его лице уступила место прежнему замкнутому выражению, не выдававшему ни единой эмоции. Шаги в отдалении стали громче — вот одни прогремели и остановились, затем еще и еще одни. Наконец, со значительным опозданием, и последние. Все семеро собрались вокруг меня.

— Ох… фух… Догналааа! — протянула, тяжело дыша, Мэг.

— Ах, Мэг, какая же ты медленная! Никакой спортивности…

— А вы-то, Лука! Фух… ах… Вы же тоже выдохлись!

Никто даже не попытался сразу забрать у меня сценарий, письмо и бутылку. Держась на расстоянии, они, кажется, вырабатывали стратегию. Руки у меня были заняты, так что достать из кармана письмо мне было трудно. И теперь, настороженные после моего обмана, они окружили меня плотным кольцом, собираясь в любой момент схватить. Чтобы улучить момент и вырваться, мне нужно было сосредоточить все свои чувства и действовать тонко. Во-первых…

— Как же я сожалею, — я была на волоске от того, чтобы попасться им. Дурочка Мику прикусила губу, пытаясь держать себя в руках, молчаливо наблюдала за своими преследователями.

— Ну и что же теперь? Мы пожертвуем тобой и обменяем твою смерть на ее жизнь — жизнь той, о ком я тебе тогда говорил. Ты ведь помнишь? Мы так старались это скрыть. Наш дорогой друг, утраченный еще до твоего прихода в труппу… Наша звезда, внезапно покинувшая нас… Это тебя заинтересовало, не так ли? У тебя недурная интуиция. Это она, а не ты, предназначена для роли в ‘Безумной ночи’. И чтобы вернуть ее, мы решили убивать тебя раз за разом под видом несчастного случая… Как ты уже поняла. И пока твоя смерть не произойдет так, как этого требует мир спектакля, ночь будет повторяться раз за разом, — объяснил Лен, — Но что ты сделаешь, даже зная все это? По законам этого мира, ее смерть передается тебе, поэтому несчастные случаи происходят постоянно. Крепко держащиеся на месте мечи вдруг падают, стремянки ломаются ни с того ни с сего, ты падаешь с лестниц и спотыкаешься на ровном месте. Более того, твой интеллект и способности сейчас довольно средние. Против нас семерых: умных, опытных профессиональных актеров с проницательностью на порядок выше твоей. Все против тебя, Мику.

— И все же кое-кто уступает физически…

— Ну Лукааа!..

К сожалению, возразить было нечем: он не соврал. Я неосознанно сжала бутылку в руке покрепче.

— Разве я не говорил тебе той ночью? Тебе губительно недостает проницательности. Ты сама себя оценить не можешь. Ты так увлечена собой, что совсем не видишь, как на тебя смотрят другие, что на самом деле чувствуют. Поэтому тебя легко обмануть и использовать. Ну, что посеешь, то и пожнешь.

— Я понимаю!.. Понимаю так хорошо, что даже больно, — выпалила я, — Я поняла твой совет. Вы притворялись, что были дружелюбны и приветливы со мной потому, что приняли меня… Но на самом деле вы просто заставили меня привязаться к вам и расслабиться, чтобы я доверяла вам, не так ли? И… все вы, вы открылись мне перед первым действием и после него. Это был мой дебют, я играла главную роль, да и для вас эта пьеса была важнее всего, её нельзя было испортить… Я думала, что вы заботились обо мне и ободряли, чтобы мне все удалось. Но все это было только приготовлением, чтобы, когда мы окажемся в этом мире, я доверилась вам, как друзьям, и не вытворила чего-нибудь! — мне было все больнее говорить с ними, — Подготовить жертву и обменять ее на умершую предшественницу… Не знаю, что это за магия, но она точно дело рук создателя этой бредовой реальности. Так что вы сговорились и попросили Бурле… Нет, вы заключили с ним сделку, так?! Вы предложили ему занимательное представление, а он взамен оживил бы вашу главную героиню! Все это началось, когда я была выбрана на прослушивании… Нет, еще раньше, когда вы внезапно объявили об этом прослушивании! Потому что не может совершенный новичок, девчонка с улицы без каких-либо талантов, быть выбрана на главную роль в постановке потерянной пьесы Бурле в его же театре! Да любой может это понять… Какая из меня главная роль?!

Сумасшедший смех Мику, зазвучавший сразу после этих слов, заставил всех немного отступить. В этом не было ничего смешного… Но горький смех девушки не прекращался.

— Ах… Я восхищалась вами с самого начала, едва собирая скудные заработанные деньги на билеты в театр — каждый день… Но почти полгода назад все закончилось. Это было не так уж давно, но я уже вспоминаю это время с ностальгией. Я была выбрана в труппу, и я работала не покладая рук, чтобы хоть попытаться догнать вас и оправдать ваши ожидания. Но все это было бесполезно… Нет, это было не нужно изначально… Потому что я была всего лишь одноразовой заменой, — пробубнила я, словно разговаривая сама с собой. Тихие слезы становились все сильнее и сильнее и, наконец, полились шумным потоком. Мои мучения вырывались наружу и не собирались останавливаться, пока не выльются полностью.

— Да… Я просто замена! Девятая, подмена, дуреха, жалкая, бесполезная…

— Ну да. Это ты поняла хорошо, — вдруг кивнул юноша.

— Лен! Не смей так говорить. Подожди, Мику. Ты неверно все поняла. Мы делаем все это не затем, чтобы…

— Бесполезно сластить пилюлю, Мейко, — отрезала Лука, — Глянь, какие у нее страшные глаза. Она все выяснила, так какой смысл прятаться? Да, ты только дублер. Я разве не говорила? Та, с кем мы все подготовили, неожиданно нас покинула. Да, умерла — прямо в театре, незадолго до твоего прихода. Жаль, не правда ли? Но она была загнана в угол. Поэтому мы страшно сожалели о её смерти. А потом произошло чудо: мы узнали, что можно вернуть человека, если найти ему замену… И мы попытались сделать это ради неё. А ты… ты была жертвой для этой цели. Вот и вся правда. Этого достаточно?

Слова Луки ударили меня ниже пояса. Умом я и так знала всю правду, мне не нужно было ее объяснять, но сердце мое было не готово к этому удару; в глазах у меня помутнело от слез, стало трудно дышать.

— Ох, Лука, вы уж очень грубы. Слушайте, Мику, я не пытаюсь оправдаться, просто мы совсем не хотели вас обманывать. Хоть в это поверьте, ладно?

— Мэг, теперь ты говоришь так, будто действительно над ней издеваешься.

— Рин права. Из-за вас, Мэг, может возникнуть недопонимание. Не хотелось бы создавать ненужные проблемы…

— Так что, верно, тебе следует понять. Времени совсем не осталось. Тебе в любом случае не победить.

— Если подумать, Лен… Ты подарил мне синие розы. Ты так хочешь вернуть ее к жизни любой ценой. Может быть, эти цветы означали, что ты поручил мне сделать чудо… И оживить ее? Может быть, ты любил ту девушку? — я коротко и сухо рассмеялась. Потоки эмоций медленно прекратились, шторм прекратился — осталась только легкая рябь на воде. Не пора ли устроить девятый вал?

Я медленно поставила бутылку на пол — все опустили взгляд, наблюдая за ней, и секундой позже я достала из кармана часовую стрелку-нож, и кинулась к пересечению коридоров в форме буквы Т, а затем обернулась. С этой позиции все были в одном и том же направлении от меня. Стоило мне вырваться из окружения, как Лука и Мейко, стоявшие позади меня, кинулись загородить ответвления и снова окружить меня.

— Лука, Мейко! Не двигайтесь! Если только вы подойдете ближе…

На мгновение все остолбенели. Держа сценарий под левым локтем, я схватила Рин, стоявшую ближе всех, обхватила за шею и наставила на нее острое поблескивающее лезвие стрелки.

— Я не шучу. Не приближайтесь!

Наступило жуткое молчание. Похоже, все знали, что часовая стрелка часов из холла — это нож.

— Бесполезно. Рин сейчас кукла, ты ничего не сделаешь ей этим…

— Ну вот мы и посмотрим, полезно и бесполезно, — пугающе хихикнула я и оглядела остальных. Кукла в моих руках дрожала, я чувствовала, как бьется ее пульс.

— Ты вся дрожишь. Плохо дело, да, Рин?

— Остановись, Мику! Отпусти Рин!

— А вот вы бы убили меня не сомневаясь, — усмехнулась я в ответ, — Бутылку я забираю. Я должна была выпить это в первом акте.

Кайто поднял с пола бутылку:

— Не скажешь ли, — спросил он после паузы, — Что ты собиралась делать с этим?

— Уверена, мне и объяснять вам не надо, — парировала я. Кайто замялся.

— Я не могу отдать тебе это.

— И пусть Рин пострадает? — я наставила нож в лицо девочке. Та заскулила, пытаясь позвать Кайто, но тот не двинулся с места. Неожиданная ситуация снова вызвала общее напряжение. Если я попробую отнять бутылку, он точно меня схватит. Без вина написать концовку не получится. Что же делать? Нужно было обдумать. Успокойся же…

— Прекращай дурачиться и отдай нам сценарий, — Кайто резко шагнул вперед, сокращая расстояние до меня. Чтобы напугать всех еще сильнее, я направила острие ножа в глаз Рин. Из кукольных стеклянистых глаз хлынули слезы. Если она могла плакать, даже будучи куклой, то, если ее пырнуть ножом, определенно будет до смерти больно, смутно подумалось мне. Так же больно, как было мне, когда я раз за разом умирала в этом мире; я не помнила этой боли, зато помнили они. Они все помнили…

И все же, несмотря на слезы Рин, Кайто продолжал приближаться. Смерти в этом мире были фальшивыми… Так что, даже если убить всех здесь, просто наступит новая ночь. И как им ни будет больно, они выдержат это, зная, что все это только игра. И смерти они не боятся.

Похоже, что я, как главная роль, не могла по-настоящему умереть, пока полностью не повторится сцена девушки из реальности. И они тоже не умирали окончательно от удара ножом, оживая в новую ночь. У них оставалась память, а значит, и страх смерти, но они знали, что умирают только временно… Поэтому волевой лидер Кайто, полный решимости выдержать испытание, шагнул вперед.

Я отпустила дрожащую Рин и наставила нож на Кайто. Но и это его совсем не испугало. Сомневаться было поздно. Зажав нож в левой руке, я схватилась за Кайто и потянулась свободной рукой выхватить бутылку. Но, когда мне оставалось совсем чуть-чуть, Кайто вскинул руку, отдергивая от меня бутылку. Красная жидкость за стеклом всплеснулась, часть ее вылетела по ровной дуге за спиной мужчины. Тупой шок дошел до моей левой руки: нож всадился в правое предплечье Кайто. Алая кровь запестрила в глазах, смешиваясь с багровым цветом ковра на полу.

Рин пронзительно закричала. Никто не двигался с места, не в силах отвести взгляд от раненого. Лицо Кайто напряглось от боли, он отступил и опустился на колено. Короткое мгновение — и пауза прервалась. Когда все кинулись к Кайто, я увернулась от них и кинулась к незащищенной лестнице, ведущей в подвал.

— Черт… Стой! — Лен тут же бросился за мной. Но при спуске по лестнице быстро стало заметно, что мои шаги длиннее, и я сумела оторваться от него. Топот за моей спиной становился тише; я поспешила к двери в конце длинной лестницы.

*****

Пройдя за приоткрытые двери, я приложила всю силу, чтобы закрыть их за собой, а затем надежно заперла дверь на деревянный засов, прислоненный к двери. Через несколько секунд снаружи послышался громкий требовательный стук. Похоже, мне удалось. Через тяжелые двери приглушенно слышались голоса актеров: Лен, Лука, Гаку, а затем Мэг. Видимо, Рин и Мейко остались с Кайто. Если все семеро налягут на дверь, то смогут ее выбить. Конечно, двери были тяжелыми, но ни их, ни засов нельзя было назвать надежными. Значит, я должна была успеть прийти к цели, прежде чем они ворвутся…

Я обернулась к гробам. Назойливый грохот в дверь снаружи продолжался. Но что-то было не так. Прислушавшись, я поняла, что стук исходит не только снаружи, но и изнутри подвала.

Восемь гробов были расставлены ровными рядами. Я остановилась возле одного из них, находившегося далеко позади. Присев рядом с ящиком, я приложила ухо к его дорогой древесине. Тук, тук, тук… Глухое постукивание раздавалось изнутри, как будто кто-то стучался в крышку. Не был ли это тот же звук из ниоткуда, который мне послышался, когда я проснулась в этом странном мире?

Внезапно меня переполнил неясный страх. Стоит ли открывать эти гробы? А если из них вылезет оживший мертвец и кинется на меня?… Стук продолжался — изнутри будто звали на помощь. Несомненно, в гробу находилась девушка, которую они спрятали… Бывшая главная актриса.

Если они хотели обменять мою смерть на ее, то нужно просто не позволить ей возродиться. Мне оставалось только убить ее еще раз, в этом мире… Насовсем. Мне не хотелось этого, но, по их словам, это было неизбежно по законам мира пьесы. Я мысленно упрекнула себя за боязливую дрожь. Мне нужно было убить человека. Но ведь давно мертвого человека… Именно, если она должна была умереть, то ничего страшного, ничего страшного… Я уже видела много крови с тех пор, как попала сюда — своей и чужой…

Кровь? Точно, Кайто ведь лежит раненый там, в коридоре. Вспомнив вид свежих брызг крови, я зажмурилась, отгоняя видение. Это мне тоже надо просто принять. Они убивали меня раз за разом. Их главной целью было обменять меня на девушку, лежащую в этом гробу. Это только самозащита, не более. Я еще сомневалась, можно ли вправду вернуть умершего человека, если принести жертву… Но я так много времени провела в этом причудливом мире, что было не странно поверить и в такое.

Я не смогла отнять у них вино. Но после предыдущей сцены у меня возник новый план.

Приложив к груди, я прислушалась ко времени. Оставалось не больше десяти минут на спектакль. Нужно успокоиться хоть на минуту. Я не прощу себе, если ошибусь сейчас из-за волнения. Если сейчас я проиграю, то все мои усилия пойдут прахом, память я потеряю, и все начнется заново. Но они сохранят все воспоминания и продолжат обманывать меня еще сложнее, чем в эту ночь. Прежде чем родится новая Я… Бедная, бедная я. Сейчас, этой ночью, я должна положить всему конец.

Минутная стрелка вошла в скважину на крышке гроба. Как я и думала, она идеально подошла. Я прервалась, чтобы успокоить волнение, и стук в дверь стал громче: похоже, остальные трое — Кайто, Мейко и Рин — тоже подошли. Все вместе они принялись ломиться в дверь.

— Мику! Открой же!

— Только не открывай гроб, пожалуйста! Мы скажем тебе всю правду!

За дверью послышался звон бьющегося стекла.

— Слышишь? Бутылка разбита, и вино уже впиталось в ковер. Чернил больше нет! Сдавайся и выходи к нам!

— Лен прав! Даже если ты попытаешься написать концовку на End roLL, это нужно сделать правильно, иначе время не сдвинется с места… В этот раз ничего уже не выйдет! Слышишь, я обещаю: в следующий раз мы обязательно объясним тебе все! Прошу! — с горечью прокричала Рин; кажется, она плакала. От ее убеждений мое сердце немного сжалось. Но нельзя было позволять дурачить себя. Нужно собраться — у меня в голове кавардак. Нельзя слушать их добрые слова. Они уже научили меня — и довольно грубо — что моя единственная слабость в том, что я доверчива и меня легко обмануть.

Довольно с меня этой странной, грустной ночи.

— Нет уж, поздно. Поздно все это говорить! — я громко расхохоталась, не зная, что чувствую — радость, злость, тоску или счастье. Мое израненное сердце вытерпело слишком много. После бесконечных утомительных репетиций эта сцена, наконец, наступила. Я забыла все, но мое тело, моя рука на крышке гроба прекрасно помнили свое мучительное прошлое, и теперь трепетали от восторга.

Я взялась за минутную стрелку в скважине гроба и повернула ее влево. В стенах подвала прогремел щелчок открывающегося замка. Тонко скрипнув, словно запищав, крышка открылась передо мной.

— Вот и нашла…