Поднося вино - 4 Глава

Тяжёлые военные сапоги сминали снег, некоторое время кружа вокруг лежащего на земле Шэнь Цзэчуаня, прежде чем остановиться. Подошедший носком сапога повернул голову заключённого, в результате чего его обувь была запачкана пятнами крови.

Его голос из-под шлема звучал приглушённо:

– Шэнь Вэй твой отец?

Шэнь Цзэчуань не мог остановить кровь, хлынувшую сквозь стиснутые зубы. Даже когда он поспешно прикрыл рот рукой, он не смог остановить алые струйки. Он ничего не ответил.

Человек посмотрел на него сверху вниз и с нажимом сказал:

– Я задал тебе вопрос.

Сплюнув кровь, Шэнь Цзэчуань опустил голову и хрипло произнес:

– Да…

Стоявший в стороне Цзи Лэй подступил ближе, поясняя:

– Он восьмой сын Шэнь Вэя. Его зовут Шэнь…

Человек поднял руки и снял шлем, открывая молодое лицо. Кружащий в небе кречет¹ спикировал на холодном ветру и приземлился ему на плечо, взметнув вверх облако рассеянного снега. Парень смотрел на Шэнь Цзэчуаня так, словно перед ним лежала пара потрёпанных сапог². Трудно было сказать, был ли его взгляд полон презрения или отвращения: он был холоден, словно клинок.

Шэнь Цзэчуань не знал, кто он такой, но переведя взгляд на стоящих солдат за его спиной, тут же признал в них тяжёлую Либэйскую кавалерию.

Тогда, отступая на запад, Шэнь Вэй бежал в область Цычжоу – последнюю линию обороны Чжунбо. В это же время Либэйская тяжёлая кавалерия двигалась с севера на юг. Наследный сын князя Либэя, Сяо Цзимин, смело шёл сквозь снег, ведя за собой войска в течение трёх дней без отдыха, стремясь как можно скорее пересечь Ледяную реку, чтобы добраться до Цычжоу. Кто бы мог подумать, что Шэнь Вэй не защитит Цычжоу, в результате чего кавалерия Либэя окажется осаждённой врагами? Если бы у Сяо Цзимина не было подкрепления, там развернулась бы ещё одна кровавая бойня.

После этой битвы Либэй всем сердцем возненавидел клан Шэнь из Чжунбо.

Этот человек не был Сяо Цзимином. Но так как он прискакал верхом на коне и с хищником на плече, ведя за собой кавалерию Либэя в столицу Цюйду, то он, должно быть, являлся младшим сыном князя Либэя и младшим братом Сяо Цзимина – Сяо Чие.

Поначалу Цзи Лэй намеревался подстрекнуть его к дальнейшему избиению пленника, но у него не хватило смелости раздуть пламя, когда он увидел Чжао Хуэя – заместителя Сяо Цзимина.

Сяо Чие бросил свой шлем Чжао Хуэю, после чего развернулся к Цзи Лэю. Уголки его губ изогнулись в улыбке, и острый как лезвие клинка взгляд мигом растаял подобно льду в жаркий день. В считанные секунды вся его фигура приняла легкомысленный темперамент, и даже доспехи на нём теперь выглядели неуместно.

– Ваше превосходительство Цзи, – обхватил Сяо Чие Цзи Лэя за плечи, – я заставил тебя ждать.

Обменявшись с ним взглядами, Цзи Лэй рассмеялся:

– Второй молодой господин, прошло всего два года с тех пор, как мы виделись в последний раз, а вы уже так отдалились!

Сяо Чие указал на меч, висящий на поясе, и сказал:

– Я ношу этот меч не просто так. Я ведь являюсь воином, пусть и наполовину.

Только после этих слов Цзи Лэй, казалось, заметил клинок. Он рассмеялся и кивнул:

– Отличный меч! На этот раз на помощь Его Величеству пришёл второй молодой господин Сяо. Полагаю, на этом пути вам пришлось нелегко. Давайте выпьем вина сегодня вечером, после того как вы встретитесь с Императором?

Сяо Чие с сожалением махнул рукой в сторону Чжао Хуэя, следующего за ними, и уныло сказал:

– Мой старший брат послал его присматривать за мной. Разве под таким надзором можно пить и веселиться? Впрочем, ладно, как только я отдохну пару дней, мы обязательно выпьем.

Чжао Хуэй бесстрастно поклонился Цзи Лэю.

Главнокомандующий императорскими стражниками улыбнулся в ответ и снова посмотрел на Сяо Чие:

– Тогда ступайте сначала во дворец. Почётный караул уже ждёт вас.

Непринуждённо болтая и смеясь, оба мужчины двинулись по дороге ко дворцу. Прежде чем последовать за ними, Чжао Хуэй бросил взгляд на всё ещё лежащего на холодной земле Шэнь Цзэчуаня. Стоящие по бокам императорские стражники поняли намёк старшего по званию и тут же потащили заключённого обратно в тюрьму.

Провожая взглядом входящего во дворец Сяо Чие, Цзи Лэй сохранял вежливое выражение лица до тех пор, пока тот не исчез из вида. А как только возле него остались лишь его люди, то раздосадовано сплюнул, недовольно кривя губы.

Он-то рассчитывал, что поскольку у этого ублюдка Сяо был наглый и дерзкий характер, то в этой ситуации он уж точно прикончит заключённого мальчишку на месте без лишних разбирательств. Кто мог ожидать, что этот тюфяк окажется настолько хитрым, что будет действовать с такой осторожностью, ограничившись лишь одним пинком, после которого отпустит Шэнь Цзэчуаня!

.

༄ ༄ ༄

.

Сяо Чие вошёл во дворец, на ходу вытирая руки протянутым Чжао Хуэем платком.

Заместитель генерала, шагающий рядом, едва слышно произнёс:

– Этот удар был слишком рискованным. Если последний оставшийся в живых пёс Шэней умрёт, Вдовствующая Императрица наверняка будет недовольна.

Улыбка Сяо Чие исчезла, и мрачность тенью легла на его лицо. Он только что покинул поле битвы; убийственное намерение и злобная аура, исходящие от него, были настолько сильны, что евнух, шедший впереди них, больше не осмеливался подслушивать и лишь быстрее засеменил ногами.

– Я намеревался забить его до смерти, – холодно высказался Сяо Чие. – Старый пёс Шэнь допустил, чтобы в Чжунбо произошла кровавая резня. Мы уже полмесяца хороним тех погибших в провале Чаши воинов и всё ещё не закончили. И теперь клан Хуа хочет защитить оставшегося потомка этой старой псины ради личных отношений? Как вообще может что-то идти так идеально в соответствии с их желаниями? Кроме того, мой старший брат совершил военный переход в тысячу ли, после этой битвы ему больше нечего даровать или присваивать. Наш Либэй находится на пике славы и это уже давно стало занозой в заднице Вдовствующей Императрицы.

Чжао Хуэй сказал:

– Наследный принц³ часто говорит, что луна, став полной, идёт на убыль⁴. Полагаю, на этот раз наградой от Цюйду будет Хунмэньский пир⁵. Молодой господин, главные силы размещены в сотнях ли от столицы, а глаза и уши правящих кланов находятся повсюду в городе. Сейчас слишком чревато действовать импульсивно.

Бросив ему платок обратно, Сяо Чие кивнул:

– Понял.

.

༄ ༄ ༄

.

Император Сяньдэ кормил попугая.

– А-Е⁶ уже здесь?

Пернатое животное, выращенное им лично, было науськанным и хитрым. Подражая словам Императора Сяньдэ, он раскрыл клюв и прокричал:

– А-Е уже здесь! А-Е уже здесь! А-Е, склонись перед Его Величеством! Его Величество! Его Величество! Да здравствует! Да здравствует! Да здравствует Его Величество!

Держащий корм в руках Сяо Цзимин ответил:

– Он уже должен был приехать.

– Два года, хм… – Император Сяньдэ подразнил попугая, просунув пальцы в клетку. – Я⁷ не видел твоего младшего брата уже два года. Этот парень всё больше похож на отца. Он так быстро растет. Боюсь, когда он вырастет окончательно, то станет выше тебя.

Сяо Цзимин кивнул, и едва заметная улыбка коснулась его губ:

– Он стал выше, но в душе по-прежнему остаётся ребёнком. Всё, что он делает дома – это устраивает проблемы и развлекается.

Император Сяньдэ уже собирался что-то сказать, когда приступ кашля прервал его. Пань Жугуй, стоящий чуть сбоку, протянул ему чашку чая. Император сделал глоток, чтобы промочить горло. Прежде чем он смог продолжить разговор, то услышал объявление снаружи о прибытии Сяо Чие.

– Входи, – Император Сяньдэ откинулся на спинку кресла и поднял руку. – Входи и позволь мне взглянуть на тебя.

Евнух осторожно приподнял занавеску, и Сяо Чие шагнул в зал, принеся с собой холодный воздух. Опустившись на колени, он поклонился Императору, выражая своё почтение.

Император приподнял уголки губ в слабой улыбке и произнёс:

– Какой прекрасный юноша, выглядишь таким могучим в своих доспехах. Я слышал, что в позапрошлом году, когда двенадцать племён Бяньша совершили набег на продовольственный тракт и почтовый тракт на границе, ты проявил доблесть и захватил несколько человек живьём. Это правда?

Сяо Чие рассмеялся:

– Ваше Величество слишком высокого мнения обо мне. Я действительно поймал несколько человек, но все они были лишь мелкими сошками.

Когда в позапрошлом году двенадцать племён Бяньша совершили набег на продовольственный тракт Гуаньбэя, Сяо Чие впервые возглавлял войско и участвовал в битве, в ходе которой получил довольно сильное ранение. После разрухи развернувшегося сражения, Сяо Цзимину пришлось убирать за ним весь беспорядок. Чуть позже в том же году этот инцидент превратился в шутку, и новость о нём распространилась по всем императорским землям, благодаря чему Сяо Чие приобрёл славу повесы с горячей головой, известного каждой собаке.

Увидев воочию, что легкомысленность этого парня и впрямь имеет место быть, голос Императора Сяньдэ смягчился:

– Ты молод, и уметь пришпоривать коня, размахивая копьем, уже само по себе умение. Однако твой старший брат – один из четырёх великих генералов нашей империи Дачжоу. Я уверен, что он даёт тебе некоторые советы по военной тактике.

Правитель посмотрел в сторону старшего из братьев:

– Цзимин, я вижу, что А-Е осознаёт необходимость продолжать двигаться вперёд. Ты не должен быть слишком суров к нему.

Сяо Цзимин выразил свое согласие кивком.

Император Сяньдэ продолжил:

– На этот раз тяжёлая кавалерия Либэя оказала мне достойную службу, придя на помощь. Кроме вчерашней главной награды, я хочу дать А-Е небольшую награду и сегодня.

Сяо Цзимин поднялся на ноги, поклонился и сказал:

– Это его благословение – получить милость Его Величества. Однако у моего брата нет никаких заслуг и никакого вклада, достойных упоминания при императорском дворе. Как он может получить награду?

Император сделал небольшую паузу, прежде чем ответить:

– Ты без устали сквозь снег вёл своё войско на тысячи ли и пересёк Ледяную реку за одну ночь. Твои заслуги неизмеримы. На этот раз я даже вознагражу твою жену, Лу Ичжи, не говоря уже о том, чтобы наградить и твоего брата.

Правитель вновь перевёл взгляд на младшего из братьев:

– А-Е, Либэй – это рубеж стратегической важности. Ты ещё молод, поэтому тебе определённо будет скучно, если ты останешься там на всю жизнь. Я хочу, чтобы ты переехал в Цюйду и стал главнокомандующим дворцовой стражи, ответственной за императорский церемониал. Что скажешь?

Всё это время Сяо Чие оставался неподвижен и молчалив, опустив голову, но лишь едва услышав эти слова, вскинулся и ответил:

– Я, естественно, готов, если это будет награда, дарованная Вашим Величеством. Все члены моей семьи – воины и генералы. Дома я даже не могу найти место, чтобы насладиться простой музыкой. Если я останусь в Цюйду, то получу слишком много удовольствия и позабуду о доме, да и вообще обо всём.

Император Сяньдэ громко рассмеялся:

– Ну и ну, парень! Я прошу тебя стать стражником, а ты раздумываешь о веселье! Если твой отец узнает об этом, боюсь, не избежать тебе знатной выволочки.

Атмосфера в зале немного разрядилась. Император Сяньдэ пригласил обоих братьев отобедать вместе с ним.

После, когда братьям пришло время уходить, Император спросил:

– Я слышал, что Цидун тоже кого-то прислал. Кого же?

– Лу Гуанбая из округа Бяньцзюнь, – ответил Сяо Цзимин.

Император выглядел уставшим. Откинувшись на спинку кресла, он махнул рукой:

– Скажи ему, пусть придёт завтра.

Поклонившись, Сяо Чие последовал за Сяо Цзимином. Выйдя в холл, братья тут же заметили человека, стоящего на коленях в ожидании аудиенции.

Пань Жугуй приблизился к нему и, наклонившись, с улыбкой позвал:

– Генерал Лу, Генерал Лу.

Лу Гуанбай открыл глаза, и устало произнёс:

– Старший евнух Пань.

– Вы можете перестать стоять на коленях, – сказал Пань Жугуй, распрямляясь. – Его Величество за сегодня уже устал, так что сможет принять вас только завтра.

Лу Гуанбай коротко кивнул и поднялся на ноги, направляясь к выходу вместе с братьями Сяо.

Только после того, как они вышли из ворот дворца и вскочили на своих лошадей, Сяо Цзимин спросил:

– Почему ты стоял на коленях?

– Его Величество не хочет меня видеть, – чуть нахмурившись, ответил Лу Гуанбай.

Мужчины на мгновение замолчали, прекрасно понимая причину отмены аудиенции. Но Лу Гуанбай не выглядел особо расстроенным, так как привык к холодному приёму в столице.

Искоса взглянув на Сяо Чие, он спросил:

– Его Величество наградил тебя?

Сяо Чие взял поводья и угрюмо ответил:

– Накинул мне поводок на шею.

Протянув руку и хлопнув его по плечу, Лу Гуанбай вздохнул:

– Как он мог надеть на тебя поводок? Те, кого он держит на поводке, – это твой старший брат и твой отец.

Сяо Чие некоторое время прислушивался к стуку лошадиных копыт, прежде чем сказать:

– Меня прошиб холодный пот, когда Его Величество упомянул мою невестку Ичжи.

Лу Гуанбай и Сяо Цзимин дружно расхохотались.

Первый спросил:

– Его светлость и Ичжи в добром здравии?

Сяо Цзимин кивнул. В тёплой мантии поверх придворного одеяния и без доспехов, он не выглядел так молодо и доблестно, как Сяо Чие. И всё же его присутствие необъяснимо притягивало к себе внимание людей.

Он ответил:

– Они оба здоровы. Мой отец всё ещё обеспокоен травмой ноги старого генерала Лу, так что перед моим отъездом дал мне лечебный пластырь, который сам обычно использует, чтобы передать его твоему отцу. Твоя сестра Ичжи тоже в порядке, просто очень скучает по всем вам с тех пор, как узнала о беременности. Она написала много писем, они у меня с собой, так что можешь забрать их, когда позже придёшь в нашу резиденцию.

Лу Гуанбай натянул поводья и кивнул:

– В вашей семье все воины; нет ни матери, ни золовки, которые могли бы составить ей компанию сейчас, когда она в положении. С приходом зимы в Либэе становится очень холодно. Когда я вывел войска из округа Бяньцзюнь и услышал эту новость, то беспокоился всю дорогу.

– Да, – Сяо Чие повернул к нему голову, – в Цычжоу так опасно. Когда мы направились туда, брат велел мне не писать домой, чтобы не волновать невестку. Битва разразилась слишком внезапно, так что они узнали о беременности невестки только тогда, когда брат уже покинул дом.

Сяо Цзимин отличался от Сяо Чие более сдержанным характером. На слова младшего брата он только ответил:

– Отец сейчас дома, он позаботится об Ичжи, так что не о чем беспокоиться. Я больше никуда не уеду, как только вернусь домой после Нового года⁸.

Лу Гуанбай вздохнул:

– В последние годы Либэй находится в самом сердце бури. Каждый раз, отправляя войска, мы должны трижды подумать и просчитать всё наперёд, чтобы не угодить в западню. В этот раз нам только и остаётся, что ненавидеть Шэнь Вэя за трусость и то, что он отступил без борьбы, оставляя нас с такими последствиями. Когда мои войска миновали провал Чаши, копыта лошадей утопали в людской крови. Он знал, что не смог бы избежать смертной казни за своё преступление, поэтому и сжёг себя заживо. Но в этом деле действительно есть что-то странное… Цзимин, ты схватил его сына и доставил в столицу, ты не заметил ничего подозрительного?

Под новым порывом ветра Сяо Цзимин поправил свою мантию и ответил:

– Шэнь Вэй всегда придавал большое значение различию детей по рождению ди и шу. Этот Шэнь Цзэчуань – его восьмой сын шу от наложницы. В семье матери этого мальчишки не было никого, кто мог бы поддержать его, но он всё равно был отослан в Дуаньчжоу, чтобы расти в её родном городе. Само собой разумеется, что у него нет доступа к внутренней информации о делах Шэнь Вэя, он ведь не рос рядом с ним. Но должна быть причина, по которой Его Величество так настаивает в причастности Шэнь Цзэчуаня к планам его отца.

Сяо Чие надел шлем и сказал:

– Трудно подавить общественный гнев. Его Величество лично передал Шэнь Вэю военную власть над гарнизонами шести областей Чжунбо. Теперь, когда такое случилось, он должен убить кого-то в доказательство справедливости.

Однако тот, кто обладал императорским суверенитетом над Дачжоу, был на самом деле не Император, а Вдовствующая Императрица, которая держала двор и Императора в своих руках, управляя всем из-за ширмы. Теперь, когда ситуация зашла в тупик, все взгляды были обращены на жизнь Шэнь Цзэчуаня. Если бы он признал себя виновным и умер, тогда народ почувствовал отмщение; если он не умрёт, тогда он станет занозой в плоти, напоминая всем и каждому, что предательский клан Шэнь всё ещё жив. Клан Сяо из Либэя теперь был на пике славы и великолепия, отбив атаки вражеского войска. Даже главнокомандующие клана Ци из Цидуна были вынуждены уступить им дорогу. Сяо Цзимин был «Ледником тяжёлой кавалерии» среди четырёх великих генералов, а также зятем Лу Гуанбая из округа Бяньцзюнь земель Цидуна. Выражаясь более определённо, это был человек, который мог задействовать свою Либэйскую тяжёлую кавалерию и положиться на семью своей жены, чтобы мобилизовать гарнизонные войска округа Бяньцзюнь. Даже в Цюйду остерегались этого человека.

– Вдовствующая Императрица твёрдо намерена сохранить Шэнь Цзэчуаню жизнь, – губы Лу Гуанбая на миг сжались в тонкую линию. – Судя по всему, в будущем она хочет вырастить из этого пса волка, способного помочь ей отвоевать и вернуть Чжунбо, и в то же время быть достаточно покорным, чтобы быть у неё на побегушках. Когда придёт время, она сможет укрепить власть изнутри, обуздывая Либэй извне. Она будет занозой в нашей заднице. Цзимин, мы не должны оставлять этого парня в живых!

Буря принесла с собой снег, который был похож на режущие иглы, царапающие скулы неспешно бредущих всадников. Трое мужчин больше не разговаривали. В этой бесконечной тишине Чжао Хуэй, молчаливо едущий всё это время позади них, погнал своего коня вперёд, равняясь с мужчинами.

– Ранее молодой господин пнул его в грудь почти со всей силы. Его дыхание уже было слабым, а старые раны снова закровоточили, когда он упал на землю, – размышлял Чжао Хуэй с задумчивым видом. – И всё же он не умер на месте.

Сяо Чие поправил свой хлыст и хмыкнул:

– Он уже столько дней находится под судебным гнётом и даже был выпорот до полусмерти. Он держался на последнем издыхании, так что тот мой удар должен был отправить его в преисподнюю. Если он не умрёт после сегодняшней ночи, тогда я признаю, что он очень упорен в своём стремлении выжить.

Чжао Хуэй нахмурился:

– Этот Шэнь тощий и слабый, и всё ещё не оправился от простуды. По всей видимости, он должен был умереть уже давным-давно, но тем не менее всё ещё держится. Несомненно, в этом есть что-то странное. Наследный принц…

Сяо Цзимин искоса взглянул на них, и оба мужчины тут же умолкли. Вновь отвернувшись, он пристально смотрел на заметённую снегом дорогу в течение пары минут, после чего коротко подвёл итог:

– Судьба определит, выживет он или нет.

Ветер завывал, и металлические колокольчики под карнизом с обеих сторон дороги лязгали друг о друга. Убийственная аура среди снега рассеялась под новым порывом ветра. Спокойно сидя на лошади, Сяо Цзимин непринужденно пришпорил зверя, устремляясь вперёд.

Чжао Хуэй опустил голову и наклонился, подгоняя своего коня, чтобы нагнать командира.

Выражение лица Сяо Чие под шлемом было неопределённым. Лу Гуанбай хлопнул его по плечу и сказал:

– В конце концов, он твой старший брат.

Сяо Чие улыбнулся, пробормотав:

– …Судьба, да?

_______________________

1.     Кречет – крупный сокол с размахом крыльев от 120 до 135 см, длина тела птицы от 55 до 60 см. Весят около 1 кг. Телосложение у птицы массивное, крылья острые, длинные, хвост также длинный.

2.     视如敝履 – «смотреть, как на рваную обувь». В образном значении: относиться с пренебрежением, пренебрегать, презирать.

3.      Титул, обозначающий старшего сына ди – наследника.

4.     月盈则缺 – «луна, став полной, идёт на убыль». Имеется ввиду, что вещи и ситуации меняются местами или приходят в упадок, когда они достигают своей крайности или предела.

5.      鸿门宴 – Хунмэньский пир: празднество с целью убийства гостя. Отсылка на знаменитое событие в 206 году до н.э., когда генерал Сян Юй принимал в своей ставке будущего Императора Лю Бана и устроил в честь него пир, во время которого попытался убить его.

6.     «А» – приставка, используемая перед односложными именами для обращения к родственникам или близким знакомым/друзьям/детям.

7.     Для дальнейшего удобства, я буду использовать «Я» при обращении Императора к самому себе, а не «Мы».

8.     Имеется в виду китайский Новый год по лунному календарю – праздник весны.