Отныне Мао, король демонов (Новелла) - 6 Глава

В небе пролетела птица.

Пока я открывал окно, чтобы вдохнуть чистого утреннего воздуха, несколько таких же птиц с сапфирово-синими крыльями и длинными оранжевыми хвостами пролетели рядом с балконом. Красивые, но выкрикивали они жуткое: «Дурной знак!»

Похоже, что каждый здесь завтракает сам по себе. Ни о чём не думая, я набивал желудок хлебом с сыром, который принесли в мою комнату. Когда дело доходит до спортивного питания, качество куда важнее количества. Сладкие булочки по сто йен каждая, которых можно съесть сколько душе угодно, для меня куда лучше солодового хлеба высшего сорта. К тому же вчерашним стейком с кровью я так и не наелся.

К приходу бледного и уставшего Гюнтера я съел уже столько продуктов, что ими, при желании, можно было бы накормить трёх человек. Как всегда, его одежда и причёска были безупречны, но глаза покраснели, и под ними залегли тёмные круги. Я поднял правую руку в знак приветствия, наливая молоко в уже четвёртую за сегодняшнее утро чашку чая.

– Доброе утро, Ваше Величество. Похоже, вы полны энергии. Это прекрасно.

– А вы не очень-то хорошо выглядите. Не думаю, что вы выспались прошлой ночью.

– Да. Я всё размышлял о сегодняшней дуэли… И хотя не сомкнул глаз до рассвета, так и не смог придумать хороший план…

– На счёт этого… я тоже думал о ней.

Сколько я не напрягал мозги, ничего лучше наконец-то найденной стратегии выдумать у меня не получилось. Если она не сработает, у меня не будет ни шанса на победу. Можно сказать, что это моё последнее оружие.

– А Конрад уже проснулся? Мне нужно кое-что взять у него.

– Этим утром он рано встал и отправился в город. Он вернётся к полудню. Но что вы собираетесь делать, Ваше Величество? Вольфрам может и слабее своих старших братьев, но прекрасно владеет мечом. От матери он унаследовал магию огня, и в нашей стране из всех, кто использует её, он наиболее известен. Если вы бросили ему вызов по небрежности… – Гюнтер глухо произнёс эти слова очень серьёзным голосом.

– Вы так серьёзно говорите об этом. Но сами же вчера сказали, что люди редко умирают.

– Я сказал это… Я, конечно, сказал это, но…

– Я не собираюсь сражаться мечом или магией. Так мне победы не видать. Поэтому мне нужна тактика. Тактика! Я должен перехитрить противника.

– И каким же оружием вы в таком случае воспользуетесь?..

В мгновение ока солнце поднялось высоко, и звук какого-то духового инструмента вроде трубы дал понять, что уже полдень. Воспользовавшись шансом, я подвёл свои G-shock. Потратив на это немного времени, я поспешил покинуть комнату в сопровождении Гюнтера. Мне всё ещё нужно было кое-что забрать у вернувшегося из города Конрада.

Когда мы втроём вышли во двор, количество часовых было уменьшено до минимума, а все выходящие сюда окна – закрыты. Похоже, что это будет частный матч. Леди Шери, расположившаяся в ложе на балконе, с улыбкой помахала мне. Гвендаль стоял, прислонившись к стене и скрестив на груди руки, а Вольфрам, мой соперник в этом поединке, надменно развалился в кресле.

Раз он такой обидчивый, будет очень разозлён тем, что ему пришлось ждать своего противника. Моя первая стратегия: «Я ждал тебя, Мусаши!» – заставить его из-за раздражения потерять концентрацию. Весьма мелочно с моей стороны.

– Я представлял, как ты, избитый до полусмерти, в слезах умоляешь о пощаде. Эти мысли меня развлекли – время ожидания прошло весело.

Не очень-то он раздражён. Тактика Миямото Мусаши – полный провал.

– Но ещё же ничего не решено, я пока не проиграл, так? Может, сейчас проснутся инстинкты рукопашного боя, дремавшие во мне 15 лет.

Что делать, я начинаю сердиться. Спокойно, спокойно.

Нарисовав воском круг на каменной мостовой и выйдя за его пределы, я начал приготовления. Вольфрам поменялся в лице.

– Ты зачем раздеваешься!?

– Ты о чём? Тоже давай раздевайся.

– Я?

– Ага. Потому, что формой в сумо считается «голая кожа».

Вот поэтому я и позаимствовал у Конрада новое нижнее бельё. Простые люди носят трусы наподобие облегающих шортов, а богачи и аристократы – стринги, вроде тех, что я надевал вчера. Как ревностный дворянин, Вольфрам почти наверняка тоже их носит. Я не хочу видеть его в нижнем белье, но из-за их ненадёжной конструкции его стринги могут спасть, пока мы будем бороться, и, если это случится, я одержу победу. Есть правило, по которому присуждается автоматическая победа, когда маваси [1] противника развязывается и спадает во время поединка.

– Сумо – это вид спорта в супертяжелом весе, где бойцы сталкиваются лицом к лицу, а из одежды на них только маваси. Если ты сделаешь хотя бы один шаг за дохё [2] или коснёшься земли любой частью тела кроме ступней – проиграешь. Это спорт с очень длинной и уважаемой историей!

– Маваси? Дохё?

Даже Гюнтер из моей команды сбит с толку. Только Конрад понял, о чём я говорил:

– А-а, японская борьба сумо, верно? — он, наверное, слышал о ней, пока был в Америке.

– Ну же, раздевайся быстрее.

– Двое мужчин борются друг с другом практически об-б-нажёнными?!

– Верно. Со сталкивающимися телами и разлетающимися каплями пота.

– Не шути со мной. Ты бросаешь мне вызов в таком грязном, варварском поединке!?

– Грязном!? Довольно-таки грубо называть национальный вид спорта Японии грязным! И это гораздо лучше, чем пытаться кого-то убить, разве нет?

Мадам Шери широко замахала мне с балкона:

– Мне уже нравится эта игра! – и послала страстный воздушный поцелуй.

– … Ну, похоже, с этим ничего не поделать – можешь не раздеваться. Поскорее заходи в дохё.

Может он думает, что это самый обычный бокс? Вольфрам гордо вошёл в дохё без церемонии входа и даже без объявления. Я, последовав его примеру, тоже зашёл в круг, сняв только пиджак.

– Если я расскажу тебе о миатто и хоккейой (п/п: переводчик тоже не понял), ты всё равно ничего не поймёшь… Так что давай начнём по сигналу той трубы. Только одна схватка в полную силу, Вольфрам… сан.

Я всё ещё трушу. Не могу даже отказаться от уважительного суффикса, обращаясь к нему.

Инструкции поспешно направили в смотровую башню, и прозвучал громкий сигнал, ознаменовавший начало.

Присев, я быстро рванул вперёд и ударил неготового к атаке Вольфрама по талии, вместо маваси схватив его за пояс. Это была мгновенная победа. Мы даже не успели побороться.

– Урья!

– …Э!

И хотя я не собирался сбивать его с ног, мой противник упал спиной на землю.

– …А?

Не понимая, что только что произошло, этот симпатичный парень лежал с приоткрытым ртом, рассеянно глядя в голубое небо прямо над ним. Мне жаль его, может, потому что позавчера я чувствовал себя точно также? Совсем позабыв о своей ненависти и вражде, Вольфрам куда больше, чем на аристократа-мадзоку, был похож на ангела, обманутого демоном. Но сейчас не время для сочувствия. Медленно мной стали овладевать истинные чувства. Возможно ли, что я… выиграл? Согласно правилам: если любая часть тела… Если любая часть тела кроме ступней коснётся земли…

– Вау! Так я победил? Я победил!

Если бы я спросил судью, он бы ответил: YOU WIN.

– Я победил, победил, победил, победи-ил! Еху!

– Ваше Величество! Это был великолепный бой!

Гюнтер в слезах потерял самообладание и вцепился в меня.

– Я же говорил, что у меня есть выигрышная стратегия! Мозги, мозги и ещё раз мозги, если ты не задействуешь их…

– Эта дуэль, явившаяся подтверждением милосердия Вашего Величества, в которой не пролилось ни капли крови, станет легендой и будет передаваться у мадзоку из поколения в поколение.

– Думаю, о ней будут говорить, как о забавном случае.

– Надеюсь, что на этом всё и закончится, – пробормотал Конрад, протягивая руку своему младшему брату, ещё лежавшему на земле. Он единственный, казалось, оставался спокоен. В мгновение белая кожа на его руке покраснела – Вольфрам наотмашь ударил по ней.

– Как вообще может существовать такое дурацкое состязание?

– Вольфрам.

– Как победитель может определяться игрой другого мира!?

Я почувствовал себя дураком из-за того, что жалел его. Он так ничему и не научился. Чувство унижения подлило масла в огонь, который, судя по всему, сжёг факт его поражения.

– Послушай-ка! Ты же собираешься стать королём этой страны? Так одержи победу по правилам этого мира! Если ты Мао, то поступай, как и подобает Мао – сражайся на дуэли мадзоку!

– Не спеши. Сам же сказал, что я могу выбрать, как мы будем сражаться. А сейчас, когда проиграл, что? Не веди себя как неудачник. Это совсем не мужественно.

– Заткнись! Кто-нибудь, принесите мой меч.

К нему подбежал солдат, а я так сильно запаниковал, что голос стал выше.

– Эй-эй-эй, погоди-погоди. Серьёзно, не торопись. Мы ведь можем умереть, если будем сражаться настоящими мечами! Не принимай всё всерьёз только из-за поражения.

– Так значит во время этого никуда не годного поединка ты был не серьёзен?

– Не называй его никуда не годным.

Это начинает всё больше и больше походить на комедийный номер о супружеской паре. Гюнтер попытался стать посредником между нами:

– Вольфрам, разве эта дуэль не прошла в соответствии с твоими условиями? Я больше не желаю слушать твои эгоистичные требования.

– Ну и как же ты в таком случае поступишь? Будешь сражаться на дуэли вместо него? Этот парень, который называет себя новым Мао, будет полагаться на силу своих подчинённых в схватке один-на-один?

Когда я подумал, что этот осёл хочет начать всё с начала, у той части мозга, которая отвечает за логику, появилось странное предчувствие, какого у меня ещё ни разу не возникало. Понятия не имею, из левого или правого полушария взялась эта умная мысль. Ещё до того, как я понял это, начал смотреть на своё окружение иначе, хотя не знаю, что изменилось. Не сводя глаз со своего оппонента, я спросил стоявшего рядом Конрада:

– Если я стану Мао, – ха, вот я и сказал это, – есть ли шанс, что он перейдёт на мою сторону?

– Конечно, – Конрад глубоко кивнул. И говорил он это не просто потому, что Вольфрам его младший брат.

– Что он за человек? Он предаст меня из-за ненависти или обиды?

– Нет.

– Он из тех людей, которые ради великой цели готовы работать даже с теми, кого ненавидят?

– Если говорить о Вольфраме, я верю, что как бы сильно кто-то ему не нравился, в конце концов, ради мадзоку он пойдёт на компромисс. Он очень гордится тем, что он – мадзоку. Он хочет, чтобы они оставались на вершине мира. Так что он, скорее всего, последует даже за тем, кого ненавидел, если поверит в его заинтересованность.

– Понятно.

– Я могу сказать ещё кое-что? О Гвене. Он любит эту страну сильнее, чем кто-либо другой. Он гораздо серьёзней меня. Но его любовь и преданность относятся только к мадзоку и Шин-макоку… – Конрад, кажется, скрывает рану, приносящую ему боль. – Вот в чём проблема.

Если верить его словам, тогда Вольфрам мой союзник. И хотя в этой битве мы по разные стороны баррикад, так или иначе, мы будем в одной команде. Мои расчёты совпали с ощущениями.

– Хорошо. Принеси мне тренировочный меч. Он всё равно не успокоится, пока я не соглашусь, так что поскорее покончим с этим.

Единственный способ спасти его уязвлённое самолюбие – сражаться на настоящих мечах.

– Честно говоря, я дилетант в обращении с мечами, так что на победу мне рассчитывать не приходится. Но даже в случае моего поражения у нас всё равно будет ничья. А если учесть, что с самого начала у меня не было ни единого шанса на победу в этой дуэли, вышло даже весьма неплохо, правда?

Если мы сможем объявить о перемирии с ничьёй, в моей команде не будет разлада.

– Я не исключал возможности такого поворота в развитии событий.

Конрад вручил мне меч и щит, которые дожидались своего часа у стены, и позвал Гюнтера. Старший за это время успел убедить моего противника заменить его оружие на тренировочный меч.

– Не волнуйтесь, Ваше Величество. Хотя размер выглядит устрашающе, на самом деле, меч не заточен и не может нечего разрубить. При ударе по голове он её немного продавит, но он не сможет пронзить ваше сердце.

– Но если он проломит мне череп, там уж и до рая будет рукой подать.

Конрад расстегнул две верхние пуговицы своей формы и вытащил круглый камень, висевший на шнурке у него на шее. Камень был размером в 500-йеновую монетку, с серебристой кромкой.

– Ваше Величество, примите его.

Он был тёмно-синим: темнее, чем само небо.

– Это же голубой камень… Мой любимый.

– Мой… друг отдал его мне. Я слышал, что это оберег, и сегодня утром поспрашивал в городе. Мне сказали, что он сделан из масеки, так что пригодится только тем, у кого есть марёку. Он и удачу приносит и от неудач защищает.

– И ты даришь его мне?

– Да.

Мой наставник откашлялся и решительно вклинился в наш разговор:

– Пожалуйста, будьте осторожней, принимая что-то. Даже не желая этого, соглашаясь принять подарок, вы проявите лояльность к дарителю. Ко мне и Конраду это не относится, но, пожалуйста, не расширяйте круг ваших приближённых из-за незнания этого.

– Нельзя, не подумав, принимать подарки? Чем-то напоминает выборы.

Та сторона камня, которая теперь лежала у меня на груди, была тёплой. И это больше походило не на какое-то волшебство, а на сиденье унитаза, нагревшееся от человека, сидевшего на нём до этого. (п/п: Юри, ну что за сравнение? XD) Я стоял на твёрдой, серой земле, в правой руке сжимая меч, который вчера мне довелось подержать в первый раз, а в левой – щит.

Вольфрам, без щита, сжимая меч обеими руками, устремился ко мне как Ичиро Судзуки в зону для бэттера.

– Интересно, это правда тренировочный меч?

Он больше походил на живую рыбу-меч. Или на замороженного лосося. Он размахивал этой штукой так, что выбил бы мяч за пределы стадиона. Чувствую, что уже струсил. А мы даже не начали…

– Я собираюсь при первой же возможности спасовать, но если после удара я не смогу говорить, пожалуйста, брось мне полотенце.

– Спасовать? Полотенце?

Неожиданно Конрад ответил на американский манер:

– Окей, Юри.

– Ты готов, чужеземец?

Заканчивай выдумывать глупые прозвища. Так к людям не обращаются.

– Меня зовут Шибуя Юри. Если хочешь, можешь добавлять – «сама». Я не против.

– Не шути со мной!

Наш поединок начался неожиданно. Вольфрам бросился ко мне, с силой замахиваясь, чтобы врезать этим замороженным лососем. В мгновение рефлексы заставили меня поднырнуть и поднять щит над головой, чтобы прикрыться им. Импульс, похожий на удар металлического шара, прошёл через всё моё тело. Кто-то из аутфилдеров отчаянно кричал:

– Ваше Величество, пожалуйста, шаг в сторону, шаг в сторону! Это слишком опасно, так вы можете получить прямой удар.

– Гюнтер, прекрати давать ему ненужные советы. Неподготовленному человеку первым же ударом переломало бы кости, но он принял его на руки. Хотя это решение инстинктивное, Его Величество поступил правильно.

Это не было обдуманным решением – многолетняя привычка и только. Мне всегда говорили, что даже если придётся принять прямой удар или прыгнуть за мячом, я не должен позволить ему пройти. Короче говоря, ловить мячи – и было моей задачей.

Он нанес новый удар, даже не дав мне времени для контратаки. И снова сверху. Щит не смог поглотить весь удар, и моя левая рука онемела по локоть. Следующий – справа и опять сверху.

– Что случилось? Зачем тебе меч? Твоя правая рука так и будет бесполезно висеть!? Или ты до такой степени напуган, что даже пошевелить ей не можешь?

– Замолчи.

Успокойся, Шибуя Юри, не заводись.

На меня несется эта тяжёлая железяка, прочерчивая сверкающие линии в полуденном солнце. Сохранять спокойствие – у меня болит рука – удерживать равновесие – даже моргнуть не могу – на это нет времени – не могу наклониться вперёд – сосредоточиться на наступлении, когда подвернётся шанс, как в кендо: лицо – лицо – туловище – пот заливает глаза – лицо – лицо – туловище – чувствую покалывание.

Я не трус. Но мне до сих пор страшно, когда что-то летит мне в лицо – удары, несущиеся сверху – «Ты уже смог…»

«Ты уже смог поймать мяч, поданный профи. До сих пор боишься играть в юношеской сборной?»

Так же, как в тот день.

И снова нет крыши.

Я больше не боюсь.

– Твоя скорость не так уж и страшна.

– Что ты сказал!?

Я решительно отбросил щит, сбив стойку моего противника. Воспользовавшись этой заминкой, схватил рукоять меча обеими руками и дико замахал им перед собой.

– А-а-а, он бросил щит. Ах, я не могу смотреть на это, Конрарт, скорее брось Его Величеству полотенце, о котором он говорил.

– Ещё нет. Его Величество привыкает к его ритму. Атаки Вольфрама образцовы, и поэтому всегда предсказуемы. Только что Его Величеству почти удалось остановить одну из них. К тому же, я не принёс полотенца.

– А-ах.

Слова Конрада были верны – я и правда читал, куда будет направлен следующий удар. Но не из-за шаблонности его выпадов, а потому что понимаю личность своего соперника.

Его атаки совершенно одинаковые. И ест он в определённой последовательности, ничего не меняя. С самого начала дуэли у него один и тот же ритм атак. Питчер, который делает одну и ту же подачу, сломается, и команда противника сделает пробежку. Тут то же самое.

Перед моим лицом металл столкнулся с металлом, да так что полетели искры. Я сжал зубы. Вибрация дошла до мизинца на рукояти.

– Был бы я твоим тренером, сместил бы тебя с горки, потому что ты только и делаешь, что повторяешься. С такими навыками питчера…

Чтобы опомниться от удара, нападающему нужно несколько секунд. Я отодвинул правую ногу и плечо, согнулся и занёс меч под углом в сорок пять градусов

Наклонившись назад, сделал шаг левой ногой к шагнувшему навстречу мне противнику. Я вложил все силы в большой палец и не отступил после удара биты, то есть меча, но и не спешил наклоняться вперёд, зафиксировал тело, и…

– …!

И качнул им что было сил.

Раздался высокий металлический звук, к которому я привык. Обе руки вплоть до плеч охватила боль.

Огромный меч Вольфрама пролетел по воздуху и с глухим звуком упал на землю. Ударная волна дрожью, как азбука Морзе, пробежала по всему моему телу через рёбра и бёдра.

– Юху-у!

Я чувствовал, что отбил хоумран при загруженных базах, но этот хоумран больше напоминал флайбол ко второй. Так или иначе, мой противник безоружен – сейчас самое время прийти к компромиссу для прекращения огня.

– Я совершенно вымотался, так что, если ты не против, мы могли бы сегодня объявить ничью… Ва-а!

Я в ужасе отпрыгнул. Побледневший Вольфрам средним пальцем правой руки удерживал баскетбольный мяч… нет, оранжевый файербол.

– Вольфрам! – кричал Гюнтер. – Его Величество ещё не обучали мадзюцу. Поражение – не повод, чтобы использовать магию огня…

– Я не проиграл!

– Т-тогда, почему бы не назвать это ничьей?

– Это вовсе не ничья. Мы будем сражаться, пока один из нас больше не сможет бороться.

Принц мадзоку поднял правую руку – его красивое лицо было искажено гневом.

Гюнтер прокричал какое-то заклинание, и высоко в небе что-то тихо взорвалось. Вот так они, наверное, и сражаются. Обычные люди, вроде меня, не могут даже понять, что происходит.

– Гвендаль! Почему ты вмешиваешься? Если не остановить Вольфрама, Его Величество…

– Вмешиваешься один лишь ты. Это хорошая возможность, чтобы выяснить правду. Если он действительно Мао, кому-то вроде Вольфрама его не победить.

– Но Его Величество ещё не заключил договор с элементом…

– Магическая сила… – Гвендаль прервал Гюнтера, отходя от стены. Как и всегда на его красивом лице было угрюмое выражение. – Магия присуща душе, и, как ни старайся – ей нельзя научиться. Если он настоящий Мао, ему не нужно учиться или заключать договор, чтобы ему повиновались все магические элементы. Они и так будут пресмыкаться перед столь благородной душой.

Я больше не мог прислушиваться к разговору аутфилдеров. Даже если я и правда Мао… ну, если есть хотя бы шанс, что это в самом деле так, всё равно не уверен, что смогу выиграть в эти огненные вышибалы.

– Все сущности, составляющие стихию огня, повинуйтесь мадзоку, вызвавшего вас.

Надо будет запомнить эту строчку – может в будущем пригодится. Но сейчас не до этого. Я рванул с места. Бежать, бежать. Потом можно будет перейти в контратаку, но сейчас нужно оказаться как можно дальше, сделать хоть на шаг больше, туда, где эти огненные шары меня не достанут.

– Услышьте мою волю и повинуйтесь мне!

Упал я совершенно случайно, и огромный огненный шар, проносясь у меня прямо над головой, влетел в стену. Специфический, очень неприятный запах палёных волос достиг носа.

Я труп. Если хотя бы одна такая штука попадёт в меня – мне крышка!

Почему? Ну, почему именно я? Я же решил идти вместе с ними до КОНЦА, так почему меня собираются предательски убить этими невозможными с научной точки зрения шарами из пламени?

Конрад обнажил меч и направил его на Гвендаля.

– Гвен, подними барьер. Откажешься, я остановлю Вольфрама, даже если придётся убить тебя.

– Даже если придётся убить меня? Ты настолько серьёзен, Конрарт?

– Я совершенно серьёзен.

Кажется, Вольфрам тоже совершенно серьёзен. На этот раз не файербол. Воздух задрожал, когда тот слегка согнул средний палец. На кончиках его пальцев зажглось кроваво-красное пламя и обратилось в зверя размером со льва.

– Что это?

С жестокой улыбкой Вольфрам выпустил свирепого зверя.

Что происходит? Так победа в сумо и в поединке на мечах ничего не значат!? Зачем в таком случае были все предыдущие, если последний бой решающий? Зверь в три прыжка преодолел расстояние, которое я в отчаянии пробежал – мне оставалось только стоять и смотреть на него. Я не мог пошевелиться. А даже если бы и мог, куда мне бежать или прятаться? На четырёх лапах он всё равно меня догонит. Мой рот был по рассеянности открыт, а чувство «Я не могу в это поверить» превосходило страх.

В ту секунду, когда он собирался достать меня своими передними лапами, я резко пригнулся. Этот зверь пролетел прямо над головой своей жертвы, и его прыжок было не остановить. Он несся навстречу стене.

Но, к сожалению, там был коридор, который в этот самый момент кто-то спешно пересекал. Я резко, до боли, крутанул шеей, чтобы предупредить её. Она выглядела знакомо, должно быть это была та самая девушка, которая вчера принесла мне сменную одежду.

– Берегись!

– …Че!

Все мы опоздали: и я, и Гюнтер, и Конрад.

Огненный зверь летел прямо вперёд – девушка упала, не успев вскрикнуть. Лев сразу же исчез. Он поразил не ту цель.

– … Это…

Стоявший поблизости часовой поспешно бросился к ней. Я ощутил резкую боль в правой стороне груди, как при сломанном ребре. Было больно дышать, и моё тяжёлое сердцебиение отдавалось в ушах.

– …Это ты считаешь поединком?

Из глубины тела, не знаю – от живота или от бёдер, начало распространяться ощущение тепла. Оно пробежало по нервным окончаниям, и в затылке раздался сигнал тревоги.

– Вовлёк девушку, не имевшую к этому никакого отношения…

Белоснежный дым застилал мне глаза.

Я не знаю, жива ли она.

В ушах послышался чей-то тихий шёпот.

– Наконец-то…

Что наконец-то?

В тот миг я потерял сознание.

_________________________

[1] Единственная одежда на борце во время поединка — специальный пояс, называемый «маваси». Это плотная широкая тканевая лента длиной 9 метров и шириной 80 см. Маваси обматывается, как правило, в 5 оборотов вокруг голого тела и между ног, конец пояса закрепляется за спиной узлом.

[2] Дохё — просто обозначенный круг, не обязательно расположенный на возвышении.