Поднося вино - 7 Глава

Ошеломлённый, великий наставник Ци вырвал свои руки из захвата и отвернулся, отказываясь смотреть на Шэнь Цзэчуаня. Безумие поглотило его за те двадцать лет, что он был заперт в этой тюрьме, и теперь он ненавидел всех, кто находился за пределами этого места. Но этим вечером он должен был убедить себя не ненавидеть сына своего врага.

– Тогда… – голос великого наставника был наполнен горечью. – Тогда кого же мне теперь убивать?..

Снег падал бесшумно. Одинокий ворон, сидящий на ветке во дворике, взмахнул крыльями и улетел прочь. Рваная занавеска в храме колыхался на слабом ветру.

Содрогаясь от холода и безутешности, великий наставник Ци поднялся на ноги и захромал, на ходу вскидывая руки и причитая:

– Жребий брошен! Победитель становится королём, а проигравший – мятежником. Доброе имя Его Высочества было втоптано в грязь, и мы с вами – те самые вероломные предатели, которые обречены на осуждение потомков! Кого же мне убивать? Я убью этого бестолкового и слепого Небесного Владыку! Двадцать лет назад здесь пролилась кровь Его Высочества! Что же мы сделали не так, раз Император так безжалостно решил уничтожить нас?!

Слёзы текли по лицу великого наставника Ци. Содрогаясь всем телом, он опустился на колени у входа в зал и несколько раз ударился головой об пол.

– Убейте меня!

Эта снежная ночь была особенно холодной. Никто в храме не отозвался на мольбы безумца. Великий наставник Ци преклонил колени, точно так же, как и разрушенная статуя Будды. Обрывки похожего на хлопок снега покрывали его сгорбленную фигуру, пока он оставался неподвижным и безмолвным в этой ярко освещённой столицей Цюйду ночи.

Час спустя Цзи Ган помог великому наставнику Ци подняться, и все трое уселись в круг за столиком для благовоний.

– Сегодняшней ночью многое произошло из-за меня. Пользуясь случаем, я расскажу всё, как было, – Цзи Ган закатал рукава и продолжил: – Великий наставник, Чуань-эр родился в клане Шэнь, он – восьмой сын шу Шэнь Вэя. Восемь лет назад ситуация между отпрысками ди и шу в резиденции князя Цзяньсина была столь же непримиримой, как огонь и вода. Шэнь Чжоуцзи – наследный принц Цзяньсина и сын Шэнь Вэя, завоевав благосклонность своего отца отослал своих братьев-шу из резиденции по разным местам. В возрасте семи лет Чуань-эра вернули в Дуаньчжоу, чтобы зачислить его на военную службу для пополнения рядов армии, но с этим ничего не вышло, поэтому он жил в боковом дворе, где воспитывался служанкой своей матери. Однако та женщина была недоброжелательна и жадна до денег, так что часто урезала рацион доверенного ей ребёнка. Моя жена, Пинтин, была дружна с его матерью и когда она узнала, как обращаются с сыном её подруги, то попросила меня забрать Чуань-эра, чтобы мы могли вырастить и воспитать его сами.

Великий наставник Ци уже начал понемногу приходить в себя, так что усмехнулся и сказал:

– Шэнь Вэй сам был рождён от наложницы и в детстве перенёс много унижений, не раз подвергаясь несправедливости, которая впоследствии передалась его же сыну. Смешно, что сам он благоволил сыну от главной жены, и тем не менее нарожал от других женщин целую кучу незаконнорожденных детей. Какой же это грех!

– Мы неоднократно посылали письма в резиденцию князя, но Шэнь Вэй ни разу не ответил. Великий наставник, вспомните восемь великих кланов Цюйду, ни в одном из них мы ни разу не слышали о столь вопиющей халатности к сыновьям шу как в клане Шэнь, – Цзи Ган нахмурил брови. – Вот так и получилось, что Чуань-эр остался с нами. В то время Му-эру было всего пятнадцать лет, так что он обрадовался появлению младшего брата. С тех пор наша семья из четырёх человек поселилась в Дуаньчжоу, где приложила немало усилий, чтобы попасть в жёлтый реестр¹.

После минутного молчания великий наставник Ци сказал:

– Ты покинул столицу, будучи обвинённым, так что само собой разумеется, что тебе было сложно получить регистрацию на новом месте. В те годы Его Высочество строго соблюдал систему жёлтых реестров именно для того, чтобы обуздать бродячих разбойников и предотвратить гражданские беспорядки.

– Я понимаю, – кивнул Цзи Ган. – Великий наставник, что случилось в Цюйду после моего отъезда? Как же Его Высочество наследный принц оказался в таком положении?

Великий наставник Ци сдёрнул висящую рваную занавеску, укутался в ней и заговорил:

– … После того, как тебя изгнали, Цзи Уфань – твой отец, потерял доверие Императора. Пань Жугуй, получив благосклонность за службу Вдовствующей Императрице, занял главный пост в управлении церемониала². В результате императорские стражники пришли в упадок, и их двенадцать отделений продолжили своё существование лишь номинально. После смерти Цзи Уфаня Цзи Лэй перенял его дела. С тех пор сыскная служба³ стала, можно сказать, отцом-наставником императорских стражников и оборвала связи с восточным дворцом. Позже Император внезапно заболел и был прикован к постели, так что мелкие придворные дела были переданы для ведения кабинету министров и восточному дворцу. В то же время клан Хуа, полагаясь на благосклонность Императрицы, воспользовался возможностью и заполонил места в правительстве своими бездарными и некомпетентными людьми, что и привело к возрождению коррупции в шести министерствах⁴. Неприятностей, которые приносила родня Императрицы, с каждым днём становилось всё больше и больше. Его Высочество наследный принц неоднократно отправлял доклады о происходящем Его Величеству. Только вот он не знал, что Пань Жугуй, пользуясь  своим служебным положением, подписывает документы красной тушью вместо Императора, и к тому времени уже взял на себя контроль над правительственными делами вместе с Императрицей. Наследный принц даже не догадывался, что все его доклады о бесчинствах клана Хуа так и не доходят до Императора, перехваченные этим главным евнухом. Кроме того, после того как Император заболел, Императрица запретила кабинету министров и восточному дворцу засвидетельствовать ему своё почтение, отказывая им в визитах.

– Эти кастраты – угроза для всей империи! – зло шикнул Цзи Ган. – Если бы я знал, что у Пань Жугуя такие амбиции, я бы никогда не просил отца пощадить его!

– Даже если убьешь Пань Жугуя, всё равно найдутся какие-нибудь Пань Жуси и Пань Жуи! – сокрушенно произнёс великий наставник. – Гарем вмешивается в государственные дела, в то время как родственники Императрицы бесчинствуют. Цзи Ган, ты не понимаешь… Всё это глубоко укоренившиеся пороки восьми великих кланов. До тех пор, пока эти семьи не будут уничтожены, история будет повторяться снова и снова! Как ты думаешь, как Императрица смогла взять в свои руки дела императорского двора, если долгое время она жила во внутреннем дворце? Всё это из-за давно накопленной власти и влияния клана Хуа! Даже если бы Императрица не была из клана Хуа, а происходила из другого великого рода, – это всё равно бы случилось.

– Но, – Шэнь Цзэчуань не удержался и спросил, – разве Его Высочество не наследный принц ди, рождённый самой ныне Вдовствующей Императрицей?

– Нет, – великий наставник Ци опустил голову, – настоящая мать Его Высочества была императорской наложницей. Вдовствующая Императрица бездетна, у неё никогда не было родных детей. Но Его Высочество был доставлен во внутренний дворец и лично воспитан ей. Как говорится, даже тигр не съест своих детёнышей… Но родства в императорской семье нет.

На некоторое время в зале снова воцарилась тишина.

Цзи Ган выдохнул холодный воздух и сказал хриплым голосом:

– Мой отец потерял благосклонность Императора из-за меня. В то время я слишком много пил и слишком часто допускал ошибки в служебных делах… Если бы не это, Его Высочество никогда бы не оказался в этом месте.

– Сначала я думал, что Цзи Лэй не стал бы перебежчиком, если бы Цзи Уфань был жив, – великий наставник вцепился в изодранную занавеску, кутаясь в неё плотнее. Воспоминание о тех временах горечью просквозило в его голосе: – Кто бы мог подумать, что он…

– Великий наставник, вы не знаете всего… – Цзи Ган посмотрел на Шэнь Цзэчуаня. – Чуань-эр тоже этого не знает. Мой отец, Цзи Уфань, был добрым другом предыдущего Императора и был главнокомандующим императорскими стражами. Первая жена отца рано умерла, и он не собирался жениться ещё раз, поэтому усыновил трёх детей. Кроме меня и Цзи Лэя был ещё старший брат. Он не мог вынести злодеяний творившихся в императорской тюрьме, и поэтому покинул столицу и отправился на военную службу в сторожевую башню Тяньфэй. Мы же с Цзи Лэем служили императорскими стражниками и оставались рядом с отцом, чтобы присматривать за ним и заботиться в знак сыновнего благочестия. Отец обучил нас семейной технике битвы на мечах и рукопашному бою. Позже, из-за нескольких инцидентов, отец почувствовал, что Цзи Лэй скрывает злые намерения в своём сердце и заподозрил его в подхалимстве, поэтому только мне он передал тайную технику духовного развития клана Цзи. И это создало пропасть между мной и Цзи Лэем. После смерти отца, Цзи Лэй переформировал ряды подчинённых. Оставив возле себя только своих людей, он перевёл старых стражников на службу в провинции. После этого… императорская стража уже не была той, что прежде.

Великий наставник Ци пробормотал:

– Такова судьба. Подчинённые восточного дворца объединили свои усилия и работали как один, но всё равно не смогли защитить Его Высочество. Император подозревал Его Высочество в организации восстания, но власть над восемью великими дивизиями Цюйду находилась в руках восьми великих кланов. Императорские стражники нашли поддельные документы об измене и заявили, что за этим стоит Его Высочество. Наши люди были отправлены в императорскую тюрьму, где многие из них погибли, а те, кто не выдержал наказания, в конце концов, сдались и подписали подсунутые им признания. Больной Император пришёл в ярость, поверив клевете Пань Жугуя и подставным доказательствам вины наследного принца. Так Его Высочество и оказался в тупике, окружённый со всех сторон.

По лицу старца потекли слёзы. Казалось, он снова начал сходить с ума, вспоминая то время.

– Его Высочество загнали в угол прямо здесь, в этом месте! Почему же они не убили меня?! Они хотят, чтобы я жил с этим до последнего вздоха? Такая жизнь, наполненная мучениями, – хуже смерти, и всё же, я пока не тороплюсь на тот свет!

Он внезапно уставился на Шэнь Цзэчуаня; его тон наполнился злостью и бешенством:

– Я не сдамся! Годы стратегического и тактического планирования пошли коту под хвост! Бесчисленное множество помощников восточного дворца были убиты и ранены, а имя Его Высочества, которое втоптали в грязь, до сих пор не очищено! Так как же я могу сдаться!? – схватив Шэнь Цзэчуаня за руку, он крикнул: – Ты так молод, у тебя ещё есть шанс!

– Великий наставник… – Цзи Ган поднялся, намереваясь остановить его.

– Ты можешь защитить его в это мгновение, но сможешь ли ты защищать его всю жизнь? – великий наставник Ци крепче сжал руку Шэнь Цзэчуаня.

– Я могу перестать ненавидеть и винить его сегодня из-за твоей отеческой привязанности, но можешь ли ты заставить всех в этом мире думать также? До тех пор, пока его фамилия «Шэнь», множества людей будут жаждать убить его! Сможет ли он действительно спать спокойно только потому, что он силён в боевых искусствах? Цзи Ган, твой отец был мастером боевых искусств, но разве он не умер от болезни в полном одиночестве?! В этом Цюйду, где власть подобна приливам и отливам, убить кого-то незаметным ударом – обычное дело! Как у тебя хватило духу позволить ему предстать перед хищниками совершенно безоружным!

Цзи Ган сжал кулаки и ничего не сказал.

Дёрнув Шэнь Цзэчуаня, великий наставник Ци опустился на колени. Он посмотрел на него и сказал дрожащим от рыданий голосом:

– Я Ци Хуэйлянь из Юйчжоу! Ты меня не знаешь, но я тебе расскажу. Я… я трижды был первым во всех трёх экзаменах в пятнадцатом году Юнъи. Я тройной Юань⁵! С момента основания Дачжоу и по сей день есть только пять человек, которые вышли первыми на всех трёх уровнях гражданского экзамена. Я являюсь подчинённым восточного дворца, а также являюсь министром по персоналу в министерстве личного состава и аттестаций и заместителем первого министра государственной канцелярии. Я учил наследного принца. А теперь… теперь я стану обучать тебя! Я научу тебя всему, что знаю сам!

Шэнь Цзэчуань пристально смотрел в глаза великого наставника Ци, будучи необычайно спокойным. После короткого молчания он с глухим стуком упал на колени, трижды поклонился великому наставнику Ци и почтительно произнёс:

– Если учитель преподаст мне учение, я убью всех его врагов для него.

.

༄ ༄ ༄

.

Ранним утром Гэ Цинцин вышел из дома и направился в храм Чжао Цзуй. На улице неспешно падал снег, а воздух был наполнен свежестью и прохладой.

Выдыхая горячий воздух в ладони, он шёл по улице и оглядывался по сторонам, ища лавку с баозцы.

Услышав, как позади кто-то зовёт его, Гэ Цинцин мгновенно обернулся.

Держа в руках красный шёлковый зонтик, в его сторону чуть пошатываясь шёл человек. Те, кто мог носить красные шёлковые зонтики в Цюйду, были должностными лицами пятого ранга⁶ и выше.

Гэ Цинцин встал на обочине дороги, и, придерживая висящий на поясе меч, почтительно поклонился подошедшему человеку, от которого сильно разило вином.

– Кавалерист в оранжевой одежде⁷! – человек остановился напротив и протянул руку, чтобы взять жетон⁸ Гэ Цинцина, висевший на его поясе. Сфокусировав пьяный взгляд, он посмотрел на него с минуту и спросил:

– И куда же направляется командир отряда стражников Гэ? На улице холод собачий.

Глядя на чёрные кожаные сапоги этого человека, Гэ Цинцин ответил:

– Отвечаю вашему превосходительству, этот скромный подчинённый сегодня находится на службе и должен направиться во дворец.

Сяо Чие пил всю ночь, о чём свидетельствовал исходящий от него алкогольный запах и не до конца застёгнутая одежда.

Покачивая в руках чужим поясным жетоном, он сказал:

– Это ведь не та дорога, которая ведёт во дворец.

Гэ Цинцин поднял голову, натягивая на лицо робкую улыбку, и произнёс:

– Второй молодой господин благороден и не знает, как много здесь переулков, через которые можно срезать путь. Если выйти отсюда и пройти чуть дальше по нескольким закоулкам, то можно выйти на улицу Шэньу, которая и приведёт прямо к дворцовым воротам.

Услышав это, Сяо Чие усмехнулся и бросил ему поясной жетон обратно.

– Ты знаешь, кто я? – спросил он.

Гэ Цинцин схватил поясной жетон и с угодливой улыбкой ответил:

– Либэйская тяжёлая кавалерия отважна и искусна в бою. Наследный принц и второй молодой господин оказали достойную услугу, придя на помощь Императору. Кто же в Цюйду не знает вас? Второй молодой господин, вы возвращаетесь в свою резиденцию? Дорога очень скользкая, может ли этот подчинённый предложить вам помощь в возвращении домой?

Сяо Чие смерил его взглядом и, скривив губы, сказал:

– Разве я похож на пьяницу, неспособного добраться до дома самостоятельно? Можешь идти.

Гэ Цинцин снова поклонился и ушёл.

Когда Чжао Хуэй прибыл на эту улицу, то увидел стоящего у лавки с баоцзы Сяо Чие, который стучал своим красным шёлковым зонтиком об пол и поторапливал пекаря.

Подойдя к нему ближе, подчинённый сказал:

– В резиденции уже приготовили завтрак, почему второй молодой господин решил поесть здесь?

– Я слишком голоден, чтобы возвращаться в резиденцию, – ответил Сяо Чие.

Чжао Хуэй снял свой плащ и протянул его господину:

– Чрезмерные пьянство и похоть могут навредить здоровью. Молодой господин, пойдёмте домой.

Сяо Чие накинул на себя плащ, но не двинулся с места. Он съел две горячие булочки, не обращая внимания на косые взгляды окружающих, после чего спросил Чжао Хуэя:

– Можно ли отсюда добраться до улицы Шэньу?

– Да, но это нелёгкий путь, – ответил Чжао Хуэй. – Гражданские переулки соединены с канавами, так что, чем уже переулок, тем грязней и вонючей в них сточные воды. В последние годы в Цюйду не ремонтировали общественные стоки, и эти участки прогнили до неузнаваемости. Как только погода потеплеет, снег растает и пойдёт дождь, нечистоты затопят улицы. Подумайте сами, разве такой путь может быть приемлемым?

– Я задал тебе только один вопрос, зачем давать такой длинный ответ? – закатил глаза Сяо Чие.

Чжао Хуэй кивнул:

– Я хотел лишь предупредить, ведь вы не знаете всех путей в столице. Лишний раз лучше потратить время на нормальный путь, чем пытаться срезать. Молодой господин, нам некуда спешить с выпивкой. Если вместо этого вы сделаете крюк, то доберётесь туда ещё быстрее.

Сяо Чие вытер руки и жестом велел Чжао Хуэю достать деньги и расплатиться.

– Это действительно странно. Пойди поинтересуйся, есть ли какие-нибудь записи о том, что некто по имени Гэ Цинцин из двенадцати отделений императорской стражи дежурил сегодня во дворце.

Отдав распоряжение, Сяо Чие повернулся к лавочнику и сказал:

– Старина, найди себе другую работу. Эти баоцзы отвратительны.

_____________________

1. 黃冊 – Жёлтые регистры/жёлтая книга – служили во времена династии Мин для предоставления основных данных для налогообложения и найма на работу на основе классификации в соответствии с их родом занятий. В основном регистры делилась на три категории: гражданские, военные и ремесленники. Военный регистр (или желтый регистр в этой новелле) использовался для управления военными, чтобы наследовать должности, поддерживать численность армии и так далее. Эти военные жили как крестьяне в мирное время и служили солдатами во время войны.

2. 司礼监 – управление церемониала – одно из двенадцати управлений дворца, в котором служащие евнухи отвечали за дворцовые церемонии.

3. 东厂– сыскная служба – шпионский орган династии Мин, управляемый евнухами.

4. 六部 – Шесть министерств – административные органы власти, отвечающие за обряды, финансы, военное дело, кадры, наказания и общественные работы.

5. 三元 – Тройной Юань – во времена династии Мин императорская экзаменационная система была разделена на три этапа: провинциальный экзамен, столичный экзамен и дворцовый экзамен. Титулы лучших учёных на каждом экзамене были известны как Цзеюань (解元), Хуэйюань (会元) и Чжуанъюань (状元). Таким образом, тройной Юань – это лучший учёный, тот, кто пришёл первым на всех этих экзаменах.

6. 五品 – пять рангов – должностные лица были классифицированы по девяти иерархическим рангам, где первый был самым высоким.

7. 缇骑 – кавалерист в оранжевой одежде – стража Императора.

8. 腰牌 – поясной жетон – маленькая табличка на поясе, свидетельствовавшая о личности и чине служащего.