Посадка семян Пигмалиона (Новелла) - 5 Глава

Через две недели после того, как я взял на себя ответственность за Шишикуйбану-Мисаки… поздним утром Эриса вызвала меня. Это будет в третий раз, когда я встречу её.

Стоя под солнцем, её красота ничуть не изменилась. Её фарфоровая кожа, освещённая солнечным светом, казалось, усиливала её блеск. Находясь в этой жаркой погоде, она была единственным человеком, которого я чувствовал не принадлежавшем этому миру.

— Я хочу, чтобы ты встретил кое-кого.

Меня привезли в старый жилой район.

Проехав через ряд ограждений и бревенчатых стен, полные мха тут и там, мы наконец прибыли в изолированный старомодный дом. Сад был полон иссохшей травы и кустарников, но то, что дало мне самое сильное впечатление — это то что мы ступили в дурное место, в котором была блестящая гортензия на пике из своего цветения. Имя, вырезанное на дверной табличке, обжигаемое солнцем, было Арису.

В тот момент, когда Эриса позвонила в колокольчик, к нам пришла женщина средних лет.

— О, вот так, мисс Дзинка, у вас какое-то дело?

— Я подумала нанести визит и проверить ситуацию.

— И кто может быть этот молодой человек?

Женщина, по-видимому, звалась Арису, и она подозрительно взглянула на меня.

— Мой новый помощник. Я привела его с собой для практического обучения.

— Вот как? Тогда, пожалуйста, заходите.

Полностью веря в необоснованную ложь Эрисы, Арису начала выстраивать тапочки внутри.

Дом был довольно аккуратным, не было ни одного украшения или признака изысканности. Дом, предназначенный исключительно для проживания. Картонные коробки и одежда (халат?) были сложены в узком коридоре. Хоть некоторые намёки на проживание и можно было заметить повсюду, личные вещи и ценные предметы нигде не могли быть замечены.

— Я сейчас же приведу моего мужа.

Мы направлялись в гостиную, где большую часть пространства занимал невысокий вырезанный из дерева массивный стол и дешёвые гардеробы. Женщина пошла в соседнюю комнату.

— Не обращая на случайные слова ранее, что ты хочешь мне показать? — прошептал я Эрисе рядом со мной.

— Я подумала, что это подходящее время. В любом случае, полагаю, ты начнёшь размышлять о своих будущих действиях достаточно скоро.

— И что ты подразумеваешь под «подходящим временем»?

Мой вопрос повис в воздухе при звуке скольжения двери.

Арису вошла, занося своего мужа за обе его руки.

— Даже если это всего лишь кончик, я не могу заставить себя порезать палец, поэтому я дала ему кровь бездомной кошки, которую я поймала.

Арису поставил горшок на стол.

Сорокасантиметровый стебель выпячивал в форме стройного человека с выражением брезгливости. Его приблизительный возраст был таким же, как и у его жены, Арису. Тонкие белые линии бегали по всему телу.

— Похоже, он был выращен в благоприятных условиях.

Эриса перевела свой взгляд с Шишикуйбаны в сторону Арису.

— Вы уже приняли решение?

— Нет, пока что я довольна этим.

— Если вы довольны текущей ситуацией, то вы сделали правильный выбор. Таким образом, вам не придётся иметь дело с ненужными вещами.

Я молчал, слушая разговор Эрисы и Арису, загадочный обмен фраз. Иногда я улавливал слово сорока одного дня, смешанного в разговоре. Похоже, что с момента смерти мужа прошло слишком много времени. Пробыв там в течение 20 минут, мы вышли из дома Арису.

Мы с Эрисой пошли дальше, под ослепительными солнечными лучами. Сегодня она не использовала свою машину, сказав: «Мои ноги станут вялыми, если я не буду ходить всякий раз через какое-то время». Маленькая корзинка, которую она держала в руке, дрожала синхронно с её шагами.

— Несмотря на её внешность, ей уже около сорока лет, — сказала Эриса, когда мы шли. — Её муж упал в огромную долговую яму из-за его неудачи в бизнесе и перегрузил себя в конец, навёрстывая упущенное. Однажды у него случился сердечный приступ, и это стало его концом. Пытаясь поддерживать такую семейность, они оба, кажется, прошли через многое. Такой расклад объясняет её изможденный взгляд, нет?

— Несмотря на это, она, должно быть, была глубоко влюблена в него до такой степени, что она оживила его как Шишикуйбану, чтобы остаться вместе.

— Вот как тебе это показалось?

— Я не прав?

У Эрисы всплыла злобная улыбка.

— Напротив, она глубоко ненавидела своего мужа. Он впал в депрессию из-за своего разорения, и спустив всё на рукава, обвинил во всём её. Для неё это было, наверное, чем-то невыносимым. Отнюдь не благодарный за её преданность, он даже использовал её как средство для снятия стресса. Она постоянно была в страхе от его тиранического гнева.

— Почему она превратила его в Шишикуйбану?

— Ради мести, которую она не могла выполнить при жизни. Она тайно положила его обезглавленное тело в гроб и выбрала немедленное захоронение, ведь у неё таилась злоба по отношению к нему.

— Ради мести, что ты имеешь в виду?

— Посмотрев на её мужа, ты не заметил чего-нибудь?

Эриса говорила о маленьких ранах на теле.

— Каждый раз, когда она даёт крови своему мужу, она ранит его кожу ножом. Поскольку он вырос до такого уровня, его жидкостный состав тела не сильно отличается от реальной крови, и поэтому она заставляет его испытывать боль прямо как у человека. Причина, по которой я навестила её сегодня — проверить, зашла ли она слишком далеко или нет. Она продолжит резать его, до тех пор, пока она полностью не очистит своё чувство обиды, или он однажды перестанет восстанавливаться. Интересно, которое из этого будет первым.

Этот человек… нет, этот Шишикуйбана остаётся в живых только для единственного намерения навредить ему?

В моём случае я взращиваю Мисаки только потому, что хочу, чтобы она была со мной.

Оставив в стороне Шишикуйбану, я не думаю, что я никогда бы не пошёл по той же дороге, что и эта женщина.

— Люди обладают любовью и ненавистью. Их распределения могут разниться от человека к человеку, но они оба одинаково существуют.

Эриса сказала так, словно читает мои мысли.

— Во всяком случае, Куя, какой была твоя причина преследовать Ирусэ Мисаки?

— Ну, это…

Эриса поразила меня дразнящим взглядом, пока я колебался, давая ей ответ.

— Всё нормально, если ты не ответишь. До тех пор, пока ты не упускаешь из виду эмоции, которые ты испытываешь к ней.

Во время нашего разговора мы наткнулись на общественный парк возле детского сада.

Маленькие дети поднимали резкие крики, когда они играли, в то время как их мамы оживлённо беседовали, судя по всему, на отдалённых скамейках.

Подарок перерыва во время сезона дождей, мирная утренняя сцена, которая заставляет вас зевнуть.

— Давай немного отдохнём.

Эриса села на синюю скамейку возле входа. Я тоже сел рядом с ней. Сверкающий солнечный свет пробивался сквозь щели ветвей и листьев тополя, а появляющийся время от времени бриз мягко гладил мою влажную рубашку, заставляя меня чувствовать себя ещё более комфортно.

— Канадэ передала его мне, когда я собиралась уходить. Всё в порядке?

Эриса взяла из корзины половину бутерброда и куснула его, не дожидаясь моего подтверждения. Звук кусания в свежий салат неторопливо дошёл до моих ушей.

— Это панини^[1], сделанный из мяса той расчленённой девушки, которую ты видел ранее. На этот раз я использую её splénius^[2], часть, которая соединяет её голову и обратную сторону вместе.

Не обращая внимания на это, я сказал: «Я хочу вернуть Мисаки. И не какое-то там растение или несуразицу. Я хочу, чтобы она снова была человеком. Была похожей на нас».

Но вместо ответа Эриса лишь пристально посмотрела на меня.

— Я хочу вернуть её в прежнюю форму, точно так же, как того мальчика, которого ты показала мне в твоём магазине. Скажи мне, как это сделать.

— Как и ожидалось. Я была права касательно времени.

Наконец, я смог понять смысл подходящего времени, о котором Эриса заявила некоторое время назад.

Рост Мисаки шёл благоприятно.

На следующий день после посадки семена быстро проросли. Через три дня они выросли на двадцать сантиметров и начали приобретать человеческий облик. Поскольку рост растений был очень быстрым, я весь день наблюдал за её развитием, забывая о том, чтобы пойти в библиотеку. Есть такая поговорка: «Когда ждёшь, время тянется». Однако эта поговорка не относилась к ней, и я не отрывал свой взгляд ни на секунду.

Вечером пятого дня знакомое лицо Мисаки приняло форму. Её лицо не достигало и десяти сантиметров, её ресницы и брови росли слабо, но её черты лица были чётко различимы. Я порезал кончик пальца ножом и прижал его к губам, как будто я дразнил её поцелуем, затем она начала сосать кровь, напоминая ребёнка, сосущего грудь матери.

Мисаки пьёт кровь.

Мою собственную кровь.

Её тело поглощает кровь и смешивается с её собственной.

Для Мисаки моя кровь — незаменимый напиток для неё, чтобы вернуться к настоящему облику.

Я был очарован этим чувством, которое придавало мне ощущение, похожее на сексуальные отношения с ней.

К седьмому дню стебель вытянулся и разбухал всё больше и больше, пока не появилась её верхняя половина.

Нижняя часть, начиная с её бёдер, всё ещё была связана со стеблем, но верхняя часть тела выглядела точно так же, как у молодой женщины. Длинные и тонкие тканевые слоя собирались на голове, а не на волосах, а на её макушке поднимался бутон цветка миндалевидной формы. Я продолжал взращивать сорокасантиметровый стебель, чтобы Мисаки пила мою кровь, пытаясь встряхнуть ощущение её кусания каждый раз.

Однако эти благословенные дни длились недолго.

Мисаки перестала расти, продолжая пить мою кровь, ничем не отличаясь от куклы.

Вкус приготовленного белого риса исключителен, когда я был голоден, но постепенно белый рис стал для меня ненасыщенным. Мне хочется гарниров, мой язык хочет чего-то с сильным вкусом, мне хочется сладости и вкусного десерта после еды. Каждый раз, когда я осуществляю своё желание, появляется новое.

Подводя итог, меня постепенно стало сложно удовлетворить.

Я вспомнил мальчика-Шишикуйбану в магазине Эрисы.

Я сомневался в том, нужна ли только кровь, необходимая для того, чтобы он вырос до такой степени, но теперь, когда Мисаки перестала развиваться, ответ стал очевидным.

Крови, вероятно, недостаточно для того, чтобы Шишикуйана созрела.

В то время я думал о том, чтобы связаться с Эрисой, чтобы избавиться от каких-либо сомнений, но она была той, кто позвала мне первой. Разумеется, я принял её идеально подходящее по времени приглашение.

— Так как уже прошло две недели, на её голове должен расцвести бутон, я права?

— Он не расцветает и не показывает признаков отмирания.

— Даже если ты оставишь его таким, он не расцветёт. Для этого есть необходимое условие.

— Условие?

— Тебе нужно изменить то, чем ты её кормишь. Я уже говорила тебе, что Шишикуйбана не производит собственных питательных веществ. Она требует органического вещества извне. Хоть крови и может быть достаточно, чтобы она продолжала жить, ей всё равно нужен другой корм, чтобы достичь полную форму.

Как я и думал. Тем не менее, я почувствовал какой-то спусковой механизм в её словах.

— Это странный термин. Разве это обычно не называют удобрением, а не кормом для растений?

— Ну это, если бы Шишикуйбана была обычным растением. А ты прекрасно понимаешь, что это не так.

Конечно, нормальное растение не принимает форму человека и не пьёт кровь. Оно не использует мозг человека в качестве рассадника.

— Итак, что могло бы послужить этим кормом?

Эриса подняла панини, которой она откусывала.

— Это.

Человеческая плоть.

Не только Эриса, но даже Шишикуйбана ест человека.

— Первоначально, это мой отец начал выращивать Шишикуйбану. Он был тем ещё дилетантом и тратил огромные деньги ради своих оккультных хобби наряду с его работой. Для такого отца открытие слухов о Шишикуйбане было неизбежно, — Эриса перестала говорить и укусила панини. — Он просматривал все древние документы и архивы, пока не узнал о существовании растения и не нашёл способ производства семени. Однако, что касается основного метода выращивания, единственное, что было упомянуто это пить кровь. Несмотря на это, Шишикуйбана смог развиться в человеческую форму, чего было достаточно, чтобы удовлетворить амбиции моего отца в начале… …

Эриса подняла правую руку и указала на небо указательным пальцем.

— Но это постепенно начало становиться неудовлетворительным для него. Точно так же, как ты сейчас, мой отец думал, что увеличение количества отданной крови, приведёт к дальнейшему росту, и затем он серьёзно поранил свой палец, чтобы продвинуть прогресс кровотечения. И, как и следовало ожидать, восстановление его пальца не могло справиться с этим повседневным занятием. Палец моего отца разодрался, из-за крови которой постоянно поливали. До такой степени, что он больше не нуждался в чернильной колодке для печати.

Он разодрал палец.

— Однажды мой отец откусил палец. Плоть была полностью оголена, позволив Шишикуйбане ощутить её запах. Думаю, теперь должно быть очевидно, что имя Шишикуйбана произошло от её «привычек питания^[3]».

Услышав историю Эрисы, холодная дрожь пробежала по моему позвоночнику. Может быть, если бы она не сказала мне всё это, я бы пошёл по тому же пути, что и её отец.

— Для моего отца эта случайность была сродни первому дождю после засухи. Цветок начал расцветать, и Шишикуйбана внезапно выросла. Мой отец очень обрадовался, увидев это резкое преображение.

— Обрадовался? Несмотря на то, что он откусил себе палец? Это может быть грубо с моей стороны, но твой отец странный человек.

— Это говорит о том, насколько серьёзным и нетерпеливым он был при возделывании Шишикуйбаны. С того дня, как он узнал, что для роста растение требует мяса, он начал свою долгую серию проб и ошибок. Начиная со свиньи с коровами и курами, затем продолжая оленем, медведем, лошадью, уткой, китом, кроликом, собакой, кошкой, енотом, крокодилом, змеёй, ящерицей, лягушкой, черепахой и любым другим животным, о котором ты можешь подумать. Несмотря на все попытки, Шишикуйбана вообще не реагировала. И когда он наконец пришёл к правильному ответу, которым является человеческая плоть, его пальцы уже уменьшились до семи. Мой отец буквально пожертвовал своим телом, чтобы оставить журнал, в котором показан метод совершенствования, которым я пользуюсь в настоящее время. Можешь сказать, что тот факт, что прямо сейчас ты держишь у себя растение Ирусэ Мисаки — это благодаря пальцам моего отца.

— Разве нет другого способа, чтобы Шишикуйана созрела, без необходимости есть человеческую плоть?

— К сожалению, нет. Поведение людей, которых приводит в восторг Шишикуйбана, в целом одинаково. Их не удовлетворяют цветки, и тогда они запутываются в дилемме, должны ли они переступать запретный путь или оставаться цепляться за свою человечность. Впрочем, исходя из моего собственного опыта, большинство из них делают первый выбор.

Я уставился на мою руку и начал размышлять над рассказом о отце Эрисы.

Мисаки хочет, чтобы я дал ей мою кровь и плоть. Интересно, как далеко я должен был ранить себя, чтобы вернуть её в человеческий облик. Просто, представив лезвие ножа, глубоко режущее мой палец, вся моя рука начала зудеть.

— Получение человеческого мяса — непростая задача. Однако, даже если это так, думать о том, чтобы дать ей свою плоть, является глупым выбором. Шишикуйбана удивительно прожорлива. Если ты продолжишь давать то, чего она хочет, то даже не отрезая себе все четыре конечности будет достаточно.

Эриса прервала мои мысли, как будто увидела их.

— Тебе не нужно предлагать ей самого себя. Во-первых, если ты разрежешь всё своё тело, то позже ты не сможешь вырастить Шишикуйбану.

Я понял, что Эриса пыталась сказать.

Если я хочу возродить Мисаки наилучшим образом, то мне нужно будет достать труп другого человека. Труп, который я мог бы предложить для неё взамен.

Для меня сейчас единственный способ получить человеческую плоть — это положиться на одного человека.

— Не могла бы ты поделиться со мной мясом, которое у тебя есть в твоём магазине?

— У меня нет причин продолжать выполнять твои быстро возникающие желания. Другими словами, я не могу этого сделать, — Эриса отказалась после того, как отправила последний кусочек панини себе в рот.

— Я не такая уж отзывчивая, до такой степени, что помогу тебе устроить лёгкий результат. Плоть человека для меня ценная вещь. Я бы не стала просто предлагать её тебе за бесплатно. Если ты хочешь, чтобы она осталась с тобой, то тебе нужно получить в свои руки кровь… ну, больше, чем просто твоей собственной. Нелепое желание вырастить Шишикуйбану без каких-либо рисков до конца — это то же самое, что и кошка, которая хочет поймать рыбу, не обмочив свои лапки в воде.

— Не могла бы ты хотя бы дать мне подсказку? Я не могу сделать это один.

— Это твой выбор, вступишь ли ты в наше общество или нет. Но всё же, если ты просишь совета, я могу дать тебе небольшой. Хотя его экзекуция зависит от тебя, — Эриса пододвинула лицо и понизила голос, как демон, пытающийся искушать. — Меры не имеют значения. Ты можешь просто убить кого-нибудь, найти труп человека, совершившего самоубийство, или собрать разбросанные останки жертвы дорожно-транспортного происшествия. Есть даже выбор проникновения в морг или похоронный зал, однако я бы не рекомендовала это для тебя.

— Оставляя в стороне рекомендуемое, все они невозможны для меня.

— Если ты так думаешь, то это будет невозможно. Пока у тебя есть решимость, то нет никакой потребности в физической силе и специальных навыках. Всё что осталось так это удача и время. Если ты успешно получишь труп, свяжись со мной. Хотя это будет стоить тебе приличной цены, по крайней мере, я могу позаботиться об извлечении тела и его разделывании.

Я покачал головой.

— Если речь идёт о деньгах, я не могу заплатить. В конце концов, я просто Ронин-нахлебник.

— Я не говорю о деньгах. Я хочу половину трупа.

— Его половину?! Твои экстравагантные цены распространяются не только на цветы, так?

Эриса почему-то сделала разочарованное выражение.

— В таком случае ты можешь сделать это самостоятельно. Если сможешь.

Я даже не мог найти никаких слов, чтобы высказаться против неё.

Неважно, каким способом я боролся в одиночку, было совершенно очевидно, что я пришёл к заключению, что я полагаюсь на неё до самого конца.

Это прискорбно, но это реальность.

— Это зависит от тебя, спросишь ты меня или нет. Всё, что я сделала, так это показала тебе путь. Независимо от того, какой результат тебя ждёт, это твоя собственная ответственность. Если тебе не нравится какой-либо из этих вариантов, просто выбрось Шишикуйбану вместе со своей решимостью. Я не стану винить тебя, если ты это сделаешь. Это гораздо утешительнее, чем быть раздавленным от собственного горя.

Оставив за собой последнее слово, Эриса покинула парк.

Риск, о котором я услышал, когда впервые забрал Мисаки, вместе с тем, о чём говорила ранее Эриса, перегружал меня. Слишком большой вес, с которым я не мог справиться с какой-то вялой решимостью.

Сидя на скамейке, я продолжал смотреть на играющих детей, а их матери смотрели на них, их глаза были полны любви.

Возможно, если бы одна из жизней этих детей была внезапно потеряна, их матери хотели бы, чтобы они вернулись к жизни, даже если это означает выйти на путь, который изложила Эриса. Мой путь.

После того, как я провёл час, сидя на скамейке, потерянный в мыслях, я в конце концов вернулся домой с низким расположением духа.

Я зашёл в свою комнату, снова порезал мой невосстановленный палец и дал Мисаки сосать.

Интересно, могу ли я оставаться довольным, просто отдавая ей мою кровь.

Или, может быть, она в конечном итоге съест мой палец после того, как однажды его раскромсают частые ранения.

Раздумывая над такими заботами, я смотрел на растение… Нет, я посмотрел на Мисаки.

Примечания

1. Панини (более правильный вариант — панино) — итальянское блюдо; по сути, панини мало чем отличается от бутерброда, за исключением только того, что закрыт сверху куском хлеба — чиабатта или розетта.

2. Я не уверен, что это оно, вероятно речь идёт о сосцевидном отростке височной кости.

3. Хз как это понимать. Анлейторы не указали примечание что значат эти слова.