Счастливого Дня Смерти (Новелла) - 2 Глава

Люди не могут жить, никого не убивая. Для начала, они убивают ради пропитания.

Удивительно, но без животной пищи, на одной воде и кислороде, человек может продержаться не больше месяца. И питаться камнями и песком он не может.

С самого рождения нас принуждают забирать чужую жизнь. Ни одно живое существо не может выжить, не лишая жизни другого. Ну, растения в расчет не берутся. А также вирусы, потому что непонятно, относятся ли они к живым существам.

Таким образом, без «смерти» невозможна «жизнь». Не только эмоции, но и само строение живых организмов подчинено этому правилу.

Чтобы жить, живые существа убивают.

Человек не может жить один. И это не какая-то романтическая любовная мудрость, выражение любви к семье или наивные слова дружбы. Это реальность, от которой никуда не деться.

Жить – значит убивать. И люди убивают. Не только ради еды. Похоже, люди отличаются других существ.

Войны, убийства, смертная казнь, охота, рыбалка и самоубийства. При встрече с убийцей скажу ему: «Раз убил, то и ешь».

Мусорные контейнеры при магазинах и ресторанах запирают на ключ. Это что, своего рода намек бездомным, чтобы они все сдохли? Мы устанавливаем рядом с кассовыми аппаратами коробочки для пожертвований для несчастных детей на другом краю света и при этом желаем, чтобы бездомные сдохли, потому что они мусорные баки опустошают?

Забавно.

И кто из них более несчастен?

Лично я не считаю, что страна, в которой ежегодно совершают самоубийства 30 тысяч человек, достойнее страны, которую может осчастливить и корка хлеба. Пожертвования – это символ распущенности и надменности богачей.

Думаю, мне, желающему покончить с собой, не хватает убедительности.

Что-то я затянул, а ведь лишь хотел сказать: «Я голоден». И ничего больше.

Понедельник

Удивительно – через неделю я умру, а голод все же испытываю. Видимо, мое тело кричит:

«Живи!». Притворюсь, что никого нет дома, и никто не слышал этот крик. Я уже решил, что через неделю покончу с собой.

Итак, я направился в ближайший магазин. Сегодня будний день, а, значит, занятия в университете есть. Я умру через неделю, так что, посещать занятия смысла нет. Собственно говоря, посещаемость у меня и так не очень, в кружках не состою.

Я одинок. Но таким я себе нравлюсь, и именно поэтому ничего не могу с собой поделать. Я выше одиночества.

В общем, сидел дома и валял дурака, но вот младшая сестра Аполлона – Артемида, то есть луна, взошла на небе, и голод дал о себе знать.

Я шел ночью, играя в «если упадешь с бордюра, тебя съест акула». Ах, упал! Аааааааа!

Шутка.

Рука дрожала, держа битком набитый покупками пакет. В нем еды на два дня и любимый журнал манги. Сегодня понедельник.

К моему великому сожалению, выпуск моей любимой манги «Боги Греции» закончился на прошлой неделе. Я не преувеличу, если скажу, что лишь благодаря этой манге я до сих пор не покончил с собой. Меня увлек сюжет, поэтому я не мог умереть. Но она закончилась.

«Боги Греции» были моей библией, учебником, другом сердечным. Дома у меня есть 56 то мов манги и 2 тома фанбука. Жаль, что не купил последний том. Ну да ладно. Для меня «Боги Греции» закончились на прошлой неделе.

Прочитав развязку финальной истории, я разрыдался, несмотря на то, что читал я в мага зине. Смущенное лицо продавца до сих пор ярко и отчетливо всплывает в моей памяти.

Этот мир мне уже безразличен.

Причина мелочная, говорите? А по мне, жестокость и безработица в сотни раз мелочнее.

Это и есть система ценностей. Я не понимаю других, другие не понимают меня.

Я иду по знакомой дороге. Уличные фонари частично освещают ночной путь. Вдруг.

Впереди в свете фонаря я заметил человека. На нем было коричневое пальто и черная

шапка, надвинутая на глаза. Пальто было наглухо застегнуто, но виднелись красивые обнаженные ножки. Это была девушка.

…Эксгибиционистка?

Я осознавал, что, возможно, это я извращенец, раз, увидев девушку в пальто, мне в голову пришла такая мысль. Меняться я не собираюсь. Извращенцы размножаются, как раковые опухоли дают метастазы, и нет на них управы.

Внезапно эта эксгибиционистка побежала. Вот странная.

Мне-то все равно, пошел дальше. Я решил выпить овощной сок, который только что купил, и начал рыться в пакете. Вдруг она на меня налетела. И это была не случайность, а серьезное столкновение. В руке она сжимала нож.

Хвастаться здесь нечем, но… Хотя нет, моим неумением готовить вполне можно похва статься. Насколько я плох? Настолько, что не различаю латук, белокочанную и китайскую капусту. До недавнего времени я думал, что если есть редька, то должны быть овощи со средним и маленьким корнями*. Также я думал, что перец не едят.

( Редька по-японски – 大根 дайкон, что буквально переводится как «большой корень», поэтому он предполагал, что существует «средний корень» и «малый корень». )

Иными словами, ножа я уже год как не видел. И за это время он, по всей видимости, эволюционировал в орудие убийства. Как там говорится – три дня прошло, а рост на лицо?

Да что я несу?!

Ведя внутренний диалог сам с собой, я видел, как нож вонзился. Чтобы достать сок, я поднял пакет на уровень груди, и нож вонзился… в журнал манги.

Чуть было не было…

Журнал спас мне жизнь. Если бы это был тонкий журнал мод, его бы проткнуло насквозь.

Если бы я следил за модой, то сейчас был бы уже мертв.

А ты молодец. Даже без «Богов Греции» ты справишься. Развитие электронных книг, дея тельность издательств тоже сопряжено с трудностями, так что ты и на следующей неделе постарайся!

В душе я всячески благодарил своего спасителя, и…

– Ааааааааааа! Да, я убежал.

Строил из себя крутого, но я трус. Само собой, она погналась за мной.

Девять часов вечера. На пустынной улице нет ни души. Я играю в салки с девушкой. Ну, как играю – убегаю от убийцы.

Это не смешно…

– Хха… Хха… Гха… Хха.

Я бежал изо всех сил, но с непривычки дышать становилось труднее. Пакет не раз ударял меня в бок – больно. Думал выбросить его, но внутри мой спаситель, поэтому я засомневался.

– …Проклятье! Я хочу умереть, но боль ненавижу!

Да и не готов я еще: не убрал эротические журналы из-под кровати, не удалил из компью тера адреса порно-сайтов. А еще у меня есть кое-что неприличное, и снова кое-что неприличное, и еще кое-что неприличное. Ух, у меня что, только это и есть?

Хоть я и сказал Ёмидзи с важным видом: «Все равно я умру, так что без разницы», но все таки это неприятно. Если семья и полиция обнаружат все это, моя смерть будет выглядеть позорнее, чем жизнь. Хотя из семьи у меня только брат, я не хочу, чтобы этот придурок все это увидел!

Я перепрыгнул через ограду, ведущую в рощу. Щеку пронзила острая боль. Видимо, поранился о ветку, но не до этого сейчас. Я бегу изо всех сил, наступая на сухие листья и ветки. А

девушка неустанно преследует меня.

На миг показавшаяся ухмылка усилила во мне страх.

С трудом дыша, я достал из кармана телефон. Обычно в таких случаях звонят в полицию, но я набрал последний номер, по которому звонил в последний раз, позавчера, пьяный в усмерть, – организатору самоубийств Ёмидзи.

– Слушаю, организатор самоубийств. Исполним все – от повешения до самосожжения. Что это за реклама?..

– Это… я… Хха… Хха… Эмм… Сид, – разговаривать на полном бегу оказалось сложнее, чем я думал.

– А, Сид-сан. Что-то случилось? Вы хотите аннулировать соглашение? В таком случае, мне очень жаль. Я возлагал на Вас большие надежды…

– Да нет… Хха… За мной гонится… девушка с ножом. Хха… Твоих рук дело?

На следующий день после знакомства с Ёмидзи со мной случилась это напасть. Так что естественно, что подозрения падают на него.

– О чем Вы?

Но в его голосе слышалось удивление.

– Я не контактирую с клиентами, пока не пройдет неделя. Также я не поручаю убийства другим. Во-первых, потому что Ваше пожелание: «Чтобы без боли».

– Что тогда все это значит?! – заорал я в трубку, готовый расплакаться.

– …Подождите. Вы сказали, девушка с ножом?.. На ней коричневое пальто и черная шапка?

– Ага. Ты ее знаешь?!

– Да, знаю. Простите, – сказал Ёмидзи виновато.

– Так и знал…

– Не поймите меня неправильно. Тот факт, что я с ней знаком, не означает, что я имею к этому отношение.

– Тогда кто, черт возьми, она такая?!

Я обернулся, и девушка, преследовавшая меня, попала в поле зрения. Меня, с недостатком физподготовки, она не может догнать – значит, и у самой ножки слабые. Я понял. Видимо, она спринтер.

– Она больна.

– Больна?

– Да. Синдром убийцы – так я это называю. Человек не может жить, не убивая животных, также и она не может жить, не убивая людей.

– Вот как… И что это…

Разговор прервался. «Что же произошло?» – спрашивал я себя, уставившись на экран те лефона. Отчаяние.

Телефон разрядился.

– Да ладно… Гха… Я же главного так и не услышал. Есть ли у нее слабое место, придешь ли ты мне на помощь… От тебя никакого толку!

В том, что батарея разрядилась, виноват я, но мы забудем про это – спрячем на полку. И эта полка – моя гордость, потому что она безмерна.

Чтобы сбить девчонку со следа, я бежал по роще то в одном направлении, то в другом.

Вправо, влево, назад, вперед… А, назад не стоит.

Уже минут 10 прошло с тех пор, как мы начали играть в салки. Ноги болят. Бок болит. В груди болит.

На Ёмидзи надеяться не стоит, на моего спасителя в пакете – тем более.

Черт, я на пределе. Меня покидают не только силы, но и стимул продолжать бежать. Както все влом стало. Мне начинает казаться, что можно умереть и здесь.

Все равно через неделю меня не станет, любимая манга завершена, непристойный хлам…

Н-да. Жаль, конечно, но ничего не попишешь.

Боль продлится всего секунду, так что какая разница? Пусть меня убьют здесь… Никаких стремлений, а точнее, желания жить уже не осталось.

И в этот миг произошло «чудо».

Пакет, в который угодил нож, порвался, и все содержимое вывалилось. Журнал пролетел немного вперед и попал прямо под мою правую ногу.

Хрясь!

Великолепное падение, можно ставить оценку за артистизм. Меня предал мой спаситель.

Вот отстой! Молодец, сослужил службу! Я, дурак, на мгновение проникся к тебе доверием!

Вернусь домой, постелю тебя под холодильник! А я смогу вернуться-то?

Руки и колени пронзила боль. Пока падал, весь исцарапался. Сил моих больше нет.

Желание жить исчезло бесследно. Сид сдулся. Упорства изначально и не было. Все достало. Лень даже подняться. Жить тоже лень.

Что ж, умрем.

Конец первой части.

Ждите следующее произведение от Сида-сэнсэя. Автор погиб, книги не будет.

Я вел про себя своеобразный монолог.

Своей пятой точкой я ощущал прохладную землю, а девушка остановилась передо мной.

Из-за шапки, надвинутой на глаза, я не видел выражения ее лица. Словно жонглируя, она перекидывала нож из одной руки в другую и приближалась ко мне.

– Хха… Все. Устал бежать. Устал жить. Давай, убивай скорее, – сказал я усталым голосом и раскинулся на земле.

Давай, Жизнь, проносись калейдоскопом перед моими глазами!

…

Ничего не происходило. Какой же я все-таки одинокий… Из семьи у меня только приду рошный брат, а единственный друг – Фува.

Ну и что. Себе таким я нравлюсь.

И напоследок – прости, Ёмидзи. Я нанял тебя, но вот взял и умер. И завещание еще не написал.

У меня было время обо всем этом подумать, потому что девчонка стояла и не шла меня убивать.

– Ха-а-а… – она глубоко вздохнула и опустила нож.

– В тебе этого нет, – сказала она с укором довольно приятным голосом.

Мне стало неловко от того, что я развалился перед ней, поэтому я приподнялся и сел. Она сказала с удивлением:

– Я собиралась сегодня порубить в фарш неуклюже драпавшего от меня студентика, которого ввела в замешательство сложившаяся нестандартная ситуация…

…Жуть.

– Я хотела увидеть лицо, искаженное страхом и отчаянием! Но у тебя такое лицо, будто ты достиг просветления… Все настроение пропало. Отстой…

Вот так, ропща, она сняла свою шапку. Рыжевато-русые волосы слегка касались плеч.

Она моложе, чем я думал. Скорее всего, она важное культурное наследие Японии, проще говоря – старшеклассница. Взгляд суровый, но ясный, двойные веки. Красавица небольшого роста и с маленьким личиком.

Своими алыми губами девица, нет, девушка, сказала:

– Кричи! Вопи! Склони голову и моли о пощаде! А-а, проклятье!.. Невероятно. Похоже, я спасен. Да. Порадуемся от чистого сердца.

– Сегодня единственный день снятия запрета в неделю…

– Что это за день такой? – спросил я. Девушка с неохотой ответила:

– День снятия запрета на убийства. Не думаю, что ты поймешь. Есть один тип – организатор самоубийств, он сказал, что я могу убивать раз в неделю.

– «Организатор самоубийств»? Ты про Ёмидзи?! А ведь он говорил, что они знакомы.

– Именно. Ты его знаешь?

– Да. Вчера познакомились, я нанял его.

Скрывать что-либо причин у меня не было, поэтому я сказал, как есть.

– А, ты из этих – желающих покончить с собой?

– Ну да…

Девушка словно смотрела на меня свысока, стало неловко. Странное было чувство, потому что человек, который хочет совершить самоубийство, становится в глазах общественности неудачником.

Прошу не ставить меня в один ряд с жалкими индивидами, которые своими попытками убить себя взывают о помощи. Я всеми фибрами своей души желаю смерти.

– Ага-ага. Поняла. Ты с легкостью решил расстаться с жизнью… Как хорошо, что ты знаком с Ёмидзи, – она ухмыльнулась.

– Сегодня я переночую у тебя, выпалила она.

– Чего?

Развитие сюжета как в эроге!

– Давай, поднимайся. Показывай, где живешь.

Девушка грубо схватила меня за руку и подняла. А хватка у нее сильная. Сильнее, чем у меня.

– Тебя как звать?

– Этикет предписывает сперва представится самому, прежде чем спрашивать имя собеседника.

О, впервые произнес эту фразу. В мире манги это банальная реплика, а в реальности не

представляется случая использовать ее.

– Да? Ладно. Сама решу.

Иногда правда диковиннее вымысла!

– Слушай, Пирожок…

– Прости, был не прав.

Не время из себя крутого строить. И что это еще за «Пирожок»? Она назвала меня так по тому, что там валяются пирожки, которые я сегодня купил?

– Меня зовут… – сказал я, немного помедлив, – Сид.

– Серьезно? Я-то думала, что ты японец до мозга костей.

– Отстань. Я Сид.

Да, я Сид. Всю оставшуюся неделю я проживу как Сид.

– Хм, да мне без разницы. Я – Ан. Красивое имя, правда?

– Похоже на собачий лай.

Звук такой, будто женщина задыхается, но вслух я этого не сказал.

– Ничего ты не понимаешь. Ан. А, н. Годзюон* начинается с «а» и заканчивается на «н». Короче, я всем управляю, – громко заявила девушка Ан, уперев руки в бока. Кажется, она это всерьез, оставим без комментариев.

( Годзюон (яп. 五十音 «пятьдесят звуков») – японский слоговой алфавит )

– А, и, у, э, о, ка, ки, ку, кэ, ко, са, си, су, сэ, со, та, ти, цу, тэ, то, на, ни, ну, нэ, но, ха, хи, фу, хэ, хо, ма, ми, му, мэ, мо, я, ю, ё, ва, о, н! А сокращенно – Ан! Ну как? Классно, правда?

– Угу, – я дал ответ, который она хотела услышать. Ан удовлетворенно кивнула.

– Сид, пойдем скорее!

Ан со всей силы потянула меня за собой и показала свою светлую улыбку.

Таким образом, в мою комнату впервые пришла девушка. Довольно милая. Хотя, похоже, она убийца…

Ан Мукудори.

Это ее настоящее имя, которое мне сообщил Ёмидзи. Пока Ан принимала душ, я поставил телефон на зарядку и позвонил ему. Я должен был знать, кто она такая. И я это сделал вовсе не потому, что мог сорваться и ринуться подглядывать за ней.

Однако же, Мукудори Ан… Звучит как «чистить дуриан*».

( Дуриан – экзотический фрукт, в переводе с малайского означает «колючий фрукт»; его еще называют «королем фруктов». )

Отлично, про себя буду называть ее Дуриан. Она ведь пыталась меня убить. Маленькая месть.

Дуриан была клиенткой Ёмидзи. Пару лет назад она заказала ему свою смерть.

– Потому что я убийца. Если ничего не предпринять, я снова кого-нибудь убью, – сказала Дуриан.

На что Ёмидзи ответил:

– Если хотите убивать, убивайте. Что в том плохого?

Затем она пробудилась, то ли после консультаций, то ли тренировок, которые проводил Ёмидзи, и стала превосходным убийцей. Жих-жих.

…И где здесь можно ее подколоть?

Я утомился, и тут Дуриан вышла из ванны. На ней был мой свитер (разумеется, стиранный). Само собой, он висел на ней мешком, но смотрелось это неплохо. Ключичные косточки, выглядывавшие из горловины, были очаровательны.

– Ах, чиста как снег! Хорошо, когда нет ограничения по времени. Я вдоволь воды истратила, чтобы смыть накопившуюся досаду. Душ и сейчас включен.

– Экология! – Я кинулся выключать воду.

Кстати, Дуриан не ходит в школу, живет в интернет-кафе, а средства к существованию получает от Ёмидзи.

Когда я вернулся в комнату, Дуриан сидела на вращающемся стуле, крутилась и весели лась вовсю: «Яхо-о-о». Но через некоторое время у нее закружилась голова.

Ну и дура. Какой же я дурак, решивший, что она миленькая!

– Ну и кто ты?

Я уселся на кровать и уставился на Дуриан.

– А? Убийца.

– Вот как? Тогда скажи, зачем ты убиваешь?

– Затем, что весело, – легко ответила Дуриан, оперевшись на спинку стула и прижавшись к ней животом. Она давала прямые ответы, как будто анкету заполняла.

– Причины получше не нашлось? Родители в детстве били. Или родители стали жертвами убийства, и ты делаешь это, чтобы выйти на убийцу.

– Не было ничего такого. Хотя бы потому, что это я убила родителей.

– Ого…

Это выше всяких ожиданий.

– Ну ты даешь… Ты их ненавидела?

– Нет. Папа был госслужащим, а мама – домохозяйкой. Они были замечательными. Я ими гордилась.

– Тогда почему ты их убила?

– Потому что весело.

– …

Я не знал, что сказать. За все время разговора Дуриан ни разу не изменилась в лице. Не было ни самодовольства, ни покаяния, она отвечала так, будто ее спросили о какой-то обыденности. Она не считала, что делает что-то плохое.

– Весело… Ты это уже говорила… Расскажи поподробнее.

– Потому что весело. Мне незачем говорить что-то еще, – ее алые губы искривила ухмылка.

– Мне доставляет удовольствие разрезать плоть. Мне доставляет удовольствие резать кости. Мне доставляет удовольствие смотреть на фонтаны крови. Мне доставляет удовольствие наблюдать за гримасой ужаса на лицах. Мне доставляет удовольствие слушать вопли.

Да, она прекрасный убийца. Образцовый убийца. Убийца Дуриан сказала:

– Жизнь дается один раз. А раз так, тебе не кажется, что нужно делать то, что хочешь, чтобы не жалеть потом?

– Черт. Почему так? С тобой не поспоришь.

Она будто процитировала мудрое изречение. Получается, что я вроде как не прав?

– Папа говорил: «Всерьез берись за то, что хочешь делать».

– Хороший у тебя папа.

– Мама говорила: «Не важно, что говорят другие, следуй пути, в который веришь сама».

– Хорошая у тебя мама. Не поспоришь…

– Они были хорошими родителями. Поэтому я облегчила им существование.

– А вот с этим я поспорю! Смысл совсем другой! – сказал я с упорством. Зачем облегчать им существование? Облегчи им жизнь.

Однако же Ан, нет, Дуриан хороший собеседник. Увлекательная беседа получилась.

– Скажи, Ан-тян…

– Просто Ан, – сказала она, нахмурив брови.

– Своим «Ан-тян» ты будто обращаешься со мной, как с ребенком. Это бесит, так что просто Ан.

Цепляется к мелочам.

Те, кто просит не обращаться с ними, как с детьми, понимают, что сами еще дети?

– А еще мне нравится, когда меня называют «Ан». Я ведь уже говорила, что Ан означает – начинается на «а», заканчивается на «н». – Она пристально посмотрела на меня, выпятив последнее из величайших сокровищ, которым боги наделили людей, а проще говоря – сиськи (гдето третьего размера).

– Хорошо, буду звать тебя «Ан».

А про себя буду называть – Дуриан. Ха-ха, ну как тебе?

– Спасибо. Так что ты хотел?

– Ёмидзи твой знакомый, хотя он сказал, что вы друзья, так в каких вы отношениях?

– М-м, он не совсем друг, скорее покровитель. Я убила родителей и других родственников, поэтому осталась совсем одна. А Ёмидзи заботится обо мне.

– Убийства умышленные…

– А еще он куда-то продает тела людей, которых я убиваю, и для своих целей использует.

Получается, мы оказываем друг другу взаимовыгодные услуги.

Понять-то я понял.

Все-таки Ёмидзи этим тоже занимается. Может, с моим телом он поступит также. Хотя какая разница.

– Если бы не его правило – убивать раз в неделю – мою деятельность было бы невозможно скрыть. Потому что мне больше нравится убивать добропорядочных граждан. Но, похоже, от их трупов избавляться труднее, чем от трупов криминальных личностей.

Ясно. Вот почему на каждом столбе не висит объявление: «Разыскивается опасный пре ступник», а массовое убийство всей семьи не всколыхнуло общественность.

– Но ты же хотела нанять его, чтобы совершить самоубийство. Чувство вины взяло верх?

– А, Ёмидзи тебе рассказал? – Дуриан почесала затылок. – Тогда я не знала, как жить. Я была на грани, но, благодаря этому, встретила Ёмидзи, о чем не жалею, – сказала она немного смущенно. И смутилась, кажется, не потому, что она убийца, а потому, что убийца взволновал ее душу.

– Ты делаешь плохо другим, – я выдохнул, – здесь следует стандартная фраза… Но я все равно скажу. Нехорошо убивать людей, поэтому прекрати.

– Нет, тотчас же ответила она.

– Как я и ожидал.

Если бы она сказала: «Хорошо», я был бы в трудном положении.

– Я счастлива, когда убиваю людей. Зачем мне сдерживать себя?

– Ну, может, затем, что это доставляет неприятности другим? – сказал я неопределенно, и Дуриан, вероятно, вонзила в меня свой тяжелый взгляд.

– Мне-то какое дело? Да и вообще, людям интересно наблюдать за несчастьями других людей, будь то спорт или вступительный экзамен. Без несчастья проигравшего в этом нет ничего интересного. Поэтому я превращаю чужую смерть в собственное счастье! В этом нет ничего не обычного. Я люблю убивать.

Видимо, она хотела сказать, что как бейсболист любит бейсбол, как игрок в сёги любит сёги, она любит убивать.

Эти слова, полные негодования, нашли одобрение в моей душе. Все люди счастливы – я не навижу эту лицемерную фразу. Людям интересно наблюдать за несчастьями других. Люди не могут жить без чувства превосходства над теми, кто ниже их. Но мало людей, которые стремятся к вершине. Почти все люди просто стараются жить так, чтобы не свалиться в самые низы общества.

– Таких, как ты, называют больными синдромом убийцы?

– А, это Ёмидзи придумал. Я не знаю, есть ли еще такие, как я. Да и вообще, я нормальная.

Родилась такой. По мне, так это все остальные больны.

– Ясно… Я тебя понял.

– Что будешь делать? Заявишь в полицию? Поскольку ты знакомый Ёмидзи, я подумала, что ты этого делать не будешь, потому и пришла сюда…

– Не буду я заявлять в полицию. Ты ж меня убьешь за это.

– А? Что ты несешь? – Дуриан издала стон раздражения. Словно кошка, обнаружившая мышь, она наклонилась вперед – вот-вот набросится.

– Не смейся надо мной. Убийство – мое хобби и смысл жизни. Я не убиваю людей, чтобы заставить их молчать, или по любой другой дурацкой причине.

Это гордость?

Убийца Ан Мукудори. У этой девушки есть ее собственная философия жизни.

– Да мне без разницы. Главное – не убивай меня, – да, именно это я и хотел сказать.

Пусть она убила родителей или кого еще, я не собираюсь покрывать ее, но и мешать ее счастью я не намерен. Если бы я это сказал, прозвучало бы круто, но на самом деле – мне все равно. Мне нет дела до того, где и как умирают незнакомые мне люди.

Кто-то решит, что я бессердечный, но это не так. По крайней мере, я не хочу, чтобы жители Японии так меня называли. Японец живет и одним этим фактом словно бросает на произвол судьбы жителей развивающихся стран. Даже если будет возможность спасти чью-то жизнь за 120 иен, японец купит сок. Иногда люди спрашивают себя, скольких детей можно спасти на эти деньги, и проводят сбор средств на дорогостоящие операции.

Лицемеры.

Скажу честно, мне все равно, сколько детей умирает на другом краю земли. И я буду покупать сок.

– Не убивай меня. Других – пожалуйста, мне все равно. А если получится, убей и моего брата.

Она сказала:

– Тебя я убивать не буду. Один твой вид отбивает всякую охоту… Интересно, почему?

Раньше такого не было. Обычно всякого, кто попадется мне на глаза, я хочу убить, – то ли похвалила, то ли подколола.

Черт. Мне гарантировали безопасность, но меня это как-то не радует. Такое чувство, будто бы я не стою того, чтобы быть убитым.

Дуриан смачно зевнула.

– Все, я спать. Не волнуйся, завтра меня здесь не будет. Я пришла к тебе домой потому, что хотела неспеша принять душ впервые за долгое время.

– Нелегко жить в интернет-кафе…

– Ах да, нужно забрать одежду из ванной… Вдруг ты решишь ее стырить, пока я буду спать.

Дуриан пошла в ванну и забрала свое пальто и шорты. А еще в руке она сжимала нижнее белье – трусы и лифчик.

– А?..

Я открыл рот от удивления, а закрыть не смог. Она голая в моем свитере?!

Возбуждение растет, впору штаны снимать…

Уровень безопасности крайне низок. Ва-а-а, странное чувство.

– Ан! Ан! Ан, Ан, А-а-ан! Меня зовут Ан!

Игнорируя меня с моими внутренними демонами, Дуриан, напевая песенку, нырнула в кровать и накрылась одеялом.

– А можно и мне рядышком прилечь? – сказал я из вежливости, никоим образом ни на что не намекая. Никоим образом.

– Про-ошу-у. Если готов похитить мою девственность, милости просим. Дуриан громко рассмеялась.

– Кстати, самки богомолов съедают самцов после спаривания. Щелкнув зубами, она обратила все в шутку.

– Их твоих уст это звучит совсем не смешно. Ухмыльнувшись, я лег на полу.

Спокойной ночи.