Тетрадь смерти: Другая тетрадь. Дело Лос-Анджелесского убийцы Б.Б. (Новелла) - 2 Глава

L снискал изрядную долю враждебности со стороны других детективов, а завистники называли его отшельником и комнатным сыщиком, но ни одно из этих определений не соответствует истине. Наоми Мисора тоже склонна была думать о нем как о кабинетном детективе, но на самом деле L был прямой противоположностью этому – очень активной, напористой личностью. Хотя общественная жизнь его совершенно не интересовала, он, конечно же, был не из тех, кто запирается в полутемной комнате с опущенными шторами и не кажет оттуда носа. Теперь уже всем известно, что три великих детектива «послевоенной» поры – L, Эральдо Койл и Данув на самом деле были одним и тем же человеком. Конечно же, любой, кто читает эти записки почти наверняка знает… хотя возможно не знает, что L ввязался в войну с настоящим Эральдо Койлом и настоящим Данувом и вышел победителем, присвоив себе их имена. Подробности этой войны между детективами я приберегу для следующего раза, а скажу лишь, что вдобавок к этим трем именам у L было множество других псевдонимов. Я понятия не имею, сколько именно, но количество их достигало по крайней мере трехзначной цифры. И немалым количеством из них он пользовался на публике – например, как любому читателю этих заметок должно быть известно, – когда он предстал перед Кирой, называя себя Рюдзаки или Рюуга Хидеки. Разумеется, Наоми Мисора этого знать не могла, но, по моему мнению, имя «L» было для него лишь одним из многих. Он никогда напрямую не связывал себя с этим именем, никогда не думал о себе как об «L» – это был лишь самый известный и самый действенный из множества псевдонимов, которыми он пользовался на протяжении своей жизни. Это имя служило своим целям, но ему недоставало неопределенности. Настоящее имя L никто не знал, и никто уже никогда не узнает, но имя, которое знал лишь он один, никогда с ним не отождествлялось. Иногда я спрашиваю себя, а знал ли он сам наверняка, какое имя было вписано в Тетрадь Смерти, какое имя убило его.
Да, я задаюсь таким вопросом.
Но вернемся к делу ББ об убийствах в Лос-Анджелесе.
— Рюдзаки… — повторила Наоми Мисора, рассматривая черную визитную карточку, которую он протянул ей, и даже не пытаясь скрыть своих подозрений. – Рю Рюдзаки, правильно?
— Да. Рю Рюдзаки, — подтвердил человек тем же безмятежным тоном. Он уставился на неё своими большими глазами с темными кругами под ними и прикусил ноготь большого пальца.
Они перешли из спальни в гостиную и сейчас сидели друг напротив друга на дорогих диванах. Рюдзаки сидел с ногами, обхватив руками колени. Мисора подумала, что эта поза какая-то уж очень детская, но поскольку Рюдзаки ребенком явно не был, то выглядел при этом немного жутковато. Но она ничего не сказала – была слишком взрослой для этого. Чтобы избежать неловкого молчания, она снова взглянула на визитку – там значилось: «Рю Рюдзаки: Детектив».
— Значит, вы детектив?
— Да.
— Вы хотите сказать… частный детектив?
— Нет, так будет не совсем точно. Я считаю, что слово «частный» несет в себе чересчур много невротического эгоизма… можно сказать, что я не-частный детектив – детектив без эго.
— Понятно…
Другими словами, лицензии у него нет.
Будь у неё ручка, она бы приписала на карточке «идиот», но, к сожалению, никаких письменных принадлежностей в пределах досягаемости не было, так что она ограничилась тем, что положила карточку на стол подальше от себя, как будто та была грязная.
— Так вот, Рюдзаки… позвольте мне спросить ещё раз – что вы делали под кроватью?
— То же, что и вы. Расследовал, — ответил Рюдзаки с тем же выражением на лице.
Его глаза, будто обведенные черным контуром, даже не мигали. Довольно неуютное впечатление.
— Меня наняли родители хозяина этого дома – мистера Брайдсмейда, и сейчас я расследую его убийство. Я так понял, что вы здесь по той же самой причине, Мисора.
Она промолчала.
К этому моменту ей было уже глубоко плевать, кем был этот Рюдзаки – частным детективом или не-частным, она не желала иметь с ним никаких дел. Единственное, что её беспокоило – какую часть её разговора с L он слышал из-под кровати… ведь при наихудшем раскладе это могло повлиять на всю её дальнейшую карьеру. Если любая информация о таинственном L станет достоянием общественности, последствия для неё не ограничатся одной лишь отставкой. Когда она как бы невзначай затронула эту тему, Рюдзаки заверил её, что кровать приглушала звук её голоса, и он не разобрал ни слова из её разговора, но в это она не могла позволить себе поверить.
— Да, я тоже детектив, — сказала она наконец, поняв, что другого выбора у неё нет. Если бы её не отстранили, она бы сказала, что она из ФБР, но в её случае она не хотела рисковать, потому что он мог попросить её показать удостоверение. Проще было соврать – в конце концов, наверняка он тоже врет. Так что совсем не нужно терзаться из-за этого угрызениями совести.
— Я не могу сказать вам, на кого я работаю, мне было поручено держать расследование в тайне. Моя цель – найти того, кто убил Билива Брайдсмейда, Куотер Квинер и Бэкйард Боттомслэш…
— В самом деле? Тогда мы можем работать вместе! – тут же ответил он.
Эта наглая фраза прозвучала с каким-то странным воодушевлением.
— Ну так что, Рюдзаки, вы нашли там под кроватью что-нибудь, что помогло бы раскрыть это дело? Я так полагаю, вы искали что-то, что возможно оставил убийца, но…
— Нет, ничего подобного. Просто я услышал, как кто-то вошел в дом, так что решил спрятаться и действовать по обстоятельствам. Через некоторое время я понял, что вы неопасный субъект, и вылез.
— Опасный субъект?
— Да. Например, убийца собственной персоной, вернулся, чтобы забрать то, что он забыл на месте преступления. Будь это он, тогда какая удача! Но мои надежды не оправдались.
Врун.
Мисора буквально чуяла исходящую от него ложь.
Теперь она почти полностью уверилась в том, что этот тип прятался под кроватью для того, чтобы подслушать её разговор с L. В любых других обстоятельствах подобную игру в прятки иначе как паранойей не назовешь, но этот Рюдзаки явно не так прост.
В нем всё вызывало подозрение.
— Однако вместо этого мне посчастливилось встретить вас, так что моя уловка была не совсем напрасной. Мы ведь с вами не в романе и не в комиксах, так что нам, двум детективам, нет причин презирать друг друга. Что скажете, Мисора? Согласны на обмен информацией?
— Нет… Спасибо за предложение, но я вынуждена отказаться. Я должна сохранять свою информацию в тайне, — ответила Мисора. L снабдил её всеми необходимыми данными по делу – вряд ли она сможет получить какие-то ценные сведения от неопытного частного детектива. И к тому же, она, разумеется, не собиралась делиться никакой информацией с ним. – Я уверена, что и у вас есть свои секреты.
— У меня нет.
— Конечно, есть. Вы же детектив.
— Да? Ну, тогда есть.
Гибко, ничего не скажешь.
Его, кажется, по-любому всё устраивает.
— Всё же, по-моему, главная задача – раскрыть дело… Хорошо, Мисора. А как насчет такого предложения: я поделюсь с вами всей информацией, какой располагаю, и не стану ничего требовать взамен.
— Что…? Э-э, я, наверное, не…
— Прошу вас. В конечном итоге неважно, я раскрою это дело или вы. Мои клиенты хотят, чтобы оно было раскрыто, и только. Если вы окажетесь сообразительнее меня, то будет даже лучше, если я вам всё расскажу.
Звучит, конечно, очень мило, но не может же он в самом деле так думать. Её подозрения от подобных заявлений только усилились. Чего он добивается? Несколько минут назад он заливал ей, что принял её за убийцу, который вернулся на место преступления; человека, прятавшегося под кроватью эта теория может и устраивала, но её – нет.
— Вы можете поделиться со мной своей информацией позже, если захотите. А для начала, у меня есть вот что, — сказал Рюдзаки и достал из кармана джинсов сложенный листок бумаги. Он протянул его ей, не почесавшись даже развернуть. Мисора взяла листок, с сомнением развернула… это был кроссворд. Вверху клеточки, а внизу очень мелким шрифтом вопросы. Мисору пронзила догадка.
— Это же…
— А, так вы знали о нем?
— А… нет… не совсем… — она запнулась, не зная, что и думать. Совершенно очевидно, что это тот же самый кроссворд, который прислали в полицейское управление Лос-Анджелеса 22 июля, но L сказал, что оригинал выбросили, так это, выходит, копия? Как этому человеку… как вообще получилось, что Рюдзаки расхаживает с этим кроссвордом в кармане? Пока эти мысли проносились у неё в голове, Рюдзаки смотрел на неё изучающе. Как будто оценивал её способности, основываясь на её реакции…
— Позвольте мне объяснить. В прошлом месяце, 22 июля, этот кроссворд был неизвестно кем прислан в полицейское управление Лос-Анджелеса. По всей видимости, никто не смог его разгадать, но если вы все-таки его решите, он даст вам адрес этого дома. Предположительно, таким образом убийца предупреждал о своих намерениях полицию и общественность в целом. Объявление войны, можно сказать.
— Понятно. Но всё же…
Несмотря на слова L, она до сих пор не воспринимала этот кроссворд всерьёз, но теперь, когда сама прочитала вопросы, они и правда показались ей невероятно трудными. Они выглядели такими безнадежно сложными, что большинство людей махнуло бы на них рукой прежде, чем попытаться ответить хотя бы на один из них. А человек, сидящий напротив неё, получается, разгадал весь кроссворд совершенно самостоятельно?
— А вы уверены, что ответом является адрес этого дома?
— Да. Пожалуйста, можете оставить кроссворд у себя и разгадать как-нибудь на досуге, если вы сомневаетесь в моих словах. В любом случае, убийцы, которые рассылают подобные предупреждения обычно хотят привлечь к себе внимание, если не преследуют какую-нибудь цель поважнее. Вара Нинго и запертые комнаты тоже укладываются в эту схему. Так что, похоже, есть большая вероятность найти на месте преступления ещё какое-нибудь послание… или нечто похожее на послание. Согласны со мной, Мисора?
Она молчала.
Те же догадки, что и у L.
Да кто этот человек?
Если бы он просто высказал ей те же умозаключения, что и L, она бы сочла, что он вывел их из разговора, который подслушал, прячась под кроватью, но ведь у него копия кроссворда – кроссворда, который только кто-нибудь вроде L был способен достать… Вопрос, кто же такой этот Рюдзаки, снова выплыл на первый план.
— Извините, я сейчас, — сказал между тем Рюдзаки, спустил ноги с дивана и направился, всё так же сутулясь, в сторону кухни – как будто для того, чтобы дать Мисоре время собраться с мыслями. В кухне он открыл холодильник привычным движением, как будто был у себя дома, запустил руку внутрь и достал какую-то баночку – а после этого прошаркал обратно к дивану, оставив дверцу холодильника открытой. В баночке оказался клубничный джем.
— Вы зачем джем взяли?
— А, это мой. Я принес его с собой и поставил в холодильник. Пора перекусить.
— Перекусить?
Понятно, что в холодильнике у человека, который умер две недели назад, нет никакой еды, но перекусить? Мисора и сама любила джем, но что-то не заметила тут никакого хлеба – и только она успела об этом подумать, как Рюдзаки, открыл баночку, запустил туда руку, зачерпнул немного джема и начал облизывать его с пальцев.
Мисора уставилась на него, раскрыв рот.
Она просто потеряла дар речи.
— М-м? Что такое, Мисора?
— С-странная у вас манера есть.
— Да? А я так не думаю.
Рюдзаки отправил в рот ещё одну пригоршню джема.
— Когда начинаю думать, ужасно хочется сладкого. Если хочу работать эффективно, без джема просто не обойтись. Сахар полезен для мозга.
Мисора только хмыкнула.
Она была убеждена, что его мозг нуждается в специальном медицинском обследовании гораздо больше, чем в сахаре, но не решилась сказать это вслух. Его манеры напомнили ей Винни-Пуха, хоть Рюдзаки не был ни коричневым, ни милым, и вообще этот довольно высокий человек с сутулой спиной менее всего походил на медвежонка-бездельника. Проглотив четыре пригоршни джема, он поднес баночку к губам, как будто это была чашка с чаем, и стал с шумом хлебать содержимое. За какие-то мгновения он прикончил всю баночку.
— Извините за задержку.
— О… ничего.
— Если хотите, у меня в холодильнике есть ещё джем.
— Н-нет, спасибо…
Для неё это стало настоящей пыткой. Она бы отказалась, даже если бы умирала с голоду. Каждая клеточка её тела отвергала Рюдзаки. Целиком и полностью. Мисора всегда сомневалась в своей способности выдавливать фальшивую улыбку, но та, которой она сейчас улыбалась ему, выглядела предельно убедительно.
Люди могут улыбаться даже тогда, когда они в ужасе.
— Ну ладно, — сказал Рюдзаки, облизывая джем с пальцев и ничем не показывая того, как он воспринял её реакцию. – Тогда, Мисора, пошли.
— Пошли? Куда пошли? – спросила она, отчаянно пытаясь придумать, как ей отказаться в случае, если он вздумает пожать ей руку.
— Ну как куда, — ответил Рюдзаки. – Пошли дальше осматривать место преступления, Мисора.

В тот момент у Мисоры ещё была возможность (по своему усмотрению) выбрать, как поступить. Она могла просто взять и вышвырнуть Рюдзаки из дома Билива Брайдсмейда, и мы даже можем сказать, что это было бы самой разумной реакцией на его появление, но, несмотря на заманчивость разумного подхода, Мисора решила позволить ему остаться. Более, чем что-либо ещё, вероятность, что он слышал её разговор с L, делала его опасным, но даже и без этого он был подозрительным, зловещим, да ещё и с копией кроссворда, что и решило дело. Нужно не спускать с него глаз, пока она не выяснит, кто это вообще такой, решила она. Конечно, любой, кому было известно чуть больше, любой человек вроде меня может сразу сказать, что именно на такое решение Рюдзаки и надеялся, как раз к этому он и стремился, но было бы слишком ожидать от Наоми Мисоры, что она догадается об этом так быстро. Ведь даже через несколько лет после лос-анджелесского дела, до самой своей смерти от рук Киры Мисора была убеждена, что никогда не встречалась с L, а только выполняла его устные команды, отданные через экран компьютера. В зависимости от того, как на это посмотреть, возможно, так было лучше для всех – даже убийца Кира, знай он только, как тесно Мисора была связана с L, никогда бы не покончил с ней так быстро. L получил отсрочку от смерти, пусть и всего на несколько лет, но может быть только благодаря Мисоре… а, ладно, нет смысла раздумывать об этом.
Вернемся к рассказу.
Любой, кто читал про Шерлока Холмса, помнит яркие описания того, как великий детектив носился по комнатам, разглядывая всё через увеличительное стекло. Традиционный образ, который так прочно ассоциируется со старыми детективными романами и который теперь уж больше не встретишь. Если уж на то пошло, то и термин «детективный роман» уже почти не используется – их называют триллерами. Никому не нужен сыщик, который действительно выводит истину из логических умозаключений – гораздо интереснее, когда он сразу выпаливает нам разгадку. Процесс дедукции требует такой большой работы – а ни одному настоящему гению не нужно столько работать. То же самое касается и японских комиксов для мальчишек, которые известны во всем мире. В самых популярных из них все персонажи наделены сверхъестественными способностями.
Так что когда они вернулись в спальню, и Рюдзаки тут же опустился на четвереньки, приняв ту же позу, в какой вылез из-под кровати, и начал ползать так по всей комнате (хоть и без увеличительного стекла), Мисора была искренне удивлена. По всей видимости, сидение под кроватью было не единственной причиной для подобной манеры передвигаться. Похоже, он так привык проводить время на карачках, что, кажется, готов был бегать так по стенам и потолку.
— Вы чего ждете, Мисора? Присоединяйтесь!
— !!
Она замотала головой так отчаянно, что у неё помутилось в глазах.
Это было ниже её женского достоинства. Нет, человеческого достоинства – присоединиться к нему значило бы потерять для себя нечто крайне важное.
— О? Какая жалость, — сказал Рюдзаки, для которого, по-видимому, это решающее «нечто» никогда не стояло на первом месте. Печально покачав головой, он продолжал обследовать комнату.
— Н-но, Рюдзаки… Я не думаю, что здесь ещё можно что-то найти. Я хочу сказать, что ведь полиция уже тут тщательно всё обыскала…
— Но полиция проглядела кроссворд. Меня совсем не удивит, если они проглядели что-нибудь ещё.
— Пусть даже так… но здесь просто не с чем работать. Хотелось бы мне иметь представление о том, что вообще искать – комната слишком пуста, чтобы тыкаться здесь во всё без разбору. А весь дом слишком большой.
— Представление..? – спросил Рюдзаки, замирая на месте. Потом он медленно прикусил ноготь большого пальца – осторожно и, казалось, задумчиво, но в то же время настолько по-детски, что это выглядело в той же мере и глупо. Мисора так и не смогла решить, чего же в этом жесте было больше. – А вы что думаете, Мисора? Когда вы пришли сюда, были у вас какие-нибудь идеи? Что-то, что помогло бы нам сузить наши поиски?
— Ну… да, но…
Была одна зацепка – порезы на груди жертвы. Она совсем не была уверена, стоит ли рассказывать о них Рюдзаки. Но ведь правда в том, что в противном случае она ни к чему не придет… как в отношении дела, так и в отношении Рюдзаки. Возможно, ей стоит проверить его, точно так же, как он наблюдал за её реакцией, когда отдал ей кроссворд. Если она правильно сыграет свою партию, то сможет выяснить, слышал ли он из-под кровати то, что она говорила по телефону.
— Ладно, Рюдзаки… Скорее в благодарность за вашу услугу, чем в качестве равноценного обмена информацией… взгляните-ка на эту фотографию.
— Фотографию? – переспросил Рюдзаки с таким преувеличенным оживлением, что можно было подумать, он впервые слышал это слово. Он двинулся к ней… всё так же, на четвереньках, и даже не поворачиваясь. Он попросту пополз к ней задом – зрелище, от которого маленький ребенок наверняка бы заплакал.
— Фотографию жертвы… — сказала Мисора, протягивая ему снимок, сделанный во время вскрытия.
Рюдзаки принял его с серьёзным кивком – или изобразив серьёзный кивок. Вот тебе и проверка – по его поведению она не смогла понять ровным счетом ничего.
— Отлично, Мисора!
— То есть?
— В новостях не упоминалось, что на теле были подобные порезы, что означает, что эта фотография взята из полицейского отчета. Я удивлен, что вы смогли её заполучить. Вы определенно не рядовой детектив.
— А как вам удалось заполучить кроссворд, Рюдзаки?
— Долгом моим будет секреты хранить.
Её вторая попытка была отбита с такой же легкостью. Она запоздало пожалела о том, что не позволила ему отрицать, что у него есть свои секреты, и о том, что с самого начала подбросила ему эту идею.
А ещё она была убеждена, что его последняя фраза с точки зрения грамматики какая-то странная.
— Я тоже не буду спрашивать вас, как вы достали эту фотографию, Мисора. Но какое отношение она имеет к вашей идее?
— Ну… я подумала, что убийца мог оставить послание на чем-то, чего больше нет в комнате, но что было там на момент преступления. Отсюда напрашивается ответ: тот, кто здесь должен быть, но его нет…
— …владелец этой комнаты, Билив Брайдсмейд. Разумно.
— А если взглянуть на снимок под определенным углом… не кажется ли вам, что порезы напоминают буквы? Я подумала – а вдруг это и есть что-то вроде послания?..
— А! – произнес Рюдзаки и вместо того, чтобы повертеть фотографию под разными углами, задергал во все стороны головой. Можно подумать, что шея у него была без костей. Он двигался как человек-змея. Мисора боролась с желанием отвернуться. – Нет, это не буквы…
— Нет? Я так и думала, что увидела тут то, чего на самом деле нет…
— Нет-нет, Мисора, я не отвергаю вашу идею совсем, а лишь частично. Это не буквы, это римские цифры.
— …
Точно.
Это и в самом деле римские цифры, те, что каждый день видишь на часах и ещё много где – конечно же, V и I, а также C, M, D, X и L… ей следовало догадаться, когда она увидела три «I» в ряд – это вовсе не три «I», а цифра III. Но сразу после них шла «L», которая навела её на мысль о детективе и сбила с толку.
— I – это один, II – два, III – три, IV – четыре, V – пять, VI – шесть, VII – семь, VIII – восемь, IX – девять, X – десять, L – пятьдесят, C – сто, D – пятьсот, а M – тысяча. Так что эти порезы следует читать как 16, 59, 1423, 13, 7, 582, 724, 1001, 159, 40, 51 и 31, — сказал Рюдзаки, прочитывая сложные числа сходу, не запнувшись ни на секунду. Он так хорошо знает римские цифры, или его мозг действительно работает настолько быстро? – Это всего лишь фотография, так что, возможно, я прочитал их не так, но вероятность восемьдесят процентов, что я прав.
— Процентов?
— Хотя боюсь, это ничего не меняет. Пока мы не узнали, что эти числа значат, было бы опасно предполагать, что это послание убийцы. Возможно, это лишь попытка ввести в заблуждение.
— Извините меня, Рюдзаки, — сказала Мисора, отступив на шаг назад.
— За что?
— Мне нужно поправить прическу.
Не дожидаясь ответа, Мисора вышла из спальни, поднялась по лестнице на второй этаж и зашла в туалет (на первом этаже она решила не рисковать). Запершись изнутри, она вытащила мобильник. С минуту она колебалась, потом позвонила L. По тому же пятизначному номеру. Сначала послышались короткие сигналы – на линии запустились шифровальщики – потом соединение наконец установилось.
— Что такое, Наоми Мисора?
Синтетический голос.
L.
Понизив голос и прикрыв рот рукой, Мисора сказала:
— Мне нужно кое-что вам сообщить.
— Вы продвинулись в расследовании? Очень быстрая работа.
— Нет, ну… в общем, немного. Возможно, я наткнулась на послание убийцы.
— Замечательно.
— Но вообще-то его обнаружила не я. Как бы вам сказать… некий… загадочный частный детектив…
Загадочный частный детектив.
Она чуть не расхохоталась от собственных слов.
— …появился на месте преступления вскоре после меня.
— Понятно, — сказал синтетический голос и умолк.
Мисоре стало неловко – в конце концов, ведь это она решила проверить Рюдзаки и сама показала ему снимок. L по-прежнему молчал, и Мисора принялась объяснять, что сказал Рюдзаки по поводу фотографии. Она упомянула и о том, что у него есть копия кроссворда. Эта информация наконец-то заставила L нарушить молчание, но за его «машинным» голосом Мисора не смогла угадать, какое впечатление она на него произвела.
— Что мне теперь делать? Откровенно говоря, я думаю, что его опасно выпускать из виду.
— Он вам понравился?
— А?
Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что L был вынужден повторить его снова, прежде чем Мисора наконец ответила, всё ещё не понимая, к чему он клонит.
— Нет, вы знаете, нисколько, — честно призналась она. – Жуткий, жалкий и такой подозрительный, что если бы не мое отстранение, я бы тут же на месте его и арестовала. Если разделить всех людей в мире на тех, кому стоит жить и тех, кому лучше не надо, то он, без сомнения, относится ко второй категории. Какое-то ходячее недоразумение, удивляюсь, как он сам себя ещё не угробил.
Ответом ей было молчание.
Ну и к чему он это спрашивал?
— Вот вам, Наоми Мисора, ваши инструкции.
— Слушаю.
— Полагаю, здесь наши мнения схожи, но всё-таки предоставим пока этому частному детективу делать то, что он считает нужным. Отчасти потому, что было бы опасно оставлять его без вашего надзора, но ещё больше потому, что нам важно понаблюдать за его действиями. И хотя я уверен, что послание, обнаруженное вами на снимке – это больше ваша заслуга, чем его, он явно неординарная личность.
— Согласна.
— Он рядом с вами?
— Нет, сейчас я одна. Я звоню из туалета наверху, он в другой части дома, довольно далеко от спальни.
— Тогда идите обратно, не оставляйте его одного надолго. Я наведу справки и постараюсь разузнать, действительно ли детектив по имени Рюдзаки был нанят родителями Билива Брайдсмейда.
— Хорошо.
— В следующий раз для связи вы можете использовать ту же самую линию.
И он дал отбой.
Мисора захлопнула мобильник.
Нужно возвращаться, чтобы он ничего не заподозрил, а то она и так отсутствовала дольше, чем следует, подумала она, выходя из туалета.
Рюдзаки стоял прямо за дверью.
— Ой!..
— А, Мисора. Вы здесь?
Хоть он был и не на карачках, Мисора всё равно судорожно сглотнула. Сколько он уже тут стоит?
— После того, как вы ушли, я обнаружил кое-что интересное, и не мог ждать. Так что пошел вас искать. Вы закончили?
— Д-да…
— Тогда сюда.
И он, всё так же сгорбившись, зашагал к лестнице. Пытаясь унять дрожь, Мисора последовала за ним. Он что, подслушивал через дверь? Этот вопрос не давал ей покоя. Он обнаружил кое-что интересное? Возможно, это всего лишь его манера выражаться… она говорила так тихо, что он просто не мог ничего расслышать, но в любом случае, он наверняка пытался. Что означает…
— Кстати, Мисора, — сказал Рюдзаки, не оборачиваясь.
— Д-да?
— Почему я не слышал шума сливного бачка перед тем, как вы вышли?
— … Довольно грубо спрашивать у женщины нечто подобное, Рюдзаки, — выдавила Мисора и слегка поморщилась, осознав собственную оплошность. Рюдзаки, похоже, ничуть не смутился.
— Разве? Тем не менее… если вы забыли спустить воду, ещё не поздно. Можете вернуться. Мужчины и женщины равны, когда дело касается гигиены.
— …
Какой чудовищный способ выразить подобную мысль.
Во всех отношениях.
— Я говорила по телефону. Обычный звонок клиенту. И я не хотела, чтобы вы меня слышали.
— Вот как? И всё же, в следующий раз я бы вам посоветовал спускать воду. Обеспечивает неплохую конспирацию.
— Да, наверное.
Они вернулись в спальню. Рюдзаки опустился на четвереньки, едва переступив порог. Это было больше похоже не на расследование по методу Шерлока Холмса, а на какое-то шаманство.
— Вот здесь.
Перебирая по ковру руками и ногами, Рюдзаки подполз к книжным полкам. Полкам Билива Брайдсмейда с их пятьюдесятью семью тесно вбитыми книгами. Это было самое первое место, которое Мисора осмотрела после переговоров с L.
— Вы сказали, что нашли нечто новое?
— Да. Нечто новое – нет, будем говорить прямо. Я обнаружил важную вещь.
— …
Его потуги казаться крутым раздражали её.
Она пропустила его слова мимо ушей.
— То есть вы нашли некую зацепку здесь, на полке, вы это имеете в виду?
— Взгляните сюда, — сказал Рюдзаки, показывая на правую сторону второй полки снизу. Там стоял одиннадцатитомный комплект популярных японских комиксов под названием «Красная Шапочка ЧаЧа»*.
— И что?
— Обожаю эту мангу.
— Неужели?
— Да.
— …
Что она должна была на это ответить? Вопреки собственному желанию, она почувствовала, что смягчается, а Рюдзаки, не обращая внимания на её борьбу с собой, продолжал:
— Вы ведь никкей**, да?
— Никкей?.. Мои родители оба из Японии. Сейчас у меня американский паспорт, но я жила в Японии до окончания школы…
— Тогда вы должны знать эту мангу. Легендарное творение господина Мина Аяханы. Я читал каждый выпуск сразу же после его выхода. Шиине такая прелестная! Аниме мне тоже очень понравилось. Во имя любви, отваги и надежды – явись, Магическая Принцесса!***
— Рюдзаки, вы ещё долго будете продолжать в том же духе? Если да, я могу подождать в другой комнате…
— Почему вы собираетесь ждать в другой комнате, если я с вами разговариваю?
— Э-э, ну… я хочу сказать, мне тоже нравится «Красная Шапочка ЧаЧа». Я смотрела это аниме. И тоже в полной мере насладилась любовью, отвагой, надеждой и Магической Принцессой.
Ей ужасно хотелось довести до его сведения, насколько мало её интересуют его увлечения, но было сомнительно, что этот частный детектив окажется в состоянии понять мнение, в котором присутствует хоть намек на здравый смысл. Настолько сомнительно, насколько сомнителен и сам Рюдзаки.
Или все-таки это чересчур скоропалительный вывод?
— Хорошо. Обсудим приятные моменты этого аниме во всех подробностях как-нибудь в другой раз, а сейчас взгляните вот сюда.
— Хм… — сказала Мисора, послушно глядя на тома «Красной Шапочки» на полке.
— Замечаете что-нибудь?
— Да нет вообще-то…
Это была всего лишь коллекция комиксов. Максимум, что можно было предположить, глядя на них – то, что Билив Брайдсмейд бегло читал по-японски и любил мангу… но таких людей в Америке очень много. В том, что он читал оригинальную, японскую, версию вместо перевода тоже не было ничего из ряда вон выходящего. С приходом в нашу жизнь интернет-магазинов приобрести их стало чрезвычайно легко.
Окаймленные темным контуром глаза Рюдзаки неотрывно смотрели на Мисору. Ей было не по себе, и она старалась не встречаться с ним взглядом, пока просматривала каждый том манги в отдельности. Но даже просмотрев их все, она не обнаружила ничего такого, что можно было бы принять за зацепку.
— Я ничего не вижу… с этими комиксами что-то не так?
— Нет.
— А?? – Она уже начинала злиться.
Ей совсем не нравилось, когда над ней смеются.
— Нет? Что вы хотите сказать…
— Не с этими, — ответил Рюдзаки. – Я говорю о том, чего здесь нет, хоть и должно быть. Мисора, это же ваша догадка – любые послания этого убийцы основаны на отсутствии того, что должно тут быть. Вы догадались про труп Билива Брайдсмейда. Я не думал, что придется объяснять вам это снова – посмотрите внимательно, Мисора. Они здесь не все. Четвертого и девятого тома не хватает.
— Не хватает?
— В этой манге тринадцать томов. Не одиннадцать.
Мисора снова взглянула на книги: первая, вторая, третья, за третьей пятая, потом шестая, седьмая, восьмая и сразу десятая. Если Рюдзаки прав, и всего томов тринадцать, тогда да, двух не хватает – как раз четвертого и девятого.
— Хмм… точно. Но… Рюдзаки, что с того? Вы хотите сказать, убийца прихватил эти два тома с собой? Разумеется, это возможно, но также возможно, что их не было здесь с самого начала. Может быть, Брайдсмейд планировал в скором времени их докупить. Не каждый ведь читает мангу по порядку, знаете ли. Я хочу сказать, ведь «Диквуд» он похоже забросил на полпути, вот, смотрите…
— Исключено, — твердо сказал Рюдзаки. – Никто на свете не пропустит два тома в середине «Красной Шапочки». Я совершенно уверен, что этот факт стал бы решающим аргументом в суде.
— …
Интересно, этот человек вообще когда-нибудь был в суде?
— По крайней мере, если присяжные хорошо разбираются в японских комиксах.
— Какие необъективные присяжные.
— Убийца несомненно забрал эти два тома с собой, — не сдавался Рюдзаки, упрямо пропуская её слова мимо ушей.
Но Мисора не собиралась с ним соглашаться. Она твердо стояла обеими ногами на земле, и ей нужны были более веские доводы.
— Но у вас нет никаких доказательств этого, Рюдзаки. Брайдсмейд мог с тем же успехом дать их почитать другу.
— «Красную Шапочку»?! Да вы не станете давать её читать даже собственным родителям! Вы скажете им, чтобы они купили свой экземпляр! Единственное возможное объяснение – убийца унес эти тома с собой! – решительно настаивал Рюдзаки.
Но и этого ему было мало.
— К тому же, никто на свете не захочет читать только четвертый и девятый том – ставлю на это свой джем!
— Если вы про тот джем, что ели сегодня, то баночка его стоит где-то около пяти баксов, не больше.
Господин Мин Аяхана был бы разочарован.
— Так что из этого следует, Мисора, что когда убийца забирал эти два тома из комнаты, у него была на то совершенно иная причина.
— Ну хорошо, поскольку этих двух томов в самом деле нет, то если отбросить всякую логику и допустить, что вы правы… всё равно это странно, вы не находите? Я хочу сказать, Рюдзаки, эта полка…
Была набита до отказа. Так плотно, что вытащить оттуда какую-нибудь книгу было довольно сложно. Если убийца и вправду забрал два тома манги, должен был остаться промежуток… или нет, стоп…
— Рюдзаки! Вы случайно не знаете, сколько страниц в четвертом и девятом томах «Красной Шапочки»?
— Знаю. В одном 192, в другом 184.
— …
Вообще-то она не ожидала, что он может знать ответ… но если это так, то сложив 192 и 184, мы получим 376 страниц. Мисора оглядела полку в поисках книги, которая была бы такой же толщины, как 376 страниц манги. Долго искать ей не пришлось. На этой полке нашлась всего одна такая книга – «Мимолетное наслаждение» Пермита Уинтера.
Мисора взяла её с полки и проверила – там действительно оказалось ровно 376 страниц.
— …
Она с надеждой пролистала книгу, но не обнаружила ничего особенного.
— Что там, Мисора?
— А… да я подумала, – а что если убийца поставил эту книгу на полку взамен тех двух, и эта книга и есть послание?
При условии, что это действительно хозяин дома так тщательно набивал книгами полку. Ведь всё это мог в спешке проделать и убийца, как попало впихнув туда книги, взятые вообще из другой комнаты – а если развивать эту мысль ещё дальше, то вообще нельзя сказать с уверенностью, что «Красная Шапочка ЧаЧа» с самого начала принадлежала Брайдсмейду. Поскольку какие-либо закладки в книгах отсутствуют, возможно, весь этот комикс – часть послания убийцы, но если так, что дальше? Если комикс принадлежит убийце, то гораздо более вероятно, что он содержит некое послание. Но если в самих книгах нет ничего необычного, то вся эта теория рассыпается в прах. Тогда она не более чем пустая фантазия.
— Неплохая идея. Нет, даже очень хорошая идея – ни в чем другом я просто не вижу смысла, — сказал Рюдзаки и протянул руку в сторону Мисоры.
Сначала она подумала, что он хочет пожать ей руку, и запаниковала, но потом поняла, что он просто тянется за книгой. Она протянула ему «Мимолетное наслаждение». Рюдзаки взял у нее книгу за уголок двумя пальцами – большим и указательным, и начал читать. Похоже, он владел скорочтением – все 376 страниц книги он одолел необычайно быстро.
Ему понадобилось меньше пяти минут, чтобы прочесть всю книгу.
Мисоре очень захотелось дать ему почитать Нацухико Киогоку.****
— Ясно!
— Что? Вы что-то нашли?
— Нет. Совершенно ничего. Не смотрите на меня так. Клянусь, я не шучу. Обычное развлекательное чтиво, это никакое не послание, и даже не метафора, как Вара Нинго. И конечно же, тут не спрятано никаких букв между страницами, и на полях тоже ничего не написано.
— На полях?
— Да, на полях нет ничего, кроме номеров страниц.
— Номеров страниц? – эхом отозвалась Мисора. Номеров страниц… номеров? Номеров, таких как… римские цифры? – Рюдзаки, если допустить, что на груди жертвы вырезаны римские цифры, какие числа там написаны?
— 16, 59, 1423, 13, 7, 582, 724, 1001, 159, 40, 51 и 31.
Хорошая память. Ему даже не понадобилось ещё раз смотреть на снимок. Почти фотографическая память – сначала количество страниц в томах манги, а теперь ещё и это.
— А что такое?
— Я просто подумала – а что если они указывают на страницы из этой книги, но… два из этих чисел вообще четырехзначные. А в книге всего 376 страниц. Не сходится.
— Да… Нет. Мисора, а что если попробовать поделить их на 376? Например, у нас есть число 476. Его можно представить как 376 плюс 100, и этот остаток – сто – будет указывать на сотую страницу книги.
— И что из этого следует?
— Пока не знаю. Но давайте попробуем… 16 – это и есть страница 16. Дальше… 59, 1423, 13, 7, 582, 724, 1001, 159, 40, 51, 31…
Он прищурил свои темные глаза.
Даже не глядя в книгу. Неужели? Даже при такой скорости, с которой он читал, он умудрился точно запомнить всё её содержание? Да возможно ли это вообще? Он действительно смог такое проделать? Но, так или иначе, Мисоре оставалось только стоять и ждать.
— …Понял.
— Что там ничего нет?
— Напротив… что там что-то есть. Что-то очень важное, Мисора. – Рюдзаки протянул ей «Мимолетное наслаждение». – Откройте шестнадцатую страницу, — сказал он.
— Открыла.
— Какое на ней самое первое слово?
— «Квадратный».
— Следующая страница – пятьдесят девятая. Первое слово на ней?
— «Удивление».
— Следующей страницей будет двести девяносто пятая. 1423 – это три раза по 376, а на четвертый в остатке остается 295. Первое слово?
— «Такой».
Дальше они продолжали в том же духе. 13 – тринадцатая страница, 7 – седьмая, 582 – двести шестая, 724 – триста сорок восьмая, 1001 – двести сорок девятая, 159 – сто пятьдесят девятая, 40 – сороковая, 51 – пятьдесят первая, и наконец 31 – тридцать первая, и на каждой странице Мисора читала вслух самое первое слово. Остальные слова были такие: «тайна», «есть», «арест», «экстренный», «тавро», «идея», «нигде», «едва», «размолвка».
— Так…
— Так… ну и что дальше?
— Возьмите первую букву от каждого слова.
— Первую букву? Мм…
Мисора снова принялась искать нужные страницы. На плохую память она не жаловалась, но запомнить чуть ли не двадцать слов кряду с первого раза была не в состоянии. По крайней мере, если ей не сказали заранее, что их надо будет запомнить.
— К-У-Т-Т-Е-А-Э-Т-И-Н-Е-Р… кут теа этинер? Что это?
— Похоже на имя второй жертвы, вам не кажется?
— Да вроде…
Вторая жертва. Тринадцатилетняя девочка.
Куотер Квинер.
— Ну, есть какое-то сходство… Куотер Квинер… только четыре буквы другие.
— Да. И всё же… — неохотно возразил Рюдзаки. – Четыре буквы из двенадцати это слишком много. Одна треть из них неверна. Даже одна неверная буква рушит всю теорию. Если нет точного соответствия, это нельзя назвать посланием. Я думал, что здесь может что-то быть, но с тем же успехом это можно назвать совпадением…
— Но… для совпадения…
Сходство настолько явное.
Как такое возможно?
Оно просто обязано быть намеренным.
Намеренным… или ненормальным.
— И тем не менее, Мисора… раз не сходится, значит не сходится. Мы были очень близко, но…
— Нет, Рюдзаки. Подумайте. Все четыре неверных буквы соответствуют числам больше 376. Все эти числа мы делили.
Она снова перелистала книгу, проверяя. Страница 295, первое слово «такой», первая буква – «т», вторая – «а», третья – «к», четвертая… «о».
— 1423 – это три раза по 376, а на четвертый… то есть нужно взять не первую букву слова, а четвертую. Не «т», а «о». А что касается числа 582 и слова «арест», то остаток получается уже на второй раз, что дает нам букву «р» вместо «а». Таким образом вместо «Куттеа» мы получаем «Куотер».
По той же самой логике, в слове «экстренный» следовало взять вторую букву – «к». А в слове «тавро» – не «т», а «в». Что превращало «Этинер» в «Квинер». Куотер Квинер.
L оказался прав.
Убийца оставил послание.
Порезы на теле, две недостающие книги – убийца оставил послание. Такое же, как и кроссворд, который он присылал в полицию – послание, описывающее его следующую жертву…
— Отличная работа, Мисора, — сказал Рюдзаки всё тем же безмятежным голосом. – Блестящие выводы. Я бы до этого никогда не додумался.

————————————————————-
* Манга, выходившая в Японии в 1993-2000 гг.

**** Японский автор, пишущий очень толстые книги. Например, один из его романов насчитывает 829 страниц, другой – 1248.