Отныне Мао, король демонов (Новелла) - 4 Глава

Это точно праздничный ужин?

Подойдя к круглому столу из молочно-белого камня, я почувствовал, что у меня руки и ноги онемели от напряжения.

Больше похоже на военный совет, чем на званый ужин.

В зале, как ни в чём не бывало, расположились старший и младший братья, одетые в военную форму. Их парадная, как и у Конрада, форма, несмотря на схожесть дизайна, отличалась цветом. У Гвендаля – безупречно зелёная, а у Вольфрама – глубокого тёмно-синего оттенка. Довольно часто разные цвета показывают различие в должностях и позволяют отличить морские, наземные и воздушные войска.

Мужчина с подносом в руках, судя по всему официант, глубоко поклонился мне. Но ни старший, ни третий сын, державшие в руках бокалы с напитком, напоминающим шампанское, не собирались даже поприветствовать меня. Конечно, я не смог вынести этой неловкой атмосферы.

– Д… добрый вечер.

Вольфрам фыркнул от моих слов. Презрение человека с таким красивым лицом обиднее в три раза. Улыбающийся Конрад подошёл к Гвендалю и, положив руку на его левое плечо, начал:

– Ваше Величество, мой старший брат – лорд Гвендаль фон Вальде, а это… – его руку враждебно стряхнули, когда она коснулась золотистых волос, – … мой младший брат – лорд Вольфрам фон Бильфельд. Ещё совсем недавно они оба именовались Их Высочествами, но сейчас являются Их Превосходительствами. Конечно же, они на несколько рангов ниже Вашего Величества, поэтому вы можете смело обращаться к ним по именам.

– Не прикасайся ко мне! – Гвендаль молчал, а младший из братьев истерически взвизгнул. – Разве я не говорил тебе не трогать меня своими человеческими руками?! И я никогда не думал о тебе, как о своём брате.

– Да, да, я понял, так что незачем выплёскивать на меня содержимое бокала. В отличие от вас, я в белом, и поэтому будет нелегко избавиться от пятна.

Похоже, он привык к такому.

Конрад отошёл от своих братьев. Красавчик лишь зря старался, накручивая его.

– Я уже объяснял вам, что у нас разные отцы, правда? К тому же, как вы, возможно, заметили, я единственный из здесь присутствующих не принадлежу ни к одному из десяти благородных домов. Мой отец был путешественником с неизвестной родословной, у которого не было ничего ценнее собственного меча.

Вольфрам состроил несчастную мину, Гвендаль остался беспристрастен.

– Так ты полукровка? Ох, наверное, у вас здесь нет таких слов как полукровка или представитель смешанных рас. Твоя мать – мадзоку, а…

– Отец был человеком. Со светло-каштановыми волосами, карими глазами и без гроша в кармане.

– И очень хорошим человеком.

Все одновременно повернули головы к входной двери. Секси Квин-сан, обладательница почти преступно соблазнительного тела, произнесла это с улыбкой. Разрез её облегающего матово-чёрного платья достигал пупка, выставляя напоказ длинные и привлекательные ноги. На ней не было ни единого украшения, словно подчёркивая, что она сама по себе украшение.

И сейчас она испускала даже больше феромонов, чем когда была обнажена.

– Мама!

– Мама?!

Не знаю, кто из них это сказал, но она должна быть мамой всех троих. А это нормально, что мать людей, которым уже в районе ста, выглядит на тридцать?

– Тридцать… умножить на пять… сто пятьдесят… Ей где-то сто пятьдесят лет?

Значит, я недавно так разволновался из-за ста пятидесятилетней леди. Это уже финиш, даже если вас влечёт к пожилым.

Между тем мать обняла сына, стоявшего к ней ближе всех. Её золотистые локоны элегантно спадали вниз по спине.

– Это было так давно, Конрарт. За то недолгое время, что мы не виделись, ты ещё больше стал походить на своего красавца-отца.

– Мама, но ты ещё прекраснее, как, впрочем, и всегда.

– Ох, я уверена, что ты говоришь это абсолютно всем девушкам!

И это разговор матери с сыном?

Она крепко обнимала каждого из своих сыновей, но только с Вольфрамом она выглядела как мать со своим ребёнком. Со старшим же, Гвендалем, они смотрелись молодым и спокойный бойфрендом и его кокетливой девушкой постарше. Я тайком ото всех спросил у Конрада:

– Он сын от предыдущего брака её мужа?

– Нет, уверяю вас, она родила всех троих.

– Гвен, ты снова морщишь лоб. Так ты девушек только отпугнёшь. Ах, Вольф! Вольф, дай мне получше рассмотреть твоё лицо. Ах, ты всё ещё похож на меня. Могу поспорить, что ты постоянно окружён вниманием джентльменов.

– Мама, мы виделись сегодня утром. И внимание мужчин меня совершенно не прельщает.

– Правда? Мальчики такие? Как же сложно понять чувства юноши в этом возрасте. Ах, ну почему у меня нет дочки? Мальчишки такие грубые, и они так быстро отдаляются от своих матерей.

– Неправда, я не отдаляюсь от тебя, мама!

– О? Правда?

– Конечно!

Что за глупая парочка.

Но атака королевы быстро переключилась на меня.

– Ваше Величество.

– Гьях!

Притягательное тело этой женщины прижалось к моему – пятнадцатилетнего школьника-подростка. Её лицо оказалось на одном уровне с моим и так близко, что мы могли бы поцеловаться. На розовых губах появилась улыбка.

– Мы ведь уже встречались с вами в ванной, да, Ваше Величество новый король?

– Д… да.

– Волнение делает вас таким напряжённым – это очень мило. Я всегда думала о том, как же будет замечательно, если трон займёт такой человек, как вы.

– Понятно, – я был напряжён, потому что верхняя из её 90-60-90 коснулась моей груди.

– Итак, король Юри… Я могу вас так называть?

– Да, – хотя здесь и не самое походящее место, чтобы отвечать как в телестудии Альта.

– У вас есть человек, которого вы любите?

– Довольно!

– Й-а-а, — мать трёх братьев издала необычный, сексуальный звук, когда Гюнтер оторвал её от меня.

Без стеснения и гнева на лице он поступает так, как считает нужным:

– Ваше Величество экс-Мао, пожалуйста, не влюбляйтесь в нового Мао.

– Нет… ну правда, Гюнтер. Ты говоришь прямо как циничная вдова.

– Если хотите, можете обижаться на меня или оскорблять. Но я лишь пытаюсь избежать столь неприятной ситуации, в которой новый Мао станет любовником прежней Мао… прошу прошения, возлюбленным.

– Прежней Мао? Кто это? Эта… леди?

Так она не Секси Квин, а настоящая королева?

Прекрасная мадзоку (а может быть, ведьма), одетая в красивое чёрное платье, с улыбкой протянула мне свою белую ручку.

– Добро пожаловать в Шин-Макоку, король Юри. Я ваша предшественница, леди Сесилия фон Шпицберг. Ваше Величество призвали, когда я объявила, что собираюсь оставить трон.

– Так я оказался здесь по вашей милости леди Сесиль… нет …лия фон Шпицберг.

– Зовите меня Шери. Ше-ри. Брат всё просил меня пересмотреть это решение, но я уже по горло сыта жизнью, не позволяющей мне даже любить того, кого я хочу.

Леди Шери, и вот по этой причине я должен буду стать новым Мао, ещё не достигнув совершеннолетия? Я вздохнул, наблюдая за её цепкими тонкими пальцами. Ах, если бы владелица этих прекрасных белых пальчиков оставалась у власти ещё лет сто, я бы жил обычной жизнью в Японии… И в один прекрасный весенний день спустя полгода после смерти моей несчастной жены, посмотрев на своего единственного сына, невестку и милых внуков, я смог бы отправиться в мир иной. Подождите, а что если я как раз сейчас на том свете? Если я прав – значит уже мёртв…

– В чём дело, Ваше Величество?

Вращающийся фонарь с планируемым мной счастливым семейством растаял у меня прямо на глазах.

Есть одна история, которая звучит примерно так:

«В неком государстве один из гостей на праздничном обеде так сильно нервничал, что по ошибке взял чашу, предназначенную для мытья пальцев, и залпом выпил её содержимое. Это видел и король, и его придворные. Сидевшие вокруг дворяне холодно смеялись над «нарушителем» этикета и изящно опускали пальцы в свои посудины. Только принцесса небрежно выпила всю воду из своей миски для пальцев. Наверное, она не хотела смущать гостя.»

Чаша – это всего лишь чаша, не суперкубок по американскому футболу, поэтому никогда нельзя забывать о гостеприимстве. Сей трогательный рассказ согревал мне душу.

Может, выпив всю воду из этой посудины, я превращусь в принцессу? Незаметно вздохнув, я глядел на стоящий рядом серебряный кубок.

Сдаюсь. Чувствую, что с Конрадом-то я смогу поладить, а вот с его братьями – бесполезно. Насчёт мадам Шери я не уверен, так что мне остаётся только одно, не обращая ни на кого внимания, попробовать.

Я опускаю пальцы обеих рук в чашу и…

– Э?!

Все остальные подняли свои кубки и залпом осушили их. Блин, ну почему я никогда не читал внимательно учебник по этикету? Конрад отдал свой пустой бокал слуге.

– А ты, похоже, немало знаешь о грязи, раз моешься алкоголем! – выдавил сидящий рядом со мной Вольфрам с нескрываемой злостью.

Так это алкоголь? Ну, тогда ничего страшного – я всё равно не курю и не пью. Не из-за закона, а потому что хочу, чтобы моё сердце и тело оставались здоровыми.

Гюнтер стоял поодаль от стола, раздавая указания слугам. Он не относился к ближайшим кровным родственникам Мао и поэтому не мог принять участия в званом ужине Шин-О. Поэтому за столом сидели только пять человек (по часовой стрелке): Его Величество Юри – новый король; Его Высочество Вольфрам – бывший кронпринц; Его Высочество Конрад – бывший кронпринц; Его Высочество Гвендаль – бывший кронпринц и предыдущая Мао – Сесилия.

Сидя между ненавидящим меня Вольфрамом и испускающей феромоны королевой, которая заставляла меня очень сильно нервничать, я не мог нормально есть. Прекрасно понимаю, почему Вольфрам не выносит меня. Ещё совсем недавно он был принцем, и вдруг его понизили в должности. Если бы у них была более безопасная и преемственная система наследования, они бы не столкнулись с такой проблемой.

Слуга, налив что-то (возможно, снова алкоголь) в гранённый стеклянный стакан, как будто попавший сюда из эпохи Эдо и слегка поклонившись, спросил, как это обычно делают в самолётах:

– Ваше Величество, чего вы желаете? Рыбу или мясо птиц, млекопитающих, рептилий или амфибий?

Чего?! Ну, конечно же, я знаю, что в старой бейсбольной команде «Якулт» был игрок, съевший крокодила, поэтому я не был уж очень удивлён подобным, но кухня этого мира тоже разительно отличается от привычной. Даже в Японии ядовитые змеи – национальная особенность кухни. Хотя частенько в блюда вместо гремучих змей добавляют обыкновенного угря.

– Ну-у, я ещё расту, поэтому буду мясо млекопитающего. Нет, постойте. Блюда из какого млекопитающего подают сегодня? Ведь не из свежего мяса обезьяны или новорождённого щенка?!

Визуализация: продовольственный рынок Китая.

– Из коровы.

Какое облегчение.

– Наилучшего качества с восемью желудками и пятью рогами.

– С пятью рогами… может, генная мутация… умм, давайте тогда эту корову.

Рубец, сетка, книжка, сычуга… Проклятье, я не могу вспомнить названий других желудочков. Слуга принёс суп, который и внешне, и ароматом напоминал консоме, а ещё тарелку с чем-то похожим на закуски. Я взял замену ножа и вилки из безупречно отполированного серебра.

– Эта ложка-вилка навевает воспоминания. Действительно полезная вещь.

Как в начальной школе: один прибор сразу для двух блюд. Ей можно есть и суп, и закуски.

– Итак, Ваше Величество, в каком же мире вы выросли? Мне интересно, чем он отличается от нашего.

Предыдущая Мао Сесилия схватила меня за руку. Температура тела бывшего спортсмена, а ныне непопулярного старшеклассника, сразу же подскочила на два градуса.

– В нём нет ничего особенного, ужасно скучный и неинтересный мир. Ах, но он очень отличается от этого. У нас нет людей, которые могли бы использовать магию, мы идём по пути научного прогресса…

– Наука! Я слышала о ней. Это сила, с помощью которой люди, не наделённые марёку или хорёку, могут убивать своих врагов на расстоянии. Человеческие страны, кажется, проводят такого же рода исследования. Это пугает, правда? Что-то, атакующее на большем расстоянии, нежели дальность полёта выпущенной из лука стрелы. Если люди получат такой военный потенциал, я надеюсь, что они продолжат соблюдать заключённые между нами соглашения.

Третий сын с холодным взглядом ответил матери:

– Не думаю, что они способны на что-то столь высокоморальное.

– Пожалуйста, Вольфрам, не говори таких ужасных слов. Что мы будем делать, если произойдёт нечто подобное?

– Всё просто. Мы остановим их нашей мадзюцу. Люди становятся высокомерными только потому, что мы справедливости ради старались сражаться с ними на равных.

– Стойте, стойте, стойте, я имел ввиду не такую науку! В общем, ну… техника, выполняющая сложную работу вроде стирки и уборки, а ещё машины, за один раз вспахивающие поле. Одним словом вещи, которые делают повседневную жизнь комфортнее.

Леди Шери выглядела приятно удивлённой.

– Я никогда не думала, что стирка и уборка причиняют столько хлопот. В конце концов, это входит в обязанности уборщиков и прачек.

До сегодняшнего дня я ни разу не задумывался, на что похожа жизнь королевы.

– Техника выполняет работу за людей.

– Но в таком случае разве слуги не потеряют свои места?

– Они могут пойти работать на заводы, производящие пылесосы и стиральные машины… Наверное…

Теперь даже я до конца не уверен в том, что машины делают жизнь людей проще.

– Ваше Величество, а что на счёт любви? Интересно, возможна ли любовь между разными видами? И, наверняка, препятствия и несогласие других лишь ярче разжигают её?

Разные виды – эту фразу нелегко правильно понять. Наверное, она намекала на людей и мадзоку, но как перенести это на японские реалии? Интернациональные браки? Они абсолютно свободны, поэтому в них нет нечего так уж сильно разжигающего любовь. А может любовь человека и обезьяны? Думаю, что они нечасто влюбляются друг в друга.

– В любом случае вы прибыли из очень далёкого мира. Я так рада, что вы теперь займёте трон, и я, наконец-то, смогу покинуть дворец. Я всегда мечтала отправиться в путешествие за свободной любовью.

Я киваю, а она всё ещё сжимает мои пальцы.

– Это чудесно.

Обеденный стол уставили дивными блюдами, главным из которых было мясо. Передо мной оказалась тарелка с куском красного стейка с кровью, который можно было назвать только очень щедрым, а перед бывшей королевой – с несколькими амфибиями… и всё.

«С таким лицом как можете лягушек поедать вы, о, Секси Квин» – хайку в одну строфу моего собственного сочинения.

– Должно быть, вас беспокоит так внезапно выяснивший факт того, что вы – король, и сможете ли вы справиться со своими обязанностями. Со мной было то же самое, когда однажды прибыл гонец и объявил: «Словом Шин-О ваша душа была выбрана душой следующего Мао». Но знаете, Ваше Величество, вам не стоит уж очень беспокоиться об этом. Всё самое трудное возьмёт на себя ваше окружение, и думаю, что мой брат и сыновья будут изо всех сил помогать вам.

– Мама! – звенящим от раздражения голосом выкрикнул Вольфрам, резко вонзив нож в птицу. – Я не собираюсь служить ему! Пока мы не узнаем наверняка, достоин ли он стать новым Мао, я не соглашусь с этим.

– О, в таком случае трон займёшь ты, Вольф?

Тот отрицательно покачал головой, зачерпывая что-то белое, похожее на картошку, и накладывая это в свою тарелку.

– Конечно, нет. Старший брат гораздо лучше подходит для этого. Он бы показал этим трусливым людишкам, какие же они дураки.

Произнеся это, он взял со стола бокал с напитком, похожим на вино. Конрад, сидевший рядом с ним, положил в рот кусочек рыбы, сделав вид, что ничего не слышал. Похоже, что младший сын считает своего неразговорчивого старшего брата единственным.

– Верно, Гвендаль?

И вот нож снова в цыплёнке. Похоже, он ест всё в определённом порядке. Бывшая королева тем времен прелестно наклонила голову.

– Но, Вольфрам, ты же знаешь, что будет, если пойти против воли Истинного короля.

Похоже, этот Шин-О – кто-то вроде бога, и, когда люди не подчиняются его желаниям, случаются страшные вещи. Если я откажусь становиться Мао, нечто ужасное произойдёт с этой страной и её народом или со мной, новичком во всём этом?

– Конечно же, и с вами тоже, Ваше Величество.

– Э-э-э?!

Конрад ответил, словно видя меня насквозь:

– Да что со всем происходящим! Я никогда даже не задумывался о чём-то подобном. Не хотел и не просил никого провозглашать меня королём. А это уж очень походит на принуждение.

– … Как я и думал.

Следующим должен быть картофель – я незаметно наблюдал за ложкой Вольфрама, поэтому бормотание Гвендаля застало меня врасплох. Из-за прозвучавшего в его словах презрения я, не задумываясь, перевёл взгляд на него.

– Вы с самого начала и не хотели становиться нашим королём, – продолжил Гвендаль, слишком сильно сжимая бокал, так и не взглянув на меня. В его, кажется, замёрзших голубых глазах не отражался робкий японец.

– Его глаза и волосы чёрного цвета, но это ничего не значит. Он не может стать Мао. С самого начала он не был к этому готов. Не так ли, гость из другого мира?

– Ну, да… конечно…

Мой нечаянно вырвавшийся утвердительный ответ оборвал Конрад.

– Он провёл в этом мире всего два дня. Его Величество до сих пор пребывает в замешательстве. И вам не кажется, что эти грубые предположения несколько излишне высокомерны, лорд фон Вальде?

– Но мы не можем сбежать от реальности. Тебе должно быть лучше других известно, какое множество граждан приносится в жертву, когда монарх не желает исполнять свои обязанности? Ваше Величество, если у вас, как я и сказал, нет решимости стать королём, пожалуйста, сейчас же возвращайтесь в свой мир.

Этот мужчина, гораздо более подходящий на должность Мао, в первый раз одарил меня своей холодной улыбкой.

– Как представитель мадзоку я прошу вас исчезнуть с глаз долой, пока надежды граждан не стали слишком велики.

– Но я…

… Хочу вернуться, и если вы оправите меня домой… Что-то, сам не знаю что, заставило меня проглотить эти слова. Упрямство, гордость, а может это была просто демонстрация мужества.

Я вернулся к своему бифштексу, чтобы постараться взять себя в руки. А за столом тем временем продолжалось избиение нового Мао. Гвен и Вольф шли в атаку, леди Шери придерживалась нейтральной позиции, а Конрад боролся в одиночку.

– Не знаю, правда ли у него душа Мао, проверять это у меня тоже особого желания не возникает. Всё равно он скоро отправится домой. Разумнее было бы уже начинать искать ему замену.

– Гвен, это правда он.

– Как ты можешь быть настолько в этом уверен?

И хотя я смотрел только на свой стейк, я видел и лёгкую улыбку Конрада. Теперь мне кое-что стало понятно. Даже когда я ещё совершенно ничего о нём не знал и мог разглядеть только его затылок, уже до этого я видел его улыбку.

– Я бы никогда не принял кого-то другого за Юри.

Вольфрам вспыхнул от уверенности, прозвучавшей в этом заявлении.

– Что это ещё за доказательство такое? Недостаточно просто сказать, что тебя не обманули! Он, наверное, покрасил волосы, а глаза… может, вставил в них цветные стёклышки – существует множество способов фальсификации внешности.

– К сожалению, у меня нет доказательств, которые бы убедили вас.

– В таком случае не говори столь самоуверенно. Даже если у него всё же есть душа Мао, в конце концов, разве он не вырос среди людей низкого социального статуса?! Я не могу доверить нашу страну, такому как он. Это стало бы пятном на великой истории мадзоку.

– Вольфрам, ценность человека не решается при рождении. Она зависит от того, какой он выбрал путь в жизни, как он идёт по ней. Но если тебе так важно знать это, я расскажу. Душа Его Величества была передана Мао другого мира, и он лично выбрал подходящего человека из числа своих подчинённых. Это был отец Его Величество, в жилах которого течёт кровь мадзоку, пускай и не нашего мира.

– Что-о-о?! Быть не может, что мой отец – демон.

Не демон: мадзоку. Банкиров называли дьяволами и бесами, когда Япония впала в «Великую депрессию». Но мой отец на самом деле мадзоку! Как я должен теперь относиться к нему?

– Как мне вести себя с ним при следующей встрече, зная, что он мадзоку?

– Всё пройдёт прекрасно, ведь к тому моменту вы уже станете Мао.

Второй сын выглядел совершенно беззаботным. Думаю, что он не соврал. И это просто ужасно.

– Но, Конрад, откуда ты знаешь, что мой оте…

– Даже если твой отец и мадзоку, мать-то всего лишь человек!

Видимо он не собирался так легко сдаваться. Вольфрам, чья красота тем временем становилась всё неприятнее, опустошил свой кубок и впился в меня взглядом.

– В твоих венах крови мадзоку не больше половины. Неудивительно, что вы с Конрартом так прекрасно спелись – оба «псевдо-мадзоку»! А другая твоя половина из грязной плоти и крови людей, возможно, крови какой-то распутной девицы с сомнительным происхождением. Такой, как ты…

Чёрт, я слишком поздно включил мозги. Всегда сожалею о своих поступках, когда ничего уже нельзя изменить. Именно из-за моей вспыльчивости мне пришлось после десяти лет оставить бейсбол. Временами я не могу держать в узде своё чувство справедливости. Для кэтчера это роковой недостаток, да и в жизни причиняет множество неудобств.

Я залепил глухую пощёчину по красивому лицу, находившемуся прямо передо мной.

Удар вышел удачным. И звук, и угол – что надо. Удар получился даже немного сильнее хита от базы, но урон, нанесённый противнику, был неоценим. Доказательство тому – его ошеломлённый взгляд. Он даже не попытался контратаковать. Вокруг стало так тихо, что можно было услышать, как пролетела муха. Левая щека Вольфрама залилась краской, и не только она: и правая, и лоб, и белки глаз…

Конрад вскочил на ноги, сшибая свой стул. Выражение его лица изменилось.

– Ваше Величество, возьмите назад! Пожалуйста, сейчас же возьмите назад!

– Ни за что!

После моего ответа леди Шери медленно опустила свой нож на тарелку, а Гюнтер чуть не свалился на пол, пока бежал сюда.

– Я не собираюсь ничего забирать назад или извиняться! Он говорил и делал то, чего не должен был! Мне всё равно, если ты смеёшься надо мной или оскорбляешь меня! Но как ты можешь говорить о том, что мать другого человека распутна, ни разу её не видев?! И что это за «девица с сомнительным происхождением»?! Дочь женщины лёгкого поведения, что ли?! Моя мама – человек; неважно кем вы её считаете – она человек. Человек с, как ты сказал, грязной кровью. Да кем ты себя возомнил? Где взял право называть людей грязными? Если бы кто-нибудь сказал такое о твоей матери, как бы ты поступил?! Я точно не стану извиняться.

Каждый раз, когда у меня срывает предохранитель, я начинаю в стиле ВэйСтарз безостановочно палить возражениями. Перекрикивая Гюнтера, я продолжил:

– Я определённо не возьму их обратно. У него очень симпатичное лицо, собственно говоря, поэтому я не врезал ему, а просто ударил по щеке.

– Итак, вы точно не откажетесь от своего решения?

После того как я отрицательно покачал головой, леди Шери захлопала в ладоши от восторга.

– Как замечательно! Официальная часть помолвки завершена.

Луковицы? (прим. переводчика: помолвка и луковица по-японски звучат одинаково.)

Это те, из которых тюльпаны выращивают?

– Вот видишь, Вольфрам?! Разве я не говорила? Ты стал таким красавцем, что ни один мужчина не сможет перед тобой устоять.

Переплетя пальцы рук, она, кажется, готова была танцевать от радости.

Под мужчиной… она меня имела в виду?!

– Его Величество такой милашка – я даже немного ревную. Но ничего не поделаешь, ведь это для моего ненаглядного сына.

– Подождите, успокойтесь, нет, лучше меня успокойте. Что здесь вообще происходит? Я снова нарушил какое-то из правил этикета? Кто-нибудь объясните мне, и как можно проще.

Мой любимый наставник был убит горем. Он повесил голову, как будто говоря: «О, нет…»

– Вы не нарушили ничего из этикета. Напротив, вы воспользовались древней и изысканной традицией, сейчас не слишком популярный даже среди дворян. Ваше Величество, вы сделали ему предложение.

– Предложение… вы же не имеете в виду…

– Вы попросили его руки для брака.

Брака?! Мне даже нет шестнадцати: японскому юноше до восемнадцати лет не дадут разрешения на женитьбу. С помолвкой, конечно, таких проблем не возникнет, но Вольфрам же не девушка!

– Бра-а-ак?! Между двумя парнями? И я предложил его? Когда я это сделал?

– Если один дворянин ударил другого ладонью по левой щеке – он сделал предложение руки и сердца. И если тот, кого ударили, подставит правую щёку, значит предложение принято.

– У-ах, это безумие! М-мы же оба парни. Два парня!

– В этом нет ничего необычного.

Что за чёрт, я сделал предложение парню, оскорбившему мою мать?! И расцветёт не тюльпан или гиацинт, а цветок любви знаменитой пары. Или это рождение королевской четы, а не знаменитой пары?

Гюнтер рыдал. Даже думать не хотелось о том, что это слёзы счастья.

– Ва-ваше Величество, столь внезапное предложение лишило меня дара речи… но я должен быть счастлив. Теперь Ваше Величество, несомненно, поселится в этой стране, приняв титул короля…

– Кто-нибудь, пожалуйста, скажите мне, что помолвка между двумя парнями – это странно.

– Ты правда думаешь, что я позволю так сильно унизить себя?! – заорал на меня Вольфрам, похоже пришедший в себя. Судя по всему, правую щёку подставлять он не собирался.

– А что я могу поделать? Никто мне не говорил, что если я захочу кому-то врезать, должен бить кулаком!

– Заткнись! Меня впервые так сильно унизили!

– Правда? Тогда у тебя пресчастливая жизнь. Когда мне сказали выстирать носки кохаев или объявили самым медленным в команде, мне было очень стыдно! Если, прожив восемьдесят лет, ты не можешь простить одной ошибки другому человеку…

Взволнованный предложением руки и сердца, Вольфрам махнул рукой по столу. Тарелки и стаканы полетели на пол, а серебряный нож оказался у меня прямо под ногами.

– Увах, это было опасно!

– Ваше Величество, не подбирайте…

Я присел на корточки и взял с пола нож, немного испачканный куриным жиром.

– Итак, ты его поднял, да?

А?

Так и не поднявшись с корточек, я посмотрел вокруг. Конрад и Гюнтер, кажется, понурили головы с ещё более печальными выражениями на лицах, а довольный мальчишка, сбросивший нож, язвительно улыбнулся мне, всё ещё дрожа от ярости.

– Ты поднял его. Прекрасно, тогда завтра в полдень. Оружие на твой выбор. И если не придёшь на поле боя, то ты просто трус, который не умеет ездить верхом. По крайней мере, надень хорошие доспехи, чтобы это предоставляло хоть небольшое затруднение.

– Ч…что?

– И приготовься, я собираюсь разорвать тебя в клочья.

После своих слов он зло улыбнулся и, извинившись перед матерью и старшим братом за то, что невежливо покидает своё место до окончания ужина, вышел. Мой по большому счёту бесполезный наставник вздохнул, его плечи поникли.

– Вы делаете предложение руки и сердца, тут же принимая вызов на дуэль. Ваше Величество, мне не дано понять перепадов вашего настроения.

– Дуэль? Мне бросили вызов? Мне?

– Намеренно брошенный нож – негласный вызов на дуэль, и, если его поднял тот, кому он предназначался – это положительный ответ.

– Дуэль?! И что будет, если я проиграю, ведь я почти наверняка проиграю… я умру?! Этот парень зверски забьёт меня до смерти только за то, что я поднял нож, не задумываясь о последствиях?!

Из-за довольно бедной фантазии всё, что пришло мне на ум – сцены из вестернов: Дикий Запад в дрожащем облаке пыли, мы быстро проходим десять шагов в противоположных направлениях, поворачиваемся и стреляем друг в друга.

Двое из «моей команды» старались успокоить своего нового короля: «Всё будет в порядке» или «Сейчас на дуэлях редко лишаются жизней», или «Вы должны прийти с необычным оружием, о котором Вольфрам и подумать не мог, тем самым вы поразите его», или «Может быть, вы наденете милый костюмчик животного, чтобы он растерял свой боевой дух?». Гвендаль и мадам Шери молча наблюдали за ними и, допив свои напитки, заговорили:

– Он никогда не мог контролировать свои эмоции… но я не ожидал от него подобной импульсивности.

– Знаю. Не думала, что он так внезапно предложит дуэль.

Успокоившись, я сразу понял, что к предложению руки и сердца они отнеслись как к недоразумению. Раз меня воспитали в другом мире, они наверно считают, что я правую руку от левой не отличу. Конечно же, мне не известны традиции мадзоку, тем более аристократов.

– Но это не совсем его вина.

– Что ты имеешь ввиду? – спросил Гвен, бросая на меня косой взгляд.

У меня плохое предчувствие. Когда мама так хихикает, она обычно что-то скрывает.

– Ну, хе-хе, от волос Вашего Величества исходит тот же аромат орхидей, что и от моих духов. Я оставила в ванной шампунь, в который они были добавлены. Вы, наверное, вымыли им голову, не зная об эффекте.

– О каком эффекте?

– Я попросила лекаря сделать для меня это драгоценное вещество, действующее только на мадзоку. Даже самое лёгкое увлечение тем, кто им пахнет, станет более страстным, смелым.

– Другими словами это что-то вроде афродизиака или приворотного зелья?

– О боже, очень грубо так его называть!

Оно делает положительные эмоции более смелыми. Но что тогда с неприязнью? Слегка нахмурив брови, Гвендаль подал знак слуге налить ещё вина.

– Если кто-то ненавидит, оно может стать опасным… из-за него Вольфрам и потерял голову. Мама, ты должна была раньше сказать нам об этом.

– Ах, но зачем? Сердитое лицо Вольфрама такое миленькое, разве нет? Есть ли мать, которая не хочет видеть своих сыновей очаровательными?

– … Нет.

– Ну, конечно! Почему бы тебе не опробовать его на Аниссине, когда вы будете вместе?

– … Я ещё не готов умереть…

Я ошеломлённо слушал их, как слушал бы английскую радиотрансляцию.

Негативно настроенный человек станет более агрессивным. А человек, испытывающий влечение – более страстным.