Принцесса и пилот (Новелла) - 5 Глава

Когда он открыл глаза, за лобовым стеклом собрались тяжелые, густые облака.

Отодвинув стекло, Чарльз высунул голову из кабины.

Плотность облаков семь или восемь. Солнце на востоке еще не взошло над горизонтом. Он едва слышал, как волны омывают поплавки, а соленый ветер ласкал его лицо.

Второе утро.

Он вытянул руки в воздух и потянулся назад.

Затем, выйдя из кабины и ступив на самолет, сунул руки в висевший на пропеллере комбинезон.

Тот высох не до конца, и это было неприятно. Будь Чарльз один, предпочел бы в белье лететь, но из-за Фаны не мог.

Комбинезон Фаны тоже высох лишь наполовину. Но кроме него у нее был только купальник. Пройдя к хвосту с ее комбинезоном в руке, Чарльз спрыгнул на лодку.

Фана спала, свернувшись калачиком, как ребенок.

С невинным выражением, руки сложены вместе, сквозь слегка приоткрытые губы выходит еле слышное дыхание. Ее одело было натянуто только до груди, плечи и шея оставались открытыми.

Взгляд Чарльза машинально переместился на ее грудь. Конечно, ее прикрывал купальник, но форму он не скрывал, и Чарльз понял, что девушка многое скрывает под одеждой. Или, точнее, он никогда не встречал никого, кто бы прятал под одеждой так много своей фигуры, и, вероятно, не встретит.

В бесконечном океане, наедине с девушкой абсолютной красоты.

Чарльз отчаянно цеплялся за рассудок. Он, поддерживая свое чувство подневольности, привитое еще в детстве, подавил животное начало внутри себя, повернул против воли шею и отвел взгляд. Словно раздирая дерево голыми руками, он, наконец, смог перестать рассматривать Фану и окликнуть ее, сохраняя спокойствие.

— Доброе утро, госпожа.

Глаза Фаны медленно открылись. Чарльз стоял к ней спиной.

— Доброе… утро.

Фана медленно поднялась и осознала, что одеяло не закрывает ее шею. Торопливо подтянув его, она, в итоге, приобрела такой вид, словно надела одну большую мантию.

— Он все еще сыроватый, но если возможно…

Чарльз наполовину повернулся к Фане и протянул ей комбинезон. Фана тоже вытянула руку из-под одеяла, взяла одежду и притянула к себе.

— Да, я могу его надеть.

— Хорошо. Если можете, пожалуйста, переоденьтесь сейчас, я бы хотел взлететь до восхода солнца. Я буду в кабине. – Чарльз смущенно подхватил газовую плитку и запрыгнул на крыло.

Фана лишь сунула в комбинезон голову и сняла купальник под его прикрытием. Ей не нравилось ощущение прикосновения влажной ткани к коже, но она вынуждена была с этим смириться.

Убедившись, что Фана села на заднее сидение, Чарльз снова выскочил из кабины, прошел к хвосту, спустил из резиновой лодки воздух и засунул ее в самолет. После этого он побежал назад на переднее сидение.

— Ладно, начинаем второй день. Как и раньше, пожалуйста, следите за происходящим сзади.

— Хорошо.

После этого короткого диалога Чарльз завел двигатель. Пропеллер закрутился, от поплавков начали отходить небольшие волны, а хвост, слегка погрузившийся под воду, со всплеском поднялся в сумраке.

Когда солнце встало над горизонтом, «Санта Круз» уже успел пробить облака и подняться по диагонали в воздух.

В тот день облаков было много, идеально для спецопераций.

Словно скачущий камешек Чарльз перепрыгивал от облака к облаку, спокойно двигаясь на северо-запад.

Они еще не сказали друг другу ни слова, а солнце уже поднялось над «Санта Крузом» и начало садиться на западе. Свет слепил Чарльза, усложняя наблюдение. Пилот надел свои летные очки, чтобы защитить глаза от света.

Внимание Фаны на заднем сидении было полностью поглощено наблюдениями.

Пока они не минуют Великий Водопад, им предстояло просто лететь на встречу все большему количеству врагов, о чем главный пилот упомянул перед их вылетом. Чтобы пересечь центральный океан, им необходимо было замечать врага первыми. Во время двухнедельного обучения Фана это не раз слышала. Не уставая от однообразного неба, она не теряла концентрации.

А затем – она что-то увидела.

С переговорной трубкой в руке она обратилась к Чарльзу:

— Вверху и справа, я вижу свет между облаками.

Чарльз повернул шею в указанном направлении. «Право» и «лево» у самолета определялись по носу. Он увидел полоску облаков на высоте 5,500 метров, но разглядеть ничего не смог.

— Я ничего не вижу.

— Я видела, как оно пролетало за облаком с рваным дном.

Фана говорила не о слоистом облаке рядом с ними, но о том, что было далеко, на высоте примерно в 7,000 метров, перисто-слоистом облаке, чье брюхо словно проткнули несколько раз иголкой. Оно находилось на расстоянии минимум 1,500 метров от них по горизонтали.

Секунду спустя лицевые мышцы Чарльза дернулись.

Как и говорила Фана, всего на миг, за облаком вспыхнул свет. Вероятно, вражеский пропеллер отражал свет. То, что она невооруженным взглядом смогла заметить что-то на таком расстоянии, поражало.

— Это вражеский самолет. Невероятно.

— Нас преследуют?

— Будем молиться, чтобы это оказалось не так.

Чарльз влетел в облако, закрывавшее их от врага. Фана смотрела прямо, пытаясь разглядеть происходящее на расстоянии более тысячи метров.

— Он не приближается, а отдаляется.

Услышав Фану, Чарльз снова оглянулся.

Натренированный взгляд Чарльза приметил недавний свет между облаками. Он видел, что тот не движется в сторону «Санта Круза». Враг их не обнаружил. Чарльз облегченно выдохнул. Он взял переговорную трубку.

— Этот улетел. Значит, зрение госпожи лучше, чем у них. Отличная работа. – Чарльз не врал. Если Фана на такое способна, значит, прорваться через блокаду в 12,000 километров – это не пустая мечта. – Самолет был всего один, вероятно, дозорный. Обнаружь он нас, отправил бы радиосообщение на главное судно, и нам пришлось бы столкнуться с бесчисленными истребителями. Едва пронесло.

— Хорошо получилось?

— Да. Конечно.

— Я рада. – После слов Чарльза Фана вздохнула с облегчением.

— Но это еще не конец. Пожалуйста, продолжайте наблюдать.

— Хорошо.

Снова сосредоточившись, Фана повесила переговорную трубку на стену.

Она опять начала рассматривать небо. Если подумать, сегодня она ни разу не пряталась за стеклянной стеной. Она изо всех сил смотрела на реальность перед ней.

Это казалось странным.

До их вылета Фана не могла заставить себя переживать за свое будущее. Но сейчас она смотрела в лицо реальности и снова чувствовала себя живой. Возможно, дело было в том, что она оказалась между жизнью и смерть. Нет, здесь было что-то еще.

Ей было весело разговаривать с Чарльзом через переговорную трубку.

Его голос, исходивший из металлических колонок, иногда звучал нервно, иногда невероятно вежливо, иногда облегченно, иногда зло. Он бросал слова Фане, ничего не скрывая. Это было ей в новинку.

Хочу слышать больше его голоса.

Фана осознала, что начинает так думать. Они были так близки, что, обернись она, смогла бы каждую прядь его волос разглядеть, но для разговора они оставались слишком далекими. Если бы Фана взяла переговорную трубку и внезапно заговорила, Чарльз, наверное, остолбенел бы.

Но, обнаружь она новый огонек света, смогла бы позвать Чарльза.

Из-за этого Фана напрягала глаза, всматриваясь в небо.

Позже она заметила больше световых точек и сообщила об этом Чарльзу. Каждый раз тот скрывался от врагов в облаках, говоря с Фаной через переговорную трубку.

Она знала — это вопрос жизни и смерти.

Но Фане было весело. Ей казалось, что сквозь сидение она чувствует сердцебиение. Случались резкие повороты, подъемы, спуски и даже какие-то финты, от которых ее тошнило, когда Чарльз рассекал небо, но ей больше не хотелось сбежать. В окружении учителей в доме дель Морал такое желание у нее возникало часто.

Океан снова поглощала тьма.

Солнце, садившееся за горизонт, медью окрасило низ облаков, и теперь Чарльз летел навстречу причудливой смеси сине-фиолетового, белого и золотого.

На фоне миниатюрного неба «Санта Круз» повернул под изящным углом вниз и опустился своими поплавки на золотистый океан.

Оставляя позади белые следы, Чарльз остановил самолет, снял летные очки, отодвинул окно и вылез на крыло.

— Спасибо за усердную работу, госпожа. Мы до сих пор целы. – Чарльз радостно открыл заднее окно и протянул Фане руку, помогая ей выбраться на крыло. – Вы сегодня так меня спасли. Честно говоря, когда мы вылетали, я думал, что мне придется оглядываться назад, но я полностью ошибался. У большинства пилотов нет Вашего умения наблюдать.

— Вы слишком много меня хвалите.

— Нет, вовсе нет. Благодаря Вам, мы смогли избежать как минимум двух воздушных боев. Такими темпами мы сможем без проблем пересечь центральный океан.

Даже под красным небом Фана видела, что Чарльз покраснел. Он выглядел действительно счастливым. Фана смутилась.

Второй день путешествия завершился, и Чарльз пребывал в хорошем настроении. Услышав о письме принца, он задавался вопросом, что будет дальше, но вражеский дозор был не таким уж страшным. День прошел так хорошо, что Чарльз засомневался, есть ли у противника пилоты, способные преследовать Чарльза, и дозорные, могущие переплюнуть Фану.

— Давайте поужинаем. Пайки Вам могут прийтись не по вкусу, так что попробуем порыбачить. Подождите.

Тут Чарльз засунул голову внутрь самолета и достал две удочки. Фана подозрительно посмотрела на него.

— Порыбачить?

— Да. Если что-нибудь выловим, получим отличный ужин. А если не сможем, просто придется довольствоваться пайками.

— Как рыбаки.

— Хотите сами попробовать?

С беззаботной улыбкой Чарльз протянул Фане удочку.

Фана взяла незамысловатую удочку. Это был всего лишь рыболовный крючок, свисавший с металлического шеста.

Вдвоем они уселись на резиновой лодке и закинули удочки.

Закат медленно угасал в западном небе, а на океан спускалась летняя ночь. Бескрайнее ночное небо, безграничный океан и бездонная тишина окружали их. Они молча держали удочки в свете прикрытой блюдом газовой плитки.

Даже Фана понимала, что водное пространство, в котором они находились, контролирует воздушный флот Амацуками. И все же, ей казалось странным, что она рыбачит здесь, во вражеских водах.

И она не испытывала страха, лишь загадочное чувство умиротворения.

— Не клюет, – разочарованно произнес Чарльз, когда небо заполнили звезды; оба они успели просидеть в лодке какое-то время.

— Не-а.

— Вы голодны?

— Нет, я в порядке. У меня плохой аппетит.

За весь день Фана только немного хлеба погрызла. После вылета из Рио де Эсте, ее желудок постоянно трясло в самолете и лодке, так что еду он не принимал.

— А Вы, господин пилот?

— Простите, на самом деле, с голоду умираю.

— Боже. Ну, пожалуй, стоит продолжить попытки рыбачить. Если господин пилот здесь от голода умрет, я останусь одна. – Шутя, Фана качала удочкой влево и вправо. А затем… – О. Только что, она вроде как дернулась.

— Что?

— Боже, она двигается.

— Г… Госпожа, у Вас клюет, осторожно, осторожно.

— М-мне страшно, ее правда, правда тянет.

Пока она говорила, ее удочку с силой тянуло. Фана изо всех сил вцепилась в удочку, но рыба была сильнее. Тело Фаны продолжало скользить вперед, и, хотя лодка и была создана для военных целей, идеальной опорой она не была.

— П-помогите.

Чарльз хотел помочь, только не знал как, но когда она позвала на помощь, махнул на все рукой.

— Прощу меня простить, госпожа.

Извинившись, он быстро зашел Фане за спину и обхватил ее руками, чтобы перехватить удочку девушки. Выглядело это как объятия. Он продолжил извиняться.

— Умм, это вовсе не вольность. Просто, по-моему, равновесие на лодке только так сохранить можно.

— Н-нет, все в порядке.

— Госпожа, улов явно большой. Тянем на счет три, ладно?

— Х-хорошо.

Фана с решительным видом покрепче вцепилась в удочку. Лодка продолжала качаться, опора стала неустойчивой. А голос Чарльза совсем близко к ее уху щекотал. Спиной она чувствовала его грудь. А его руки обхватывали ее из-за спины. Само собой, она покраснела.

— Госпожа, начинаем.

— Ах, х-хорошо!

— Раз, два, три!

Не зная, что Фана думает о другом, Чарльз резко потянул. Фана взяла себя в руки и тоже потянула, хоть и с опозданием.

С громким всплеском крупная рыбина – минимум килограммов на пять – вылетела, протанцевав в воздухе и дергая плавниками, после чего упала по диагонали на лицо Фане.

БУХ, услышала Фана в отдалении.

— Г-госпожа?!

Фана потеряла равновесие, и Чарльз, все еще ее поддерживавший, попытался встать поудобнее, но, в итоге, лодка наклонилась набок и оба они полетели под необратимым углом в океан.

— Эээ, – только и успел выдавить Чарльз, прежде чем упасть головой вперед в воду, так и не выпустив Фану.

Как и прошлым вечером, рядом с «Санта Крузом» раздался громкий всплеск.

Пуская носом пузыри, Чарльз снова обнял под водой Фану и ухватился за край резиновой лодки.

— Еще раз простите…

— Нет, это была моя вина.

Сидя по разные стороны от газовой плитки, вдвоем они вторую ночь подряд прикрывали обнаженную кожу одеялами, чтобы высохнуть.

Под желтым полумесяцем комбинезоны Чарльза и Фаны висели на пропеллере «Санта Круза».

Пытаясь подбодрить девушку, Чарльз улыбнулся.

— Но, смотрите, мы смогли поймать рыбу. Такую большую! И это улов госпожи.

— Да… хотя я и поймала ее лицом.

— Ах… ха-ха-ха.

Слыша смущенный смех Чарльза, Фана и сама засмеялась над ним.

Оба они завернулись в свои одеяла. Их сердца бились быстрее, чем прошлой ночью. Чарльз снова поднял голову и весело произнес:

— Ладно, давайте ее нарежем. Вы пробовали сашими?

— Осашими… Амацуанская кухня? Не пробовала.

— Этот лучший способ есть свежую рыбу. Предоставьте это мне.

Не снимая с себя одеяла, Чарльз вытащил из самолета кухонный нож и деревянную доску. Фане отсек самолета начал казаться волшебным ящиком.

— Я привык к дальним перелетам, так что знаю, что с собой брать, – гордо заявил Чарльз, нарезая рыбу. В мгновение ока здоровенная рыбина превратилась в три больших куска, которые затем были нарезаны на крошечные ломтики и разложены на бумажной тарелке. – А едят его с соевым соусом.

Фана без всяких колебаний взяла предложенную ей вилку и поднесла ко рту ломтик, покрытый тонким слоем соевого соуса. Вежливо пожевав, она широко распахнула свои серебристо-белые глаза.

— Вкусно.

Чарльз улыбнулся, подхватывая ломтик палочками.

— Ах, да, так и есть. – С гордым видом Чарльз начал жевать. – Ешьте больше, госпожа, Вам надо подкрепиться, чтобы выжить.

До этого аппетита у Фаны не было, но под напором Чарльза ее вилка машинально двигалась. Полосатый тунец был мясистым и сочным, от него трудно было оторваться.

За едой Чарльз объяснял ей оставшуюся часть их перелета.

— Завтра мы пересечем Великий Водопад. Это самое охраняемое вражеское воздушное пространство. Нас ждет самая трудная часть путешествия, так что мы должны постараться.

— Хорошо.

— После Великого Водопада я приземлюсь рядом с архипелагом Сиерре Кадис, чтобы отладить самолет. Если лететь три дня без техосмотра, появляется риск поломки металлогидридного аккумулятора. Нашу третью ночь мы проведем на архипелаге, а четвертый день будем лететь к острову Цион. Воздушная база Ла Писта расположена на Ционе, и они каждый день сражаются с базирующимися на Авасиме воздушными силами Амацуками. Если заберемся так далеко, наше путешествие будет почти закончено. Если вражеские рейды будут слишком жесткими, мы проигнорируем базу Ла Писта и полетим сразу на Цион. Там я свяжусь с материком, и за Вами пришлют воздушное судно. Прибыть они должны на пятый день.

— Да, эмм.

— Да?

— А что господин пилот будет после пятого дня делать?

— Ах, мы расстанемся на острове Цион. Когда госпожу заберут на воздушное судно, я отправлюсь на базу Ла Писта, чтобы присоединиться к битве.

— Понятно…

Чарльз спокойно продолжал поедать вкусные сашими.

— Для людей с материка, лучше бы меня и не было. По окончанию путешествия госпожа не вернется спасенной наемником, но чудом объявится, вырученная Восьмой Эскадрильей Особого Назначения.

— Я слышала, Восьмая Эскадрилья Особого Назначения была уничтожена…

— Всегда можно что-нибудь придумать. Корабль, который заберет госпожу, назовут единственным выжившим из Эскадрильи, а Вас по плану будут блестяще встречать в столице Эсмеральде. Все-таки, императорская семья любит устраивать зрелища.

— Но… это сокрытие правды.

— В последнее время императорский двор озабочен повышением морального духа народа, так что это малая цена за мощный всплеск поддержки войны.

— И господина пилота это устраивает?

— Я ведь наемник. Взамен, я получу изрядную сумму за молчание. Так что жалоб у меня нет.

— Вот оно как.

— Именно так.

Чарльз едва ли хоть вздрогнул, продолжая есть. Но Фана была недовольна.

— Думаю, это неправильно. Старается господин пилот, а славу поучают люди, ничего не сделавшие.

— Но это лишь в том случае, если все пройдет хорошо. Нам надо просто сосредоточиться на этом. Если нет славы, чтобы ее присвоить, то и злиться незачем.

— Это правда, но…

Чарльза отношение Фаны удивляло. В его голове снова всколыхнулись воспоминания о юной Фане. Давным-давно у нее тоже было острое чувство справедливости. Сидевшая перед ним Фана напоминала взрослю версию той Фаны.

— Вы до сих пор недовольны?

— Да.

— Даже если никто больше обо мне не узнает, пока госпожа помнит меня, мне этого достаточно, – беззаботно произнес Чарльз.

Но Фана ответила с серьезным видом:

— Хорошо. Тогда я навсегда запомню господина пилота Чарльза.

— Я не заслуживаю такой чести.

— Я не шучу.

Слегка разозлившись из-за того, что Чарльз ее не воспринимает всерьез, Фана продолжила есть.

Ночь стояла ясная.

В небе поблескивали тысячи звезд. Они висели так близко друг к другу, что, казалось, протяни Фана руку, смогла бы зачерпнуть жменю, словно блестящую воду в ручье.

Доев, Чарльз поправил на себе одеяло, прислонился спиной к борту лодки и поднял взгляд к небу.

— Чудесные звезды, – прошептал он.

Фана тоже распрямила под одеялом ноги и посмотрела в ту же сторону.

— Действительно.

Это звездное небо было прекраснее всего, что доводилось видеть Фане.

— Но лететь лучше с облаками, – добавил Чарльз, зевая.

Он устал куда больше, чем думал. За два дня он пролетел шесть тысяч километров, а спал ночью в тесной кабине, так что это было неудивительно.

Одного глубоко вдоха и прикрытых всего на миг глаз Чарльзу хватило, чтобы провалиться в спокойный сон.

— Господин пилот?.. – позвала Фана. Но ответа не было.

Она была поражена, как быстро Чарльз уснул.

Но вскоре Фана захихикала. Она знала, что Чарльз устал. Она думала отдать ему лодку, а самой спать сегодня в кабине. Он весь день в кабине сидел, так что хоть ночью должен был спать со свободными ногами. Ей хотелось сказать это прошлой ночью, но смелости не хватило, и она проглотила слова.

Фана выбросила в океан остатки рыбы, помыла посуду и столовые принадлежности соленой водой, а затем положила все назад в самолет.

Когда она закончила убираться и вернулась в лодку, Чарльз глубоко спал.

Мягкое дыхание спящего таяло в тишине океана.

Снова присев, Фана обняла под одеялом свои колени и положила на них подбородок.

— Господин пиииилоооооот. – Она попробовала игриво позвать его.

Никакой реакции.

Та напряженная аура вокруг него исчезла; сейчас Чарльз спал, словно уставший после игр щенок.

— Чаааааарльз. – Она попробовала позвать его по имени.

По-прежнему никакой реакции. Фана улыбнулась и склонила голову набок, прижимаясь щекой к колену и глядя на спящее лицо.

— Мы не… встречались раньше? – задала она вопрос, мучивший ее с самого начала путешествия. Ей казалось, что она уже видела это честное, но слегка тоскливое выражение на лице Чарльза.

— Почему Вы летаете?

Нет ответа.

— Вы любите войну?

Ответом стало лишь его дыхание. Но, проснись он, наверное, ответил бы «нет». Он не походил на человека, который рвется убивать людей.

— Я ее тоже ненавижу. Очень, очень сильно ненавижу.

Разговаривая сама с собой, она убедилась, что Чарльз крепко спит, прежде чем сесть рядом с ним. Прислонившись к борту лодки, она подняла взгляд.

Небо, океан, звезды – все замерло на месте. Равнодушно дул холодный ветер.

Текло беззвучное время. Черный безграничный океан пробуждал в Фане первобытный страх. Ясное звездное небо тоже было настолько огромным, что пугало.

Фана посмотрела на профиль Чарльза.

Он не чувствовал страха. Он просто мирно спал, ничего не зная. Фана надула щеки, затем дунула. Внутри нее зарождалось нечто теплое. Что-то глубоко внутри нее было радо сидеть рядом с Чарльзом.

Постепенно веки Фаны тоже начали тяжелеть. Качавшаяся лодка была такой надежной, такой удобной, что сон сам напрашивался. Фану приключения тоже утомили.

Она погрузилась в глубокий сон.

Тысячи звезд смотрели на спящих пилота и будущую императрицу, с виду готовых спать друг у друга на плече. Океан мягко качал их колыбель.

Качаясь на волнах, эти двое спали рядышком, словно птички-рисовки, пока низкий горизонт не окрасился в фиолетово-синий.