Съедена тираном, которого вырастила (Новелла) - 3 Глава
Вскоре Нэйбл вышел из ванны. По нему нельзя было сказать, что он не привык к чистоте, и это казалось немного странным, учитывая происхождение мальчика.
«…?»
Его волосы определенно раньше казались золотыми…Так подумала Роне, глядя на него, выходящего из ванной комнаты. После купания волосы Нэйбла стали черными, словно эбеновое дерево. На его груди поблескивало загадочное ожерелье. Раньше она тоже этого не замечала.
Причина, по которой Роне теперь могла видеть ожерелье, заключалась в том, что одежда на мальчике оказалась слишком большой для его маленького тела. В действительности он был одет в халат, который Рин приготовила для Роне.
«Нэйбл …»,- пробормотала она себе под нос. Теперь, когда мальчик стал чистым, она, наконец, смогла разглядеть его как следует.
Без пыли и пятен крови Нэйбл больше походил на ребенка из знатного происхождения, нежели на раба или слугу. Раны на его шее и запястьях, очевидно, были еще свежими, в то время как остальная часть его кожи выглядела бледной и безупречной, словно он жил жизнью принца или аристократа.
«…….»
Мне показалось, что мальчик услышал бормотание. Нэйбл тихо и молча на нее смотрел.
«Меня зовут Роне де Рэйд».
Проклятая семнадцатилетняя дочь дома Рэйдов. Человек, который ожидал слова провидица храма. Человек, который ожидал окончательного приговора. Девушка, чья мачеха сообщила в храм о том, что она отвергнута Богами только по причине отсутствия действия на нее божественной магии.
И однажды храм даст ей ответ. Роне, на которую не действовала священная сила Богов, считалась настоящим порождением зла.
«де Рэйд …»,- пробормотала Нэйбл. Это фамилия аристократов.
Хотя мальчик был молод, но казалось, что он все понял. Роне осмотрела этого ребенка. Он, безусловно, выглядел ее моложе.
« …Фамилия утратила свой смысл. Как ты уже ранее все видел».
Роне махнула рукой в сторону двери. Она намекала на жестокое обращение со стороны тех людей, которых называла родителями. Нэйбл посмотрел на дверь, потом снова на нее. Его манеры и поведение отнюдь не подходили для его возраста.
Роне тоже понимала, что ей не следует вести себя как ребенок. Родители не хотели слушать ее детские мольбы и слезы. Она должна была быстро повзрослеть, пока жила в доме с этими людьми, ожидая вынесения приговора от храма.
«Сколько тебе лет?»
« В этом году двенадцать», — беспристрастно ответил Нэйбл.
Разве двенадцатилетние дети так обычно разговаривают? Роне слегка наклонила голову.
«Мне семнадцать».
Конечно, она и сама не похожа на семнадцатилетнюю девушку. Глаза этих двух людей, которым пришлось слишком быстро повзрослеть, встретились.
«Разница в пять лет. Значит, ты мне как старшая сестра». Услышав слова Нэйбла, Рин, стоявшая рядом с ними, в изумлении вздрогнула от сказанного.
«Эй, ты не имеешь права так ее называть!»- сверля взглядом Нэйбла, она продолжила:
«Хорошо, что Леди прощает. Как ты смеешь так фамильярно с ней разговаривать, словно она, как ты, раб».
«Все в порядке, Рин», — перебила ее Роне. В конце концов, все знали, что она была дочерью графа Рэйда только по имени. Даже все аристократы высшего общества, никогда не видевшие ее лица, это знали.
Нэйбл в растерянности посмотрел на нее.
«А ты не собираешься спросить?»- он сухо сказал,обращаясь к ней.
Роне слегка склонила голову набок.
«Что?»
«Как я стал рабом».
Услышав слова Нэйбла, Роне покачала головой.
Это было очевидно, даже если она не спрашивала. Его родители, должно быть, были рабами. Такой юноша не мог совершить никакого преступления.
«Мне незачем спрашивать о твоем трагичном прошлом».
Жизнь, которую он прожил до этого момента, вряд ли можно назвать счастливой. Глаза Нэйбла слегка расширились от ее слов.
«Значит, ты мне доверяешь?»- тихо сказал он.
Роне уже собралась ответить, когда мальчик снова заговорил.
«Работорговец говорил правду. Я нападал на людей. На всех, кто пытался меня купить».
Глаза Нэйбла словно спрашивали ее: ʹНесмотря на это, ты все еще мне доверяешь? Как ты можешь доверять и впускать меня в свое святилище?’
Маленькое убежище Роне. В этом огромном поместье ее единственным надежным местом являлась эта убогая комната. Комната, дверь которой даже не смазали маслом, что издавала громкие скрипы, открываясь и закрываясь. Если она позволит впустить что-то или кого-то, угрожающее ее жизни, это будет равносильно потере единственного безопасного места.
Хоть Нэйбл здесь впервые, но он сразу это почувствовал. И не только благодаря достаточно хорошей интуиции – этот ребенок с таким взрослым взглядом привык быть в окружении врагов, тех, кто желает его смерти.
Нэйбл молча уставился на Роне. Эта девушка без колебаний уверенно ходила и поворачивалась. Он не был уверен, было ли потому, что она молода или же на то были иные причины.
Но не похоже, чтобы Роне имела дурные намерения — скорее всего, это простая доброта, исходящая от всего сердца. Как великолепно и в то же время странно.
Нэйбл никогда не видел никого похожего на Роне.
«Я опасен», — сказал он тихим голосом, похожим на рычание маленького зверька.
Роне вдруг вспомнила взгляд Нэйбла во время нападения на рыцаря, который грубо и жестоко с ней обошелся. Как и в тот раз, он казался раненым зверем. Молодой хищник, скрывающий свои раны, ощетинивший шерсть, предупреждающий, чтобы никто не подходил ближе.
«Люди, которые действительно опасны, не говорят, что они опасны».
Причина, по которой Роне знала, заключалась в том, что ее дом был полон таких действительно коварных и подозрительных людей.
Мачеха, однажды подойдя к ней с доброй улыбкой, вдруг стала враждебной, как только обнаружилось, что божественная магия не действует на девочку. Тогда Роне было всего шесть лет.
Затем внезапно,
«Роне-ее!»
Из коридора донесся яростный визгливый голос. Роне вздрогнула и перевела взгляд на дверь. Ее звала мачеха.