От Леди к Королеве (Новелла) - 1 Глава
Это был день казни Пэтрониллы.
С самого утра в столице республики Кадье толпились люди. Хотя дни в императорском дворце обычно были безмятежными, наплыв людей и мрачное настроение были предвестниками грядущих событий.
Место казни находилось на площади Гервиан, рядом с дворцом. Люди толкались, чтобы рассмотреть все тщательнее. В центре площади стояли леса с гильотиной на вершине, ее стальное лезвие зловеще сияло для своих жертв.
Патриция стояла на коленях, связанная по рукам и ногам веревками, и ждала своей участи. Она смотрела вниз, на землю перед собой, но в какой-то момент все же подняла глаза на своих родителей, которые также стояли на коленях. Слезы грозились хлынуть из глаз Патриции из-за несправедливого отношения к ее семье и к ней самой, но она знала лучше, чем кто-либо другой, что это будет бесполезно.
– Лиззи.
(п/р: В русском переводе одноименной манхвы уменьшительно-ласкательное сокращение имени Патриции – Лиззи. Я решила оставить эту версию, чтобы не путать читателей манхвы.)
Она повернула голову на мягкий голос, зовущий ее. Путы делали такое действие невероятно сложным, но ей удалось посмотреть отцу в глаза.
– Мне очень жаль, – горько сказал он.
– …Почему же, отец? — поинтересовалась Патриция. Почему ее отец извинился перед ней? В такой ситуации у него не было причин этого делать. Все они были здесь жертвами, а истинный преступник сейчас гулял на свободе. Ей не следовало во всем обвинять его. Однако, прикусив губу, она не могла прекратить чувствовать несправедливость по отношению к ним, и это не избавило ее от чувства обиды.
– Тебе не за что извиняться, – сказала Патриция в самой спокойной манере, на которую была способна. Она действительно так думала. Никто из тех, кто сейчас находится перед гильотиной, не должен был извиняться. Все они были жертвами. – Или я сама начну сожалеть обо всем.
Она не могла скрыть печали в своих глазах. Если бы только она могла вернуться в тот день, когда все это началось, тогда бы этой трагедии никогда не случилось. Горячие слезы, которые Патриция с таким трудом сдерживала, все же хлынули из ее глаз.
Тем временем ропот толпы усилился. Кто-то приехал.
– Все приветствуют его величество императора.
Слуга громко возвестил о прибытии императора, который был не один. Рядом с ним властно шла женщина. Эта женщина была маркизой Фелс, любимой любовницей императора, и она постоянно находилась рядом с правителем. Лицо Патриции исказилось от гнева, когда она увидела эту проклятой женщину, но вскоре она расслабила его, вернув прежнее выражение.
Император и маркиза Фелс заняли свои места. На лице императора застыло выражение скуки, как будто события, которые вот-вот должны были произойти, не имели для него никакого значения. Патриция почувствовала внезапный прилив гнева из-за его явного безразличия, но она ничего не могла с этим поделать. Совершенно ничего.
– Приведите королеву, – бесстрастно произнес император. Как только его голос затих, к лесам медленно подвели еще кого-то. Это была молодая женщина в изорванном белом платье, с обеих сторон ее окружали два солдата.
Это была старшая сестра-близнец Патриции, Пэтронилла. Ее лицо было еще больше избито и покрыто синяками, чем когда Патриция видела ее в последний раз.
– Нилла… – тихо позвала Патриция свою сестру по прозвищу. Однако это слово было заглушено голосом палача, а также беспомощными воплями родителей позади нее.
– Пэтронилла Лаура ле Грочестер, – начал свою речь палач, – поступила недостойно положению королевы. Она совершила множество безнравственных поступков, причинила вред женщине, носящей ребенка королевских кровей, и попыталась убить самого императора, Люцио Кэрик Джордж де Мавинос.
Голос зловеще звучал в застылом воздухе, он уже собирался объявить их приговор.
– Во имя императора все члены семьи Грочестер должны умереть обезглавливанием.
Единственный возможный конец для них была трагичным. Патриция в отчаянии закрыла глаза.
Все было кончено, все было кончено.
– Начни с казни королевы.
Патриция подняла глаза и в последний раз посмотрела на сестру. Пэтронилла шла так, словно ее тащили на бойню. На ее лице читались покорность судьбе и уныние, а также…
– Мучительная любовь.
Ее глупая сестра все еще любила императора. Глупая, добродушная сестра. Патриция не могла поверить, что перед смертью Пэтронилла все еще сможет смотреть на этого человека.
Из глаз Патриции хлынули слезы. Ах, сестра, ее сестра. Патриция смотрела с широко открытыми глазами на момент смерти Пэтрониллы, не желая отводить взгляд.
– Кьяаааг!
«Хууууг!»
Лезвие гильотины упало, перерезав Пэтронилле шею, эхом отозвавшись в толпе восторженными вздохами и криками людей, наблюдавших за происходящим со стороны. Патриция прикусила губу до такой степени, что из нее потекла кровь.
Все было кончено. Ее сестра была мертва. Теперь она и ее родители столкнутся с той же судьбой, что и ее сестра.
— Приведи остальных членов семьи.
Жена, которая искренне любила мужа, мертва. В течение трех лет императрица была связана любовью и законом со своим мужем, а теперь ее голова лежала отдельно от тела.
Патриция прижала руку к сердцу, и горе пронзило ее грудь. Она не могла дышать.
– Обезглавить всех.
Наконец, услышав этот ужасный приказ, она невесело рассмеялась. Не было никаких причин не смеяться или не плакать, когда все было кончено. Если бы человек не сошел с ума в такоц ситуации, он был бы психом.
Патриция улыбалась шире, чем кто-либо другой в мире, когда ее голова оказалась на гильотине. Однако как только она взглянула на императора, своего бывшего шурина, у нее промелькнуло сожаления.
«Жаль, что императрицей была не я».
Император не был любовником-убийцей, но и не был достаточно нежен, чтобы действовать опрометчиво по отношению к делам, касающимся власти правительства. Если бы она была императрицей, все были бы счастливы, и никто бы не был приговорен к смерти. Возможно, когда-нибудь ее ребенок стал бы императором и отомстил бы маркизе Фелс.
«Я сожалею, что не стала императрицей».
Было ошибкой посылать ее старшую сестру во дворец. Когда Пэтронилла впервые увидела императора, то влюбилась с первого взгляда.
Однако теперь было уже слишком поздно сожалеть о чем-то. Это уже случилось, и единственное, что еще не произошло, это отделение шеи Патриции от тела холодной сталью. Вместе с остальными членами ее любимой семьи.
Когда тяжелое лезвие гильотины опустилось вниз, Патриция в последний раз подумала:
«Если бы я только могла вернуться в прошлое… Тогда бы я никогда не позволила своей сестре стать императрицей».
В конце концов, Патриции перерезали шею. Как и прежде, крики и вздохи эхом отдавались в толпе зрителей.
С последними слезами на глазах двадцатидвухлетняя Патриция, наконец, умерла.