Раз за разом (Новелла) - 7 Глава
Глава 7.
Мы с родителями поехали забирать Трейси из аэропорта в среду, за ночь до Дня Благодарения. Те, кто был в большом терминале в столичном аэропорту, поймут тот хаос, что творится там на праздники, когда аэропорт заполняет на пятьсот человек больше, чем того позволяет пожарная безопасность.
Зал был полностью забит людьми, что двигались от места к месту. Все были одеты в зимнюю одежду, потому что ранняя снежная буря решила опуститься на город. На меня давил шум толпы людей, а самолёт Трейси задерживался на тридцать минут.
Но все ожидания стоили того, когда мы увидели, как она спускается к нам. В отличие от родителей, я не осознавал, насколько же сильно я скучал по своей сестре, пока не увидел её. Я протолкнулся к ней сквозь толпу и первый обнял её в качестве приветствия.
Прежде чем родители успели добраться до нас, Трейси прошептала мне на ухо:
«Ты обещал мне поговорить.»
«Скоро», — ответил я ей. — «Скоро.»
Было практически одиннадцать вечера, когда мы добрались домой и пошли сразу спать. Этой ночью не будет никаких разговоров.
На следующий день к нам начали съезжаться родственники, как и из разных уголков Споканы, так и из таких далеких мест, как Сандпойнт в штате Айдахо и из Мозес-Лейк в южной части Вашингтона.
Мама сделала большую индейку на ужин, на которую мы все накинулись. Наши с Трейси щёчки постоянно сжимали, говоря, как сильно мы повзрослели. Когда родственники стали расходиться, было примерно девять вечера, и мы вновь чувствовали себя изнеможёнными.
У родителей была старая традиция, которую они разделяли с другой парой, где мужчина был частным пилотом. После Дня Благодарения они арендовали самолёт и летели в Сиэтл, чтобы пообедать на Спейс-Нидл. Это ежегодное событие, в котором они участвовали так долго, как я себя помнил. Они даже продолжали делать это в моей прошлой жизни, после смерти Трейси. Они предлагали, хотя и не очень охотно, отменить свои планы, потому что Трейси проведёт с нами лишь пару дней, прежде чем она отправится обратно в Беркли, но мы оба настаивали, что они должны поехать.
«Мы с Биллом найдём, чем заняться», — сказала им Трейси, впиваясь в меня глазами.
«Ага», — поддержал я. — «Мы не будем сидеть без дела.»
В итоге, родители сели в машину утром пятницы, примерно в восемь часов, направившись к небольшому местному аэропорту, с которого они вылетят. Мы с сестрой по опыту знали, что они не вернутся как минимум до шести вечера.
Не успела их машина отъехать и на километр от дома, как Трейси подорвалась с дивана и направилась в свою прежнюю комнату. Я вопросительно взглянул на неё, и ещё больше озадачился, когда она вернулась с упаковкой из двенадцати бутылок пива в своих руках.
«Окей», — сказала она мне, ставя пиво на кофейный столик. — «Я привезла двенадцать бутылок этого импортного говна из Калифорнии только ради этого разговора».
Она разорвала зелёную упаковку брэнда, о котором я раньше никогда не слышал. Затем она вытащила две бутылки и откупорила крышечки открывашкой.
«Трейси, сейчас только восемь утра», — возразил я. — «Мы ещё даже не завтракали.»
Она улыбнулась.
«Братик», — сказала она, — «если хочешь быть успешным в колледже, тебе следует научиться первым делом пить по утрам пиво. Это обязательное требование.»
Она передала мне бутылку, и я забрал её, к своему удивлению обнаружив, что она была ледяной.
«Этому тоже ты учишься в колледже», — сказала она мне, делая большой глоток. — «Если хочешь, чтобы твоё пиво оставалось холодным в отсутствии холодильника, храни его на улице. Прошлой ночью я оставила его на крыше у своего окна. Хорошо, что оно не заморозилось.»
Я сделал глоток и понял, что пиво, на самом деле, было весьма вкусным, несмотря на ранее время суток.
«Неплохо», — сказал я ей, отпивая ещё.
«Окей», — сказала она. — «Хватит уже прелюдий. Давай поговорим.»
Я поставил свою бутылку на кофейный столик и подумал, насколько же странно пить пиво в одежде, в которой я спал, в мешковатых штанах и футболке. На Трейси тоже была её привычная длинная футболка с напечатанным на ней логотипом университета. Она сидела на диване, по-турецки скрестив ноги, её глаза в ожидании смотрели на меня. Я до сих пор не знал, что я скажу ей, и как много я ей расскажу.
«Почему бы нам не начать», — сказал я ей, — «с того, что ты знаешь, и с того, что, по твоему мнению, происходит? Расскажи мне.»
«Почему ты хочешь услышать об этом?», — спросила она.
«Просто хочу узнать, как это выглядит со стороны того, кто близок ко мне.»
На секунду она задумалась, а затем кивнула, отпивая ещё пива.
«Справедливо», — сказала она. — «Вот что я знаю. Я знаю, что в тот день, когда ты рассказал мне о первой аварии, в которую я должна была попасть, ты сильно изменился. Ещё вчера ты был маленьким незрелым Билли, а теперь ты обнимаешь меня, говоришь, что любишь меня, и что ты не знаешь, какой сейчас день. Ты подрался с задирой в школе, что совершенно не в твоём стиле, и отправил его в госпиталь. В тот день ты пришёл домой и застал нас за курением травки. Ты отчитал нас за это, как сделал бы взрослый, но в то же время и как-то иначе. К тому же, ты опустил этого придурка, парня Синди, а, поверь мне, его не так уж и легко опустить.»
«В общем, это приводит меня к выводу, что то, что произошло с тобой, произошло в этот день. Я права?»
Я кивнул.
«Да. Это был первый день.»
«В ту ночь ты пришёл ко мне и рассказал охуеть какую жуткую историю об аварии. Ты назвал мне все детали, назвал все имена, сказал, что в точности произойдёт и так далее. Ты рассказал мне то, чего просто не мог знать, и это всё оказалось правдой.»
«Примерно в то же время пропала вся твоя застенчивость. Ещё вчера я думала, что мой братик так и умрёт девственником, а потом ты превратился в шлюху, трахая всё налево и направо и, насколько я знаю, ты очень хорош в этом.»
«Ещё у тебя появился интерес к акциям, и ты нашёл работу. Твои оценки резко улучшились. И я слышала, что ты даже поставил парочку учителей на место.»
«Окей», — сказал я, удивляясь, что у моей сестры было так много информации. Вновь я задумался, как много знают мои родители и что они подозревают. — «Скажи мне тогда, что, по-твоему, это всё значит?»
«Ну, очевидно, что с тобой произошло что-то странное в тот первый день», — ответила она.
«Например?»
«Думаю, на тебя, ну, в каком-то роде снизошло озарение. Мне кажется, что с тобой произошло что-то, пока ты спал той ночью. Что-то, что позволило тебе видеть будущее, и настолько реальное, что ты можешь отличить это от сна. Конечно, это не объясняет всего, но мне кажется, что с тобой произошло нечто подобное. Не знаю, возможно ли такое, и не знаю, почему именно ты был избран нести эти знания. Но почему-то ты увидел будущее, включая мою смерть, и ты смог предотвратить некоторые вещи и изменить что-то. Я близка к истине?»
«Вроде того», — сказал я, делая ещё один глоток и с удивлением обнаружив, что бутылка теперь пустая. Я наклонился вперёд и взял ещё одну, откупорив её открывашкой. — «Ты в принципе на верном пути, но правда немного страннее, чем это.»
«И как выглядит эта правда?», — спросила она, тоже беря новую бутылку. — «Как я уже говорила, Билл, у меня есть право знать это.»
«Есть, Трейси», — согласился я. — «У тебя действительно есть право знать, и мне кажется, что, если мы вместе попытаемся разобраться во всём, может, у нас получится что-то изменить. Но есть одна проблема.»
«Какая?»
«Если я расскажу, что я знаю и что со мной произошло, ты не должна это никому говорить. Никогда. Если ты так поступишь и слово о том, что произошло, дойдёт в не те уши, последствия будут разрушительными. В основном для меня, но и для семьи тоже. В мире есть люди, которые могут буквально убить, чтобы добраться до той информации, которой я владею. Ты понимаешь это?»
«Да», — мягко сказала она. — «Я никому ничего не расскажу. Ты видел будущее, да? Ты знаешь, что произойдёт?»
«Трейси», — сказал я. — «Я не просто видел будущее. Я жил в нём.»
Она вопросительно взглянула на меня.
«То есть, когда у тебя, были видения, ты словно проживал будущее? Ты во сне прожил все эти года?»
«Нет», — покачал я головой. — «Как я и говорил, всё куда страннее. Я действительно жил в будущем, в другой временной линии. Вот я сижу перед тобой и выгляжу как шестнадцатилетний подросток. Но это не то, кем я являюсь, Трейси. В действительности я прожил практически 34 года.»
Она молчала, перерабатывая эту информацию, и пристально смотрела на меня.
«Не уверена, что я понимаю тебя, Билл», — сказала она наконец.
«Окей», — начал я. — «Ты признаёшь тот факт, что я знаю будущее, да?»
«Да, но…»
«Тот день, когда я проснулся и всё резко поменялось. Вспомни тот день, Трейси. Помнишь, каким озадаченным я тогда был, насколько я был рад увидеть тебя и как я не помнил, какой сегодня день? И на следующее утро, в школе, мне пришлось спрашивать у тебя моё расписание? Ты помнишь это?»
«Да», — сказала она, её глаза округлились.
Я сделал ещё один глоток пива.
«Причина, по которой я был так озадачен и почему я был рад видеть тебя в том, что, с моей перспективы, я лёг спать 32-хлетним мужчиной в 1999-ом году.»
«1999-ом?», — удивлённо спросила она.
«В 1999-ом году я работал парамедиком на частную компанию скорой помощи. Моя сестра Трейси умерла в ночь выпускного, и мне было шестнадцать в день её похорон. Мои родители, после смерти Трейси, стали защищать права жертв. Мой друг Майк был полным неудачником, который до сих пор жил с родителями. Такой была моя жизнь, когда я лёг спать в ту ночь. Когда я проснулся утром, мне было вновь пятнадцать, я был в доме своих родителей, мою сестру всё ещё ждала авария в будущем, и при мне до сих пор были воспоминания из моей прошлой жизни.»
«Это невероятно, Билл», — сказала она мне. — «Говоришь, ты прожил до 1999-го, а затем внезапно вернулся в 1982-ой?»
«Да, именно это я и говорю», — подтвердил я. — «Это то, что произошло со мной. В ту ночь я рассказал тебе об аварии потому что, на тот момент, я не был уверен, что не вернусь обратно в 1999-ый, когда лягу спать. Я должен был попытаться предотвратить твою смерть. И хотя на следующий день я не вернулся в 1999-ый, наш с тобой разговор, видимо, был эффективным. Без каких-либо других предупреждений с моей стороны ты держалась подальше от того пути, который привёл к тому, что ты утонула в реке.»
Она покачала головой в неверии.
«Не уверена, что смогу поверить в это», — сказала она мне. — «Ты говоришь, что прожил до 1999-го? Что ты прожил эту жизнь день за днём, а потом внезапно вернулся в 1982-ой? Это невозможно.»
«Я тоже раньше так думал», — ответил я. — «Мы имеем дело с путешествиями во времени. И хотя есть возможность, что вся эта прошлая жизнь мне просто приснилась той ночью, я слабо в это верю. Мои воспоминания о прошлой жизни слишком детальны. Это то, что произошло, Трейси. Мне практически 34 года и семнадцать лет я прожил в другой жизни.»
Она сделала большой глоток пива, прикончив половину бутылки за один раз. Затем она взяла ещё одну.
«Это всё слишком странно», — сказала она мне. — «Если ты прожил до 1999-го, назови мне всех будущих президентов.»
Я понял, что она спрашивает это, пытаясь выяснить, лгу ли я. Она будет высматривать все сомнения в моём ответе.
«Рейгана вновь переизбрали в этом году», — сказал я. — «Ты уже знаешь это.»
«Не нужно быть экстрасенсом, чтобы это понять», — цинично заметила она.
«Это да», — допустил я. — «Он дослужит до конца, но в последний год своего срока попадёт в скандал. Его поймают на том, что он продаёт оружие в Иран, поддерживая повстанцев-контрас в Никарагуа, в то время, когда конгресс запретил оказывать им помощь. Джордж Буш станет следующим президентом после Рейгана. Он приобретёт огромную популярность из-за того, как он разобрался со вторжением в Панаму в начале своего срока, и с войной в Персидском заливе в середине своего срока.»
«Война в Персидском заливе?», — спросила она.
«Ирак вторгнется в Кувейт. Это небольшая страна, о которой пока что никто не слышал, но в ней есть большие запасы нефти. В итоге, Америка к чертям разбомбит Ирак, а затем сухопутные войска пойдут и захватят страну. Мы потеряем чуть меньше двухсот людей во время войны, и вся страна полюбит старину Буша. На какое-то время. К сожалению, он приведёт экономику в такой пиздец, что даже успех Войны в Персидском заливе не поможет ему переизбраться на второй срок. Билл Клинтон станет следующим президентом.»
«Кто такой Билл Клинтон?», — спросила она, пялясь на меня.
«Если не ошибаюсь, сейчас он губернатор Арканзаса. Он вернёт экономику в норму, но всю карьеру его будут преследовать сексуальные скандалы. Видимо, Биллу сложно удерживать свой член в штанах, и республиканцы ему прохода не дадут. Несмотря на это, его изберут на второй срок. Когда я вернулся в 1982-ой, он всё ещё был на посту, хотя республиканцам и удалось добиться импичмента, потому что он отрицал, что ему сосала стажёрка.»
«Ему объявили импичмент, потому что кто-то ему отсосал?», — удивлённо спросила она.
«Ну, его обвинили в том, что он лгал под присягой. Но в общем-то да, потому что ему отсосали. Белый Дом объявил импичмент, потому что большинство людей там — республиканцы, но Сенат его оправдал. Хотя Сенат тоже состоял по большей части из республиканцев, этого было недостаточно, чтобы набрать две трети голосов», — я тоскливо покачал головой. — «Должен сказать, что я могу понять старика Билла. Тебе кажется, что ты просто занялся один раз сексом с кем-то, но в итоге это оказывается ещё той занозой в заднице.»
«Вау», — прошептала Трейси. — «Ты действительно говоришь правду. Ты просто не мог выдумать на ходу все эти детали.»
«Нет», — сказал я. — «Не мог.»
Она отпила ещё немного пива.
«Но почему это произошло с тобой, Билл?», — спросила она. — «Почему именно ты стал избранным? И есть ли другие?»
«Вот что произошло», — сказал я. — «Как я и говорил, я работал парамедиком. И как-то раз я поехал на вызов в санаторий в северной Спокане. Моим пациентом оказался престарелый китаец, у которого был рак. Он быстро умирал. Поэтому я…»
Я рассказал ей всю историю. На это ушло около двадцати минут. Она внимательно всё выслушала.
«Думаешь, он исполнил твоё желание?», — спросила она, когда я закончил говорить.
«Кажется, что так», — ответил я ей. — «На следующее утро я проснулся в 1982-ом. Мне снова пятнадцать, как я и просил, моя память на месте, как я и просил. Не знаю, как он сделал это, но он сделал.»
«Вау», — сказала она.
«Ты веришь мне?», — спросил я её.
Она посмотрела мне прямо в глаза.
«Я не хочу», — ответила она. — «Меня до чёртиков пугает сама мысль, что ты говоришь правду. Это меняет всё моё восприятие, я больше не знаю, что реально, а что нет, что возможно, а что нет.»
«Ещё бы», — согласился я.
«Но в то же время», — продолжила она, — «я вынуждена признать, что ты говоришь правду. Когда ты объяснил мне, что произошло, всё встало на свои места. Это единственное объяснение, которое имеет смысл.»
«Ага», — сказал я.
Трейси вновь взглянула на меня.
«Значит, ты тридцатилетний мужчина, запертый в теле ребёнка. И чем ты занимаешься? Трахаешь шестнадцатилетних девочек! Ёбанный ты извращенец, Билл.»
«Согласен», — сказал я ей.
«Серьёзно?», — спросила она.
«Я искренне признаю, что принимал не самые лучшие решения. Да, я занимался сексом со школьницами, и мне не стоило бы этого делать. Я пользовался силой, которая была дана мне, в собственное удовольствие, и далеко не один раз. В свою защиту скажу, что хоть умом мне и 32 года, но у меня тело подростка. Тестостерон бушует во мне. Мне казалось, что я был озабоченным как взрослый, но это не совсем так. Я забыл, какого быть подростком. Это не самое лучшее оправдание, знаю, но какое есть. Я никогда не пытался трахнуть несовершеннолетнюю девочку в зрелом возрасте. Никогда. Но я понял, что теперь могу делать это законно, и моё тело просило об этом. Не то, чтобы я сильно сопротивлялся, но я ничего не мог с этим поделать.»
«Ты говоришь, что больше не занимаешься этим?», — спросила она.
«Я пытаюсь», — ответил я. — «Это дорого мне стоило. Я уже говорил тебе, что мы с Ниной больше не общаемся.»
«Говорил. И я сразу поняла, что это как-то связано с твоей активностью. Я уже пыталась сказать тебе, что она любит тебя. И я была практически уверена, что ты тоже её любишь. Но ты же меня не послушал.»
«Знаю. И ты была права, во всём», — сказал я. — «К сожалению, я слишком поздно это осознал. Я творил хуйню, пока Нина не раскрыла глаза на то, кем я являюсь. Она сказала, чтобы я отъебался и держался от неё подальше. Она больше не говорит со мной.»
«Мне очень жаль», — честно сказала Трейси. — «Мне нравится Нина. И мне казалось, что вы идеально друг другу подходите. Я до сих пор так считаю, даже зная, что ты на семнадцать лет её старше. Может, всё наладится.»
«Может быть», — сказал я. — «А может быть и нет. В любом случае, Нина — это одна из причин, по которой я звонил тебе в библиотеку, чтобы предупредить. Нина, Майк и ещё несколько других вещей наталкивают меня на мысль, что у судьбы есть свои пути. Пути, на которые судьба наставляет людей. Ты же сошла со своего пути.»
«Потому что я не умерла в ночь выпускного?», — медленно спросила она
«Именно», — сказал я. — «В каком-то роде я даже рад, что всё изменилось. Это позволило мне понять, что происходит, что судьба пытается вернуть всё на свои места. Когда я заметил это, я предупредил тебя во второй раз, и ты опять обошла судьбу стороной.»
Она задрожала.
«У меня мурашки по коже, когда я вспоминаю, что практически села в машину с Дарреном той ночью. Господи. Как много ещё различий между путями ты увидел? Если я смогу понять, насколько всё серьёзно…»
«Окей», — сказал я. — «Во-первых, это ты. Как ты знаешь, в моей прошлой жизни ты умерла в ночь выпускного. В этой жизни я предотвратил это. Но ещё я знал Нину в прошлой жизни. Конечно, мы были знакомы в школе, но я встречал её годами позже, и Нина была далеко не самым приятным человеком.»
«Что ты имеешь ввиду?», — спросила Трейси.
«В моей первой жизни Нина была врачом неотложной помощи. И она была ещё той сукой, блестящим примером комплекса неполноценности. Если рядом с ней кто-то хорошо выполнял свою работу, она находила способ раскритиковать их. Если же кто-то делал что-то неправильно, она им в глотки впивалась. Она была жалким человеком, и я прекрасно понимал почему.»
«Потому что над ней издевались», — сказала Трейси.
Я взглянул на неё и улыбнулся.
«Знаешь, Трейси, а ты умна не по годам.»
Она нервно захихикала.
«Это так странно», — прокомментировала она. — «Я всё пытаюсь отделаться от мысли, что ты мой маленький брат. Ты на семнадцать лет меня пережил.»
Я хмыкнул.
«Если кто-то старше, это не всегда значит, что он мудрее, уж поверь мне. В общем, уже когда я вернулся, я пошёл пообедать, и заметил, что Нина сидит одна. Ко мне вернулись все воспоминания о том, какой сукой она была, и я понял причину этого. И поэтому я, считая себя великим супергероем, защитником обделённых, решил подружиться с ней и, возможно, изменить её личность.»
«И она влюбилась в тебя», — сказала Трейси.
Я кивнул.
«Да. Поначалу всё было прекрасно. Нина выбралась из своей раковины, начала общаться с людьми, перестала быть такой стеснительной. Мне казалось, что она просто не может превратиться в суку после всего этого. Но я ошибался. Она наконец застала меня вместе с девушкой, и увидела, кем я являюсь. На следующий день, прям на следующий же, она сидела одна в столовой, обедала одна, ни с кем не разговаривала, и была той Ниной, какой она была до меня. Не сомневаюсь, что, если ничего не изменится, она вновь станет стервой, выйдет замуж за нейрохирурга и будет портить жизнь всем, включая себя. Хотя я и сам стал катализатором этого, меня поражает, насколько легко она вновь вернулась на свой путь.»
«Но Билл», — возразила Трейси, — «это нормально, что она ведёт себя так после того, как увидела тебя с другой девушкой. Я сама девушка, я понимаю её и что она чувствует, узнав, что парень, которого она любит, оказался…»
«Мудаком?», — предположил я.
«Ну, да», — сказала она. — «Но в любом случае, это не причина считать, что судьба пытается вернуть всё на свои места.»
«Ты права, Трейси», — сказал я. — «Но это не единственная причина.»
Я рассказал ей о Бейруте, о бомбе и, по большей части, о 240 жертвах в обоих реальностях. Рассказал ей о Майке, о его судьбе в другой временной линии и что с ним случилось в этой. Рассказал ей о том, как он пытается вернуться на свой путь.
«Он курил травку на пожарной станции?», — спросила она, сразу заметив эту общую деталь в обоих реальностях.
«Ага», — кивнул я. — «Марихуана. Она погубила его карьеру в первый раз и пыталась погубить сейчас. Это слишком странно, как для простого совпадения.»
«Господи», — сказала она, покачав головой. — «Это так жутко, Билл.»
«Знаю», — сказал я ей. — «Но есть надежда. Небольшая, но надежда.»
«Ты о чём?»
«Ну, для начала, когда Майка поймали с травкой и директор вновь записала его на независимое обучение, я пошёл и поговорил с ней.»
«Серьёзно?»
«Я выступил от имени Майка, и поговорил с ней, как взрослый со взрослым. Мне не сильно нравится так делать, чувствую, что меня могут спалить на этом. В любом случае, она меня послушала. Она вернула Майка на практику, и теперь он там же, где и был до этого. Я смог увести его с пути, на который он вернулся. Осталось только подождать и узнать, вернётся ли он опять к своей прошлой жизни. Я определённо не могу отрицать такую возможность, но мне кажется, что он выучил свой урок, и что он будет в порядке.»
«Ты правильно поступил, Билл», — сказала Трейси. — «Думаешь, у него всё получится?»
«Надеюсь», — ответил я. — «Я сделал всё, что мог, и мне остаётся лишь надеяться, что судьба не угробит его вновь. Теперь всё в его руках», — я глубоко вздохнул. — «Но есть ещё одна причина, почему я думаю, что судьбу можно изменить.»
«И какая же?», — спросила она.
Я взглянул на потолок, закатив глаза, и вновь вздохнул. Пока что Трейси удивительно легко всё воспринимала и не осуждала меня. Но я не знаю, как она отреагирует на это.
«Анита», — мягко начал я.
Трейси вопросительно взглянула на меня.
«Анита? При чём здесь она?»
Я нервно сглотнул.
«В моей прошлой жизни Анита нашла себе мужчину, вскоре после твоего выпускного. Когда я поступил в колледж, она вышла за него замуж и переехала. В этой реальности она этого не сделала, или, по крайне мере, она не начала эти отношения.»
«Я не понимаю», — сказала Трейси. — «Почему так произошло?»
«Из-за меня», — ответил я.
«Из-за тебя?», — спросила Трейси. — «Что ты…»
Она внезапно остановилась, шокировано взглянув на меня.
«О Боже мой», — прошептала она. — «Ты же не… ты же не спал с Анитой?»
Я стыдливо кивнул.
«Анита?», — повторила Трейси, не веря в происходящее. — «Ты трахался с Анитой? С нашей соседкой?»
«Да.»
«Господи, Билл», — сказала она, покачав головой. — «Ты просто неисправим. Мало тебе школьниц было, ты решил Аниту трахать?»
Я пожал плечами.
«На тот момент мне казалось, что всё будет безобидно.»
«Неудивительно, что ты так много времени у неё проводил. Господи! Как давно ты спишь с ней?»
«Помнишь тот вечер, когда я предложил поговорить с ней, чтобы я посидел с детьми вместо тебя?», — спросил я.
Её глаза округлились
«Да.»
«Вот это был первый раз. Я пошёл к ней домой поздним вечером и соблазнил её. Ну, я сделал вид, что это она меня соблазнила. Видишь ли, ей нравятся подростки, чего я не понимал, пока не стал взрослым. Я решил воспользоваться ситуацией.»
«Господи», — пробубнила Трейси.
«И потом это стало чем-то обыденным. Я не осознавал, что я наношу ей какой-то вред. Мне казалось, что я просто веселюсь.»
«Веселишься?», — спросила Трейси. — «С Анитой? Это просто отвратительно!»
«На самом деле нет», — сказал я. — «Она очень хороша в постели. В обоих моих жизнях она была лучшей в плане секса.»
«Я бы предпочла не знать об этом», — сказала Трейси, скорчив кислую мину. — «Ты всё ещё трахаешься с ней?»
«Нет», — ответил я. — «За последний месяц я многое осознал. В частности, то, что Анита сошла со своего пути и, кажется, влюбилась в меня. Она не пошла на свидание с мужчиной, за которого должна была выйти замуж, когда он пригласил её, думая, что она в серьёзных отношениях со мной.»
«Господи», — прокомментировала Трейси. — «Ты и правда умеешь портить людям жизнь, да?»
«У меня нет других оправданий, кроме своего собственного эгоизма и глупости», — сказал я. — «Мне казалось, что раз уж я подросток, то не будет таких последствий, как во взрослой жизни. Я ошибался. Сильно ошибался. Когда я осознал это, я разорвал отношения с Анитой, надеясь, что это вернёт её к прежней жизни. В конце концов, Майк, Бейрут, Нина и ты, вы все пытались вернуться на свой путь. Почему Анита так не сможет?»
«Но она не вернулась?»
Я покачал головой.
«Нет. На самом деле, она сейчас выходит из-под контроля. Она продолжает названивать домой и спрашивать маму, зайду ли я к ней, сделать для неё какую-нибудь мелкую работу. И я продолжаю придумывать причины, почему я не могу. Очевидно, что мама начинает что-то подозревать. Не знаю, как долго она продолжит игнорировать происходящее. Я просто не знаю, что делать с Анитой, но я должен сделать хоть что-то.»
«Но суть всей этой истории об Аните в том, что это может дать тебе надежду. Видишь ли, Анита живой пример того, что судьбу можно избежать. Если Анита смогла сделать это, у тебя тоже получится.»
Трейси выпила всю свою бутылку пива. Она сразу же потянулась и взяла ещё две бутылки. Она открыла их и передала мне одну. Я взял её, хотя у меня в руке была ещё четверть пива.
«Должна сказать», — начала Трейси, — «мне действительно стало легче после всего того, что ты мне сегодня рассказал.»
«Правда?»
Она кивнула.
«Судьба», — сказала она, — «пытается добраться до меня. Это правда, это то, что мне следует принять. Но если верить тебе, то я уже должна была умереть. Дважды. Я и так живу в долг. И я вынуждена признать, что, как ты сказал мне по телефону, должны совпасть несколько условий, чтобы произошло неизбежное. Кажется, что если я буду избегать пьяных водителей и машин, то возможно, лишь возможно, я буду в безопасности. Ты ходил на занятия по философии, когда был в колледже? Ну, знаешь, в той жизни.»
«Да, ходил», — сказал я ей. — «На первом курсе. Взял как общеобразовательный предмет.»
«Я сейчас на них хожу», — сказала она. — «Мне нравятся эти занятия. Там проходят то, о чём мне нравится думать, когда я напиваюсь. Одной из таких тем стала судьба и последствия от вмешательства в неё.»
«Правда?», — заинтересовался я. Если это и проходили на моих занятиях по философии пятнадцать лет назад, я точно сейчас этого не вспомню.
«Там говорилось о последствиях вмешательства в судьбу. Как ты заметил, если ты попытаешься что-то поменять, то судьба постарается вернуть всё на свои места. Вопрос в том, попытается ли она вернуть всё узлом или каскадом.»
«Узлом или каскадом?»
«Да», — сказала она. — «Надеюсь, мы не имеем дело с каскадом. В таком случае стресс в системе начался в ту ночь, когда я не села в машину на выпускном. Теперь стресс будет накапливаться до тех пор, пока не станет неизбежным. Другими словами, то, что я продолжаю жить, станет для судьбы неприемлемым, и она не остановится, пока не доберётся до меня, так или иначе. Если мы столкнулись с этим, то мне пора писать завещание. Я могу запереться в комнате навеки, и я всё равно умру.»
«Это крайне печальная мысль», — мягко сказал я.
«Знаю», — ответила она. — «Но всё, что ты мне сегодня рассказал, наталкивает меня на мысль, что это узел.»
«Узел», — повторил я, ожидая её дальнейших объяснений.
«Если это узел, то стресс в системе начался в тот день, когда ты рассказал мне об аварии, то есть, когда ты впервые вмешался в мою судьбу. Стресс начал накапливаться, и достиг пика в ночь выпускного, когда я должна была умереть. Думаю, я всё же поступила умно, когда решила просто остаться дома в ту ночь и никуда не идти. Теперь, когда я думаю об этом, мне кажется, что в этом не было особого смысла. Я не была с людьми, которых ты назвал, следовательно, я была бы в безопасности, нужно было лишь держаться подальше от тех обстоятельств, которые ты описал. Но я инстинктивно понимала, что лучше мне никуда не идти. Думаю, в ту ночь судьба охотилась на меня, и она бы добралась до меня, если бы я села с кем-нибудь в машину. Ты понимаешь, о чём я?»
«Да», — сказал я. — «Понимаю.»
«В общем, стресс достиг наивысшей точки в тот день. С каждым днём стресс падает, потому что система принимает моё присутствие в ней. Конечно, будут ещё попытки исправить неполадку. Когда я практически села в машину с Дарреном, это была одна из таких попыток. Но, благодаря твоему предупреждению, этого не произошло. Судьба вновь изменилась. Тот факт, что всем обстоятельствам нужно собраться воедино, наводит меня на мысль, что со временем эти попытки начинают ослабевать, и однажды я смогу жить нормальной жизнью. Понимаешь?»
«Ты говоришь», — перефразировал я, — «что чем дольше ты живёшь, тем вероятнее ты сможешь выжить?»
«Именно», — сказала она. — «Итак, теперь о Майке и Нине. В их случае стресс не относится с какому-либо определённому событию, как в случае со мной. Это просто их стиль жизни. Если взглянуть на Майка в прошлой жизни, когда его вышвырнули из армии за травку, ты поймёшь, что он курил траву всю свою карьеру, и просто в какой-то момент его спалили. Это одно большое событие, а не какое-то конкретное. И Нина тоже привязана к своему стилю жизни. Не было определённого события, которое привело её к этому. В их случае неполадки в системе начались, когда ты принялся менять их жизнь. В случае с Майком — это когда ты наставил его на карьеру пожарника, в случае с Ниной — в первый день, когда ты заговорил с ней в столовой. Для них обоих пик, вероятно, пришёл гораздо раньше, потому что не было конкретных событий. Они оба достигли пика и вернулись к своему привычному стилю жизни.»
«Тебе удалось вытащить Майка, потому что в его действиях не было летальных последствий. Судьба ещё немного помучает его, попытается вернуть на место. Но пройдёт время, и с каждым днём он будет всё больше укрепляться в этой реальности. Если ты поможешь ему продержаться этот год, он, скорее всего, будет в полном порядке. Но приглядывай за ним. Судьба его просто так не отпустит.»
«Думаешь, его опять поймают с травкой?», — спросил я.
«Возможно», — сказала Трейси. — «И сейчас эта возможность сильнее всего. Он может запросто вернуться на прежний путь.»
«А Нина?», — спросил я.
«Нина», — сказала Трейси. — «Она тоже вернулась обратно на свой путь после пика в системе. И она тоже осталась жива. Сейчас всё так, как должно быть. Ну, по крайне мере, как в твоей прежней реальности. Интересно, что чем дольше она находится на своём пути, тем труднее её оттуда увести. Если сможешь как-то вернуть её, то она будет как я и Майк. Со временем станет проще. Но одно неверное движение с твоей стороны, и она вернётся туда, где была. Если тебе удастся вернуть её, тебе нужно быть осторожным», — она взглянула на меня. — «Очень осторожным. Ты понимаешь, о чём я?»
«Да.»
«А ещё Анита», — сказала Трейси следом.
«Исключение из правил.»
«На самом деле, она не исключение», — ответила мне Трейси. — «Она прекрасно вписывается в эту ситуацию.»
«Это как?», — хотелось мне узнать.
«В случае с Анитой стресс начался, когда ты впервые занялся с ней сексом. Пик пришёлся на день, когда предназначенный для неё парень позвал её на свидание. Если её спросить, то я уверена, она скажет тебе, что, когда этот джентльмен пригласил её, она импульсивно захотела согласиться, она почувствовала странную тягу к нему, хотя она и была влюблена в тебя и осталась тебе верна. Наверное, он даже звал её ещё несколько раз после этого, и каждый раз она хотела согласиться, но с постепенно это желание угасало. В случае с Анитой, стресс был таким же сильным, как и у остальных. Разница лишь в том, что её чувства к тебе пересилили естественный ход событий», — она покачала головой. — «Ты и правда особенный, братец. Умудрился саму судьбу наебать.»
«Значит», — подвёл я итог, — «чем дольше она отказывает этому парню…»
«Тем вероятнее, что она никогда не согласится», — подытожила Трейси.
Я выпил ещё пива.
«Так ты говоришь», — сказал я, — «что в случае с Ниной, что в случае с Анитой мне нужно действовать быстро.»
«Очень быстро», — подтвердила она.
«А ты?»
Она улыбнулась.
«Теперь, когда я знаю, с чем имею дело, думаю, я смогу сама справиться.»
«Надеюсь, Трейси», — ответил я ей. — «Потому что ты важнее всего. В тот день, когда я вернулся, я пообещал себе, что даже если не смогу изменить что-то ещё, я не позволю тебе умереть. Пока что мне это удалось. А теперь, я хочу, чтобы ты ещё мне на могилу нассала, понимаешь?»
Она засмеялась.
«Не беспокойся, братик, я обязательно сяду на корточки и вылью целый ручей на твою могилу.»
Трейси улетела обратно в Калифорнию утром воскресенья.
Когда я наблюдал, как её самолёт улетает в небеса, направляясь на запад, уже не было того чувства страха. Была лишь надежда.
В понедельник после обеда я пробирался сквозь свежий слой снега по дороге к дому Аниты, оставляя за собой следы на девственно чистом снегу. Я чувствовал себя решительно, глядя на дверь, на эту твёрдую поверхность, в которую я собираюсь постучать, сообщив Аните о своём присутствии на её территории, впервые за долгое время после нашего ужасного разговора.
Незадолго до этого мама сообщила мне, что Анита опять звонила, спрашивала, не зайду ли я поменять масло в её машине. В этот раз я согласился, понимая, что настало время выпутаться из этой ситуации.
Я не особо хотел этого делать, но я должен. У меня уже были подобные ситуации, когда я работал парамедиком. Мне приходилось выполнять неприятные задачи. Но этот случай хотя бы обещал мне эмоциональную разрядку.
Вернувшись к своей миссии, я поднял кулак и постучал в её дверь.
Не прошло и секунды, как дверь распахнулась, и Анита, одетая в джинсы и свободную футболку, появилась предо мной.
«Билли!», — сказала она, её лицо засияло. — «Заходи! Так и знала, что ты вернёшься.»
«Я останусь на крыльце, Анита», — резко ответил я ей. — «То, что я собираюсь сказать, не займёт и минуты.»
Её лицо нахмурилось, пытаясь сохранить ту надежду, какая была у неё, когда она только увидела меня.
«О чём ты?»
«Анита», — начал я, — «я скажу это прямо и как есть. Между нами всё кончено. Всё в прошлом. Прости, что я так резко всё оборвал, и мне жаль, что я обидел тебя, но всё кончено. Тебе следует прекратить названивать и просить меня прийти, сделать для тебя какую-то работу.»
«Билли, я просто пытаюсь остаться друзьями», — ответила она мне, в её глазах появилась боль. — «Разве ты не хочешь остаться друзьями?»
«Ты сама прекрасно понимаешь, что невозможно остаться друзьями после сексуальных отношений», — сказал я. — «Ты не из-за этого названиваешь. Ты надеешься, что я приду к тебе и мы продолжим там, где закончили. Ты вызываешь подозрения у моей матери, и, если ты продолжишь настаивать, последствия будут не из приятных.»
Её это возмутило.
«Ну, может быть, твоей матери следует узнать о том, что происходило между нами. Может, мне следует просто рассказать ей.»
Я потряс головой, в отвращении от неё и от самого себя, что довёл её до такого отчаяния.
«Ты хотя бы подумай об этом, Анита», — сказал я ей. — «Думаешь, что если ты всё расскажешь моей матери, она прикажет мне прийти сюда и жениться на тебе? Ты и правда так считаешь? Вынужден тебя разочаровать, но если ты что-то скажешь моей матери, то это будет величайшая ошибка в твоей жизни. Маму это сильно разозлит, и уж точно не из-за меня. Если ты забыла, то я напоминаю, что я тут подросток, а ты взрослая. Мама, скорее всего, расскажет обо всём полиции, и на тебя заведут дело. Может тебя и не посадят, но детей точно заберут. Ты этого добиваешься?»
Хотя мне и было тяжело смотреть на её шокированное лицо, мне всё же, в каком-то роде, полегчало от этого. Мне удалось достучаться до неё и донести свою точку зрения.
«Твоя мать так не поступит», — неуверенно возразил она.
«Сказать по правде, Анита, я не очень хочу это проверять. Я пришёл сюда не чтобы угрожать тебе, и хоть ты, возможно, считаешь иначе, я не ненавижу тебя. Я просто хочу, чтобы ты поняла, что наши отношения подошли к концу. Всё в прошлом, Анита. Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы, я просто хочу, чтобы ты оставила меня в покое.»
Она сглотнула, слёзы полились по её лицу.
«Я оставлю тебя в покое», — прошептала она, едва различимо.
«Что-что?», — переспросил я.
«Я сказала, что оставлю тебя в покое», — чуть ли не прокричала она. — «Всё, ты счастлив?»
«Нет», — ответил я. — «Нет, я не счастлив. Но я рад, что ты согласилась со мной.»
В этот раз мне удалось уйти прежде чем её всхлипы дошли до моих ушей.
До того, как Трейси уехала, мама долго ворчала на неё, говоря, чтобы она чаще звонила или писала. Трейси в итоге пообещала, что будет звонить как минимум раз в неделю.
Прошло три недели с тех пор, как она уехала, и пока что она сдерживала своё обещание. И все гадали, как долго это продлится.
Я был дома один, когда она позвонила в среду вечером, за неделю до рождественских каникул.
«Хэй, Билл», — радостно сказала она. Как и раньше, я слышал на фоне хихикающих девушек. — «Просто выполняю свою норму по звонкам, чтобы мама не урезала моё жалование.»
«Ну, ты просрала свой звонок», — ответил я ей. — «Родители на корпоративе. Скорее всего, не вернутся домой до полуночи.»
Трейси захихикала.
«И когда они вернутся, отец будет сильно пьян, а мама будет ворчать, что он слишком много выпил, и обещать, что больше не возьмёт его с собой в следующем году.»
«Божечки», — издевался я, зная, что Трейси права, — «ты словно уже прожила это.»
«О, может, я просто уже видела это разок-другой», — согласилась она. — «Ну что, как твои дела?»
«Итак», — начал я, — «мне кажется, что я решил проблему с Анитой. Я поговорил с ней, и она больше не названивает.»
«Ты всё правильно сделал», — заверила меня Трейси. — «Это же сработало, так ведь?»
«Да, но это было не очень весело.»
«Ну», — сказала Трейси, — «может, это научит тебя думать о последствиях.»
«Может быть», — согласился я.
«А что с Ниной? Есть какие-то изменения?»
«К сожалению, нет. Она всё ещё не разговаривает со мной и не хочет иметь со мной дело. Трудно заявлять о любви кому-то, кто игнорирует твоё существование.»
«Я уже говорила тебе, Билл», — сказала она, — «она не игнорирует твоё существование. Она, скорее всего, до сих пор тебя любит. Она просто не хочет, чтобы ей снова сделали больно. Если она может избегать тебя, когда ты пытаешься с ней заговорить, она будет это делать. Тебе нужно создать ситуацию, в которой она не сможет тебя проигнорировать и ей придётся тебя выслушать. Тогда ты сможешь высказаться. И лучше бы ты сказал что-то хорошее.»
«Как насчёт похитить её под дулом пистолета?», — кисло спросил я.
«Ну, это вряд ли будет в твоих интересах», — прокомментировала Трейси. — «Не волнуйся ты так, ты же смышлёный парень, придумаешь что-нибудь. Только сделай это как можно быстрее. Помни, что чем больше ты ждёшь…»
«…тем сложнее будет», — закончил я за неё. — «Спасибо, я сам прекрасно это знаю. Так что насчёт тебя? Как твои дела?»
«Держусь», — ответила она. — «Больше не сажусь с кем-либо в машину. Купила велосипед и езжу на нём. Это не так уж и весело, особенно когда идёт дождь, а он здесь часто бывает, но, по крайне мере, велосипед держит меня в форме.»
«Это отличная идея, Трейси», — ответил я ей. — «Просто прекрасная.»
«Делаю, что могу.»
«Ты приедешь домой на Рождество?»
«Как только родители мне билеты купят», — ответила она. — «Чтобы, когда я приехала, ты мне сообщил что-то хорошее, окей?»
«Попытаюсь, Трейси. Попытаюсь.»
Говорят, удача любит смелых. Может быть и так. Но порой она благоволит неуклюжим и невнимательным. Особенно если эти неуклюжие и невнимательные крайне сообразительны.
Это был вечер понедельника, последняя неделя занятий перед рождественскими каникулами.
Я был на практике, работал в подвале госпиталя. Мой коллега Бретт Джексон и я собирались сложить наборы для грудной клетки в стерильные упаковки и отправить их в отделение неотложной помощи.
Через несколько лет Джефф Фоксворти составит список причин, почему ты — деревенщина, и Бретт попадёт под это описание по многим критериям.
Здоровый, вечно весёлый и общительный парень, который постоянно ныл и жаловался во время работы, потому что ему запрещали жевать табак, который он всегда зажимал между губой и нижним зубами.
Когда мы закончили раскладывать стерильные упаковки на стерильный стол нашими стерильными руками в стерильных перчатках, Бретт принялся мучать меня своей любимой и, по факту, единственной темой для разговора.
«Поставил себе новую коробку передач с прошлой зарплаты», — сказал он мне, — «а следующую на подшипники потрачу.»
Я имел лишь смутное представление, о чём он говорит. Я никогда не интересовался машинами.
«Это круто, Бретт», — отсутствующе сказал я, кладя на стол последнюю упаковку.
«Ага», — кивнул он, — «и, если меня наймут сюда в следующем семестре, я смогу удвоить свою зарплату и уйти из ёбанного фаст-фуда. Больше денег и больше времени на машину. Это будет прекрасно.»
Он говорил это в том же ключе, в каком мужчины говорят о тройнике с двумя женщинами за раз. В таком тоне, словно это мифическая фантазия, предел мечтаний и удовольствия.
Я подошёл к автоклаву, в котором нужные нам инструменты только что закончили стерилизоваться.
«Как много денег ты потратил на эту машину?», — спросил я, надевая ещё одну пару стерильных перчаток на те, которые у меня уже были, чтобы открыть автоклав.
«Около двух тысяч», — сказал он мне, когда я открыл стерилизатор и стянул вторую пару перчаток. — «Так, для начала, нам нужно шесть зажимов и шесть скальпелей.»
«Принято», — ответил я, кидая перчатки в ближайшую мусорку. Я потянулся в автоклав, заполненный хирургическими инструментами, сложенными в лотки. Бретт загружал машину, и я не удивился, увидев, что инструменты сложены не так аккуратно, как сложил бы их я. Но я не сильно обратил на это внимание, решив, что каждому своё.
«Так ты потратил две тысячи на запчасти для этой машины?», — спросил я его, собирая зажимы. — «Она теперь лучше работает?»
«Ну», — ответил он, — «весь мой пробег слился в унитаз. Но теперь машина как новенькая, и охуенно рычит.»
«В этом же вся суть, да?», — сказал я, улыбаясь про себя, пока передавал ему набор инструментов.
«Ещё бы», — согласился Бретт с энтузиазмом, радуясь, что мы с ним на одной волне.
У меня появилась ещё одна светлая мысль, которой я хотел с ним поделиться, поэтому я повернулся к нему именно в тот момент, когда потянулся в автоклав за ещё одной порцией инструментов. Моя рука вслепую прикоснулась к острому инструменту в лотке, и я почувствовал резкую острую боль в большом пальце правой руки.
«Оу», — пробубнил я, думая, что чем-то укололся. Это будет ещё той занозой в заднице, если перчатка порвалась. В таком случае мне придётся заново стерилизовать всё в автоклаве. Я вытащил руку, чтобы взглянуть на неё.
«Ох блять», — сказал я, пялясь на руку.
На перчатке был тонкий порез, примерно пять сантиметров в длину, от основания большого пальца до запястья. Немного крови сочилось вниз из пореза, стекая вниз по перчаткам на пол к моим ногам, но всё же большая часть крови накапливалась под латексом, создавая эффект набухшего водяного шарика.
Бретт повернулся посмотреть, что происходит, и его лицо побледнело.
«Твою мать!», — прокричал он в ужасе. — «У тебя кровь!»
«Вижу», — саркастично ответил ему я, начиная чувствовать жгучую боль по всей руке.
Я заглянул в стерилизатор, пытаясь увидеть причину пореза, и сразу же нашёл виновника. Один из скальпелей был расположен лезвием вверх. Этому уже нет оправдания. Спасибо большое, Бретт.
«Чувак, твою мать!», — сказал Бретт, отходя от меня подальше, словно моя рана может быть заразна. — «Ты в порядке?»
«Ага», — тихо произнёс я, ища, что можно использовать в качестве перевязки. На столике рядом со мной я заметил коробку хирургических тампонов, что должны были отправиться в упаковки, которые мы собираем. Хотя я и понимал, что нарушаю правила стерильности, беря в руки упаковку, я подумал, что, учитывая обстоятельства, меня за это простят. Я набрал тампонов своей здоровой рукой.
«Подержи их», — сказал я Бретту передавая ему тампоны.
«Чел, я не переношу кровь», — ответил он дрожащим голосом, отказываясь их брать.
Я сглотнул, уставившись на него.
«Бретт», — спокойно начал я, — «подержи ёбанные тампоны.»
Он осторожно подошёл ко мне и забрал их у меня из рук.
«Что ты будешь делать?», — спросил он на грани паники, его голос ломался.
«Наложу их на порез», — сказал я ему. — «Но сначала мне нужно снять перчатку. Ты справишься с этим?»
«Не знаю, чел», — ответил он, его лицо практически позеленело.
«Это же просто порез», — мягко сказал я ему, удивляясь, почему это я его успокаиваю. — «Это не смертельно, окей? Всё, что тебе нужно сделать, это передать мне тампоны, когда я сниму перчатку. Справишься?»
Он яростно закивал, кажется, набравшись храбрости. Он выглядел словно G.I. Joe, готовящийся высадиться из корабля на пляж Омаха.
«Я справлюсь.»
«Окей», — сказал я, вновь глядя на свою перчатку. Она сильно разбухла. — «Я сейчас это сделаю.»
«Окей.»
Вздрогнув от боли, я стянул перчатку и кинул её вниз, высвобождая примерно чашку крови, которая хлюпнулась на пол. Кровь продолжала сочиться из раны, стекая на пол к перчатке. Уборщики явно не будут в восторге.
«Дай мне половину», — сказал я Бретту.
Дрожащими руками он сделал, как я просил. Я взял тампоны и стёр с раны кровь. Когда рука очистилась, я быстро взглянул на порез, прежде чем новая порция крови помешает мне всё осмотреть. Аккуратный порез, примерно пять сантиметров в длину, виднелась жировая ткань. Я не заметил выступающих сухожилий, значит, придётся наложить всего пару швов. Я сжал большой палец и указательный палец, дабы убедиться, что они всё ещё работают. И они работали, но это сопровождалось жгучей болью и большим сгустком крови.
«Дай мне остальные тампоны», — сказал я Бретту.
Он сделал, как я просил, но случайно взглянул на рану. Он икнул, и рвота полилась из его рта на униформу. Он побежал в ближайший туалет, оставляя за собой след из рвоты.
«Вот ссыкло», — пробубнил я, накладывая чистые тампоны на порез и надавливая так сильно, как только мог. Как и у всех работников неотложной помощи, моим долгом было разбираться с чрезвычайными ситуациями, сохраняя спокойствие. И за годы у меня выработалась неприязнь к тем, кто так не может. Но, полагаю, такова человеческая природа.
Нашим руководителем была Минди Уотсон, 42-хлетняя женщина, которая сама работала здесь со старшей школы. Я отправился на поиски неё, думая, повлияет ли это на мои шансы получить здесь работу. Повязка, которую я прижимал к ране, начинала медленно краснеть, но, по крайне мере, кровь больше не льётся на пол. Я ещё не видел, чтобы кто-то умер от такой раны, даже гемофилики, поэтому я не беспокоился об этом.
Я нашёл Минди в углу большой комнаты. Она сидела за своим столом и заполняла бумаги.
«Минди?», — сказал я. — «У меня тут небольшая проблема.»
Она взглянула на меня, заметила кровь на повязке и вздохнула.
«Что случилось?», — спокойно спросила она.
«Скальпель лежал лезвием вверх в автоклаве», — ответил я. — «И я наткнулся на него рукой.»
Она понимающе взглянула на меня.
«Дай угадаю», — сказала она, — «Бретт загружал автоклав?»
«Ну…», — я пожал плечами.
«Понятно», — вздохнула она. — «Насколько всё плохо?»
Я поднял повязку, чтобы показать ей рану, надеясь, что её не стошнит, как Бретта. Но всё было в порядке. Она быстро взглянула на порез и сказала:
«Ну, Билл, как я говорила на оценке твоей работы — когда ты делаешь что-то, ты всегда делаешь это хорошо.»
Я улыбнулся сквозь боль.
«Спасибо», — ответил я ей, вновь прижимая повязку.
«У тебя всё под контролем?»
«Вполне», — ответил я ей. — «Но стоило бы отправить кого-то присмотреть за Бреттом. Он, эм… не очень хорошо себя чувствует.»
«Он переживёт», — сказала мне Минди, роясь в своём столе и доставая блокнот.
Она позвала к себе другую студентку. Когда та подошла, Минди попросила её найти чистые тампоны и бинты. Когда студентка вернулась, Минди хорошо перевязала мою руку. Затем она взяла ручку.
«Начни с самого начала. Расскажи мне, что произошло.»
На это ушло меньше пяти минут. Во время разговора она делала пометки, а затем отложила блокнот в сторону.
«Тебя покроет страховка госпиталя», — сказала она мне. — «Они оплатят лечение, но, к сожалению, так как ты не получаешь зарплату, твои внерабочие часы не компенсируют. Тебе следовало бы доехать до своего места работы и притвориться, что ты там поранился.»
«В следующий раз так и сделаю», — сказал я.
«В любом случае», — продолжила она, — «сходи в неотложное отделение, пусть тебя там зашьют. Я позвоню твоим родителям, а затем приступлю к той куче бумажной работы, которую ты на меня свалил.»
«Конечно», — угрюмо сказал я, думая о неотложном отделении.
Это самый забитый госпиталь в этом районе Споканы. Одно лишь неотложное отделение принимало больше восьмидесяти тысяч пациентов каждый год. Прекрасно. Когда меня привезли сюда с ножевым ранением, меня, конечно же, сразу приняли. Но сейчас это не вопрос жизни и смерти. Я не буду на первом месте в списке их приоритетов. Если мне повезёт, то меня успеют зашить до того, как будет уже поздно. Последнее, что я хотел делать, это проводить весь день и часть ночи, сидя в очереди с какими-то мудаками. Как жаль, что я не могу пойти зашиться в другом месте. Любой другой госпиталь…
Я остановился на этой мысли.
«Эм, Минди?», — сказал я.
«Да?», — спросила она, роясь в ящике своего стола.
«Мне обязательно здесь рану зашивать?»
Она вопросительно взглянула на меня.
«А зачем тебе ехать куда-то ещё?»
Я рассказал ей о восьми тысячи пациентов, об очередях и о том, что время на наложение швов истекает.
«Думаю, если я отправлюсь в другой госпиталь, допустим, в Холи Фэмили, меня там зашьют гораздо быстрее.»
«Холи Фэмили?», — спросила она. — «Он же в Северной Спокане. Как ты туда доберёшься?»
«На своей машине», — ответил я. — «Я смогу туда доехать.»
«Она на ручной коробке передач?»
«О, нет», — солгал я. — «Всё автоматическое.»
Она задумалась на минутку.
«Страховка всё ещё покроет это», — сказала она. — «Но не знаю, согласятся ли твои родители. Ты несовершеннолетний, и мы делаем только то, что они скажут.»
«Дайте мне поговорить с ними», — сказал я.
Она пожала плечами и повернула телефон в мою сторону.
«Набери девятку перед номером», — сказала она. — «И дай мне поговорить с ними, когда закончишь.»
Я набрал маме, потому что до неё было проще всего дозвониться во время работы. Я заверил её, что всё в порядке, но у меня случилась небольшая проблема на работе и мне нужно наложить швы. После обязательного опроса мамы о моём здоровье и самочувствии, я сказал ей, что, несмотря на то, что нахожусь в центральном госпитале, я хочу поехать в Северную Спокану, чтобы наложить швы.
«Зачем, Билли?», — спросила она. — «Почему ты не можешь наложить швы здесь? В конце концов, они хорошо с тобой обошлись, когда ты, ну… подрался в тот раз.»
«Да, мам», — ответил я. — «Но здесь все заняты. Я часами в очереди просижу.»
«Окей», — сказал она. — «Но Холи Фэмили? Есть и другие госпитали неподалёку.»
«Ну, мам, я подумал, что можно съездить в госпиталь, в котором… Эм, ну, в котором работает Нина.»
Последовала долгая пауза, такая долгая, что я уже начал думать, что связь оборвалась. Наконец, мама сказала:
«Думаю, это неплохая идея, Билли. Судьба порой действует загадочным образом.»
«Да что ты говоришь…», — сказал я ей.
«Что-то?»
«Ничего», — ответил я. — «Моя управляющая хочет поговорить с тобой. Я направлюсь в Холи Фэмили и, надеюсь, буду дома до темноты.»
Я сразу понял, почему Минди беспокоилась о трансмиссии в моей машине.
Не успел я выехать на автостраду, как повязка на моей руке начала окрашиваться в красный от переключения коробки передач. Когда я заехал на парковку пригородного госпиталя, вся моя рука пульсировала от боли и повязка сочилась кровью.
Я закрыл машину и направился ко входу в отделение неотложной помощи. Автоматическая дверь открыла мне путь в приёмную, которая, к моей радости, не была заполнена людьми даже на четверть.
Мне было немного неловко заполнять бланк, потому что моя правая рука ранена, но вскоре меня позвали в небольшую комнату, чтобы осмотреть. Медсестра спокойно выслушала мою историю, померяла мне давление, пульс, температуру и частоту дыхания. Она осмотрела мою рану и наложила на неё новую повязку. Затем меня отправили обратно в приёмную.
Я сел в кресло и взглянул на журналы, которые валялись рядом. Даже по нынешним меркам они были устаревшими. Я проигнорировал их и принялся ждать.
Меньше, чем через пять минут, дверь, ведущая в комнату неотложной помощи, открылась. Моё сердце дрогнуло, когда я увидел, чья голова высунулась из-за двери.
Это была Нина. На ней была хирургическая униформа, скрывающая все изгибы её тела. Её волосы были завязаны в тугой хвостик, и она выглядела очень мило, очень по-Ниновски. Я понял, что принял верное решение, придя сюда. Надеюсь лишь, что Нина тоже так думает.
У неё в руках был канцелярский планшет. Она на мгновение взглянула в него, а затем обратилась ко всей комнате:
«Мэтью Миллер?»
Напротив меня, через всю комнату, толстая блондинка, держащая в руках плачущего ребёнка, поднялась со стула. Ребёнок, которого, как я понял, звали Мэтью Миллер, постоянно дёргал своё правое ухо. Мама Мэтью понесла его на руках в сторону Нины, и все трое исчезли в проёме, закрыв за собой дверь. Нина не заметила меня.
Прошло двадцать минут. Моя рука дрожала, а мысли не находили покоя, пытаясь придумать, что мне сказать ей, как это сказать, и как не сболтнуть лишнего. В голове я прокрутил тысячи сценариев и выбросил их в мусорку. В итоге я решил, что буду импровизировать и действовать по ситуации. Это одна из моих блестящих способностей.
Когда дверь вновь открылась, у Нины был в руках уже другой планшет. Она открыла рот, чтобы покричать имя, смотря на бумагу перед собой. Её губы сложились, чтобы произнести имя: «Уильям». Затем она остановилась. К ней пришло осознание. Медленно она отвела взгляд от планшета и принялась изучать приёмную. Не прошло и секунды, как её глаза впились в меня.
Я улыбнулся ей, пока она изучала меня взглядом, словно пытаясь не выдать себя. Наконец, сохранив спокойное выражение лица и безэмоциональный тон голоса, она сказала:
«Уильям, пройдите со мной, пожалуйста.»
Я встал и подошёл к ней. Она повернулась ко мне спиной и провела за собой в отделение.
Отделение выглядело практически точно так же, как я помнил его со времён, когда приезжал сюда, работая парамедиком. Конечно, в него ещё добавят несколько деталей и нанесут новый слой краски, но в целом всё было точно таким же. Я даже узнал молодую версию одной старой карги, которая работала здесь.
Несмотря на относительную пустоту приёмной, палата, в которой было всего десять кроватей, оказалась забита людьми. Нескольких стариков лечили от проблем с сердцем или дыханием. Два ребёнка ожидали, пока их зашьют, как и меня. И конечно, Мэтью Миллер, у которого, похоже, была ушная инфекция.
Нина провела меня в пустую кабинку, в которой стояла каталка за жёлтыми шторами.
«Присаживайся», — сказала она, махнув рукой в сторону каталки, — «медсестра скоро тебя смотрит.»
«Спасибо, Нина», — сказал я ей.
Она взглянула на меня.
«Почему ты пришёл сюда?», — спросила она.
«Потому что ты работаешь здесь», — ответил я ей. — «Я хотел увидеться с тобой и поговорить.»
«Мне не о чем с тобой говорить», — заверила она меня. — «И дальше этот разговор не продлится. Прости, но ты зря тратишь время.»
Когда она повернулась, чтобы уйти, я сказал:
«Я так просто не сдамся.»
Она вновь посмотрела на меня, а затем вышла из комнаты. Она пытается держаться от меня подальше. Но, как я и говорил, я просто так не сдамся. Возможно, это мой единственный шанс. Хотя это и было больше восемнадцати лет назад, я однажды работал на той же должности, что и она, и прекрасно знал её обязанности.
Спустя несколько минут пришла медсестра, бегло осмотрела мою рану и сказала то, что я и так знал — что мне нужно наложить швы. Она сказала, что доктор сделает это, как только освободится.
«Может, тебе что-то нужно?», — спросила она следом. — «Вода, плед, что-нибудь ещё?»
«Пока что нет, спасибо», — ответил я ей.
Она покинула комнату, проскользнув между жёлтыми шторами. Я знал, что она сейчас пойдёт и попросит Нину принести инструменты в мою кабинку. Это часть её работы, и у неё определённо не получится увильнуть.
Конечно же, не прошло и пяти минут, как Нина прошла сквозь жёлтые шторы, неся в руках стерильный набор для наложения швов. Примерно такие же наборы я постоянно собираю в своём госпитале. Она даже не взглянула на меня, когда подошла к стальному столику на колёсах рядом с моей каталкой и поставила на него инструменты.
«Нина», — сказал я ей, пока она открывала набор, — «мне так тяжело без тебя. Я ужасно скучаю по тебе. Скучаю больше, чем я мог себе представить. Да, раньше я был придурком, но я пытаюсь измениться, действительно пытаюсь.»
Она спокойно взглянула на меня, а затем сказала:
«Не прикасайся к инструментам. Они стерильные, и если ты их тронешь, то можешь занести инфекцию», — она улыбнулась. — «Это нам точно не нужно, так ведь?»
«Нина», — снова начал я, — «помнишь, когда ты сказала мне…»
«Мне нужно работать», — быстро вставила она. — «Больше ты меня не увидишь.»
Она вновь повернулась и ушла за дверь.
Я вздохнул. Как много времени у меня есть до того, как придёт доктор, чтобы меня зашить? Думаю, не так уж и много. Я тихо сидел на каталке, пока не заметил, как мимо прошла медсестра.
«Сестра?», — спросил я, вынуждая её остановиться и вопросительно взглянуть на меня.
«Можно мне немного воды? Ужасно хочу пить.»
«Конечно, одну секунду», — ответила медсестра и снова исчезла.
Не прошло и минуты, как Нина появилась в кабинке, держа в руке пластиковый стаканчик с водой. Она быстро подошла и передала его мне.
«Твоя вода», — сказала она.
Я не взял стакан.
«Нина», — сказал я, — «ты тогда сказала, что у тебя есть чувства ко мне. Помнишь?»
«Ты хочешь пить или нет?», — раздражённо спросила она. — «Мне работать нужно.»
«Трейси однажды пыталась мне это сказать», — продолжил я. — «Помнишь, когда вы с Синди накурились? В ту ночь она пыталась мне это сказать, но я не послушал. Мне стоило послушать её. Раньше сказать то, что я пытаюсь сказать сейчас. Но нет. Я был придурком, полным идиотом, и теперь я сильно сожалею об этом.»
Она взглянула на меня, пока я говорил ей это. Затем она поставила воду на столик и опять ушла за шторы.
Это хоть как влияет на неё? Кажется, нет. Но я не отступлю. Мне остаётся лишь продолжать пытаться.
«Сестра?», — спросил я, когда она опять проходила мимо.
«Да?»
«Я немного замёрз. Можете принести мне плед?»
«Да, конечно», — ответила она и вновь исчезла.
Спустя минуту Нина снова зашла в комнату, в этот раз с пледом в руках. Она впилась в меня глазами.
«Твой плед.»
«Нина, я пытаюсь сказать», — продолжал я, — «что я был неправ. Неправ во всём. С того момента, как ты сказала мне это всё, не прошло и дня, чтобы я не думал, как плохо поступил с тобой. Я скучаю по нашим разговорам о книгах, о жизни, обо всём. Я скучаю по тебе. Я не осознавал, насколько я был счастлив рядом с тобой, как хорошо мне было, пока я не потерял всё. Ты нужна мне, Нина, я хочу, чтобы ты вернулась. И я приму всё, что ты мне скажешь. Всё. Но пожалуйста, вернись ко мне. Будь снова со мной? Ты говорила, что у тебя ко мне чувства. Неужели они полностью исчезли? Теперь я понимаю, насколько глубоки мои чувства к тебе.»
Она кусала свои губы, пока слушала меня. Первая трещина в её стене. Она всё ещё держала в руках плед. Мне показалось, что она сейчас кинет его мне в лицо и уйдёт. Поэтому пришло время выложить все карты.
«Господи, Нина», — сказал я. — «Сейчас я сижу перед тобой и говорю о чувствах, прямо как ты в тот день. Почему бы нам не перейти к сути? Ты была права насчёт меня, и ты можешь мне не верить, учитывая то, как я себя вёл, но я всё равно скажу это…», — я нервно сглотнул. — «Я люблю тебя, Нина. Очень сильно люблю. Ты всё, о чём я могу думать, всё, что мне нужно в этой жизни. Я слишком поздно это понял, но это правда. Я люблю тебя, и я хочу всегда быть с тобой. И я сделаю всё, чтобы доказать это. Я люблю тебя. Я люблю тебя.»
Она смотрела на меня, её губы дрожали. Внезапно она резко покачала головой.
«Нет», — сказала она. — «Это должно прекратиться. Если, как ты говоришь, у тебя есть ко мне какие-то чувства, то оставь меня в покое, как я и просила. Просто оставь меня. Прекрати разговаривать со мной, думать обо мне. Уйди из моей жизни и держись от меня подальше.»
«Хорошо. Только сделай сначала кое-что для меня», — сказал я.
«Что?»
«Посмотри мне в глаза и скажи, что не любишь меня. Если ты сможешь честно сказать, что не любишь меня и не скучаешь по мне, я навсегда оставлю тебя в покое.»
Она вздохнула, бросила плед на мою каталку и стёрла слезу с глаза.
«Я люблю тебя, Билл», — сказала она. — «Если бы не любила, всё было бы гораздо проще. Но я люблю тебя, практически с тех пор, когда ты впервые заговорил со мной. Разве ты не понимаешь, что в этом и проблема? Любовь не умирает просто так. Ты сделал мне больно, ты опустошил меня. Ты показал мне, как сильно меня ослепила любовь. Как сильно она может ранить меня, и продолжать, даже когда я перестала с тобой общаться.»
«Разве ты не понимаешь? Я только научилась не думать о тебе часами. Только начала забывать о тебе. А теперь ты говоришь, что всё в порядке и что нам следует просто вернуть всё, как было. Я не могу так! Я не смогу пережить эту боль ещё раз.»
«Тебе не придётся, Нина», — сказал я ей. — «Не придётся. Я не говорю, что нам следует вернуть всё как было. Я хочу большего. Хочу всегда быть с тобой, понимаешь? Я больше не тот, что месяц назад, я изменился. И я больше не причиню тебе боль.»
«Билл, если я что-то и поняла за это время», — сказала она, заливаясь слезами, — «это что любовь — отстой. Мы не встречались, мы даже ни разу не целовались, и всё же ты сделал мне больно. Как сильно ты сможешь меня ранить, если мы будем вместе? Как сильно, Билл?»
«Очень», — честно ответил я. — «Но я так не поступлю. Обещаю тебе.»
«Как я могу тебе поверить? После всех девушек, которые у тебя были? Ты воспользовался ими и выбросил их в мусорку, словно банку пива. Как я могу поверить, что ты не поступишь так со мной? Как скоро ты устанешь и от меня?»
«На это уйдёт целая вечность, Нина», — ответил я. — «Я никогда не устану от тебя, и не буду относиться к тебе, как к тем девушкам. Когда я этим занимался, я был тупым, незрелым, эгоистичным. Но столкнувшись с последствиями, я научился кое-чему. Самое важное, что я понял, как много ты для меня значишь, и насколько глупым я был, что не замечал этого раньше. Что не воспользовался этим, пока у меня был шанс.»
«Мне нужен ещё один шанс, Нина. Ещё один. Я уже дал тебе все обещания, какие только мог. Могу дать тебе все гарантии, какие только могу, и ты воспринимай их как хочешь. Это твой выбор. Если хочешь, я могу уйти прямо сейчас и никогда больше не вторгаться в твою жизнь без разрешения. Если ты так поступишь, я буду чувствовать ту же боль, ту же вину, те же чувства, которые ты испытывала и испытываешь.»
«Если ты дашь мне ещё один шанс, то сама пойдёшь на риск. Ты будешь играть со своими собственными чувствами, доверившись, что я не раню их снова. Думаю, в этом и суть любви. Но если ты скажешь мне уйти, то тоже пойдёшь на риск. Риск того, что всё могло быть хорошо, но ты этого никогда не узнаешь. Мне кажется, что между нами особенная связь, Нина, очень особенная. Из-за моей глупости нам не удалось её усилить, но теперь я хочу попытаться это исправить. Ещё один шанс, Нина, это всё, что я прошу. Пойди на маленький риск.»
Она вновь вытерла ладонью слёзы с глаз, а затем хмыкнула.
«Это не маленький риск», — сказала она. — «Это большой риск. Очень большой.»
«Нам не нужно спешить», — ответил я ей. — «Я же не говорю, что нам следует прямо сейчас пойти и пожениться. Мне просто нравится быть с тобой. Без тебя я не чувствую себя целым. Знаю, это звучит как ёбанное клише из романтических новелл, но это правда. Я всё время думаю о тебе. Я хочу быть с тобой, разговаривать с тобой. Разве я многого прошу?»
Она покачала головой.
«Я не знаю, Билл», — сказала она. — «Просто не знаю. Мне нужно время, чтобы подумать обо всём этом.»
«Сколько тебе угодно», — ответил я. — «Просто не говори мне уходить, пока ты не подумала обо всём. Я уйду, если ты скажешь, но я надеюсь, что ты так не поступишь.»
«Мне следует вернуться к работе», — бросила она, а затем повернулась и направилась к шторкам.
«Нина?», — сказал я.
Она повернулась и взглянула на меня.
«Спасибо, что выслушала меня.»
Она кивнула, а затем вновь исчезла с моего поля зрения.
Доктор пришёл спустя пару минут. Не знаю, зашивали вам раньше раны или нет, но это определённо не самое приятное занятие в жизни. Он проткнул мою руку восемь раз, чтобы ввести лидокаин. Боль от уколов напомнила мне о том дне, когда меня ударили ножом. В человеческой руке бесчисленное количество нервных окончаний. Когда он закончил, у меня на руке было восемь швов, закрывающих рану. Он сказал, что выпишет мне какие-то обезболивающие, а затем направился к следующему пациенту.
Назначение врача мне принесла Нина. Её лицо вновь было безэмоциональным, когда она зашла в кабинку с планшетом в руке и присела на стул, на котором до этого сидел доктор. Я взглянул на неё.
«Знаешь что?», — тихо спросила она меня.
«Что?», — спросил я в ответ.
«Девушки в школе жалуются на тебя в последнее время.»
«Правда?», — спросил я, не совсем понимая, к чему она клонит.
Она серьёзно кивнула.
«Я постоянно слышу их разговоры в туалете или между уроками. Конечно, раньше я поверить не могла в то, что слышала…»
«Нина, я уже говорил тебе…»
«Ш-ш-ш», — шикнула она на меня, и я заткнулся.
«Так вот», — продолжила она, — «в последнее время они говорят, что ты стал каким-то слишком дерзким. Говорят, что ты больше ни с кем не видишься и никого не пылесосишь…», — она строго посмотрела на меня, — «…чтобы это ни значило.»
Я нервно сглотнул и покраснел.
«Я игнорировала их, когда слышала разговоры о тебе», — продолжила она. — «Как я и говорила, я не хотела ничего о тебе слышать. Но после всего того, что ты мне сейчас сказал, я вспомнила об этом.»
«Правда?»
Она кивнула.
«Да», — на мгновение она взглянула на меня. — «Я пытаюсь сказать, что…», — она сделала ещё один глубокий вдох. — «Ну, если ты завтра во время обеда ничем не занят, то почему бы нам не посидеть вместе? Я недавно прочла потрясающую книгу и очень хочу обсудить её с кем-то, у кого есть хоть немного интеллекта.»
Я улыбнулся, и у меня в душе потеплело, когда я услышал это.
«Конечно я приду, Нина. Я тоже прочёл пару книг.»
«Буду тебя ждать», — ответила она. — «Так, а теперь о твоём назначении. Рана должна оставаться сухой, и каждый день нужно менять повязку. Когда принимаешь душ…»