Принцесса и пилот (Новелла) - 4 Глава

Бесчисленные облака наплывали сзади, пролетали мимо Фаны и исчезали из виду.

Это был не первый полет Фаны. Она уже пересекала несколько раз центральный океан на воздушных круизных судах.

Но в этот раз она не сидела в удобном кресле, глядя вниз на море облаков через затейливое окно с чашкой чая в руке. Вместо этого она оказалась втиснута на узкое сидение, должна была лететь спиной вперед и пристально следить за каждым сантиметром неба без сна. Как все так обернулось?

Ее братья и опекуны объясняли ей, но она не слушала. Все-таки, события будут происходить независимо от ее воли, так что слушать незачем. По крайней мере, она покинула Рио де Эсте и летела в столицу Левамской Империи Эсмеральду по приказу принца Карло. Это она знала, и этого было достаточно.

Прошлой ночью принц прислал ей еще одно письмо через военный телеграф. Суть пяти страниц приторных слов заключалась в том, что он молился о ее безопасности. Если верить письму, он до самого конца противился заключению Фаны в тесное пространство и сочувствовал ей, вынужденной пять дней терпеть такие условия. Как всегда, она понадеялась, что Амацуками не разгадают шифр.

Рядом выл ветер. Время от времени стекло тряслось, издавая громкий шум. За этим тонким пластом стекла было небо, и это ее пугало.

Пилот, управлявший самолетом и сидевший к ней спиной, оказался тихим человеком.

Помимо пары слов предостережения во время запуска двигателя и взлета он ничего не сказал, сосредоточившись на полете.

Фана поддерживала такую отчужденность. Достигнет ли она в целости материка или будет сбита в пути, ей хотелось молча принять свою участь. Не было смысла обмениваться бесполезными словами.

Фана не отрывала своих серебристо-белых глаз от неба.

Она тренировалась две недели, учась наблюдать. Под самолетом, в тени облаков, рядом с солнцем. Она обводила взглядом все места, где мог укрыться самолет. Ничего ненормального. Ей не особо хотелось оказаться сбитой, и потому она, по возможности, сосредоточилась.

«Санта Круз» на всех парах летел на северо-запад.

В ранние часы солнце перед Фаной нагнало и обошло самолет, переместившись мимо Фаны по диагонали. Теперь самолет летел за садящимся солнцем.

Затем солнце начали закрывать облака.

От вида заката с высоты в 4,000 метров дух захватывало.

Под ними был лишь окрашенный в красный океан и напоминавшие сладкую вату облака того же цвета. Над океаном летали стаи птиц, легко обгоняемые самолетом.

Ей казалось, что, просто протяни она руку, смогла бы коснуться облаков за окном, а многочисленные рваные облака, подсвеченные сверху, со сложными тенями, исчезали из виду Фаны за горизонтом.

Это было неземное зрелище. Цвета, освещение, движение земли – все это было таким искусным и совершенным, что даже лучшие художники и мастера дель Морал и рядом не стояли.

Каждый раз, когда самолет пролетал через облака, тяга пропеллера разрезала их силуэты, оставляя позади шлейф из капель, словно они по волнам летели.

— Как красиво, – прошептала Фана под впечатлением. Короткие слова исчезли позади самолета, уносимые скоростью их движения, так и не достигнув переда машины.

Затем с переднего сидения до Фаны донесся слабый запах. Пилот открыл коробку с обедом. Запах омлета, майонеза и латука. Стоило ей подумать, что пахнет вкусно, как из переговорной трубки донесся голос:

— Я собираюсь перекусить. Вы уже ели, госпожа?

Фана взяла переговорную трубку. Слуги сказали ей отвечать только «да» или «нет», так она и поступила.

— Нет.

— Вас не укачало?

— Нет.

— В таком случае, Вам стоит поесть. Иначе у Вас иссякнут силы. Ешьте, даже через силу.

— Хорошо.

На этом разговор закончился.

Как ей и было сказано, Фана достала из-под сидения коробку с едой и флягу.

Любуясь закатом, она ела бутерброд.

Фана жевала. Было вкусно. Когда она доела первый бутерброд, ее желудок показался еще более пустым, так что она быстро съела второй.

Аппетит у нее определенно был лучше, чем на земле. Обычно она не могла распробовать еду, потому что за ней вечно наблюли преподаватели этикета, следившие, чтобы она использовала нож и вилку. Они даже жаловались на ее манеру жевать, так что времени насладиться едой у нее не оставалось.

Но здесь на нее никто не смотрел, и она поняла, что есть, наслаждаясь прекрасным пейзажем, просто чудесно.

Фана поднесла ко рту флягу. Тогда-то у нее в голове и всплыл вопрос.

Где справлять свои дела?

В опере можно было просто встать и выйти в уборную, но в данном случае ничего подобного не наблюдалось. Только небо, океан, облака и этот самолет.

Фана медленно повернула голову и покосилась на переднее сидение. Пилот жевал, не обращая на нее ни малейшего внимания. Спрашивать ей было неловко, и потому она снова отвернулась, не сказав ни слова.

Фана решила пока об этом не думать.

На поверхности океана медленно проступала тьма. Радий на панели управления начинал светиться. Операция «Чернохвостая Чайка» не предусматривала навигации, так что ночные полеты отменялись и, независимо от оставшейся энергии, заход солнца означал конец дневного путешествия.

Чарльз, как всегда, проверил небо спереди и сзади, посмотрел налево и направо, управляя самолетом. Примерно 3,000 километров за дневной перелет. Все время он должен был оставаться на чеку, и к моменту приводнения в океане слишком устал бы для чего-то еще. Посадив самолет и поужинав, он бы сразу уснул.

Однако в поле зрения его уставших глаз появилось нечто необычное.

— …хмм?

Снизу и справа что-то блестело ниже горизонта. Он присмотрелся. Его натренированные опытные глаза могли рассмотреть самолеты в небе даже с расстояния более 1,000 метров.

Он с трудом разглядел летящее нечто. По горизонтали расстояние было около 12,000 метров. И где-то на 1,000 метров ниже «Санта Круза», на высоте в 4,000 метров; летел объект в противоположном направлении.

И не один. Две, три новые вспышки с каждой стороны от самого заметного источника света. Тщательно контролируя руль, Чарльз прикрылся россыпью облаков, чтобы занять более удобную для наблюдения за вспышками света позицию.

— Вражеский флот.

Далеко впереди летела вражеская мобильная эскадрилья, с воздушным транспортным судном Амацуками в центре. Постаравшись рассмотреть все детали, он увидел, что враг кольцом окружил транспортер. Тени самолетов были видны, благодаря красному океану. Судя по силуэтам, там было четыре тяжелых судна и восемь истребителей. Настоящая полноценная эскадрилья. И направлялись они к Рио де Эсте, откуда прилетел Чарльз. Вероятно, планировали еще одну бомбардировку.

Самолеты были достаточно крупными, чтобы он с легкостью их заметил. Незачем было зря подлетать ближе. Сиди позади него радист, он бы связался с аэропортом Альмерией, но, к несчастью, Фана не умела шифровать сообщения. Так что Чарльзу оставалось лишь незаметно уйти от эскадрильи.

За рассеянными облаками Чарльз скрылся из виду вражеского флота. Они были достаточно далеко, и потому ситуация не так уж и пугала. Он спокойно залетел в облака, внезапно вынырнул и снова скрылся в облаках. Вражеская эскадрилья ничего не заметила и исчезла во тьме позади, направляясь на восток.

Чарльз положил руку на сердце. Он смог избежать боя. Неплохое начало.

Но как пилота Чарльза терзало дурное предчувствие. Вражеский флот использовал для полета маршрут мирного времени. Разве собравшаяся бомбардировать город эскадрилья летела бы так открыто?..

Тогда ему на ум стали приходить неприятные мысли.

Что если, например, враг знал об операции «Чернохвостая Чайка», потому что раскрыл шифр сообщений? Амацуками отправили бы целую эскадрилью на убийство будущей императрицы. Возможно, самолеты, с которыми они сейчас разминулись, перекрывали воздушные пути, ища «Санта Круз»?

Чарльз отогнал эту пугающую мысль. Все нормально, такого быть не может. Военное командование с гордостью заявляло, что и тысяче одаренных математиков их шифр не разгадать. А в целях дополнительных мер безопасности цифровой ключ менялся каждую неделю, так что тупицам из Амацуками он был не по зубам.

Тем не менее… то же военное командование с начала войны недооценивало врага. Он знал, что нет ничего невозможного. Чарльз испытал это на собственной шкуре; он знал, насколько современной была военная организация Амацуками. Осторожность лишней не бывает. Пока он размышлял, солнце почти растворилось в море. Скоро должна была наступить ночь, так что поверхность воды разглядеть было нелегко. Пора было садиться.

Опустив встроенные в «Санта Круз» поплавки, он открыл все закрылки. Приглушив двигатель и быстро глянув на приборную доску, он начал медленно спускаться, снижая скорость и выпрямляя их курс с помощью штурвала, потянув при этом рычаг управления на себя.

«Санта Круз», сбросив скорость над гладким участком океана, приземлился на поплавки почти без толчка; по водной поверхности пошли небольшие волны. Он держался на трех частях: двух поплавках и хвосте.

Полностью остановившись, Чарльз открыл окно. Он вылез из кабины и потянулся. Солнце упало за горизонт, и золотистый свет едва виднелся на краю неба.

Чарльз сел на крыло, достал из корпуса пять чемоданов, открыл их по ходу ветра и отодвинул заднее стекло.

Фана так и сидела молча и равнодушно. Ее взгляд обратился на Чарльза. Испугавшись близости ее красоты, Чарльз с трудом выдавил:

— Здесь отдохнем. Вы устали?

— Нет.

— Это хорошо. Так, эмм, на счет Вашего багажа, для полета его слишком много. Я хочу по возможности облегчить самолет, так что не могли бы Вы отобрать то, что Вам нужно и не нужно?

Фана уставилась на Чарльза, не отвечая. Слегка раздраженный таким высокомерным отношением, Чарльз продолжил:

— Если самолет тяжелый, больше шансов, что нас настигнут сзади и собьют. Если нас собьют, будет неважно, сколько у Вас багажа, верно? Так что надо выбросить как можно больше. Реши я его оставить на земле, капитан не стал бы меня слушать, поэтому я прошу об этом сейчас. Багажа слишком много. Вам стоит выбросить некоторые вещи. Нет, Вам необходимо их выбросить. Я могу перебрать вещи и сложить их в один чемодан, но это значит, что наемник будет трогать вещи, которая наденет благородная барышня, а это принесет целую кучу новых проблем. Вы меня понимаете?

— Да.

— Так что мне нужно, чтобы госпожа выбрала, какая одежда и белье нужны, а какая нет. Вам не кажется, что для полета в пять дней и четыре ночи пять чемоданов – это многовато? Хватит и одного. Нет, возможно, и одного много. Потому что я с собой ни одного в самолет не взял. Понимаете?

— Да.

— Ну, спасибо. Вы позволите?

— Хорошо.

Фана медленно поднялась с заднего сидения. Чарльз протянул ей руку, помогая встать на крыло. Он жалел, что использовал резкий тон, но Фана, похоже, не возражала. С неприятным чувством Чарльз запрыгнул назад в кабину, чтобы зарядить металлогидридный аккумулятор.

Повозившись с источником энергии, Чарльз переключил металлогидридную батарею с «производства» на «подзарядку». В хвосте «Санта Круза» открылось водоотсасывающее устройство, и широкий поток океанической воды хлынул в металлогидридную батарею, где выделялся водород, хранившийся в баке для водородного топлива, а остальная вода сливалась назад. После целой ночи должно было накопиться достаточно водорода для дневного перелета.

Он оглянулся на крыло. Фан неуверенно перебирала свой багаж. Чарльз, знавший ее в детстве, с трудом узнавал нынешнюю Фану. Та упрямая, резвая Фана полностью исчезла?

Фана проверила содержимое пяти открытых деревянных чемоданов. Там была бесчисленная одежда, украшения, косметика, белье, постельные принадлежности, ночные сорочки и даже купальник.

Она оставила сборы в дорогу слугам, так что впервые видела содержимое чемоданов. Как и сказал пилот, это было лишним. В небе никто ее не увидит, даже если она не накрасится.

Опустившись на колени на крыле, она отбирала нужные вещи в один чемодан.

Ее окружал густой запах соли.

Цвет ночи захватывал небо, сияло множество звезд. Омывавшие самолет волны таяли в океане.

Ей ничего не закрывало обзор. Лишь бесконечное море и небо, вечный покой.

Затем Фана ощутила непонятный страх и тревогу.

Стемнело, стало труднее различить океан и небо, а ночь полностью отличалась от той, что наступала на земле. Запах в воздухе, настойчивый ветер, все это пугало.

Она боялась океана внизу. Стоило соскользнуть с крыльев, и Фана могла утонуть, никогда больше не всплыть. Цвет океана перед ней вызывал у девушки беспричинный страх.

Океанический ветер, звучавший как флейты, играл с ее заплетенными волосами.

Фане казалось, что ветер замыслил что-то недоброе.

Скрывая дрожь, она медленно продолжала свое дело.

Раздраженный голос пилота до сих пор звенел у нее в ушах.

Он на удивление разговорчив.

Он походил на человека, который вне самолета сидит с книжкой в тени дерева, так что его недавняя проповедь застала ее врасплох. А поскольку с ней нечасто так разговаривали, это принесло ощущение новизны.

А это раздраженное лицо выглядело по-детски милым. Ей казалось, что когда-то очень давно она уже видела это выражение, но не помнила где.

Пока она перебирала свои воспоминания, в темноте послышался далекий гром.

— ?..

Когда солнце еще не село, грозовых туч не наблюдалось. Но гром не стихал. Он приближался. Нет, это… был не гром. Это был шум двигателя самолета.

Сидевшая на крыле Фана посмотрела на кабину. Чарльз уже высунул голову, глядя в направлении источника шума.

В глазах Чарльза отражался голубой свет.

Это была не звезда. Он сосредоточился. Гроздь света, сопровождаемая звуком движущегося грома, быстро двигалась к ним. Более того, от нее на океан падал луч золотистого света, что-то выискивая.

Без сомнения, это был крупный амацуанский самолет. Из-за темноты трудно было определить расстояние, но опыт подсказывал Чарльзу, что это миноносец.

Голубой свет предназначался для ночного боя, а золотистый был поисковым огнем. Вероятно, уверенный в своем воздушном превосходстве, самолет включил ночью свет на полную мощность, летя без страха. Он определенно что-то выискивал.

Останься они на месте, попали бы под поисковый луч. Чарльз быстро закричал Фане, разбиравшей на крыле багаж:

— Госпожа, быстро садитесь на заднее сидение, нам надо лететь. – Он едва ли заметил озадаченный взгляд Фаны. Чарльз закричал: – Забудьте о багаже, быстрее!

— Д-да.

Как ей и было сказано, сжимая только купальник, оказавшийся на тот момент у нее в руках, Фана торопливо скользнула на заднее сидение. Чарльз быстро глянул на приборную панель, и самолет заскользил по поверхности. Оставленный на крыле багаж должен был весь упасть в океан. Глядя на купальник в руках, Фана пожалела, что не взяла что-то более полезное.

Как и на взлетной полосе, Чарльз удерживал тормоз, скользя по водной поверхности и избегая поисковых огней миноносца. Он не мог взлететь, поскольку была ночь. Ему не хватало мастерства, чтобы приземлиться с нулевой видимостью.

Через какое-то расстояние Чарльз оглянулся. Судя по шуму двигателя и огнях на брюхе самолета, судно находилось в двухсот метрах над поверхностью, возможно, в километре от них. Плотный луч света рыскал по океану, проверяя даже под водой.

Пока истребитель не улетел, Чарльз едва дышал. Он смог разглядеть ряд истребителей с каждой стороны от миноносца, тоже занимавшихся поисками. Остановись Чарльз на воздушном пути, которым пользовался обычно, их бы точно обнаружили. Воспользовавшись своим опытом полетов над центральным океаном, он принял спасшее их спонтанное решение приводниться, отклонившись от курса.

Жуткий голубой свет во тьме наконец-то повернул в сторону и исчез в западном небе, поглощенный звездами.

Фууууууууууф. Чарльз выдохнул, вытирая пот с бровей. Откинувшись на сидении, он поднял взгляд и заговорил, обращаясь как к Фане, так и к себе.

— Едва пронесло, но мы смогли скрыться.

— Да.

— Эта эскадрилья могла нас искать. Скорее всего. Иначе они не выстроились бы в ряд, чтобы прочесывать поверхность океана.

— Да, – рассеяно ответила Фана. Но Чарльз просто разбирал вслух свои мысли и не ждал нормального ответа.

— Враг может знать об этой операции. Если наш шифр взломали, это не удивительно.

— Да.

— Я бы предпочел не думать о такой ситуации, но не стоит об этом забывать. Хотя я и молюсь от всего сердца, чтобы дело было не в этом.

— Да. Эмм…

— Да?

— Спасибо.

— Что?

— За то… что подробно объяснили мне все… – пробормотала Фана. Чарльз не знал, как ответить, и просто промолчал. Он не понимал, за что его благодарит будущая императрица. Она могла бы вести себя и более надменно.

Рыцари и правда подозревали, что шифр взломали, как он и сказал сейчас Фане. Когда бы они ни вылетали в рейд против врагов, враг встречал их стеной «Синденов», словно заранее знал об атаке. Каждый раз пилоты требовали объяснений, но командование просто отвечало «свирепые амацуанцы, бла-бла-бла».

Но даже если шифр был взломан, операция называлась «Чернохвостая Чайка», и использованные в этих словах буквы показались бы бессмысленными постороннему человеку. Каким бы глупым ни было начальство, оно не стало бы просто описывать свои действия.

Тогда… чем занималась та эскадрилья?

Пока он размышлял, заговорила Фана.

— Эмм, господин Пилот?

— Да?

— Можно спросить, шифр сообщений взломали?

— Вполне вероятно.

— Эм.

— Да?

— Эммм.

— Что такое?

— Принц Карло… часто шлет мне письма по военному телеграфу.

— Что вы двое творите?

— Простите, но, эмм… в письме, что я на днях получила, он писал, как беспокоится обо мне. Каким негожим ему казалось оказаться втиснутой в самолет-разведчик на пять дней, пересечь центральный океан без сопровождения. И он на пяти страницах об этом болтает.

Под стеклом кабины повисло долгое, долгое молчание между передним и задним сидениями. Было так тихо, что доносился плеск волн о поплавки. Фана нарушила молчание первой.

— …это плохо?

Чарльз молча отодвинул стекло, вылез из кабины и ступил на крыло.

Шок от этого признания оказался таким сильным, что его уже не держали ноги, и он со стоном присел на крыле. Если это сообщение прочитали, врагу неплохо объяснили суть операции «чернохвостая чайка».

Мысленно Чарльз довольно долго обругивал, заплевывал и избивал принца Карло. Ради кого, по его мнению, вся эта операция проводилась? Почему он лично вел дело к неудаче? Насколько глупым он должен был быть? Возможно, страстность и была визитной карточкой Левама, а принц просто пытался играть свою роль, но, ради Бога, хватит быть таким идиотом.

Буря его гнева улеглась, и в душе Чарльза остался просто ветер отчаянья. Операция «Чернохвостая Чайка» была возможна лишь благодаря ее секретности. Враг, зная, что самолет-разведчик с Фаной на заднем сидении полетит через центральный океан, затаился бы в полном вооружении, а после обнаружения преследовал бы их всеми силами. Теперь предстояло готовиться к худшему сценарию, к погоне стаи «Синденов».

Его руки тряслись. Сердце бешено стучало, все тело охватила дрожь.

Ситуация быстро стала беспрецедентно плохой.

Операция и так была делом непростым, но письмо принца Карло усложнило ее еще больше.

Враг знал все о плане, и на каждом углу их будут ждать воздушные суда в окружении эскадрильи, готовые поприветствовать будущую императрицу «Синденом» из своего брюха.

Тем временем, у Чарль был лишь пулемет на заднем сидении, причем стрелком будет не опытный пилот, а благородная дама, вероятно, никогда не державшая оружия.

Он мог развернуться и вернуться в аэропорт Армелия. Развернуться и отменить миссию еще было возможно.

Но это было бы непростительно. Воздушные силы и Рыцари пожертвовали слишком многим ради этой миссии. Сколькие из них не смогли вернуться? Развернись он, их смерти оказались бы совершенно бессмысленными. Они мужественно шагнули навстречу смерти ради будущей императрицы, вот и все. Вернись он, воздушные силы просто посмеются над Воздушными Рыцарями дель Морал, заклеймив их трусами. А он не мог навлечь такое позорное прозвище на Рыцарей, радостно отвлекших на себя внимание от него.

И он с самого начала знал, что путешествие выйдет непростым. То, что выскочила неожиданная проблема, не означало, будто он захочет сейчас остановиться. Он хотел увидеть эту гордую миссию до самого конца.

Чарльз говорил себе, что все в порядке. Шифр необязательно взломали. Наверняка было известно лишь то, что эскадрилья прочесывала поверхность океана. Вот и все. Они могли искать и что-то помимо «Санта Круза».

Чарльз попытался взять себя в руки.

Пилоты должны всегда быть собраны. Иначе они запаникуют во время полета, потеряют управление самолета и умрут. Они должны были постоянно контролировать себя, чтобы выжить, и им приходилось подкреплять свой самоконтроль. Всегда, везде, не смотря ни на что.

Глубоко вздохнув, он наполнил легкие свежим воздухом. Затем он похлопал себя по щекам один, два, три раза.

С решительным видом он повернулся на запад, к острову Цион.

Ему оставалось лишь двигаться вперед. В нытье не было смысла. Он не мог сбежать лишь потому, что ситуация стала тяжелее. Мужчина должен все преодолевать.

Продолжая убеждать себя такими мыслями, он встал на дрожащие колени.

Я полечу прямо на остров Цион.

Решившись, хоть и продолжая дрожать, он обвел взглядом темный горизонт.

— Эмм… Вы в порядке? – Фана выглянула из кабины, с тревогой глядя на Чарльза.

Тот выдавил улыбку и выпятил грудь.

— Я в порядке, никаких проблем. Сейчас я достану постель госпожи, так что, пожалуйста, дайте мне секундочку.

Он вытащил из самолета резиновую лодку, бросил ее в океан и наполнил воздухом с помощью прикрепленного к хвосту насоса. Плавающая в океане груда резины начала медленно надуваться.

Эта военная лодка из плотной резины была создана для того, чтобы пилоты могли на ней ночевать, и вмешала троих взрослых. Она хорошо держалась на воде, так что можно было даже удочку для рыбалки брать.

Когда набралось достаточно воздуха, он окликнул заднее сидение:

— Это для пользования госпожи, так что делаете, что хотите. О, верно, Вы голодны? Приготовить ужин?

Лунный свет помог ему разглядеть, как Фана выбралась с заднего сидения. Ее голос дрожал, когда она открыла свои прекрасные губы.

— Спасибо. И, эмм, можно спросить?

— Да?

— …

— Что такое? Укачало?

Фана, шатаясь, прошла по самолету, ступила на крыло и посмотрела на Чарльза.

— Эмм.

— Да?

— …

Фана молчала, просто глядя на Чарльза.

Ему казалось, что его засосет в эти чистые глаза.

Эти глубокие спокойные глаза, чей свет был сравним со звездным небом над ними, обладали бездонной красотой, словно угрожавшей похитить его душу. Они вытягивали из него силы, и он почувствовал опасность соскользнуть с крыльев, если не будет осторожен.

Цепляясь за свой хрупкий рассудок, Чарльз попытался понять, что хочет сказать Фана.

— Если у Вас есть жалобы на выбранный мной маршрут…

— Нет, жалоб у меня нет. Господин Пилот, пожалуйста, догадайтесь.

— ?..

Он даже гадать не мог, столько всего произошло, и, возможно, его мозг утомился.

Обычно Фана была лишена эмоций, но сейчас в ее тени угадывались следы боли. Словно она что-то сдерживала. Словно она сдерживала слезы – тогда до Чарльза и дошло.

— О, уборная!

Он всплеснул руками. Он даже не подумал об этом.

Пилоты в большинстве своем не заботились об этом вовремя полета. Во время долгих перелетов многие просто делали свои дела в комбинезоны. Чарльз до таких крайностей не доходил, но, поскольку встать за штурвалом он не мог, приходилось использовать специальные пакеты, разработанные для этих целей, а затем выбрасывать их из самолета. Но он не мог заставить Фану делать так же.

Чарльз поскреб затылок и рассмеялся.

— Простите, я даже не подумал об этом! Да, эмм, пожалуй, океан – Ваша уборная. Я посижу на переднем сидение, так что просто позовите меня, когда закончите.

— …

— Завтра нам долго лететь, так что, пожалуйста, просто выпихните все накопившееся. Ах, но, пожалуйста, держитесь в стороне от отверстия для воды. Если что-то крупное засосет, вместо водорода другой газ выйдет, а-ха-ха-ха.

Когда он произнес шутку, гулявшую среди многих пилотов, его настиг громкий звук – шлеп! – вместе с резкой болью на лице, а его голову развернуло вбок.

— Как грубо!

Прогнанный Фаной, чье покрасневшее лицо он даже в лунном свете смог разглядеть, Чарльз быстро пробежал вдоль самолета и скрылся в кабине.

Откинувшись на сидении, он поднес руку к щеке и поднял взгляд.

— Мне только что залепила пощечину будущая императрица.

За этими словами скрывалась улыбка.

Все-таки, Фана не так уж сильно и изменилась.

Впервые увидев Фану тем утром, он решил, что она полностью переменилась со времен их детства. Она была словно марионетка, без следа энергичности.

Но пообщавшись немного, он понял, что внутри Фана оставалась все той же упрямой, резвой девочкой. Девочка с грозным взглядом, отругавшая его за издевательства над свинкой, не умерла. И его это радовало.

Чарльз закрыл глаза, ожидая, когда его позовет Фана.

Тишина над океаном стала глубже.

Но время шло, а девушка не подавала голос.

Он подумывал выглянуть из кабины и разведать обстановку, но поскольку Фана могла находиться в процессе, он не мог посмотреть как ни в чем не бывало.

Чарльз волновался. Его мучило нехорошее предчувствие. Но, выскочи он до того, как его позвали, когда она еще свои дела делает…

В его голове повторялся этот круговорот мыслей, и он едва расслышал далекий голос.

— Помогите…

В мгновение ока Чарльз выскочил из кабины и встал на крыло.

Фаны нигде не было.

— Госпожа?! – позвал он над океаном. Ответ донесся снизу.

— Господин… Пилот! – крикнула Фана, высунув голову из океана, прежде чем снова погрузиться.

Фана тонула.

Чарльз без колебаний нырнул в океан и обнял Фану в воде. Ее нога застряла в отверстии для забора воды. Сунув руки под подмышки Фаны, он оттолкнулся от самолета двумя ногами, вытягивая ее.

Он забросил тело запыхавшейся, наглотавшейся воды Фаны в лодку, а затем залез следом.

Оказавшись на лодке, Фана зашлась в приступе непрерывного кашля.

Чарльз выплюнул океаническую воду, прислонившись к боку лодки и глотая ртом воздух.

— Что… что Вы делали?

— Простите, но, эмм…

Фана лишь скривилась. Но Чарльз представлял. Наверное, она не смогла сделать свои дела на крыле, и потому попыталась сделать их в воде, но у нее застряла нога.

Один неуклюжий поступок за другим, и это еще первый день.

Фуф, вздохнул он, и, облегченно взглянув на звездное небо, снова перевел взгляд на Фану.

— Ладно, ночью похолодает, так что давайте переоденемся. Вы смогли собрать свои вещи в один чемодан?

— Ах…

— ?..

— Я… все потеряла.

— Что?

— Потому что Вы сразу взлетели…

— О… вещей не осталось?

— …Только купальник.

— Купальник?

— …Да.

Холодный океанический бриз. Вздрогнув, Чарльз посмотрел на промокшую Фану.

С помощью переносного газового цилиндра он зажег небольшой огонек на газовой плитке. Синее пламя горело хорошо, согревая двоих в резиновой лодке. Чтобы их не заметили сверху, они накрыли огонь стальной пластиной на четырех ножках, а сверху поставили кофейник.

Чарльз закутался в одеяло, грея руки у огня. Снятый им комбинезон сушился на пропеллере вместе с одеждой Фаны.

Фана сидела по другую сторону плитки, тоже в одеяле. Оба они дрожали на холодном воздухе.

— Ну, для первого дня проблем много, – шутливо заметил Чарльз.

Смущенная Фана пробормотала:

— Простите за беспокойство, господин Пилот.

— О, нет, об этом даже не волнуйтесь. Я не достаточно подготовился, и госпоже пришлось слишком многое пережить… а-ха-ха-ха. – Он рассмеялся, поправляя одеяло.

Влажные волосы Фаны, ее кожа и тонкая ключица были голубовато-белыми, освещаемыми в темноте только огнем плитки. Если снять с нее одеяло, она окажется голой… или почти, в своем купальнике. На Чарльзе тоже было только его белье из грубой ткани.

Вид Фаны завораживал. Капли скользили по ее обнаженной белой шее, скатываясь на закрытую грудь.

Он до сих пор помнил, как обнимал ее в воде. Такая хрупкая, что, казалось, любая капля силы ее сломает, такая мягкая, такая приятная…

Осознав, в каком направлении мыслит, Чарльз затряс головой, отгоняя грубые мысли.

Но как бы он ни старался, его взгляд возвращался к Фане. Ее фигура словно обладала силой притяжения, вытягивая из него душу, стоило Фане попасться ему на глаза. Оставалось лишь наслаждаться этим чудом.

Ей и так уже повезло родиться с особым положением семьи дель Морал, но помимо этого она обладала красотой «сравнимой с блужданием в абсолютном свете». Как же сильно ее Бог любил? Чарльзу, с детства застрявшему на самом дне общества, Фана казалась существом из далекого, далекого мира.

Она была не тем человеком, с которым он мог беседовать у огня. Ему следовало помнить свое место.

Вспомнив, он заставил себя отвести от Фаны взгляд.

— Когда мое тело отогреется, я лягу спать в кабине. Госпожа может воспользоваться лодкой.

— В такой тесноте?

— Я привык. Там мне лучше спится, чем в походной постели.

— Вот… как.

— Пожалуйста, погасите огонь, когда ляжете спать.

— Да, эмм.

— Да?

— Нет… ничего.

Проглотив слова, Фана перевела взгляд назад на огонь.

Почему-то сердце Чарльза бешено забилось, он ощутил, как у него вскипает кровь.

Чувствуя, что начинает терять контроль, он встал и запрыгнул на хвост самолета.

— Ладно, госпожа, спокойной ночи. Завтра мы тоже до рассвета вылетаем.

— Хорошо. Спокойной ночи, господин Пилот.

— Спокойной ночи. – Повторив это еще раз, Чарльз убежал в кабину и закрыл окно.

Подложив на сиденье вместо подушки парашют, он натянул одеяло до подбородка и уставился на летние звезды ночного неба.

Сегодня много чего случилось. И все же, уставший физически и умственно Чарльз не мог уснуть. Если он терял бдительность, возвращалось ощущение объятий с Фаной в воде, и он думал о ее белом теле.

— Я идиот.

Раздраженный своими мыслями посреди такой важной операции, он разозлился.

Заставив себя закрыть глаза и мысленно набрасывая маршрут завтрашнего полета, Чарльз ждал сон.