Опекун тирана - злая ведьма (Новелла) - 3 Глава

Таким образом, я пыталась сказать ему, чтобы он был осторожен и не наступил на стекло, но внезапно ребенок растеряно сказал:

— Ну, мне очень жаль.…

А?

Это была всего лишь одна бутылка с зельем, однако он был настолько испуган, как будто совершил ужасную ошибку.

Кроме того, это была не только его вина, так что он не должен был извиняться. Я даже непроизвольно моргнула из-за абсурдности этой ситуации, после чего с легким смущением посмотрела на него.

Прошло уже два месяца с тех пор, как он переехал жить ко мне. Первое, что я узнала о ребенке, было то, что он был слишком застенчив. Когда он проводил время с Эдмундом, то выглядел немного более оживленным, однако, когда дело касалось меня, он всегда пугался, от чего я чувствовала себя очень неловко. Несмотря на то, что я не проявляла по отношению к нему никакой агрессии, когда мы оставались наедине, он всегда держал рот на замке, как будто был преступником, и всегда отводил взгляд.

Так же мы с ним очень редко разговаривали, потому что я не знала, о чем говорить с ребенком его возраста. И вот, впервые за несколько дней, я вновь решилась с ним заговорить.

— За что ты извиняешься? За то, что сделал что-то не так?

Я хотела сказать ему, что он не должен извиняться за этот несчастный случай, потому что это была не только его вина, но мальчик вдруг задрожал, а потом поднял руки над головой в умоляющем жесте.

— Я был не прав! Мне очень жаль! Прости меня, пожалуйста!

Я была так смущена, что невольно взяла его за руки. Ребенок застыл на месте.

— Что ты сейчас делаешь?

Я хотела спросить его, зачем он это делает, но в итоге он просто замолк. Затем я внезапно вспомнила совет Эдмунда о том, что должна относиться к нему вдвое мягче, чем к другим людям, из-за того, что у меня был слишком пугающий вид. Я с трудом заставила себя изобразить на лице подобие улыбки, приподняв уголки рта, и снова спросила:

— Что ты делаешь?

Несмотря на все мои усилия, выражение лица ребенка стало таким, как будто он сейчас лишиться чувств.

— Почему бы тебе не сказать мне, за что ты извиняешься, Тита?

Тита — так мы стали называть его. Мальчик очень странно реагировал, когда мы называли его Арпеном. Поэтому я на всякий случай спросила, как его зовут, и тогда он застенчиво ответил — Титан, слегка покраснев. Эдмунд и я попытались скрыть свое смущение, искренне удивившись, когда услышали его слова.

Тита — это звукоподражание, используемое для описания появления искр фейерверков или пламени, оно никак не могло быть именем ребенка, унаследовавшего драгоценную кровь императорской семьи. Было ли такое упоминание в оригинальной книге или нет, я, честно говоря, не помнила. Затем Тита сказал, что это имя дала ему его мать. После этого мы с Эдмундом понимающе переглянулись. Узнав, что это имя дала ему мать, которая была простолюдинкой, нам стало все понятно.

Мы решили называть его Тита, поскольку так называла его мать, и оно ему было белее привычным, чем имя — Арпен, от которого так и веяло императорской семьей.

— Ну же, скажи мне.

Я пыталась говорить в осторожной, ласковой манере.

Затем я снова улыбнулась мальчику. Однако лицо Тита побелело, когда он увидел мою улыбку. Как будто он увидел привидение.

— Я… Т-ты собираешься превратить меня в лягушку?

Зубы Титана застучали.

— Что?

Когда он задал мне самый нелепый вопрос, который я когда-либо слышала, я подумала, что Тита решил подшутить надо мной. Однако в выражении его лица не было и намека на шутку, его маленькое тельце дрожало, что явно свидетельствовало о том, что он сильно напуган. Я нахмурилась, мгновенно забыв о совете Эдмунда.

— О чем ты говоришь?

На маленьком личике застыло отчаяние.

— Ну, мне мама сказала, что ведьмы превращают маленьких непослушных мальчиков в лягушек….

В его воображении, казалось, уже разворачивалась яркая сцена, как его превратили в лягушку. И уже через пару секунд, не на шутку перепуганный Тита, внезапно опустился передо мной на колени.

— Что ты делаешь? Почему ты встаешь передо мной на колени?

А что, если ты поранишь колени осколками от стекла?

Я пыталась заставить Тита подняться, но он продолжал опускаться на колени.

— Простите меня, Ваша Светлость. Пожалуйста, не превращайте меня в лягушку! Я не хочу быть лягушкой….

Из его больших глаз покатились крупные слезы.

Как, черт возьми, я оказалась в такой ситуации?! Зачем мне превращать тебя в лягушку?

Конечно, этого маленького мальчика я могла бы хоть сотню раз превратить в лягушку, если бы я захотела. Но с чего бы мне делать такую неэффективную вещь?

Что за чушь наговорила ему мать?

Я решила сначала убрать осколки от бутылки, вместо того, чтобы успокаивать плачущего Титана. Я не хотела, чтобы мальчик пострадал из-за этого недоразумения.

— О Боже, что тут произошло?

Внезапно на другом конце коридора появился Эдмунд. Когда он увидел эту нелепую сцену, то широко раскрыл рот и ошарашенно уставился на нас.

— Я ничего не сделала, а мальчик вдруг начал плакать.

Вместо того, чтобы ответить мне, Эдмунд немедленно подошел к Титу.

— Титан почему ты плачешь?

— М… м-мистер Эдмунд… я просто не хочу превратиться в собаку или лягушку…

Эдмунд погладил Титана по голове и повернулся ко мне. В его глазах мелькнул легкий упрек. Почему-то я почувствовала себя сейчас настоящей злодейкой.

Эй, ты несправедлив ко мне, я же ничего не сделала!

— Ваша Светлость, вы сказали, что превратите Титу в лягушку?

— Ты что, сомневаешься в моих словах?

— Вы должны следить за своими словами в присутствии ребенка. Кроме того, как вы объясните то, что он сейчас стоит на коленях перед вами?

— Он сам решил это сделать, я тут ни при чем. Фуххх… но, даже если бы я захотела кого-то превратить в лягушку, что в этом такого? В любом случае, я владелица этого дворца, поэтому могу делать то, что считаю нужным.

На самом деле, я никогда бы так не сделала, но чувствуя, что меня не несправедливо обвиняли, эти слова вырвались сами по себе. После этого всхлипывания стали еще громче и печальнее. Эти звуки почему-то странно раздражали мой слух.

— Хорошо, я ошибалась! Прости меня, больше никаких упоминаний о лягушках.

— Ваша Светлость.

Эдмунд окликнул меня, как будто предостерегая. Это была невыносимая ситуация.

— Хорошо, хорошо. Я не превращу тебя в лягушку. Так что, пожалуйста, перестань плакать, ладно?

Ох, что я говорю? Я же с самого начала не собиралась этого делать. Что вообще мне делать с маленькой лягушкой?

Тита наконец посмотрел на меня, хотя на его лице все еще оставалось грустное выражение. Я попыталась положить конец этой суматохе, предупредив ребенка, чтобы он не двигался.

— И не двигайся, иначе можешь пораниться об осколки стекла. Понимаешь? А, если нет, тогда я превращу тебя в жабу, а не в лягушку. В очень, очень уродливую жабу. И я буду вечно кормить тебя только мухами!

Прежде чем прозвучали последние слова, Эдмунд быстро закрыл Титу уши руками.

— Разве я не говорил вам уже много раз, что вы должны вести себя очень ласково, когда разговариваете с Титой?

— Что еще я могу сделать, чтобы быть еще более ласковой к нему? Я действительно стараюсь изо всех сил.

Эдмунд даже не обратил внимания на мою жалобу, и как ни в чем не бывало, заговорил с Титой.

— Не плачь, Тита. Её Светлость просто пошутила. Так что тебе совсем не нужно её бояться. Ох, а давай мы попросим Её Светлость почитать тебе сказку на ночь. Держу пари, тебе очень понравится слушать ласковый голос госпожи.

Эдмунд, который практически вынес мне сейчас смертный приговор, хитро подмигнул мне. Я растерялась на миг, не зная, что теперь делать.

— Ну, я сегодня…

— Правда…?

Тита посмотрел на меня с надеждой. Когда я увидела его глаза, в которых еще стояли слезы, я не могла сказать ему «нет».

Разве смотреть на меня такими глазами это не против правил?

Эдмунд ухмыльнулся мне, когда понял какие мысли сейчас крутятся у меня в голове.

— Конечно. Ну же, будь смелее и попроси Её Светлость.

— Ум… Ваша Светлость, не могли бы вы почитать мне сказку на ночь…?

— Хорошо.

Ответ пришел сам собой. Я запоздало подумала, что пришла сюда только, чтобы отдать зелье Эдмунду, но я уже не могла взять свои слова обратно.

— Зачем ты это сделал?

Как только Титан вернулся в свою комнату, я решила выяснить, что задумал Эдмунд.

— Что это еще за чтение сказки?! Тита же меня боится. И как только я с ним начинаю разговаривать, он начинает плакать. Я даже старалась смягчить свои слова улыбкой, но это не сработало.

— Не могли бы вы показать мне эту улыбку?

Я лучезарно улыбнулась Эдмонду, как раньше улыбалась Титу. Однако лицо Эдмунда мгновенно посуровело, а через мгновение он сказал:

— Я бы предпочел, чтобы вы и дальше оставались бесстрастной. Я сделаю вид, что никогда этого не видел.

Может быть, мне убить его?