Ночь с плохим концом (Новелла) - 3 Глава

И все-таки я это сделала. Я чуть не испортила весь спектакль.

Овации все еще гремели, и когда я поднялась за кулисы, актеры с пугающим видом окружили меня. Я виновато повесила голову, не в силах посмотреть им в глаза. Ошибка, которую я совершила, несомненно разрушила всю пьесу, весь сценарий Бурле. Я все равно что изорвала работу сценариста, которым все восхищались, а еще разбила реквизит и вынудила всех придумывать на ходу.

Ходили слухи, что Бурле, пока был жив, не прощал даже малейшей ошибки по сценарию: каждый шаг и вздох должны были отвечать задумке. Идеальная пьеса подразумевала идеальных актеров, и их совместная игра создавала бы захватывающе реалистичный мир спектакля, мир столь точно просчитанный, что любая мелочь могла его пошатнуть. То, что сделала Селянка, было осквернением пьесы. От этой мысли у меня по спине прокатился холодный пот.

— Простите! Я… я сделала непростительную ошибку!

Кайто, сохраняя напряженное выражение лица, резко сгреб меня за плечи:

— Ничего себе не повредила?!

— А? — я непонимающе подняла взгляд.

— Ты врезалась рукой в часы, да? Покажи… Это, наверное, было очень больно.

Я протянула дрожащую руку, и Кайто осмотрел ее. К нему присоединилась Лука:

— Ох, звук был такой громкий, у меня чуть сердце не остановилось…

На руке был небольшой след, но травмой это точно не было.

— Ну слава богу! Мы волновались.

Все облегченно вздохнули, и напряженные лица их снова стали спокойными. А я была уверена, что они злятся! Изумленная их реакцией, я не знала, что ответить — в глазах все плыло. Никто, похоже, вообще не переживал за сломанные часы. Несмотря на то, как жутко они выглядели, на самом деле они просто переживали за меня… Только что едва не остановившееся от страха из-за провала сердце снова начало успокаиваться.

— Эм… со мной-то все хорошо, а вот часы, наверное, сломаны…

— Работники сцены уже ушли за ними, — утешил Лен, — Уверен, к завтрашнему дню они будут в порядке.

Я посмотрела в сторону сцены — действительно, там уже было двое рабочих, которые проверяли реквизитные часы на предмет поломки. От этого мне снова захотелось выбежать прочь поскорее.

— Но я… я спутала сценарий… я испортила пьесу…

— Испортила? Почему?

— Потому что сценарии Бурле должны быть исполнены идеально. Ошибки недопустимы, иначе спектакль будет неполноценным… И именно поэтому вы вложили столько сил и так серьезно подошли к подготовке. И я знала об этом, конечно, но…

Лица актеров помрачнели, и они все пусто посмотрели куда-то в сторону, стараясь не смотреть никому в лицо. В долгом неловком молчании даже работники сцены не решились с нами заговорить и просто притворились, что не слышат.

— Мику… Да, финал пошел на так, как предполагал сценарий, — наконец заговорил Кайто, улыбнувшись, — Но я не думаю, что этот случай что-то именно испортил. Признаться… у меня от этого момента мурашки по коже пошли.

Он усмехнулся, всем видом показывая ‘ты ошарашила меня’.

— А? — я не поверила своим ушам.

— На самом деле, и у меня тоже. За все годы в труппе ни разу не была так взволнована, — призналась Мейко, — Ненамеренное отступление создало такой пик эмоций, что я, наверное, никогда не забуду эту сцену. Я видела, какое у тебя было лицо, и хотела даже помочь, но не смогла даже дернуться. Ты сказала ‘вот бы этот миг длился вечно’… и остановила часы. Надо сказать, это было немного грубовато, но все же…

— Не хочу этого признавать, но то чудо, которое ты сотворила, заслуживает уважения, — добавила Лука, — Хоть ты обычно и редкая растяпа, но эта твоя выходка была просто шедевральна! Ты посрамила все мои лучшие исполнения.

Почему-то всем, и даже Луке, понравился этот случай. Шок от ошибки так захватил мое сознание, что я даже боли в руке не чувствовала, поэтому у меня не было возможности понять, что чувствовали остальные. Лука была права — я все-таки снова показала себя растяпой.

— Да, мы все были поражены! И я тоже! Мне вот кажется, знаешь, что в самые шокирующие моменты ты даже вскрикнуть не можешь. Я была рядом с часами, по другую сторону от Мику, и я даже звон слышала, — воодушевленно заговорила Гуми, — У меня сердце билось как сумасшедшее! Стою и думаю: кто ее выручать будет?

— Ох, Мэг, никуда-то ты не торопишься.

— Да, случайность сама по себе была фантастична, — отметил Гаку, — Но то, как Лен подыграл этой случайности, а Рин привела все обратно к сценарию, просто уму непостижимо. Я повидал много актеров в своей карьере, но не каждый опытный артист справился бы с ситуацией так быстро.

Он, обычно молчаливый и неулыбчивый, вдруг искренне заулыбался.

— Ничего себе! — обрадовалась Рин, — Гаку нас одобрил!

— Спасибо, — уважительно поблагодарил Лен. Остальные тоже начали расхваливать близнецов. Да, если бы Рин и Лен не спасли положение, пьеса бы зашла в тупик, и кто знает, что бы из этого вышло.

— Эм… Лен, Рин! Спасибо вам большое. Я не знаю, как вас и благодарить, — обратилась к ним я и, подумав, поправилась, — Всех вас, вернее. Я просто остолбенела, и если бы не вы, то…

— Ну хватит, — прервала меня Рин, — Это наша общая пьеса, понятно? Конечно, мы все помогаем друг другу, мы же друзья. И никто не будет ругать тебя или обвинять за ошибку. Кто-то ошибся — кто-то его прикрыл. Доверься нам, хорошо? Вот я в тебя верю!

— Рин… — от этих слов у меня на сердце потеплело, — Спасибо. Я… Я запомню эту ошибку и буду стараться изо всех сил во втором действии. Хотя я и испортила финал, но мне было так приятно играть среди вас всех. Поначалу я думала, что переволнуюсь, но когда я начала танцевать, то совершенно стала своим персонажем. Я искренне наслаждалась весельем… И гордостью оттого, что стою на этой сцене. Благодаря найденному вами сценарию и тем, кто проводил прослушивание… По-моему, это настоящее чудо, — я не выдержала и высказала все, что было на душе. И из-за моей речи общее настроение изменилось — теперь это было не возбуждение из-за неловкости на сцене, скорее беспокойство. Я опять наговорила чего-то не того?

— Д-да… Ты права. Это действительно можно назвать чудом.

— Ах да, — Кайто сложил руки на груди и медленно заговорил, будто собираясь начать рассказывать сказку, — Если подумать, мы ведь никогда не говорили тебе, как мы нашли ‘<Безумную∞Ночь’. Вот сейчас — отличный момент. Итак, однажды вечером после спектакля мы отмечали успех в первой комнате отдыха. А потом пришла Иа, работавшая с реквизитом, и сказала, что потеряла реквизит для завтрашнего спектакля и никак не может его найти.

— Мы тоже включились в поиски, — подхватила Мейко, — И на всякий случай решили поискать в почти всегда закрытом подвале, где лежали вышедшие из использования декорации и детали реквизита. И там мы нашли старую полуразвалившуюся коробку где-то в углу этого подвала. Мы открыли и эту подозрительную коробку…

— И внутри была книга с заголовком ‘Безумная ∞Ночь’, — закончил Лен.

— Да, это Лен ее нашел. Мы были удивлены, даже не поверили сначала, что это правда. В конце концов, всем известно, что бывший особняк мистера Бурле сгорел дотла очень давно, и от него ничего не осталось, включая записи о его жизни или что-то еще о нем. Поговаривали, что он и сам погиб в том пожаре, но это также ничем не доказано. Если бы что-то из его личных вещей нашлось, это бы считалось национальным достоянием!

— Но в компании Бурле, которую создал великий сценарист, после его смерти нашлось немного его личных вещей. И среди них, по счастливой случайности, утраченная пьеса. Получается, незадолго до пожара Бурле приходил в театр и оставил этот сценарий в подвале.

— Возможно, перед лицом смерти он решил оставить луч надежды тем, кто продолжал его дело… По крайней мере, так нам показалось, когда мы нашли сценарий. И еще мы заметили, что экспозиция пьесы была вдохновлена его родной деревней Закри, его поместьем и лесом вокруг. Мы не раз ездили в ту деревню, надеясь получше понять события пьесы. Удивительно спокойное место, кстати, — добавила Мейко. Закри, деревня, где жил мистер Бурле и где родилась я. Мне было даже приятно, что актрисе она понравилась.

— Да-да, мы туда не раз ездили. Это было очень неудобно — ездить так далеко через лес — зато там было уютно!

— Да, славное место, — согласился Лен, — Хотел бы я жить в таком месте.

— Ой, Лен, да ты просто копируешь мистера Бурле! Помнишь, ты когда-то сделал себе личную печать и никогда ей не пользовался, просто потому что такая была у него? Вот уж поклонник…

Все без исключения актеры труппы восхищались работами мистера Бурле и его характером с безудержной, почти фанатичной пылкостью. Лен отличался этим особенно: несмотря на свой вечно прохладный и спокойный вид, он был одним из самых горячих почитателей Бурле. Его сестра по секрету рассказала мне, что у него была отведена отдельная комната для бесчисленных вещей, связанных с Бурле, и что он старался стать лучшим исполнителем его работ и даже мечтал когда-нибудь сам стать сценаристом.

— И что плохого? — возмутился юноша, — Бурле был достойнейшим из достойных! Кому и подражать, как не ему.

— Но печать? Сдается мне, современные молодые люди таким особо не пользуются, хотя с вашей стороны это был утонченный жест, — прокомментировал Гаку.

— Современные молодые люди? Боже, Гаку, ты выражаешься как старик.

— Э… меня-то кто-нибудь слушает? — напомнил Кайто. В компании восьмерых актеров тяжело было удержать линию разговора: все время кто-нибудь вставлял свою ремарку и отвлекал других от темы.

— Я слушаю, мистер Кайто! Мне интересно, что было дальше! Я, ну… Мне очень интересно… что с вами происходило до моего прихода, — созналась я. Меня занимало прошлое моих прежде недосягаемых кумиров. И, разумеется, история о ‘Безумной∞Ночи’. Все были так заняты репетициями, что я никак не могла улучить момент и спросить о событиях, предшествовавших пьесе.

— Спасибо, Мику. Итак, ближе к делу, — продолжил лидер, — Чтобы полностью проникнуться атмосферой сценария, мы продолжали приезжать в деревню-прототип, усердно работая над деталями будущего спектакля. А потом занялись рекламой и нашли несколько хороших спонсоров. Когда в газетах появились заголовки ‘Неизвестная работа Бурле: эпоха компании Бурле возвращается в Вест-Энд’ — мы были изумлены. Люди со всего мира заинтересовались нами. С одной стороны — времена меняются, и кинематограф заставил театр отступить на второй план, но немалое количество театралов все еще тянется к представлениям. Некоторые считают, что в наше время труппы вроде компании Бурле устарели. Но, быть может, именно слава прошлого остается непреодолимым нашим преимуществом. Мы хотим, чтобы современные молодые люди понимали, как великолепны были работы Бурле…

Остальные вскоре тоже стали слушать пылкую речь лидера с серьезным видом.

— И даже в нашей компании находились те, кто под влиянием времени хотел изменить компанию Бурле. ‘Бунтари’, как мы их называли. Когда труппа испытывала финансовые трудности, ее состав разделился на две части — бунтарей и тех, кто желал и дальше следовать воле основателя. Это было… года за полтора до твоего появления, по-моему. Мы каждый день спорили по поводу будущего труппы, а иногда и дрались.

— Ах, ну и деньки были, — вдруг мечтательно вспомнила Мейко, — Было чем поразмяться.

Гаку и Лен едва заметно вздрогнули. Несмотря на миролюбивое и сестринское отношение к другим, Мейко в ярости была страшна. Она хвалилась, что могла поставить на место любого соперника в драке; я слышала от нее, что до карьеры в театре она проводила много времени в не самой законопослушной мужской компании и нередко дралась. В криминальной среде окрест о ней до сих пор ходили жутковатые легенды.

— Крошка Мей тогда много для нас сделала. Все, с кем она имела дело, вдруг переходили на нашу сторону один за другим… Ну, в общем, битву за компанию Бурле мы тогда выиграли. Сначала выстояли в противоборстве за ее судьбу, а потом получили шанс восстановить былую славу вместе с этой пьесой. Можно сказать, что все взлеты и падения этих полутора лет — уже целая драма. Как будто даже эти события написаны рукой Бурле…

— Некоторые и правда полагают, что знаменитый сценарист имел божественные силы… Так что предположения, что он возвышался над смертными, совсем не странны, правда ведь? — предположила Мэг, хотя и с некоторым сомнением.

— Но ваша увлеченность… то, как вы все посвятили себя мистеру Бурле, сотворило все эти чудеса. Я не сомневаюсь в этом…

— Знаешь, я сама не очень интересуюсь театром, — вдруг заговорила Лука, отрешенно смотревшая куда-то на сцену, — Но его пьесы — особый случай. Когда я исполняю роль в них, я будто становлюсь совсем другой. Это невероятно сладкое чувство, мое сердце каждый раз поет от этого притяжения к другой себе.

— Мы все были спасены пьесами, которые оставил нам великий основатель нашей компании. Если бы мы не нашли тогда эту пьесу, у труппы не было бы будущего. И мы должны продолжать ставить его сценарии, чтобы сберечь театр. И хотя мы по пути многое потеряли, но все же… — он отвлеченно глянул куда-то в пустоту. Увидев его решительный взгляд, Мейко сочувственно обратилась к нему:

— Я понимаю тебя, Кайто. Терять близких всегда тяжело, и неважно, по какой причине. Но все мы пришли в труппу для того, чтобы исполнять пьесы Бурле, не так ли? Мы продлеваем жизнь работам того, кем мы восхищаемся, и делу его жизни, которое он оставил нам. И это настоящее счастье. И эта пьеса… все это — как сон, — (терять друзей?) актриса загрустила, мысленно вспоминая незабываемое время, проведенное с компанией. Остальные, слушая ее, похоже, углубились в те же воспоминания -горькие или счастливые — и волнение на их лицах сменилось печалью.

— Да, все это похоже на приятный сон.

*****

Первый акт был окончен, и вся труппа занялась усердными приготовлениями ко второму. Я направилась на второй этаж работать с реквизитом — нужно было аккуратно разложить пачки старых газет для завтрашнего представления, ни страницы не должно было выбиваться из пачек по размеру. Я представляла себе завтрашнюю сцену, в которой будут использоваться эти пачки, и бережно раскладывала газеты для этой цели, устроившись за столом у подоконника. Закончив одну пачку, я выглянула в окно.

В театре сегодня был аншлаг — даже стоячие места были все распроданы, но когда билеты закончились, улица у театра все еще была заполнена людьми, которые узнали о спектакле по слухам из газет. Было 10 вечера, и театр уже давно закрылся, а поклонники все еще толпились у дверей комнаты отдыха, ожидая, пока выйдут актеры. Среди них были группы в похожей одежде — приглядевшись, я узнала поклонников Рин и Луки… Без интереса понаблюдав за ними, я вдруг увидела, что один схватил другого за грудки и начал что-то кричать. Начиналась драка. Сколько раз я уже это видела…

— Им вообще не холодно без зонтов? Надеюсь, никто не простудится.

Дождь, начавшийся еще вечером, все еще шумел, заливая лужами улицу. Гаку сказал, что прогноз на всю неделю и в том числе три дня нашей пьесы показывает исключительно дождь. Думаю, опыт следить за погодой он приобрел, занимаясь фермой — Гаку чувствовал изменения погоды по температуре и ветру, и его предсказание еще ни разу не промахивалось. И все-таки даже в такой дождь зрители толпились у театра, а значит, первое действие имело значительный успех.

Ах…

Случайно глянув на залитую дождем улицу, я увидела одного из поклонников Лена, завсегдатая нашего театра, выходящего из дверей комнаты отдыха. Он сел в припаркованный на улице лимузин и уехал.

— Это был случайно не спонсор Лена? Он постоянно занимает VIP-места и приносит розы, которые так нравятся Луке. Интересно, какого цвета розы он принес сегодня? Хотела бы я знать… Насколько близки их отношения?

Все актеры в этой пьесе были из основного состава, каждый обладал определенной популярностью и своей группой любителей. У Рин и Лена была самая большая группа почитателей, поклонники Луки преданнее всех посещали спектакли, и даже Мику, только недавно попавшую в труппу, многие узнавали в лицо.

— Так мило. Интересно, будут ли у меня когда-нибудь поклонники?

— Так ведь уже есть.

Я изумленно обернулась и увидела Лена в дверном проеме. В руке он держал огромный букет синих цветов, небрежно закинув его за плечо, как бейсбольную биту. Его обыденный безразличный вид разительно отличался от того, что я видела на сцене, но сейчас он был еще и немного недоволен.

— Л-лен! Когда вы…

— М?

Я смутилась, не найдя слов, и разговор прервался. Мы редко разговаривали с Леном: я держалась отстраненно и с трудом заводила разговор с другими, да и сам Лен был необщителен и беседовал обычно только с теми, кто был близко — а так как его постоянно окружали Рин, Мейко и Мэг, у нас почти не было шансов поговорить. Молчание становилось неловким. Я почувствовала, что должна продолжить разговор, и попыталась придумать, о чем говорить. Но, кажется, все, что можно было обсудить насчет спектакля, уже было сказано в общей компании, и ничего подходящего не лезло в голову.

Взглянув на Лена, я тут же встретила его взгляд и поняла, что он вроде как рассматривал меня. Его голубые глаза в обрамлении золотистых ресниц были фактически того же цвета, что у его сестры, но производили совершенно другое впечатление — в отличие от веселого взгляда Рин, глаза Лена скрывали спокойный и незамутненный блеск. Но я знала, что на сцене его глаза лучились чувственностью и эмоциями. Сейчас они снова стали льдисто-голубыми, как обычно, но оба их оттенка казались мне прекрасными.

— Не хочу, чтобы ты поняла неверно, так что… — вдруг начал юноша.

— Неверно поняла?

— Он всего лишь меценат.

Я склонила голову на бок, пытаясь понять, о чем шла речь.

— Ну, тот, кто принес мне цветы.

— А… Вы что, эм… Меня слышали?

— Я не хотел, но… Я случайно услышал, — признал Лен.

— Простите! Это было грубо с моей стороны!..

— Ничего. Все-таки вы же понимаете, что это совсем не так, — успокоил актер.

Может быть, он поэтому выглядел таким огорченным? Хотя Лен и не выражал особого интереса в других, но с этим человеком — хоть и спонсором, но и поклонником тоже — он был не так уж сух в общении. С другими он в таких случаях показывал явное недовольство, но поддержка этого мужчины вызывала у Лена только улыбку, поэтому я по глупости поняла ситуацию неправильно, и мысли мои приняли неверное направление.

— Ну и дождь на улице…

Я взглянула на букет в руках актера и заметила, что он немного мокрый — с лепестков стекали капли влаги.

— Да. Гаку сказал, что дождь будет до конца спектакля.

— Гм, тогда так и будет. Спорю на что угодно, он завтра будет заниматься своими виноградниками.

— А? Думаете, Гаку завтра опоздает?

— Знаешь, за ним периодически не смотрит и… Ты знала, что он при удобном случае сбегает проверить свое поле неподалеку?

— Н-нет, понятия не имела, — удивилась я, — Ах да, Кайто сказал, что сегодня Гаку пришел довольно рано, но потом его нигде не было. А разве это не потому, что он уходил забрать Мэг?

— Может быть, и то и другое. Он мастерски это проделывает — все-таки он не Мэг и не влипает в истории типа сильных опозданий. И он не один разрывается между двумя работами: Лука и Мэг тоже часто занимаются другими делами, одна — модель, а другая пишет. Дело в том, что, если ты в итоге вкладываешь в постановки силы и талант в достаточной мере, то в остальное время можешь делать что угодно — никто не будет возражать.

— Ясно… Вы все чем-то заняты помимо репетиций. Это расширяет кругозор и дает опыт для актерской игры…

— Все верно. Одними репетициями исполнение до идеала не довести. Нужно много что делать, много где бывать — в общем, набирать опыт. И когда-нибудь я…

— А?

— … Нет, неважно, — вдруг оборвал Лен. Мне показалось, что он немного погрустнел. Мы снова замолчали. Мне было сложно поддерживать беседу, так как мы редко разговаривали. Я попыталась о чем-то заговорить:

— Эм… Лен, а что вы делаете в выходные? У вас есть хобби или…

— Бильярд.

— Ого! Точно, вы же говорили об этом с Гаку и Кайто! И, вроде как, Мейко умеет играть…

— Угу.

Плохо дело… Разговор снова зашел в тупик. Я ни разу не играла в бильярд, и хотя в театре была бильярдная, но я заходила туда только навести порядок.

— Ааа… ам… Лен! -я с трудом выдавила из себя хоть что-то, — А какая у вас любимая пьеса мистера Бурле?

Мы на секунду встретились взглядами, но он тут же отвернулся. Я не могла понять его выражение лица, которое оставалось неизменно холодным с тех пор, как он пришел в комнату. Молчание было таким неловким, что мне было просто необходимо придумать хоть что-то для разговора. Я была до глубины души огорчена собственной неспособностью вести беседу и мастерством выдавать неудачные вопросы.

— Наверное, ‘Тишь снежной ночи’… — после некоторой паузы ответил Лен.

— О! Это и моя любимая тоже! Это была первая пьеса Бурле, которую я увидела — меня на нее привела бабушка, когда я была маленькой. Я тогда была так очарована историей, мне даже казалось, что я сама была частью пьесы… Я была так затронута спектаклем, что захотела стать актрисой!

Неужели у этого талантливого актера та же любимая пьеса, что и у меня?! Это обыденное совпадение неожиданно осчастливило меня, и я продолжала говорить, хоть и понимала, что фразы получаются скомканными.

— А, так она и тебе нравится, — понимающе кивнул Лен, — Она довольно мрачная и печальная даже для Бурле, но в ней есть что-то чудесное, что мне никогда не надоедает. Сама история прекрасна, но детали декораций просто завораживают. В каждой постановке по пьесе Бурле столько декораций… Даже снегопад — от пушистых хлопьев до бурана, все продумано для каждой сцены в отдельности. Все эти малозаметные детали и составляют миры Бурле.

Мы разговорились — возможно, потому, что из сотни с лишним пьес Бурле мы любили одну и ту же.

— Правда? Я здесь только полгода, так что… Я ни разу не видела ‘Тишь снежной ночи’ в исполнении основного состава…

— А я и сам в ней пока не играл. Кто-то говорил, что после ‘Безумной∞Ночи’ собираются ставить ее.

— Правда? Ого, жду не дождусь!

Как же этот шедевр будет смотреться в исполнении этого состава? И главный герой, юноша, который теряет любимую… Может ли быть?

— Да, похоже, больше некому, ну… Пока что некому, кроме меня, играть главную роль, — сознался Лен, — Но я бы смог, да и по возрасту подхожу.

— Думаю, вы будете шикарны в этой роли, Лен! — заверила я, — Я бы так хотела видеть этот спектакль, поставленный в нынешнем составе…

— Ну, это не так просто, как тебе кажется. Сценарий требует большего умения, чем другие, поэтому потребуется много репетиций. И я не сомневаюсь, кстати, что тебе тоже дадут роль.

— А? — неужели мне тоже дадут роль? Снова? В еще одной пьесе Бурле? Я была уверена, что меня взяли на главную роль в ‘Безумную∞Ночь’ просто потому, что я была неизвестной дебютанткой из родной деревни мистера Бурле — просто чтобы ‘внести свежую нотку’, так сказать. Так что я была готова к тому, что мне дадут расчет, как только закончится спектакль, если я плохо справлюсь.

— Ты сегодня… Очень неплохо отыграла.

Я вскинула голову, не сумев скрыть удивления от нежданной похвалы. ‘Довольно неплохо’ — это ОН сказал о МОЕЙ игре! Я даже покраснела от удовольствия.

— Так что, есть определенный шанс, что тебя возьмут и в следующий спектакль тоже, и ты останешься в составе. Но… — он перестал опираться на дверной косяк и шагнул ко мне. Проливной дождь звенел эхом в комнате, и между нами было пять с лишним метров, но слова Лена были слышны так отчетливо, что я разбирала каждое. Искусство говорить спокойно и при этом не тонуть в шуме вокруг, передавая и слова, и интонацию до самых дальних рядов зала… Мне еще предстояло научиться ему.

— Если хочешь подняться выше — надо менять способ практики. В какой-то момент ты застопоришься. Надо больше уделять времени основам.

— Основам?

— Да. Не столько основам игры, сколько определенным навыкам, полезным для игры. Вот как ты думаешь, что для актера самое важное?

Я задумалась ненадолго, ища ответ:

— Ам… выразительность?

— Неа.

— Нет? А, гм… О-опыт?

— Неа. Ну, то есть, это, безусловно, важно, но самое важное — проницательность.

— Проницательность? — переспросила я.

— Хорошая игра — это когда зритель забывает даже, кто он и где, погружаясь в то, что видит. Хороший спектакль — это декорации, помощь за сценой и, что важнее всего, актерская игра. Но актерская игра подразумевает многое. Понимаешь, это что-то типа… Умения изобразить ложь правдой.

— Ложь — правдой?…

— Проще говоря, обман. Мы дурачим публику, убеждаем их в том, что они смотрят на другую реальность. В этом и заключается пьеса. Сплошной вымысел, притворство. Мир декораций, реквизита, ненастоящих людей и выдуманных событий. И вот насколько ты сможешь притвориться, что это не так? Сможешь ли подать это все как реальность? В этом и есть наша работа.

— Да, понимаю. Но при чем тут проницательность?

— Нужно сделать из притворства правду и заставить зрителя ему поверить. Этот обман и требует проницательности. Допустим, я что-то делаю, а кто-то… А вот ты, допустим, смотришь. Ты ведь что-то почувствуешь, отреагируешь как-то на мое действие. И что если я могу предсказать, как ты отреагируешь, и почти никогда не ошибаюсь? Тогда я могу притворяться перед тобой сколько угодно без малейшего сомнения с твоей стороны — я могу управлять твоими чувствами.

Я удивленно ахнула.

— Вот если я сейчас изорву этот букет на твоих глазах… Испугаешься?

— А?

Лен подошел ближе, и в глубине его глубоких синих глаз блеснуло что-то безумное. Несколько лепестков, еще синее, чем его глаза, выпали из букета и опустились на пол. Я подскочила с места и рефлекторно отшатнулась от него.

— Что я должен сказать… или сделать… чтобы испугать тебя? — продолжал юноша, — Воздействовать на твой взгляд и истоптать эти розы? Или ударить тебя, надавить на болевые рецепторы? Но в зависимости от человека то, что должно вызвать страх, может вызвать не страх, а злость или печаль… А для кого-то и радость. Да, всегда есть такая возможность. И все эти возможности смешаны воедино. Но нужен точный результат. Как выяснить? Что сделать, чтобы предугадать чужие эмоции?

Лен остановился очень близко, лицом к лицу со мной. На его губах играла едва заметная улыбка, а немигающие большие глаза выдавали хладнокровную жестокость хищника, готовящегося напасть. Мне страшно… Почему мне страшно? Он говорил совсем обычно, а потом так переменился… Он стал совсем другим в одно мгновение. Он вскинул руку с букетом к потолку и резко взмахнул ей. Я закрыла глаза и сжалась, ожидая удара.

— Ох, — в наступившей тишине раздался вздох Лена, — Было слишком страшно, да?

— А? — я открыла глаза и увидела только синее размытое пятно — похоже, это были розы. В глазах все плыло от подступивших слез.

— Ну извини… Я переборщил, — Лен посмотрел на меня виновато, — Ну не плачь… Прости.

Я громко всхлипнула. Он просто дразнил меня! Всего только и сделал, что предположил, что может изорвать цветы или ударить меня и страшно посмотрел — и я немедленно повелась. Это было его актерское мастерство — я совершенно поверила ему. Я позволила себе пореветь немного, и он, занервничав, предложил мне платок, в который я не замедлила громко высморкаться, на что лицо актера слегка скривилось:

— Ты сморкаться в него решила?… Ну ладно.

— Это за т-то, что д-довели до слез…

— Но я же извинился, — растерялся Лен.

— Но я поняла вас.

— А?

— Наблюдая за мной, вы поняли, чем можно меня напугать. Вот зачем вы на меня так долго смотрели, — пояснила я.

— Правильно. Я рад, что ты поняла, — юноша счастливо улыбнулся. Он все это время притворялся безразличным, чтобы скрыть свои мысли? Или он всегда так выражает эмоции? Я еще не знала. Откуда мне было знать, что он по-настоящему рад?

— Я об этом даже не думала… Я просто хотела играть свою роль и надеялась, что людям понравится, как я играю… И всё.

— Очень важно еще и погрузиться в реальность пьесы, посвятить себя тому, чтобы стать своим персонажем. Но все-таки нужно уметь читать настроение зрителя и других актеров, чтобы подстроить свою игру под них. Иначе никакой реальности не получится. Как сегодня.

— Но я так увлеклась действием… Я стала Селянкой и совсем забыла быть Мику, и вообще ничего не видела вокруг.

— Ну, это не худшее: засматриваться на зрителя и всегда следовать их ожиданиям — тоже не дело. Ожидания всегда приходится по-хорошему обманывать, но при этом давать им уверенность, что ты закончишь так, как нужно. Нестабильность беспокоит публику, и она перестает получать удовольствие от пьесы. Этот баланс — самое сложное.

— То есть, просто увлечься исполнением — не годится, — повторила я.

— Но это тоже важно. Чем сильнее стараешься, тем ближе к публике. Никто не будет недоволен, если увидит твое усердие, верно?

— Н-ну да.

— И если недотепа вроде тебя отчаянно старается сделать все возможное, это даже больше нравится людям, чем, если так делает обычный актер.

Я в ответ только всхлипнула еще раз.

— Я что-то разговорился. Я только одно хочу сказать: твоя искренность и доверчивость восхитительны, но этого мало, чтобы достичь чего-то большего. Надо учиться приемам — и использовать проницательность, чтобы обмануть зрителя.

— Д-да.

— Хотя, знаешь… Как зритель ты была бы хороша.

— А?

— Тебя легко обмануть, — усмехнулся Лен, — За таким доверчивым зрителем и надо следить — их легко заразить своими чувствами. Вот будет у тебя опыт, — продолжил он, — Может, и меня обманешь.

— Я… попробую. Но это выглядит слишком сложной задачей — обмануть вас, — возразила я.

— Это ‘вас’ меня раздражает, — вдруг заметил Лен.

— А? П-правда?

— Я младше тебя. Не надо на ‘вы’, — попросил юноша.

— Но…

Его молчание показалось мне давящим — похоже, мне следовало согласиться.

— Поняла, в смысле… Понятно! Буду звать те, тебя… вас… на ‘ты’… В смысле, стоп! Мне правда можно…?

— Да, Мику, все в порядке, — юноша, хоть и был младше меня, обладал богатым опытом, гениальным умом и естественным актерским талантом. Я всегда стеснялась перед ним, таким взрослым и отстраненным на вид, но чувствовала, что он был хорошим человеком. Он тратил время, чтобы давать советы мне, неопытной, и даже выражал желание приучить меня спокойно разговаривать с ним без церемоний. Я все же хоть немного, но становилась для актеров компании Бурле настоящим другом.

— А… Спасибо тебе. Правда, я… очень боялась… И не знала, могу ли находиться среди вас. Для меня ваша труппа всегда была чем-то заоблачным, я всегда восхищалась ей. И хотя я репетировала со всеми вами, такими чудесными… Но мне было сложно пройти через все это. Так что, ну…

— Было бы печально, если бы ты решила уйти. Просто покинуть нас вот так, внезапно, как она — все бы…

— Она? — переспросила я.

— У нас была одна подруга, которая внезапно покинула театр, — помолчав, объяснил Лен. — Она без проблем брала на себя множество главных ролей, и играла она… ну, хорошо. И когда она ушла — нам было очень сложно.

— О, ясно. Наверное, она была чудесной, раз ты так ее хвалишь! О, а когда Мейко говорила о проблемах с деньгами и ‘бунтарях’, она упоминала потерю близких… Это как-то связано?

Лен слегка замялся, как мне показалось. Встретившись с ним взглядом, я уловила легкую горечь в его глазах, но он тут же отвернулся.

— Ну, да, кое-что произошло. Но теперь у нас есть ты… и я возлагаю на тебя большие надежды. Все мы, на самом деле, — мое сердце пропустило такт, когда Лен сказал это. Все еще неловко смотря в пол, он негромко добавил, — Если даже ты должна будешь уйти…

— Я, ну… я буду стараться еще больше! Я очень хочу оправдать ваши ожидания, Лен, чтобы вы и все остальные…

— Я был бы благодарен… И вот опять ‘вы’.

— Ой!

— И все-таки… Мейко же попросила меня позвать тебя. Ты уже закончила с делами?

Вспомнив про дела, я глянула на груду газет под ногами. Несколько пачек надо было еще собрать, а потом отнести готовую работу работникам сцену.

— … ну я ей передам. Когда закончишь — иди к Мейко за кулисы, — Лен развернулся и направился к двери.

— Э-эй! Ты забыл свой букет!..

— Дарю тебе, — просто отозвался Лен, — Ты заслужила их сегодня… и это имеет смысл.

— А? Но…

— Я же парень. И я не люблю, когда мне дарят цветы, — Лен широко и мило улыбнулся. Так вот как он выглядит, когда действительно недоволен.

*****

Обеими руками ухватившись за мешок с газетами, я вышла из комнаты для реквизита и направилась на первый этаж. По пути я увидела Рин перед дверью в комнату отдыха ?2. Она бережно держала в руках заплечную сумку и явно с волнением озиралась вокруг. Мне тут же вспомнилась странная сцена перед спектаклем. Я внимательно оглядела Рин и заметила слабое шевеление в ее сумке. Приблизившись, я окликнула:

— Рин!

— А? Ой, Мику! А… эм… — внезапно сумка Рин медленно открылась. Из нее выпрыгнул котенок и, опустившись на пол, тихо мяукнул.

— Аай! Кошка!

— Мику, да тише ты! — шикнула Рин. Выходит, она протащила котенка в комнату отдыха. В театр нельзя было с животными, поэтому если бы кто-то из работников заметил ее, то Рин бы сильно ругали.

— Вы… на улице ее подобрали?

— Д-да… Никому не говори, ладно? На меня будут орать, что я принесла еще одну. Ну а что мне еще было делать? — Рин серьезно взглянула на меня, неспокойно хмурясь. Как ребенок, которого поймали за руку, теперь она пыталась оправдываться. Я всегда знала ее только веселой и бодрой девочкой, на равных общавшейся со взрослыми, так что мне было в новинку видеть ее пугливой и прячущейся из-за дворовой кошки.

— И что, часто вы подбираете бродячих животных?

— Да. Мне их просто так жалко! — Рин подняла котенка на руки, не дав ему убежать, — Его мамы не было рядом, и его чуть не переехала машина. На улицах-то сейчас из-за пожара очень людно. Если бы я его просто оставила…

Рин тяжело глянула на котенка, но каким-то блуждающим взглядом, будто смотря мимо него. Она замолкла.

— Я вас так понимаю. Когда вижу брошенное животное, то никак не могу пройти мимо. У меня у самой родителей нет, так что когда я находила котенка или щенка, которого оставили родители, то всегда пыталась забрать его домой. Бабушка всегда сердилась…

— А? Мику, у тебя тоже нет папы?

— Папа… Ну, мои родители умерли сразу после моего рождения, меня растила бабушка.

— Ясно…

Котенок выскользнул из рук девочки и скрылся в сумке: похоже, ему там нравилось. Рин погладила зверька по голове, касаясь своей шеи другой рукой. Я глянула на медальон, который она всегда носила:

— Эм… Рин, а у вас тоже…?

Рин тут же пронзила меня колючим взглядом, будто искала что-то во мне. У нее были такие же глаза, как у брата-близнеца тогда, в комнате для реквизита.

— Ну… Нет, у меня есть отец! И мать… возможно.

На краткий миг погрустнев, она тут же забыла свою мрачность и нервозность и бодро, как всегда, улыбнулась.

— Но ведь у котенка теперь есть я! Так что все отлично.

— Хотите его оставить? А вам разрешат держать его дома?

— Да! У меня аллергия, но это ничего! — весело отозвалась Рин.

— А?! И все должно получиться?

— Ну да, вроде того. Мне и Лен поможет!

Безопасно ли вообще человеку с аллергией жить с кошкой? И хотя она выглядела совершенно нормально, но я боялась, что у нее может начаться реакция, если она будет держать кошку у себя. Но она снова погладила котенка, сохраняя полное спокойствие.

— Я ее пока у друга оставлю! Приду минут через десять, — пообещала она, — а потом будем готовиться к празднику в первой комнате отдыха! Ведь мы еще не совсем готовы к завтрашнему действию, верно? Ты сейчас к сцене?

— А, да. Может, там еще понадобится помощь…

— Тогда скажи всем собраться в комнате отдыха номер 1, как закончат с делами. Обсудим второй акт и отпразднуем сегодняшний успех. Хорошо?

— Д-да!

— А, и вот еще что: давай на ты!

Забавно: то же самое мне только что сказал ее брат…

— Просто подумала, что Лен наверняка просил о том же.

— Откуда? — растерялась я.

— Я знааала! Ах, Лен опять меня обошел! Вечно он отбивает у меня самое лучшее! Хотя все знают, что это Рин поднимает боевой дух компании!

У них что, телепатическая связь какая-то? Я была изумлена, что она угадала мой разговор с Леном. Если, не дай бог, она не подслушивала за дверью… Нет, вряд ли. Может, это было следствие той самой ‘проницательности’, о которой говорил Лен.

— А, да, и Лука же. Как тебе ее подарочек?

— А? А, да, платок… Он такой милый, мне даже жалко им пользоваться.

— Чудесно! Вообще-то она купила его пару дней назад при мне, — сообщила Рин, — Она его так деловито выбирала! Вообще-то она хотела тебе его подарить, когда закончится третье действие… Ой, но не говори ей, что я разболтала, она разозлится!

С этими Словами Рин помахала мне рукой и скрылась. Когда она исчезла из вида, я бережно достала платок и оглядела его опять. Лука, та самая Лука выбрала его специально для меня… У меня начало печь глаза, и я протерла их платком.

Ко мне относились как к другу… Этот восхитительный факт придавал мне сил постараться и завтра тоже. Я должна была приложить больше усилий, чтобы хоть немного отплатить им за их доброту. Завтра надо было собраться и загладить ошибку.

*****

Когда Рин ушла, я направилась за кулисы. Работники сцены, осветители и декораторы были все в сборе, заканчивая приготовления к завтрашнему дню. Кайто был тут же, раздавая указания с середины сцены. В левой части кулис я увидела Мейко, Гаку и Мэг, что-то обсуждавших с мастером по реквизиту.

— Ах, именно! Вот тогда. Хоть она и довольно неловкая обычно…

— Ну да, если подумать, ты права. Она как будто стала другим человеком!

— Меня так тронула ее сегодняшняя игра, а еще Мику очень помогла мне с реквизитом, хотя… Ой, Мику, это вы!

Они, похоже, обсуждали меня. Я постаралась скрыть нервозность, подходя к ним:

— Все отлично получается! Эм, извините, что задержала вас, Мейко.

— Ну, я так и думала. Тебя близнецы задержали, да?

— А? О-откуда вы…

Лен, Рин и теперь Мейко так точно угадывали мои действия, будто следили за мной все время. Это было уже не столько удивительно, сколько жутко. Судя по их лицам, они всего лишь предполагали, но тогда как…

— Откуда, говоришь? А вот секрет, — усмехнулась Мейко, — Но у тебя по глазам все видно, так что не проблема угадать.

— Все так явно? — вздохнула я.

— Да, очень! Но это не плохо. Это даже умильно.

— Умильно…?

— Именно. По вашим глазам видно, что вы замечательный человек. Это забав… кхм… Это изумительно, — поправился Гаку.

— Гаку, вы точно хвалите Мику? — нахмурилась Иа, — Вы и раньше мне сказали что-то вроде ‘Этот промах был просто прекрасен! Я много лет не видел такой умори… кхем, такой изумительной по своей изящности ошибки’. Я даже не знаю, приятно это или обидно.

Гаку только неловко улыбнулся в ответ.

— Гаку любит делать комментарии об ‘изумительности’ чего-то, но такие комплименты далеко не всегда приятны, — подтвердила Мейко, — Я как-то несла части декорация, и он вдруг выдал: ‘Мейко, ваши бицепсы просто изумительны! Как это удобно, должно быть’. Это был удар по самолюбию!

— Н-неужели? — искренне удивился и расстроился Гаку, — Но я, ох, я же… от всего сердца…

— Похвалить мускулы девушки от всего сердца?! Гаку, да ты правда ничего не понимаешь в женщинах, — взвилась Мэг, — Я, конечно, могу разойтись, когда пишу, но все-таки я тоже хрупкая девушка где-то в душе! А ты вечно спрашиваешь меня, наелась я или еще голодная, при этом получается, будто я какая-то обжора! Ну, я люблю поесть, но всему же есть пределы!

— Ооо, он и мне такое говорил!

Обвинения от обиженных бездумными словами девушек обрушились на Гаку лавиной. Он отступил, испуганный их напором, и затравленно огляделся. Обычно спокойный и улыбчиво-сдержанный, в панике он выглядел крайне забавно.

Спокойствие и порядочность Гаку создавало ему популярность у женщин без каких-либо фривольных слухов — он просто был серьезным и мягким молодым человеком. Но при всем его добродушном характере, я нередко слышала, как его отчитывали за какие-нибудь промахи, особенно девушки. Не знаю, как бы точнее выразиться, но он никогда не сомневался в людях, был склонен к излишней простоте, и ему многое снисходительно прощали, когда должны были бы предостеречь. И это часто раздражало женщин.

Он съежился, покраснел и сдвинул брови, разом растеряв всю свою обычную солидность. Сейчас он, погрустневший и сжавшийся, напоминал собаку, которая сделала что-то по своим меркам хорошее и теперь не понимает, за что ее бранят. Мне стало жаль его, и я попыталась прийти на помощь.

— А… а вот мне кажется, что некоторая прямолинейность Гаку просто прекрасна! Он обычно такой взрослый и серьезный, что иногда, когда на него начинают ругаться, он становится очень милым. Подумать только, что Гаку — такой разносторонний человек.

— О, Мику, спасибо вам большое, — немедленно отозвался Гаку.

— Мику… Но это же… но речь совсем не о том. Гаку, тебе правда кажется, что это что-то хорошее? — Мейко сделала кислое лицо и тяжело вздохнула.

— Гм, а мне кажется, что у Мику и Гаку есть что-то общее, — заметила Мэг, — Ну, они же оба стараются быть серьезными, но им это просто природой не дано! Я иногда даже не знаю, что ответить на их такие высказывания.

— Ну, Мэг, у вас все-таки хорошо получается. Думаю, это придает им собственный шарм, — кивнула Иа.

— Иа, не надо бить лежачего. Но вообще-то да, быть только серьезными и чопорными довольно скучно… Может, несколько неудачных черт дополняют их образ.

— Н-неудачных черт?

— А это был комплимент! — поддразнила Мейко. На этом перепалка закончилась, причем три девушки широко улыбались, а Гаку окончательно скис и погрустнел. В отличие от более современного Кайто, он придерживался традиционных взглядов, особенно в том, каким должен быть джентльмен. Поэтому с женщинами он всегда был неизменно учтив, так что возразить им на их подколы он практически не мог.

Со вздохом Мейко обернулась ко мне:

— Ну ладно, Мику, ближе к делу. Я насчет последней сегодняшней сцены. Из-за сломавшихся часов тот момент, когда ты уронила письмо, немного смазался. Не помнишь, куда именно оно упало? Покажи как можно более близко — я же первая выхожу на сцену, значит, мне придется класть письмо на место. Поможешь?

— Да, конечно. А, Иа! Я закончила с этим, проверьте, пожалуйста, — я протянула мастеру по реквизиту мешок с газетами.

— Ничего себе, вы все это сделали… Спасибо большое, вы меня очень выручили с этой муторной работой!

— Всегда пожалуйста!

Иа очаровательно улыбнулась мне и вернулась к другой работе. Я вернулась на сцену — помогать Мейко с подготовкой ко второму акту.

— Помощь с реквизитом… Ничего себе.

— Да нет, я все равно не умею ничего полезного, — покачала головой я.

— Иа работает сверхурочно, чтобы успеть сделать и декорации, и реквизит. Уверена, ей даже незначительная помощь очень дорога. Рук не хватает ужасно.

Я вспомнила недавний рассказ о том, что многие ушли из-за конфликта за полтора года до моего появления. Поэтому, чтобы успеть соорудить огромные сложные декорации вовремя, всем работникам театра приходилось работать больше обычного.

— Эй, все! Слушайте внимательно! — громко, чтобы всем было слышно, огласил Кайто, оглядывавший сцену и раздававший указания, — Мы почти закончили приготовления к завтрашней постановке. Закулисные работники, у вас еще будет работа рано утром, так что отправляйтесь домой и отдохните как следует. Остальные — заканчивайте поскорее, чтобы пораньше разойтись по домам. Актерский состав, нам нужно сделать пару финальных проверок. Простите, что задерживаю, но как только закончим — собираемся в комнате отдыха.

— Извините, Кайто… — быстро спросила Маю, оказавшаяся за спиной лидера, — Я из закулисного персонала, но… Можно же делать что угодно?

— Разумеется, если это не помешает вам завтра. Похоже, что мы не сможем устроить банкет для всех. Передайте остальным. Ах да, Маю… не переборщи с алкоголем. Удачно поработали!

— Хорошо! И вы тоже! — Маю поблагодарила лидера, а затем обернулась к команде и, заулыбавшись, показала ‘о’кей’. Получив прямое разрешение, работники направились к выходу: похоже, они планировали сами отметить успех где-нибудь в баре.

Я вдруг вспомнила, что Рин просила позвать актеров на небольшой праздник в комнату отдыха, а я и забыла об этом.

— Ой, Кайто! Рин сказала, что она хотела встретиться с актерским составом, чтобы обсудить завтрашние дела и устроить банкет.

— Отлииично! Время возлияний! Мэг, ты же знаешь, что от тебя требуется… — Мейко заулыбалась до ушей при слове ‘банкет’.

— Ох, Мейко, я тебе что, мини-бар? Я знаю, что ты любишь выпить и все такое, но вот это уже эксплуатация, — Мэг, в начале карьеры работавшая в баре, знала очень много об алкоголе. Она знала множество рецептов коктейлей, сортов пива и способов правильно употреблять спиртное. Судя по всему, сценаристка тщательно исследовала все, чем ей приходилось заниматься, поэтому она могла сравниться с первоклассными барменами. И не только в спиртном: она мастерски работала с любыми напитками, особенно с чаем и кофе. Нередко актеры просили ее сделать им какой-нибудь напиток, особенно Мейко, любительница чая и алкоголя.

— Н-ну, это вовсе не так.

— Ну конечно~, — недоверчиво протянула Мэг.

— Конечно, конечно! И еще — я же знаю, что ты мастер не только в коктейлях! Твой чай — самый лучший в мире! Эй, Мику, ты ведь тоже обожаешь чай Мэг? — Мейко увильнула от темы и теперь искала моей поддержки. Мэг свирепо глянула уже на меня.

— А? Д-да! Когда Мэг впервые напоила меня чаем с молоком… Я никогда раньше не пробовала ничего лучше, это был такой волшебный вкус… — поспешно подтвердила я.

— Хорошо сказано, Мику! Ты совершенно права! Мэг хороший человек, и умеет делать не только хороший алкоголь, но еще и отличный чай, кофе и что угодно еще. Никогда не подведет! А еще она сценаристка хоть куда! И ко всему прочему играет она блестяще, ох, какая одухотворенность! — распевая Мэг дифирамбы, Мейко уже начала смешивать в одну кучу все, что можно. Нет, все это было правдой, но даже Мэг отлично понимала настоящие намерения, скрытые сейчас за этим восхвалением.

— О боже, Мейко, ну довольно, я сейчас покраснею! Ну ладно, в память о сегодняшнем успехе я сделаю тебе твой любимый коктейль Особый-Для-Мейко!

— Урааа! Неслыханная щедрость! Славься, Мэг, королева всех напитков!

— М-мэг! (Она опять забыла обо всех ваших добродетелях, кроме алкогольных…)

— Кхм, ну разумеется! — поддержала Мэг, — Что ни говори, а я все знаю о напитках! Особый-Для-Мейко делается из алкоголя премиум-класса и обычно стоит больших денег… Но сегодня у нас акция! Потому что сегодня — памятный день первой в истории постановки ‘Безумной∞Ночи’. Мику, в награду за твое усердие в главной роли я сделаю тебе Особый-Для-Микушки!

— Особый для… Микушки?..

Все-таки Мэг снова повелась на сладкие речи Мейко и снова готова была подработать личным барменом. Гаку не находил слов, наблюдая за ними, и только вздыхал:

— Чувствую, кто-то сегодня выпьет лишнего.

*****

Когда мы с Мейко закончили проверять подготовку к началу акта, было уже одиннадцать вечера. Кайто, Гаку и Мэг уже ушли наверх, так что за сценой оставались только Мейко и Иа.

— Эй, Мику, как там Рин была, в порядке?

Неожиданный вопрос поставил меня в тупик. А почему ей быть не в порядке?

— Э… Полна жизни, как и обычно… наверное?

— Ясно. Ну и славно, — кивнула актриса, — У нее же астма, вот я и думаю…

— А?

— А ты что, не видела? — удивилась Мейко, — Я была уверена, что она притащила очередную кошку или еще кого-то во вторую комнату отдыха.

— А, эм…

Рин, Лен и Мейко предугадывали мои действия и считали, что я для них — открытая книга, но Мейко в этом, видно, особенно выделялась. Она наблюдала за каждым, улавливая малейшие движения. Неужели эта ‘болезнь’ передавалась сценическим путем — или это была именно отличительная черта самой актрисы?

— Она сказала тебе не признаваться? — Мейко улыбнулась и приложила палец к губам, — Да тут и скрывать нечего, она постоянно так делает.

— Ам… Рин сказала, что ей стало жалко котенка, и она не могла просто оставить его, так что…

— Да знаю я, — перебила Мейко со смехом, — Как увидит — так и пройти мимо не может. Но у нее аллергия на кошек, да еще и астма вдобавок. Хотя ее лекарство неплохо помогает в последнее время. Раньше было хуже.

— Я не знала. То есть, она даже себя не жалеет… Какая же она хорошая.

— Я даже знаю, почему.

— А?

— Слушай, ты знаешь Ф. Мирора? (прим.: как выяснилось, в оригинале он Mirooru, отсылка к зеркалу, но добрая славная vgperson решила, что Милорд будет красивее. Не согласен с ней.)

— Д-да! То есть, того самого Мирора? — уточнила я удивленно, — Того, что один из лучших актеров в Западном… да во всем мире?!

— Он их отец.

— Ч-чтооо?!

Я была в шоке! Господин Мирор был всемирно известным заслуженным актером, который начинал в Вест-Энде как театрал, но перебрался со временем в мир кино. Мужчина благородного, прекрасного и чуть призрачного облика и гениальный актер, способный заворожить зрителя миром пьесы в одночасье. Он уже больше десяти лет был любимцем женщин по всему миру.

— Только это держится в строжайшей тайне от общественности. Но раз уж Рин тебе открылась, то можно тебе сказать. Я предполагала, что она и сама тебе признается рано или поздно.

— А… конечно, я никому не расскажу! Никогда! — от всего сердца пообещала я, — Но, ох… То есть у господина Мирора есть дети…А я не знала даже о том, что он женат. Если подумать, они похожи на отца, правда?

Представив себе звезду экрана, я сравнила его с близнецами и даже начала ощущать схожесть.

— Ну конечно. Правда, он их бросил.

— А? То есть..

— С младенчества их растили родители Мирора, и имя матери держалось от детей в секрете. Лен говорил, что сам Мирор навещал их примерно раз в год — а то и реже. Их воспитали с мыслью, что отец слишком занят работой, чтобы приходить, и детям оставалось только смириться. И все-таки они очень ждали встреч с отцом, даже не зная, будут ли они. Однако в один прекрасный день они осознали, что все это — отговорки, а их отец просто не хотел детей… И их бросили на бабушку с дедушкой. К тому времени, Лен уже начал это осознавать, но Рин продолжала верить в добрые намерения отца… и ей от этого было больнее. Она всегда избегает разговоров о родителях, знаешь ли. Ей просто тяжело говорить. Если заставлять ее вспоминать об отце, у нее может даже начаться приступ астмы.

— О, ясно… Все настолько тяжело. Значит, поэтому она сказала ‘у тебя тоже’…

— А? Тоже?

— А, ну… Мои родители умерли после моего рождения, — призналась я, — И меня растила бабушка. Но я своих родителей совсем не знала, поэтому меня это не мучает. Так что обо мне беспокоиться не нужно.

— Гм, значит, тебя тоже растила бабушка. И как она сейчас?

— Ой, на самом деле… Ее не стало где-то год назад. Поэтому я и решила отправиться исполнять мечту и переехала в Вест-Энд, — я коснулась браслета на запястье, напоминания о бабушке, которое она дала мне перед смертью.

— Прости, что задела больную тему, — Мейко показалась мне обеспокоенной и огорченной, как будто речь шла об её собственной утрате.

— Все хорошо. Я всегда храню с собой напоминание о бабушке и, знаете, все в порядке! Она всегда говорила мне, что ее главное желание — увидеть, как я исполню свою мечту.

— А ты сильнее, чем кажешься, — по-матерински ласково улыбнулась Мейко, — Твоя бабушка может не беспокоиться за свою мечту.

— Все будет хорошо, мисс Мейко. Вот только — а как же Лен? Ну, он же…

Мейко подняла чуть наклоненную вперед голову и сбивчиво заговорила, немного хмурясь:

— А, Лен… Ну, он взрослее, чем выглядит. Рин всегда такая веселая и умная, но ей бывает очень одиноко, поэтому она немного ранима. Она наверняка все еще думает об отце… Поэтому Лен знает, что должен ее поддерживать… Как мне кажется. А еще Лен, похоже, больше обеспокоен насчет матери, чем отца.

— А насчет их матери…?

— О, ну этого я даже знать не могу. Даже не знаю, жива она или мертва, актриса или кто-нибудь из простых людей… Лен один раз даже спросил у отца прямо, но тот ему не ответил. И мальчик понял, что если бы мать была мертва, то у отца не было бы причин скрывать даже ее имя от детей. Раз Мирор не говорил о ней — значит, она была жива. И Лен готов на многое, чтобы найти свою мать… — поглядев на меня, она сменила тон, — Ну, не хмурься. У них все хорошо. Они еще юные, но подбодрить друг друга могут. И Кайто заботится о Рин, ты же знаешь.

— А, да…

— Похоже, что у Кайто было что-то похожее в юности, поэтому он и Рин понимают друг друга в своем одиночестве. Поэтому он заботится о ней почти как отец.

— Ясно… Даже Кайто?

— Ну, я думаю, у каждого есть грустные моменты в прошлом. Но теперь-то мы здесь, и у нас есть друзья.

— Друзья… — это вызвало у меня укол зависти. Хоть актеры этой труппы и были необычными и независимыми людьми, но в чувствах у них всегда было единство. И их объединяли очень теплые дружеские узы.

-И ты, конечно, тоже наш друг.

А? — я не поверила своим ушам.

— Все уже давно приняли тебя как друга… Ну ладно, не так уж и давно. Тебя никто не торопит, конечно, но я была бы рада, если бы и ты считала нас друзьями.

— Н-нет, я уже! Я уже считаю, ну…

— Ох, правда? Спасибо, Мику.

— Д-да!..

— Но мы немного заговорились, — улыбнулась Мейко, — Нас уже все ждут.

— Ах, извините! Мейко, вы идите вперед, начинайте праздновать! А мне еще нужно кое-что… ну…

Я глянула на сцену. Прожектор все еще работал, и в его свете Иа оставалась одна, наедине со сломанными мной часами.

— Хорошо, приходи поскорее, как только закончишь.

Мейко поняла меня без лишних объяснений и направилась в комнату отдыха. Когда она ушла, я направилась к Иа, чинившей часы в свете прожектора, желая предложить помощь.

— Ой, Мику, это вы! — удивилась она, — Спасибо еще раз за помощь. Я почти закончила, остались только часы, так что не переживайте.

— Эм… Мне очень жаль. Это по моей глупости часы сломались, и по моей вине вы теперь задерживаетесь…

Иа взяла в руки стрелки, отбитые мной по неосторожности во время спектакля. Я слышала, что весь театр искал идеально подходящие для пьесы напольные часы, и в конце концов выбраны были совсем антикварные. Они немного отличались по устройству от современных, и Иа теперь была в явной растерянности, не зная, как работали механизмы.

— Не знаю, как мне загладить вину…

— Пожалуйста, не переживайте так! По-моему, стрелки отвалились больше потому, что крепления разболтались. Эти часы такие старые, что заставить их работать уже стоит труда. Поломки — дело нередкое… Сначала надо выяснить, почему они остановились, починить, а потом только приделать стрелки… Так, сюда что, этот болтик?

— Ого, так вот как часы выглядят изнутри. А вот эта деталь не отсюда? — я присела рядом и подала ей небольшую детальку, лежавшую под ногами.

— Спасибо. Я сама не бог весть какой механик, но Кайто научил меня обращаться с часами, когда мы купили эти. Вот он разбирается… Кажется, он собирает какой-то антиквариат и старинные вещи. Часы были дорогие, но он тут же захотел их себе и даже заплатил из своего кармана.

— Надо же! Я и не думала, что сломала что-то столь важное.

— Да вы только стрелки отбили, ничего страшного! — заверила Иа, — Даже Кайто не злился, что уж говорить, а у нас каждый что-нибудь да испортил. И немало ‘чего-нибудь’. Что же было из самого жуткого… Ах да, когда Лука… Она тогда разошлась и в пылу исполнения исчеркала исторически ценную картину — вот ЭТО была катастрофа!

Она рассмеялась, вспоминая эту сцену. Но где-то в глубине ее глаз читалось, что ей не очень-то смешно. Я пришла в труппу совсем недавно и еще не все рассмотрела, так что мне многое было неизвестно. Например, коллекция Кайто или случай с Лукой и картиной — я и понятия не имела об этом.

И актеры, и работники театра были серьезными, но добрыми людьми, так что я очень хотела сделать для них и вместе с ними все, что могу. Но время — время нельзя было восполнить сразу, как бы я этого ни хотела.

— Так что, знаете, у всех свои странности, но все они замечательные люди, так что вы с ними отлично поладите, Мику. Ну, то есть, вы ведь уже довольно-таки сдружились, — как будто почувствовав мои сомнения, Иа попробовала меня ободрить.

— Ну, может быть… Они почти как семья.

— Ну, я здесь уже почти десять лет, и не то чтобы эта семья была с самого начала. Когда я пришла, даже Мейко была еще новичком. Потом появился Кайто — по случайности. Мейко встретила его в баре здесь неподалеку, они сдружились, и Мейко привела его сюда. А потом оказалось, что он из богатой семьи…

— Что?! Богатой…?

— Ну, да, он это скрывает, так что многие не в курсе.

— Он, похоже, не хочет наследовать дело отца, вот в чем дело. У них там дворянский род на много поколений, и отец Кайто — управленец в какой-то глобальной корпорации, представляет страну… Так что Кайто с детства давали блестящее образование и готовили в управляющие компанией. Он говорил, что воспитывали его в большой строгости. Из-за этого, он больше всего в своем образовании любил короткие перерывы на отдых. А так как его мать любила пьесы Бурле, это повлияло на него. Но мать была болезненной и отошла, когда Кайто был молод. Возможно, из-за этого Кайто тайно готовился стать актером. Когда Мейко привела его сюда — вы бы видели, как странно он был одет! Оказалось, сбежал из дома, переоблачившись, и отправился путешествовать.

Я вспомнила, как манеры Кайто создали во мне ощущение чего-то королевского, и я сказала, что он напоминает мне дворецкого в королевском замке. Мейко и Лука тогда посмеялись, ничего не сказав, но ведь он, оказывается, самый настоящий дворянин… В то же время, как грубо было сказать ему такое! Я снова разозлилась на себя и опечаленно опустила голову.

— А, вот в чем дело…

Иа задумалась, не зная, как понять мое огорчение, а потом продолжила:

— В общем, все быстро решили, что Кайто годится в труппу, и он стал принимать участие в спектаклях. Но однажды его все же нашли… Как-то, значительно после того, как он появился, к нам вломились люди в черных строгих костюмах — довольно сурового вида. Это были люди отца Кайто и они пришли забрать его обратно силой. Они даже пытались давить: угрожали, что, если он не вернется, что-то может случиться с труппой, которая и без того была в шатком положении…

— Они угрожали разрушить вашу компанию?!

— Именно. Все были изумлены и умоляли их передумать. Сама Мейко убила много сил, чтобы попробовать уговорить отца Кайто.

— Но никому не пришло в голову, эм… Отослать Кайто обратно? Он ведь только появился, а вместе с ним все эти проблемы… — засомневалась я.

— Я и сама боялась, что все этим кончится. Но труппа всегда ценила людей, по-настоящему восхищавшихся пьесами Бурле, и бросала все силы на то, чтобы не отдавать таких людей. Все тогда объединились — от работников до актеров… А людей, готовых драться за него, было очень много. И сейчас, наверное, тоже.

— Невероятно…

— Ну а как же! Все решили защищать Кайто до последнего — а знаете, что потом сделал сам Кайто?

— Хм? Ну, вряд ли такой ответственный человек просто стал бы смотреть, как рушится театр.

— Он сказал отцу, что покажет ему спектакль — настоящий спектакль — а потом уж пусть тот решает. Отец, видимо, предполагал, что для Кайто это будет последний спектакль. А Кайто тем временем занялся делом — он тогда сделал пьесу со всем основным составом всего за месяц. Ставили одну из самых знаменитых работ Бурле, ‘Черную Клятву’. И вот мы поставили ‘Клятву’, а в финальной сцене Кайто — он тогда играл ангела, который во искупление своих грехов совершает самоубийство фруктовым ножом — на самом деле ударил себя ножом. Сначала все удивились, до чего натурально получилось, а потом поняли, что кровь-то настоящая… Мы так паниковали. Даже его отец перепугался и весь побледнел. Его быстро доставили в больницу, он там пролежал без сознания два-три дня… Он был на волосок от смерти. Отец все это время места себе не находил — он и не думал, что его сын так упрям. Когда Кайто очнулся — все рыдали от счастья. Мейко даже врезала Кайто по лицу — ‘Ты что творишь, говорит, придурок’… А Кайто ей ответил: если это была моя последняя пьеса, то я хотел показать всю мощь театра. Я хотел показать себе, насколько реальным можно сделать выдуманный мир спектакля. Простите, что напугал вас всех, но если я должен был проститься с театром навсегда, то я был бы рад проститься и с жизнью тоже. Тут уже даже отцу пришлось отступить перед его самоотверженностью. Он вроде даже обещал поддерживать труппу, но Кайто отказался от какой бы то ни было отцовской помощи. Он по своей воле выбрал этот путь и пообещал однажды преуспеть на нем и выручить театр из финансовых проблем.

— Это было… наверное, так сложно…

— Если бы мы приняли помощь отца Кайто, денежные проблемы сразу бы решили, — ответила Иа, — Но нельзя было бы сказать, что мы поднялись по-настоящему. Кайто говорит: нам нужно самим вернуть зрителя, вернуть театру былое процветание — или это не возвращение. И я с ним согласна. Мы продолжим делать хорошие пьесы… И приводить как можно больше людей сюда, в театр.

— Так и есть… Даже если развлечение не приносит особого дохода, оно все еще приносит радость. Но если никто не получает удовольствия — такое развлечение и бесплатно не нужно.

— Ага. И после того случая во всех что-то изменилось. Всех связала общая вера, общий идеал… Они ощущал свой долг: ставить хорошие спектакли и дарить зрителям счастье. И ‘Безумная∞Ночь’ дала им такую возможность. Пьеса с глубокой идеей и интересным сценарием, постановка стоила колоссального времени и усердия, состав актеров просто звездный, и репетировали все как сумасшедшие. Так что все мы правда надеемся, что это — наш шанс на оживление интереса к компании Бурле… Но все-таки у нас нет возможности сделать все безупречно. С деньгами у нас плохо, менеджеры хватаются за головы. И это еще учитывая, что у нас есть давние спонсоры, а отец Кайто все-таки тайно от сына снабжает нас финансово. А, и тот бизнесмен-поклонник Бурле, который носит Лену розы. Все равно долгов больше, чем прибылей. Ставить Бурле вообще очень дорого, нельзя что-то недоделать: декорации, костюмы, актеры, все. Но в этом, пожалуй, есть и доля удовольствия от работы.

— То есть, вот почему Кайто всегда так решителен… И Лен тоже, и все остальные.

— А, кстати: Кайто же помирился с отцом, они сейчас даже неплохо общаются, Кайто иногда ездит домой в отпуск. Однако я слышала, что его заставляют жениться, чтобы его ребенок, наконец, унаследовал дело семьи, — при этом Иа как-то горестно улыбнулась.

— Каждый в труппе смог пережить что-то… очень важное, видимо. Это удивительно.

— Вроде того. Я вообще думаю, что у актеров особенно часто встречаются душевные страдания в прошлом и особенно много усилий для любимого дела. Кайто и Мейко здесь уже больше десяти лет, Лука и близнецы — около пяти… А проблемы значительно увеличились года три-четыре назад. Где-то в это время — и при этом одновременно — Мэг, которая старалась стать сценаристкой, и Гаку, который держал свою ферму, спросили, нельзя ли как-нибудь помочь столь любимому ими театру. И их приняли. Они все же не оставили основное занятие, так что им пришлось совмещать. Мэг, хотя была только начинающей сценаристкой, играла уже очень хорошо и скоро вошла в основной состав. А, еще Гаку! Он играл в труппе за границей, так что у него были опыт и талант, позволявшие взяться за любую роль. Все были рады таким сильным союзникам и работали с ними заодно, чтобы поднять театр с колен. Так что, что бы от нас ни требовалось, мы справимся с этой пьесой. Она заняла год подготовки, и за этот год многое произошло. Мы многое обрели и многое же потеряли…

Теперь Иа говорила то же, что уже говорил Кайто. ‘Многое потеряли’… Не об этом ли говорили Лен и Мейко, упоминая ушедшую актрису?

— Именно… Я слышала, что вас оставил один друг…

— А? Это вы откуда услышали?

— Эм… от Лена. Мне не следовало? — стушевалась я.

— Да не. Гм, Лен… Понимаете, незадолго до вашего прихода в труппе была звезда, которая занимала много главных ролей. Они с Лукой часто спорили за место главной героини, — в голосе Иа почему-то чувствовался драматизм, — Она была дружелюбна ко всем, особенно к актерам, и даже помогала работникам сцены. Она была такой чудесной! И с ‘Безумной∞Ночью’ она прямо…

— А?

— Ох… Ну что это я все болтаю! — опомнилась Иа, — Простите, не надо вам голову этим забивать! У нас же теперь вы есть! Да, эта роль ваша, Мику, никаких сомнений!

Судя по тому, как заволновалась Иа, я услышала что-то, что не должна была. После короткого молчания — Иа смотрела на меня почти болезненно — девушка снова улыбнулась в своей дружелюбной манере:

— Ой, кстати: я же тайком пришла посмотреть на прослушивание на ‘Безумную∞Ночь’. Смотрела и думала: не возьмут же они совсем новичка на главную роль! Кандидатов было так много, что прослушивание шло три дня. И к концу третьего дня нашелся человек, который идеально подходил на роль. Всем показалось, что это сама героиня сошла со страниц сценария. Она немного нервничала, но ее настрой был идеален для пьесы. Да, Мику, это были вы.

— Я? Ох, нет… Это же совсем не… Мне еще многому нужно научиться, даже Лен так сказал.

— А Лен сказал вам, как сильно мы в вас верим?

Я не смогла ответить, но тут же с волнением вспомнила, каков был ответ.

— Ну вот. Никаких сомнений нет, будьте увереннее!

— Но я… Я сегодня ошиблась…

— Ну и ничего! Все еще исправите, пьеса-то только началась! — подбодрила Иа, весело мне подмигнув. Ну да, переживать и мучиться ни к чему: я должна оправдать ожидания труппы.

— Ну и славно, они заработали. Осталось прицепить стрелки.

— А, хорошо! — я протянула руку за стрелками.

— Ой, Мику, вы бы поосторожнее, тут часовая стрелка из ножа сделана. Или они его так спрятали, не знаю. Но они все равно острые, осторожно.

— Хорошо! — я бережно подняла стрелки: они оказались довольно тяжелыми. Край часовой стрелки оказался остро наточен, так что мне пришлось очень осторожно передавать их механику.

— Гм, сюда их, что ли… а? Ну, они здесь точно были! Странно, а как они держались? — удивилась Иа, разглядывая часы. Я взглянула на циферблат и удивленно охнула: на первый взгляд все подходило, но пазы совсем не подходили к деталям по размеру.

— Может, Кайто надо спросить? Их же нужно только приладить на место.

— О, давайте я потом сама и спрошу, — предложила я, — Мне все равно надо перед ним извиниться… В смысле, раз уж это его часы.

Я взяла у Иа стрелки, завернула их в платок, чтобы не порезаться о часовую, и убрала в карман.

— То есть, я на вас это оставляю?

— Конечно! Ох, простите, что задержала допоздна: остальные-то домой уже ушли… Свет я сама погашу, вы можете идти.

— Спасибо. Ладно, пойду я уже… — Иа поднялась и начала собирать разложенные рядом инструменты. Помогая ей собраться, я глянула на часы: было уже полдвенадцатого. Как уже поздно…

— Эм… Мику? — окликнула Иа.

— Да?

— Вы сегодня так здорово выступили. Ну, я же пришла в компанию, потому что тоже люблю пьесы Бурле.

Она помолчала и продолжила, видя, что я слушаю:

— Я всегда об этом мечтала. На сцене стоять — это не мое занятие, я хотела поддерживать мир театра изнутри, вот так. Я знала, что кино обходит театр по популярности, а компания Бурле рисковала, но все же мне хотелось получить именно эту работу. Жалование небольшое, работы много, за сверхурочные не платят… Зато я знаю, что работа у меня стоящая. А теперь, с появлением ‘Безумной∞Ночи’, мы сможем подняться! Это все настолько похоже на чудо, что я невероятно счастлива. И вы, наша Золушка, наша дива из ниоткуда — самое чудесное из чудес! Благодаря вам у труппы есть надежда.

— Благодаря мне?.. Но я же ничего… Меня просто случайно выбрали! Я сама как во сне, мне не верится, что такое могло произойти. Как будто меня все это время вела неведомая сила, а сама я только подчинялась. И не говоря уже о том, что я спутала сценарий…

— Ну, удача достается звездам! — заявила Иа, — Если главный герой все проблемы может решить сам — не очень-то он и интересен, правда? Обычно героине почему-то не хотят помогать, ей не везет, но в конце концов удача улыбается ей и она, например, выходит за принца. Думаю, умение протагониста затронуть окружающих — это то, что в нем привлекает! К тому же, вы приложили больше всех усилий, Мику, я-то знаю, — добавила она, — Вы же так стараетесь! Приходите раньше всех, репетируете в пустом погребе… Не правда ли? Все знают.

О боже! Неужели кто-то видел эту неумелую тренировку? И не только Иа, но и все остальные? У меня на лице, кажется, разгорался целый пожар.

— Ну, все виднее вблизи, — рассмеялась Иа, видя мое смущение, — Знаете, у нас есть зритель, который присутствует на каждом, даже самом провальном представлении. Я его называю Барон фон Цилиндр — говорят, когда-то и самого Бурле в компании так называли. В общем, этот зритель — большой поклонник Бурле, и в подражание ему он носит старинный цилиндр и отпустил длинную челку, чтобы закрывала глаза. Уверена, таким людям ваше выступление будет по нраву. И, готова поспорить, у вас уже толпы поклонников!

— Н-но я…

— Да точно. Просто будьте увереннее, вы же звезда… Ну ладно, я уже собралась, пойду домой. Спросите Кайто о стрелках!

— Обязательно! Спасибо вам!

‘Все виднее вблизи’, вот как. Барон фон Цилиндр — это не тот ли мужчина, которого я встретила на улице утром? Определенно, на всех прижизненных портретах мистер Бурле был изображен в цилиндре и с густой челкой, прикрывавшей глаза, и преданные фанаты подражали этому образу. Подумать только, что тот джентльмен всегда покупал особый билет на наши пьесы…

Иа скрылась за дверью, и я осталась на сцене одна. Я шагнула в центр светового пятна от прожектора, который все еще горел. Ноги у меня немного подкашивались: Иа была права, я была вымотана. Странный сон, спешка по людным улицам, опоздание, события в комнате отдыха, потом сам спектакль, ошибка в финале и разговоры с другими после… Я встряхнула руками, словно сбрасывая накопившиеся с утра переживания.

Все даже знают о моих уже-не-секретных утренних тренировках. Эмоции, которые сопровождали каждый мой шаг и шаг каждого вокруг меня — всем в компании они были очевидны, меня видели насквозь. Мне было так неловко оттого, что я поняла, как легко они угадывают мои мысли. Однако еще больше я была рада, что мне уделяют столько внимания.

Закрыв глаза, я вообразила знакомую картину из прошлого. Чуть углубляясь в небольшой, но густой лесок возле дома, я находила себе сцену. Никого больше не было: ни партнеров, ни работников, ничего — только мой воображаемый спектакль и я в главной роли. Когда пьеса заканчивалась, я становилась зрителем и дарила овации сама себе. Никто не видел мои маленькие представления, но мне хотелось, чтобы однажды люди увидели меня и стали мне аплодировать. Поэтому свои спектакли я стала считать тренировками. И сегодня впервые в жизни я заслужила настоящие овации.

И вот я стояла на сцене. На той самой сцене театра Бурле, к которой всегда стремилась. Бабушка… Неужели моя места сбылась? На внутренней стороне браслета, который мать бабушки оставила ей, а бабушка — мне, было отчетливо выведено: Бурле.

Прохаживаясь по сцене в задумчивости, оглядывая пустые ряды зала, я вдруг заметила боковым зрением какой-то отблеск. Обернувшись, я увидела: что-то белело на полу. Это было не похоже на реквизитное письмо, которое я роняла в первом акте. Подойдя к конверту на полу, я подняла его:

— Адресовано… Мне? И мне показалось, что оно блестело…

На реквизитном конверте не было никаких надписей, так что это явно был не он. Я оглядела бумагу на предмет чего-нибудь блестящего, но ничего не нашла. Адресант не был указан на конверте, адресатом была я. От кого же это письмо?

Я открыла конверт и принялась читать. Мгновенно информация, содержавшаяся в письме, затопила мой ошеломленный разум. Руки задрожали, и мне вдруг показалось -весь мир, в который я верила, оказался просто далекой выдумкой, и все это была только пьеса.

Пытаясь подавить раскручивающиеся внутри эмоции, я уже не могла себя контролировать, оказавшись во власти странных чувств. Мои ноги сами сделали шаг, другой… Вдалеке мне послышался сигнал зуммера. И чьи-то одинокие аплодисменты. Но я уже не могла остановиться, сорвавшись с места, и выбежала со сцены.