Плохой конец этой отоме игры (Новелла) - 5 Глава

(П/п: уж не знаю, такой ли оригинал, но английский перевод ужасен. В некоторых моментах я вообще не понимаю, о чем речь. Поэтому заранее извините, если вы будете натыкаться на подобное. Я делаю все, что в моих силах, чтобы адаптировать текст).

Время было позднее для завтрака и раннее для обеда, поэтому в банкетном зале редко можно было кого-то встретить. Я думала, что смогу спокойно поесть в одиночестве, но, как оказалось, комната все-таки не пустовала.

Я, застыв на пороге, уставилась на этого яркого человека, трапезничавшего тушеным мясом. Короткие черные волосы спадали на лоб, а голубовато-фиолетовые глаза вдруг обратили на меня свой взор.

На мне было все то же изрядно помятое черное платье и сетчатая вуаль, прикрепленная к голове.

Его взгляд скользнул по моему лицу, на которым словно большими буквами было написано о том, что день выдался утомительным. Вместо того, чтобы отвести глаза, я заняла место за столом подальше от мужчины.

Я заказала легкий суп у слуги, чтобы как-то развеять эту неловкую атмосферу, как вдруг мужчина подал голос:

— Давно не виделись.

По его лицу сложно было понять, что сейчас творилось у него в голове.

— Да, — не сразу ответила я.

Молчание было неловким.

Рарэтис был заместителем командующего Рыцарей Гламиса. Он как раз был на миссии по уничтожению клана бандитов, но когда узнал о случившемся, то сразу же примчался сюда. Мужчина едва успел на конец похорон и тут же побежал успокаивать терявшую сознание жену Маркиза, которая даже не могла взглянуть на гроб.

И сейчас мне было неловко находиться с ним в одной комнате.

Я много раз пересекалась с ним, когда была чуть помладше, ведь он мой дальний родственник, как-никак, и даже однажды спросила, стоит ли называть его «старшим братом»*.

(*П/п: В оригинале было использовано слово «оппа» — обращение, используемое лицами женского пола по отношению к старшим братьям либо, как и в нашем случае, (в неформальной обстановке) по отношению к молодым людям старше их. Мне показалось, что оно не впишется в европейскую атмосферу истории, но, если хотите, могу изменить «старшего брата» на него).

Он всегда был добр и заботлив, но в то же время четко ощущался разрыв между нами.

— Я слышала, что лорду Рарету удалось немного поднять вам настроение… — ложка, уже было поднесенная ко рту, застыла на полпути. Ясный взгляд мужчины обратился ко мне.

— Он ведь ужасно любил Офелию… — Рарэтис говорил так, словно и сам не верил своим словам. Но этого быть не могло. Я до сих пор помнила, сколь мягок был его смех, когда мужчина был с Офелией, словно это было вчера. И как его лицо озаряла дружелюбная улыбка, которая, впрочем, в то же время не была лишена одержимости от осознания того, что девушка никогда не будет принадлежать ему.

— Благодарю вас, сэр Рарэтис… Я могу положиться на вас, как на родного сына.

Мне удалось понять наши отношения. Однажды я, Офелия и Рарэтис так вместе и решили, что раз в нас течет кровь Виндроуз, то надо воспринимать друг друга как братьев и сестер.

И это было не лишено смысла. Мы виделись с самого детства. Даже тогда Рарэтис был нежен, Офелия, как всегда, раздражена, а я чувствовала себя неловко, но так мы и жили.

Атмосфера обрела двусмысленность, когда Офелия, став постарше, выросла в настоящую красавицу, и жена маркиза начала намекать ей, что на роль зятя Маркиза Дэрила Виндроуза отлично бы подошел Рарэтис.

Его взгляд фиалковых глаз, который я не могла разгадать, был направлен на меня, и мне вдруг стало не по себе.

— Вы тоже заботились о моей дочери*.

(*П/п: Здесь, как я поняла, речь идет об Офелии).

Вместо ответа я неопределенно улыбнулась, а взгляд Рарэтиса на мгновение задержался на моих губах.

Значит, для него я тоже была как дочь, когда Офелия была жива.

Между тем, зачем же маркиза будет цепляться за Баронессу, главную героиню, в игре, где даже толком не фигурирует ее имя? Не потому ли, что возвращение «дочери» приведет ее в восторг? Да, может и так, но ведь нельзя и в самом деле считать ее таковой. Пусть они и выглядят почти одинаково, души-то у них разные.

Милая, словно Богиня, Баронесса, так похожая на Офелию, наверняка восполнила бы ту пустоту, что воцарилась в ее душе после смерти дочери, но она никогда бы не смогла заменить Офелию. Это лишь призрачная иллюзия, подернутая туманной дымкой, но не более того…

И я понимала это лучше, чем кто-либо другой.

— Если будете смотреть на меня, вам станет только хуже, ведь вы будете вспоминать об Офелии, — и потому я произнесла то, что не было ни правдой, ни ложью.

Маркиз сильно любил свою дочь. И мне было жаль, что ей не повезло родиться со слабым телом.

Рарэтис какое-то время молчал.

Неловкую атмосферу развеял слуга, вошедший с подносом, на котором стояла тарелка с супом.

Я смочила супом пересохшее горло.

— Сэр Рарэтис тоже мой близкий родственник.

— Наше родство ни о чем не говорит.

Мне пришлось притвориться, что я этого не слышала. В тот момент мне показалось, что я сделала зашла туда, куда не следовало бы.

Мы с Офелией чувствовали себя неловко рядом с этим человеком, но даже после ее смерти ничего не изменилось. И промелькнувшую мысль о том, чтобы остаться в особняке до тех пор, пока Рарэтис не станет преемником, я задушила на корню, поняв, что лучше будет просто как можно скорее уехать.

Я попыталась выпить суп, как воду, чтобы поскорее отсюда уйти, но тут мужчина неожиданно заговорил:

— А как же вы?

— Простите?

— Что вы сейчас чувствуете?

Что он имеет в виду? Я не нашлась, что ответить, поэтому лишь перемешала свой суп.

— Я не знаю, — спустя пару мгновений все-таки ответила я. Это было все, к чему я на тот момент смогла прийти.

Не могу сказать, что со мной все хорошо, но в то же время не могу сказать и обратное. Не было ощущения, что мир рушится, как я ожидала поначалу. Даже не возникало мыслей о смерти.

Долгое время все знали, что Офелия умрет. День за днем, видя, как она умирает, я каждый раз думала об этом ужасном моменте. Но реальность оказалась более сносной, чем я себе представляла. Не было слез, лишь неприятная боль в сердце. Каждый вздох причинял боль, словно кто-то пробил дыру с левой стороны груди, и сейчас там гулял ветер.

Мужчина молчал. Его пальцы, помешивавшие суп, тоже замерли.

— Не расстраивайтесь.

Я слабо рассмеялся. Похоже, его дружелюбие делает его более сложным человеком.

* * *

Когда я наконец доела суп и выпила чай, слуги передали, что Маркиз меня ожидает.

Дверь в его кабинет мне открыл дворецкий с мрачным видом. Впервые за десять с лишним лет я встретилась с отцом Офелии один на один.

Лицо маркиза тоже помрачнело, и он предложил мне сесть. Сам дворецкий стоял у стены. Взгляд Маркиза надолго задержался на моем скорбном лице.

— Не знаю, с чего начать…

— Да, Маркиз.

— А пока… Большое тебе спасибо. Эмилия, благодаря тебе моя дочь уже давно не чувствовала себя одинокой.

Вместо ответа я взяла в руку чашку с чаем и крепко ее сжала.

Маркиз закрыл лицо руками и вздохнул. Это был отеческий вздох, полный боли от того, что буквально вчера он похоронил своего ребенка.

— Итак… я вызвал тебя, чтобы поблагодарить. Офелия так тебя ценила, и я не могу этого забыть. И, раз все мы сейчас переживаем трудные времена, я хочу поговорить с тобой, как отец…

— С вашей женой все хорошо?

— Она пару раз теряла сознание, но врачи сказали, что все в порядке и что ей просто нужен отдых.

— Я очень рада, — произнесла я и сделала глоток чая.

Я почувствовала на себя взгляд дворецкого. Может быть, он задавался вопросом, почему же я сама не приду к маркизе и не утешу ее. Он не поймет.

Я проигнорировала его взгляд. Мне всегда было неприятно видеть жену маркиза.

— Я ничего такого не сделала. Мне было некуда идти, и у меня не было другого выбора, кроме как отплатить вам за заботу обо мне. А Офелию мог полюбить каждый.

— О чем ты? Думаешь, каждый смог бы принять ее необычный характер? — Маркиз слабо рассмеялся. Смех длился недолго и сразу же оборвался.

Он говорил о ее периодических вспышках гнева… Вспоминая свою неугомонную умершую дочь, мужчина выглядел одновременно счастливым и убитым горем.

Офелия одна любила меня, потому что я была единственной рядом с ней, кто принимал тот факт, что она скоро умрет. Девушка как будто интуитивно это понимала, точно также, как я знала сюжет игры.

Ее смерть была неизбежна. И умерла она молодой и красивой. Другие, однако, не теряли надежды на ее будущее, и из-за этого Офелия говорила, что лучше она потерпит чуть подольше. Тем не менее, она ненавидела лгать о будущем, которое все равно нельзя было изменить.

Особенно это касалось родителей, которые любили ее так сильно, что не могли принять ее будущее.

Я ненавидела своих биологических родителей за то, что они продали меня за деньги, а она ненавидела своих родителей за то, что те пытались закрыть ей глаза на все это под предлогом любви к ней.

Мы были такими разными и в то же время такими похожими.

— В любом случае все это уже в прошлом.

— Да… — ответил мужчина со вздохом.

Маркиз в этом плане был более трезвым. Поэтому я приняла решение. Я не знала, когда еще представится такая возможность, если не сейчас.

— Благодаря заботе маркиза и его жены я жила с комфортом, словно это и в самом деле мой собственный дом. Я была незрела и юна… — выражение лица маркиза изменилось, когда он понял, к чем я клоню. – И была рада стать другом Офелии. Поэтому, думаю, пора мне уходить с этими приятными воспоминаниями.