Поднося вино - 3 Глава

Пань Жугуй зашагал к воротам Дуаньчэн. Императорские стражники разделились на две шеренги по бокам и стояли тихо, словно цикады зимой. Как только Пань Жугуй остановился и объявил устный указ Императора Сяньдэ, стража приступила к своей работе.

Шэнь Цзэчуаню заткнули рот и плотно завернули его в толстую хлопчатобумажную ткань, прежде чем уложить на землю лицом вниз.

Склонившись на холодном ветру, Пань Жугуй внимательно наблюдал за состоянием пленника. Он поднял пальцы, прикрывая губы, и несколько раз кашлянул, прежде чем тихо произнести:

– Ты так молод, и всё же настолько дерзок, что осмелился разыгрывать перед Его Величеством такое представление. Если бы ты только что честно признался в измене Шэнь Вэя, у тебя был бы небольшой шанс выжить.

Шэнь Цзэчуань крепко зажмурился. Его одежда уже пропиталась холодным потом.

Пань Жугуй вдохнул, выпрямился и, взмахнув рукавом, приказал:

– Начинайте порку!

Императорские стражники, стоящие с обеих сторон, немедленно громко сказали в унисон:

– Приготовить палки!

И следом раздался низкий рёв одного из них:

– Бейте!

Прежде чем стражник успел договорить, длинные палки, обёрнутые в железные листы с шипами, со свистом опустились на спину Шэнь Цзэчуаня, нанося тяжёлые удары.

После трёх ударов послышался другой голос:

– Бейте сильнее!

Боль от ударов была подобна жгучему огню, пронзающему всё тело. Стражники били лежащего на земле пленника до тех пор, пока тот не смог пошевелить даже пальцем. Всё, что он мог сделать, – это крепко сжимать зубами кляп во рту. Он не мог вовремя глотать кровь, поэтому её медный и соленый вкус вскоре наполнил его рот и стал проливаться через край, пропитывая кляп. Шэнь Цзэчуань держался на последнем издыхании, когда широко открытые глаза закололо от затёкшего в них пота.

Небо было затянуто тучами, и тяжёлый снег падал непрерывными нитями подобно ивовым серёжкам.

Порка – это та работа, с которой не всякий может справиться. Как гласит поговорка: «упадешь в обморок при двадцати ударах, захромаешь при пятидесяти», есть много способов выпороть человека. Как правило, это было семейное ремесло, передававшееся из поколения в поколение, и его было не менее легче освоить, чем какое-либо другое ремесло. Более того, эта работа требовала не только хорошего владения боевыми искусствами, но и проницательного взгляда. Обученные этому мастерству люди занимались этим так долго, что всё, что им нужно было сделать, – лишь кинуть взгляд на выражения лиц старших евнухов из церемониального управления, чтобы понять, кто должен получить под палками поверхностные раны, но серьёзные внутренние повреждения, и наоборот.

Указ Императора Сяньдэ сегодня означал смерть от порки, и Пань Жугуй, похоже, не имел ничего против, спокойно наблюдая за казнью. Это означало, что никакого поворотного момента не произойдет; сегодня этого преступника ждала смерть. Так что императорские стражники должны были проявить свои особые навыки: в течение пятидесяти ударов Шэнь Цзэчуань должен был испустить дух.

Через некоторое время внимательно следящий за казнью Пань Жугуй заметил, что приговоренный пленник неподвижно замер и безвольно опустил голову. Он поднял руку над грелкой и уже собирался дать указания, как вдруг увидел плывущий к ним по тропинке зонтик, под которым медленно шла красавица в придворном одеянии.

Тёмные тучи на лице Пань Жугуя мгновенно рассеялись и превратились в улыбку. Хотя он лично не выступил вперёд в знак приветствия, находчивый евнух рядом с ним уже подбежал к девушке, чтобы предложить ей свою руку для поддержки на скользкой дороге.

– Я выражаю своё искреннее почтение третьей молодой госпоже. Сегодня такой холодный день, зачем же вы покинули дворец лично? Если у Её Величества Вдовствующей Императрицы есть какие-либо приказания, вы можете просто послать слуг, – учтиво проговорил Пань Жугуй, подходя на два шага ближе.

Хуа Сянъи слегка махнула рукой, давая знак императорским стражникам не двигаться. Она была хрупкой и красивой. Все эти годы Вдовствующая Императрица держала её рядом с собой, окружив заботой и вниманием. Черты её лица чем-то напоминали черты Вдовствующей Императрицы в юности. Хотя в Цюйду все величали её третьей молодой госпожой клана Хуа из города Дичэн, все знали, что она была знатной придворной дамой. Даже Император души в ней не чаял и считал дорогой младшей сестрой.

– Старший евнух Пань, человек, лежащий на земле, – это сын клана Шэнь из Чжунбо, Шэнь Цзэчуань? – неторопливо спросила Хуа Сянъи мягким голосом.

Двигаясь с ней в шаг Пань Жугуй ответил:

– Да, тот самый. Его Величество только что издал указ высечь его до смерти.

Мягко улыбнувшись, Хуа Сянъи сказала:

– Его Величество ранее был охвачен гневом, когда отдавал приказ. Если Шэнь Цзэчуань умрёт, то мы никогда не доберёмся до правды в деле об измене Шэнь Вэя. Её Величество Вдовствующая Императрица прибыла в зал Истины полчетверти часа назад. Его Величество прислушался к её совету и с тех пор несколько успокоил свой гнев.

Пань Жугуй тихо выдохнул себе под нос «о Боже» и сказал чуть громче:

– Его Величество всегда прислушивается к советам Её Величества Вдовствующей Императрицы. Раньше он был в такой страшной ярости, что я не осмелился сказать ему ни слова против, боясь обрушить на себя его гнев.

Хуа Сянъи снисходительно улыбнулась:

– Его Величество сказал «выпороть» его. Разве это не то, что вы уже сделали?

Старший евнух сделал ещё несколько шагов и тоже улыбнулся:

– Совершенно верно. Я был так взволнован, так что когда услышал слово «пороть» то поспешил исполнить приказ Его Величества и задал этому мальчишке хорошую трёпку. Но теперь… Могу я узнать, как нам с ним поступить?

Хуа Сянъи бросила быстрый взгляд на Шэнь Цзэчуаня и сказала:

– Прежде чем Его Величество вернётся на повторный суд, чтобы пересмотреть это дело, стоит для начала отвести заключённого обратно в императорскую тюрьму. Жизнь этого ребёнка имеет первостепенное значение. Я рассчитываю на то, что старший евнух Пань сообщит господину Цзи, чтобы он во что бы то ни стало позаботился о нём.

– Это само собой разумеется, – кивнул Пань Жугуй. – Цзи Лэй не посмеет ослушаться приказа третьей молодой госпожи. Погода сегодня такая холодная, а дороги скользкие, – выдохнул он, оглянувшись, и взгляд его упал на младшего евнуха. – Сяо¹-Фуцзы, осторожнее сопровождай третью молодую госпожу по дороге обратно.

Как только Хуа Сянъи ушла, Пань Жугуй повернулся и сказал двум рядам императорских стражников:

– Его Величество приказал забить его до смерти, что мы почти и сделали. Тащите его обратно. Вы слышали слова третьей молодой госпожи. Таково желание Её Величества Вдовствующей Императрицы. Вернитесь и сообщите Цзи Лэю, что все люди, вовлеченные в это дело, являются неприкосновенными. Если что-нибудь случится с этим мальчишкой под его присмотром…

Пань Жугуй медленно выразительно кашлянул.

– Полагаю, даже сам Нефритовый Император, спустившийся с небес, не сможет уберечь свою голову.

Сяо-Фуцзы вернулся, чтобы помочь Пань Жугую на обратном пути. Длинная и широкая дорога была пуста. Младший евнух прошептал:

– Почтенный старец, мы отпустили пленника вот так просто. Его Величество потом точно не обвинит нас?

Медленно и осторожно ступая по снегу, Пань Жугуй ответил:

– Его Величество в глубине души знает, что мы не виноваты в этом.

Пройдя ещё немного вперёд, он стряхнул с мехового воротника снежинки и продолжил:

– Обещание стоит тысячу золотых. Больше всего Государь боится отступить от своих слов. Его Величество перенёс ещё один приступ тяжёлой болезни из-за вторжения двенадцати племён Баньша. В последнее время он подумывает о присвоении титула принцессы третьей молодой госпоже, чтобы угодить Её Величеству Вдовствующей Императрице. Императору следует во всём уступать и соглашаться с Вдовствующей Императрицей, какие бы требования она не предъявляла, не говоря уже о том, чтобы сохранить человеку жизнь.

Пань Жугуй наклонил голову, взглянув на Сяо-Фуцзы, и спросил:

– Ты когда-нибудь видел, чтобы Её Величество Вдовствующая Императрица меняла свои приказы?

Какое бы ни было дело, только истинный Правитель держит своё слово и не отступает от своих приказов.

.

༄ ༄ ༄

.

Шэнь Цзэчуань бредил от лихорадки. В одно мгновение он видел перед собой умирающего Цзи Му, а в следующее уже себя, всё ещё живущего в Дуаньчжоу.

Ветер в Дуаньчжоу ласково колыхал знамёна. Матушка-наставница приподняла занавеску и вышла, держа в руке белую фарфоровую чашу, наполненную пельменями с тонким тестом и большим количеством фарша.

– Скажи своему брату, чтобы шёл домой! – окликнула она Шэнь Цзэчуаня. – Этот мальчишка ни минуты не может усидеть на месте. Пусть поспешит обратно домой!

Шэнь Цзэчуань перелез через лестничные перила, подбежал к матушке-наставнице и, взяв палочками пухленький пельмень, засунул его в рот, прежде чем убежать. Пельмень был таким горячим, что Шэнь Цзэчуань всё время пыхтел через рот, чтобы его остудить.

Выйдя за дверь, он увидел своего шифу – Цзи Гана, сидящего на лестнице. Подойдя к нему, он присел на корточки рядом с ним.

Цзи Ган шлифовал в руках камень. Повернув голову к Шэнь Цзэчуаню и увидев его набитые щёки, он по-доброму проворчал:

– Глупый, сколько стоят пельмешки? Настолько их любишь, что никак не наешься? Иди, позови своего брата, и мы втроём отправимся в таверну Юаньян и плотно там пообедаем.

Шэнь Цзэчуань ничего не ответил, потому что матушка-наставница уже тащила Цзи Гана за ухо по дороге к дому, приговаривая:

– Воротишь нос от моих пельмешек, да? Вот нахал! Разве у тебя есть деньги, чтобы найти невесток для сыновей? Удумал потащить этих двух прохиндеев в таверну! Вы поглядите-ка на него!

Шэнь Цзэчуань громко рассмеялся. Спрыгнув с лестницы, он помахал своим шифу и матушке-наставнице, прежде чем выбежать в переулок, чтобы отправиться на поиски Цзи Му.

В тот день шёл сильный снегопад и Шэнь Цзэчуань никак не мог найти брата. Улицы замело снегом, а пронизывающий ветер завывал над крышами домов. Чем дольше он шел, тем дальше уходил, и тем холоднее ему становилось.

– Брат!

Шэнь Цзэчуань с криками метался по всему городу от улицы к улице, заглядывая в переулки.

– Цзи Му! Давай вернёмся домой, обед уже готов! Где ты?

В один момент он вдруг услышал, что его окружил топот лошадиных копыт, а сильный снегопад заслонил ему обзор. Шэнь Цзэчуань ничего не мог разглядеть, находясь в круговорте из стука копыт и лошадиного ржания. Через мгновенье его уши затопили звуки сражений, и внезапно на лицо брызнула тёплая кровь. Его ноги пронзила острая боль, когда непреодолимая сила пригвоздила его к земле.

Он снова увидел перед собой безымянного мертвеца. Дождь из стрел свистел на ветру. Человек на спине Шэнь Цзэчуаня был тяжёлым, и липкая, тёплая кровь из его ран стекала по его шее и щекам.

На этот раз он знал, что это такое.

Шэнь Цзэчуань очнулся, чувствуя, как всё тело содрогается от крупного озноба. Промокший от холодного пота, он так сильно замёрз, что дрожал не переставая. Он лежал на досках гнилой кровати, пока его глаза с трудом привыкали к темноте.

В тюремной камере он был не один. Подручные собирали грязные вещи и зажгли масляную лампу.

У Шэнь Цзэчуаня пересохло в горле. Подручный, казалось, почувствовал его жажду и налил чашу холодной воды, ставя её на доску кровати. Волны жара и холода захлестнули Шэнь Цзэчуаня с новой силой. Очень медленно он пододвинул чашу к себе, расплескав половину воды.

В камере стояла тишина. После того, как подручные, закончив прибираться, ушли, Шэнь Цзэчуань остался один. Тревога и бесчисленные побои сделали своё дело: измождённый пленник то приходил в себя, то снова терял сознание.

Эта ночь, казалось, тянулась бесконечно. И сколько бы он ни ждал, рассвет так и не наступал.

Подручный пришёл снова, чтобы сменить повязки на ранах Шэнь Цзэчуаня. После прерывистого сна его сознание более прояснилось.

Цзи Лэй, глядя на него сквозь прутья решётки, сказал прохладным голосом:

– Да уж…Настоящая псина никогда не умрёт. На этот раз тебе повезло. Её Величество Вдовствующая Императрица сохранила тебе жизнь. Я полагаю, ты не знаешь почему.

Шэнь Цзэчуань опустил голову и ничего не ответил.

– Я знаю, что твой шифу – Цзи Ган, отшельник. Двадцать лет назад мы с ним были товарищами по ученичеству и вместе служили императорскими стражниками в Цюйду. Полагаю, ты не в курсе, но когда-то он был заместителем командующего императорскими стражниками третьего ранга². Я, как и он, ещё в юношестве был обучен рукопашному стилю боя клана Цзи. У нас с ним одна фамилия, как ты мог заметить.

Шэнь Цзэчуань поднял голову и посмотрел на него.

Цзи Лэй открыл камеру и подождал, пока подручный уйдёт.

Когда они остались одни, он сел на стул рядом с кроватью Шэнь Цзэчуаня и продолжил:

– Позже он совершил преступление. Его проступок должен был караться обезглавливанием, но прежний Император был великодушен. В конце концов, он не предал его смерти, а просто изгнал за перевал, – Цзи Лэй подался вперёд и, находясь спиной к свету, растянул губы в оскале, смотря на пленника: – Твой шифу не имеет никаких талантов, он просто удачливый болван. Угадай-ка, как он выжил и почему именно избежал казни за то преступление? – сделав красноречивую паузу, он продолжил: – Благодаря славе твоей матушки-наставницы, разумеется. Прямо как и ты сегодня. Ты, наверное, даже не знаешь, кто такая на самом деле твоя матушка-наставница, верно? Тогда позволь мне рассказать тебе правду, а она состоит в том, что жена твоего шифу – это Хуа Пинтин. В Цюйду есть восемь городов Цэньнаня. Среди них есть клан Хуа из города Дичэн и это родной клан нынешней Вдовствующей Императрицы. Ты обязан своим спасением именно матушке-наставнице из-за её родословной. Вдовствующая Императрица сохранила сегодня тебе жизнь только ради неё, потому что они из одного клана.

Цзи Лэй на некоторое время замолчал, покачивая головой, после чего деланно печально произнёс:

– Но кто же мог знать, что твоя матушка-наставница к этому времени уже погибла во время военных беспорядков? Видишь, я же говорю тебе, что Цзи Ган лишь никчемный тюфяк. Его отец умер двадцать лет назад, а ещё через двадцать лет умерли его жена и сын. Ты ведь прекрасно понимаешь, кто является главным виновником этих смертей? Ты знаешь в глубине души, что преступник – это Шэнь Вэй!

Дыхание Шэнь Цзэчуаня стало прерывистым.

Цзи Лэй тяжёлым голосом продолжил:

– Шэнь Вэй открыл линию обороны на реке Чаши, в результате чего кавалерия Баньша вторглась и принялась бесчинствовать в наших землях. Их мечи перерезали горло твоей матушке-наставнице! Всё, что случилось до того, как она испустила последний вздох, могло превратить жизнь Цзи Гана в сущий ад. Дуаньчжоу попал в руки врагов. Ты сказал, что это твой брат спас тебя, – Цзи Лэй откинулся назад, посмотрел на тыльную сторону своей ладони и продолжил: – Цзи Му, да? Цзи Ган вырастил тебя, так что Цзи Му был твоим братом. Он был единственным сыном Цзи Гана и единственным потомком семьи Цзи. Но из-за Шэнь Вэя и тебя он умер. Его сердце было пробито десятками тысяч³ вражеских стрел. Его останки были оставлены в провале, подвергнутые унижению быть растоптанными лошадьми кавалерии Бяньша. Интересно, как бы чувствовал себя Цзи Ган, если бы он всё ещё был жив и должен был забрать тело своего сына?

Шэнь Цзэчуань внезапно попытался приподняться, но Цзи Лэй толкнул его обратно и вновь с нажимом заговорил:

– Шэнь Вэй предал свою страну и вступил в сговор с врагами. Это долг, который ты должен взвалить на свои плечи. Ты стремишься выжить, а бесчисленные души Чжунбо, умершие несправедливой смертью, горько рыдают в этот момент в подземном царстве, оплакивая свою участь. Когда ты засыпаешь по ночам, ты ведь различаешь, кто среди десятков тысяч душ в твоих снах твоя матушка-наставница и твой шифу? Ты слышишь их плач? Ты всё ещё жив, но такая жизнь – ещё бо́льшая, агония, чем смерть. Можешь ли ты простить Шэнь Вэя? Если ты простишь своего кровного отца и поможешь оправдать его, то ты подведешь своего шифу и всю его семью. Несмотря ни на что, Цзи Ган – благодетель, который вырастил и воспитал тебя. Как ты можешь так отплатить ему за доброту, оправдывая действия преступника, по чьей вине погибла вся его семья и он сам?!

Переведя дыхание, Цзи Лэй мрачно продолжил:

– Кроме того, даже если ты будешь влачить своё жалкое существование, в этом мире больше нет никого, кто мог бы сопереживать тебе. Как только ты окажешься в Цюйду, ты станешь вторым Шэнь Вэем. Народ в ярости, и он знает имя преступника. Тех, кто ненавидит тебя до глубины души, больше, чем можно сосчитать. Ты всё равно умрёшь. И вместо того, чтобы умереть никчёмной смертью впустую, почему бы не поговорить откровенно с Его Величеством и не признать преступления Шэнь Вэя? Это также утешит душу твоего шифу на том свете.

Цзи Лэй внезапно замолчал, увидев, что ничком лежащий на кровати Шэнь Цзэчуань широко улыбается.

Мертвенно-бледное лицо молодого человека исказила зловещая ледяная усмешка:

– Шэнь Вэй не вступал в сговор с врагами.

Шэнь Цзэчуань произносил каждое слово сквозь стиснутые зубы:

– Шэнь Вэй никогда не вступал в сговор с врагами!

Цзи Лэй рванулся вперёд и, схватив пленника за грудки, швырнул его в стену. Раздался глухой звук удара от которого посыпалась каменная крошка. Столкновение со стеной заставило Шэнь Цзэчуаня непрерывно закашлять.

– Есть много способов, которыми я могу убить тебя, – с неприкрытой злостью в голосе прорычал Цзи Лэй. – Неблагодарный мелкий ублюдок. На этот раз тебе повезло, и ты сумел избежать гибели, вырвав свою никчёмную жизнь из пасти смерти. Но ты серьёзно думаешь, что сможешь выжить после сегодняшнего дня?!

Развернувшись, он потащил Шэнь Цзэчуаня к двери камеры и пинком распахнул её.

– Я беспристрастен в своей работе и подчинюсь воле Вдовствующей Императрицы, но в Дачжоу полно людей, которые могут делать всё, что им заблагорассудится без оглядки на неё. Раз уж ты так безнадежно глуп, то я соглашусь на твоё желание. Ты ведь хочешь, чтобы кто-то убил тебя? Радуйся. Этот человек уже здесь!

Городские ворота Цюйду внезапно распахнулись настежь, и внутрь с грохотом, подобно раскатам грома, ворвалась чёрная как смоль конница в тяжёлых доспехах.

Шэнь Цзэчуаня тащили по дороге. Императорские стражники рассредоточились и вытянулись по двум сторонам, уступая путь тяжёлой кавалерии.

Парящая в небе Либэйская хищная птица издала пронзительный клич, а звуки лязгающих доспехов отдавали гулом в грудь заключённого.

Грохот копыт приближался.

Открыв глаза, Шэнь Цзэчуань увидел предводителя тяжёлой кавалерии, несущегося прямо на него.

Конь под чёрными доспехами походил на свирепого зверя, выдыхая клубами пара горячий тяжёлый воздух. Он стремительно приближался, но был резко остановлен натянувшимися поводьями в нескольких шагах перед Шэнь Цзэчуанем.

Зверь встал на дыбы.

Высоко в воздух взмыли копыта, и раздалось громкое ржание. К тому времени, как конь остановился, всадник на его спине уже развернулся и спешился.

Цзи Лэй шагнул вперёд и громко поприветствовал:

– Сяо…

Но воин в доспехах даже не взглянул на него, стремительным шагом направляясь прямо к заключённому. Шэнь Цзэчуань успел только сдвинуть свои кандалы, когда этот человек молниеносным движением ударил его ногой прямо в грудь!

Сила этого удара была настолько мощной, что Шэнь Цзэчуань даже не успел собраться с духом. Как только он открыл рот, из него брызнула кровь. В следующее мгновение пленник рухнул на землю, чувствуя, словно все внутренности были разорваны.

_____________________

1. 小 Сяо – маленький, младший. Приставка, для обращения к младшим. Не путать с (萧) – клан Сяо.

2. Должностные лица были классифицированы по девяти иерархическим рангам, где первый ранг был самым высоким.

3. Десятками тысяч – не в прямом смысле. Это оборот речи для эмоционального усиления эффекта в разговоре.