Стать семьей злодею (Новелла) - 3 Глава

Песня, которую граф слышал во сне.

Сказочная мелодия, которая была схожа со звонкими водными брызгами, вскоре разнеслась эхом по всей комнате.

Мужчина открыл глаза, будто очнувшись после забвения.

Пение Арии отрезвило графа.

Её голос звучал как у феи, игривый, но острый.

Пиццикато.

п/п: Пиццика́то, или пиччика́то (итал. pizzicato) — приём игры на смычковых струнных музыкальных инструментах, когда звук извлекается не смычком, а щипком струны, отчего звук становится отрывистым и более тихим, чем при игре смычком. Также «пиццикато» называют иногда музыкальное произведение, которое исполняется этим приёмом.

Он слышал, как где-то вдалеке перебирают тонкие струны скрипки.

В этот момент песне удалось завладеть обезумевшим сердцем графа.

Это была песня сирены.

— Нет, этого не может быть! Как, чёрт возьми, ты можешь… Только не говорите мне, что София… — недоверчиво произнёс отец Арии.

Пение Арии было прекрасным и ангельским и сеяло семена печали в груди жестокого графа.

— Ха, это довольно забавно, — удивленно подметил он.

Это ещё не всё?

Слова песни плыли в его голове, как сон наяву, ноты успокаивали его, поглощая всё его существо.

Но в то же время в мелодии песни чувствовался гнев, и кровавый запах заполнил всю комнату.

Эта напряженность была чем-то, что он не мог преодолеть, она захватила и пленила его. Как неизлечимый яд, замаскированный под сладкое вино, готовый привести его к болезненной смерти.

Он чувствовал это подсознательно.

Они обе сирены, но разница между ними слишком велика…

Эта песня могла бы свести с ума самых здравомыслящих людей. Всего лишь голос, но в нём было что-то такое, что могло бы сбить с ног самых благородных людей в этой империи..

— Дай мне ещё раз услышать! Больше, больше!.. — Умолял граф, прежде чем наступить на бутылку ликёра и упасть на пол.

Его налитые кровью глаза застыли на сирене, когда он протянул руку, пытаясь ухватиться за подол её платья.

Это было ужасно.

Ария перевела взгляд на его тело и посмотрела на него глазами полными отвращения.

— Подумать только, что такой жалкий человек как он принёс меня в жертву своим эгоистичным желаниям. Чтобы удовлетворить жадность тех, кто не знает ничего, кроме богатства и власти. Как же я была глупа.

Граф Кортес.

Он жестоко контролировал свою дочь с самого рождения. Заставлял её плясать под свою дудку и выполнять все его приказы.

Боль, которую он принёс ей, всё ещё была свежа в её памяти. Каждый день на её теле появлялись новые синяки, но больше страдала её душа. Жестокость отца причиняла Арии нестерпимую агонию. Она боялась этого человека, но не теперь…

— Мой голос будет последним, что вы услышите сегодня вечером.

Холодные слова Арии рассеяли часть дурмана в его голове.

— Подожди! Эт-эта песня такая…

— Да, вы хорошо знаете эту песню.

Это была первая песня, которую он заставил выучить её перед выступлением для аристократов.

Песня для людей, которые знают то, чего не должны знать. Она, подобно гипнозу, стирала память несчастных и те сходили с ума или превращались в бесполезные оболочки.

— Вы всё забудете, отец.

— Нет! Что ты делаешь!

Его поверхностный крик не был услышан сиреной. Её голос снова ожил и в нём не было даже намёка на сочувствие.

— Эта песня мираж, а ночь исчезнет словно иллюзия.

Часть графа исчезала, как след снега в начале весны. Каждая частичка памяти, жившая в нём, была уничтожена.

Туман постепенно окутал всё его тело, и память исчезла без следа.

— Всё было сном.

— Нет, не сон. Сирена, по которой я так тосковал, стоит передо мной…

Граф в отчаянии заткнул уши и затряс головой, словно таким образом мог сохранить часть своих воспоминаний.

Этот голос.

Ничто не могло сравниться с запросами графа. Ни честь, ни власть, ни слава, ни богатство никогда не смогут удовлетворить его жадность.…

И всё же его сердце одолела звенящая тоска, когда она пела последний куплет.

— Ах, все это было просто сном.

Он пошатнулся, когда кровавый металлический привкус появился в его горле.

— Сирена!!! — Закричал он, кашляя кровью.

Его глаза потускнели и его решительный взгляд наконец канул в небытие. Он вскрикнул в последний раз, когда её голос выжал из него все оставшиеся силы.

Песня закончилась.

Отчаянный крик графа наконец прекратился, и Ария больше не находила причин оставаться в этой комнатушке. Для неё не имело никакого значение то, что она сделала, поскольку за всю свою жизнь она не услышала ни единого извинения или слов сожаления с уст графа.

Глядя на графа, Ария холодно спросила:

— Мне нужны русалочьи слёзы.

— Это э-э… в ящике прикроватного столика, в шкатулке для драгоценностей…

— Где ключ?

Граф порылся в карманах, его мутные глаза теперь напоминали глаза дохлой рыбы. Послышался звон, и граф достал ключ с кармана.

Ария вырвала ключ из его руки и побежала прямо в спальню графа.

Она повернула ключ и обнаружила в ящике шкатулку с драгоценностями. Ария осторожно открыла маленький футляр. Под подкладкой была жемчужная серьга, её радужный блеск сиял даже в тени от тела Арии.

— Нашла.

Причина, по которой она никогда не осмеливалась сопротивляться отцу, заключалась в том, что у него была пара сережек, более известных как «слезы русалки».

Слезы русалки были в состоянии противостоять влиянию голоса сирены. Это как щит, который защитит владельца даже от голоса злонамеренной сирены.

Носитель этих серёг был тем, кому даже сирена не могла причинить вреда.

Мне не удалось сбежать от отца сразу после смерти матери.

По злой иронии граф всегда носил с собой русалочьи слезы, но после смерти Софии он оставил серьги нетронутыми в своём ящике.

Он начал носить их с тех пор, как узнал о том, что Ария всё же является сиреной.

Мама…

Ария провела пальцами по шкатулке с драгоценностями и открыла футляр.

— Если бы я вернулся на несколько дней раньше.

Ария покачала головой.

Ей посчастливилось вернуться в нужное время. Если бы она вернулась хоть немного позже, то не смогла бы так легко вырваться из пленительных объятий графа.

Как бы она ни скучала по матери и ее присутствию, было важно не быть жадной. Меньше всего она упустит эту счастливую возможность.

Ария закрыла шкатулку с драгоценностями и крепко сжала серьги.

***

Она действительно вернулась.

Назад, когда она была жалкой десятилетней девочкой.

Ария положила руку на колотящееся сердце.

— Я думала, что попаду в ад после смерти.

Она закрыла двери своего сердца для Бога, но вместо наказания ей дали ещё один шанс. Новая жизнь, чтобы стереть все годы её воспоминаний.

Это было просто смешно.

Теперь не будет ни ожогов, ни сломанных ног.

— Я могу изменить будущее.

Ария чувствовала себя свободной, потому что ей вернули свободу, которой она жаждала всю жизнь.

Ничто больше не скуёт её, ни граф, ни отвратительные аристократы, ни, конечно, император. Семя её детских кошмаров, царившее всю её жизнь, наконец исчезло.

Что мне теперь делать?

Её мысли мучительно вертелись вокруг тревожного будущего.

К сожалению, зелье, которое она принимала, имело свои последствия. Помимо искажения голосовых связок, зелье также сократило её продолжительность жизни.

Зелье сковывало свободу Арии.

Это было то, что она не могла изменить, даже если бы возвращалась сотню раз в это время.

— Я умру, когда мне исполнится двадцать… С таким ограниченным временем, как я могу провести остаток своей жизни?

Только одно можно сказать наверняка: она никогда не должна никому показывать, что она единственная оставшаяся сирена.

— Мои песни сведут людей с ума.

Чарующая музыка сирены была способна очаровывать, но в то же время отравлять умы людей. Голос сирены мог заманить их в безумие и испортить их мысли.

Ария была сыта по горло подобным.

Внезапно она вспомнила странного человека, который был с ней, когда она была на грани смерти.

— Сирена, я слышал, твои песни сводят людей с ума.

Вот что было тогда.

— Я думаю, что твои песни не смогут повлиять на меня. Потому что я уже безумен.

Она слушала этот голос в свои последние минуты.

Его серые глаза затуманились, как будто потеряли свой первоначальный цвет, и обретут свой истинный цвет только тогда, когда он убьёт всех дворян.

Его глаза были бездушными и безжизненными, взгляд блуждал повсюду, словно в поисках чего-то.

Возможно, он жаждал здравомыслия, хотя и не мог его получить. Возможно, здравый рассудок мучил его. Возможно, именно по этой причине он не мог оторваться от того желанного сна, который постепенно таял по мере соприкосновения с жестокой реальностью.

Ллойд Карденс Валентайн.

Ему было всего восемнадцать лет, когда он унаследовал титул Великого Герцога

Однако четыре года спустя произошел ужасный несчастный случай. Валентайны были жестоко уничтожены. Вся родословная и даже их слуги были убиты.

Ллойд Валентайн был единственным выжившим в этой трагедии…

Естественно, что его назвали виновником случившегося. Преступником. Хотя никакого наказания не последовало.

Этот инцидент, как говорили, был кульминацией дьявольского безумия, которое передавалось Валентайнам из поколения в поколение.

Даже император не обратил внимания на этот инцидент.

Проще говоря, дела Валентайнов были неприкосновенны.

— Возможно, это правда.

Действительно, он мог быть связан с дьяволом и убить всех своих родителей, родственников и слуг.

Увидев, как он убивает аристократов, не моргнув и глазом, даже слабоумный человек усомнился бы в нём.

Но он ничего не хотел.

У каждого человека, заключившего контракт с дьяволом, были свои желания. Это может быть богатство, слава или величие, но это, несомненно, было то, чего они так сильно желали. Что-то такое, за что они готовы предложить всё, что угодно.

Но не он.

Его глаза даже не горели гневом и местью, как у Арии. Не было ни страсти, желаний.

— Его глаза были просто пустыми.

Его пустые глаза ничего не желали, но он, не колеблясь, помог ей отомстить.

Он предложил ей выбор.

Прямо как дьявол.

Ей и в голову не приходило, что именно он мог стать причиной расправы над Валентайнами.

— Человек, который ничего не хочет.

Ария дала считает его невиновным.

Потому что он дал ей надежду.

— Хочу подарить ему счастье.

Если он примет её.

— Могу я провести остаток своей короткой жизни рядом с тобой?

Она хотела быть светлячком, освещающим его самую темную ночь. Ария отдала бы за за него всю свою жизнь, желая защитить его и готовая принять на себя страдания ради его счастья.

***

— Служанки сошли с ума.

Деревянный пол на чердаке скрипел под тяжелыми шагами служанок.

Ария села на кровать, её глаза были устремлены в окно, прежде чем она снова перевела взгляд на служанок.

Служанки поставили её завтрак на жёлтое выцветшее одеяло.

На подносе стоял жидкий коричневый отвар со странной вонью, разносившейся по всей комнате.

Это… каша?

— Граф велел нам вымыть и приодеть её.

— С чего это вдруг графу стало до неё дело?

— Я не знаю.

Они не могли не усмехнуться при виде маленькой Арии, их глаза были полны презрения.

Ария была изгоем в особняке. Все знали, что она стала жертвой издевательств графа, но никто защитил её. Им было проще игнорировать её словно бестелесного призрака.

Они стояли и ничего не делали, только смотрели на неё своими высокомерными глазами.

— Возможно, граф собирается признать её своим ребенком?

— Э-э-э, ни в коем случае.

— Правильно. Он даже заявил, что не признает её в качестве члена семьи даже после её смерти.

— Это потому, что он пьян? С тех пор как умерла её мать, он пил в течение недели.

— Разве он не пытается заменить её? Возможно, он пытается заменить Арией мать.

Ария обладала всеми отличительными чертами родословной сирены.

Её волосы, мягко ниспадавшие до талии, напоминали цветущие вишни в середине весны.

Её зрачки мерцали, как будто это был отполированный розовый сапфир, и румянец окрашивал её щеки красноватым оттенком.

Её внешность содержала в себе прелестный аспект, который никто не может отрицать. Красивые черты девочки сияли даже ярче, чем радостная весна, с таким неземным впечатлением, что кто-то мог принять её за весеннюю фею.

Сирены.

Люди говорили о своих разнообразных представлениях о легендарном существе, но всегда сходились в одном.

Их ошеломляющая внешность.

Сирена поёт так сладко, что убаюкивает всех своей песней- своим голосом она очаровывает, своей красотой лишает разума — голос и зрение одинаково несут разрушение и смерть.

Раньше это была необоснованная легенда.

Но когда София, мать Арии, впервые появилась перед народом, у мира не было другого выбора, кроме как принять существование прекрасного монстра, сирены.

— Посмотри на её глаза. Они, как драгоценные камни, пленяют людей своим чарующим взглядом.

Одна из служанок села на кровать и уставилась на девочку, её разум был затуманен, прежде чем она вскоре пришла в себя и сказала:

— К сожалению, она даже не может говорить.