Поразительное на каждом шагу (Новелла) - 20 Глава
После пары чарок мы немного разговорились.
Мы беседовали о незначительных случаях, что произошли во дворце, старинных и сегодняшних забавных историях, о бескрайней пустыне Гоби, о поэзии, о горах и реках, о древних и нынешних мудрецах. И в конце концов выяснили, что нам обоим нравятся Цзи Кан и Жуань Цзи[1]. И, сошедшись характерами, очень жалели, что не познакомились раньше. Я очень сильно была взволнована из-за этого.
Идеи и культура Китая развивалась на протяжении нескольких тысяч лет. И в конфуцианском мировозрении китайцев сложилось три непоколебимых правила, подобных незыблемой сети. При помощи политики и культуры человек неизменно оказывался скованным императорской властью, лишаясь своего индивидуализма. Однако, родившийся в неспокойное время, Цзи Кан неожиданно приятно удивлял. Он был подобен вспышке молнии в тёмном небе. Короткой, но яркой и красивой. Он оставил потомству известное произведение «Письмо о разрыве отношений с Шань Тао», где разъяснил основные принципы человеческого равенства. Его «не кипяток[2], а храбрость противостоять сложившимся порядкам и конфуцианству» утверждала, что конфуцианские ритуалы были созданы лишь группой верующих людей, и всем поголовно не обязательно им следователь. У каждого человека своё понятие о счастье, каждый имеет право достигать его так, как ему хочется. Можно сказать, что Цзи Кан по-современному мыслил о равенстве, свободе и индивидуализме.
И хотя я давно знала, что тринадцатый принц был незаурядным человеком, однако и подумать не могла, что он почитает Цзи Кана, особенно учитывая, что он из царствующего дома и находился на вершине пирамиды господствующего класса. Это было так неожиданно и радостно, что в древнем обществе нашёлся человек, способный понять мой образ мышления, что я была вне себя от восторга. И, не удержавшись, я начала всё больше и больше рассуждать. Но и тринадцатый брат тоже подумать не мог, что в этом веке, когда конфуцианская культура имела широкое распространение, он встретит женщину способную рассуждать о подобном, когда даже мужчины не осмеливались делать такое. И в равной степени удивляясь, восхищаясь и радуясь, он говорил всё более свободно и легко.
— На самом деле, — сказал я, поднося к губам чарку с вином, — есть ещё одна важная причина, по которой мне нравится Цзи Кан.
Тринадцатый, полагая, что я опять выскажу какую-нибудь интересную мысль, стал внимательно меня слушать. А я, немного прищурив глаза, ехидно улыбнулась:
— Хотя в древней истории Китая очень много красавцев мужчин, таких как Сун Юй, Пан Ань [3] и подобных им, но все они были слишком женственными. Однако Цзи Кан отличается. В книгах по истории говорилось, что он был очень высоким и хорошо сложен. — на секунду задумавшись, я спросила: — Как люди оценивали его?
— Те, кто видел Цзи Кана, говорили, что он был величиственным, но с чистым и спокойным характером, а манеры его были настолько же безупречными, настолько была большой его сила. — ответил тринадцатый.
Я хлопнула его по плече:
— Точно! Цзи Кан был мужественным и здоровым, словно высокая ель под золотистыми лучами, которою не смог бы согнуть снег или сдуть ветер.
Закончив говорить, я не могла сдержать восхищённого вздоха, предаваясь мечтам об идеале.
Тринадцатый принц, вероятно, никогда раньше не слышал, чтобы женщина так откровенно высказывалась о телосложении мужчины, поэтому его глаза становились все шире с каждым словом, которое я говорила.
— Действительно, он был выдающимся. — в конце концов сказал он.
На самом деле вначале я подружилась с тринадцатым, лишь для того, чтобы осуществить своё эгоистичное желание. В конце концов, для всех я являлась человеком восьмого господина, а старшая сестра была его старшей супругой. А согласно истории в борьбе за престол одержали победу именно четвёртый и тринадцатый братья. Я, несмотря на то, что не могла изменить события, которые должны были произойти, прилагала максимум усилий, чтобы оставить себе лазейку. Но сейчас я не могла не признать, что я и тринадцатый брат были родственными душами. В конце концов, только что мы же признали, что все люди равны от рождения? Признали, что даже сын неба не имеет права требовать, чтобы все люди исполняли его желания? Хотя тринадцатый брат всего лишь уважал Цзи Кана, он все же ставил под сомнения некоторые аспекты культурной системы. Одно это уже вызывало восхищение.
***
Тринадцатый брат вернул меня назад в резиденцию восьмого принца только с наступлением вечера. Небо уже было тёмным. И хотя он на этот раз не так быстро гнал коня, а я набросила себе на плечи накидку, которую он занял у той барышни, всё равно было холодно. После того как тринадцатый принц помог мне сойти с коня, я сказала:
— Езжайте первым!
Он подумав ответил:
— Всё-таки я хотел бы объясниться с Восьмым братом.
— Таким образом вы мне не поможете, — улыбнулась я. — Старшая сестра всё равно не поймёт.
Он улыбнулся, проигнорировав мои слова, шагнул вперёд и постучал в дверь.
Увидев, что принц был настроен решительно у меня не осталось другого выбора, кроме как следовать за ним. Ворота быстро открылись. Двое молодых охранников, увидев, что я стою рядом с тринадцатым братом, испуганно поклонились.
— Поднимитесь! — равнодушно сказал тринадцатый. — Известите Господина, что я пришёл поговорить с ним!
Один из них быстро убежал, а второй закрыл ворота, а затем провёл тринадцатого брата в передний зал. Я кивнула тринадцатому, и ушла в комнату старшей сестры.
Когда я вошла туда, там не было других служанок кроме Цяо Хуэй. Старшая сестра бледная как смерть, увидев меня, сказала:
— Надеюсь, ты помнишь, что я говорила тебе, чтобы это было в последний раз и никогда больше не повторялось!
Я замерла, не зная, что ответить. В современной эпохе для меня было обычным делом отправиться веселиться вместе с друзьями куда-нибудь вне дома. Однако здесь, казалось бы такое обычное дело, вызывало бурную реакцию у окружающих. И я невольно вздохнула.
Я продолжала молча стоять, так как не представляла, как смогу всё объяснить старшей сестре. Между нами был более трёхсотлетний разрыв поколений. На лице старшей сестры отразилась беспомощность, и она с грустью посмотрела на меня.
Я молчала долгое время, так что сестра устало махнула рукой на то, чтобы услышать моё объяснение:
— Уходи!
Я посмотрела на неё, на душе было тяжело. Вот только я не чувствовала, что совершила какую-то ошибку. Здесь я уже много чего лишилась, и мне не хотелось, чтобы у меня ещё отняли и право иметь друга. Пусть даже это расстраивало мою сестру. Поэтому мне только и оставалось, что повернуться и молча выйти из комнаты.
***
На следующий день я проснулась поздно и долго валялась в кровати, не собираясь вставать.
Я смотрела в потолок, размышляя о вчерашних беседах с тринадцатым. Даже в подобное древнее время я смогла найти родственную душу. Придаваясь радостным воспоминаниям, мне хотелось снова пойти выпить с ним прямо сейчас.
Внезапный голос служанки вывел меня из этого щасливого состояния:
— Госпожа, Восьмой принц приказал передать, что желает вас видеть.
Услышав это, я забеспокоилась и поспешно встала. Приведя себя в порядок надлежащим образом, я торопливо подошла к старшему дворцовому евнуху, что ждал меня снаружи.
Стоило только мне подойти к кабинету, как Ли Фу сразу же открыл дверь передо мной, и я вошла внутрь. Сам он остался снаружи. Вслед за этим дверь с хлопком закрылась. Я изо всех сил старалась сохранить хладнокровие, но моё сердце начинало стучать всё сильнее.
На восьмом принце был серебристо-голубой халат. Он стоял возле светло-зелёной, в половину человеческого роста, урны из которой торчало более десятка свитков. Услышав, что я вошла, принц никак не отреагировал, просто продолжал спокойно смотреть в окно. Солнечный свет ярко освещал его лицо, создавая игру света и тени. И из-за этого увидеть выражение его лица было сложно.
Я не знала, о чём с ним говорил тринадцатый брат вчера вечером. Так же я не знала, о чём думал восьмой брат сейчас. Поэтому я не осмеливалась проронить ни слова. Только и могла, что в оцепенении стоять у двери. Спустя долгое время он медленно обернулся, на его лице играла лёгкая улыбка:
— Ты почему вчера вечером ушла с тринадцатым братом?
— А разве он не сказал вам? — немного подумав, спросила я.
— Сейчас я спрашиваю тебя, — ответил восьмой брат.
Я пришла в смятение. Но потом подумала, что хотя мои вчерашние разговоры выбивались из общепринятых рамок, скрывать мне нечего. Смело взглянув в глаза восьмого, я сказала:
— Тринадцатый брат и я ходили выпить вина.
Принц никак не отреагировал на мои слова, а на его лице играла всё та же «вечная» улыбка. Зато он смотрел в мои глаза так, словно пытался увидеть всё самое потаённые, спрятанное в глубоких уголках моей душы. Некоторое время я и он смотрели друг на друга. Но, в конце концов, почувствовав себя смущённой, я отвернулась, притворившись, что ищу место, где бы сесть.
— Подойди, — сказал восьмой брат, стоило мне только присесть.
Я недоверчиво подняла голову и посмотрела на него. Он нежно улыбался:
— Иди сюда. — тихо позвал он.
Уверившись, что он действительно серьёзен, я медленно встала. Опустив голову, я осторожно направилась к нему. Когда между нами осталось три шага, я остановилась и, потупившись, принялась рассматривать плиты на полу.
Он еле слышно вздохнул, и тихо сказал:
— Я настолько страшный? — говоря это, он приблизился ко мне.
Я заметила, что каждый раз, когда оказываюсь с ним вблизи, у меня возникает чувство угнетения, растерянности и я перестаю ясно мыслить. Он осторожно взял мою руку и потянул к себе, но я неосознанно попыталась вырвать её. Он крепче сжал её, сказав:
— Не двигайся!
Он достал из рукава чистый нефритовый браслет, с кроваво-красной линией, бегущей по центру, и принялся надевать его на мою руку.
Браслет был немного тесным. В какой-то момент я почувствовала лёгкую боль и нахмурилась. Восьмой брат успокаивающе сказал:
— Потерпи немного.
Он медленно надел браслет на запястье. Затем некоторое время просто держал мою руку, глядя на меня. Но в конце концов всё же отпустив, отошёл и сел за стол. Так как теперь он находился от меня далеко, мои мысли прояснились. Я начала задаваться вопросом, что здесь происходит? Разве я пришла сюда не для того, чтобы выслушать нотации? Пока я размышляла над этим, удивленно смотря на него, он мягко сказал:
— Шилан Яо из министерства вот-вот должен появиться. Тебе лучше уйти!
— Да! — выпалила я и, поспешно, удалилась.
За дверью Ли Фу, увидев меня, быстро поклонился. Но я, будучи погруженой в свои размышления, проигнорировала его и ушла.
Стоило мне вернуться, как сестра сразу заметила, насколько я растеряна, и, вероятно, решила, что я такая из-за нотаций восьмого принца. Она едва заметно улыбнулась и безразлично сказала:
— Стоит следовать правилам, а то это уже превращается в устоявшийся обычай.
Я ничего не ответила, а просто, скрывая рукавами руки, удалилась в свою комнату.
Вечером, когда мы ужинали, сестра заметила на моей руке браслет. Остолбенев, она спросила:
— Откуда он?
Я испугалась, не зная как следует ответить, и пока я была озабочена этим, старшая сестра слегка наклонила голову и сказала:
— Тринадцатый брат действительно щедр! Это редкий нефрит «Кровь Феникса».
По-видимому старшая сестра всё неправильно поняла. Но так как я всё равно не могла нормально это объяснять, то решила просто предоставить тринадцатому брату разбираться со всем.
Жо Лань, к моему удивлению, не ругала меня, а просто вздохнула:
— Из всех принцев Тринадцатый один из лучших. У него есть чувство справедливости.
Я опустила голову и тайно улыбнулась, чувство удовлетворения заполнило мое сердце. Моя сестра действительно отличалась от среднестатистического человека этой эпохи. Поскольку мать Тринадцатого была не благородных кровей, другие видели в отсутствии матриархальной поддержки принца, лишь то, что она равнялась нестабильному будущему. Но старшая сестра розсматривала его самого как личность. Это не могло не радовать.
После ужина, когда мы уже выпили по полчашки чая, она неожиданно сказала:
— Есть некоторые вещи, которые просто не в пределах нашего контроля, поэтому лучше даже не думать о них.
Я надолго задумалась, бездумно глядя в чашку, не зная, как правильно ответить. Мне в голову ничего не пришло кроме этих слов:
— Я позабочусь о себе.
______________________________________
[1] Цзи Кан (223 — 262) — китайский поэт и философ эпохи троецарствия. Жил в царстве Вэй. Казнен правящим родом Сыма. Одним из главных поэтических произведений Цзи Кана считается «Ода о цине». Жуа́нь Цзи (210 — 263) — китайский поэт и философ эпохи троецарствия. Представитель даосского философского учения сюань-сюэ. Жил в царстве Вэй. Входил в творческое сообщество Семь мудрецов бамбуковой рощи. ближайший друг и соратник знаменитого философа и литератора III в. Цзи Кана.
[2] Плыть через кипяток — ступать по огню, то есть в огонь и в воду, не останавливаться перед опасности.
[3] Сун Юй (298 до н. э — 222 до н. э ) — китайский поэт периода Чжаньго(Период Сражающихся Царств), один из основателей старинной китайской словесности. Пань Ань — литератор времен Западная Цзинь (247-300 гг.), олицетворение мужской красоты.