Психо-любовная комедия (Новелла) - 3 Глава

Жестокость на Земле
ПАРЕНЬ ВСТРЕЧАЕТ ДЕВУШКУ В ПРОТИВОГАЗЕ
УРОК ВТОРОЙ

«Эй, ты слышал? Говорят, что есть парень-первогодка, убивший двенадцать человек!»
«Двенадцать?! Нет, я не верю в это… он должен быть лучшим учеником в этом году, да?»
«Скорее всего. Слышал, что он убил всех за один раз. Может быть это и меньше чем у ‘Принцессы убийств’, но Принцесса серийная убийца, так что… когда дело доходит до жестокости, он не должен уступать ей, как думаешь?»
«Н-наверняка…но разве это не старая новость? Я имею в виду, если мы говорим о текущих событиях, он, вероятно, самый жуткий убийца современности».
Укрывшись внутри покрытой граффити кабинки, Кёске, сидя на унитазе, сжимал свои колени. Прошел час, с тех пор как он, в панике убежав, нашел приют в мужском туалете в одном из новых зданий школы. Так, он в тайне, по другую сторону двери кабинки услышал большинство разговоров, и, конечно же, это слухи о Кёске. Казалось, что его слава достигла даже старших классов. Кроме того, он узнал, что есть ученики постарше, убившие гораздо больше, чем двенадцать человек. Настроение Кёске быстро падало.
…Пропади оно все пропадом, я даже не получил шанса, что-либо поесть. Это должно быть проделки судьбы. Сжимая красивый розовый платок, Кёске схватился за живот в попытке заглушить урчание. Во второй половине дня у него суровые исправительные работы. Выжить с пустым желудком будет трудно…
Внезапно он задался вопросом — сколько сейчас времени? Свирепое улыбчивое лицо Курумии появилось в голове Кёске. Если я не буду на своем месте к началу урока, то буду “отдисциплинирован” … Лицо его резко побелело. Это плохо.
Обеденный перерыв, как предполагалось, длился один час. У него не имелось часов, потому, Кёске не знал точного времени, паника однако начала пронзать его страхом, ведь он не мог опоздать.
Дерьмооооо!! Если я быстро не вернусь… бросив дверь кабинки открытой, Кёске рванул по опустевшему туалету. Пытаясь держаться низко к земле, он упал на полпути к выходу, но встав и восстановив равновесие, снова рванул в безумной спешке. Все еще наклонившись вперед, вновь споткнулся, и импульсом вылетев через дверь…
«…Хах?»
Лицо Кёске встретило мягкую и гибкую поверхность, полностью закрывшую его поле зрения. Услышав лишь милый приглушенный вопль удивления, и то, как неописуемое чувство со сладким, ароматным запахом окружили его, он подумал — дело худо.
Кёске упал в коридоре на пол, толкнув человека вместе с собой вниз.
— Тишина.
Кёске все еще уткнувшись лицом в мягкую текстуру и приятный аромат, чувствовал себя слишком хорошо. Он мог заснуть прямо здесь, так как его ум и тело уже на грани истощения. Это был побег от реальности. А-Аяка. Старший брат слишком устал…

Когда он услышал тихий голос, идущий откуда-то сверху, сознание парня начало быстро угасать. — «…Извини. Не мог бы ты уже подняться с моей груди?» — Это был голос девушки, приглушенный, но красивый и мягкий сопрано.
Сначала Кёске не уловил смысл слов девушки, но когда понял, был ошеломлен. Груди…груди? Неудивительно, что она такая мягкая… нет постой… блооооо!! Подняв голову и отскочив назад, Кёске, опустившись на колени, в извинении прижал свой лоб к полу.
«Спасибо за угощение! … Стой, это не то!! Огромное спасибо! …Нет, подожди, все равно неправильно!! Прости! Я очень сожалеююю!» Дрожа от слишком сильного возбуждения, Кёске в быстрой последовательности выпалил неправильные слова. Его лицо стало настолько горячим, что подумалось, он мог бы загореться. Впервые с момента прихода в это заведение, парень действительно хотел умереть. «!» — Кёске зажмурился, готовясь принять оскорбления такие как, “извращенец!” или “насильник”.
«Хмм. Ну, я думаю, что должна сказать, ‘Пожалуйста? ’» — ответил нежный голос над ним. — «Как насчет того, чтобы поднять голову? Или может встать? Невежливо разговаривать сидя в коридоре, тебе так не кажется?»
Сбитый с толку неожиданной реакцией, Кёске медленно открыл глаза. — «…Да? Н-ну…я полагаю…» — первым делом он направил взгляд на пару белых тапочек. Затем, на две красивые ножки в полосатых колготках. Они не слишком толстые или слишком тощие, и проследив красивую линию вверх, Кёске перешел к серой мини-юбке, подогнанной к её узкой талии. Откуда-то послышался странный звук наподобие: «Ккххшш».
«Боже мой! Вылетел оттуда так внезапно, ты действительно так напугал меня! Так долго был в туалете, что я решила пойти и убедиться в том, все ли в порядке. Но потом набросился прямо на меня…  я просто рада, что ты не пострадал. Похоже, что эти большие штуки могут быть полезными!» — Девушка, наклонившись немного назад, скрестила руки на груди, подчеркнув свою большую грудь.
Они о-огромны…! Девушка, с которой он встретился раньше — Боб — все ее тело кое-как уместилось в форме, а у нее только груди едва помещались. Они настолько большие, что казалось, а не арбузы ли это. Под ее пиджаком, был одет тонкий голубой свитер и черная майка, идеально подчеркивающие ее грудь. Вот значит, куда мое лицо уткнулось секунду назад? У-ух-ох… Кёске испытал некоторую возрастающую тесноту в штанах.
«Эй, ты меня слышишь?» — с недоумением в голосе, сказала девушка. — «Как долго собираешься сидеть тут?»
«Ах, да…хех, это, эммм… мне плохо…,»— пробормотал Кёске. «Я кажется, по некоторым причинам, немного взволнован. А-ха-ха…»
«‘По некоторым причинам’? Я не поняла о чем мы, но была бы счастлива, если это из-за меня».
«К сожалению. Не можешь немного дольше подождать? Уже скоро успокоюсь, так, знаешь…»
«…Позволить тебе сидеть? Ооууу, я хочу, чтобы ты все же встал. Если ты говоришь про процесс, что растягивается вдоль твоих ног, а именно про «стойку смирно», тогда становится понятно, почему не хочешь вставать — так?»
«Ну, что-то подобное, ты ах… в любом случае, дай мне минуту».
«Хм…в таком случае я полагаю нечего не поделать. Ты очень настойчив, даже в таком состоянии!»
«Ох, спасибо. Я попытаюсь заставить его успокоиться как можно быстрее!»
… Что, блин блинский, с этим разговором? Я чувствую себя так глупо, что хочу исчезнуть.
Кёске небрежно взглянул на нее, пытаясь скрыть насколько взвинчен этими неприятными чувствами. Подняв взгляд, наконец-то посмотрел на лицо девушки….

Или скорее на черный противогаз на её лице.

«Что? …Я имею в виду, ах-ххх!!»
Кёске взглянул еще раз. … Это не галлюцинация.
Лицо девушки было полностью закрыто противогазом. В том месте, где должен быть рот — цилиндрический выхлопной фильтр, который виден даже на приличном расстоянии, а глаза скрыты за полупрозрачными пластиковыми линзами. Шелковистые серебристые волосы, распускались из зазора между маской и темным капюшоном на затылке. Даже ее уши были прикрыты черными наушниками.
Из выхлопного фильтра противогаза просочился звук: «Ккххшш.» Это был вздох? «Боже мой. Знаешь ли, очень грубо кричать, когда ты смотришь на лицо девушки. Даже если ты поражен моей красотой! Действительно!»
«…К-красотой? Я даже не могу видеть твое лицо…!» Как ей сказать, про внешность, пока она под этой странной маской? И кто не был бы удивлен, увидев что-то подобное? В этот день Кёске встретил много странных людей, но внешний вид этой девушки действительно выделялся.
Боб начинал выглядеть все лучше и лучше. От всего сердца Кёске был убежден, определенно уверен на этот раз, что он не хотел иметь ничего общего с этой девушкой в противогазе, а она казалось, так не считала.
«Ох, думаю, мы еще не представились. Я Ренко Хикава. Учусь в первом Б классе. Слышала слухи о тебе. Говорят, что ты “Убийца двенадцати”, верно?»
Почему-то эта девушка в противогазе — Ренко — также в курсе слухов о Кёске.
“Приписывание убийцы двенадцати”? Какого это вообще означает? Он смотрел на лицо Ренко, но благодаря противогазу не мог прочитать выражение ее лица. Казалось, смотровые линзы были затонированы, как в солнцезащитных очках, так он даже не мог видеть ее глаза.
Кёске в смятении по поводу того, как реагировать на ее странности, когда она сказала: «… Хм? Подумать только, обеденный перерыв скоро закончится, да? Учитель нашего Б класса временами жуть какой строгий. Мне неохота расставаться, но нужно идти.» — Хотя трудно понять ее невнятное бормотание, Кёске смог сказать ей вполголоса, что ему было на самом деле жаль. «У меня есть один последний вопрос. Если ты не против, я хотела бы узнать твое имя».
«Мое…имя? Хочешь узнать его? Хорошо…» — Кёске снова в опасности. Ведь, если Ренко ученица, то нет ни каких сомнений — она убийца. Однако на вид может показаться, что опасно неосмотрительно спутаться с ней. Но с другой стороны…
«Я не возражаю, если ты находишь неприятным говорить его мне. И не виню тебя в этом, а просто молча и послушно уйду. Тем не менее, когда вернусь в класс, пролью море слез, а так как ношу маску я могу умышленно утонуть в собственных слезах… но, пожалуйста, не напрягайся и не беспокойся обо мне. Имею в виду — делай что хочешь… неважно, выживу я или умру…»
«…Эй. Это же не угроза, да?»
«Конечно нет. Это не угроза. Глупая шутка. Подумай логически и ты поймешь, что не сможешь утонуть в собственных слезах, понял? Думаешь, что я обычно плачу, когда мне отказывают парни, такие как ты? Принять шутку так серьезно, я полностью выдохлась от твоей наивности».
«…Понятно. Ну, до свидания.»
Жалкие всхлипы послышались из противогаза.
«Ты что, плачешь?! Э-Эй!»
«Сопение… в последнее время аллергия меня раздражает».
«Нет, нет, ты врешь, противогаз! Эта маска одна из самых непробиваемых вещей, которые я когда-либо видел, но…»
«Ты прав. Возможно, сейчас я была как обычно слишком властной. Ккххшш».
Я уверен, что “Ккххшш” было её смехом.
Стоя, Кёске вздохнул. Он хотел сбежать как можно скорее, но — хоть она, эта девушка с противогазом может быть проблемой, ей слишком легко доверять.
Вопреки зловещему внешнему виду, её поведение было мягким и спокойным, она каким-то образом излучала невинную и дружескую ауру, обнаружив которую невозможно было не полюбить. Кёске колебался. Осмелюсь ли я связываться с Ренко?
Он, разгадывая эту дилемму с рукой на подбородке, был поражен, когда Ренко сказала: «Хорошо! Поняла. Ты, кажется, испытываешь затруднение при принятии решения, так что ничего не поделаешь… Я сниму её».
«Ха… снимешь? Ты собираешься снять её для меня?!» — Поразившись немыслимым предложением, Кёске попытался разглядеть лицо Ренко, только чтобы встретится с огромным черным противогазом, который энергично кивнул.
«Да, я сниму её. Это называется жест доброй воли, да?»
«Э…верно. Я думаю это похоже на правду». Какая неожиданность. Несмотря на то, что она убийц, девушка на удивление искренна. Как раз, когда он размышлял о несоответствии между ее внешностью и поведением, он почувствовал, как его пульс участился.
«Умм, ну…я-я снимаю её! Это неловко, но буду терпеть изо всех сил!»
«Хорошо!» — нервно глотая, ответил он.
Среди мертвой тишины, Ренко сняла с себя капюшон толстовки. Длинные и шелковистые серебристые волосы упали на плечи, наполняя воздух сладким ароматом ее шампуня.
После этого, она медленно опустила застежку вниз, полностью открывая толстовку. Грудь, что натягивала тонкую ткань майки, покачиваясь, выглядела упругой. Затем, она схватила подол майки обеими руками и, начав поднимать его вверх…
«Эй, Эй! Подожди секунду, ладно? Что, блин, ты творишь?»
В замешательстве от прерывания Кёске, Ренко наклонила голову. Её кожа настолько бледна, что казалось, почти прозрачна. Майка, поднятая до основания груди, выставляла тонкую талию и маленький пупок живота. Маленькая окантовка ее черного кружева выглядывало из-под подола майки. Кёске был тугим в таких вопросах. — «Что ты имеешь в виду говоря “Снимаю”. Знаешь, мою одежду. Маска очень громоздка чтобы снять её, поэтому извиняюсь, если я только разденусь… недостаточно? Думаю это так! В таком случае…»
«… Кёске Камия».
«Хмм? Кёскекамия? Что это? Какой-то новый сленг?»
«Японский! Ты сказала, что хочешь узнать мое имя! Первый год, класс А, Кёске Камия».
«Да?»
Судя по озадаченному ответу Ренко, Кёске вывел ее из равновесия. Я уверен, она имела в виду, что снимет с себя маску… но это было заблуждение.
«Прежде всего оденься, а то как ты сейчас выглядишь, как бы это сказать… слишком заманчиво.»
«Хочешь, чтобы я надела свою одежду? Ох, правда? Думала, что ты, заинтересован моей грудью, но видимо ошиблась? И вот подумала, что даже если бы не сказал мне, что хочешь их увидеть, я позволила бы тебе трогать их как пожелаешь… но похоже в этом нет необходимости».
«Чт?..» — За свои пятнадцать лет моей жизни, ни разу не сожалел о своем решении. — «Я имел в виду… прости. По правде говоря, я сказал фальшивое имя».
«Что?! Прежде чем сказать эту наглую ложь, ты хотел сделать многие вещи с моим телом?! Вижу, вижу, этот твой интерес так низок», — она смотрела прямо на Кёске сквозь стыдную правду.
Поправка. За свои пятнадцать лет жизни, сейчас я как никогда не сожалел так сильно о своем решении.
«…Ну, хватит об этом. Кёске ты не заботишься о времени? Лично я думаю, что мы в большой беде. Учитель класса “Б” ужасный извращенец, так что если ты хоть на секунду опоздаешь, он заставит делать это и это и даже другие вещи…»
Сообщение об этом заставило его сердце дрогнуть. В шоке он посмотрел на груди Ренко — нет, на ее лицо. – «Это и это?! Ты ведь не имеешь в виду… нет! Мы должны быстро вернуться! Может быть, такое происходит в твоем классе, но в моем задержка означает смерть!!»
«Погоди минутку!! Я тоже не хочу, чтобы “это” случилось со мной! …Оно совершенно ужааааасно!»
«Да что такое это “это”?!»
С ужасом, Кёске помчался к своему классу. Ренко, отставая, побежала следом.
Висящий в коридоре динамик задрожал, издавая звук колокола и сообщая о начале занятий.

× × ×
«Помнится, я предупреждала тебя, маленький червяк! Если не будешь на своем месте к началу урока, то жди наказание… таковы мои слова. Ты приготовился? Хе-хе-хе…»
Садистский смех Курумии прогремел по всему классу, сейчас соображавшему с лихорадочными мыслями о происходящем: «О нет, я опоздал на секунду или О, если что-то случится и все выйдет из-под контроля, или даже О, ну раз это только первый день… вам наверно показалось», — продолжила их мысли Курумия, — «Ааа, она закроет на это глаза! Вот так выглядят ваши предположения, не так ли? А моим ответом будет…»

Курумия остановилась, и мгновение стояла молча. Повисла тяжелая тишина, словно натянутая стрела у лука, наполненная садизмом и напряжением. Волнение и страх безостановочно росли и, как только тишина достигла своего предела, Куромия взорвалась: «Что за хрень, конечно же, нет!»
Вместе с ударом Курумии, от которого ученик упал заодно со стулом, из дальнего угла комнаты, растерянный вопль наполнил помещение.
Атмосфера в классе оставалась напряженной, ни один ученик не решался пошевелиться или издать звук, дабы не навлечь на себе гнев учителя. Кёске сжался на стуле и был самым нервным из всех. Он вернулся на свое место за считанные секунды до начала урока.
«Действительно, класс в этом году получает ужасные отметки, не так ли? Хмм?!» Бах. «Необходимость дисциплинировать двоих из вас в первый же день… ну?!» Бах. «Ирокез этим утром и сейчас… просто потому что я красивая девушка, вы думаете, что можете не принимать меня всерьез? До сих пор не воспринимаете меня всерьез? Я размельчу вас двоих, что сырое мясооооо!!» Бах. Бух. Бах. Хруст!
«Ииик!» «Она и в правду не маленькая девочка!» «Что?!» «Гьяяяяя!!»
Брань, звуки ударов, резкие крики и брызги крови все хором образовывали бурный квартет.
Сидя прямо, и неподвижно смотря вперед, Кёске дрожал, словно погремушка. Это было очень близко! Если бы не вернулся вовремя… это мог быть я! Он в страхе и небольшом облегчении резко выдохнул. Интересно, успела ли Ренко вовремя?
В безумном порыве, чтобы добраться до класса, Кёске потерял Ренко позади, где-то в коридоре. Парень понятия не имел, успела ли она, но, если он почти успел, то, наверняка…
Не говорите мне, что прямо сейчас она посреди того, чтобы делать “это” и “это” и другие вещи?! Перед одноклассниками, теми сиськами… Хренасе! Нет, Кёске, не воображай это! Но с другой стороны, мне интересно. Определенно любопытно… Нет, подождите! Она находится в соседнем классе, поэтому если прислушаюсь, вероятно, смогу услышать что-нибудь…
«Эй, Камия, что ты лыбишься, ублюдок? Тебе нравится, когда твоих одноклассников дисциплинируют? Хмм… Понятно. Как и ожидалось, прогнил насквозь».
«…Ха? Почему это?» — Кёске уже собирался пересечь эту стену и отправиться в мир фантазий, но был возвращен к реальности гневным рыком Курумии. От такого он в шоке разинул рот.
Придя в себя, он увидел, что Курумия уже давно закончила с “дисциплиной” и, взяв окровавленную трубу, смотрела на Кёске с трибуны ледяным взглядом.
«…Хм? Ты сказал, ‘почему это?’ Мне? Это прекрасный способ, как вести себя в классе, потому-то ты намеренно занял свое место в последний момент, прежде чем мы начали! Ты, наверняка, действительно хочешь быть отдисциплинированным».
«Ха? Подождите, пожалуйста! Это не то, что я…»
«…Да? Тогда, что ты имел в виду? Почему у тебя такое радостное выражение лица? Я просто умираю от любопытства, поэтому, пожалуйста, проясни. И прежде чем это сделаешь, встань».
«О-объяснить?! Я имею в виду, если бы мог просто сидеть…»
«Не позволю. Думаю, говорила тебе, что абсолютно не потерплю дерзкий ответ? Ты смеешься надо мной?»
«Н-нет, мэм, пф…простите ммб…угу!! Я понимаю мб…нду!!» — Кеске кивнул в знак согласия, когда Курумия подошла и ткнула окровавленным концом железной трубы ему в щеку.
…Ч-что, срань господня, за что мне это?! Даже если я пытаюсь отвести взгляд, ее железная труба следует за мной. — Она угрожает мне? Ударит трубой и заставит слизывать кровь? Недооценил ее после того, как все пошло в сторону дрянного каламбура.
Выбор времени не мог быть плох, черт… как я должен это объяснить?
Конечно, не было никакого способа, которым он мог честно признаться, да еще и извиниться в том, что «я вдруг расплылся в ухмылке, представляя, что делала девушка из Б класса, с которой встретился ранее, и как её наказывали за опоздание на урок.». Продолжив говорить честно, что он «не мог встать из-за эрекции от этих мыслей», — абсолютно нет. Забудьте про “дисциплину”, она бы избила его до смерти.
Однако, если он встанет со своим стояком, то сидящая рядом, слева от него Эйри, подумает, что это, очевидно, на неё. И так уж случилось, что в этот момент, она не возилась со своим маникюром, а смотрела озадаченным взглядом на парня, ожидая, что он будет делать. С другой стороны, стыд и унижение предпочтительнее, чем смерть от удара тупым предметом.
Готовя себя к неизбежному презрению и отвращению одноклассницы, Кёске медленно и обреченно поднялся…

«Аххх! Не то чтобы… н-неееет!!»

Вдруг вскрикнул кокетливый голос, принадлежащий кому-то из Б класса с другой стороны стены.
…Что? Этот пронзительный голос…он же не мог быть…её?! “Малыш Кёске”, только начавший успокаиваться, внезапно восстал с новой силой, заставив Кёске инстинктивно опуститься обратно на стул.
«…Ясненько. Понимаю, Камия. Это твой выбор, да?» Достигнув предела своего терпения, Курумия вновь отошла от трибуны. Бросив погнутую железную трубу в сторону, она достала откуда-то новые и теперь у нее их две. Неся смертоносное оружие в каждой руке, Курумия подошла ближе к Кёске.
О Боже… меня изобьют как того мудака ранее? Но ничего не поделаешь… Ренко тоже получает своё наказание, таким образом, и я… какого хэ? Решил же, что не позволю убить себя здесь.
Вытирая кровь вокруг рта, Кёске не мог перестать дрожать, даже закалив свои сокровенные мысли.
Курумия стояла перед его столом. Пара сияющих глаз в дрожащем свете уставилась на лоб Кёске.
«…Твои последние слова?»
Окруженная дымкой гнева, Курумия подняла своё смертоносное оружие.
В ужасе, парень не мог пошевелить ни одним мускулом. Молча, глядя вниз, стиснул зубы.
«Хм…понятно. В таком случае, пошлю тебя в следующую жизнь прямо…»

«Ю-ху! Я вернулся с берегов реки Стикс, маленькая мисс! Гья-ха-ха!»

Дверь в классе слетела с петель, когда ворвался одинокий школьник. Перепрыгнувшим через разбитую дверь и закричавшим хриплым смехом был…
«…Ирокез», — зарычала Курумия. — «Ты уже вернулся, ублюдок? Думаю, я недостаточно тебя наказала!» Торчащие как у мумии бинты, покрывали голову незваного гостя и его ярко-красный ирокез.
Внимание Курумии переключилось с Кеске на показушное возвращение ученика, которого ранее оттащили в школьный лазарет. Толстые вены выступили на виске, когда она повернулась лицом к Ирокезу. «…Ты в курсе, что прошло пол-урока. Кроме того, та дверь… издеваешься надо мной? Хмм?! Отправлю тебя прямиком в ад, если продолжишь валять дурака! К сожалению, прямо сейчас я в очень плохом настроении… мне плевать, ранен ты или нет, не буду сдерживаться, так что приготовься!»
Отступив на мгновение от кровожадного блеска в глазах Курумии, Ирокез быстро восстановил своё мужество и разразился в неприятном смехе. «Гья-ха-ха-ха! Вот как? Мне это просто отлично подходит! Я не буду сдерживаться и в этот раз, маленькой мисс! Собираюсь покромсать твое небольшое тело, коротышка! Вложу все свои силы в это! Готова ты или нет, я начинаю! Гья-ха-ха-ха-ха-ха!»
«Коротышка? Коротышка?! Почему ты, маленький!..» Выражение лица Курумии стало холодным, когда она шагнула ко все еще смеющемуся Ирокезу. «…Я преподам тебе урок из преисподней. Свиньи, называющие меня ‘коротышкой’, ‘гномом’, ‘младшеклашкой’ или ‘детсадовцем’… все они покоятся в могилах».
Курумия, казалось, выпучила глаза в кровавой ярости, совсем забыв о Кёске.
«Зевок… ну разве это не мило Кёске?» — рядом с ним зевнула Эйри. — «Ты спасен».
Спасен? Было бы лучше назвать это просто отсрочкой…
Однако, из-за злонамеренной провокации Ирокеза, настроение Курумии становилось все хуже и хуже. Кровожадная аура убийства сочилась из нее не переставая. Ирокез, стоящий перед ней, должен был трястись от ужаса, но…
«Гья-ха-ха-ха! Ведь так, маленькая мисс, коротышка-детсадовец? Или младшеклашка? Ты слишком маленькая, так что это моя ошибка! О-очень жа-аль».
«ЧТО?!»
У каждого ученика в классе, волосы встали дыбом.
Они все с выражением полнейшего шока уставились на бесшабашного одноклассника.
Только Эйри тихо прокомментировала. — «…Он покойник».
Твердые и жесткие плечи Курумии задрожали как у Майны. — «Ха…ха-ха-ха-ха… Пха…Пха-ха-ха-ха… ХАА-ха-ха — ха-ха!» Ее голос становился громче, когда она, держась за живот, начала хохотать в приступе безумного смеха.
Как будто зараженный Курумией, Ирокез тоже разинул рот. «Йахахахa… Йахахахa… Йахахахaхахахa»  На короткий миг они смеялись, как закадычные друзья.
«Что ж, хорошо посмеялись», — в конце концов, сказала Курумия. — «Хи-хи-хи… уже давно никто не мог заставить меня смеяться.» Вытирая несколько слезинок, скатывающихся с ее глаз, Курумия выронила свои железные трубы. Приблизившись к Ирокезу, она потянулась на цыпочках и положила обе руки на его плечи, с исчезающей улыбкой.

«…Хочешь быть избитым до смерти десять миллионов раз?»

Со всей своей силой, она вывихнула ему плечи.
«Гьаааааааахххх!!»
Отправив своей ногой Ирокеза в полет, а затем, встав на него, потерявшего сознание, Курумия посмотрела на класс.
«Эй, вы, засранцы. После обеда, как предполагалось, должна быть организована экскурсия по местам в непосредственной близости от здания школы, но вот в последнюю минуту планы изменились. Вместо этого будет отличная демонстрация многочисленных методов пыток голыми руками. Выстроились! Ну, тогда начнем с конечностей. Прежде всего, берем ноготь указательного пальца и делаем так…»

× × ×
«…И наконец, мы добрались до головы. Ох, вы только посмотрите на это! Кажется, я слишком увлеклась демонстрацией. Если спросите меня, то у нас еще осталось совсем немного мест, но… хм… Ну, остановимся сегодня на этом. Ведь я занятая леди. Не могу просто весь день играть с тобой, мразь». — Вытирая окровавленные руки о куртку Ирокеза, Курумия, проводившая этот садистский урок с пугающим энтузиазмом, выглядела уставшей.
Отшвырнув грязный пиджак в сторону, она, взяв железную трубу, пошла легкой походкой к распластавшейся на полу тушке, которой стал Ирокез. Как только его глаза закатились вверх и он перестал двигаться, она, наконец отвернувшись, позволила ждущей бригаде врачей положить неузнаваемую тушку на носилках и унести его.
«…Так. Сейчас четыре часа. Время занятий окончилось прежде, чем вы об этом узнали. Переоденетесь и соберитесь на спортивной площадке в шесть часов. Оттуда, начнете заниматься физическим трудом до наступления ночи. Здоровый ум пребывает в крепком теле… поэтому вместо внеурочной деятельности, будете выполнять исправительные работы два раза в день — утром и вечером. Не пропускать! Ожидается строгая пунктуальность. Ясно?»
В ответ на слова Курумии класс ответил коллективно энергичным голосом, «Да, мэм!» Шоу адских пыток привило чувства ужаса и лояльности в каждом из них.
«Хе-хе-хе… хороший ответ. Ну, тогда увидимся», — Довольно кивая, она взяла под мышку кипу бумаги. — «…Хм? Чувствую, забыла что-то важное но… да ладно. Прямо сейчас, думаю, что вернусь в комнату для персонала и выпью. Наверное, не плохо бы молочный коктейль с песочными печеньками».
Она сказала, молочный коктейль с песочными печеньками? Это до странного мило.
«…Нет, секундочку. Я не могу отказаться от шоколадных печенек… хм, хм…» — с рукой на подбородке, задумавшаяся Курумия покинула класс.
«Я-я с-спасеееен!» — Рухнув на стол в изнеможение, закричал Кёске, как только она ушла. — «Это то, что называется „чудом спасся“… уж думал, мне конец.»
«Нечто важное», то, что забыла Курумия это, конечно, “наказание” Кёске. После наблюдения ее демонстрации стольких жестоких методов пыток, вновь и вновь, единственной мыслью, было то, что он следующий, но Кёске наконец получил момент, чтобы расслабиться.
«Разве не здорово, Кёске? Ты был спасен этими куриными мозгами».
«Да, права… я все еще жив благодаря ему», — Кёске почувствовал, что должен сказать какие-нибудь слова благодарности Ирокезу, который невольно помог ему выйти из затруднительного положения. Прощай Ирокез. Спасибо. Покойся с миром…
«…Ну? Что планируешь делать дальше, Кёске?» — спросила Эйри.
Кёске наклонившись вперед, подумал об этом. «Дальше? Если верить, то это после школы? Интересно…» по завершению пятого урока, у них есть целых два часа, прежде чем начнутся исправительные работы. Каждый ученик был волен проводить это время так, как ему вздумается. Пока они вовремя собираются в своей рабочей форме, никого не волновало, куда они ходили и что делали. Кёске не мог решить, как он проведёт своё свободное время.

«…Эй, посмотрите, разве это не тот парень? Убийца, прикончивший двенадцать человек?»

Сказал незнакомый мужской голос из коридора.
Кёске почувствовал, как кровь отхлынула от его лица, когда в коридоре начался шум. У меня плохое предчувствие на этот счет. Он повернулся лицом к двери.
«Да?! Посмотри в его глаза… какое страшное давление! Я подумал, мое сердце прямо сейчас остановится!»
«Эй, сказал же тебе не делать этого! Убьют! Иди, встань на колени и моли о пощаде!»
«Ты имеешь в виду, что он ответственен за эту лужу крови? И дверь тоже сломана…»
«ААА, как круто… хочу убить его. А потом съесть… сделаю тушеное мясо».
«Нет! Тот, кто убьет его и съесть, это я! Я! Моя левая рука, Азраэль, пульсирует, Кеске Камия… вот и говорю, желаю убить и съесть тебя.»
«…Серьезно?» — обалдел Кёске.
Ученики, услышавшие слухи о Кёске, собрались в коридоре, заглядывая в класс через открытую дверь и щели в железной решетке. Узкий коридор напоминал переполненный вагон, с шумными людьми, требовавшими пространства.
Весь их коллективный взгляд был зациклен только на Кёске, обрушившись на него огромной тяжестью.
«…Разве не здорово, Кёске? Ты звезда», — Эйри саркастично поздравила Кёске, не имевшего никаких оснований этому радоваться.
За партой позади неё, держа голову с плотно закрытыми глазами, Майна повторяла инфантильным голосом по слогам снова и снова горстку слов. «Я молюсь, чтобы мир стал спокойным, и молюсь, чтобы мир стал тихим местом, молюсь…» — из-за раннего происшествия с ней в коридоре, здесь и сейчас собралось так много учеников.
Кёске хотел прояснить недоразумение с ней как можно быстрее, но он не мог позволить себе сделать неуклюжий шаг. О, боже, что мне делать?.. Это безвыходная ситуация, да?
Ученики, оставшись в коридоре, наблюдали, но ни один из них не делал шаг, чтобы войти в класс и начать разговор. Они боятся Кёске? Или просто сдерживают друг друга?..
Он хотел сбежать, но коридор был переполнен, потому не смог бы пройти и десяти футов. Кёске напрягся, обливаясь холодным потом.

«Уммм, Кёске здесь? Кёске, Кёске, ты здесь?».

Из толпы, внезапно появился черный противогаз. Расталкивая других учеников в сторону с вежливым «извините, пожалуйста» или «дайте мне пройти», Ренко пробралась в класс. Не обращая внимание на окружавшие взгляды, она отважно шла к Кёске.
«Я тебя не видела с обеда! Скажи, тебе удалось успеть на урок вовремя? Ккссшш»
«Ум… едва-едва успел… но…» — в ответ на радостное приветствие Ренко, Кёске в тишине понизил голос.
Громко кричащие ученики сразу заткнулись и напрягли уши, чтобы услышать разговор Кёске и Ренко. Внезапная тишина была очень неудобна.
Однако Ренко, казалось так не думала, потому продолжила разговор волнующий зрителей.
«Хмм. Это хорошо, что успел. ‘…Но’? Что ты подразумеваете под “но” ?»
«Ох, ничего… просто в твоем случае, ты…»
«Ох, да… к сожалению, я опоздала на десять секунд, так что…» — Ренко вздохнула «Ккссшш.» Кёске выдохнул и сглотнул. В его голове бесконечно повторялся голос девушки, который он слышал во время занятий. — «Учитель появился после двадцати секунд. Так что была спасена!»
«Ох, это очень плохо. …Подожди, что? Ты спаслась?»
Странно, что кричащий голос… мне послышался?
«Да. Но была девочка, опоздавшая на минуту. Бедняжка… пала жертвой этого. Знаешь, а она, была так же широка как высока.»
«Что… ты сказала?»
Слуховая галлюцинация была бы в сто раз лучше. В то время пока он воображал Ренко (груди) принимающую наказание за опоздание, оказалось что все что происходящее по другую сторону стены совсем не возбуждает.
Я хочу просто исчезнуть, похороните меня кто-нибудь.
«Это выглядело так, как будто она кого-то искала. Кажется, опоздала из-за этого. Должно быть она уже в больнице, но… человек, которого она искала, ты ведь?»
«…Это было совершенно излишнее, но, наверное, ты права. Я действительно понятия не имел». — Кёске застонал, положив голову на руки. — «Это хреново, дерьмо… Боб еще не отказалась от меня.»
«…Это же здорово Кёске, ты так популярен.» — небрежно бросила Эйри.
Прежде чем Кёске смог повернуться, чтобы встретиться с ее презрительным взглядом, Ренко наклонила голову «хм?» и посмотрела на Эйри, снова возившуюся со своими ногтями.
«Друг Кёске? Как ваши дела? Я, Ренко Хикава, первый год, Б класс. Несмотря на внешний вид мне шестнадцать лет…»
«…Что это означает ‘несмотря на внешний вид’, когда мы даже не видим твое лицо?»  — ответила Эйри, полностью игнорируя добродушно протянутую руку Ренко. — «…Во всяком случае, я, Эйри.» — пробормотала она свое имя только после того, как закончила наносить на ногти лак-закрепитель.
Посмотрев на нее секунду, Ренко кивнула и убрала вытянутую руку. «Ох, прости-прости. Не обратила внимание. О чем только думала. Я не должна была протягивать руку для рукопожатия, пока вы заняты теми вещами… Ккссшш. Поле моего зрения довольно узкое, из-за маски».
«…‘Теми вещами’? Что ты подразумеваешь под этим?» — Подняв голову, Эйри посмотрела на противогаз Ренко подозрительным взглядом.
«Хмм? Нет, просто я думаю, что у вас красивые ногти. Их трудно не заметить».
«Ах, да. Это нормально быть модной — ведь это основа женственности и все такое». —  Эйри, пожав плечами на беззаботные слова Ренко, вернулась к своим ногтям. Они красивы, с фальшивыми бриллиантами и кристаллами Сваровски поверх ее красного маникюра, а заостренные концы ногтей были окрашены черным. Смотря, стало очевидно, что все это сделано с некоторым умением.
«Ккссшш. Да, да, мода-это специальность девочек! Между прочим, Кёске…»
«Хмм? О чем ты говоришь? К сведению, твой противогаз даже близко не походит на модный,» — попыталась ответить Эйри.
«Я знаю. Насчет завтрашнего обеда», — продолжила Ренко. Она сдвинула моду на второй план.
— «Почему бы нам не поесть вместе? Я бы хотела поговорить с тобой. Хотела поболтать с тобой после школы, но… начался этот шум в коридоре, и он мешает. Что скажешь?»
«Завтра в обед? Эх… мне жаль Ренко, но я бы хотел поесть один…»
«Если хочешь, то позволю тебе прикасаться сколько угодно», — прервала его Ренко.
«Столько, сколько я попрошу?! Когда говоришь ‘сколько угодно’, — ты серьезно?!»
«Конечно. Можешь наслаждаться гладкостью любой части моей маски».
«…Ах, вот что имела в виду?! Это сильно сбивает с толку. Знаешь, способ, которым ты сказала это…» — привстав со стуком, Кёске печально вернулся на свое место.
Эйри повернулась к нему с холодным резким взглядом. «…Да? Что же, по-твоему, она имела в виду, извращенец? Отвратительно».
Видя, как Эйри смотрела на него и оскорбила, Кёске понял…ясненько. Её грудь очень маленькая…по сравнению с огромной у Ренко, она совершенно плоская.

«…Куда ты смотришь? Хочешь, чтобы я тебе ‘его’ отрезала?»
«А ты, куда?! И не говори таких ужасных вещей, как ‘отрезать его’!»
«…Неважно. В любом случае, это всего лишь маленькая сосиска, так кого это волнует?»
«Ни за что! Не могла бы ты не называть его сосиской, а хотя бы колбаской».
Их голоса становились все громче и громче, но потом Кёске быстро прикусил язык.
Он мог слышать голоса учеников в коридоре и шептание в классе: «…сосиска?» «Он сказал колбаска!» Отрешенному Кёске вдруг захотелось пробить стену головой.
Ренко глубоко вздохнула со звуком Ккссшш.
«Почему у вас вдруг начался такой восхитительных разговор? Думаю, это здорово… похоже, вы поладили! Я тоже хочу быть частью этого… ох, знаю!»
Хлопнув руками, Ренко заставила свой голос и огромную грудь подпрыгнуть.
«Как насчет того, чтобы Эйри присоединялась бы к нам завтра на обед? Такие встречи являются частью судьбы!.. правильно? Не думаешь, что это хорошая идея? Ккссшш».
Эйри колебалась, столкнувшись с колышущейся массивной грудью Ренко в дополнение с невинным поведением, несоответствующее ее внешнему виду. Она отвернулась, как будто в поиске побега и, не найдя, с покорностью сказала: «Н-ну… почему бы и нет? Я не возражаю…»
«Эй, Кёске. Разве это не здорово?!» — повеселела Ренко. — «Вооов, с нетерпением жду завтрашнего обеда!»
«Да, это круто…» — начал Кёске отвечать прежде, чем успел сесть. — «Ах, постой минуту! Но я не сказал, что согласен, да?»
«Что? Ты не собираешься прийти?.. Почему нет? Хнык».
«Кто там так хнычет? И что касается того, почему нет, ну…» — затрудняясь с ответом, Кёске оказался в недоумении. Конечно, ведь он обычный подросток, а не убийца, и хоть это было правдой, он никак не мог сказать им это.
С другой стороны, не похоже, что я могу ожидать того, что меня оставят в покое дабы, не спеша съесть свой обед… глядя на учеников, копошащихся в начале комнаты, Кёске оказался в затруднительном положении.
Сверкающие взгляды убийц школы. Было бы лучше, если они смотрели только взглядами страха и восхищения, но туда же примешивалась и зависть, неприязнь и еще, что более огорчало, так это взгляды с желанием убийства.
Любой ценой, он должен избежать втягивания в какую-нибудь ситуацию с теми психопатами. Несомненно, его жизнь в опасности. Если бы он был одним, то он его могли по неосторожности убить. И учитывая это в таком случае…
«…Хорошо. Я пойду. Тоже пойду». — Кёске кивнул, а его сердце и мысли были только о самосохранении.
Настоящая топ-убийца класса А; перерезавшая глотки шести людям, и девушка в противогаз, возможно, самый странный человек, которого он когда-либо мог себе представить. Трудно представить себе более хлопотную компанию, чем эти двое, хотя если бы ему удалось каким-то образом подружиться с ними, это могло бы быть выгодно… или так думал только Кёске.
«Ох, правда?! Яаааху! Я так счастлива. Завтра будет вечеринка! Ккссшш».
«…И после всего этого, в конечном итоге согласился. Нерешительный придурок».
Ренко была возбуждена ответом Кёске, а выражение Эйри оставалось спокойным и холодным.

Они не были друзьями. Просто союзники… ведь это лишь одно из средств, необходимых для выживания.
Кёске решил остаться с этими двумя девушками.
× × ×
Исправительная Академии Пургаториум была школой интернатом. Она необходима для предотвращения побегов и удержания учеников изолированными от внешнего мира. Хотя эта гимназия и создана с целью перевоспитания несовершеннолетних убийц, были еще другие существенные различия между ней и другими учебными заведениями.
Например, рядом с бетонной стеной и забором, полностью окружающих эту территорию, охранники поддерживали двадцатичетырёхчасовую вахту, и никто не ставил под сомнение их право на использование в случае необходимости смертельной физической силы. Хотя в таких мерах почти не было нужды, так как весь кампус расположен на уединенном острове, окруженном несколькими милями океана, что делает побег практически невозможным.
Реабилитационную Академию Пургаториум вряд ли можно сравнить с обычной тюрьмой. И все же, несмотря на это, у учеников в определенной степени достаточно много свободы. Порой трудно сказать, что это место очень строгое и особенно снисходительное.
Во-первых, было не удивительно, что следственный изолятор, построенный исключительно для несовершеннолетних убийц даже не существовал. Удобства для жилья молодых преступников имеют смысл, но почему тут только убийцы? Не особо ясно, почему так сделали.
«Ну, могу думать об этом до тех пор, пока мой мозг не превращается в кашу… но я устал».
Кёске был полностью выжат, душой и телом, после окончания строгого физического труда; в течение четырех часов, он полол колхозные поля, ремонтировал школьные здания, возил сырье, и так далее, и тому подобное, все время выборочно подвергаясь преследованиями Курумии.
Он, отбросив в сторону раздаточные материалы, розданные во время ознакомления с правилами, плюхнулся вниз на предоставленную ему просторную кровать. Матрас тонкий и неоднородный, обещающий неудобный сон ночью.
За окном, через которое можно видеть темно-синее ночное небо, были толстые железные решетки, как и в здании школы. Одна стена комнаты сделана из таких же решеток и запирала комнату. Немного другой мебели в узкой, голой бетонной комнате: только стол, стул и небольшой шкафчик, а в углу, туалет в западном стиле. Казалось, что он проживал в тюрьме, а не в студенческом общежитии.
«Я должен провести три года в этом месте? Да вы должно быть шутите…» Кёске носил белую майку с черными полосами. Это действительно шикарный дизайн для заключенных. Он так замечательно подходит убийцам. Однако….
«Я ни разу не убивал. Никогда никого не убивал… я так думаю». — Как только эти слова покинули его рот, гнев, неконтролируемый им, начал выходить на поверхность. Хотя это был всего лишь один момент, Кёске был зол на собственную слабость, сомневаясь в своей невиновности, даже в этой абсурдной ситуации.
«Агххх, черт бы вас побрал! Я не заслужил этого… так почему…» — вскипаемый гнев тлел в глубине его кишков. Терпя и стиснув зубы, Кёске ворочался. Он задавал себе этот вопрос тысячу раз после ареста и до размещения здесь:
Почему. Почему. Почему. Почему… ответа не было.
Обещание нового физического труда снова ждало его завтра утром. Когда он закрыл веки, намереваясь поспать, перед глазами всплыло лицо его самого важного члена семьи.
…Аяка.
Каждый раз, когда он вспоминал о своей младшей сестре, то чувствовал, как что-то в его сердце разрывалось на части.
Интересно, что она сейчас делает?
Выражение лица Аяки, когда он видел ее в последний раз, врезалось в сознание Кёске.
В тот день, когда его увели детективы, Кёске было не позволено видится с сестрой. Подобно волне в море, его перевели из карцера до места заключения, и суд над ним был проведен, и все это время он понятия не имел, что происходит… к тому времени, когда уже успел опомниться, он уже попал в эту школу.
Но все же, что делает его сестра? Когда он думал об этом, то мог легко себе представить.
После того, что случилось с Кёске, Аяке наверняка было очень больно. Чувства её задеты, и она, наверняка, плачет. Он легко мог представить свою младшую сестру в полутемной комнате, надевшую на голову полотенце, дрожа, обхватив колени, да сдерживающую свой плач.
Раньше Кёске находил ее такой почти каждую ночь, после страшных издевательств в начальной школе.
«…Прости».
Видя свою обычно веселую сестру, Кёске решил, что станет сильнее, чем кто-либо ещё. Он искал силу, чтобы защитить ее так, чтобы Аяка больше никогда не чувствовала боль и не грустила.
С тех пор были времена, когда он заставлял Аяку беспокоиться, но она никогда не страдала от хулиганов и не печалилась.
Или, по крайней мере, она не должна. Несмотря на это, Кёске…
Аяка была права. Всегда делаю дебильные вещи, и поэтому ввязался во что-то, после чего не смог вернуться, да? Мне так жаль, что я такой глупый старший брат. Но…
Он, освещенный бледным светом, проходящем сквозь окно, сжал кулаки на кровати.
…Еще нет. Это не все.
Если он сможет спокойно “выпуститься”, то должен будет иметь возможность выйти наружу.
Если он сделает это, то сможет увидеть Аяку и защитить её.
А также извиниться перед ней.
Поэтому…

Что бы ни случилось, буду терпеть… Не волнует, что я окружен убийцами, … Не колышет, что эта адская училка выбрала меня своей целью или, что брошен в тюрьму, несмотря ни на что… я собираюсь выжить.