Поразительное на каждом шагу (Новелла) - 26 Глава

Вчера вечером я дежурила до рассвета, и хотя утром я немного вздремнула, однако всё равно чувствовала усталость. К тому же я не осмеливалась много спать днём, боясь, что тогда ночью я не смогу заснуть и на следующий день буду чувствовать себя вялой. Опираясь о спинку кушетки, я держала в руках книгу Тянь Ихэна «Миниатюра о приготовлении воды из источников» эпохи Мин, которую я тщательно изучала при свете светильника.

Теперь почти все мои книги были посвящены чаю. Я воспринимала свои обязанности во дворце как самую настоящую работу, где предоставляли питание, жильё и за которую я получала зарплату и пособия. Мне не хватало только одного — свободы. Приходилось неукоснительно следовать жёсткому этикету, а за любое нарушение могло последовать телесное наказание, а при худшем раскладе всё могло закончиться смертной казнью. Однако за три года я уже поняла правила игры. Сейчас даже в рамках правил я могла обрести некоторую свободу. Если я за что-то бралась, то старалась сделать это как можно лучше, И хотя начинала я совершенно без опыта, однако теперь, если дело касалось чая, никто во всём дворце не осмелиться бы недооценивать меня. Я как раз читала:

«В нынешнее время к чаю подают фруктовые закуски, которые стали очень популярны. Но, даже идя в ногу с современными увлечениями, следует отказаться от всего, что может исказить истинный вкус чая. Кроме того для фруктов используют золотые или серебряные ложки. Но подобная утварь не подходит для людей предпочитающих скромность, а медь оставляет металлический привкус, что тоже недопустимо. Это подобно тому, как в древние времена на севере в чай добавляли простоквашу, а в Шу — соль. Такой способ пить чай годиться лишь для варваров, хотя не стоит их за это осуждать.»

Когда за дверью послышался тихий голос Ван Си:

— Старшая сестра, вы дома?

Сев прямо, я поинтересовалась:

— Раз горит лампа, то конечно в доме кто-то есть. Что случилось?

Ван Си ответил:

— Наставник приказал позвать старшую сестру.

Я торопливо отложила книгу, когда услышала это. Взглянув в зеркало, я пригладила волосы и поправила свою одежду, и погасив светильник, вышла из дома.

Когда Ван Си увидел меня, то принялся торопливо кланяться, а потом повернувшись, сказал:

— Его величество так увлёкся западными учениями, что это уже вошло в дурную привычку. Мой наставник уже несколько раз спрашивал, подавать ли еду. Но Его Величество лишь говорит «хорошо» , не предпринимая никаких прочих действий. Уже очень поздно. Поэтому наставник приказал позвать барышню, чтобы вы придумали какой-то метод.

Моих губ коснулась улыбка, действительно, «со способного больше и спрашивается» . Помнится, когда прошло чуть более полугода с того времени, когда я вошла во дворец, однажды вечером я была на дежурстве. И Канси просматривал доклады до глубокой ночи. Не то чтобы и раньше такого не случалось, однако в тот раз Канси сидел за документами допоздна три-четыре дня подряд. Стоящий рядом с ним евнух Ли Децюань тревожно хмурился, беспокоясь о здоровье императора, но ничего возразить так и не осмеливался. Он только и мог, что стоять рядом с печальным лицом.

Для меня в то время всё было в новинку. Я думала о том, что быть правителем, чья мудрость простирается на тысячи веков, действительно было нелегко, и украдкой наблюдала за Канси. В конце концов, он был человеком в возрасте сраше пятьдесяти, вдобавок уже несколько дней он поздно ложился спать, а утром вставал пораньше, чтобы отправиться в императорский дворец. И на лице императора начали проявляться следы истощения и изможденности. Возможно, в тот вечер я была одержима демоном, или ещё по какой причине, но на мои глаза навернулись слёзы, когда я вспомнила как мой отец, учитель выпускного класса, также допоздна засиживался за тетрадями учеников и готовя уроки при свете лампы. Порой матушка, беспокоясь о нём, просто подходила и выключала настольную лампу, чуть ли не силой отправляя отца в постель. Вот только у Канси такой жены не было.

Не могу объяснить, что тогда произошло, на меня словно снизошло помрачение, и я неожиданно сказала:

— Уже поздно, отдохните немного! Иначе чрезмерная усталость только повредит вашей работе.

Как только эти слова выскользнули из моих губ, вокруг стало очень тихо и все уставились на меня с шокированным видом. Атмосфера тревоги и страха поселились над комнатой.

Тут-то я поняла, что меня ждут большие неприятности! Я сразу же «выздоровела» и торопливо упала на колени. Лицо Ли Децюаня посуровело, он как раз собирался отругать меня, когда услышал голос Канси. Император сказал с едва заметной улыбкой:

— Перед тем как Десятая геге вышла замуж, она тоже вечно отправляла Меня отдыхать.

Склонившись, он задумался на мгновение. А затем отрицательно покачав головой, он приказал Ли Децюаню:

— Убери эти доклады, сегодня Я буду отдыхать!

Лицо Ли Децюаня засветилось от радости и он торопливо сказал:

— Слушаюсь! — и поспешно помог Канси подняться.

Проходя мимо, Канси бросил на меня, всё ещё стоящую на коленях, взгляд и произнёс:

— Можешь подняться!

Я, глубоко поклонившись, ответила:

— Благодарю Императора! — а затем встала на ноги.

Канси, смерив меня взглядом, сказал с улыбкой Ли Децюаню:

— Это ведь ищущая смерти сестра Тринадцатого принца с семьи Маэртай?

— Точно. — ответил старый евнух.

Канси, ничего не сказав на это, ушёл. А я, почувствовав, что вся моя спина уже взмокла от пота, подумала, что на самом деле я очень сильно боюсь смерти! И мне только осталось мысленно поблагодарить десятую геге, с которой я никогда не встречалась, и которую Канси, по-видимому, очень сильно любил.

После этого инцидента, Ли Децюань решил, что мне благоволит сама фортуна и теперь, столкнувшись с похожей ситуацией, он всегда приказывал придумать способ как разрешить её. К счастью, хотя мне каждый раз приходилось напрягать мозги и, несмотря на то, что я каждый раз сильно рисковала, мне всегда удавалось что-то. Ван Си, стоя рядом, прошептал:

— Старшая сестра, дальше вы должны идти одни!

Я кивнула и спокойно вошла в комнату.

Едва я оказалась внутри, то сразу увидела рядом с Канси Ли Децюаня, который едва заметно кивнул мне. Я ответила ему тем же, а потом, неслышно подойдя к Канси, делая вид, что хочу сменить воду для чая. Взяв чашку для чая, я быстро взглянула на стол Канси. Император как раз решал геометрическую задачу. Затем я, медленно отступая, вышла.

Вернувшись в чайную, я принялась заваривать чай, одновременно думая, что задача на самом деле не такая уж и сложная, просто Канси неправильно расположил вспомогательную линию. В конце концов, решая геометрическую задачу и зайдя в тупик, лучший способ найти решение — это оставить её, чтобы через некоторое время вновь вернуться к ней и тогда уж приложить все усилия. На самом деле, если бы сейчас Канси отложил задачу, то завтра, увидев её, ему оставалось бы лишь сетовать о том, почему вчера он был настолько глуп, ведь достаточно только изменить расположение вспомогательной линии, и решение будет перед тобой.

Вот только, несмотря на то, что я понимала это, я не могла подойти к Канси и показать, где на самом деле надо нарисовать вспомогательную линию, да и ещё при этом решить задачу! В конце концов, я никогда не обучалась математике ни у французских иезуитов Иоахиме Буве и Жан-Франсуа Жербийона, ни у португальского Томаса Перейры[1]. И если Канси спросит, откуда я могу решать подобные задачи, что я смогу ответить?

Принеся чай, я неслышно поставила его на стол. А затем, набравшись духу, тихо сказала:

— Император!

Канси, не поднимая головы, лишь промычал:

— Ммм?

Я после непродолжительной паузы продолжила:

— Боюсь, что после такого, иностранцы больше не осмелятся объяснять геометрию Императору.

Канси в ответ лишь снова промычал, больше никак не реагируя, всё его внимание было поглощено задачей. Прошло ещё некоторое время, а потом император внезапно поднял голову и посмотрел на меня. Я торопливо поклонилась и мягко пояснила:

— Они обучили Императора всем этим вещам, думая, что это принесёт пользу. Однако если из-за этого он перестанет есть и пить и навредит этим себе, разве они тогда не понесут за это ответственность?

Я сделала паузу, заметив, что Канси никак не реагирует на мои слова, а потом продолжила:

— К тому же разве эти иностранные мудрецы не говорили, что иногда, чтобы решить задачу, надо успокоить своё сердце и отдохнуть. Бывает, что тогда ответ найти легче.

Едва я закончила говорить, как меня охватило беспокойство. Я сжала руки, покрывшиеся холодным потом.

Прошло некоторое время, прежде чем Канси, бросив кисть, встал и, потянувшись, сказал:

— Ли Децюань! Опять эти твои демонические уловки.

Ли Децюань поклонился и ответил с улыбкой:

— Ваш слуга действовал, беспокоясь, о здоровье Императора.

Канси рассмеялся и сказал:

— Ладно! Подавайте еду!

— Слушаюсь! — ответил тот и быстрым шагом вышел за дверь, вероятно для того, чтобы дать указания Ван Си.

Канси, опустив голову, взглянул на меня и сказал:

— Ты становишься всё более и более смелой из-за того, что Ли Децюань манипулирует тобой.

Я торопливо упала на колени:

— Ваша служанка также беспокоилась о здоровье государя. — закончив говорить я быстро поклонилась.

Канси сказал:

— Поднимись!

Я поспешно встала на ноги.

— Ты очень внимательна. Ты прислуживала всего несколько раз рядом, когда могла услышать эти слова, но всё равно помнишь их.

Я быстро ответила:

— Услышанная идея показалась мне новой и свежей, поэтому я и запомнила.

Император, не обращая больше на меня внимание, направился к выходу, при этом сказав:

— Если все люди в Великой Цинь проявят интерес к новым идеям, стоит ли переживать о том, что они перестанут проявлять уважение к императорскому двору? — едва прозвучали последние слова, как Канси уже покинул комнату.

Я вздохнула, подумав, говорить-то легко. Но Китай на протяжении тысячелетий, славился как страна обширных территорий с богатыми ресурсами, он был центром мира, и подобное мировоззрение невозможно изменить в одночасье из-за случайного увлечения императора. Потребуется пройти через боль, пронизывающую до самых костей, через чуть ли не разрушение собственной страны, прежде чем осознать, что нам необходимо учиться у внешнего мира. Канси часто говорил, что он одинок. Но не только потому, что рядом с ним никого не было. Он слишком многое понимал и смотрел далеко вперёд. Мудрые всегда были одиноки. А Канси к тому же был императором!

_____________________________________

[1]

Иоахим Буве (род. Ле-Ман, 18 июля 1656 г. — 28 июня 1730 г., Пекин), французский иезуит, работавший в Китае. Буве прибыл в Китай в 1687 году в качестве одного из шести иезуитов, первой группы французских миссионеров в Китай, посланных французским Людовиком XIV под руководством настоятеля Жана де Фонтани. Позже Буве служил посланником китайского императора во Франции и вернулся в свою родную страну в 1697 году с указанием императора нанять новых миссионеров. В 1699 году Буве прибыл в Китай во второй раз в сопровождении десяти миссионеров, среди которых были Жозеф Анри Мари де Премар, Жан-Батист Режи и Доминик Парренин.

Жан-Франсуа Жербийон  — Жан Франсуа́ Жербильо́н, правильнее — Жербийо́н (его китайское имя張誠; фр. Jean-François Gerbillon, 4 июня 1654, Верден — 27 марта 1707, Пекин) — французский учёный миссионер-иезуит в Китае, куда он отправился в 1680 году. Допущенный ко двору императора, Жербильон стал его врачом и учителем математики;

Томас Перейра или Томас Перейра ( 1 ноября 1645 — 1708), также известный как Томе Перейра, был португальским иезуитом, математиком и ученым, который работал миссионером в Цинском Китае. Перейра был отправлен в Пекин для работы при дворе императора Канси, где он оставался на протяжении большей части своей карьеры. В 1689 году император Канси послал Перейру и его коллегу Жан-Франсуа Жербийона для интерпретации на переговорах между цинским Китаем и Российской империей в Нерчинске, которые в конечном итоге привели к Нерчинскому мирному договору.