Re:Zero EX4 (Новелла) - 5 Глава

— …Я мог бы спасти его! Я мог… спасти…

Покинув зал аудиенций, они проходили по коридорам дворца.

Феррис выглядел подавленным и шептал себе под нос:

— Если бы они меня не остановили, я мог бы спасти его… В этой смерти нет никакого смысла.

Его худые плечи дрожали, а ушки были прижаты к голове, голос был хриплым от разочарования. Он стыдился самого себя, и Юлий понимал, что не может поддержать его. Феррис был целителем и не мог с этим смириться. Любая попытка Юлиуса утешить его, была бы бестактной. Он все еще пытался подобрать нужные слова в голове, когда-

— Я уверен, что это было в новинку для вас и довольно неожиданно.

Он удивился словам проводника.

Некоторое время Юлий молчал, обдумывая слова Имперского солдата. С тех пор как они пересекли границу, им пришлось видеть множество солдат и рыцарей империи, и никто прежде не был похож на проводника. Возможно, все дело было в их воинственном характере, который исходил от большинства солдат империи, но он, как ни странно, не исходил от человека, стоявшего перед ними.

Эта разница в характере, по-видимому, отражалась и на уникальной внешности этого человека. Волакийские войска всегда были с ног до головы одеты в железные и стальные доспехи, показывая свою мощь и крепкость. А у проводника было открыто лицо. Он был высок, его серо-каштановые волосы были зачесаны назад. Его опущенные глаза и нежная улыбка излучали доброту, но то, как он вел себя, показывало, что он не прост, и с ним нужно быть осторожным.

Хоть его снаряжение и отличалось от других рыцарей, но точно было понятно, что с ним шутить не стоит. Также было понятно и то, что ему разрешено носить другое снаряжение из-за его высокой должности.

Юлий внимательно изучил его взглядом и ответил:

— Да, мы были крайне удивлены этому. Я надеюсь, в Империи такое приветствие не является нормой?

— Приветствие? Не совсем, но и ты не так уж далек от истины… Может быть, для вас это было захватывающее зрелище?

— Дело не в том, насколько это было захватывающе…- Пробормотал Феррис, влезая в разговор. Юлий решил пропустить его замечание мимо ушей, продолжив разговор с проводником. Спокойный, почти беззаботный ответ дал ему некоторое представление о сущности этого человек.

— Вы генерал? — Спросил Юлиус.

— О, а вы довольно хорошо осведомлены. Да, после рядового идет рядовой первого класса. После этого идет звания генерала третьего класса, затем генерала второго класса и, наконец, генерала первого класса. При достижении звания генерала можно не носить доспехи.

— Мне рассказывали, что генералы первого класса имеют колоссальный опыт, и их всего девять. Девять, так называемых Божественных генералов.

«Граждане империи, будьте сильны.» — Это было единственное и самое важное учение в Волакии. Из-за этого родословная не играла никакую роль, то есть каждого судили на основе его индивидуальной силы. Все руководящие посты занимали только способные люди, Волакийская Империя превыше всего ценила могущество и власть.

Эти девять Божественных генералов имели ранг, примерно равный капитанам рыцарских орденов в Лугунике. И если Юлий не ошибался, то человек, стоявший перед ними, был одним из них…

— Похоже, притворяться больше не имеет смысла, так что признаюсь, я один из этих девяти. Балрой Темегриф, приятно с вами познакомиться.

— …Значит, наш надзиратель идет прямиком от девяти генералов. А вы умеете быть гостеприимны. Когда Бордо услышал, что один из самых сильных бойцов в Волакии был их личным гидом, глубокие морщины выступили на его лбу.

Балрой невозмутимо похлопал себя по лбу и ответил:

— Боже милостивый. Это только показывает, как высоко император ценит вас.

Феррис, наконец, не в силах больше терпеть, вмешался:

— У вас, людей, есть чувство того, что значит ценить кого-то? От унижения опустошенной чумой королевской семьи Лугуники до бессмысленного самоубийства, все, что произошло в зале, казалось, было для того, чтобы ущемить полулюдей?

Неудивительно, что он не мог принять это как проявление уважения со стороны империи.

Как уже говорилось ранее… Балрой, почувствовав напряжение в воздухе, подмигнул и хрустнул костями шеи.

— Может быть, это и увлекательно для посетителей, но для нас это обычная работа.

— Обычная работа? Ты что, сдурел?

—  Думаю, что эта реакция вполне естественна. — Юлиус попытался сдержать слишком прямолинейный ответ Ферриса. Балрой снова был невозмутим. Он указал на Волакийский герб, украшавший его легкую броню.

— Взгляд пронзенного волка говорит, что он ещё не умер. Вот как обстоят дела в Волакии. Бейся до последнего вздоха и не проси пощады.

— А какое отношение это имеет к тому, что происходило в зале?

— Все очень просто. Тот солдат, который покончил с собой, никогда не покинул бы ту комнату живым. Он замахнулся своим мечом на советника Зелгефа, но было видно, что он боялся этого. В этот момент он и умер.

Юлиус и все остальные онемели, услышав, как Балрой так беспечно и безнравственно говорил о жизни и смерти. Не обращая внимания на реакцию окружающих, генерал быстрым шагом направился вперед.

— Он показал трусость и слабость, и это означало, что смысла в его жизни больше нет, соответственно мы не могли больше рассчитывать на него. Если бы он не смог покончить с собой, тогда остальные помогли бы ему это сделать. Тогда возникает вопрос: «Что случилось бы с его семьей, если бы он не подчинился приказу императора?» Трусость — это болезнь, для распространения которой нужен лишь маленький огонек, один трусливый человек — маленькая искра, поэтому болезнь нужно истреблять под корень.

— Они же не станут всерьез использовать его семью в качестве рычага давления?

— Трусость распространяется, как лесной пожар. Народу империи не нужны солдаты, которые боятся своей же тени. Впрочем, я не могу просить, чтобы вы поняли наши действия. Вы можете нам не верить или не понимать, но это так.

— Тогда тебе повезло. Потому что я абсолютно не верю вам, — твердо ответил Феррис. Его отвращение к империи становилось все больше, как снежный ком, спущенный с горы.

— Великолепно, — ответил Балрой, а после громко рассмеялся. — Упс, вот мы и в ваших покоях.

Их диалог продолжался довольно долго, поэтому они быстро добрались до своих комнат, и время генерала в качестве их проводника подошло к концу.

Покои в Хрустальном дворце, как и все остальное здание, казалось, было последним словом элегантности. От мебели до ламп — все, что украшало комнату, было самого высокого качества. Юлий восхищался помещениями, которые, по-видимому, были спроектированы людьми, не знакомыми со словом «простота».

— Представляешь, — сказал Балрой, все еще стоя в дверях. — Наконец-то я познакомился со знаменитым Святым мечом, а он почти не говорит ни слова.

-…Мои извинения. Я просто хотел свести к минимуму вероятность задеть и обидеть вас.

— К чему такая скромность…

— Когда я что-то делаю, мне часто кажется, что это напрасно заставляет людей волноваться. — По этой причине Райнхард хранил молчание, пока Балрой не сделал ему это неожиданное замечание.

Балрой слегка расширил глаза, услышав ответ Райнхарда, но вскоре уже хихикал где-то глубоко в горле.

— Генерал Балрой…?

— О небеса, простите меня. Я называю это скромностью, но думаю, что возьму свои слова обратно. Вы понимаете свою собственную силу, я вижу это.

— Ты слишком доверяешь мне. И этот титул «Святого меча» мне не слишком по душе.

— Ты так говоришь, но не отрицаешь, что ты самый сильный. — Балрой щелкнул пальцами. — Так ведь?

Рыжеволосый мужчина слабо улыбнулся, но ничего не ответил. Его молчание было достаточным подтверждением.

Естественно, Райнхард Ван Астрея был самым сильным человеком в мире. Он полностью осознавал свою силу, но не считал себя идеалом. Он все еще не был доволен собой. Именно это мешало ему признать свой титул.

— Ну, благослови меня Господь… Страна значенья не имеет; сильнейшие всегда идут своим путем.

— Вы имеете в виду кого-то еще, генерал Балрой?

— О, не стоит беспокоиться. Наш номер один такой же, вот и все.

Казалось, он обдумывал что-то еще, когда в глазах Балроя появилось сложное чувство. Хотя, возможно, только Юлий заметил этот сумбур эмоций на его лице. Может быть, потому что он сам ощущал тоже.

— Сейчас он уехал из города по делам, но, я надеюсь вам удастся с ним пообщаться. Думаю, тебе будет интересно. Вы удивитесь, насколько хорошо понимаете друг друга.

— Надеюсь, мне выпадет такая возможность.

Дискуссия между Балроем и Райнхардом закончилась раньше, чем Юлий успел высказать свои опасения.

Балрой, выполнив свою работу и удовлетворив свое любопытство, сказал:

— В таком случае, как бы мне ни хотелось утомлять вас, я вынужден попросить вас задержаться здесь на некоторое время. Когда Его Величество примет решение, вас вызовут. Правда, не знаю, будет ли это тронный зал или временная резиденция.

— Я просто надеюсь, что это будет не тюрьма или поле.

— Ха-ха-ха. Я обязательно дам знать Его Величеству.

Юлиус говорил в основном в шутку, и Балрой получив его ответ со смехом удалился. Когда он исчез, рыцари были наконец предоставлены самим себе. Юлий почувствовал, как напряженная атмосфера наконец-то развеялась.

— Итак, Господин Миклотов. Как ты думаешь, как прошли наши переговоры? — Бордо, удобно устроившись на диване, начал разговор. Он указал на стул перед собой, и Миклотов сел. — Я никогда раньше не разговаривал с императором, поэтому не могу сказать наверняка. Он мне показался очень убедительным. И он не выглядел так, будто его устроила идея пакта о ненападении.

— Ммм. Ты хорошо сыграл свою роль, Бордо. А вот я разочарован своей игрой слов и ее провалом. Я надеюсь, мы не слишком разгневали императора, хотя наша молодежь пыталась это предотвратить.

— Мы, сэр? — Юлий удивленно приподнял бровь, когда на него упал понимающий взгляд главного мудреца. Меньшее, что мог сказать Юлий, — это то, что он не считает, что внес какой-то вклад в переговоры. Впрочем, судить об этом ему было трудно; так же, как и Бордо было трудно понять реакцию Винсента.

Хотя Феррис воспринял похвалу Миклотова как сарказм. Уши его все еще были прижаты к голове, и он с мрачным выражением лица кивнул в сторону Миклотова.

— Мне очень жаль, сэр. Я позволил своим чувствам встать выше долга… Я впустую потратил время в тронном зале.

Миклотов покачал головой.

— Ничего подобного. Никто не осудит тебя за то, что ты сделал. На самом деле, я сам был тронут тем, что вы защищаете королевскую семью.

Юлий чувствовал то же самое. Но самым удивительным было то, что Бордо скрестил руки на груди и кивнул. — Человек не может быть патриотом, если пренебрегает королем и его семье. Ты говорил за всех нас. Тебе нечего стыдиться, малыш.

— На самом деле, император Винсент был бы гораздо более взволнован, если бы мы не спорили с ним. С этой позиции я думаю, что ваши действия никак не могли повлиять на переговоры.

— Если… Если ты так говоришь… — У Ферриса был подавленный вид, но он удивился, когда ему простили его эмоциональную вспышку.

Затем Миклотов повернулся к Юлию и Райнхарду.

— И не было никаких проблем с тем, как вы оба говорили и действовали. Прекрасное воспитание нашего сэра Юлиуса и доблесть нашего сэра Райнхарда, кажется, произвели впечатление на императора.

— Да. Ха! Похоже, мы отлично справляемся с переговорами.

— Боюсь, я уже достаточно стар, чтобы видеть последствия ваших действий, мастер Бордо… — Миклотов мрачно посмотрел на своего коллегу, который, казалось, забыл о своем напряженном разговоре с Винсентом. Старейшина сделал вид, что ничего не заметил и окинул взглядом комнату.

— Я не могу здесь расслабиться. Хоть один из генералов ушел, но последствия от его присутствия в виде маны все еще витают вокруг, из-за чего меня начинает тошнить.

— Да… Камни, используемые для строительства Хрустального дворца, включают в себя ряд магических кристаллов очень редких пород. Плотность маны, проходящей через этот замок, очень высока. Мы должны быть осторожны, чтобы не напиться.

— Мне кажется, будто они сделали это специально.

Магические камни и кристаллы были нужны для хранения маны. Именно из огромного числа этих камней и был построен Хрустальный дворец, невообразимое количество маны циркулировало внутри сооружения. При такой плотности было бы невозможно использовать магию обычным способом; а в некоторых случаях это бы убивало заклинателя.

— Это значит, что нужно привыкнуть к этому окружению, чтобы использовать магию в их среде, — задумчиво произнес Юлий. — Уже одно это говорит о том, насколько сильна оборона Хрустального дворца.

— Мы находимся в совершенно неравном положении по сравнению с имперскими войсками, которые все привыкли к такому количеству маны …

Юлий обдумывал строение Хрустального дворца. Феррис посмотрел грустно в сторону, когда Юлий повернулся к Райнхарду.

— А ты как думаешь? — спросил он.

— Я? Я не уверен… только ты настолько внимателен, Юлиус. И твой анализ только что казался мне очень продуманным.

— Не в этом дело! Забудь о Юлиусе! — Взорвался Феррис.

— Я просто шутканул, — подмигнул Райнхард. Самому Юлию фраза «забыть о Юлиусе» показалась довольно бессердечной, но он воспринял ее как знак близости Ферриса и не стал отвечать. Тем временем Райнхард осмотрел комнату, словно хотел охватить взглядом весь замок. — Честно говоря, мне все равно на ману. Я никогда не практиковал магию, и плотность маны не причиняет мне вреда.

— О, совершенно верно. Но меня всегда удивляло то, что ты не можешь использовать магию.

— Все хорошо! — Райнхард выдавил из себя улыбку. — Иногда мне кажется, что я ничего не могу сделать. — Эти слова прозвучали немного резко. Они показали, что Райнхард отнюдь не относится к их положению легкомысленно, и Юлий поймал себя на том, что он восхищается Райнхардом.

— К тому же, — добавил Райнхард, проводя пальцами по металлическому ожерелью на шее, — сейчас мои силы все равно подавлены. Теперь я чувствую себя по-настоящему бесполезным.

— Ммм, кажется, я понял. Выходит, твоя самооценка связана с твоей силой.

— Феррис, мне кажется, ты заходишь слишком далеко.

— Это была шутка, просто шутка!

Юлиус, почувствовав, что Феррис перегибает палку, устрашающе взглянул на него.

Пристально посмотрев на него, Феррис хлопнул себя по лбу. По крайней мере, это наводило на мысль, что он наконец-то начал забывать о том, что произошло в зале для аудиенций. С облегчением увидев это, Юлий решил воздержаться от нагоняя. Он посмотрел на Райнхарда, который был расстроен замечанием Ферриса.

— Мм? Райнхард, на что ты смотришь?

— На город. Отсюда можно получить представление о столице.

— Понятно, значит берешь дело в свои руки. — Юлиус присоединился к Райнхарду, глядя в окно.

Гостевые покои располагались на верхнем этаже Хрустального дворца, с которого было видно почти половину столицы. В отличие от столицы Лугуники, которая раскинулась по кругу с замком в центре, Рапгана была окружена стенами, которые образовывали квадрат вокруг города. И в отличие от столицы королевства, где богатые и бедные были четко разделены, положение граждан империи мало отличалось от одной части города к другой. Его развитие было совершенно противоположно Лугунике, где аристократия и простолюдины жили в контрастных царствах света и тени.

— Совсем не похоже на наш дом. — Высказался Юлиус.

— Да… Тут даже климат другой… но основная причина заключается в отличительной политике. Конкуренция между людьми действительно может привести к процветанию. — Ответил Райнхард.

— Райнхард, — вмешался Юлиус. — Ты думаешь, это правильно?

— Возможно, но нельзя угнетать слабых и убивать их. — Ответил “Святой меч”.

Это была его единственная реакция на имперский образ жизни…

— Я буду молиться за твои взгляды.

…и именно этот идеал заставлял Юлия с гордостью называть Райнхарда, Святого меча, своим другом.