Сказание об Арслане (Новелла) - 1.6 Глава

1.6 Битва при Атропатене (6)

Даже после ухода Андрагораса с поля битвы кровь продолжала течь.  Пожары по всей равнине не подавали никаких признаков тушения.  Ветер поднимался из клубящегося дыма, присоединяясь к хаотичному вихрю тумана.  Первоначально Парс был землей, благословленной солнцем и чистым небом, но теперь казалось, что даже сама погода покинула королевство.

Получив импульс на их стороне, луситанские войска возобновили цикл атак и резни.  Парсы больше не сражались за своего царя;  скорее, они продолжали сопротивляться ради собственной жизни и чести.  Несмотря на тщетность их усилий, рыцари-парсы, несомненно, были сильны.  Даже когда луситанцы утверждали победу за победой, их ряды также понесли большие потери.  Покинув свои прочные бастионы, чтобы присоединиться к наступлению, луситанцы вскоре превзошли количество убитых парсов.  Один только Дариун, возможно, был готов взять на себя как минимум половину ненависти луситанцев.  Вскоре он наткнулся на войска Марзбана Кубада посреди крови и пламени.  Празднуя свое взаимное выживание, они поспешно обменялись вопросами.

— Разве вы случайно не встретили принца Арслана, лорд Кубад?

— Принц?  Не знаю. — С таким резким ответом Кобад еще раз оглядел молодого рыцаря, подозрительно склонив голову. — Что случилось с вашими людьми?  Уничтожить все десять тысяч из них?

— Я больше не марзбан.

Дариун почувствовал горечь.  Казалось, что Кобад хотел что-то сказать, но передумал и вместо этого попросил Дариуна присоединиться к нему в борьбе за их выход с поля битвы.

— Приношу свои извинения, но я дал дяде обещание.  Я должен найти Его Королевское Высочество Арслана.

— Тогда возьми сотню моих!

С уважением отклонив благонамеренное предложение Кубада, Дариун снова поскакал один.  Будь то десять тысяч человек или сто человек, любая свита могла бы только привлечь внимание врага, напротив, неся большую опасность и превратив их всех в сидящих уток.

Когда яростные ветры начали рассеивать туман, физический аспект поля битвы, наконец, стал очевиден.  Среди трупов росла трава, залитая кровью.  Но даже осознание того, что он привык к зловонию крови, дыма и пота, не повлияло на усилия Дариуна.

На его пути материализовались пять луситанских рыцарей, что было крайне нежелательно.  Если возможно, он хотел бы, чтобы его уход был проигнорирован, но, похоже, другая сторона уже обратила на него внимание.  В любом случае было пятеро против одного.  Им он, должно быть, казался легкой добычей.

— Почему, если это не побежденная собака Парса, которая слоняется вокруг в поисках объедков!  Похоже, тебе некуда идти — как насчет того, чтобы помочь направить тебя в путь?

Дариун не должен был понимать их, но, обменявшись этим насмешливым шепотом на луситанском языке, пятеро всадников как один подняли свои копья и бросились в атаку.

Для луситанцев это был, пожалуй, самый неудачный день в их жизни.  Клинок Дариуна пронзил их, отправив на небеса.

Когда четвертый человек летел под брызгами крови, Дариун краем поля зрения заметил одинокий силуэт последнего человека, который уронил свой меч и убежал.  Но он не предпринял никаких действий, чтобы продолжить.  Среди бесцельно бродивших без всадников лошадей была одна, на седло которой был привязан окровавленный раненый.  Это был одинокий рыцарь-парс, который попал в плен.

Подтянувшись к нему, Дариун спрыгнул с лошади и своим мечом перерезал ремни, связывающие рыцаря.

Он не знал имени рыцаря, но узнал его лицо.  Этот человек был одним из тысячных всадников, служивших под началом марзбана Шапура.  Дариун отвязал кожаную фляжку от седла и полил водой кровь и грязь, пачкавшие лицо мужчины.  Мужчина издал низкий стон и открыл глаза.

Из уст этого глубоко раненого человека Дариун получил информацию о местонахождении принца Арслана.  Прорвав окутывающую сеть огня и дыма, князь, казалось, бежал на восток под защитой жалкой горстки рыцарей.  Болезненно хрипя, мужчина продолжил:

— Из марзбанов пали лорды Манучехр и Хайир.  Наш генерал Лорд Шапур также получил серьезные ранения от огня и стрел.  Жив ли он до сих пор или нет…

Услышав о смерти своих друзей и товарищей, Дариун почувствовал боль в сердце.  Однако ему еще предстояло выполнить свою миссию.  Дариун помог мужчине вернуться на лошадь и передал ему поводья.

— Я бы сопроводил вас в безопасное место, но я получил приказ от Эрана искать наследного принца Арслана.  Пожалуйста, сбегите без меня!

Раненому потребовались все силы, чтобы удержаться на месте.  Тем не менее, было немыслимо бросить его здесь, на поле боя.  Луситанцы убили всех до единого из побежденных врагов.  Дариун слышал, что это служило своего рода демонстрацией веры в их бога.

После расставания с этим человеком, Дариун проехал около сотни взглядов, когда поддался внезапному побуждению и оглянулся.  Лошадь больше не выносила всадника.  Вместо этого, вытянув длинную шею, она печально нюхала скомканную фигуру на земле.  Дариун вздохнул и продолжил путь на восток, больше не оглядываясь.

.

Вокруг Арслана не нашлось ни одного союзника.  Его отец царь с самого начала не даровал ему много людей.  Хотя это правда, что его отец позволил ему действовать независимо, сам король был капитаном пяти тысяч всадников в своем первом набеге, тогда как Арслан получил командование не более чем сотней.  По этой причине Арслан задумал поставить рекорд своими собственными способностями, доказав, что он достоин звания полководца.  Однако на самом деле он потерял всех своих людей в хаосе битвы и пламени.  Половина из них пала в бою;  оставшаяся половина была рассеяна.  Его плащ был обожжен, копье сломано, лошадь измучена.  Ему везде болело.  Тем более удивительно, что он все еще жив.  Арслан вздохнул и отбросил копье.

Именно в этот момент к нам с поднятым копьем бросился одинокий луситанский всадник.  Арслан, облаченный в золотые доспехи, безошибочно считался принцем своей страны.  Он, должно быть, казался превосходнейшим призом.  Охваченный страхом всем телом, Арслан поскакал вперед, обнажая меч, чтобы встретиться с противником.

После первоначального обмена не сам Арслан, а его верховая лошадь достигли предела и рухнули на землю.  Арслан перекатился на ноги.  Сверкнув мечом, острие копья приближающейся лошади было срезано, к его собственному шоку.  Он не считал себя способным на такой поступок, но на самом деле он только что спас свою жизнь.

Рыцарь уронил только шест, оставшийся от его копья, и обнажил меч.

Изо рта рыцаря вырвался неуклюжий парсиан.  Язык Парса служил главным языком на Великой континентальной дороги;  любой образованный человек из разных наций был способен на такой уровень общения.

— Молодец, мальчик.  Возможно, еще через пять лет вы стали бы фехтовальщиком, имя которого прославляли на всем Парсе.  Однако мне жаль, что и вам, и Парсу сегодня придет конец.  Вы можете завершить оставшуюся часть своего обучения вместе с другими язычниками в аду!

За этой насмешкой последовало жестокое нападение.  Арслан едва смог отразить удар, но удар ладонью по плечу был немалым.  Ощущение еще не рассеялось, когда на него обрушился второй удар.  Вправо, влево, вправо, влево.  Пока их клинки продолжали сверкать, Арслан поддерживал защиту, используя лишь инстинкт и рефлекс.

Если кто-то считал невыгодным сражаться с конным противником пешком, то Арслан оказал такое стойкое сопротивление просто чудом.  Возможно, вера луситанского рыцаря в своего бога пошатнулась.  Повысив голос в явном разочаровании, он внезапно загнал лошадь в тыл.  Казалось, он хотел топтать Арслана своими копытами.  В этот момент Арслан упал на землю, и рыцарь почувствовал уверенность в своем успехе.  В следующее мгновение, когда лошадь ударилась ногой о твердую землю, рыцарю пронзил горло меч, брошенный Арсланом.

Некоторое время Арслан сидел там, ничего не слыша, кроме звука собственного дыхания.  Его разбудил стук быстро приближающихся копыт.  Бросив взгляд в сторону звука, он вскочил в подобном сновидении состоянии и замахал руками.

— Дариун!  Дариун!  Я здесь!

— О, ваше высочество.  Вы невредимы?

Арслан не мог представить себе более надежного зрелища, чем черная как смоль фигура молодого рыцаря, спрыгивающего со своего столь же черного коня, чтобы встать перед ним на колени.  Шлем и доспехи Дариуна были окрашены брызгами засохшей человеческой крови.  Какие трудности пришлось приложить этому человеку, чтобы найти его?

— Меня послали найти Ваше Высочество по приказу Эрана.

— Я очень благодарен.  Но что насчет лорда-отца?

— Пока мой дядя и Атанатои находятся с ним, я считаю, что им, скорее всего, удалось сбежать, — ответил Дариун.  Подавляя собственное чувство неловкости, он добавил — Я приехал от имени Его Величества заботиться о вашем благополучии.

Это была ложь, придуманная для того, чтобы убедить принца покинуть это место.  На мгновение, под взглядом ясным и темным, как безоблачная ночь, сердце Дариуна дрогнуло.

— Бессмысленно задерживаться на поле боя.  Учтите это также и волю Его Величества, когда я прошу вас сделать во главу угла собственную безопасность.

— Понятно.  Однако, если мы хотим вернуться в столицу, мы должны пересечь поле битвы еще раз.  Какими бы ни были ваша сила и отвага, разве это не безнадежный подвиг?

На этот счет у Дариуна уже были планы.

— Позвольте нам обратиться к моему другу Нарсасу.  Он уединился в отшельничестве на горе Башур.  А пока я предлагаю спрятаться у него и дождаться подходящей возможности, прежде чем думать о том, как вернуться в столицу.

Князь с сомнением склонил голову.

— Но, судя по тому, что я слышал, разве не сказано, что между Нарсасом и моим лордом-отцом произошел раскол?

— На самом деле.  Если бы наши войска сегодня заявили о своей победе и Ваше Высочество подошло бы к нему как к побеждающему герою, Нарсас, вероятно, отказался бы от встречи.  Однако, благодаря тому, что можно было бы назвать счастливым случаем или чудом, теперь именно мы — жалкие побежденные.

— Побежденные… Хм, правда.

Мрачность в голосе Арслана была вполне понятна.

— Именно по этой причине он нас не отвергнет.  Он, как сказал мой дядя, человек противоположного сорта.  Будем полагаться на это!

— Но Дариун… — голос и взгляд юноши впервые были страстными.  — На поле боя осталось много наших людей.  Нам пойти и бросить их?

Выражение лица Дариуна стало серьезным.

— Теперь, когда дело дошло до этого, я боюсь, что у нас нет выбора.  Ищите матч-реванш позже!  Только оставшись в живых сейчас, мы сможем отомстить за их обиды!

После долгого молчания Арслан кивнул.

Еще не рассеяный туман и стремительно спускающиеся сумерки соревновались за власть над землей.  С их помощью Арслан и Дариун смогли избежать захвата луситанскими войсками и скрыться в густых лесах и глубоких долинах гор Башур.  Даже самые настойчивые преследователи, если бы он вспомнил о количестве трупов, скопившихся после ударов копыт Дариуна, не могли не вздрогнуть.  В этот день существование черного всадника Парса, сразившего бесчисленное количество известных луситанских рыцарей, стало для луситанцев сродни фрагменту из кошмара.

Когда половина луны взошла , освещая туман, который все еще цеплялся так упорно к равнинам, все бои наконец прекратились.

Когда луситанцы обходили освещенное поле битвы, у всех раненых парсов, с которыми они сталкивались, не было возможности сопротивляться или бежать, а вместо этого они были убиты на месте как «язычники».  Так повелели им их бог и их священнослужители.  За грехи языческого поклонения и отрицания «Единого Истинного Бога» искупление можно было найти только в самой жестокой из смертей.  Считалось, что даже те, кто сжалился над язычниками, пренебрегали волей Бога и были приговорены к аду в загробной жизни.  Возможно, частично напившись крови, луситанские солдаты воспевали славу своего бога Иалдабаофа, даже когда они перерезали глотки раненым и вырезали им сердца.

В шестнадцатый день десятого месяца 320-го года Парса на равнинах Атропатены 53000 парсов-кавалеристов и 74000 парсов-пехотинцев погибли в битве, что вдвое уменьшило военную мощь всего королевства.  На победившей луситанской стороне потери конницы и пехоты также составили более 50 000 человек.  Получить такой тяжелый удар при таких выгодных обстоятельствах и с таким идеально продуманным сюжетом с определенной точки зрения было довольно ужасно.  С другой стороны, всех этих людей, умерших с честью, несомненно, будут превозносить как мучеников, купающихся в божественной славе.

— Увы, так много наших людей сейчас лежат непогребенными на чужих землях, не благодаря тому одержимому нашему королю и этому проклятому убийце святого человека!

— Это хорошо, не правда ли?  Все эти бедные души теперь могут попасть на небеса, в то время как для живых вся эта щедрая земля Парса теперь принадлежит нам, и мы можем делать все, что нам заблагорассудится.  Великая континентальная дорога, серебряные рудники, огромные поля зерна!

Бодуэн рассмеялся сквозь кровь, окрасившую его лицо, но выражение лица Монферрата оставалось мрачным, пока они ехали к шатру своего короля Иннокентиуса VII.  Предсмертный вой парса, вырвавшего у него сердце, отразился в тишине ночи, поразив Монферрата.  Раньше во время грабежа Марьям даже детей и младенцев бросали в костры, чтобы сжечь заживо.  Королевство Марьям не было языческим народом и фактически разделяло веру луситанцев в Иалдабаофа.  Но просто потому, что они отказались признать религиозный авторитет луситанского короля, их считали «врагами Бога».

— Даже сейчас крики того времени не срываются с моего уха.  Действительно ли Бог благословит даже тех, кто убьет младенца только потому, что он родился язычником?

Однако Бодуэн его не слышал.  Задумчивость Монферра была перекрыта громким криком, раздающимся впереди.

— Мы захватили парсовского царя!

Сотни луситанских солдат выкрикивали припев, их голоса объединились, как будто в песне.

Спасибо за внимание для вас старалась Лана.

Приветики, на меня вчера снезашло вдохновения, и я наконец доделала первую главу. Если что, я так прекунула сколько она занимает в Ворде, и это где-то страниц с 40. Капец. А этого аж 16 книг. Короче, я с вами еще на долго.