Обещание романтики (Новелла) - 1 Глава

Стоило дворецкому зайти в спальню хозяина, как его носа достиг слабый запах алкоголя. Он нахмурился.

Шторы были задернуты, и единственным источником света служило мигающее пламя камина, хотя за окном ярко сияло утреннее солнце.

Слабый свет падал на хозяйскую кровать под пологом, пустую. Дворецкий заметил фигуру, лежавшую на диване перед камином.

В ногах у нее валялась бутылка бренди.

— Господин Эдвард, Вы снова пили? – спросил дворецкий растянувшегося на диване хозяина. – Если продолжите придерживаться подобных привычек, алкоголизм – это лишь вопрос времени.

— Я тебя не для того сюда позвал, чтобы ты мне нотации читал, старик.

Молодой человек сел на диване и лениво пробежался пальцами по золотистым волосам, в беспорядке падавшим на его лоб.

Это был Эдвард, молодой хозяин поместья.

Дворецкий, игнорируя его протесты, одернул шторы. Утренний свет заполнил комнату.

За окном простирался огромный сад, достаточно большой, чтобы уход за ним требовал тридцати садовников. Стояла середина зимы, и пейзаж нещадно перемежался вечнозелеными растениями. Но весной, покрытый россыпью цветов, сад становился на редкость красивым и оставался таким до осени.

Эдвард небрежно набросил халат поверх пижамы. Проглядывавшая в уголках его глаз краснота говорила, что он еще пьян. У него была идеальная линия подбородка, прямой нос и тонкие брови, интеллигентно изогнутые над голубыми глазами, ясными, как блестящее летнее озеро. Слово «аристократ» словно существовало для того, чтобы его описывать.

Молодой господин, хмурясь, со значением посмотрел на приставной столик. Дворецкий проследил за его взглядом. На столе лежал вскрытый конверт.

— Подай мне это письмо, – приказал Эдвард.

— Это Вы и сами можете сделать, господин, – парировал дворецкий, открыто отказываясь выполнять приказ. Несмотря на статус слуги, много лет он с гордостью играл для Эдварда роль родителя. Он не стал бы слепо служить хозяину.

Эдварда ответ дворецкого заставил усмехнуться.

— Наверное, ты думаешь, что я тебя эксплуатирую, – сказал он.

— Это алкоголь заставляет Вас выдвигать такие глупые требования, – отозвался дворецкий.

Эдвард, пожав плечами, протянул руку к столу. Он взял фотографию и поднял ее, показывая дворецкому. На снимке была молодая девушка.

— Старик, ты знаешь, кто это? – требовательно спросил он.

Пытаясь не выдать свой шок, дворецкий ответил так спокойно, как только мог.

— Довольно привлекательная юная леди. Она из хорошей семьи?

Эдвард раскрыл письмо.

— Оно от друга, – непринужденно произнес он. – Он пишет здесь кое-что интересное. Думаю, тебе стоит послушать.

И он начал читать.

— «Дорогой Эдвард. Я пишу, дабы подтвердить один слух, дошедший до меня в определенных кругах. Девушку на прилагающейся фотографии зовут леди Маргарет, она – дочь графа Саймона. Сейчас ей 19 лет».

— Боюсь, я не понимаю, что в этом интересного… – начал было дворецкий.

— Следующая часть, – перебил Эдвард и продолжил читать. – «В мае этого года она будет обручена с лордом Аргайлом. Все обсуждают грядущую вычурную свадебную церемонию и то, что в течение года эта пара станет ведущей в обществе. В Англии титул лорда носят всего около двухсот человек, и, услышав фамилию Аргайл, я сразу подумал о тебе, Эдвард. Я бы очень хотел услышать от тебя подробности».

Сейчас шел февраль, до предполагаемой свадьбы оставалось три месяца.

— Как с Вами трудно, господин Эдвард. Вы разве были не в курсе? – выпалил дворецкий. Должно быть, до сих пор он считал, что лучше держать это дело в секрете.

— Я только что узнал! – закричал в ответ Эдвард. – Теперь я снова совершенно трезв. И, позволь заверить, ни на что такое я не соглашался.

Открыто демонстрируя гнев, он разорвал письмо и швырнул его в камин. Пламя в считанные секунды превратило бумагу в пепел.

— Вполне вероятно, Вы никогда ни слова не помните из того, что мы обсуждаем, – сухо произнес дворецкий.

То, как легко дворецкий признал свое участие в этом плане, лишило Эдварда дара речи.

Дворецкий продолжал:

— Я и не ждал, что Вы спокойно согласитесь с идеей лишь потому, что мы ее обсудили, и потому держал все в секрете от Вас.

— Ну, прости, что сорвал твой план, – насмешливо произнес Эдвард. – К счастью, у меня есть друзья, которые держат меня в курсе.

Перед мысленным взором дворецкого мелькнул образ мужчины с каштановыми волосами. Мужчина время от времени заглядывал в поместье, дурно влияющий на Эдварда школьный друг. Работал он репортером в третьесортной газете.

— Но не забываете ли Вы кое-что важное, господин Эдвард? Согласно воле Вашего отца, если Вы не женитесь до 26 лет, все поместье, включая капитал, перейдет к Вашему кузену, господину Гордону.

Родители Эдварда погибли в аварии, когда ему было двадцать, и от отца ему достался титул лорда. Как и Британская Империя, некогда правившая миром, в двадцатом веке английская аристократия с трудом выстояла, расставшись со своими заграничными территориями из-за прав собственности и налогов на наследство. Но в то же время поколения Аргайлов вкладывали деньги в свои обширные владения, основали компанию и стабильно увеличивали свое состояние. После смерти родителей Эдварда по завещанию его отца компания перешла в руки родственников, что демонстрировало, как тревожило старика поведение сына. Завещание так же включало пункт, передающий все состояние кузену Эдварда, если Эдвард не женится до двадцати шести лет.

— Управление компанией меня не интересует, – упрямо произнес Эдвард. – До сих пор все делали именно то, что хотели, так почему что-то должно меняться в будущем?

— Вы уверены в своих словах? – недоверчиво спросил дворецкий. – Господин Эдвард, за то время, что Вы деньгами сорили, сами Вы хоть что-нибудь заработали? В бедности Вы бы никогда жить не смогли.

— Гордон – хороший человек, он мне поможет, – настаивал Эдвард.

— Что Вы говорите? – спросил дворецкий. – Вы этого хотите? Ваш отец из-за Вас с ума сходил. Его завещание – последнее послание Вам с просьбой взять на себя ответственность дворянина…

— Прости, что перебиваю, старик, но… – Эдвард вытянул перед дворецким свою правую руку, изящную белую руку прирожденного аристократа. На среднем пальце красовалось кольцо с прозрачным голубым камнем. Это была семейная реликвия, передающийся из поколения в поколение голубой бриллиант. Эдвард спокойно стянул кольцо с пальца и бросил его дворецкому.

Отчаянно пытаясь не дать кольцу упасть на пол, дворецкий поймал его, а затем побледнел.

— Это… это подделка! – выдохнул он. – Что случилось с настоящим? Умоляю, скажите, что Вы его не потеряли!

— Я отдал его одной женщине два года назад, – почти пренебрежительно ответил Эдвард.

— Полагаю, Вы знаете, что это означает, – выдавил дворецкий.

— Ага, одна из дурацких семейных традиций, – скучающим тоном произнес Эдвард. – Если кольцо, передающееся из поколения в поколение, отдано, это говорит о моей немедленной помолвке.

— Кому Вы его отдали? – спросил дворецкий.

— Девушке из неблагополучного района в Лондоне, – заявил Эдвард.

Он мог бы его вручить и простой цветочнице на улице. Такое было вполне в его духе.

Старик помрачнел. Но сдаваться было рано.

— Правильно Вы говорите, господин Эдвард, – произнес он. – Никто не станет Вас винить за прерывание устаревшей традиции. Так что Вы все равно можете жениться на леди Маргарет.

Эдвард фыркнул и отвернулся.

— Господин Эдвард!

Молодой господин вздохнул.

— Расслабься, старик. Я женюсь, как и хотел мой отец. Но я не стану мужем дочери какого-нибудь аристократа, интересующейся только благотворительностью. Лучше я выберу себе супругу сам.

— Господин Эдвард, ничего не получится, – заметил дворецкий.

— Почему? – требовательно спросил Эдвард.

— Семья девушки уже приняла предложение, – признался дворецкий.

— Мы притворимся, что не получали ответа, – прорычал Эдвард.

— Господин Эдвард!

С усталым видом Эдвард снова поднял руку, останавливая старика. Он отвел взгляд своих голубых глаз и больше не смотрел на дворецкого.

Дворецкий молчал, не желая еще больше портить настроение хозяина.

— В любом случае, подготовь мои вещи к немедленному отъезду, – наконец, сказал Эдвард.

— Куда Вы направляетесь, сэр? – спросил дворецкий.

Эдвард весело улыбнулся.

— В Лондон. Я собираюсь найти свою невесту.

* * *

Полтора года после приезда Имамура Сацуки в Лондон пролетели, словно один миг.

Первый год он провел на курсах английского, но теперь перешел к своей истинной цели: обучению в школе актерского мастерства. Сейчас повседневные разговоры давались ему легко, но когда люди начинали болтать и говорили быстро, язык все равно от него ускользал.

Всю старшую школу Сацуки играл в театральном кружке и после выпуска мечтал поступить вместе со своим другом, Айда Йохеем, в известную школу актерского мастерства.

С Йохеем они познакомились в старших классах. Парта Йохея оказалась перед Сацуки. Это он научил Йохея всему, что тот знал о театре. Только из-за Сацуки Йохей заинтересовался этой темой. Но несмотря на это Йохей очень старался и обошел друга.

Сацуки считал, что он лучше Йохея во всем – лучше в учебе, лучше в игре, во всем. Но только Йохея взяли в школу их мечты.

— Просто не верится, что меня приняли! – радостно объявил Йохей.

Сацуки никогда бы не смог забыть лица Йохея, то, как сияли его глаза, когда он подошел поделиться хорошей новостью в школе.

— Я сомневался, пройду ли, – разглагольствовал Йохей. – Тебе успех был обеспечен. Проведем вместе еще четыре года!

Похоже, сама возможность того, что Сацуки не взяли, ему даже в голову не приходила.

— Ну, я провалился, – признался Сацуки. Он напряг все мышцы лица, пытаясь изобразить веселую улыбку, но эта попытка с треском провалилась.

Йохей казался совершенно сбитым с толку.

— Что?

— Меня не взяли, – пояснил Сацуки.

Даже у притворства есть свои пределы. Хоть он и пытался выдать идеальную улыбку, по его щеке покатилась одинокая слеза.

Секунду Йохей казался озадаченным, а потом засмеялся, вероятно, посчитав, что Сацуки его разыгрывает.

Это было унизительно.

— Так смешно, что я не поступил? – крикнул он Йохею и выбежал из комнаты.

Даже он сам считал такое поведение детским. Когда бы он ни вспомнил тот день, его лицо краснело от стыда.

Талант определяет место актера в театральном мире. Сацуки понимал это. Он думал, что хорошо справился на вступительных экзаменах. Но провал на практической части угнетал его. Число людей, способных зарабатывать на жизнь игрой, очень мало, почти несущественно, даже среди выпускников специальных подготовительных школ. Сацуки относил себя к небольшому числу этих избранных не из-за высокомерия. Уверенность ему дарила непревзойденная любовь к театру. Но хорошей игре присуща некая искра, которой ему не хватало, и в лучшую школу его не приняли. В те темные времена он думал, что ему никогда не стать профессионалом.

В итоге, Сацуки доучился, так и не заговорив больше ни разу с Йохеем. Он так же поступил в свой запасной ВУЗ. Конечно, он пошел на театральное отделение. Но оно совершенно не походило на школу, куда он хотел поступить, известную большим количеством окончивших ее профессионалов. Все остальные ученики в его новой школе пытались поступить туда же и тоже провалились. По всей группе гуляли пораженческие настроения. Некоторые студенты изначально были довольны своим жребием и не надеялись ни на что лучшее – Сацуки не выносил и их. Но и экзамены пересдавать ему не хотелось. Гордость не позволила бы ему стать кохаем Йохея.

Но Сацуки не устраивала его жизнь в колледже, который он не хотел посещать. Однажды ему попалась книга. Это был сборник росчерков известного театрального актера, обучавшегося актерскому мастерству в Лондоне.

Я тоже поеду в Лондон!

К тому моменту, как он дочитал книгу, его сердце настроилось учиться в Англии, на родине театра. Все-таки, даже если он выпустится с дипломом актера, работу ему это не гарантирует. Было бы намного полезнее учиться в Англии, где он мог ходить на все необходимые театральные курсы.

Теперь он осознал свою мечту.

Единственной проблемой оставались деньги.

Не желая становиться обузой, он отказался от помощи родителей и уехал из Японии. Но его деньги испарились за первый год, проведенный в языковой школе. Теперь он не мог попросить семью помочь с оплатой обучения.

На данный момент кормила его подработка в пабе. Но ему по-прежнему угрожала опасность отчисления, поскольку он не мог позволить себе оплачивать учебу. Обратись он к родителям, те, наверное, просто выслали бы ему деньги на билет домой.

Но его жизнь здесь только началась. Он еще не мог вернуться в Японию.

* * *

После занятий Сацуки сразу отправился на работу. Хозяином паба был типичный грубый немногословный англичанин. Покосившись на лицо Сацуки, он молча поставил перед ним тарелку с едой.

Меню включало стандартную пищу рабочего класса: жареная рыба и чипсы. Сацуки немного устал от такой еды, но он был не в том положении, чтобы требовать роскоши. Поев в углу паба, он ушел за барную стойку. Теперь ему предстояло работать без перерыва до полуночи.

Паб заполнила приятная энергия трудяг, вернувшихся домой после работы.

Главной обязанностью Сацуки было мытье посуды за барной стойкой.

Работать в пабе после целого дня актерской игры на занятиях было физически утомительно, но ему так нравилось слушать безостановочные разговоры вокруг него — единственное, что делало его работу приятной. Иногда посетители угощали его пивом.

Закончив с первой партией грязной посуды, он покосился на конец барной стойки. Обычно там сидела Бренда, постоянная посетительница.

В ходе многочисленных разговоров с ней Сацуки был шокирован, узнав, что она всего на десять лет его старше. Он был уверен, что она примерно ровесница его матери. И даже принимая во внимание тот факт, что западные женщины стареют быстрее, а его мать выглядела заметно моложе своего возраста, он все равно не мог поверить, что Бренда так молода.

Похоже, жизнь у нее была не самая приятная, судя по старомодной поношенной одежде. Она всегда заказывала одно пиво и тщательно растягивала его до самого ухода. Она рассказала, что ее родители рано умерли, и ей пришлось жить одной. Но, похоже, это не смогло испортить ей жизнь. Не расставаясь с дружелюбной улыбкой, Бренда всегда переживала за благополучие Сацуки, приехавшего в Англию в одиночестве. Именно она договорилась с хозяином бара о добавлении к его зарплате питания. Она отличалась от обычных англичан, недружелюбных и не желающих вмешиваться в чужие дела.

Но Бренда уже несколько дней не появлялась в пабе.

Сацуки вспомнил, что в последнее время она кашляла при каждой их встрече, и начал волноваться.

«Думаю, она и правда заболела».

«Если тебе что-нибудь понадобится, приходи ко мне» – сказала она ему как-то. Сацуки, у которого в Англии не было родственников, эти слова поразили в самое сердце, уставшее от одиночества.

Ей, больной и одинокой, наверное, трудно приходится.

Сацуки решил ее навестить.

* * *

Пройдя по запущенной улочке в неблагополучной части города по морозу, Сацуки, наконец, заметил нужный ему дом. Здание было очень старым. Похоже, построили его еще до рождения Сацуки. Внутри было сумрачно, пахло плесенью и пылью. Ему не хватило смелости воспользоваться лифтом, который выглядел так, словно в любой миг рухнет, и по скрипящей лестнице он поднялся до квартиры Бренды на третьем этаже. Звонка Сацуки не нашел и неуверенно постучал в дверь.

Ответа не было.

Он постучал громче.

— Хватит шуметь! – раздался из-за двери крик.

Дверь резко распахнулась, и за ней обнаружилась ярко накрашенная женщина. Сацуки вскрикнул.

Он запаниковал из-за того, что крикнул на незнакомого человека. Он отчаянно пытался придумать, что сказать.

— П-простите, – сумел выдавить он. – Эм, я-я друг Бренды.

Женщина бросила на Сацуки злобный взгляд, демонстративно рассматривая с ног до головы.

— Посетитель?

Сацуки кивнул.

— Воровать у нас здесь нечего, – грубо произнесла женщина с сильным уличным акцентом, который Сацуки понимал с трудом. – Дверь открыта, незачем так вежливо стучать. Заходи.

После этого она вернулась в квартиру.

Сацуки, не в силах уйти, когда уже зашел так далеко, неуверенно шагнул внутрь.

Повсюду валились пустые бутылки из-под выпивки и разбросанная одежда, в квартире царил беспорядок. Открывшая дверь женщина куталась в шаль, глубоко затягиваясь сигаретой.

Комната не отапливалась, и там буквально мороз стоял. Должно быть, обогреватель сломался. Температура была почти такой же, как на улице, и Сацуки не смог расстаться со своей курткой.

— Комната Бренды вон там. – Женщина дернула подбородком в сторону одной из дверей.

Видимо, Бренда делила квартиру еще с одним человеком, а может, и не одним.

Сацуки открыл указанную дверь.

Температура здесь не особо отличалась. Даже лампа не горела. В падавшем из главной комнаты свете Сацуки едва мог различить силуэт лежавшего на кровати тела Бренды.

— Это ты, Май? – донесся до него слабый голос Бренды.

«Май» – такое прозвище появилось, когда Сацуки объяснил, что его имя происходит от старого японского названия этого месяца. Местным было трудно произносить «Сацуки», так что он и на занятиях начал имя «Май» использовать.

Бренда попыталась сесть.

— Что ты здесь делаешь? Тебе нужна помощь?

Щеки у нее были впалыми; сразу становилось ясно, что она на глазах тает. Сацуки отвел взгляд.

— Я в порядке, – ответил он. – Но я заметил, что ты не появлялась в пабе последние пару дней. Как ты? Доктору показывалась?

— Если я умру здесь, это станет подходящим концом, – хрипло произнесла она.

— Бренда? – выдохнул Сацуки.

— Рада, что ты пришел, Май. Я бы хотела, чтобы ты взял у меня кое-что на хранение. – Рука Бренды скользнула под подушку и вытащила тонкую цепочку. – Мне не хотелось показывать это соседкам.

Она передала цепочку Сацуки. На первый взгляд, вещь напоминала ожерелье, но, присмотревшись, вместо кулона Сацуки увидел кольцо с прозрачным голубым камнем.

— Два года назад передо мной появился Бог и подарил мне его, – благоговейно произнесла Бренда.

— Бог? – повторил Сацуки.

— Да, – отозвалась Бренда. – До тех пор в моей жизни были одни страдания. Моя мать бросила меня сразу после рождения. Ты знал? А мой отец был пьяницей. Когда я была маленькой, он продавал меня за деньги на выпивку. Он наконец-то умер, когда мне было семнадцать, и я освободилась. Но в школу я, считай, не ходила, и не знаю, как выжить, кроме как торгуя своим телом.

Сацуки ушам своим не верил. История, которую ему лихорадочно рассказывала Бренда, казалась непостижимой по сравнению с его мирным детством в Японии.

— Но Бог меня не бросил, – продолжала Бренда. – В награду за то, что я выжила, он подарил мне это кольцо. Он сказал, его можно продать за большую сумму. Он был так прекрасен, я словно от кошмара очнулась, увидев его золотистые волосы. Я сразу его узнала. Он был Богом. И я сказала ему: «Я не могу продать твое кольцо. Я всегда буду им дорожить. Так что, пожалуйста, приходи ко мне снова». А теперь, я хочу, чтобы ты кое-что сделал, Май.

— Что такое? – спросил Сацуки.

— Верни ему кольцо вместо меня. Если он придет в паб, где ты работаешь, пожалуйста… – слова Бренды прервал приступ кашля.

— Бренда! – воскликнул Сацуки.

Ее кашель не собирался останавливаться. И на обычный кашель он не походил. Он был глухим, как при бронхите. Его старший брат в детстве так же кашлял из-за астмы. Во время каждого приступа его забирали в больницу, и их мать оставляла Сацуки и ехала с его братом. Сацуки тогда был совсем маленький и завидовал брату за то, что тот присвоил их маму.

На звук кашля зашла соседка Бренды.

— На этот раз я вызываю скорую, Бренда! – закричала она. – Не хочу, чтобы ты заразила нас чем-то серьезным.

Бренда не ответила, болезненно кашляя.

— Эй, парень, не сиди здесь вечно, – рявкнула женщина. – Уже поздно, иди домой. Я посмотрю, что могу для нее сделать.

Сацуки ничего не оставалось, кроме как уйти.

— Помни… Май… – болезненно простонала Бренда.

Сацуки было грустно видеть Бренду такой. Он твердо кивнул, надеясь ее успокоить. На ее лице появилось выражение облегчения.

Соседка Бренды покосилась на него с подозрением.

С большой неохотой Сацуки покинул квартиру.

Это была его последняя встреча с Брендой.

* * *

Невилл приехал в богатый жилой район Лондона по приглашению друга. Даже здесь самым броским строением был пятиэтажный дом, принадлежавший его другу.

В этом здании на каждом этаже находилось три отдельных квартиры. Каждая квартира стоила больше, чем Невилл заработал бы за всю жизнь. Его друг же расположился на верхнем этаже. Он объединил три квартиры в одну. Более того, он выкупил и нижние этажи, чтобы ему не мешали соседи. Поэтому в окнах остальных четырех этажей не горел свет. Его другу так же принадлежало большое поместье и особняк на окраине Лондона. Все это он унаследовал от родителей. Ему никогда не приходилось ни на что зарабатывать; он получал все, благодаря своему положению.

Невилл, у которого ничего не было, завидовал унаследованному другом богатству. Но он никогда не хотел поменяться с ним местами, поскольку знал: хотя его друг молод и получает все, благодаря своему богатству и статусу, он все равно несчастлив.

Впервые Невилл встретил своего друга Эдварда в школе-пансионе.

В Англии до сих пор сохранилась строгая классовая система. Родителей Невилла, принадлежавших к рабочему классу, не обрадовала новость о поступлении сына в пансион. Они считали, что любое образование, помимо необходимого, не соответствует их положению, и что рабочий люд должен вести соответствующую жизнь. Невилл сам заработал деньги на оплату обучения, а учителя поговорили с его родителями, так что ему все-таки разрешили там учиться. Но все остальные дети происходили из привилегированных семей. Когда Невилл говорил, одноклассники смеялись над его мещанским акцентом. Даже учителя усмехались, стоило ему открыть рот.

Эдвард находился в совершенно ином положении. Даже в их школе он был особенным. Он был наследником корпорации с филиалами по всему миру и однажды должен был унаследовать титул и невероятное состояние своего отца. Вокруг него всегда толпились люди, а он сиял в центре.

С одной стороны, любимый сын урожденного дворянина, с другой – ребенок из рабочего класса, чье имя было пустым звуком. Когда они впервые встретились, Невилл и мечтать не смел, что Эдвард отнесется к нему по-доброму.

Это Эдвард развил их дружбу. Со своими ясными голубыми глазами, сиявшими из-под золотистых волос, он был настоящим ангелом.

Невилл помнил ужас, вызванный необходимостью отвечать на идеальное королевское произношение Эдварда. Его акцент низшего класса зазвучал даже сильнее обычного.

Но Эдвард не стал смеяться над ним, как делали остальные ученики. Он был образцом прилежности. И ненавидел свое окружение, полюбившее его слишком легко.

* * *

Поздоровавшись со швейцаром на входе, Невилл поднялся на лифте на пятый этаж. Для него это был практически второй дом. Открыв дверь запасным ключом, Невилл двинулся в гостиную, ожидая застать там своего друга.

Эдвард равнодушно вытянулся на диване. Его шелковая рубашка была расстегнута, открывая кожу груди. Заметив уголком глаза Невилла, он вяло поднял бокал в правой руке.

— Опаздываешь, а? – таким было его приветствие. – Я уже начал уставать от ожидания.

Невилл видел, что Эдвард не в духе.

«Так что еще нового?»

После выпуска Эдвард чаще бывал в плохом настроении, чем в хорошем.

— Не думал, что ты так быстро приедешь в Лондон, – сказал Невилл.

— Это все твое письмо виновато, – прорычал Эдвард.

Невилл широко улыбнулся.

— Само собой, развеяло твою скуку в деревне, а?

— Да, спасибо, – ехидно отозвался Эдвард. – Ты совершенно прав.

— Тебе не кажется, что на этот раз тебе стоит сдаться и жениться, Эдвард? – спросил Невилл с явной тревогой в голосе.

Его друг пренебрежительно пожал плечами с мрачной физиономией.

— Не глупи. На ком я женюсь? Ни одна среди девушек из подходящих семей меня не интересует. С меня хватает и того, что я живу уготовленной мне жизнью.

— Весьма конструктивное для тебя мнение, – заметил Невилл.

— Конструктивное? – На миг лицо Эдварда затуманило озадаченное выражение, но затем он мягко рассмеялся. – Невилл, мне только что пришла в голову отличная идея.

— Позволь мне сначала заметить, – перебил его друг. – Я считаю, лучше тебе жениться согласно воле твоего отца.

Продолжи Эдвард жить такой праздной жизнью, в конечном итоге, это разрушит его тело и дух. Если он женится, то сможет вести более здоровый образ жизни. Поэтому он и должен жениться. Но, на самом деле, эти слова не передавали истинных чувств Невилла.

— Об этом забудь, – презрительно бросил Эдвард. – Просто послушай. Я женюсь. Но это будет фарсом. Я женюсь на ком-нибудь, раз и навсегда утвержу свое право на наследство, а потом распрощаюсь с «женой».

— Думаешь, это сработает? – с сомнением спросил Невилл. – Большинство женщин достаточно жадные. Думаешь, сможешь найти ту, что добровольно откажется от титула леди Аргайл?

— Я знаю такую женщину, – заверил его Эдвард. – Примерно два года назад я встретил чудесную женщину. Её ужасная жизненная ситуация так меня тронула, что я подарил ей кольцо, семейную реликвию.

— Ты ведь не о голубом бриллианте? – недоверчиво спросил Невилл.

За все время знакомства с Эдвардом его редко удивляли какие-то из поступков последнего, но сейчас он растерялся. Во всем мире подобные сокровища можно было на пальцах пересчитать. Он не понимал, как можно отдать его чужому человеку.

— Она сказала, что не продаст его, – разглагольствовал Эдвард, – хотя так бы ей хватило денег до конца жизни. Она лишь сказала, что хочет снова меня увидеть. Разве не бескорыстная женщина? Уверен, она захочет помочь.

— Может, она не знает, сколько стоит кольцо? – предположил Невилл.

— Какая разница? – заявил Эдвард. – Я найду ее. Если она сохранила кольцо, то станет моей подставной невестой.

— А если она его продала? – спросил его друг.

— Выкуплю назад и найду другую женщину.

Невилл не отставал.

— Думаешь, сможешь так легко найти другую?

— Насколько все было бы проще, будь ты женщиной, Невилл, – пошутил Эдвард.

Невилл уставился на друга.

— По-моему, лучше бы ты был женщиной. Так с тобой было бы куда проще иметь дело.

Эдвард живо рассмеялся. Он считал, что его друг шутит.

«Ну, я не собираюсь его переубеждать», — подумал Невилл.

— Прости, что обрушиваюсь на тебя с такой просьбой, но мне бы хотелось, чтобы ты пошел со мной, – сказал Эдвард, когда его смех стих.

— Я к Вашим услугам, мой господин, – поддразнил его Невилл.

Эдвард нахмурился.

* * *

Сацуки понятия не имел, что делать с кольцом, доверенным ему Брендой.

На нем красовался огромный прозрачный голубой камень. Серебряная оправа была сделана с большим мастерством. Сацуки почти ничего не знал об украшениях, но понимал, насколько это кольцо дорогое.

Ему казалось, что если он станет носить его где-нибудь на улице, кольцо украдут, попутно отрезав ради этого палец. В комнате он его тоже оставить не мог, опасаясь воров. Последние три дня он носил цепочку, пристегнутой к петлям для ремня на брюках, спрятав кольцо в карман. Ему было спокойнее держать его при себе. Но он все равно волновался. Он опрометчиво согласился вернуть кольцо владельцу, но это была пугающая просьба.

«Возможно, мне стоит вернуть его Бренде».

Он боялся снова встречаться с соседкой Бренды, но не мог вечно кольцо у себя держать. И потому решил зайти к ней после работы.

Сацуки, как всегда, мыл за барной стойкой тарелки, когда открылась дверь, и зашел посетитель. Он поднял взгляд, надеясь увидеть Бренду. В последнее время он завел привычку проверять каждого заходящего посетителя.

Это была не Бренда – просто двое мужчин. Но Сацуки не мог оторвать взгляда от одного из них.

Первыми он заметил блестящие светлые волосы. Затем гладкую кожу лица, белого и точеного, словно мраморного. В сочетании со стройной фигурой и ростом это делало мужчину похожим на сошедшую с экрана кинозвезду. Одет он был в строгое пальто из мягкой ткани, в котором с первого взгляда угадывалась дорогая вещь. Мужчина несомненно отличался от остальных посетителей.

Приехав в Лондон, Сацуки заметил, что по улицам почти не ходят стильные иностранцы, которых он видел по телевизору и в журналах. СМИ представляли европейцев другими.

«Может, он модель. Или…»

Сацуки мысленно перебрал всех известных ему британских актеров, но ни один не подходил.

«Если уж гадать, я бы сказал, он похож на Бэкхема до того, как тот постригся».

Что-то в мужчине напоминало известного футболиста.

Мужчина снял свое пальто. Под ним обнаружилась шелковая рубашка, слабо отражавшая тусклый свет. Подойдя к барной стойке, он заказал неразбавленный скотч. Большинство посетителей заказывали эль, британскую разновидность пива. Скотч был редкостью, тем более, неразбавленный. Мужчина осушил рюмку одним глотком, словно воду пил, и заказал еще одну.

Сацуки удивленно уставился на него. Его грубая манера пить плохо вязалась с модной одеждой. Мужчина и вторую рюмку проглотил, словно воду.

Неожиданно он встретился взглядом с Сацуки. Тот удивленно замер посреди мытья тарелки.

Глаза мужчины были того же голубого оттенка, что и камень на полученном от Бренды кольце. Он дружелюбно улыбнулся Сацуки. Возможно, он заметил, что Сацуки на него смотрел.

Сацуки почувствовал, как его сердце забилось сильнее из-за чувства неловкости.

Не обращая внимания на его смущение, мужчина подозвал его жестом.

— Да, сэр? – робко спросил Сацуки.

— По-моему, в этом пабе часто бывает женщина по имени Бренда, – сказал мужчина. – Ты ее знаешь?

Сацуки восхитило его прекрасное произношение.

Говор британцев разнился в зависимости от социального класса. Японцы обычно не видят разницы, но сами британцы за пять минут общения могут понять, к какому слою общества относится собеседник и откуда он. Сацуки жил и работал среди рабочего класса, а в его школе было полно не особо богатых студентов из среднего класса. Он никогда не встречал никого, подобного этому блондину.

Сацуки никогда не сталкивался с представителями высшего общества. На его родине, где классовая система до сих пор процветала, люди знали свое место и редко совались на территорию другого класса. Но если бы этот мужчина принадлежал к высшему обществу, он бы не пришел в подобное место.

— Бренда болеет. В последнее время она не приходит, – честно ответил Сацуки.

— Надеюсь, она вернется, – произнес спутник мужчины с каштановыми волосами, пожимая плечами.

— Я тоже. – Блондин кивнул и снова повернулся к Сацуки. – Можешь передать ей от меня сообщение?

— Конечно, – быстро ответил Сацуки.

— Я пытаюсь найти кольцо и хотел бы с ней связаться, – сказал мужчина.

Из внутреннего кармана пальто он достал серебристую визитницу и вручил одну из карточек Сацуки вместе с чаевыми. Затем, допив весь скотч в рюмке, он поднялся уходить. Каждое его движение словно с экрана сошло. Он производил совершенно отличное от других людей впечатление.

«Бог подарил мне его».

Сацуки вспомнил рассказ Бренды.

«Он был так прекрасен, я словно от кошмара очнулась, увидев его золотистые волосы. Я сразу его узнала. Он был Богом».

Был этот мужчина «богом» из истории Бренды?

Он посмотрел на визитку. Перед именем мужчины значилось «лорд», что указывало на его статус дворянина. Сацуки не знал, как Бренда познакомилась с дворянином, но это не могло помешать ему передать ей, что этот «бог» приходил ее искать. К тому же, мужчина оставил слишком большие чаевые для простой передачи сообщения.

* * *

После работы Сацуки отправился домой к Бренде. На этот раз он тихо постучал в дверь, чтобы вторая женщина не накричала на него снова. Повернув ручку, он обнаружил, что дверь и не заперта, и та просто открылась.

Ему казалось странным войти в дом, ничего не сказав, и он пробормотал себе под нос «прошу прощения» на японском.

Оказавшись в гостиной, он наткнулся на почти голую женщину, не похожую на встреченную им в прошлый раз, которая делала себе педикюр, поставив ногу на стул.

Подняв голову, она подозрительно посмотрела на Сацуки.

— Что здесь забыл парень вроде тебя? – требовательно спросила она.

— Я к Бренде пришел, – с запинкой ответил Сацуки.

— Бренде? О, она три дня как умерла, – равнодушно произнесла женщина.

— Умерла? – тупо переспросил Сацуки.

— Ага, – подтвердила женщина.

— Но я ее здесь на прошлой неделе видел, – бессвязно пробормотал Сацуки.

Из комнаты Бренды до него доносились игривые голоса мужчины и женщины. Охваченный неконтролируемым порывом, Сацуки подбежал к комнате и распахнул дверь.

— Кто это? – прорычал один голос.

— Какой-то парень за нами подглядывает! – воскликнул второй.

Две незнакомые фигуры, слившиеся друг с другом на кровати, закричали, недовольные вторжением Сацуки. У того мгновенно покраснели лицо и уши. Он шагнул назад, развернулся и со всех ног бросился прочь из здания.

* * *

Как долго он бежал? Он даже не знал, где находится и как сюда попал. Запыхавшись, он все-таки остановился.

Наконец он понял, в каком месте находилась квартира Бренды. Все ее соседки зарабатывали на жизнь, торгуя собой. До него дошло, почему Бренда не хотела показывать им кольцо. Такие люди готовы были использовать ее комнату для своих делишек через считанные дни после ее смерти. Найди они кольцо, сразу бросились бы его продавать.

Пробежавшись наугад ночью по незнакомому району, Сацуки совершенно потерялся. Он вызвал такси.

Лондонские такси – лучшие в мире; просто назовите адрес и вас отвезут прямо в нужное место.

Сацуки показал водителю полученную от водителя визитку. В итоге он оказался в престижном жилом районе рядом с Риджентс-Парком. Заплатил он из чаевых, но у него все равно осталась изрядная сумма.

Выбравшись из такси, Сацуки охнул, увидев возвышавшееся перед ним роскошное здание. Вход освещали фонари, у двери стоял швейцар в форме.

Сацуки ненадолго заколебался, но сейчас он не мог сдаться. Собрав всю свою смелость, он показал визитку швейцару.

— Прямо на пятый этаж, – ответил тот, позвонив в квартиру. Он указал на лифт внутри.

— Спасибо, – произнес Сацуки, изображая спокойствие, и зашел в шикарное здание.

Он миновал идеально чистый холл, окруженный мраморными стенами. Внутри здание больше напоминало дорогой отель. Хотя люди заходили внутрь в уличной обуви, каждый сантиметр пола покрывали толстые, роскошные ковры. Под потолком висела огромная люстра, испускавшая яркий свет. Тут и там комнату украшали вазы в человеческий рост, в которых стояли удивительные цветочные композиции.

Зайдя в лифт, Сацуки нажал кнопку пятого этажа.

Его переполняло ощущение собственной неуместности. Но он взял чаевые блондина и теперь должен сообщить ему о смерти Бренды. А еще оставался вопрос с кольцом. Вероятность того, что оно принадлежало блондину, была высока.

Двери лифта открылись. В конце коридора виднелась единственная резная дверь. Сацуки нажал на кнопку звонка рядом с ней, и через пару секунд дверь открылась. Но там стоял не блондин, а его друг с каштановыми волосами.

— Ты – парень из паба. Что тебе нужно? – спросил он, смерив Сацуки подозрительным взглядом.

В пабе Сацуки этого не заметил, но мужчина был по-своему красив. Под его темными каштановыми волосами поблескивали светло-карие глаза. Но блондин обладал настолько мощной харизмой, что на его фоне его друг терял свою личную привлекательность.

— Я пришел сообщить, что Бренда умерла, – ответил Сацуки. – Я сам только что узнал. А перед своей смертью она кое-что отдала мне.

Он сомневался, знает ли мужчина, что происходит, но все равно достал из кармана кольцо и поднял его повыше.

Глаза мужчины округлились, он перевел взгляд с кольца на Сацуки.

— Ты знал, что это семейная реликвия лорда Аргайла? – спросил он.

— Семейная реликвия лорда? – переспросил Сацуки, повторяя незнакомые слова.

— Да, – отозвался мужчина. После недолгого колебания он добавил: – Лучше тебе зайти.

Гостеприимным его тон назвать было трудно.

«Он думает, я пришел тянуть из них деньги?»

Сацуки разозлился, но, зайдя так далеко, отступить он не мог. Он кивнул и последовал за мужчиной в квартиру.

Главная комната была просторной, с потолком высоким, как в холле. Но в отличие от светлого холла она была темной и унылой. Они миновали несколько безлюдных комнат, прежде чем оказаться в той, где кто-то был.

В комнате стояла двуспальная кровать и, судя по всему, это была спальня. Блондин, которого Сацуки видел в баре, вытянулся на диване со стаканом светло-коричневой жидкости, угрожавшим выскользнуть из его правой руки.

— Эдвард, к тебе гость, – обратился к блондину мужчина с каштановыми волосами.

— Надо же, милая девушка из паба. – Блондин, названный Эдвардом, не вставая с дивана, перевел взгляд на Сацуки и улыбнулся. Двигался он вяло, его окружала аура упадничества.

— На самом деле, я не девушка, а парень, – поспешил поправить его Сацуки.

Из-за имени даже в Японии его часто принимали за девушку. В этом плане переезд в Англию мало что изменил, но было более унизительно оказаться принятым за девушку из-за лица, чем из-за имени.

Эдвард уставился на него. Похоже, он не поверил Сацуки.

— Прости, – произнес он после короткой паузы.

Эдвард виновато улыбнулся, видимо, заметив недовольство гостя.

Сацуки показалось, что Эдвард его дурачит, и он помрачнел еще больше, но затем напомнил себе, что он сюда не ссоры затевать пришел, и попытался успокоиться. Он совершенно не привык к провокациям.

— Понимаете, произошло следующее… – И он рассказал, что привело его сюда, показав заодно кольцо.

Неожиданно его перебил смех Эдварда.

— Ты слышишь, Невилл? – весело произнес он. – Быстро же провалился мой план.

Сацуки почувствовал в манерах Эдварда что-то оскорбительное. Он словно высмеивал смерть Бренды.

— Я не удивлен, – удрученно отозвался мужчина с коричневыми волосами по имени Невилл.

— Ну, если кольцо Ваше, я Вам его возвращаю, – произнес Сацуки. – В противном случае, я его занесу в полицию.

Он хотел как можно быстрее уйти отсюда. Его терпение было на пределе. Невилл со своей настороженностью казался не слишком дружелюбным, а Эдвард не относился к людям, рядом с которыми Сацуки хотелось бы находиться. К тому же, столько всего успело произойти, что он просто устал.

— О, оно точно мое, – заверил его Эдвард. – Я подарил его Бренде два года назад.

Сацуки протянул ему кольцо.

— Тогда я возвращаю его Вам.

Эдвард перехватил потянутую руку Сацуки и надел кольцо ему на палец. Сацуки растерялся.

— Это кольцо – реликвия моей семьи, – не обращая внимания на реакцию Сацуки, Эдвард повторил слова Невилла. – Отдаем мы его только нашим будущим невестам. Кстати, ты китаец?

— Японец, – отозвался Сацуки.

— Ты приехал в Лондон смотреть достопримечательности? – спросил Эдвард.

— Нет, я учусь здесь, в театральной школе, – пояснил Сацуки.

— Театральной? Правда? – восторженно повторил Эдвард. – А как тебя зовут?

— Имамура Сацуки.

Сацуки специально назвал полное имя на японский манер. Большинство британцев не привыкли к японским именам и плохо запоминали их с первого раза. Он не собирался вежливо диктовать свое имя этому высокомерному типу.

— Имамурасацуки – это твое имя? – спросил Эдвард.

Сацуки немного смягчился. Никто в Лондоне не произносил его имя так хорошо.

— Имамура – это моя фамилия. Сацуки – имя.

— Сацуки, – пробормотал Эдвард. – Какое чудесное экзотичное имя. А азиаты такие привлекательные. Согласен, Невилл?

Он не собирался отпускать руку Сацуки. Невилл только плечами пожал.

— Прошу прощения, – пробормотал Сацуки.

Он начинал понемногу чувствовать себя пойманным в ловушку. Никто никогда не держал его за руку так долго. Он попытался незаметно освободить руку, но Эдвард усилил хватку. Блондин улыбнулся, судя по всему, веселясь.

Он смеялся над неловкостью Сацуки? Эта мысль еще больше разозлила Сацуки. Но было бы не слишком по-взрослому выходить из себя сразу после знакомства с человеком, так что он взял себя в руки.

— Не желаешь ли стать моей невестой? – неожиданно спросил Эдвард.

Этот вопрос поразил Сацуки.

— Вашей невестой? – переспросил он.

Он начинал сомневаться в своем знании английского. Он не понимал, о чем говорит Эдвард.

— Так получилось, – пояснил Эдвард, – что мне навязывают брак с совершенно не интересующей меня особой, и дабы этого избежать, мне нужна подставная невеста. Ты говорил, что числишься в театральной школе?

Сацуки кивнул.

— Да.

— Значит, ты хороший актер, – подвел итог Эдвард. – Как тебе? Я буду платить тебе триста фунтов в день, если притворишься моей невестой. Весьма неплохо, как по мне.

— Думаю, это хорошая идея, – вклинился Невилл. – Этот парень будет отлично смотреться, если приодеть его как девушку. – Он рассмеялся так сильно, что схватился за живот.

— Минуточку, – запротестовал Сацуки. – Я — парень. И зачем кому-то изображать подставную невесту? Уверен, найдется множество подходящих женщин.

Эдвард печально улыбнулся.

— Не думаю, что это сработает.

— Большинство женщин не захотят просто притворяться невестой богатого и красивого аристократа, – пояснил Невилл.

Эдвард устало вздохнул.

— Мы планировали попросить Бренду. Все-таки, она была проституткой. Она бы понимала свое положение.

Сацуки почувствовал, как к его лицу прильнула кровь. Какой жалкой сейчас казалась Бренда, считавшая его Богом! Эдвард говорил не просто пренебрежительно, он ее оскорблял.

— Я не могу этого сделать, – холодно произнес Сацуки. – Пожалуйста, найдите кого-нибудь еще. – Освободив руку, он стянул кольцо и положил его на стол. – Кольцо я Вам вернул, так что теперь отправляюсь домой.

Он не смог скрыть резких ноток в голосе.

— Ты кажешься расстроенным, – спокойно произнес Эдвард. – Давай я отвезу тебя домой в качестве извинения.

— Спасибо, не надо! – сразу ответил Сацуки.

Грубость Эдварда, может, и была примером британской манеры ведения разговора под названием «остроумие», но это зашло слишком далеко.

Сацуки больше не хотелось участвовать в разговоре. У него уже сложилось дурное мнение об Эдварде.

«Он, может, и красив, но характер у него отвратительный».

Эдвард обаятельно улыбнулся.

— Не скромничай.

Сацуки действительно хотелось отказаться. Но, в итоге, домой он поехал в машине Эдварда. Главная причина была в том, что он не знал дороги назад. А найти такси в жилом районе посреди ночи было невозможно.

Единственным положительным моментом стало то, что Эдвард был пьян, и Сацуки домой повез Невилл. Этот мужчина с каштановыми волосами был немного загадочным, но сравнению с Эдвардом казался совершенно нормальным.

— Успокоился немного? – спросил по дороге Невилл. – Он не желает тебе зла. Просто вспомни, что он был пьян, и забудь обо всем.

— Бренда так хотела его увидеть. Но его слова… – прорвало Сацуки. Он не мог не пожаловаться.

— Еще раз, как тебя зовут? – спросил Невилл.

— Сацуки. В переводе с японского это значит «май», так что все меня так называют.

— Май, значит. Меня зовут Невилл Оукли. Я работаю в третьесортной бульварной газете.

— Так Вы журналист? – спросил Сацуки.

Невилл кивнул и замолк.

Машина неслась сквозь ночь.

Сацуки видел, что все магазины за окном закрыты, а на сонных улицах города нет прохожих. Невилл, похоже, полностью сосредоточился на управлении автомобилем и не собирался начинать разговор, так что Сацуки тоже молчал. Они приехали к дому Сацуки, так и не продолжив разговор.

Выйдя из машины, Сацуки вытащил из кармана остатки чаевых.

— Не могли бы Вы вернуть эти деньги вместо меня? – попросил он.

— Но почему? – поинтересовался Невилл.

— У меня нет причин их оставлять, – пояснил Сацуки.

— А ты довольно честный, да? – заметил Невилл. – Хотя не думаю, что его волнуют деньги.

— Меня волнуют, – настаивал Сацуки. – Я использовал лишь часть, чтобы оплатить такси до его дома.

— Хорошо. – Невилл взял деньги. – У меня только один совет, раз уж ты такой честный. Не связывайся с ним больше.

— Ну, не думаю, что увижу его снова, – парировал Сацуки.

— Будем надеяться, – загадочно ответил Невилл, после чего уехал.

* * *

Дойдя до общежития, Сацуки сразу отправился в свою комнату и упал на кровать.

Сегодня столько всего произошло.

Весь день он усердно трудился на занятиях в школе, а потом сразу пошел на свою подработку в пабе. Одно это его утомило. Но затем глубокой ночью он узрел сначала низший, а потом и высший слои лондонского общества.

И Бренда была мертва.

Их расставание было таким внезапным, что эта новость не укладывалась у него в голове.

Он даже не мог ее могилу навестить, потому что не знал, где она похоронена. А идти снова в ту квартиру у него не было ни малейшего желания.

Стоило ему закрыть глаза, как перед его внутренним взором появился прекрасный образ Эдварда.

Будь ему знакома лишь внешность Эдварда, мужчина казался бы идеальным. И он был настоящим аристократом. Встреча с ним могла стать хорошей историей после возвращения в Японию.

«Хотя, наверное, я его больше никогда не увижу», — сказал себе Сацуки.