Поднося вино - 9 Глава

В конце года многие горожане на улицах Цюйду стали носить искусно вырезанные головные украшения из чёрно-золотистой бумаги в виде цветов или мотыльков. С приближением празднования первого дня Нового года простолюдины начали приготовления, заготавливая сласти в своих домах и отваривая мясо. Служащие дворца начали заготавливать продукты для банкета Десяти тысяч чиновников ещё за полмесяца, и пока все члены ведомства банкетов были заняты беготнёй, евнухи набивали свои карманы.

Сяо Чие перелистнул страницу книги и сказал:

– Когда эти провинциальные чиновники прибудут в столицу, им придётся раскошелиться на «прохладительное подношение¹» местным должностным лицам. Пань Жугуй впечатляет, он даже список составил, по которому в столицу войти смогут лишь те, кто отсыплет местным властителям серебра.

– Да уж… И это только «кусочки серебра²» в начале года, – Лу Гуанбай сдвигал крышкой чайную пену в чашке. – Давайте-ка я проясню кое-что. Сумма денег, которую за год получает младший евнух под началом Пань Жугуя, намного превышает двухлетнее жалованье командира тысячи солдат военно-сторожевого пункта на границе. Дачжоу из года в год прибегает к военной силе, и каждый раз, когда министерство доходов просит нас задействовать войска, они умоляют и уговаривают нас оказать помощь стране. Но стоит войне закончиться, как мы вдруг становимся ублюдками, которые смеют просить платы.

– Кто платит, тот и хозяин, – ухмыльнулся Сяо Чие.

– Когда мы выдвинулись на выручку Императору накануне Нового года, нашему Либэйскому войску пришлось преодолевать снега. Люди и лошади устали, и восстановление тяжёлой кавалерии должно быть завершено до начала весны. Мы уже много задолжали мастерской. Всё всегда требует денег, – Чжао Хуэй тщательно подсчитал в уме и продолжил: – Ещё до того, как мы вошли в Цюйду, Либэйские военные поселения³ произвели перерасчёт годового урожая зерна в деньги. Судя по всему, нам придётся потуже затянуть пояса. Супруга нашего принца даже не осмеливается покупать дорогие наряды для празднования Нового года и других праздников. А деньги, собранные в столице одним только Пань Жугуем, уже превысили общую сумму налогов округа Дуаньчжоу. Все эти государственные цензоры, направленные в провинции, пользуются чужим авторитетом. Что с них толку, если в Цюйду они даже испортить воздух не смеют!?

– Мы бедняки, – сокрушённо покачал головой Лу Гуанбай. – Из года в год нам приходится беспокоиться о деньгах. На этот раз Цзимин сам поехал в столицу, поэтому министерство доходов не осмелилось задерживать выплату и уже направило запрос кабинету министров, на что Пань Жугуй покорно подписал его красной тушью. Так что средства должны быть выданы до того, как Цзимин покинет столицу.

– У нас есть старший брат, – Сяо Чие отложил книгу и посмотрел на Лу Гуанбая. – Ну а что собираешься делать ты?

– Его Величество не желает меня видеть. Клан Лу не жалуют в Цюйду. Восемь великих кланов всегда считали нас дикарями из пустыни, а Хуа так и вовсе не смотрят нам в глаза. Но даже если мне прямым текстом скажут засвидетельствовать своё «почтение» Пань Жугую, у меня попросту нет денег на эту взятку. Моя семья настолько бедна, что мы даже не можем свести концы с концами. В других местах военные поселенцы могут обрабатывать земли для своих войск, что, по крайней мере, решило бы одну из потребностей. Но в нашем округе Бяньцзюнь на десятки тысяч ли вокруг один лишь жёлтый песок. Даже если бы мы хотели заниматься сельским хозяйством и земледелием, у нас просто нет полей для этого. На этот раз мы отправили войска на помощь Императору, и всё продовольствие для солдат и лошадей в двадцать тысяч голов во время похода было оплачено из личных сбережений главнокомандующей Ци. Мне неприятно это признавать, но лишь благодаря её состраданию и поддержке моё войско смогло совершить этот бросок, иначе нам не хватило бы сил дойти даже до башен Тяньфэй. Но сколько денег у главнокомандующей Ци? Она использует остатки своего приданого, оставленного ей пожилой княжеской супругой! Её собственные войска почти на грани продажи собственных штанов! Министерство доходов продолжает отбрехиваться от меня изо дня в день, пренебрегая своими обязанностями. Они всё время откладывают мою выплату и отказываются выделять мне деньги, полагая, что деревенщина вроде меня ничего не может с ними поделать.

Лу Гуанбай редко показывал свой гнев, но сейчас, как бы ни пытался, усмирить свою злость он не мог. Округ Бяньцзюнь представлял из себя гарнизонное войско вдоль границы пустыни, которое сталкивалось с  кавалерией Бяньша чаще, чем Либэй и остальные. Круглый год они работали до изнеможения в постоянной беготне на границе и сражались, чтобы заработать себе немного на жизнь под лезвиями вражеских мечей и не умереть с голоду. Редко когда им удавалось урвать немного сна, уже не говоря о возможности поесть вдоволь. Цюйду притесняла их, а граф Бяньша уже давно прослыл среди других правителей нищим голодранцем. Его семье даже не удалось сохранить ни одной награды, дарованных им в прежние времена: всё это было обращено в деньги и использовано для пополнения военных запасов.

Как только служанки помогли Сяо Цзимину одеться, то незамедлительно удалились небольшой вереницей, оставив в комнате четырёх человек.

Сяо Цзимин поднял чашку, сделал глоток чая и неторопливо сказал:

– В этом году удачное время для встречи. Банкет Тысячи чиновников и первый день Нового года пройдут в один день. Ци Чжуинь уже должна быть здесь, верно?

Лу Гуанбай кивнул:

– Да. Сначала я волновался, но потом подумал: пускай они медлят и затягивают это дело дальше. Пусть тянут, пока главнокомандующая Ци не приедет в столицу, и вот тогда пусть надеются только на себя.

– Сейчас она весьма известна в Цюйду. Даже местный сброд, называющий себя «заёмщиками» в Цюйду, желают выразить ей почтение. Предыдущий долг можно погасить, но тебе не стоит всегда полагаться только на неё. Округ Бяньцзюнь важен и, судя по тому, что я слышал вчера, министерство доходов скоро попросит тебя снова набрать солдат в этом году, – сказал Сяо Цзимин.

Лу Гуанбай погладил край чашки и сказал:

– Новый набор? Пусть забудут об этом. После того, что случилось с шестью округами Чжунбо, все напуганы до смерти. Они обеспокоены тем, что двенадцать племён Бяньша вырежут округ Бяньцзюнь, и считают, что моих двадцати тысяч солдат и лошадей недостаточно для отпора. Набрать солдат в общем-то не проблема, но есть ли у нас деньги, чтобы платить им? Лично я не могу позволить себе кормить и содержать их. Да и не стану делать этого, даже если в этом году они приставят меч к моей шее.

Сяо Чие внезапно сел и сказал:

– А, точно. В прошлом министерство доходов было весьма расторопным и по первому требованию выделяло деньги на содержание войск и провиант шести округам Чжунбо. На этот раз полегло столько людей, что вопрос о деньгах можно пока оставить, но что насчёт зерна? Во время отступления кавалерия Бяньша не могла унести с собой столько зерна.

Все трое мужчин посмотрели на него.

Лу Гуанбай сказал:

– Глупый мальчишка, не думай об этом. Зерно было возвращено и использовано для погашения прошлогодней задолженности по жалованию перед тринадцатью городами Цзюэси. Разве ты не догадываешься, почему министерство доходов увиливает от своих обязанностей? В последние годы восемь великих кланов стали восемью великими дивизиями, и их оснащение и бюджет являются лучшими в Дачжоу. Все эти деньги берутся прямо из налоговых поступлений. Подумай сам, сумма в два миллиона. Любой понимает, насколько безумна эта цифра. Но Вдовствующая Императрица и старейшина кабинета министров Хуа не стали заниматься этим вопросом, так кто же в министерстве доходов осмелится поднять эту тему? Государственная казна понесла ущерб на эту сумму. В прошлом году тринадцать городов Цзюэси были поражены нашествием саранчи, так что не смогли собрать ни одного зерна из-за неурожая, откуда, по-твоему, они получили помощь как жертвы стихийного бедствия? Всё благодаря комиссару провинциальной администрации Цзян Циншаню, который издал приказ, по которому всех чиновников высоких и низких рангов в округе обязали оказать помощь пострадавшим из своих личных запасов зерна. Таким образом, Цзян Циншань спас сотни тысяч простолюдинов от голодной смерти, но за это его возненавидели все чиновники в Цзюэси. Я слышал, что перед Новым годом сборщики долгов даже перекрывали вход в его дом. Он – высокопоставленный провинциальный чиновник второго ранга, и всё же его восьмидесятилетней матери приходится ткать, чтобы расплатиться с долгами! Они погибли бы, если бы Цюйду не выплатил им деньги. В итоге старейшина кабинета министров Хай Ланъи боролся с другими министрами и Пань Жугуем полмесяца, прежде чем этот пробел с явной неохотой закрыли.

Чжао Хуэй не мог удержаться и высказался:

– Они всё жалуются, что у них нет денег, но суммы взяток невероятно огромны! А те, кто пашет, не покладая рук, вынуждены затягивать пояса без возможности даже вздохнуть! Лучше бы в этот раз мы не приезжали в Цюйду. Здесь одно лишь сплошное разочарование.

Снаружи шёл снег, но в комнате не было никакой праздничной атмосферы. Неразбериха продолжала накапливаться и все обновления Цюйду представляли собой лишь туман, скользящий по поверхности и скрывающий грязь. Страна ещё не оправилась от тяжёлых потерь и ущерба, но всем приходилось прикрывать эта рану, даже если сукровица непрерывно текла на землю. Снег выпал как раз вовремя, чтобы скрыть правду, чтобы все могли притвориться, будто ничего не замечают. Каждый мог бы жить как во хмелю и умереть как во сне в этом месте.

.

༄ ༄ ༄

.

Глубокой ночью Пань Жугуй сидел на кушетке, прикрыв глаза. Рядом с его рукой лежал бумажный цветок, о который он мог вытереть руки после медитации. Сидящий на подставке для ног Сяо-Фуцзы даже не осмеливался громко дышать, держа в руках футляр с кистью в терпеливом ожидании.

Через час Пань Жугуй глубоко вздохнул и открыл глаза. Сяо-Фуцзы немедленно протянул ему кисть, на что евнух, сосредоточенно нахмурившись, вывел на своей ладони несколько иероглифов.

Сяо-Фуцзы льстиво сказал:

– Почтенный старец приобрёл манеры бессмертного и облик даоса после того, как недавно получил наставление Его Величества. Ранее, этот слуга даже увидел слабую пурпурную⁴ дымку!

Пань Жугуй вытер руку и спросил:

– Знаешь, почему ты так и не смог присоединиться к управлению церемониала?

Сяо-Фуцзы задумался и ответил:

– Почтенный старец души во мне не чает.

– Одно дело – любить тебя, – Пань Жугуй бросил ему использованный бумажный цветок, – а другое дело – неспособность видеть ситуацию ясно. Его Величество познавал истину в течение двух лет, но от него всё ещё не исходит пурпурная аура. Я всего лишь слуга, так как же я могу превзойти его? Разве тем самым я не преступлю границы дозволенного?

Сяо-Фуцзы передал своему господину горячий чай и заискивающе улыбнулся:

– Почтенный старец – мой хозяин и моё божество. Видеть его медитирующим – это то же самое, что созерцать Верховного достопочтенного Владыку Лао, нисходящего в суетный мир!

– Угу, – Пань Жугуй прополоскал рот. – Твоё сыновнее благочестие уже само по себе можно назвать мастерством.

Сяо-Фуцзы хихикнул, прижавшись к его ноге:

– Я должен выказать своё особое сыновнее уважение господину в первый день Нового года. Когда накануне я готовился к празднику, то увидел потрясающую красавицу в поместье принца Чу! Я поспрашивал тамошних слуг и пришёл к выводу, что Его Величеству она ни к чему, так что я решил, должен выразить вам своё почтение в виде этого дара.

– Настолько она красивая? – спросил Пань Жугуй. – Может ли она сравниться с третьей молодой госпожой Хуа? Кроме того, разве это не женщина принца Чу? Учитывая его властный и безрассудный характер, боюсь, так легко он её не отпустит.

– Даже если принц Чу и более ценен, разве может он сравниться с Императором? Его Величество ничего не сказал, так почему же я не могу подарить эту женщину своему господину? Вам не нужно беспокоиться об этом вопросе, я позабочусь о том, чтобы всё было устроено до начала весны. Когда придёт время, просто взгляните на неё. Вне зависимости от того, захотите ли вы принять её или нет, – это будет для неё счастьем.

Пань Жугуй отставил чашку в сторону и сказал:

– Спешить некуда, я не жадный и не развратный человек. И раз уж ты заговорил о принце Чу, то как там поживает в последнее время его друг с таким же дурным характером, путающийся-под-ногами-второй-молодой-господин Сяо?

Сяо-Фуцзы осторожно похлопал Пань Жугуя по ноге и смешливым голосом ответил:

– Хех! Почтенный старец, этот второй молодой господин Сяо действительно нечто. Как только он въехал в Цюйду, то с самого первого вечера и по сей день только и делает, что пьёт и болтается без дела! Он не занимается серьёзными делами, а только кутит, да веселится. Принц Чу и его шайка любят повеселиться вместе с ним, вот уж действительно рыбак рыбака видит издалека!

– Это конечно прекрасно… Но он всё-таки член клана  Сяо, и Его Величество назначил его в управление церемониала. И мне от этого не по себе, – Пань Жугуй на мгновение задумался, а потом вдруг улыбнулся и добавил: – Я придумал идеальное место, куда его можно отправить. Надень-ка мне сапоги. Я направляюсь в зал Истины к Его Величеству.

.

༄ ༄ ༄

.

На следующий день состоялся банкет Десяти тысяч чиновников в первый день Нового года. Во время пира ничего особенного не происходило, но как раз в тот момент, когда празднество уже подходило к концу, Император Сяньдэ вдруг спросил:

– А-Е, тебе было комфортно в Цюйду эти несколько дней?

Сяо Чие, который в этот момент чистил мандарин, отбросил кожуру и поклонился Императору:

– Отвечаю Вашему Величеству, моё пребывание в столице более чем комфортно.

Император Сяньдэ повернулся к Сяо Цзимину:

– Я ту подумал о его новом назначении и пришёл к выводу, что поставить А-Е на службу в управление церемониала будет пустой тратой таланта. Он хороший парень, к тому же, уже побывал на поле боя. Держать его при дворе – слишком несправедливо по отношению к нему. Как насчёт того, чтобы А-Е отправился в императорскую армию, во главе которой и встанет? Ранее наместником был Си Гу’ань, но теперь ему приходится управлять восемью великими дивизиями и сейчас он по уши в работе, так что путь А-Е заменит его на посту.

Лу Гуанбай тут же нахмурился.

По крайней мере, на службе в управлении церемониала Сяо Чие был бы во дворце, перед Императором. Если бы что-то случилось, Его Величество не смог бы закрыть на это глаза. Но что хорошего было в императорской армии, которая теперь была на побегушках Цюйду? Была ли это награда? Как это вообще можно считать наградой?!

Лу Гуанбай уже собирался подняться со своего места, когда увидел, что Сяо Чие поклонился в знак благодарности.

– Наместник императорской армии – звучит внушительно, совсем как главнокомандующий, – Сяо Чие легкомысленно улыбнулся. – Благодарю вас, Ваше Величество!

Старейшина кабинета министров Хуа громко рассмеялся:

– Его Величество так мудр! Наследник княжеского дома, перед нами подъём молодого героя!

Звуки поздравлений накатывали со всех сторон подобно морскому прибою. Сяо Цзимин улыбнулся и ничего не сказал, бросив взгляд на Сяо Чие.

Лу Гуанбай отпил вина и, опустив голову, сказал сидящему рядом Чжао Хуэю:

– ..Такой расклад подобен смертному приговору, направленному в сердце Цзимина.

Когда банкет закончился, Сяо Чие бесследно сбежал.

Его дурная компания друзей возжелала отпраздновать его новое назначение, так что он повёл их пить дальше. А когда все они в полночь вышли из таверны, то едва держались на ногах.

Принц Чу, Ли Цзяньхэн, был на несколько лет старше Сяо Чие и был тем ещё прохвостом. Прежде чем сесть в паланкин, он дёрнул Сяо Чие за рукав и пьяно сказал:

– Тебе повезло!.. Императорская армия, хех. Им не нужно беспокоиться о патрулях или обороне. Это лёгкая работёнка, за которую они ещё и жалование получают. Тебе не нужно будет рисковать жизнью, а лишь получать деньги. Лучшая должность, какую вообще можно себе вообразить просто упала тебе в ноги! Наверняка в душе ты очень рад!

Сяо Чие тоже улыбнулся, но улыбка не достигла его глаз.

– Ну разумеется. Вот почему я и позвал вас выпить, не отмечать же такую удачу мне одному. Впредь мы будем бесноваться в Цюйду вместе!

– Верно, верно! – Ли Цзяньхэн похлопал его по плечу. – Вот это настрой! Приходи ко мне через несколько дней. Отпразднуем снова!.. Этого явно недостаточно!..

Сяо Чие проводил взглядом удаляющийся паланкин, после чего вскочил на своего коня. Он лично обучил и приручил этого зверя – потомка диких лошадей с подножия горного хребта Хунъянь. Этот быстрый и храбрый скакун был иссиня-чёрного цвета с единственным белым пятнышком на груди.

Сяо Чие натянул поводья и погнал своего коня вперёд. Владельцы лавок по обеим сторонам улицы были готовы зажечь фонари, чтобы осветить ему путь. На что он лишь поднял руку и сказал:

– Не надо. Потушите огни.

Служители лавок растерянно переглянулись, но ослушаться его не посмели. Фонари погасли один за другим, и улица погрузилась во тьму, освещённую лишь тусклым свечением морозной луны и отблеском льда на дороге.

Сяо Чие свистнул, и из темноты ночи с одиночным кликом вылетел кречет. Сяо Чие пришпорил коня, на что жеребец под ним фыркнул, выпустив струю горячего воздуха, и рванулся вперёд.

Сильные порывы ветра налетали на разгорячённое лицо Сяо Чие, унося собой жар от выпитого вина. В темноте он казался загнанным в угол разъяренным зверем, на которого нападали со всех сторон. Стук копыт превратился в оглушительный грохот, разносящийся по округе. Он скакал по пустынным улицам, темнота которых стёрла праздную улыбку с его лица и сменила её холодной, одинокой суровостью.

Неизвестно сколько времени скакал быстроногий рысак, но в один момент Сяо Чие внезапно свалился с него. Тяжело рухнув в сугроб, он не двигался несколько мгновений, опустив голову и тяжело дыша.

Конь взметнул тяжёлые копыта вверх и тревожно потоптался вокруг него, прежде чем опустить голову и подтолкнуть своего хозяина. Кречет по-прежнему сидел на спине жеребца и, склонив голову набок, искоса поглядывал на эту картину.

Сяо Чие переждал мгновение, затем приподнялся на руках и опустошил свой желудок. После долгого молчания он встал и прислонился к стене. Костяное кольцо с большого пальца было чуть великовато и слетело при падении от удара.

Склонившись, Сяо Чие принялся искать его в снегу. Спустя некоторое время  он услышал голос, вопрошающий неподалёку:

– Кто там?

Сяо Чие проигнорировал его, продолжив поиски.

Командир отряда императорской армии зажёг фонарь и посвятил в его сторону:

– Как ты смеешь посреди ночи… Ваше превосходительство?

Сяо Чие повернул голову:

– Знаешь меня?

Командир отряда отрицательно покачал головой:

– Я не знаю точно, кто вы именно из господ…

– Я твой старший брат, – Сяо Чие откинул грязный плащ за спину и отвернулся, продолжая искать кольцо. Мало что видя в потёмках, он раздраженно выругался себе под нос и сказал: – Дай мне фонарь и можешь убираться отсюда.

Командир отряда осторожно подошёл ближе и спросил:

– Вы второй молодой господин, верно? Мы только что получили приказ. Сейчас темно, и для проверки ещё слишком рано. Если вы приедете завтра, то ещё успеете…

Сяо Чие нетерпеливо протянул руку, на что командир отряда тут же дал ему фонарь.

Оглянувшись, он спросил:

– Что это за место?

Командир отряда почтительно ответил:

– Граница Цюйду. Храм Чжао Цзуй.

Сяо Чие махнул рукой:

– Можешь идти.

Командир отряда отступил и уже собирался уходить, когда услышал ещё один вопрос:

– Шэнь Цзэчуань здесь? За этой стеной?

– Да, – кивнул командир и забеспокоился ещё больше. – Он заключён в…

– Выведи-ка его.

Ошеломленный командир отряда поспешил сказать:

– Как я могу..?! Даже если вы теперь наместник, вы не можете этого сделать! Его Величество Император строго приказал…

Сяо Чие поднял фонарь и тяжёлым голосом произнёс:

– Последнее слово в императорской армии отныне за мной!

Командир отряда неуверенно пробормотал:

– Только не убивайте его… Убьё…

– Я, блядь, сказал, чтобы он вышел и спел мне! – Сяо Чие внезапно отшвырнул фонарь в сторону и свет мигом погас. Он стоял в темноте, злобно сверкая глазами.

_________________________

1.     冰敬– «прохладительное подношение» – взятки, которые провинциальные чиновники использовали для подкупа своих покровителей в столице в летнее время. Является одной из нежелательных практик «трёх почтений» во времена династии Цин, наряду с «угольным уважением» и «уходящим уважением».

2.     碎银 – кусочки серебра, разменное серебро; мелкая серебряная монета.

3.     軍屯 – военнослужащие (в основном в приграничных районах), выполняющие гарнизонные и фермерские обязанности для снабжения приграничных гарнизонов зерном.

4.     Пурпурная дымка считалась благоприятным предзнаменованием в древние времена.