Тайные ночи во Внутреннем дворце ~Верховный император и его возлюбленная двухцветковая принцесса~ (Новелла) - 5.2 Глава

…

Это было как гром среди ясного неба. Он совершенно не понимал логики этого человека. Точно так же как в тот раз, когда он приказал Секке войти в гарем, он засомневался в собственном слухе.

Первому принцу Эйшо действительно было чуть меньше двух лет, но он уже видел, как его держала кормилица во время таких событий, как игра в поло. Однако на этом было все. У них не было точки соприкосновения.

Более насущной проблемой было то, что Секка не был женщиной. Именно потому, что не было никакой возможности зачатия, эта мысль об усыновлении похоже и получилась. Нет, хотя это может быть правдой, почему из всех людей он должен был …

— Ты говоришь серьезно?

Когда он спросил, чувствуя легкое головокружение, Кишо ответил утвердительно, как будто это было пустяком.

— С этой точки зрения так будет только на бумаге. Ты, вероятно, знаешь это, но мать Эйшо умерла. Даже если только на словах, существование матери необходимо.

— Я понимаю это, но… тем не менее, почему я?..

Он слышал, что настоящая мать Эйшо Грациозная супруга Го вышла замуж за Кишо, когда он еще был первым Императорским принцем и после того как ее муж взошел на трон после победы в политической борьбе, она родила Эйшо и вскоре умерла. В отличие от Благословленной супруги Бу она не была членом могущественной семьи, и, похоже, титул Грациозной супруги был присвоен ей посмертно из-за того, что она родила первого принца.

При таких обстоятельствах он мог признать, что не первый принц не имеющий влиятельной поддержки, а второй принц, рожденный Благословенной супругой Бу, скорее всего станет наследным принцем.

Рождение второго принца отставало от рождения первого всего на три месяца. Легко было представить, как его мать Благословенная супруга Бу скрежещет зубами из-за этого.

— Потому, что значительная часть воспитания осуществляется кормилицами, нет необходимости для тебя делать что-либо. Как и до сих пор.

На вопрос Секки Кишо дал ответ, который не был ответом.

Он поместил мужчину Секку, который притворялся императорской принцессой, во Внутренний дворец. О теперь думал о том, чтобы дать такой особе роль матери первого принца, будто здесь нет ничего особенного.

— Я ничего еще не говорил. Я просто хотел сказать, что если нужна мать, то есть куда более подходящие кандидатуры.

Поскольку он не был женщиной, как бы это ни выглядело только на бумаге, это не означало, что он годился на роль матери.

О чем ты вообще думаешь? Сурово возразил про себя Секка.

— Нет никого более подходящего, чем ты. Ну, дети и маленькие птички — это в основном одно и то же. Хорошо также будет, если ты доверишь их заботу служанкам.

— Маленькие птички и человеческие дети — это не одно и то же. Разве Эйшо-сама не твой собственный ребенок?

Неужели у него действительно нет чувства привязанности к собственному ребенку? Секка возмутился такой безответственной точкой зрения Кишо. Даже если это правда, что не было другого выбора кроме как оставить истинную заботу о птицах и детях кормилицам или служанкам, был лучший способ выразить это.

— Ты разрушил мою родину, и я ненавижу тебя. Разве я не убью Эйшо-сама для того, чтобы отомстить тебе?

— На такие вещи, как убийство детей, ты не способен. Независимо от того, насколько ты ненавидишь меня.

…

Пронзенный спокойным взглядом, Секка потерял дар речи. Именно так. Он не мог причинить боль невинному ребенку только потому, что тот был сыном заклятого врага.

— В таком случае мы доверяем его тебе.

— Такая безответственность… пожалуйста, подожди!

Кишо ушел, не обращая внимания на Секку, когда тот пытался его задержать. Этот человек, однако, быстро убегал. В комнате остались только маленькая птичка и Секка.

У него невольно вырвался вздох. Не маленькая птичка, а дело с первым принцем было настоящей проблемой. Кишо полностью перехитрил его.

Этот человек принадлежал к типу «теперь, когда я это сказал, он точно это поймет и сделает». Это стало ясно Секке после того, как он вошел во Внутренний Дворец.

О чем, черт возьми, думает этот человек?..

Даже если он спрашивал о человеке, которого уже здесь не было, ответ не приходил к нему.

Маленькая белая птичка пристально смотрела на Секку, слегка склонив голову набок, и, казалось, удивлялась.

…

Послышался живой детский голос.

Когда Секка пришел во дворец Мэйджу в сопровождении Шохэн и Байгеку, Эйшо играл с лошадью-качалкой, а за ним присматривали евнухи, отвечавшие за его уход. Когда кормилицы сообщили ему о визите Секки, он слез с деревянного коня и мелкими шажками быстро подошел.

— Мама.

Сказав это застенчиво, Эйшо, который еще не умел правильно произносить слова, назвала Секку мамой. Недавно он научился произносить несколько новых слов.

— Как поживаете, Эйшо-сама?

Когда Секка встретился с ним взглядом и улыбнулся, Эйшо застенчиво улыбнулся в ответ.

После того, как он стал приемным родителем ребенка, они встречались несколько раз. В первый раз Эйшо вцепился в кормилицу и не хотел отпускать, но теперь, когда Секка навещал его, он радостно шел ему навстречу.

Он никогда не играл со своими младшими кузенами, поэтому у него не было опыта общения с детьми. До того, как он встретил Эйшо, он беспокоился о том, как лучше с ним начать общаться, но это оказалось ненужным беспокойством.

Он, казалось, говорил и ходил несколько медленнее чем обычно, но, как и следовало ожидать от мальчика, был крепко сложен. Хоть он и был очень молод, черты его лица были точной копией отцовских. Поскольку он не был знаком с лицом Грациозной супруги Го, думать так было слишком, но из трех принцев Эйшо больше всего походил на своего отца.

— Лошадка.

Эйшо предложил ему поиграть с лошадкой-качалкой, потянув Секку за руку. Роскошная игрушка представляла собой прочное деревянное сооружение с инкрустацией на седле.

Когда деревянную лошадь раскачали, Эйшо захихикал и его веселье только возрастало.

Он беспокоился, что тот факт, что он не женщина, будет раскрыт проницательностью так свойственной детям, но, как казалось в отношении Секки, знакомство с ним было безграничным. Не было также никаких признаков того, что кормилицы, служанки и евнухи которые прислуживали Эйшо, обнаружили что-то подозрительное.

После того, как он немного поиграл с Эйшо, Секка приказал Шохен вынести вещи, которые они принесли с собой.

— Сегодня у меня есть подарок для Эйшо-сама. Это просто что-то, что было предоставлено мне.

Показывая подаренные вещи, на столе стояли в ряд пресс-папье и чернильный камень.

Пресс-папье имело форму дракона, и по его тени можно было сказать, что он был сделан из нефрита самого высокого качества. Чернильный камень также был редким предметом с красивым каменным гребнем. По словам Эйшуна, это был высококлассный предмет из Кайдзана, который был местом в Йо, наиболее известным производством чернильных камней.

— Я подумал, что Эйшо-сама сможет использовать их, когда начнет практиковаться в письме кистью.

Кормилица приняла вещи с благодарным видом и выразила благодарность вместо Эйшо. Сам Эйшо с огромным интересом тыкал в дракона пресс-папье.

— Вам нравится, Эйшо-сама?

Когда Секка спросил об этом, Эйшо весело улыбнулся. Он был очаровательным ребенком. Было бы хорошо, если бы отец ребенка был таким же милым.

С тех пор как он, Достопочтенная супруга Ли, по приказу императора стал первой приемной матерью принца, каждый день на сторону Секки доставлялось большое количество подарков. В основном это были ткани и ожерелья или украшения, такие как заколки для волос и изделия ручной работы, но среди них бывали и местные деликатесы. Отправителями были дворяне и правительственные чиновники, чьих лиц и имен он не знал.

«После того, как Эйшо стал наследным принцем, их мотив сейчас — это приготовиться к тому, чтобы умаслить тебя. Во всяком случае с тех пор, как самая любимая из супругов Внутреннего дворца стала приемной матерью первого принца».

Кишо объяснил ему это, когда он склонил голову набок в замешательстве над причиной получения этих подарков.

Ох уж эти расчетливые люди. Не оставалось сомнений, что криво улыбающийся человек предсказал, что все обернется именно так.

С тех пор как Достопочтенная супруга Ли, монополизировавшая всю любовь императора, стала приемной матерью первого принца, структура власти во Внутреннем дворце изменилась. Многие люди думали, что это подготовка к посвящению в Императрицы или, возможно, к посвящению наследного принца.

Все это было просчитано Кишо, до мельчайших подробностей. Нет, скорее это и было целью того человека.

Поскольку Секка и Эйшо были связаны отношениями приемного родителя и ребенка, другие наложницы, включая Благословленную супругу Бу, держались под контролем.

Кишо говорил, что Императорский двор и Внутренний дворец тесно связаны друг с другом. Отец Благословенной супруги Бу был премьер-министром. Если бы это были две стороны одной медали, то нынешние меры, вероятно, оказали бы влияние на борьбу за власть внутри Императорского двора. Но помимо этого он, вероятно, просто планирует дождаться их следующего шага.

Он не знал, принесет ли плоды план Кишо, но с тех пор, когда случилась история с куриной головой, подобных инцидентов не случалось. Но тогда вполне возможно, что Эйшун и его люди имели с ними дело конфиденциально, прежде чем Секка смог их засвидетельствовать.

По-видимому, устав от игры и желая поспать, Эйшо потер глаза. Когда кормилица попыталась отвести его в спальню, он отрицательно покачал головой.

— Мама.

Говоря еще более неуверенным тоном чем раньше из-за сонливости, Эйшо крепко сжал рукав Секки своей маленькой рукой. Этот милый жест невольно заставил Секку широко улыбнуться.

— Тогда, пока Эйшо-сама не заснет, позволь мне сопровождать тебя.

Эйшо кивнул головой в знак согласия, наполовину уже заснув. Когда он держал его на руках, вместе с твердым весом чувствовалась высокая температура тела, характерная для детей.

— Достопочтенная супруга…

— Все в порядке, я понесу его.

Отказавшись от кормилицы, пытавшейся протянуть руку, Секка сам перенес Эйшо на кровать. Усевшись на ближайший стул, он принялся напевать колыбельную. Это была колыбельная Ка, которую он слышал, когда был совсем маленьким.

Наверное, было бы лучше запомнить колыбельную Йо… Пока он думал о таких вещах, Эйшо уже заснул.