Re:Zero EX4 (Новелла) - 20 Глава

— И что же нам теперь делать со всем этим?

Феррис задумчиво приложил палец к губам, когда он и остальная группа отъезжали от Рапганы в Драконьей карете. Они направлялись к границе между империей и Королевством, откуда можно было попасть домой.

Вопрос Ферриса был адресован двум членам Совета старейшин, сидевшим напротив него так же, как и по пути сюда. Все это время Миклотов и Бордо находились в заключении у имперских солдат. Их обоих благополучно отпустили, и теперь вся королевская делегация возвращалась в Лугунику.

Хотя это было большим облегчением, но неоднократные просьбы двух пленников о дополнительных деталях остались без ответа.

— Хм.. — отозвался Миклотов, затем продолжил. — Я понимаю, юный Феррис, почему ты считаешь, что еще не все потеряно, но я верю, что мы поступим так, как сказал Его Величество. Все эти события были исключительно внутренними делами империи. Поэтому мне сказали, что королевская делегация будет вознаграждена соответствующе.

— Соответствующее вознаграждение… Значит ли это, что мы получаем пакт о ненападении? — спросил кошко-мальчик, выглядя немного счастливее после этих слов. Миклотов молча кивнул.

После того, как все было улажено и Миклотов с Бордо были отпущены, Винсент снова собрал их в своем зале для аудиенций. После чего он немедленно согласился на пакт о ненападении, который они просили. Бюрократические формальности, конечно, остались, но их цель была достигнута.

И все же, почему-то группа не чувствовала, что они могут от всего сердца праздновать.

— Все это мне не сильно нравится, — заметил Феррис.

— Смирись с этим, — ответил Бордо, скрестив мускулистые руки. — Нам может не нравиться, как именно это произошло, но мы получили то, что хотели. Это можно назвать победой. У нас есть наш пакт о ненападении, даже если он имеет ограничение по времени. Это просто означает, что мы точно знаем, сколько времени у нас есть, чтобы вернуть королевство в нужное русло. — его брови были изогнуты, и он, казалось, пытался убедить себя так же, как и Феррис.

Юлиус кивнул, заметив хмурое выражение на лицах Ферриса и Бордо. Однако причина его беспокойства была иной.

— Ты выглядишь обеспокоенным, Юлий, — сказал Райнхард рядом с ним, словно видя его насквозь.

— Да, — честно ответил рыцарь, заглядывая товарищу в глаза. — Не думаю, что я был бы очень убедителен, если бы попытался это отрицать. По правде говоря, меня всё ещё кое-что интересует относительно Волакии. Кое-что, если можно так выразиться, и я сожалею, что оставил это незаконченным.

— Если ты о чем-то сожалеешь, дай нам знать. Учитывая наше положение, я не думаю, что мы будем возвращаться сюда регулярно.

Наличие пакта о ненападении не означало улучшения отношений между двумя странами. Более того, Юлиус был членом королевской гвардии. Ему не следовало покидать столицу. Но тревога, которая оставалась в сердце этого человека, не касалась ни одной из этих вещей.

— Ты о чем-то сожалеешь, Юлий? О, что это такое? Может быть, ты хотел бы попробовать покататься на небесном драконе? Или ты про тот странный красный меч, который был у Его Величества?

— Феррис, я не ребенок…

— Значит, все это тебя совершенно не интересовало?

— …Гм. В любом случае, это было не то, что я имел в виду. — понимая, что ему вряд ли удастся выиграть этот спор, Юлиус просто проигнорировал замечание Ферриса. Вместо этого он повернулся к Миклотову, что поглаживал свою бороду, сидя напротив него.

— Господин Миклотов. Возможно ли, что Его Величество сам дергал за ниточки, и именно он стоит за всем, что произошло за эту поездку?

При этих словах старый советник перестал поглаживать бороду. Он прищурился, спокойно встретив взгляд Юлиуса.

— Что вы имеете в виду? — ему ответил не Миклотов, а Райнхард. — Император Винсент дергает за ниточки чего именно?

— Все. Все это. Предательство мастера Балроя, Грамдарт Холстой, который якобы руководил попыткой переворота — что, если весь заговор был частью расчетов императора Винсента?

— Э-это невозможно, не так ли? Я имею в виду, просто подумайте об этом — если бы Феррис не обработал раны Его Величества, я гарантирую, что он бы умер. Если бы Его Величество знал, что будет восстание, то еще до того, как оно началось, он мог бы сказать…

— Винсент Волакия — совершенно разумный человек, — прервал его Миклотов, снова начав поглаживать свою бороду. Юлий поднял брови и задал еще один вопрос.

— Значит, господин Миклотов, вы тоже знаете, что он замышлял?

При этих словах Миклотов скривил губы в тихой улыбке, но ничего не ответил. Однако Юлиус с удивлением понял, что молчание само по себе было ответом — самым красноречивым из возможных.

— На самом деле император не хотел войны между Королевством и Империей. В его интересах было бы заключить пакт о ненападении, о котором мы просили. Но… была причина, по которой он не мог сделать это слишком легко.

«Граждане империи, будьте сильны.» Это было то самое учение, которое управляло преемственностью Волакийской империи.

Лугуника потеряла свой договор со Святым драконом. Из-за этого баланс сил в холодной войне резко сменился. Война, которая так долго была между двумя нациями; империя не могла быть готова к нападению. С точки зрения ее граждан, пакт о ненападении, безусловно, был бы неприемлем. Если, конечно, не было какого-то оправдания. Такая причина, которая бы вынудила вступить в переговоры с Королевством…

— Выходит, он намерено все подстроил так, чтобы наша делегация попала в ловушку попытки государственного переворота?

— Очевидно, что, если бы шестеренки не закрутились именно так, результат был бы совсем другим, — сказал Райнхард. — Я уверен, что Его Величество очень тщательно следил за тем, чтобы все шло по плану. Несомненно, у него были агенты среди мятежников, которые настаивали на определенных действиях и контролировали ход событий.

— Но кто бы это мог быть? Вы думаете о Грамдарте Холстом?

Пока они вдвоем обсуждали предложение Миклотова, советник обратил свой спокойный взгляд на Юлиуса, который сидел, погруженный в раздумья.

Кто-то, кто будет следовать приказам Винсента, подстрекать к мятежу и все же сохранять контроль над событиями. У Юлия возникло подозрение: он знал кого-то в таком положении. Когда он размышлял о том, что произошло, ему казалось, что это целая цепь невероятных случайностей. Но самым странным была безусловная уверенность Винсента Волакии в успешности плана. Если бы кто-то хотел списать это на инстинкт, тогда больше нечего было бы сказать. Но что, если это не так? Что, если у его беспочвенной уверенности все-таки было твердое основание?

— Балрой Темегриф…

Один из девяти Божественных генералов и самый высокопоставленный военный офицер, присоединившийся к восстанию против императора. Именно он, подумал Юлий, был той ядовитой пилюлей, которую император подсыпал во время переворота.

Феррис и Райнхард потеряли дар речи, когда услышали имя, названное Юлиусом. Они вспомнили о выстреле, что оторвал руку Винсенту. Почему рука? Человек с таким мастерством, как у Балроя, целящийся в беззащитного противника, легко мог бы снести ему голову.

— Феррис, я полагаю, что твои способности к исцелению уже были частью расчетов императора.… Но этот последний вздох Балроя – он был настоящий.

Генерал-предатель утверждал, что его мотивом была месть Райнхарду. В его последних словах не было лжи. Юлий был убежден, что Балрой все подстроил именно так, чтобы убить Райнхарда. Возможно, Винсент даже знал об этой жажде мести и использовал ее, чтобы вовлечь Балроя в игру, в которую он сам хотел играть.

— Император Волакии твердо верит в то, что он видел и думал, он верит, что небеса избрали его. Я повторяю: он человек совершенной рациональности, а также непоколебимого оппортунистического суждения[Е1] .

Миклотов, казалось, косвенно подтверждал вывод, к которому пришел Юлий. По правде говоря, этот вердикт потряс его до глубины души. Рыцарь духов был уверен в этом после недолгого пребывания у императора. Винсент Волакия был несравненным стратегом и превосходным правителем, чьей способности к расчетам и схемам следовало опасаться. Именно он больше, чем кто-либо другой, воплощал образ жизни Священной Волакийской Империи.

— Само королевство должно быть таким. У вас, молодые люди, была такая мысль? — Тихо спросил Миклотов. Его вопрос был адресован трем королевским стражникам, сидевшим напротив двух старейшин. Он хотел знать, что они думают о Волакийской империи, завидев ее воочию.

Все трое ответили только молчанием. Но это не было молчанием, лишенным ответа. Когда Юлиус посмотрел по сторонам на Ферриса и Райнхарда, он не увидел в их глазах никакого сомнения. Оба они уже были уверены в ответе на этот вопрос. В каждом из них было сердце, которое никогда не будет поколеблено. Осознание собственной судьбы, которое они несли с юных лет, абсолютная преданность королевской линии, хотя и угасшая. Непоколебимая воля следовать за человеком, которому они были обязаны всем, хотя этот человек ушел…

Интересно, думал он, есть ли у самого Юлия что-нибудь подобное в его собственной жизни?

— Ммм. Понимаю, понимаю. Отличные ответы, все.

Старший, сидевший напротив них, улыбнулся, видимо, приняв коллективное молчание трех молодых людей за ответ. Они были ошеломлены, но Бордо покачал головой с понимающим выражением на лице.

— Вы никогда не меняетесь, сэр Миклотов. Я знаю, что ваши глаза могут видеть многое — иногда даже слишком много! Как далеко вы заглянули в будущее на этот раз?

— Только то, что человек может видеть, когда он слишком стар, чтобы стоять прямо, и знает, что ему осталось совсем немного жизни. Единственное, что я могу сказать, это то, что ростки следующего поколения начали прорастать в королевстве. Ммм. Это была действительно очень важная миссия.

Именно тогда, слушая их обоих, Юлий понял, что он и его друзья не были случайностью в качестве послов из королевства. Именно им было рекомендовано принять участие из числа членов королевской гвардии. Да, Райнхард был приглашен империей, но в широком смысле все они были там по одной и той же причине. Им троим предстояло испытать империю на себе, почувствовать Волакию на своей шкуре.

Все присутствующие рыцари – Райнхард и конечно же Юлий с Феррисом, вероятно, имели большое будущее в качестве членов королевской гвардии. Это был опыт, на который они могли бы опираться в грядущие дни. Возможно, Винсент даже специально попросил Райнхарда о присутствии, чтобы выставить его против девяти Божественных генералов.…

— Невозможно… — сказал Юлиус, и это слово застряло у него в горле, когда его осенило. Бесчисленные маневры, расчеты и заговоры лежали за этой миссией в Волакийскую империю. Винсент, конечно, приложил руку к этим событиям, но как насчет королевства? Какую роль это сыграло? Может быть, сам Миклотов знал, что произойдет, еще до того, как они уедут?

— Ты слишком доверяешь мне, мой дорогой Юлиус.

Он даже не удивился, когда Миклотов, казалось, прочел его мысли. Старец спокойно улыбнулся и посмотрел в окно. Бордо тоже задумчиво посмотрел на Юлиуса, скрестив руки на груди. Очевидно, оба советника преподали все уроки, которые собирались преподать сегодня.

— Берегись, Юлиус, иначе эти морщины вокруг твоих бровей прилипнут! — Сказал Феррис, указывая себе между глаз для большей выразительности. Юлий понял, что не может оставаться серьезным перед лицом расслабленного мальчика-кота.

— Похоже, в тени, где мы их не видим, соткано великое множество паутин. Но я полагаю, что прежде всего мы должны радоваться тому, что все мы благополучно возвращаемся домой.

— Да, это уж точно. К тому же Райнхарду наконец-то удалось снять ошейник покорности. Как у тебя дела? Держу пари, это здорово-снять эту штуку, а?

— Да, замечательно. Как будто меня освободили от самого клаустрофобического заключения. Я знаю, что вы оба беспокоились обо мне — с этого момента я смогу двигаться и действовать свободно.

— Да или нет, но ты все равно смог победить сильнейшего бойца Волакии – вот это наш Райнхард! — сказал Феррис, и Святой меч засмеялся, поднимая воротник рубашки рядом с его теперь уже голой шеей.

Юлий кивнул.

— Да, вы правы. Вы оба. Размышления могут подождать, пока мы не вернемся домой.

— Значит, ты все еще размышляешь? Неужели не можешь немного успокоиться?

— Так же, как и я, — ответил Юлий.

Двое других, зная, что их друг никогда не изменится, переглянулись и приветливо пожали плечами. Юлий со своей стороны смотрел в окно кареты, направляя свой взор на небо.

Там нет никаких границ. Королевство и империя могут столкнуться друг с другом на суше, но синева продолжается вечно.

— Но тогда, даже если так…

Были и другие границы, невидимые. Вещи, похороненные в мыслях или в образе жизни отдельных людей. Теперь он знал, как функционирует империя; он видел одиночество ее императора, открыл величие его силы, и теперь рыцарь возвращался домой в свое королевство.

«Что же это будет за королевство в ближайшие дни? Это был жизненно важный вопрос, который не мог остаться без ответа в стране, где не было короля. И, когда его страна вступит в это еще неведомое будущее, какую пользу принесет ей этот опыт?»

Юлий позволил своим мыслям блуждать, глядя на небо. Очень скоро ответ на этот вопрос придет к нему в виде встречи с молодой женщиной. Встречи, которая направит его вперед.

Королевский отбор, который определит следующего короля Лугуники, — до него оставалось всего несколько месяцев, приближался с каждым мгновением.

[Е1]следование своим интересам, в том числе обманным путём, включая сюда такие явные формы обмана, как ложь, воровство, мошенничество, но едва ли ограничиваясь ими.