Тайные ночи во Внутреннем дворце ~Верховный император и его возлюбленная двухцветковая принцесса~ (Новелла) - 3.4 Глава

Во рту появился привкус ржавчины. Он может быть и мог откусить ему палец, но Кишо лишь слегка нахмурил брови.

— Если вы убьете себя, служанки и пленники последуют за вами. Кроме того, ваш труп будет выставлен на главной площади Эйнея. Тот факт, что принц страны Ка Секка обладал таким ценным и редким телом, станет широко известен среди соседних стран срединных земель.

— …Ах..

Секка ахнул от таких безжалостных слов. Неужели после смерти ему придется стерпеть еще больший позор? Если его останки будут выставлены на всеобщее обозрение в столице Йо и его положение станет общеизвестным среди людей, он не сможет извиниться перед своей матерью и семьей.

Кишо вытащил палец из рта Секки через щель, образовавшуюся, когда Секка вздрогнул. Из-за того, что Секка укусил его, часть большого пальца сочилась кровью.

— Вы смеете вредить нам, императору Йо?

Осмотрев рану, он прищурившись улыбнулся. По правде говоря, такому человеку как он могло показаться, что его поцарапал когтями котенок.

— В обмен на нашу кровь вы компенсируете это своей плотью.

Когда его схватили за щеку, лицом к лицу, он был пронзен парой бездонных темных глаз. В ту же секунду, как мужское лицо появилось в поле его зрения, мужчина коснулся его губ.

Горячо. Он вздрогнул от удивления, почувствовав прикосновение губ мужчины к своему лицу, тот прижался к нему так словно боялся выпустить его. Щель между его губами раздвинулась, и в нее проник влажный язык.

— Ннхааах.. уух..

Дерзкий язык хозяина скользил по внутри его рта. Остановив его вырывающийся язык он издал стон, пока Кишо посасывал его и пока тот не онемел.

Для Секки, который избегал контактов с другими людьми, это был его первый поцелуй. Внутренности его рта были жадно поглощены, в то время как он пребывал в блаженном замешательстве относительно того, что есть что.

Вопреки всем правилам он не думал, что это чувство было таким уж плохим. Тем не менее, его голова постепенно стала затуманенной, горячий влажный язык играл внутри его рта, мучая такие легкие на ощупь места, как его небо и задняя часть десен. Напряженность тела Секки исчезла, он растаял от жаркого поцелуя.

— Ууах, ххааа…

Его грудь вздрогнула, когда губы наконец-то разжались. В его поле зрения, затуманенном дымкой, отразился вид Кишо, прячущего лицо между его ног.

— Ах, н…нет, сто… хии… ааах.

Влажный скользкий язык обвился вокруг его сильно возбужденной части, рядом с его цветком, и снова окутало жаром.

В это было трудно поверить. Такой властный человек, который хвастался, что он великий Император, почему он держит такую нечистую часть тела во рту?…

Он был ошеломлен сочетанием шока и стыда, а также сильного удовольствия. Не в силах этого вынести, Секка достиг вершины удовольствия.

— Ааа… ааах… мммнн..

Словно повинуясь инстинкту, он приподнял бедра и излил доказательство своего оргазма. Однако вместо того, чтобы отнять рот, Кишо еще глубже засунул нефритовый стебель Секки себе в глотку.

— Аа… аа… ааа, хаах…

Он задыхался в жгучем экстазе, когда его выпущенный нектар был поглощен. Казалось, он растаял в липкую массу ниже пояса.

Оргазм все продолжался и продолжался. Отпустив мысли о том, что Кишо был его ненавистным врагом, плотское желание которое он только что выпустил в рот этого человека, он позволил своему телу просто дрожать от удовольствия.

Выпивая его до последней капли, Кишо наконец поднял голову. Он вытер свой яркий влажный рот тыльной стороной ладони.

— Мы впервые пьем что-то подобное, вкус не так уж плох.

…

Услышав, как Кишо пробормотал что-то со странным удовлетворением, Секка пришел в себя. Несмотря на то, что Кишо сделал это по собственной воле, он чувствовал себя виноватым в том, что сделал что-то неожиданно грубое.

— Видя, как быстро ваша игрушка достигла своего пика нам кажется, что вы редко утешаете себя таким образом, верно?

— …Аах…

Его тайные части тела были обнажены, а ноги широко раздвинуты схваченными коленями. Его тело, которое таяло от послевкусия оргазма, казалось таким бессильным, будто оно не принадлежало ему.

— Скажите, вас когда-нибудь трогали?

— …!

Секка отрицательно покачал головой и задрожал, когда его половые губы и пара маленьких шариков почувствовали прикосновение мужского пальца.

У него не было причин так к нему прикасаться. Секка мог только ненавидеть эту его часть, орган который выдавал что он еще и женщина.

— Ст… стой…

Раскрыв тайные внутренние глубины, защищенные лепестками цветов, они коснулись открытого воздуха. Он почувствовал, как оттуда что-то густо вытекает. Отвратительно. В этой ситуации у него не было никакого опыта, и его кожа покрылась мурашками.

— Твой цветок становится все более влажным.

Кишо ласкал пальцем его женские гениталий. После того, как он исследовал его лепестки, будто удостоверяясь в них, он вставил кончик пальца внутрь.

— Больно…

Без колебаний из его горла вырвался звук жалобы на боль. Все его тело дрожало от отвращения. Это был всего лишь кончик пальца внутри него, страх и боль заставили его почувствовать, что кто-то прощупывает открытую рану.

— Так узко… неужели больше этого невозможно?

Кишо нахмурился, когда кончик его пальца почувствовал сопротивление. Удивительно, но он быстро отдернул палец, когда увидел дрожащую и бледную фигуру Секки.

— Позже мы потратим время на то, чтобы приучить эту маленькую дырочку к порядку. Она мгновенно становится похотливо влажной и не может не желать нас.

Как только Секка начал расслабляться, Кишо сказал ему эту страшную вещь. Не было никаких причин думать, что ситуация может стать еще более постыдной. Кишо фыркнул, а Секка отрицательно покачал головой.

— Вместо этого сегодня вечером мы будем дразнить это место.

— Аах…

Секка подпрыгнул от неожиданности, когда коснулись его узкого места, спрятанного между его ягодицами. Несмотря на то, что он знал о существовании мужской любви, он не понимал специфики этого акта.

— Почему такое место?..

— Вы действительно ничего не знаете.

Кишо широко улыбнулся и хмыкнул. Взгляд мужчины смягчился, но не от удивления невинностью Секки, а от того, что он не мог сдержать улыбку.

— Этим местом вы нас примете.

…

Секка потерял дар речи. Невозможно. Ты никак не можешь этого сделать. Пока он пребывал в состоянии шока, Кишо взял маленькую бутылочку, стоявшую рядом с его кроватью. Это была красивая стеклянная бутылка цвета лазурита, напоминавшая изделия из западных областей.

— Это афродизиак, который мы использовали в нашем гареме с давних времен. Он может свести с ума чистых девственниц высочайшим наслаждением. Это, вероятно, понравится и вам.

— Ст… нет…

Сможет ли он вынести использование такого сомнительного лекарства? Извиваясь, словно пытаясь убежать, он замер услышав слова Кишо.

— Вы забыли о своих служанках и солдатах? Жизнь этих людей в наших руках.

Это не могло быть просто пустой угрозой. Поскольку он использовал своих людей в качестве предлога, Секке ничего не оставалось как последовать за ним.

— Мы обещаем, что не будем обращаться с вами плохо, если вы будете хорошо себя вести.

Его ноги были раздвинуты, и афродизиак капал на обнаженный нижний цветок. Густая жидкость, пахнущая цветами, сочилась в ложбинке между ягодицами.

Ощущение вязкой жидкости, медленно стекающей по коже, было неприятным. Затем мужской палец, покрытый афродизиаком, вонзился в его мокрое сочащееся отверстие.

Он крепко вцепился в постель, не желая кричать от этого неприятного ощущения. Он не мог сопротивляться и не мог покончить с собой. Секка в этот момент мог только терпеть унижение.

— Может, нам стоит вложить в это больше сил? Наша длина может не поместится в этом месте.

Жестоко дразня Секку, пальцы Кишо с невероятной силой проникли глубже. Несмотря на то, что это было инородное тело, влажный палец плавно вошел в него не задерживаясь.

— Ахх, ууунх…

Он смазал его внутренние стенки скользким афродизиаком. Как только Секка подумал, что он уберет палец, добавилось еще лекарство и палец снова вошел внутрь.

Поскольку это действие повторялось много раз, слизистая оболочка постепенно растекалась теплом. Со временем ощущение превратилось во что-то вроде пульсирующей боли. Был ли это эффект афродизиака?

— Смотри, как хорошо стало. Ваше местечко так подергивается.

— Лгу… н…

Нет, он ошибался. Секка покачал головой, отрицая таинственное жжение которое он испытывал. Однако, когда палец мужчины коснулся какой-то точки внутри его тела, Секка издал неприличный кокетливый стон.

— Аа… ммнх…

Его спина выгнулась назад, а бедра приподнялись. Как будто он был одержим чем-то. В то время как палец мужчины терся об это место, его бедра свободно изгибались вперед и назад, и он издавал постыдные звуки.

— Вы, кажется, чувствуете это в этом месте. Вы прямо истекаете от удовольствия.

— Не… аааах… аа…

Пока Кишо терзал его внутренности пальцем, он также скользнул рукой по мужской части Секки. Несмотря на то, что эту часть тела не трогали с тех пор как он кончил, он встал только из-за стимуляции в его дырочке.

— Вы такой похотливый, мерзко промокаете просто везде.

— Фухх… Ауу… аахх.

Его неопытные цветочные губы будто щекотали, в изобилии позволяя сексуальным жидкостям стекать вниз. До сих пор он никогда не испытывал такой постыдной реакции. Мерзкая жидкость была отвратительна. Однако, как ни противно это было ему и как он ни старался сдерживаться, ничего не мог поделать.

В этом определенно был виноват афродизиак. Он мог думать только так. Иначе как он мог издавать такой чуждый его собственным ушам звук, когда человек, который был его врагом, дразнил его позорные места?

— Итак, давайте добавим еще один палец.

— Айй…

Сопровождаемый чувством наполненности, число пальцев увеличилось до двух. Из-за действия распутного лекарства его тающие внутренности легко проглотили его.

Кончики вставленных пальцев разминали обнаруженное слабое место. Пока он был погружен в свои мысли, его дырочка расширилась, и великое смущение вызвало у Секки агонию.

— Фухх…а, ааа… аа..

С текущим состоянием его внутренних стенок, независимо от того где он был стимулирован, он чувствовал отчетливое удовольствие. Вопреки его упрямо отказывающемуся сердцу, его тело с радостью принимало дарованное наслаждение.

— Аахх, аа…а, ааах..

Пока он дразнил его нижний цветок, Кишо также усердно работал с его стоящим стеблем и лизал языком заостренные соски, бесконечно мучая Секку. Получая столько удовольствия, не успев даже вздохнуть, сознание Секки померкло до белого состояния.

— Это очень тяжело для ваших чувствительных мест, верно?

— Уухх… уу…

Обернув большую ладонь вокруг влажной эрекции, Кишо гладил его от корня. Секка никогда не испытывал такого сильного наслаждения. В то время как он чувствовал себя затуманенным из-за ранее полученного экстаза, пальцы, расширяющие его дырочку, выросли до трех. Его дразнили движениями пальцев, которые пронзали его внутренности и гладили его мягкие стенки с влажностью афродизиака.

— Вы сильно расслабились.

— Ааах, хии… мммнх..

Слабое место в его дырочке было настойчиво нажато, и тело Секки изогнулось назад, как лук. Он испытал ощущение таяния, он кончил так легко.

— Такое чувство, что вы пытаетесь откусить нам пальцы. Мы же видим, что вам это очень понравилось.

— Ха…Ах, хааах… фух..

Кишо криво усмехнулся, сильнее сжав пальцы и одновременно убирая их. Он стал бессильным, таял от этого чувства до такой степени, что даже открыть рот было трудно. Пока Секка пребывал в этом состоянии наслаждения, его ноги были схвачены, и будто кипящий жар был помещен между двумя холмиками круглой плоти.

— Разве пальцев уже недостаточно? Тогда давайте просто войдем.

— Ах… С…той…

Дрожь пробежала по нему, когда его чувствительное место почувствовало тепло и твердость мужчины. Это было сделано, он не только должен был уступить удовольствию, он был полностью подчинен.

Больше, чем позорное унижение, в нем рос страх перед тем, что он будет низвергнут, что его достоинство и самоуважение будут полностью уничтожены.

— Сто…й, пожалуйста…

Жалобная мольба сорвалась с его губ. Он не хотел подвергать себя еще большему позору. Однако если он умрет, его останки не только превратятся в зрелище, но Шохен, Байгеку и солдаты тоже окажутся вовлеченными в это дело.

Он хотел оборвать свою жизнь… но он не мог.

— Не волнуйтесь. Мы вас как следуем порадуем.

— Хааах… аааай…