Психо-любовная комедия (Новелла) - 3 Глава
По цветку смерти в каждой руке
— Эй, братик! Почему только первогодки находятся в этом месте?
Аяка шла по разрушенному первому этажу старого здания школы. Все стены были покрыты граффити.
Всего было три здания в Исправительной Академии Пургаториум — два совершенно новых четырехэтажных здания и одно старое двухэтажное строение. Лишь последнее было доступно для первогодок.
Кёске почти не ходил в новые здания. Они были территорией старшеклассников.
— Хм? А, это…
— Потому что мы все еще слишком гнилые! — Ренко радостно перебила Кёске. — Мы отличаемся от старшеклассников — нас еще не исправили. Мы будем мешать их обучению. Все же гниль остается гнилью. Наша изоляция — способ избежать этого.
— … Кажется, я спрашивала братика? — Улыбка испарилась с лица Аяки. На ее место пришло призрение.
— Ну же, не будь такой злой. Я же извинилась, это просто было недопонимание. Мы ведь можем быть друзьями, Аяки, миииилая?!
— А, черт, отстань от меня! Мне трудно идти! — Аяка оттолкнула Ренко и спряталась за Кёске.
— Нуууу. — Ренко опустила руки. — Похоже, все меня ненавидят, да…? Кшшш.
— Ну, ты произвела отвратительное первое впечатление… но, все еще впереди!
— … Хмф. — Кёске попытался успокоить Ренко, на что Аяка надула щеки. Они с Ренко решили провести Аяке экскурсию. Кёске, конечно, хотел в одиночку показать ей все, но Ренко пошла с ними, надеясь, что это шанс наладить отношения.
Аяка, недовольная этим фактом, постоянно дулась.
— Я хотела пойти с моим братиком. Только вдвоем, — ворчала она. — И в любом случае, что с тобой не так? Разыгрываешь комедию? Пытаешься вести себя как дура?
— Ах, наконец-то ты поняла меня! Да, да! Я взяла это у Курумии, надеясь, что это сплотит нас. Тебе ведь нравится? — Ренко указала на лошадиную маску. Маска, которая утром была на Аяке, сейчас находилась на Ренко. С глянцевой кожой, а также стеклянными глазами, которые смотрели в разные стороны — это было отвратительно.
Аяка все больше дулась.
— Мне совсем не нравятся отрубленные лошадиные головы. Я ни за что не захочу носить такую отвратительную вещь!
Аяка проворно протянула руку к голове Ренко.
— Чт…?! Чееееееерт!
Несмотря на попытку Ренко защитить себя, Аяка сняла с нее ее головной убор.
— Ти-хи! Слишком плохо для тебя. Твоя настоящее лицо… Я наконец… — Победно улыбаясь, Аяка прыгнула перед Ренко. — … не увижу его.
Лицо Ренко, как обычно, было скрыто противогазом.
Ренко театрально засмеялась, делая вид, что закрывает лицо.
— Кшшш! Слишком плохо! Я надела ее поверх противогаза. Обдурилааа тебя! Обдурилааа! Я тебя насквозь вижууу!
— …!
Лицо Аяки было ярко-красным. Она посмотрела на Ренко, которая продолжала триумфально насмехаться над ней.
Кёске безмолвно стукнул ее по голове.
— Ай!!! Кёске! Занимайся любовью, а не войной!
— Твои шутки зашли слишком далеко. Я же говорил, не издевайся над Аякой.
— … Сестролюб.
— Аргх!
Ренко защитилась от еще одного удара Кёске.
Аяка хихикнула со своим обычным ликованием и снова спряталась за Кёске.
— Слишком плохо для тебя! Мой братик на моей стороне… верно, братик?
— Да, конечно. Я на твоей стороне, не смотря ни на что.
— И-хи-хи! Я люблю тебя, братик! Я таааак тебя люблю! — Выбросив лошадиную маску, Аяка обняла себя.
Ренко следила за ней, прижавшейся лицом к груди Кёске.
— Кшшш… Аяка, дорогая, ты правда любишь его?
Ее голос был полон восхищения.
— … Хм? — Найдя этот вопрос удивительным, Аяка оторвалась от Кёске и долго смотрела на Ренко прежде, чем возобновить свое занятие.
— Ну конечно! Нельзя описать словами, как сильно я его ЛЮБЛЮЮЮЮ! Пока у меня есть братик, мне больше никто не нужен. Пока он со мной, мне этого достаточно…
— … Аяка?
Аяка крепко цеплялась за его плечо, бормоча что-то про себя.
Ренко тоже смело огласила свои чувства:
— А-ха. Я прекрасно тебя понимаю! Потому что, как и ты, Я Л-Л-Л-Л-ЛЮБЛЮЮЮЮ Кёске! Кшшш.
— … Что? — Тихо сказала Аяка. Отстранившись от Кёске, она посмотрела на противогаз. — Как я? Да что ты несешь? Нельзя сравнить мою чистую любовь и твои противные желания.
— Они не противные! Моя любовь сильна… мощна и интенсивна. И мне не нравится сравнивать ее с такой легкой, мелкой и эмоциональной. Это как сравнивать метал и попсу. Моя любовь вырвется и просто взорвет тебя!
Также существовала возможность, что Ренко просто взорвет тебя. Ее любовь может быть достаточно тяжелой, чтобы раздавить, или достаточно интенсивной, чтобы разорвать в клочья…
Однако, Аяка, которая не знала настоящую Ренко, не волновалась.
— О, вот оно как? Правда невероятно… но я не слушаю метал или что-то такое, — усмехнулась Аяка. — Такая музыка — просто тупой шум… думаю, это идеально тебе подходит, да? Лично я предпочитаю спокойную музыку.
Ренко мгновенно перешла на крик:
— Тупой шум?! Тупой шум?! Кшшш… похоже, ты ничего не понимаешь, Аяка, дорогая. Конечно, даже в исполнении убийственного рычания, которое для любителя может звучать, как простой крик, есть множество нюансов…
Ренко начала горячую речь. Рычание против стонов, крики против визгов, вдох против выдоха…
В конце концов, пока Ренко продолжала и продолжала говорить, подробно освещая эту тему, Аяке удалось вставить несколько слов:
— Я не понимаю ни капли из того, что ты говоришь.
— Чегооооооо?! — Ренко закричала от уныния. Она на полной скорости подлетела к Аяке.
— Что ты делаешь с Аякой?!
Кёске остановил Ренко ударом головой.
— Гья!!!
Ренко упала на пол.
Кёске презрительно обратился к ней, помогая Аяке подняться.
— … Черт. Я думал, ты хочешь с ней поладить.
— Ух… Я категорически отказываюсь с ней ладить! Она собирается вести себя дружелюбно, а потом убить меня, когда подвернется возможность! У нее там жестокая улыбка под противогазом.
— Ты единственная, кто не хочет ладить, Аяка… Ладно, неважно, — ворчала Ренко, смахивая грязь.
Так как они уже достигли выхода, Кёске все же решил продолжить экскурсию. Они переодели обувь и вышли на улицу. Кёске показал Аяке здание школы, зал боевых искусств и парк «Чистилище», а так же все остальные важные места в школе.
Во время этого, Ренко и Аяка…
— Эй, эй. В каком спорте или в чем ты особенно хороша, Аяка, дорогая?
— Я хороша во всех индивидуальных видах спорта. Однако, у меня плохо с командными видами спорта. Например, в играх с мячом.
— О, я тоже довольно плоха в играх с мячом. Ну, потому что у меня есть два тяжелых мяча, прикрепленных к груди.
— … Ах. Отвратительно, когда они такие большие. Верно, братик?
— О-ох…
— Ну вот опять. — Вздохнула Ренко. — Даже если ты всегда играешь с моими мячами.
— Эй, не неси чушь! Взгляд Аяки пугает, знаешь ли!!! Вон, смотри, какая у нее в глазах зловещая тьма… эм, Аяка? Что ты планируешь делать с этой битой…?
— Братик, ты… идиооооот!
— Аааа!
— У нас много животных в парке. Курицы, кролики и…
— И змеи? Как эта? — Аяка спросила Ренко.
— Ааааа!!! Э-э-эта змея… ииии!!!
— Ти-хи. Почему ты так кричишь? Она розовая и довольно милая… Ой, ты боишься змей? Смотри, смотри, смотрииии.
— Э?! П-прекрати… не делай этого! У нее опасный яд!
— Ой, она выскользнула.
… Кусь.
— Ааааааа!!! Меня укусилиииии!!!
— Ренко?! — закричал Кёске. — Жди здесь, я пойду поищу Бусуджиму и принесу антидот…
— Не глупи, братик! Не думаешь, что быстрее будет высосать яд?
— Э?! Да я не смогу… в-высосать егоооо!!!
На каждом этапе их экскурсии случалось что-то, что вызывало крики. Под конец Ренко и Кёске полностью вымотались и покрылись ранами. В настоящее время они лежали на кроватях в лазарете.
Только Аяка была полна сил.
— Эй, братик. Нам нельзя пойти посмотреть на новые здания? — Она, полная любопытства, смотрела на карту в своей студенческой книжке.
Кёске застонал и попытался сесть.
— Нет, правила не запрещают находиться там… но, мы будем там неуместны. Мы первогодки… думаю, мы будем просто выделяться. И не в самом хорошем смысле. Забудь об этом.
— Хмф… — Аяка надулась. — Если нам не запрещено, тогда пойдем! — Она потрясла Кёске за плечи.
Увидев это, Ренко без промедления вскочила и потрясла его с другой стороны.
— Да, да, пойдем! — Она хотела произвести хорошее впечатление на Аяку, встав на ее сторону.
— Ах, ладно, ладно… черт, да понял я. — Таким образом, Кёске проиграл один к двум.
Аяка крикнула от удовольствия:
— Ураааа!
Ренко согласно кивнула.
— Мы сделали это, Аяка! Давай…
— Ну что, братик, пойдем?
— … Кшшш. — Ренко полностью проигнорировали. Выглядя удрученной, она пошла за Кёске и Аякой. — Нууууу… подожди, Аяка, мииилая! Не забывай про меня!
— … Ой, прости. Кстати, напомни, как тебя зовут?
— Э?! Я Ренко Хикава! Кстати, ты меня никогда не звала по имени!
— Никогда не звала и не буду.
— Бессердечная! Ты бессердечная, маленькая Аяка… хнык, хнык…
— Не говори «хнык, хнык». Ты ведь совсем не плачешь?
Похоже, это займет много времени, чтобы они поладили.
***
— Вау… какое прекрасное строение! Оно полностью отличается от здания первогодок.
У сверкающего белого здания школы был элегантный фасад. Оно выглядело совершенно новым, и было построено на приличном расстоянии от старого здания. Ряды ухоженных деревьев украшали его, и не было никакого мусора, засоряющего дорожку. Даже воздух казался совершенно другим.
Они остановились на площади перед входом. Кёске осмотрелся.
— … Ладно. Ну, тогда…
— Давайте зайдем внутрь!
Только Кёске собрался развернуться, чтобы уйти, Аяка схватила его за воротник и начала тащить ко входу.
— Постой, постой! Ты не туда идешь!!! Мы не собираемся входить, мы уходиииим!
— … Почему?
— Почему…? — Повторив вопрос, Кёске оглянулся. Уроки кончились, так что их окружали возвращающиеся ученики. Без сомнения, все взгляды были прикованы к Кёске и девушкам. Или, если точнее, они были прикованы к…
— Кшшш. Мы уже зашли так далеко, так что, почему бы не посмотреть и внутри. Эй, если будем вести себя уверенно, то никто и не заметит, что мы первогодки. Ну же, смелее. — Ренко выпятила свою огромную грудь. Она тряслась в такт ее словам.
Большинство старшеклассников смотрели на ее грудь и лицо.
— Эй, эта девушка в противогазе!!!
— Газовая атака?
— Кто-нибудь, позовите Комитет Общественной Нравственности!
— Ее сиськи слишком большие!!!
— Интересно, какого они размера?
— Вы до этого не видели этот противогаз и грудь?
— Я нет.
— Если бы я видел, то не забыл бы такое!
— … В любом случае, они ведь первогодки?
— Должно быть.
— О, они без сомнения первогодки.
Старшеклассники продолжали переговариваться между собой.
Ренко, с ее грудью и противогазом, выделялась даже тут. Обратив на себя внимания, хотели они того или нет, Кёске и остальные уже были опознаны, как первогодки.
Входить внутрь теперь было рискованно. Старшеклассники будут следить за ними. Если они попытаются что-нибудь учудить…
— Кёске?! Это мой дорогой Кёске?!
Пронзительный, слишком знакомый женский голос эхом прозвучал на площади. Шепот резко прекратился, и на толпу опустилась тишина. Испуганный Кёске робко повернулся к источнику звука.
— Ах, это все же Кёске! Кёске, Кёске, дорогоооой! — Отчаянно размахивая руками, ученица свесилась из окна второго этажа.
— А?! Мисс Шамая…
В момент зрительного контакта с Кёске она прыгнула — как будто у них и так было мало проблем — и изящно приземлилась на землю. Затем она подбежала к нему.
— Кёскееееееее!
— Гх?!
Не замедляясь, она обняла его.
— Прошло две недели с возвращения из лагеря, и до этого момента у меня не было ни единой возможности увидеть тебя! Ох, мне было так одинокоооо! Тааак одинокоооо! Но все же, я не смела себе представить, что ты удостоишь меня своей чести и придешь ко мне! Ох-хо-хо! Я так счастлива… Ох, Кёске, дорогой! Как я тосковала по тебе, мой дорогой Кёскееее!
Прижавшись щекой к его груди, она была переполнена счастьем. У нее были медового цвета волосы и изумрудные, как драгоценные камни, глаза.
Это была Саки Шамая. Они встретили ее во время тюремного лагеря. Она была третьегодкой.
— Просто… успокойся, пожалуйста! У-успокойся…
Шамая совсем не слушала его. Она продолжила обнимать его.
— Кёске, Кёске, дорогой… нюх. Какой приятный запах… нюх.
— Умри уже. — Удар пришелся в лицо Шамаи.
— Гьяяяя, мон Дьюююю!!![1] — Шамая рухнула и некоторое время корчилась, стукнувшись головой.
[1] «Mon dieu» — Боже мой!
— Кшшш! — Ренко приняла боевую стойку. — Что ты делаешь с Кёске? Я думала, что ты уже сдалась… Похоже, ты действительно хочешь, чтобы я тебя устранила, Шамая, дорогуша!
— Он здееееесь! Монстр!!!
— Ты кого монстром зовешь?! Такое не стоит говорить молодой леди! Мне еще раз тебя стункуть?!
— Иииииии! Мон Дьюююююююююю!!! —Шамая, впавшая в ужас, отодвинулась назад, прячась за ближайшего ученика. Трясясь, она схватила себя за плечи.
— Мисс?
— … Э? Что такое? — Сдерживая слезы, Шамая повернулась.
Владелица голоса смотрела на нее, цепляющуюся за ее ногу, сверху вниз.
— Какие у тебя отношения с моим братиком?
Обеими руками она взяла Шамаю за шею.
— Чтооо?! — Блондинка завизжала, застигнутая врасплох контрастом между улыбающимся лицом девушки и ее грубыми действиями.
Глаза Аяки дергались, когда она вздыхала.
— Я. Спросила. Тебя… Какие у тебя отношения с моим братиком?!
— Б-братиком? Мой дорогой Кёске… твой брат?! Значит, ты…
— Это не важноооооооооооооо!!!
Аяка издала истеричный крик и с силой потрясла Шамаю.
— П-п-п-п-п-простите меняяяя! — Пока ее яростно трясли, она, не понимая за что, извинилась.
— … Ну? Мой братик и ты, в каких вы…
Когда Аяка собиралась вновь потребовать ответ от девушки, которая, в настоящий момент, боролась с сотрясением, Ренко, которая до этого лишь смотрела, заговорила серьезным тоном:
— Она все же старшеклассница, Аяка… она жестокий убийца, убивший двадцать одного человека.
— Э?! — Аяка отбросила Шамаю и осторожно отошла. — Двадцать одного? Т-так много… Не могу поверить.
— Ага. Она выглядит так, как будто и мухи не обидит, но она настоящий маньяк, которая убивает людей так, как будто это мухи. Известная, как Королева Убийств,[2] она пугающий, ужасный убийца! Страшно-страшно-страааашно!!! — Ренко схватилась за плечи и наигранно затряслась.
[2] Вообще она вроде была «Принцессой», но тут Ренко говорит «Королева».
Шамая смущенно посмотрела на противогаз.
— … Ха? Эй, ты! Скрывать свою истинную сущность, и так нагло…
— … А, чего?
— Иии!!! Ничего!!! — В тот момент, как Ренко начала ей угрожать, Шамая свернулась клубочком. Ужас, запечатленный в ее голове во время поездки, похоже, еще не прошел.
Аяка указала на Шамаю, которая с ошеломленным выражением в страхе кусала язык.
— … Н-но, она выглядит до смешного слабо.
— Это лишь игра. Она обманщица, которая сделает все, чтобы убить. Она строит из себя слабую девушку, чтобы усыпить бдительность своей жертвы. Все, что она говорит и делает — лишь игра… другими словами, расценивай это как ловушку. — Воспользовавшись молчанием Шамаи, Ренко высказала все, что хотела.
Аяка отошла подальше от дрожащей блондинки и закрыла рот руками.
— Вааа… как подло! Чего же она хочет от моего братика…?
— Она хочет убить его.
— Э?!
— Видишь ли, милая Аяка, — начала Ренко, — эта девушка… она планирует ввести в заблуждение невинного Кёске своими словами, соблазнить его, а затем забрать его жизнь! Она может вдруг обнять его, как сделала это сейчас, прижаться к нему своей грудью, или даже вторгнуться к нему в ванну, а потом напасть… Она будет делать все, что захочет! Его сердце, тело и жизнь — она планирует забрать все.
— …
Свет в глазах Аяки погас, когда она посмотрела на Шамаю.
— Нет, это ведь была ты…
Восклицание Кёске осталось незамеченным.
Как и ожидалось, Шамая не могла промолчать.
— Ну вот, как обычно! — вмешалась она. — Я не буду просто молча наблюдать, как ты делаешь все, что тебе заблагорассудится… — Уставившись на Ренко, она поднялась на ноги и встала перед Аякой.
Ее дьявольская гримаса сменилась ангельской улыбкой.
— Младшая сестра моего дорогого Кёске… Могу я так к тебе обращаться? Слова мисс Хикавы полный бред. Не воспринимай их всерьез — это полнейшая ложь.
— … Ложь.
— Да, все это ложь! От всего сердца, я люблю Кёске…
— Лоооооожь! — закричала Аяка, оттолкнув Шамаю.
Шамая упала.
— Думаешь, что можешь обмануть глупую Аяку, мисс? — Холодно продолжила она. — Говорить, что ты любишь моего братика… Не говори таких отвратительных вещей! Аяка раздражена.
— Именно, именно! Есть то, что можно говорить, и то, что нельзя! — Ренко осуждала Шамаю.
— Чтооо?! — Шамая выпрямилась, посмотрев на них. — Почему вы вот так нападете на меня?!
— Потому что ты прикасалась к моему братику.
— Конечно же, потому что ты обняла Кёске.
— Э?! Лишь из-за этого…
— Лишь?! — Вместе крикнули Аяка и Ренко.
— Я ведь говорила тебе, разве нет, Аяка? Эта девушка не думает о простых объятиях. Кажется, она привыкла к более тесному физическому контакту. Она невероятная извращенка.
— Ага, согласна. Она не понимает, насколько ценны объятия с братиком Аяки!
Шамая, подвергшаяся насилию с их стороны, покраснела и попыталась возразить:
— Я… я не извращенка! Я невинна! У меня нет опыта в XX или XX или XXX или XXXX, и XXX и XX и XXXX до сих пор для меня кажется чем-то диким! Каждую ночь я XXX и XXXX для моего дорогого Кёске, но это для того, чтобы быть леди, которых он любит. И рано или поздно, я на самом деле… Хе-хе-хе…
— Чт-чтооо…? — Аяка и Ренко были шокированы.
— Почему вы отходите?!
— П-прости… это действительно отвратительно.
— «Хе-хе-хе» было особенно плохо. Не такое лицо должна показывать леди.
— Да я никогда! — Шамая шокировано наклонилась. Слабо пошатнувшись, она спросила себя:
— Я отвратительна?
— Да. Ты мерзкая.
— Ага. Мерзкая!
— Чегоооо?!
Они не проявляли ни капли милосердия.
Шамая побелела. Она выглядела слишком жалко.
— … Эй. Вы зашли слишком далеко! Хватит. — Кёске встал между ними.
— Кёске, дорогой… — Глаза Шамаи заблестели, когда Кёске протянул ей руку…
— Иии!
… Но, когда она пыталась встать, Аяка атаковала их, оттянув Кёске.
Потеряв свою опору, Шамая упала.
— Гья… боже!!!
— Ой… Эй, что ты делаешь?! — Шокировано спросил Кёске.
Аяка элегантно подняла глаза.
— Аяка должна спросить у тебя то же самое, братик. Что ты делаешь?! Помогаешь этой девушке…?!
— Ну же, ну же, Аяка. — Ренко вмешалась, чтобы успокоить ее. — Кёске слишком добрый, так что он без раздумий всем помогает. У него чистая душа, так что его легко обмануть… он слишком хорошего мнения об остальных и не может сказать другим, что они неприятны. Она просто пользуется его добротой.
— Все не так, — ответил Кёске. И затем:
— Ты, должно быть, очень сильно ненавидишь мисс Шамаю.
— О, то есть тебе она нравится, Кёске? — спросила Аяка.
— Эм… — Кёске не ответил.
Тогда, как Шамая была чуть не убита Ренко, Кёске и остальные также чуть были не убиты Шамаей. Однако, так как Шамая не носит ограничителя, не понятно, когда в следующий раз захочет убить их. Кёске скорее боялся, чем любил ее.
— Смотри, он даже не может ответить! Вот тебе и ответ, Аяка. Кшшш.
— Понятно. Я все прекрасно понимаю. Она следует за ним, хотя она действительно ему не нравится и раздражает… бедный братик. Воспользоваться его добротой, чтобы попытаться привлечь его внимание… эта старшеклассница худшая! Пожалуйста, никогда не приближайся к нам.
— Э?! Вы, двое, погодите…
— Братик, она серийный убийца, убивший двадцать одного человека! Я беспокоюсь о тебе… я беспокоюсь о твоей жизни! Но ты просто игнорируешь мои чувства… игнорировать меня и подружиться с этой старшеклассницей?! Как жестоко.
— … Эм. — Кёске запнулся под взглядом Аяки. Ища пути побега, он увидел, что Шамая смотрела прямо на него.
— Кёске, дорогой? То, что она говорит… про то, что ты ненавидишь меня… это ведь ложь… верно?
Ее голос и выражение лица были пустыми и безжизненными.
Кёске нашел это тревожным. Он говорил осторожно, уверенный, что это приведет к неприятностям:
—Ах, ну… если честно, ненависть…
— Вааааааааааааааа, неееееееееееееееет!
… Это не то слово!
Прежде, чем он успел закончить, Шамая поднялась и убежала, оставляя их позади. Плача, она скрылась в мгновение ока.
— Королева Убийств заплакала… из-за этого первогодки?
Один из старшеклассников, наблюдавший за ними, проронил эти слова. Тишина, которая опустилась на них, исчезла, и площадь заполнилась волнительными возгласами.
— Мисс Шамая… н-невероятно. В смысле, в каких они отношениях?!
— Так слухи были правдивы? То, что Саки влюбилась в первогодку…
— Идиоооот!!! Она ведь идол… наша богиняяяя!
— Ее фан-клуб не будет стоять в стороне! Они должны умереть!
— Я пойду возьму Токарев.
— Я принесу АК-47.
— Достану свою катану.
— Возьму железную деву.
— Давайте разберемся прежде, чем придут учителя.
— Ладно, когда их убьем?
— Сейчас же!
— Бежиииииим!
Закричав, Кёске схватил Аяку за руку и побежал.
— Ва! Братик, ты быстрый…
— Аяка, быстрее! Они нас убьют, если поймают!!!
Следуя за Кёске, толпа старшеклассников излучала порывы ярости. Их глаза были наполнены злостью, и у многих было оружие. Как Ренко и сказала, если их поймают, то последует жестокая месть.
Их время после занятий превратилось в игру с очень высокими ставками.
***
— Черт, а они довольно быстрые… куда они подевались?! Я изрешечу их!
— Перерыв сейчас закончится. Мы не успеем пытать их.
— Хья-хаааа! Где же, где же, где же вы, ублюдки?! Я идууууу!
— Вау! С-смотрите… это сейчас не мотоцикл был? Какой странный…
— Эй, ты, ублюдок! Бесполезный Ирокез! Не трожь мою собственность!
— Хах… это Лоли! Все, бросайте оружие и бегите!!! Если она найдет нас, мы покойники.
— Чтооо?! — Она взревела от ярости. — Кто из вас, свиней, только что сказал «Лоли»? Хотите, чтобы я ваз размазала?!
— …
Шум прекратился. Они все еще стояли на месте, дожидаясь, пока весь шум окончательно не стихнет. Похоже, что старшеклассники испарились благодаря ярости Курумии.
— … Думаешь, теперь все в порядке, братик?
— Да, вроде. Давайте уйдем, пока они не вернулись…кхе, кхе.
— А?! К-Кёске… где ты трогаешь?! Не делай этого, там…
— Братиииииииик?!
— Просто… не бесись, Аяка! Пепел… кхе, кхе, кхе.
Не в силах там оставаться, Кёске открыл крышку. Они выбрались на воздух. Кёске и Аяка с ног до головы были покрыты белой пылью.
— Оп-пля! — После задыхавшихся брата и сестры, Ренко спокойно выбралась наружу. — Вы выглядите, как будто вам пришлось тяжело. Задыхаетесь от пепла? Шучу!
— Гх. Не честно, у тебя противогаз… кхе, кхе. — Аяка, вытерев слезящиеся глаза, горько посмотрела на Кёске.
Ренко засмеялась и отряхнула себя от пыли.
— Твоя болтовня только усугубила ситуацию, Аяка! Внутри мусоросжигателя нужно было сидеть молча.
— Простите! И чья в этом вина… кхе, кхе. Ууу!
— Там было темно и тесно, правильно? Так что это не моя вина. Что-то могло произойти, Аяка. — Ренко похлопала Аяку по спине, чтобы ослабить приступ кашля.
Откашлявшись, Кёске и Аяка отряхнулись.
— Но это ведь была неплохая идея — спрятаться в мусоросжигателе? — сказала Ренко.
— Ага, ага. Умно! Мы избежали смерти — пока — спасибо на этом, — ответил Кёске.
— И-хи-хи. — Поддержала Аяка. — Я не очень выносливая, так что я думала, что нас поймают… но, я уверена в моей способности прятаться! Но… откуда там столько пепла?
— Эм. Э-это потому что…
«Потому что мусоросжигатели используют не только для мусора…»
Это был лишь слух, но он думал, что это напугает ее, так что решил держать язык за зубами.
— Кшшш… ладно, а теперь, давайте убираться отсюда прежде, чем все об этом узнают.
— Да, нужно поспешить! — Подытожил Кёске. — Даже если те парни и не зайдут так далеко…
— Надеюсь, ты прав, но, они, должно быть, злы из-за того, что им пришлось сдаться!
— Я просто надеюсь, что смогу застать ту извращенку в одиночестве, — пробормотала Аяка. — Ее фанаты выглядят настойчивыми.
— Ага, ага. Эта сука, наверное, манипулирует ими. — Согласилась Ренко.
— Сука, сукааа! Ти-хи.
— Вы не собираетесь раскаиваться, да?
По пути до старого здания Аяка и Ренко обсуждали Шамаю. Тема обсуждения была сомнительная, но… они нашли общего врага в лице Шамаи и скооперировались, чтобы сбежать от старшеклассников, так что их ссора пока сошла на нет. Кёске был счастлив, что они мирно общались друг с другом, хотя и не могу избавиться от чувства, что ему жалко Шамаю. Он попытается извиниться перед ней позже.
— Эй, Кёске. Перерыв скоро закончится. — Ренко указала на часы.
— … Ага.
Свободное время после занятий скоро закончится, и в 18.00 им необходимо приступить к исправительным занятиям. Ученики должны переодеться и собраться не позднее, чем за пять минут до 18.00.
— Уже так поздно? Не хочу опоздать, так что пойдемте в раздевалку…
Кёске вдруг вспомнил, что, так как это была неделя перед экзаменами, то исправительные занятия отменили. Вместо этого все ученики были обязаны вернуться в свои комнаты в общежитии не позднее 18.00, чтобы готовиться к экзаменам.
— … Нет, давайте вернемся в общежитие.
К счастью, они оставили свои вещи в общежитии, так что им не нужно было возвращаться в класс. Все старшеклассники, похоже, уже вернулись к себе, так что им просто оставалось спокойно отправиться в свои комнаты.
Ренко потянулась, так что ее грудь всколыхнулась.
— Вааау, как хорошо, что нам не надо ничего делать! Эта маска действительно неудобная и закрывает весь обзор, так что я страдаю не зависимо от того, что делаю.
— Тогда будет логично снять ее…? Достаточно этого. Ты что, комик? Или просто твое лицо слишком страшное? — Смотря на противогаз Ренко, Аяка покачала головой. Как обычно, она говорила все прямо, вероятно потому, что до сих пор опасалась ее.
Однако, Ренко, похоже, не расстроилась и помахала пальцем.
— Тц, Тц, Тц. Как раз наоборот, милая Аяка.
— … В смысле?
— Мое лицо невероятно прекрасно, так что я намеренно скрываю его!
— … Эм, ладно, конечно. Ты шутишь.
— Нет. Это правда. Не то, чтобы я не хотела снять противогаз — я не могу. Независимо от того, насколько он неудобен. Знаешь почему?
— Эй, Ренко! Эта тема…
Рукой Ренко приказала Кёске молчать.
Если они коснутся темы противогаза, то им придется раскрыть истинную сущность Ренко. Это будет слишком для Аяки, которая начала открываться ей. Между ними вновь образуется расстояние, и это оставит Аяке ненужное бремя.
Однако, Ренко уверенно продолжила:
— Причина, по которой я не могу снять противогаз: потому что мое истинное лицо слишком опасно.
— … Ха?
— Кшшш. — Ренко вздохнула, смотря на брата и сестру.
Погладив противогаз, она повернулась к солнцу.
— Есть ведь роковые женщины. Вот, это я. Я соблазняю сердца людей и свожу их с ума. Люди, у которых я украла сердце, должны что-то украсть взамен, и тогда мы бы забрали жизни друг друга… так что, я не могу снимать свою маску. Я не могу видеть, как другие страдают из-за меня. Ох… я, я…
— … Пффф
Ренко посмотрела на Аяку.
— Хм?
Аяка стояла на месте, ее плечи дрожали. Затем, достигнув предела, она засмеялась.
— Ах-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! Ч-чего…? Ты смешная! Это был нарциссизм? Хи-хи… ладно, я поняла, ты прекрасна! Хотя, лишь один шанс на миллион, что это так. Ах-ха-ха! Смешно!
Ренко стояла в недоумении.
— Эм… я чувствую себя неловко, когда ты так смеешься надо мной!
Аяка смахнула слезы, образовавшиеся в уголках глаз.
— Потому что это звучит очень глупооооо! Серьезно, роковая женщина?! — Она продолжила громко смеяться.
«Только зашел серьезный разговор… Таков стиль Ренко!»
Кёске подумал, что это был первый раз, когда Аяка искренне смеялась с момента попадания сюда.
— … Спасибо, Ренко.
— Хм?
— Ничего…
Кёске отвернулся от грудастой девушки, удивленно наклонившей голову. Смущенный благодарностью, которую он случайно выразил, Кёске почувствовал странное ощущение в груди.
«Так тепло и приятно…»
— Братик!
Это чувство исчезло, когда Аяка схватилась за него. Она обняла Кёске и улыбнулась.
— Завтра и послезавтра ведь выходные? Чем бы ты хотел заняться со мной в эти дни?
— … Хм? О, точно, завтра же суббота…
В Исправительной Академии Пургаториум было пять учебных дней. У учеников было много разных вариантов, как провести выходные.
Они могли бы поиграть на спортивной площадке, или почитать в своих комнатах, или усердно трудиться, или же посидеть в столовой, или потренироваться в игре на инструментах в музыкальной комнате, или же весь день проваляться в кровати…
Хотя и были ограничения, но у учеников было много занятий помимо учебы. Однако, было на удивление не просто чем-то заняться. Кёске мог столкнуться с учениками, желающими его убить.
Ренко заговорила прежде, чем Кёске успел ответить:
— У нас скоро экзамены, так что давайте вместе учиться! — Она подпрыгнула к Кёске с другой стороны и обхватила руку. Его левая рука утонула между ее грудей.
— Ха?! Ты чего это делаешь?! — Аяка отпустила Кёске, чтобы оторвать от него Ренко. В ее глазах полыхала враждебность. — Прекрати прижимать эти штуки к моему братику!
Ее улыбка, которая была на лице всего несколько секунд назад, испарилась, и ее настроение резко ухудшилось.
Обхватив грудь, Ренко вздохнула:
— Кшшш… они тебе так мешают, Аяка, малышка?
— Нет! То, что мне мешает — ты!
— Э?! А я думала, что мы подружились…
Аяка высунула язык со звуком «Беее!». Она крепко держалась за руку Кёске, пытаясь вырвать его из хватки Ренко.
— Ты заигралась и зашла слишком далеко! Не важно, как вы близки, пожалуйста, не прикасайся к нему. Это слишком! Или ты тоже извращенка?
— Я не извращенка…
— Девушки, носящие противогазы, не востребованы. Да, они загадочны… но, это не дает тебе право делать с моим братиком все, что захочешь! Я ни за что не отдам его тебе! — Аяка показывала свою решимость.
Ренко наклонила голову.
— Какая грозная противница… — Однако, она быстро вернула свою энергичность. — Но меня не сломишь! Если нельзя толкать, то я потяну, если нельзя быть настоящей, я буду валять дурака. Для того, чтобы открыть свое сердце, сначала я должна раздвинуть ноги!
— Ну раздвинешь ты их, и что?
— Тебе еще рано знать… — Она отказалась от своей шутки. Кёске был шокирован.
— Кшшш. Ладно, раз так, давай постараемся! Не знаю, о чем ты думаешь, Аяка, но я хочу подружиться с тобой! Ну же, давай! — Ренко обняла Аяку.
Перед ними была развилка. Справа было женское общежитие, а слева мужское. Общежития были строго закрыты для противоположного пола, так что тут Кёске было необходимо расстаться с ними. Аяка задрожала и еще крепче сжала руку Кёске.
— Братик…
— Все в порядке. Ренко мой друг. Она не украдет тебя и не съест.
— Ага. Я абсолютно нормальная. Я не атакую и не ем девочек.
— … Ты атакуешь и ешь мальчиков?
Ренко засмеялась и не ответила.
Аяка вздохнула и отпустила руку Кёске.
— Ладно. Все равно есть многое, о чем я хочу спросить мисс Противогаз…
— О чем хочешь спросить? Ну, моя грудь размера G…
— … Братик. — Пропустив высказывание Ренко мимо ушей, Аяка посмотрела на Кёске. Ее взгляд колебался, как поверхность воды.
— Мы ведь скоро увидимся, да? Я увижу тебя и завтра, и послезавтра, верно?
— Да, конечно. Я буду ждать тебя здесь каждое утро. — Кивнув, он погладил ее по голове.
Аяка, как будто смутившись, закатила глаза.
— … Ладно, я поняла. В таком случае, все в порядке. — Улыбнувшись, она подошла к Ренко, проигнорировав ее протянутую руку. — Увидимся завтра, братик! Не смей пропускать занятия по подготовке к экзаменам!
— Знаю, знаю… Постарайся со всеми поладить, ладно? И… — Он посмотрел на Ренко, которая удрученно опустила руку. — Доверяю Аяку тебе! Вместе с Эйри и Майной, помогайте ей во всем.
Сказав это, он поклонился.
Ренко воодушевленно вздохнула.
— Кшшш! Предоставь это мне, Кёске! Помощь Майны и Эйри не понадобится… до тех пор, пока я, Ренко, жива, никто и пальцем не коснется Аяки!
— Тебе тоже нельзя ее трогать, ты ведь знаешь.
— Ч-ч-что ты сказал?! Хья!!! — Ренко протянула руки к Аяке.
— О, слишком плохо, — Поддразнивала Аяка, увернувшись от атаки Ренко. — Ты промахнулась! Ти-хи!
Кёске криво улыбнулся и указал на развилку.
— Ладно, я пойду. Не ссорьтесь, ладно?
— Хорошо, спокойной ночи! Тебе не нужно волноваться, мы не будем сориться.
— Спокойной ночи, братик! Давай проведем завтрашний день вместе. Только ты и я, ладно?
— Возражаю! Ты не можешь украсть его, Аяка! Завтра мы все вместе будем учиться…
— Нет, не будем.
— Чегооооо?! Братолюбка!
— Угу, не спорю. Не говори глупостей, пойдем уже!
— А, ладно.
— Беру свои слова назад. Доверяю Ренко тебе, ладно?
С Аякой во главе, они пошли в сторону женского общежития.
«Пожалуйста, пусть ничего не случится…» — Искренне пожелав этого, Кёске направился в мужское общежитие.
***
— … Хмф.
Взяв автоматический карандаш, Аяка уперла его в щеку.
Утро субботы — следующее утро — началось для Аяки безрадостно.
— Но я хотела провести этот день только с моим братиком…
— Ну же, ну же, — успокаивала Ренко ворчащую девушку. — Разве не прекрасно? Уверена, что у нас будет хороший прогресс от учебы вместе! Кшшш.
— Она права, она права! Если две синевы[3] лучше, то пять еще лучше! Нет ничего, с чем бы мы не справились!
[3] Она сказала «beds» вместо «heads». Я не придумал ничего лучше… Возможно, нужно переводить не в 4 ночи, может, что лучше будет придумываться…
— Думаю, ты хотела сказать «две головы лучше»… думаю, тебе кажется, что ты все верно говоришь.
Майна восторженно махнула карандашом, когда Кёске подшутил над ней.
— … Фух. — Эйри, тем временем, вздохнула.
— Грр… — Аяка стиснула зубы. — У нас так не будет никакого прогресса! — закричала она, строго указав на Ренко, Майну и Эйри. — Наоборот, все только ухудшится. Вы бесполезны!
— Да ладно тебе. — Кёске успокоил ее. — Разве вы немного не подружились в общежитии…?
— Совсем нет!
— Ага!
— Хорошо бы.
— Еще нет…
— Ясно…
Это началось часом ранее. Кёске встретился с Аякой и они пошли в класс, чтобы позаниматься. Они обсуждали женское общежитие — о том, что у нее отдельная комната, о том, что кровать была очень неудобной, о том, что смотрители были надоедливыми, о том, как она купалась с Эйри и Майной, о том, что Ренко не снимает противогаз даже в общежитии и о тому подобном. Аяка рассказала все это во время подготовки.
До этого момента утро проходило успешно. Но затем, меньше чем через час, когда Кёске и Аяка начали учиться, Ренко и остальные появились и присоединились к ним. В результате…
— … Хмф. — Аяка дулась, разрывая листки на кусочки.
Кёске и Аяка разложили свои справочные материалы на четыре парты, которые они поставили вместе. Кёске и Аяка были с одной стороны, с другой находились Ренко и Майна. Эйри сидела за отдельной партой, подпирая голову со скуки.
— У тебя плохие манеры, мисс Доска.
— Не хочу ничего от тебя слышать.
Это «мисс Доска», сказанное Аякой, относилось к Эйри. Аяка дала ей прозвище в ванной за ночь до этого.
— Кшшш… Не говорите мне, что девушка, которая на два года младше, лучше развита?
Бросив порванный лист, Аяка засмеялась.
— Ти-хи! Мисс Доска, ты такая плоская. Я могу спутать тебя с парнем.
— … Что ты сказала?
— Э-эй… тише, Аяка! Грудь — больная темя для Эйри…
— О, то есть это ее волнует? Я нашла слабое место мисс Доски!
— Если подумать, Аяка, разве ты не более плоская? Я знаю, что тебе тринадцать, но… у тебя до сих пор нет никаких бугорков! Ты не сильно отличаешься от Эйри… — Вмешалась Майна.
— Ты раздражаешь, Коварная Кошка! Говорить, что ты выглядишь отлично, слишком коварно. — Аяка бросила кусочек ластика в Майну.
«Коварная» в «Коварной Кошке» относилось к поведению Майны, а «кошку» в конце она добавила, чтобы милее звучало. Это было ее прозвище, как мисс Доска у Эйри.
— О, боже, прости, Аяка… я выгляжу младше, чем есть, в своей одежде.
Даже в плохом расположении духа, Майна продолжала поддерживать веселое поведение. Она совсем не понимала происхождения ее прозвища, хотя оно ей и нравилось.
— Ох, вау… как здорово! Я тоже хочу со всеми искупаться. И тогда я смогу показать вам мое превосходное тело. Кшшш…
— Твое превосходное тело никому не нужно, мисс Противогаз. — Отрезала Аяка. — Мне интереснее увидеть твое лицо. Ты ведь снимаешь противогаз в ванной?
— Кшшш. Конечно нет. Он на мне всегда.
— Лгунья, — вмешался Кёске. — Ты ведь снимала его!
— …?!
Все вмиг повернулись к Кёске с широко раскрытыми глазами и ртами — и полные злости.
— …Ха? Она «снимала его»? Что ты…? Не говори мне, что ты подглядывал в женскую ванную…
— Аморальный! Бесстыжий! Преступнииик! Я недооценила тебя…
— Эй, братик… есть кое-что, что я хочу узнать сильнее, чем учиться!
Эйри была удивлена, Майна недоумевала, а Аяка приготовила механический карандаш. Кёске наконец осознал, что сказал.
— А?! Погодите, все не так! То, что я сказал, это не то, что имел в виду..
— Мы вместе мылись.
— Да, да, именно! Я был один, а затем она ворвалась и прижалась ко мне своей голой грудью… неважно!
«Было бы неразумно делиться этим опытом».
Кёске понял, что невероятно вспотел.
Аяка поднесла кончик карандаша к его левому глазу. Чтобы он не мог сбежать, она держала его за затылок другой рукой.
— … О чем это ты говоришь, братик?
Клик.
Улыбаясь, она вытащила острый кончик графита.
— А-Аяка…? Эм, мне страшно за глаз, так что…
— Я хочу немедленно услышать ответ. Ну же, быстрее! А если нет…
Клик.
Продолжая улыбаться, она вытащила еще немного графита, приближающегося к его глазу.
— Эй, погоди, шутка… это была шутка, Аяка! Фигура речи…
— О, правда? Если ты лжешь, Аяка… разозлится.
Клик. Клик.
Ее улыбка испарилась. Наконечник черной иглы был в миллиметре от его глаза.
— …
Глаза Аяки были спокойны, как водная гладь, но под ней скрывалась тень ярости, которая могла в любой момент взорваться. Сглотнув комок в горле, Кёске собирался открыть рот, когда…
— Просто шучууу!
… Аяка пальцем сломала кончик графита.
— Конечно это не правда. Трудно попасть в общежитие противоположного пола, так что принять вместе ванную не представляется возможным. Это не подвергается сомнению! Это просто невозможно. — Положив обе руки на стол и наклонившись, Ренко полностью отрицала это.
Кёске, который не хотел, чтобы кто-либо узнал правду, мгновенно поддержал ее.
— Да, да, без сомнения, это невозможно! Это была шутка. Не принимай близко к сердцу… ха-ха-ха…
— Хм. — Аяка с подозрением изучила их.
— Что? Конечно же, это шутка!!!
— … Ладно. Я тоже шутила. — Аяка одарила их широкой улыбкой и отпустила Кёске, положив карандаш.
— Кшшш… — Ренко тоже села на место. Перепалка завершилась — пока.
— … Черт. Даже если это шутка, ты зашла слишком далеко, Аяка! Твой карандаш не предназначен для протыкания глаз. Он для письма. Я думал, что ты действительно проткнешь меня…
— Ага. Если бы это оказалось правдой, я бы спокойно воткнула его!
— Эм…
— Я же говорю, это шутка! Ти-хи!
— …
«Плохая шутка…»
Аяка прислонилась плечом к Кёске, вглядываясь в их раскрытые тетради.
— Давай забудем об этом. Лучше будем учиться, братик. Ты ведь не хочешь получить неудовлетворительный результат, верно?
— … Ага. — Все же, они сегодня собрались здесь учиться. Они не могут весь день просто общаться.
Экзамены в Исправительной Академии Пургаториум были скорее не сложные, а смертельные. Тонкая красная линия, разделяющая жизнь и смерть, разграничивала баллы. «Менее половины от среднего балла» являлось тревожной перспективой. Любой, кто хочет избежать наказания Курумии, будет учиться так, как будто от этого зависит их жизнь.
Если все преуспеют в этом, то средний балл будет высоким, и если средний балл будет высоким, то вероятность провалиться увеличится. Что еще хуже, Курумия отвечает за задания. Они не могли знать, что она может выкинуть.
Придя в чувства, Кёске взял карандаш.
— … Эти тесты покрывают многие темы, так что нам стоит заниматься усерднее.
— Именно. — Кивнула Аяка. — Если ты что-то не понимаешь — спрашивай! Я научу.
— Научишь? Ты? Ты не забыла, что только что перевелась?
— Конечно! — Ответила Аяка, выпятив грудь. — Тут же темы средней школы? Для меня в этом нет никаких проблем. Материалы могут отличаться, но, в общем, они одинаковы.
— Да…?
Исправительная Академия Пургаториум придерживалась общеобразовательной программы средней школы. Поскольку возраст учащихся варьировался, материал был ориентирован на самые низшие уровни, так что было много учеников, которые прошли это еще во внешнем мире. Это будет первый большой экзамен с начала семестра.
Аяка тепло улыбнулась Кёске, который был удовлетворен ее ответом.
— Так что, братик. Почему бы тебе не нацелиться на тройку лучших вместе со мной?
«Какая грандиозная цель!»
Кёске хотел спросить «почему ты хочешь попытаться сделать это?!», но он быстро нашел ответ на этот вопрос. Эти три человека смогут выбраться на волю. Увидев Аяку здесь, Кёске потерял смысл сдать хорошо, но…
— Если бы оба будем свободны, то можем сходить на свидание! Можем сходить в караоке, или в парк развлечений, или по магазинам. Мы можем пойти куда угодно, куда захотим!
— …?!
Ренко, которая размахивала карандашом в такт музыки, играющей у нее в наушниках, застыла. Майна, которая смотрела в лист с вопросами, подняла голову. Эйри перестала зевать. У всех просочился грустный возглас.
— … Караоке.
— … Парк развлечений.
— … Магазины.
Расплывчатый ответ Кёске прозвучал в почти тихом классе.
— Ну, это звучит неплохо, но не настолько, как будто от этого зависит моя жизнь… попасть в тройку лучших для меня невероятно сложно, Аяка!
Разница между его мотивацией тогда, когда он услышал об этой возможности и сейчас, была как между небом и землей. Он уже мысленно сдался.
Аяка поддержала его:
— Я же говорила, что помогу тебе! С таким отношением ты можешь забыть о высоком результате — ты будешь на грани провала!!! Ты что, не хочешь пойти со мной на свидание, братик?
— Ну, эм…
— Я помогу тебе! — Ренко рванула вперед, когда Кёске попытался ответить. Она приблизила противогаз к его лицу и с энтузиазмом заговорила. — Кшшш! Может, я веду себя, как дура, но я уверена в своих знаниях. Так что нет шанса, что ты не станешь лучшим! Чему ты хочешь, чтобы я тебя научила? Математика? Английский? Или, может… физическое развитие? О да!
— Не говори «о да» вот так. И, в любом случае, я позволю Аяке учить меня, так что твоя помощь мне не нужна.
— Э?! Ты собираешься учиться физическому развитию с собственной младшей сестрой?!
— Черт, прекращай уже! — закричала Аяка, оттолкнув Ренко. — Сгинь, мисс Противогаз!
Но Ренко не сдавалась. Она кружила вокруг Кёске, переставляя стул.
— Кшшш. Ты так на этом зациклена? Это… — Сев справа от Кёске, она пыталась высказать свою мысль.
Аяка покраснела и встала, желая вернуть Ренко на место.
— Ну жееее! Я буду учить братика, я же говорюююю! Верни его, вернииии!
Пока Аяка кричала, Майна завершила повязку, которую она делала. На белом куске ткани черным маркером большими буквами было написано «СВОБОДА».
Полная решимости, она посмотрела на лист с вопросами.
— Быть лучшей… глупо даже пытаться достичь этого такой глупой мне. Но все же, я постараюсь! Потому что Кёске сказал мне «следовать своим чувствам»… Я не сдамся! Я отдам всю себя и постараюсь выйти на свободу! — Майна энергично потрясла своим карандашом. В классе стало довольно шумно.
Искоса взглянув на этот шум, Эйри заговорила со своего отдельного места:
— Не стоит об этом волноваться. Идиоты?
Не обращаясь ни к кому конкретно, она зевнула. Вместо того, чтобы начать учиться, она стала заниматься ногтями.
***
— Ой, ты опять ошибся в вычислениях! Ты недостаточно внимателен здесь, братик.
— Нам нужно проверять все, что ты делаешь, ладно? Лучше не спешить. Спокойно обдумай все. Ошибки от невнимательности — твой худший враг.
Слева сидела Аяка, которая проверяла ответы, а справа Ренко, которая давала ему советы. С момента их учебной вечеринки прошло два часа. Кёске думал, что со всеми разговорами они не дойдут до учебы, но они неплохо продвинулись.
Даже Ренко и Аяка, которые спорили о том, кто будет его учить, пошли на компромисс, решив, что «на данный момент их приоритет — обучение Кёске». Они решили сотрудничать, чтобы обучать его.
Но настоящим сюрпризом были знания Ренко.
В отличии от Аяки, которая сверялась с учебником, Ренко сидела, слушая музыку. Она нарисовала страшные портреты каждого из них в своей тетради. И каждый раз, когда Кёске замирал в недоумении на проблемном месте, она мгновенно объясняла ему это.
— А, смотри, здесь… — Она все превосходно разъясняла.
Даже Аяка была ошарашена.
— Я думала, без шуток, ты тупая… Похоже, прекрасная линия между идиотом и гением. — Не было понятно, хвалит она ее или оскорбляет.
Ренко сказала:
— Это потому что мой IQ три с половиной тысячи!
В головной повязке, с глазами, полными решимости, Майна застонала:
— Боже! Так много, невероятно… я не смогу превзойти это! Эх… — Она уставилась в свою тетрадь, полную надписей, оставленных от безысходности.
Кёске прекрасно понимал ее чувства. Наблюдая за Ренко — которая была по-настоящему гениальна — он чувствовал, что его усилия обречены на провал. Аяка, похоже, была единственной, кто мог угнаться за Ренко, хотя был еще один человек, который проявлял невероятную силу духа, не обращая внимания на невероятные знания Ренко.
— … Спать хочу. — Эйри беззаботно потерла глаза. Закончив с ногтями, она зевнула и уставилась в окно. Эйри едва прикоснулась к своей тетради, которая была погребена под множеством маникюрных принадлежностей.
Аяка закончила проверять ответы Кёске.
— А ты не собираешь учиться, мисс Доска? — Спросила она, явно удивленная.
— … Нет необходимости.
Ренко заинтересованно посмотрела на нее.
— О? — Она встала со стула. — Похоже, Эйри тоже умная. Какой у тебя IQ?
— … Не знаю. Я никогда не проверяла.
— О, вот оно как? Однако, у меня он три с половиной тысячи.
— Ага, ага… — Эйри помахала рукой, как будто отнекиваясь от этой абсурдности.
Глаза Майны открылись в невероятном восхищении.
— Н-невероятно… Она совсем не обеспокоена таким числом! — Все остальные поняли, что это была шутка, так что никто не был обеспокоен.
— Хм? То есть, мисс Доска, ты тоже из гениев…? Ну, я не хуже.
— … Мне плевать. Это не какое-то соревнование. — Эйри, казалось, была совершенно равнодушна к попыткам Аяки соперничать. Она покачала босыми ногами, высушивая лак.
— Гррр… — Аяка зарычала на Эйри, чье поведение оставалось спокойным. — Что за черт? Ты хочешь сказать, что я недостойна соревноваться с тобой?!
— Тише, тише. Эйри, должно быть, опасный противник! Все из ее груди ушло в мозг. Я оцениваю ее IQ как один миллион двести тысяч!
Услышав слова Ренко, Майна упала со стула.
— Эээээ?! О-один м-м-миллион двести тысяч?!
Эйри нахмурилась.
— … Ха? Раздражаешь. Если есть время болтать, лучше учись усерднее.
— … Не тебе об этом говорить, Эйри…
— Ага! Черт! — Аяка отмахнулась от Эйри.
— … Тц. У меня все в порядке. — Эйри поправила волосы. — Мне не нужно учиться. Это пустая трата времени…
— Покажи нам! — Ренко схватила ее тетрадь. — Какие у тебя успехи?
Цвет лица Эйри мгновенно изменился.
— Постой…
Она панически попыталась вернуть свою тетрадь, но Ренко избегала ее. Она смахнула все маникюрные принадлежности и отбежала от стола Эйри.
— … У-удивительно. — Перелистывая тетрадь Эйри по математике, Ренко изумилась. Потом она закричала от волнения:
— Это удивительно, все неправильно!
— Ха?
«…Ответы неправильные… все неправильные?»
Не обращая ни на кого внимания, Ренко продолжила:
— Тут не простые арифметические ошибки; твой метод решения задач отвратителен! Вау… даже базовые примеры вызывают у тебя проблемы? Это же… прямо противоположно «изумительно»! Чем ты вообще на уроках занимаешься?
— Эйри…
— Эйри…
— Мисс Доска…
— …
Все уставились на Эйри, которая смотрела в окно.
Через секунду она положила ногу на ногу и уперлась коленом в парту.
— Н-неважно… Это никак не связано с убийствами! И оно не пригодится мне в повседневной жизни! Что-то такое мне не нужно. Что хорошего в уравнениях? — Она пренебрежительно отмахнулась от их слов.
Она говорила уверенно, но, в конечном итоге, это были лишь громкие слова.
— Эйри! — Ренко потрясла ее за плечи. — Ты не можешь сбежать от реальности! Провалишься, и пойдешь на дополнительные занятия!!! И дополнительные экзамены ты тоже скорее всего провалишь!!! Свидание на свободе с Кёске останется лишь пустой мечтой…
— Заткнись! — Скинув с себя ее руки, Эйри уставилась на противогаз. Несмотря на решимость, в ее глазах стояли большие слезы. — Я же сказала, что это бессмысленно… Я-я совсем этого не понимаю! Но я не хочу, чтобы люди думали, что я глупая, и я не хочу просить вас обучить меня, да и осталась всего неделя до экзаменов… если я получу половину от минимума, думаю, я как-нибудь справлюсь… — Эйри кусала губы и наклонила голову.
— Эйри… — Ласково прошептала Ренко. — У тебя ни ума, ни груди… куда же все ушло?
— Не можешь понять даже материал для первого класса средней школы… мисс Доска, ты такая глупая.
— Эйри… ты не просто не хочешь выйти на свободу… ты не можешь.
— Хватит! У нее есть… много разных причин.
«Например, ситуация в семье».
Рожденная и выращенная в семье ассасинов, если бы она уделяла внимание учебе, она не смогла бы практиковаться в убийствах. Почти как Кёске, у которого не было времени на учебу из-за драк и тренировок.
— Ч-ч-что с вами… ну же, хватит так на меня смотреть! С математикой у меня хуже всего, так что с другими предметами все лучше. Более-менее…
— Достаточно.
— … Ха?
Ренко заговорила печальным голосом и положила руку на плечо Эйри.
— Не нужно стесняться, Эйри. Я обучу тебя. Я устраню все твои сомнения и облегчу тревоги. Так что взбодрись, ладно? Учись со мной.
— Ренко… — Эйри отвернулась.
Спустя пару секунд она, кивнув, с трудом заговорила:
— Я… спасибо тебе.
***
Часы, прозвучавшие в практически пустом классе, огласили наступления полдня. Кёске закончил строчить в своей тетради по английскому, положил карандаш и вздохнул. Размяв затекшие мышцы, Кёске проверил, как справляются остальные.
Ренко горяче инструктировала Эйри за ее партой, теперь сдвинутой с другими. Стоя с учебником, Эйри громко читала английские предложения.
— The death of one is a tragedy.
— Нет, нет, слишком тихо. Еще раз!
— The death of one is a tragedy!
— Вообще не близко, твои чувства не доходят до меня!
— The death of one is a tragedy!!!
— Вот! «The death of one is a tragedy»! Однако…
— The death of a million is just a statistic!!![4]
[4] Фраза Сталина «смерть одного человека — трагедия. А гибель тысяч людей — статистика?». Есть еще много вариантов, откуда пошла эта фраза.
— Вот, наконец-то! Ты запомнила!
— Ей, отличная работа! Поздравляю!
Спустя всего час прогресс Эйри был явно виден всем. Майна тоже следовала инструкциям Ренко, так что Аяка учила Кёске.
— … Ти-хи. Как хорошо, что мисс Доска дура. — Злорадствуя, Аяка приблизилась к Кёске.
Но потом ее живот заурчал, заставляя ее вскрикнуть и покраснеть.
— Иии?! Эм… м-можешь притвориться, что не слышал этого?
— Не изнуряй себя, глупенькая! Мы как раз можем сейчас прерваться.
— …. Ох… — Аяка покачала головой и схватилась за живот, выглядя смущенной.
«Мы вместе с ней всю жизнь, но она смущается урчания в животе?»
Кёске улыбнулся и поднялся.
— Эй, что думаете насчет обеда? Я пойду в магазин.
— Хм? — Ренко взглянула на часы. — … Ага, как раз время поесть!
— Да. Вы выглядите занятыми, так что я схожу куплю поесть. Чего бы вы хотели? — Вообще, там должна продаваться якисоба, но ее быстро раскупали. Он не уверен, что сможет найти ее.
— Мне не надо еды. Я, как обычно, буду есть свое желе, но ты можешь принести чего-нибудь попить!
— … Я буду рисовые шарики. И чай.
— Я буду, эм… хлеб и клубничное молоко! — Прощебетала Майна.
— Ага! Понятно! Клубничное молоко, типичная Коварная Кошка. — Реакция Аяки была полна сарказма.
Майна поежилась.
— С-совсем не типичная…
— Понял. Мы пошли.
— Ага, не задерживайтесь!
Проверив заказ каждого, Аяка и Кёске вышли из класса. Они шли бок о бок по пустынному коридору, направляясь в магазин на первом этаже.
— О, мистер Камия!
Спускаясь по лестнице, они встретили знакомую ученицу. Она была шесть футов в высоту и три фута в ширину. Ее массивное тело закрыло все поле зрения.
Аяка вскрикнула — «Ваа?!» — и прыгнула на Кёске.
Из дырок в мешке виднелась пара круглых глаз, уставившихся на Аяку.
— Эта милая девушка — переведенная ученица?
— Б-братик… кто это? — До сих пор держась за Кёске, Аяка взглянула на странную девушку. — Или, правильнее сказать… что?
Она, без сомнения, испугалась.
— О, это Боб. Она в том же классе B, что и Ренко. Она может выглядеть пугающе, но внутри она хороший человек, так что не волнуйся. — А это моя младшая сестра, Аяка.
— Ага. Это наша первая встреча, верно? Как поживаешь, Аяка?!
— П-приятно познакомиться… — Аяка робко пожала протянутую руку.
— О-хо-хо! — Боб засмеялась, пожимая ее руку.
— … Сестра… Кёске.
Еще одна девушка неожиданно показалась из-за Боба. Она была маленькая, с длинными волосами, а ее кроваво-красные глаза сфокусировались на Аяке. Из уголков ее полуоткрытого рта капала слюна.
— Худая… но выглядит вкусно… глоть. — Обнажая свои хорошо развитые клыки, она облизнулась.
Аяка снова закричала — «Вааа?!» — и снова спряталась за Кёске.
— Эй… ну же! Что это за приветствие такое, Чихиро? Как некрасиво! — В панике, Боб подняла своего маленького одноклассника — Чихиро Андо. Вытерев ее слюни платком, Боб извинилась.
— Прости, Аяка. Чихиро… ну, она очень любит человеческую плоть.
— Э?! Ч-человеческую… плоть?
— … Ага. Она сочная и вкусная. Щечки, бедра… глоть!
— Б-братик… эта маленькая девушка пугает.
Аяка дрожала, когда Чихиро голодным взглядом смотрела на нее. Выглядело так, что если бы ее не держала Боб, она бы напала в любой момент.
Кроваво-красные глаза Чихиро дрожали, когда Боб рылась в своей сумке.
— Боже! Да ты сильно голодна! У меня есть кое-что для тебя, так что потерпи! — Из своей сумки она достала якисобу. Заметив это чудо легендарной редкости, глаза Чихиро засверкали.
— Кусь.
— Ай, ооооой!!!
Проигнорировав хлеб, Чихиро укусила Боба за палец. Вонзив клыки в тонкую кожу, она начала жевать.
— … Ням, ням, ням.
— Серьезно… — Вздохнула Боб и отложила буханку. — … Ладно, не важно. Кстати, вы тоже готовитесь к экзаменам, Кёске?
— Д-да… — Кивнул Кёске, смотря, как Чихиро продолжала жевать палец Боба. — Мы в открытом классе наверху, с Ренко и остальными. Сейчас у нас перерыв на обед.
— Боже, вот оно как? В таком случае, прости, что отвлекли! Мы с Чихиро учимся в комнате класса B, если ты вдруг захочешь к нам наведаться.
— Конечно, я скажу остальным… О, Мичиро тоже с вами?
Мичиро Сузуки. Он же Куга Макёин. Что-то было не так с его левой рукой; «Азраил», так он ее называл. Он не выглядел, как идеальный партнер для учебы.
— Думаю… — Боб покачала головой. — Я не знаю. Мичиро как одинокий волк.
— С-серьезно… — Звучало так, что они были вместе только на время тюремного лагеря.
— … Твой друг? — спросила Аяка.
— Друг…? Нет, я бы так не сказал…
— Боже! — Боб саркастично рассмеялась. — Мичиро жалок… — Она поудобнее перехватила Чихиро. — Ладно, мы пойдем в класс! Удачи вам! Пока-пока, Аяка. Когда у тебя будет свободное время, давай вместе выпьем чаю, ладно? О-хо-хо!
— Ага, увидимся позже! И вам удачи!
— Пока. К сожалению, не думаю, что нам удастся вместе выпить чаю.
Боб помахала рукой Кёске и Аяке, поднимаясь по лестнице. Когда они уходили, Чихиро крикнула «Пока-пока!» и ее окровавленные зубы засверкали.
Вскоре, они пропали из виду.
— Хаааааах… — Как будто выжимая весь воздух из легких, Аяка тяжело вздохнула. Затем она обошла Кёске, чтобы взглянуть ему в глаза.
— Братик, скажи мне… почему все твои друзья — девушки?
Такое чувство, будто она видела его насквозь.
Кёске был ошеломлен ее неожиданно решительным взглядом.
— Э? Только девушки, это…
— Они все девушки! У тебя вообще нет друзей среди парней?
— Конечно же есть!!!
— Например?
— Н-например…
Ирокез, Синдзи, Усами, Ооноги… Кёске судорожно вспомнил все имена парней, которых он знал, и остановился на…
— … Мичиро.
— Человек, чье имя ты сейчас назвал — всего пару мгновений назад — еще не был твоим другом.
— Ха? И п-прадва… — Застонал Кёске, пораженной ее наблюдательностью.
Взгляд Аяки становился все более враждебным, и ее лоб покрыли глубокие морщины.
— Эй, братик… почему у тебя в друзьях только девушки?
Аяка приблизила свое лицо к нему. Казалось, что ее темные глаза пожирают его.
— Просто так получилось! В смысле, они сами пришли ко мне…
— Они пришли к тебе? Да ты популярен, братик! — Аяка улыбнулась, повторяя его слова. Однако, в ее глазах совсем не было улыбки.
— Э-эй… да ладно тебе, я ведь притворяюсь убийцей двенадцати, помнишь? Таким образом, у меня больше всех убийств в этом классе. Если бы это была нормальная школа, я был бы изгоем, но…
Кёске, который получил прозвища «Антракс»[5] и «Металлика» , всегда пугал девушек при зрительном контакте, заставлял их плакать; когда он пытался поговорить с ними, они протягивали ему свои деньги; когда он просил их адрес почты, он всегда получал извинения. Однако, в этой странной школе, все было наоборот.
[5] Сибирская язва.
«Все было абсолютно наоборот».
— Каждый ученик в этой школе скорее очарован мной, чем боится «Складского Мясника». А так как девушки хотят со мной сблизиться, парни завидуют…
— То есть, ты хочешь сказать, что сделал их всех своими врагами?
— Да, именно так.
— Хммм… —Аяка отвернулась от Кёске, опустив взгляд. Через некоторое время она подняла голову и строго взглянула на него.
— … Ты счастлив?
— …Э? — Он смутился от вопроса, которого не ожидал.
Схватив его за грудь, она умоляюще спросила его:
— Ты счастлив от такой популярности? Девушки всегда избегали тебя, но теперь ты окружен ими… ты счастлив? К тому же, они до смешного прекрасны…
— Ну, наверное.
— … Э?
— В смысле, я не думаю, что плохо быть популярным, но… все они убийцы! Большинство из них привлекают преступления, которых я не совершал! Честно говоря, это немного раздражает…
— Раздражает?! Это раздражает, братик?!
Кёске криво улыбнулся сестре, вспомнив все те странные признания.
— Ну конечно! Я обычный парень… Логично, что мне это не будет нравиться. И не важно, насколько я популярен. — Он устало ворчал. — Если я умру, от этого не будет никакого смысла.
Нельзя было радоваться многочисленным покушениям на его жизнь. Он бы с удовольствием отдал свою популярность.
Видя страдания Кёске, Аяка вздрогнула.
— Понятно… — Однако, ее улыбка мгновенно вернулась. — Конечно! Тебе не нужно такое внимание от девушек… это раздражает, верно? Конечно! Ты заставил меня поволноваться, братик! Я уже думала, что ты стал любимчиком девушек. Ти-хи!
Она опустила Кёске и проворно пошла вперед. Мрачная атмосфера исчезла и сменилась радостью.
Хотя и удивившись внезапному изменению, Кёске охотно последовал за ней.
— Думаю, я мог бы стать любимчиком девушек. — Пожаловался он. — Но, волноваться не стоит.
— Ти-хи! Но у тебя даже девушки никогда не было!
— Цыц! Ты в таком же положении…
— Правильно, но у меня есть ты, братик, так что мне не нужен парень!
— О-ох…
— Чего ты смутился, братик? Только не говори, что хочешь, чтобы я стала твоей девушкой…
— Ни за что! Ты моя сестра, а не возлюбленная! Эти отношения никогда не изменятся.
— А-ха-ха, именно! Они никогда, никогда не изменятся, верно?
— Ага. Пока смерть не разлучит нас.
Они спускались рука об руку.
— … Я не дам ничему произойти с тобой, чего бы мне это ни стоило, — прошептал он.
Кёске мягко сжал ее теплую руку, которую можно было сломать от малейшего давления. Окруженный извращенцами и убийцами со всех сторон, Кёске отчаянно хотел защитить эту маленькую руку.
