The Book. Невероятные приключения ДжоДжо: 4-й иной день - 1 Глава

[Прим. пер.: на обложке главы представлен греческий текст второй молитвы из христианской мессы Реквием. Ниже перевод на русский язык.]

Владыка

Владыка, сжалься надо мной

Христос, сжалься надо мной

Владыка, сжалься надо мной

—1—

С наступления нового 2000 года прошло несколько дней. Я по шею погрузился в игры и мангу. Разложившись на коврике с подогревом, я считал деньги, которые мне подарили на Новый год, и думал о том, на что же еще их потратить. Осознание того, что до конца зимних каникул осталось всего 3 дня, пришло внезапно. Мало того, я вспомнил, что у меня остались невыполненные задания на дом. Утро 4 января я провел торопливо хватаясь за задачки по математике. Но сколько бы я ни открывал учебник и ни таращился на формулы, я ничего не мог понять. Сколько бы ни крутил и ни вертел карандаш, в голове знаний больше не становилось. Так ничего и не сообразив, я подумал, что мне не помешает перерыв. Я решил пройтись до супермаркета и купить себе пирожок с мясом. Сквозь холодный зимний ветер я добрался до ближайшего круглосуточного магазина – «Sun Mart». Внутри я задержался у витрины с игровыми журналами, почитал обзоры на новинки. А затем пробежался глазами по авторским заметкам в оглавлении журнала манги.

В оглавлении особо любимого мной журнала каждый автор пишет по одному комментарию, которые состоят всего из сорока слов или около того. Они были весьма забавными, ибо проливали свет на личности их авторов. Я, конечно же, понимал, как сложно придумывать подобные комментарии каждую неделю. В то время как я читал журнал, прекрасно осознавая то, что за мной пристально наблюдает продавец, мой взгляд пал на комментарий Кишибе Рохана. Кишибе Рохан – мангака, известный по всей Японии. Он дебютировал в 16 лет, и до сих пор в свои 20 остается очень известным лицом в мире манги. Его работа «Pink Dark Boy» наполнена гротеском, непохожими друг на друга персонажами, оригинальными звуковыми эффектами, а эпичные позы, в которых он изображает героев на обложках, мгновенно завоевывают сердца читателей. Его комментарий выглядел примерно так:

«Пуская для наших персонажей прошло всего 50 дней, для читателей этот срок была куда длиннее, но теперь часть 3, наконец, подходит к концу. В следующей главе начнется повествование 4 части».

Я обрадовался, ибо после впечатляющей третьей части мне было интересно, что же будет происходить в следующей.

Погрузившись в свои мысли, я купил булочку с мясом и вышел из магазина. Прямо у дороги виднелся худощавый силуэт молодого человека, который, склонившись, кормил кошку. Это и был Кишибе Рохан.

– Ах, неужели это ты, Коичи-кун?

– Чем это вы заняты?

– Просто смотри, а там узнаешь.

Вокруг печенья в форме кошачьих мордочек, которыми он угощал бродяжек, собралось аж 34 кошки. Если вас удивляет, почему это известный мангака живет в северо-восточном регионе Японии у черта на куличиках, то ответ окажется весьма прозаичен. Это его родной город. Я познакомился с ним в начале прошлого лета, и с этих пор он испытывает ко мне странную симпатию, называет другом, как и я его. Его ревностные поклонники сильно бесятся видя меня рядом с ним, но на самом деле мы не так уж и часто зависаем вместе.

– Ха, по вам и не скажешь, что вам нравится проявлять заботу о других живых существах.

Казалось, кошкам понравилась еда, которой их подкармливал Кишибе Рохан. Это зрелище было очаровательным до тех пор, пока они не повалились на асфальт одна за другой, пуская слюни.

– Сенсей?..

Все животные слегли, и я обеспокоенно посмотрел на Кишибе Рохана.

– Не переживай, я просто добавил в печенье снотворное.

Из всех тридцати четырех он поднял с земли одного серого кота, одной ладонью обхватил его передник лапы и повернулся ко мне. Тот спал, потому даже и не шелохнулся.

– Глянь на подушечки лап, они все в чернилах. Я услышал шум в своем кабинете, и когда пошел посмотреть, что стряслось, то обнаружил бардак на своем столе. Склянки с чернилами опрокинуты, перья для ручек и другие инструменты разбросаны по всей комнате. Я открыл окно, чтобы впустить внутрь немного свежего воздуха, но это было большой ошибкой. Я нашел одну из незаконченных страниц, и он была истоптана кошачьими следами. Кажется, виновником является вот этот парень. Я и так не люблю котов, а от этого я совсем взбесился. Знаешь что, Коичи-кун? В Гуанчжоу раньше был народ, поедавший кошек. Видимо, они очень питательны. Я слышал, что на Окинаве раньше тоже были поселения людей, употреблявших котов в пищу. Интересно, каково кошачье мясо на вкус?

Я опустил взгляд на руки Рохана-сенсея и заметил, что его тонкие пальцы едва ли не душили бедное животное.

– Шучу. Ты же не думаешь, что я стал бы есть кошатину?

Кишибе Рохан посмотрел на меня с улыбкой, которая бы подошла Дьяволу.

– Судя по всему, этот кот бездомный, какая жалость. Я даже не смогу потребовать компенсации у его владельца.

– Какой сознательный взрослый станет заниматься такой ерундой? Вы бросили все свои дела, купили специальное снотворное и все это ради того, чтобы поймать одного кота? Если у Вас есть время на такие глупости, то, может быть, лучше подумаете над четвертой частью «Pink Dark Boy»?

– Часть 4? Конечно же, я о ней думаю. Скажу даже больше – у меня уже готов сюжет части 9!

– Снова шутки шутите, да?..

Выражение лица Кишибе Рохана оставалось серьезным.

– Погодите, правда что ли?

– Я закончил. Готово все – начиная с сюжета и вплоть до последней реплики. Осталось просто перенести на бумагу.

Он положил кота на землю, резкими движениями стряхнул прилипшую к одежде шерсть, а затем достал из кармана мобильный телефон.

– Я позвоню в приют для бездомных животных, уж там-то о нем точно позаботятся. Не пойми неправильно, это не потому, что я на него зол.

То была ложь. Со счастливой улыбкой на лице он набирал номер приюта.

– Может, не стоит? Вдруг этот кот не бездомный, и у него просто нет ошейника?

Не успел я и договорить то, что было у меня на уме, как я заметил, что Рохан-сенсей неожиданно замер и, не моргая, уставился в одну точку.

– Рохан-сенсей? – окликнул его я, но он безмолвно застыл на месте.

Морио – город на северо-востоке Японии, и зимы здесь бывают действительно холодными. Выдыхаемый нами воздух поднимался в небо белыми клубами. На улице рядом с магазином «Sun Mart» было мало автомобилей, и потому стояла относительная тишина. Автоматические двери магазина разъехались, и наружу вышла женщина, но затем она остановилась и тихо вскрикнула. Один из сотрудников магазина вышел на улицу и нахмурился, прежде чем прикрыть рот ладонью от шока. Кишибе Рохан перевел взгляд мне за спину.

– Что, черт возьми, не так с этой кошкой? – пробормотал он.

Пока мы отвлеклись на кота, испортившего работу сенсея, еще одна кошка пришла полакомиться угощением, разбросанным на обочине дороги. Она потрогала печенье лапкой, ткнувшись кончиком носа, обнюхала его, подобрала с земли и громко захрустела. Это была короткошерстная кошка, но разглядеть ее окрас едва ли представлялось возможным из-за того, что все ее тело было перепачкано кровью. Я, правда, не сразу сообразил, что это кровь, но, по крайней мере, было очень на то похоже. Она засохла и выглядела почти черной, поэтому казалось, что кошка измазалась в ней уже довольно давно. Она что, катался в луже крови? Мех ужасно скатался из-за ее липкости. Животное выглядело так, будто серьезно пострадало, но едва ли это было так. Кошка абсолютно нормально передвигался, и более того, создавала впечатление очень голодной. Раз кровь (если это и правда была она, а не темная краска), очевидно, принадлежала не самой кошке, то оставался лишь один вариант – что животное испачкалось в ней где-то в другом месте. Затаив дыхание, мы уставились на нее: кошка пустила слюни и отправилась прямиком в царство Морфея. Вероятно, подействовало снотворное.

В тот день в Морио сильно похолодало. Пруд возле автовокзала покрылся крепкой ледяной коркой, а собаки во дворах просто сидели, стараясь не двигаться ни на сантиметр, вот настолько было холодно.

Мы даже представить себе не могли, что эта перепачканная кровью кошка, которая будет иметь отношение к найденному позже телу, станет первой частью головоломки, на решение которой уйдет добрых три месяца. Однако же, эта история берет свое начало здесь только для нас. На самом деле можно сказать, что она началась задолго до этого, и мы принимали участие в ней лишь косвенно. Может, стоит вернуться к тому моменту, когда ее главный герой был еще всего лишь крошечной клеткой в утробе матери?

—2—

До недавних пор, Морио был обычным сельским городком, усеянным овощными и рисовыми полями. С незапамятных времен северо-восток Японии был известен как регион, где можно приятно провести лето. До наших дней даже дожили несколько летних домов самураев тех времен. Однако, Хираи Акари была совсем не заинтересована в истории своей родины, поэтому, когда ей рассказывали о таинственных жилищах самураев, она всегда слушала вполуха. И даже больше, в детстве по отношению к этой маленькому городку она не чувствовала ничего, кроме отвращения и стыда. Став взрослой, она начала задумываться о том, чтобы перебраться в город и жить той жизнью, которую показывали в сериалах по телевизору. Она смотрела на родителей, которые всю жизнь занимались сельским хозяйством, и боялась, что сгниет в этой деревне. Кожа на руках ее матери была мозолистой и потрескавшейся, Акари было больно от одной только мысли о том, что ее руки станут такими же. Она не могла проникнуться идеей заботы о молодом рисе и необходимостью вставать посреди ночи, чтобы проверить уровень воды на полях.

После школы она поступила в колледж в городе, но по его окончании была вынуждена вернуться в Морио, так как никак не могла найти работу. Однако по возвращении в свой родной городок Акари обнаружила, что за недолгий период ее отсутствия он весьма сильно вырос. Морио едва можно было узнать, столько там произошло изменений.

В те годы преображалась вся Япония. В город C префектуры M, к которому прилегал Морио, тогда пришло множество крупных предприятий, а люди, работавшие на них, старались поселиться в приГороде S, что делало Морио для них идеальным вариантом. Население городка росло в геометрической прогрессии. В целях развития Морио правительственные чиновники префектуры М решили вложить в город огромные средства. В предвкушении доходов от нового торгового центра «Kameyuu Market», близлежащие улицы были отремонтированы и отреставрированы. Там, где раньше были лишь рисовые поля, теперь стояли симпатичные домики, линии электропередач были зарыты под землю, телефонные столбы, мешавшие созерцанию прекрасных видов, снесены.

Акари решила устроиться на работу в Морио, но это не значило, что она собиралась возвращаться к своей семье деревенских простаков. Вместо этого Акари сняла однокомнатную квартиру напротив центрального вокзала. Она прошла собеседование в агентство недвижимости и получила должность офисного клерка. Эта компания занималась проектированием, постройкой, а также покупкой и продажей недвижимости.

В стремительно растущей отрасли строительства была критическая нехватка молодых и способных работников.

А пока Акари занималась проверкой документов на своем рабочем месте, она и не заметила, как влюбилась в молодого многообещающего архитектора, работавшего совсем рядом с ней.

Оогами Терухико занимался планировкой жилых домов и отелей. Он был привлекательным, но скромным. Он предпочитал избегать шумных вечеринок, на которые ходило множество их общих коллег, но если уж он там и появлялся, то сидел вдали ото всех наедине с самим собой. Когда кто-то решал с ним заговорить, то сталкивался с уравновешенным и очень вежливым человеком. Оогами был именно из тех, кто вместо того, чтобы кутить в большой компании, предпочтет в одиночестве доводить до совершенства свои чертежи. На работе он был тоже неразговорчив, поэтому никто, кроме Акари, не знал о его невероятном чувстве юмора.

Она открыла для себя эту маленькую черту его характера во время совместного путешествия в Европу. Они стояли на вершине холма одни, любуясь извилистыми улочками старых домиков, тонущих в закате. Во время перезвона колоколов, что рассеивался в воздухе тихим эхом, он сказал ей: «Посмотри на лица тех играющих детей. С одного взгляда становится ясно, что эти прекрасные мощеные дороги и невероятные здания любимы и взрослыми, и детьми. Я хочу построить такой же город. Пока что, я всего лишь один из сошек-архитекторов, но когда я смотрю на то, как множатся здания, то понимаю, что моя работа влияет на развитие Морио. Эти виды заставляют задуматься о будущих поколениях. Население нашего города растет с каждым днем, кто-то рождается прямо сейчас. Я хочу построить именно такой город, где эти дети смогут гордиться своим происхождением.

В один из последних дней июля 1981 года, когда Акари стояла на станции, ее телефон внезапно зазвонил.

– Прошу, скажите, я могу поговорить с Хираи Акари?

Это был голос женщины.

– Конечно, вы с ней уже говорите.

– Акари-сан? Я хочу поговорить с вами об Оогами-сан.

За их совсем непродолжительную беседу женщина рассказала то, вот что поверить было просто невозможно.

– Пожалуйста, обыщите его комнату – там вы найдете чертежи, свидетельствующие о его преступлениях! Он проводит сделки за спинами коллег, экономит деньги, пренебрегая качеством материалов, и приобретает настолько дешевые и ненадежные, что построенные им дома сразу же рухнут, если начнется землетрясение! Вы спросите меня, кто я? Его любовница. Не знаю, правда, какая по счету, но знакомы мы с юношества. Меня зовут Орикаса Ханае. Канджи из «плетение» с боковым ключом «нить», «бамбуковая шляпа» с верхним ключом «бамбук», простым канджи «цветок» с ключом «трава» сверху и «благословение». Орикаса Ханае (織笠花恵). Если вы мне не верите, расспросите его сами.

После этого разговор прервался. Акари притворилась, что пошла в уборную, после чего незаметно улизнула из офиса, а затем вошла в дом, используя запасной ключ, который ей дал Оогами. Она не нашла никаких документов, указывающих на преступную деятельность или измену, но обнаружила дорожную сумку, спрятанную под потолком. В ней лежало множество свернутых в рулоны стопок купюр по 10000 иен. Нельзя было сказать точно, сколько там было денег, но точно свыше 50 миллионов. Возможно, женщина, которая назвала себя Орикасой Ханае, говорила правду. Хираи Акари взяла сумку и позвонила Оогами прямо на работу. «Я не знаю, что вас связывает, но женщина, которая сказала, что вы любовники, сегодня позвонила мне».

– Я не думал, что ты настолько глупая, чтобы вестись на такие разводы.

– Я и не введусь, но тогда зачем эта женщина по имени Орикаса Ханае стала бы мне звонить?

– Почему бы нам не обсудить это с глазу на глаз?

– Хорошо, я буду ждать на крыше нашего офиса в 6 часов вечера.

Из-за облаков, затянувших небо, к часу встречи уже почти стемнело, в здании стояла тишина – все сотрудники ушли домой.

Она облокотилась на ограждение, доходившее ей до пояса и стала ждать Оогами. С неба начало накрапывать, потому Акари достала носовой платок, чтобы вытереть капли с лица. Резкий порыв ветра выхватил платок из ее рук и унес его вниз в просвет между зданием компании и соседней многоэтажкой.

Ровно в 6 вечера Оогами Терухико пришел на встречу. Акари хотела разузнать все правду. Узнать, лгал ли он ей или нет.

Разговор закончился, даже не начавшись. Прежде чем она смогла что-то сказать, Терухико набросился на нее и стал душить.

Хираи Акари очнулась, почувствовав капли воды, разбивающиеся об ее лицо. Она попыталась встать, но боль в спине была такой сильной, будто ее пронзили железным копьем. Сколько она пролежала тут без сознания? В горле засело неприятное чувство, дышать было тяжело. Каждый вдох давался с большим трудом, она задыхалась и сипела.

Акари упала в лужу грязи, испачкавшись с головы до ног. В темноте она могла различить очертания картонных коробок и пустых алюминиевых банок, которые валялись вокруг нее. Немного осмотревшись, она наконец сообразила, где находится. Две стены по обеим сторонам от нее устремились так высоко вверх, что, лежа между ними, Акари не смогла увидеть, где те заканчиваются. Просвет, в котором она оказался, был столь узким, что нельзя было даже вытянуть руки. Рядом лежал ее носовой платок, тот самый, что ветер совсем недавно вырвал из ее рук.

Акари поняла, что одним из зданий, между которых она оказалась, был офис строительной компании, в которой она работала вместе с Оогами Терухико. Подняв глаза, она увидела ограждение, на которое опиралась совсем недавно.

А с другой стороны располагалась та самая соседняя многоэтажка.

Обе стены параллельно устремлялись в небо, и в небольшом зазоре между вершинками она увидела дождевые тучи. Эта узкая и ровная полоска, казалось, была начерчена с помощью линейки.

В голове крутилась лишь одна мысль – ее столкнули с крыши, да? Если так, то почему она все еще жива? Даже думать было сложно, но этот вопрос все никак не давал ей покоя. Может, вязкая грязь или банки с картонными коробками приняли на себя весь удар, давая девушке второй шанс?

Оогами нигде не было видно. Может быть, он скрылся, понимая, что Акари не выживет после падения с такой огромной высоты.

Несмотря на боль во всем теле, подняться на ноги ей все-таки удалось. Она расчесала волосы пальцами, убирая с них куски грязи и бросая их на землю. Грязь хлюпала, падая в лужи.

Акари нащупала стену, чтобы найти дорогу в темноте. Двигаясь вдоль нее, она наткнулась на что-то, что мешало ей идти дальше. Трубы, прикрепленные к стене снаружи, переплетались между собой словно дремучие заросли, загораживая проход вперед. Она протянула руку сквозь них и пыталась докричаться до людей на улице, но за этими трубами виднелось что-то, похожее на коробы кондиционеров, поэтому она была не в состоянии увидеть дороги перед собой.

Акари закричала: «Помогите!».

В пространстве между зданиями над головой засияла белая линия, послышался раскат грома, который словно отрезал Акари от остального мира. Никто не слышал ее голос. Она осознала, что рабочий день давно закончился и все люди разошлись по домам. Здание компании было пусто, улица безлика и одинока.

Она попыталась пойти в обратном направлении, чтобы выбраться хотя бы так, но и это не помогло. Еще одна стена блокировала путь. Задняя стена банка напротив вокзала напоминала крышку, которая плотно отгораживала ее от свободы. Судя по всему, при строительстве каждый метр был на счету, поэтому между зданиями, зажавшими Акари в этот узкий проход, было едва ли сантиметров 15 промежутка. О том, чтобы протиснуться сквозь эти щели, не могло быть и речи.

«Все хорошо»,– успокоила себя Акари. По крайней мере, ее не выбросило на необитаемый остров посреди океана. Она все еще находилась в самом центре города, и продолжать кричать, чтобы ее услышали и спасли, казалось самой лучшей на данный момент идеей.

Дождь размывал грязь под ее ногами, заливался в рот и глаза, но Акари не обращала на это никакого внимания. Она все еще звала на помощь. Целый час в ответ не было слышно ничего кроме раскатов грома и воды.

Скорей бы утро… Коллеги снова будут сновать туда-сюда, и кто-нибудь точно поможет ей. Это было ее единственной надеждой. Нужно было пережить всего одну ночь. Кто-нибудь услышит Акари, кто-нибудь увидит ее с высоты крыши. И как только ее спасут, она первым же делом позвонит в полицию.

Но почему… почему та женщина вообще ей позвонила? Как там ее звали? Орикаса Ханае, да. Она сказала, что являются лишь одним пунктом из огромного списка любовниц Оогами. Ничего бы этого не было, если бы Акари просто бы не взяла трубку! И ведь правда. Она не была уверена, как тогда было лучше поступить – узнать правду и оказаться в той плачевной ситуации, в которой она находилась сейчас, или жить в неведении.

Акари свернулась калачиком и попыталась заснуть. Боль в спине утихла, но теперь все ее тело пронизывал холод. Когда она закрыла глаза, в голове тревожно вспыхнули мысли ее родителях.

«Все в точности так же, как и тогда». Когда Акари поступила в колледж, она в первый раз оказалась в городе, в первый раз ей пришлось жить самой по себе. В первую ночь она спала на полу в комнате, где почти не было никакой мебели. Акари чувствовала себя настолько усталой, будто она на своих двоих обошла всю планету, но почему-то не могла заснуть. В этом городе было так много людей, но почти никто из них не знал о ее существовании. Акари стала думать о своих родителях, надеясь, что мысли о них помогут ей справиться с тревогой, которая накрывала ее с головой. Только они, жившие далеко-далеко в деревне знали, что в этой комнатушке ютится их любимая дочка. Она была уверена, что родители сейчас думают о ней.

– Тебе знатно повезло. Упасть с такой высоты и не умереть.

Услышав доносившийся сверху голос, Акари открыла глаза. Свет от фонаря лился с крыши, освещая зазор между зданиями и падающие капли дождя.

– Я хотел убить тебя. Но видимо моих сил не хватило для того, чтобы покончить с тобой. Чертова Орикаса… Не могу поверить, что она позвонила тебе, вот ведь дура. Она, скорее всего, приревновала. Наши отношения шли так гладко, а потом она берет и вытворяет такое!

А ведь Акари мечтала о том, чтобы этот голос сопровождал ее на протяжении всей жизни.

—3—

– Я немного удивился, когда увидел те пятна на кошке – мне показалось, что это кровь, но это же не так, Рохан-сенсей? Это ведь может быть просто красная краска или клубничное варенье, да? Да даже если это и кровь, уверен, что это какая-нибудь рыбья кровь, в которой она перемазалась в одном из наших рыбных магазинов, да?

– Ты думаешь, это варенье или краска? Конечно, нет, что за бред? Это самая настоящая кровь. Просто посмотри на то, как она высохла и какая она вязкая на вид. Это животное где-то измазалось в человеческой крови. Не знаю, может она потерлась о чей-то труп.

Кишибе Рохан и я встали у входа в «Sun Mart» и обменивались нашими догадками по поводу происхождения крови на кошке.

– Мне не кажется, что в Морио на каждом углу лежит по трупу.

Наверное, у тех, кто связывал свою жизнь с искусством рисования манги, воображение было богаче, чем у обычных людей.

– Пойдем, попробуем в этом разобраться, – сказал Кишибе Рохан.

На черном ошейнике кошки висел серебристый шильдик в форме сердца, на котором было выгравировано имя кошки, написанное катаканой (Прим. пер.: Имя кошки западное, поэтому и записано катаканой, на что обращает внимание автор. – Прим. пер.), а также телефонный номер и имя хозяйки. Мы записали эту информацию и оставили место действия, решив, что хозяин магазина как-нибудь сам разберется, что делать с этой кошкой. В любом случае, мне сложно было теперь не восхищаться любопытством Рохана-сенсея. Ему было просто необходимо выяснить, почему шерсть кошки была покрыта кровью (хотя мы все еще не были уверены, что это была кровь человека). Эта маленькая загадка породила в нем колоссальный интерес. Вероятно, он размышлял о том, как он может использовать данный сюжет в своей манге. Серый кот, испортивший рукописи Кишибе Рохана был спасен. Теперь мангака был слишком поглощен идеей поиска тела и ему не было дела до того, чтобы звонить в приют и сдавать туда бедное животное.

Первым делом он попытался позвонить по номеру, указанному на шильдике, но на той стороне никто не ответил. Данный исход не оставил нам другого выбора, так что, воспользовавшись телефонным справочником, мы выяснили адрес хозяйки кошки по ее имени и телефонному номеру.

Порасспрашивав местных и покопавшись в картах, мы через 15 минут нашли нужный нам дом. Он стоял чуть поодаль от других строений и был построен в западном стиле, а вокруг здания раскинулся небольшой сад. В основании входной двери была проделана небольшая кошачья дверца, а на табличке, висевшей на калитке, было написано то же имя, что и на шильдике кошки. Места для сомнений не оставалось.

Позвонив в звонок, мы не получили никакого ответа. Без каких-либо сомнений Кишибе Рохан двинулся вдоль стены дома. С неба на Морио сыпался обильный снегопад. Мы ступали на увядшую траву и сухие листья, припорошенные снегом, и те издавали какой-то печальный звук под нашими ногами.

С каждым шагом вглубь сада я все меньше хотел продолжать, но я понимал, что если я сейчас пойду домой, то точно не смогу заставить мой мозг решать задачи по математике. Вокруг было так тихо, что шум наших шагов казался мне ужасающе громким. Кишибе Рохан положил руку на подбородок и посмотрел вперед с озадаченным лицом.

Мы покинули участок и отошли, тяжело дыша в попытках успокоиться. Мимо нас проехала машина и обдала меня выхлопными газами. От этого мне стало легче – осознание того, что мир все так же продолжал вращаться, позволило мне выдохнуть свободнее. Кишибе Рохан снова пошел в направлении сада и спросил его, куда он направлялся.

– Я обойду дом вокруг. Можешь подождать здесь. – Я пытался подавить тошноту в ожидании возвращения сенсея.

– Все окна закрыты, – сказал он, как только вернулся. – Открыта только кошачья дверца – все остальное на замке. Через одно из окон я смог увидеть ключи, лежащие на столе, так что, скорее всего, дом был закрыт изнутри.

– Давайте уже вызовем скорую.

– Куда мы точно должны позвонить, так это в полицию. Это тело выглядит очень странно. Эта женщина на вид не старая и не больная. Мне кажется, она умерла не самой обычной смертью. Ты видел, какая у нее была рана на бедре?

– Нет.

– Она как будто умерла из-за какого-то сильного удара. У нее была задрана юбка, а в основании бедра кожа была неприятного темного оттенка. А форма этого синяка напомнила мне… Все! Молчу! Не надо этого делать! Держи это в себе! Не надо тут блевать! Нам надо позвонить в полицию.

– Звучит как хорошая идея…

Я достал свой мобильный телефон и набрал номер полиции.

– Здравствуйте, это полиция…? Мне будет немного сложно это объяснить, но…

В воздухе не было запаха разложения. Возможно, дело было в морозе. Но даже несмотря на это, я старался не дышать. Когда мы еще стояли в саду, я задерживал дыхание так долго, как только мог, лишь бы не делать вдоха. В стене было большое прямоугольное окно с видом на сад. Шторы были разведены, поэтому нам открывался вид на гостиную дома. Прямо рядом с окном на полу лежало тело женщины. Она лежала на своем левом боку в огромной луже крови, которая почти покрывала весь пол. Не было и шанса, что человек, потерявший столько крови, может быть еще жив. Ее глаза были открыты, и пустой взгляд сверлил потолок. Из-за крупных растений в горшках рассмотреть всю комнату не представлялось возможным. Возможно, именно поэтому никто не обнаружил ее раньше нас.

По просьбе Кишибе Рохана я сказал полиции, что был один, когда обнаружил тело. Когда полиция подъехала, он отошел в сторону, чтобы выглядеть как простой любопытный прохожий. Из-за его известности, новость о том, что именно он обнаружил тело, могла вызвать лишь излишнюю шумиху в городе. Мне не нравилось врать полиции, но я не видел иных вариантов. Я был преданным фанатом Кишибе Рохана, так что не хотелось бы, чтобы его имя ассоциировалось с чем-то негативным такого плана.

– Как меня зовут? Хиросе Коичи. Я учусь в первом классе старшей школы Будоугаока. Нет, я не знаю эту женщину. Я нашел ее кошку и пришел по адресу хозяйки. Мне кажется, ее кошка потерлась об нее, – когда я ее нашел, она была вся в крови… Покойницу судя по всему звали Орикаса Ханае. Это имя написано на табличке на входе в дом и на шильдике кошки. Канджи из «плетение» с боковым ключом «нить», «бамбуковая шляпа» с верхним ключом «бамбук», простым канджи «цветок» с ключом «трава» сверху и «благословение».

—4—

С самого детства она любила читать – запах старых книг ее успокаивал. Больше всего ей нравились книги для детей из школьной библиотеки, а на втором месте стояли книги-раскладушки.

Примерно в то время, когда она пошла в 6-й класс, ее родители начали регулярно ругаться. Во время споров мама частенько била посуду, что мешало девочке читать, поэтому, когда ей исполнилось 12 лет, Футаба Чихо убежала из дома. Она решила пойти на автовокзал и экспрессом укатить за горизонт – в Город S.

Она купила пончиков и уселась на скамейку на вокзале в ожидании автобуса, который увезет ее отсюда. Чихо задумалась о том, что же ее может ждать за пределами знакомого  городка и испугалась. Она сбежала из дома, из родного города и теперь не знала, куда идти. Там она родилась и выросла, там же планировала жить до конца своих дней. Название того города – Морио. Он знаменит своим блюдом – маринованным в мисо говяжим языком.

Футаба Чихо вздохнула, а затем откусила кусочек своего любимого лакомства – пончика. Они купила его в пекарне перед вокзалом. Прикончив пончик наполовину, она вдруг ощутила нахлынувшую волну грусти и подумала, что еще может попробовать вернуться домой к ужину.

В тот момент к ней на скамейку подсел угрожающий на вид парень. Судя по его виду, он учился в старших классах. Уши были проколоты, и из них торчали громадные золотые серьги. Когда Чихо поднялась со скамьи и попыталась уйти, он схватил ее за руку и силой посадил обратно.

– Не боись. Я тебе ниче не сделаю.

Он соврал. Тремя минутами позже он затащил Чихо за торец вокзала. Незнакомец сказал, что если она закричит, с ней случится кое-что очень нехорошее. Малолетний преступник отнял у Чихо кошелек и заметил в нем кредитку, которую она стащила у отца перед своим побегом. Было так страшно, что ноги еле ее держали.

– Не моли о пощаде.

Голос еще одного человека донесся из-за спины хулигана. В какой-то момент к ним подошел мальчик, примерно одного возраста с Чихо. Его руки и ноги были настолько тонкими, что он был похож на проволочную куколку. Хоть на улице и было тепло, он был одет в рубашку с длинными рукавами, и вся его одежда была черной.

– Ты же собиралась звать на помощь, да? Человек, который так делает, до конца жизни остается неудачником.

У него был такой острый взгляд, которым он, казалось, сверлил окружающую обстановку. Мальчик смотрел на Чихо. Его черные как ночь глаза были словно окна в бесконечную пустоту космоса. Безразличным тоном мальчик заговорил с юным грабителем:

– Что касается тебя, то я терпеть не могу людей, которые отнимают деньги у младшеклассников. Когда я увидел, что ты потащил ее в кусты, я подумал, что у тебя на уме какие-то извращения.

– Ты еще кто такой?! – угрожающе рыкнул в ответ преступник.

– Убери от нее свои грязные лапы. Готов спорить, ты их даже после туалета не моешь.

Мальчик достал из кармана небольшой нож. Он был покрыт царапинами, будто бы от долгих лет пользования.

Чихо запомнила, что после этого молодые люди обменялись парой фраз. Но даже разговаривая потом с полицейским, она не могла в точности объяснить, что произошло. Не успела она и глазом моргнуть, как она уже в одиночестве сидела на скамейке.

На земле возле Чихо лежало ухо с золотой серьгой. Скорее всего, это была работа мальчика и его ножа. Малолетний преступник рухнул в переулке за вокзалом. Его жизни ничего не угрожало, но когда его нашли, он был в состоянии шока.

Чихо так и не узнала, кем был тот дьявольский парнишка. На вопросы полицейского о его внешнем виде она сказала, что не смогла рассмотреть его лицо из-за яркого света позади, но это было лишь для того, чтобы не дать стражам порядка добраться до мальчика. На самом деле она довольно хорошо запомнила его и сберегла образ в памяти, чтобы никогда его не забыть.

Когда она перешла в среднюю школу, то вместе с компанией своих подружек стала регулярно заглядывать в семейный ресторанчик, что находился у магазина «Kameyuu Market» по пути к ее дому. В то время дня в ресторане всегда было немноголюдно, поэтому девушки не волновались о том, что их увидят учителя. А это значило, что школьницы могли там расслабиться, не снимая форму. Они заказывали напитки в баре и передавали друг другу мангу для девушек до самого заката. Когда на носу были контрольные, их стол был завален конспектами и учебниками. У каждой из них было по блокноту с прозрачной красной обложкой.

Однажды, когда Чихо была во втором классе средней школы, она как обычно пришла в ресторан. В тот день туда пришли только она и девочка с косичками, с которой она дружила с младших классов. Подруги уселись за столик на шестерых, так как думали, что скоро заявятся и остальные, но никто так и не появился.

– Давненько мы не ходили домой все вместе, а? – заговорила с подругой Чихо, отрываясь от чтения «Путешествий Гулливера».

Эту книгу она взяла в городской библиотеке.

Девочка с косичками, увлеченная журналом о мире кино, ответила, не поднимая головы.

– Наверное, они тусуются с мальчиками.

– Ага, я тоже так подумала. Неудивительно… – сказала Чихо.

Ребята в их окружении все больше ударялись в романтику. C недавних пор ее подружки стали несколько ветреными и впервые пробовали себя в искусстве макияжа. Чихо от этого была пока далека. Весь ее опыт в таком сводился к детским забавам, когда она играла с маминой помадой, за что ее потом отчитывали.

– Похоже, нашему барному кружку тоже конец… – сказала она, окинув взглядом пустующие стулья и вздохнула. Ее подруга достала из сумочки ножницы и вырезала из журнала изображение голливудской звезды.

– Наверное, какое-то время мы с тобой еще сможем его поддерживать. – Но кто знает, что будет через 2 года? – спросила она, наклеивая вырезанную звезду на страницу своей записной книжки.

– Через два года?

Там что, конец света намечается? Через 2 года на дворе должен был быть 1999-й, поэтому апокалипсис, думается, – вполне закономерное событие.

– Через 2 года мы перейдем в старшие классы. Чихо, ты собиралась поступать в школу Будоугаока, правильно? А я туда не пойду.

– Чего? Ты что, не пойдешь в старшую школу?

– Извини, но я не собираюсь учиться в школе, полной всякой шпаны. Я мечу в учреждение рангом повыше.

Чихо об этом слышала впервые. Подружка с косичками объяснила, что она хочет попасть в школу для девочек в Городе S. Оказалось, она заранее готовилась к своей дальнейшей жизни. Чтобы как следует изучить английский язык после окончания школы, в ее планах было какое-то время пожить за границей. Ее конечной целью было стать переводчиком для голливудских светил.

– Чихо, а тебе-то чем хочется по жизни заниматься?

Она об этом никогда не думала.

Когда подруги вышли из ресторана, солнце уже село. Ночные сумерки слегка освещал расположившийся рядом «Kameyuu Market». Это был огромный торговый центр, какие можно было увидеть в американских фильмах. Здоровенную парковку освещали прожекторы, прямо как на бейсбольных полях.

– Хочешь забежать? – спросила Чихо.

– Давай, – ответила подруга.

Они пересекли парковку и зашли внутрь. Она не планировала ничего покупать, просто не хотелось прощаться с подружкой. Девочки прогуливались вдоль магазинчиков и болтали о том о сем, но когда они проходили мимо отдела косметики, Чихо посетила блестящая идея.

Она взяла в руки самый дешевый тональный крем и сказала: «Давай купим?».

На кассе ее охватил стыд. Впервые в жизни она покупала себе что-то такое. Судя по всему, это было в новинку и для ее подруги – ей было слегка не по себе. Они уселись на скамейке возле магазина. Под холодным осенним ветром они по очереди наносили тональник на свою кожу. На свет торгового автомата слетались насекомые. Глядя в зеркало, они и правда чувствовали себя хоть чуточку красивее.

Чихо попрощалась с подругой и пошла домой, где ее ждала ужасная тишина. Родители сидели на кухне друг напротив друга. Видимо, они уже давно это обсуждали, но в тот день она впервые услышала, что все было всерьез, хотя не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, к чему все идет. Новость о разводе не стала для Чихо сюрпризом.

Девочка растянулась на кровати в своей комнате. Раздался стук в дверь – к ней заглянула мама. Она зашла в комнату и села на кровать рядом с дочерью, кончиками пальцев она погладила Чихо по щеке, а затем уставилась на субстанцию, к ним прилипшую. Почему-то она всем сердцем почувствовала вину.

– Мы в первый раз с подругой попробовали накраситься. На скамейке у Камею.

– Пойди сними его пенкой для лица. А то раздражение будет.

Мама одолжила ей свой крем для снятия макияжа, и пока Чихо умывалась, ее мать наблюдала.

В ту ночь Чихо не могла уснуть. Она глядела в открытую перед собой книгу, но мысли в голове не давали покоя. Нужно было с ними разобраться: она взяла записную книжку и начала записывать, словно в дневнике. Раньше она таким не занималась, но сейчас усердно старалась перенести на бумагу абсолютно все свои мысли и чувства. У нее было ощущение, что темы этого дня будут важны в ее жизни. Мальчики, будущее, макияж, развод родителей…

Когда Чихо начала писать, то уже не могла остановиться. Не успела она опомниться, как за окном уже поднималось солнце. Чихо с удивлением обнаружила, что просидела несколько часов, как будто кто-то просто стер время. Она окинула взглядом плоды своих трудов и поняла, что исписала всю записную книжку, и теперь придется начинать еще одну. То, как много она написала, удивило Чихо. Ей очень нравилось записывать свои мысли, особенно учитывая то, что она хорошо разбиралась в композиции японского языка, но после повторного прочтения некоторых предложений решила, что по стилю написанное больше похоже на роман, чем на дневник.

До того момента она никогда всерьез не задумывалась о карьере писателя, хотя иногда подобные мысли ее посещали. Она просто не давала им поселиться в голове, но когда представила себя известным автором, то уже не могла позволить себе отпустить эту идею. И это стало ответом на вопрос, кем она хочет стать в жизни.

Ничего не было бы чудеснее внимания людей к роману, который она написала. Сама идея того, что книга, вышедшая из-под ее пера, может стоять на полке книжного магазина, была для нее невообразима. Но если бы это и правда случилось, то даже развод родителей был бы не так страшен, ведь они могли бы увидеть книгу своей дочери и вспомнить о славных деньках, когда все они были вместе.

Третий год средней школы подходил к концу, настало время вступительных экзаменов в старшую школу, и они прошли спокойно. Девчонка с косичками подала документы в школу для девочек в Городе S. и успешно поступила. И хоть Чихо и было грустно расставаться с подругой, в школу, куда поступала она – Будоугаока– собирались ходить и другие ее друзья.

Того мальчика она заметила в городской библиотеке Морио, что находилась сразу за торговым кварталом. На огромной территории библиотеки раскинулся сад с прудом, фонтаном и памятником странной формы, а от ворот до здания шла дорога, вымощенная кирпичом. Сама библиотека – трехэтажное строение в западном стиле, реконструированное в эпоху Мэйдзи. Оно сильно напоминало офисное здание правительства из красного кирпича в Саппоро, но это здание было покрыто плотной сетью колючих лоз. Поэтому в народе его прозвали «Домом Шипов».

В тот день в читальном зале литературного уголка почти не было людей. Чихо сидела над «Бесконечной историей» и удивлялась тому, насколько бесконечной в самом деле была эта книга. Дочитав главу, она решила передохнуть и размяться – девушка подняла голову и потянулась. Она не заметила, как какой-то старшеклассник занял одно из свободных мест и принялся читать. Она не слышала, как он зашел в читальный зал или как выдвинул себе стул. Быть может, она просто увлеклась, но Чихо не отпускало странное чувство, что он вдруг появился из ниоткуда. На парне была униформа школы Будоугаока. Увидев его лицо в профиль, она ахнула – незнакомец выглядел точь в точь как мальчик, который спас ее от грабителя в переулке за вокзалом 4 года назад. Ветерок из открытого окна пролистнул несколько страниц «Бесконечной истории».

Приходя в Дом Шипов, она частенько замечала там этого парня, но смелости с ним заговорить не хватало. Весенние каникулы после окончания средней школы она также провела в библиотеке, высматривая юношу в читальном зале. Он всегда был с ног до головы одет в черное, что идеально подчеркивало его фигуру.

Чихо удалось впервые заговорить с ним на первом году старшей школы. После церемонии приветствия новых учеников она заскочила в Дом Шипов, где и обнаружила парня. Тот читал, опустив подбородок на руку. Она заняла одно из свободных мест и стала внимательно наблюдать. Парень был увлечен книгой, а лицо его походило на каменную маску – не выражало ни капли эмоций. Он переворачивал страницы с постоянной скоростью, словно машина. Чихо, сверившись с часами, обнаружила, что он переворачивал страницу каждую секунду – ни долей больше или меньше. Он скорее не читал текст, а вжигал его в свою память.

Когда Чихо перестала изучать его глазами и открыла детскую книгу, которую читала, она заметила листок на полу в ногах. Она подняла и осмотрела его: на обеих сторонах пожелтевшей бумаги небольшие символы складывались в текст. Похоже, это была страница из книги.

– Эм, извините, но мне кажется, этот листок откуда-то выпал, – она показала находку двум библиотекарям у стойки.

– Как думаете, из какой он книги?

– Без понятия…

На странице был лишь текст и ее порядковый номер. Ничего о названии. По содержанию Чихо тоже не могла сказать, откуда этот отрывок, а вернуть листок на место представлялось тем еще испытанием. Пришлось бы прошерстить каждую книгу в библиотеке на предмет недостающей страницы, и ни она, ни библиотекари не знали, что же делать. Вдруг из-за спины девушки донесся голос:

– Можно на нее взглянуть?

Чихо перепугалась: она даже не подозревала, что парень стоит прямо позади нее. Облаченный в черное молодой человек протянул свою длинную тонкую руку к ее лицу. Рука пахла старыми книгами. Он выцепил страничку из рук библиотекаря и спокойно осмотрел ее своим холодным, цепким взглядом. Казалось, что в его глазах не было ни частички тепла. Быстро изучив страницу, он сказал: «Пожалуйста, подождите» – и ушел с листом. Чихо осталась с библиотекарями. Ни секунды не мешкая, парень подошел к одной из бесчисленных полок, взял какую-то книгу и вернулся обратно.

– Я думаю, страница выпала отсюда.

Он положил книгу на библиотечную стойку, так ни разу и не открыв. Автором произведения был Унно Джуза. Библиотекари переглянулись, а затем открыли принесенный томик. И, конечно же, оказалось, что именно отсюда и выпала страница. Оттенок бумаги, шрифт и смысловая связь с предыдущей и следующей страницами – все совпало идеально. Как и сказал парень, это была нужная книга. Чихо и библиотекари были серьезно удивлены произошедшим, и не успела она оглянуться, как тот уже направлялся в сторону выхода.

Она подумала, что если упустит этот шанс, то другого уже не будет, и, сама того не осознавая, бросилась вслед за ним.

Длинные и тонкие деревянные паркетные доски, которыми был покрыт пол вестибюля, хорошо передавали дух времени, в которое был построен Дом Шипов. Черные половицы были начисто отполированы, и под светом, исходящем из окон они блестели, словно мокрые.

– Прошу, подожди! – крикнула Чихо.

С тремя этажами пространства и сводчатым потолком эхо ее голоса знатно разгулялось. Парень остановился у винтовой лестницы.

– Как ты нашел нужную книгу?

Он был значительно выше Чихо. По его поведению было понятно, что незнакомец находился в раздумьях: отвечать или нет. Увидев его лицо вблизи, Чихо стала еще увереннее в том, это был тот самый мальчик из подворотни.

– Я вспомнил порядок букв.

Его голос был лишен эмоций, как нечто неорганическое.

– То есть ты читал эту книгу?

– Я не знаю, о чем она. Я просто запомнил символы на страницах. Запомнил, как выглядели слова. Это не то же самое, что читать книгу и понимать, о чем она.

– Ты запомнил страницы?

– Я запомнил почти все книги в этой библиотеке.

Это не было похоже на шутку, да и сам парень не улыбался.

– А у тебя хорошая память…

– Раньше она была еще лучше. Сейчас я не могу запоминать больше книги в день.

– А я иногда даже не могу вспомнить, что уже читала какую-то книгу, и снова за нее берусь.

Парень молчал, но по его лицу было видно, что разговор ему не интересен, поэтому Чихо бросила идею завязать с ним беседу.

– …У меня вопрос. Мы раньше не встречались? Например, 4 года назад, 21 октября?

В тот день она сбежала из дома, попалась в лапы грабителя и была спасена мальчиком с ножом. Несколько секунд он молча смотрел на Чихо.

– Не помню, – ответил он, качая головой.

– У тебя такая хорошая память, но этого ты не помнишь?

– Ну, я сказал, что не помню этого, только потому, что не хочу вдаваться в подробности. Давай попробуем еще раз. Я уверен, что в тот день с тобой не встречался. 4 года назад был 1995 год. В тот год 21 октября выпало на субботу, и все утро я провел в школе. Днем я вернулся к себе в прию…

– Куда?

– К себе домой. Там я долго спал. Ночью решил посмотреть на звезды. Ты, наверное, не помнишь, но в ту ночь в небе был виден метеоритный дождь орионидов.

– Но ты вытащил нож и спас меня, так?

– Нож? Думаю, ты меня с кем-то спутала. В ту ночь я думал лишь о метеоритном дожде. Свет пересекал ночное небо. Быстрее, чем птица, быстрее, чем лошадь. Это было зрелище, подобное концу света. Думаешь, что такой ночью я бы потратил свое время на твое спасение?

Парня звали Хасуми Такума, ему было 17 лет. Он был на год старше Чихо, поэтому она звала его Хасуми-сенпай. Сперва они здоровались друг с другом только в библиотеке, но со временем стали обмениваться приветствиями и в школе. Порой Чихо думала, что Хасуми считает ее занозой в мягком месте, но в какой-то момент он перестал отдаляться и им удалось узнать друг друга получше.

Однако, ни самые вкусные пончики, ни уморительные истории Чихо не могли его развеселить – взгляд сенпая всегда оставался холодным и цепким, его лицо – словно камень. Может, ему было просто трудно выражать свои эмоции? Погода также его не беспокоила. Он всегда носил школьную форму: пиджак с длинными рукавами, застегнутый по самую шею, – даже в купальный сезон. Однажды летом, когда цикады своим жужжанием отмечали разгар жары, они пошли в семейный ресторанчик. И пока Чихо таяла под гнетом Солнца, Хасуми сидел напротив и смотрел в окно, а на лице его не было даже капельки пота.

– На что ты смотришь?

– На номерные знаки проезжающих машин, – сказал он, не поворачиваясь.

– Зачем?

– Раз я запоминаю все подряд, пусть в моей памяти отложится хоть что-то полезное. Например, я помню все машины и их владельцев, а также когда они здесь проехали с точностью до минуты.

Это была не первая странная выходка Хасуми-сенпая, и Чихо не могла понять, в шутку это было или всерьез.

– Разве тебе не жарко? Сними уже свою форму.

– Я не могу. Мое тело слилось с этой формой воедино.

Хасуми-сенпай всегда носил одну и ту же одежду. Можно сказать, что школьный пиджак являлся его визитной карточкой. У него были русые волосы, но его глаза и туфли были черными, как уголь, поэтому казалось, что он сам обитает в глубоком космосе. Украшения на его ухе и золотые пуговицы пиджака звездами сияли в этой кромешной тьме, а из нагрудного кармана постоянно торчала перьевая ручка. Он говорил, что это подарок от старого друга. Но то, что школьная форма стала одним целым с его телом, было, конечно же, полнейшим абсурдом. Обычное тело, на которое форма была просто надета.

К наступлению лета Чихо и Хасуми стали хорошими друзьями и часто проводили время вместе, но она все еще многого о нем не знала. Тайной для нее оставалось и то, был ли он тем самым парнем, который спас ее от хулигана несколько лет назад.

Желая разобраться в ситуации, Чихо позвонила своей подруге с косичками, которая начала ходить в школу для девочек в городе C.

– Хасуми-сенпай говорит, что это был не он. Может, он просто врет?

Оказалось, что после перехода в старшие классы ее подруга больше не плела кос. И в ее ответе на этот вопрос чувствовался укор.

– А может, тебе просто хочется так думать, Чихо?

Может и так, подумала она. Насколько точно она запомнила лицо того мальчика? Память у нее не лучшая, да и времени с того случая прошло порядочно. Связь между загадочным незнакомцем с ножом и ее сенпаем, который большую часть времени сидел, уткнувшись носом в книги, стала казаться Чихо не такой очевидной. Но глубоко внутри она все равно надеялась, что это был один и тот же человек.

Может быть, ей хотелось быть частью какой-то истории, а может, она надеялась найти доказательства того, что связь между ними не случайна. И если их судьбы и правда пересеклись ранее, ей было бы легче в это поверить.

Из телефонной трубки раздался любезный голос ее подруги.

– Но может, так даже лучше? Я буду поддерживать наш барный кружок, и если он тебя бросит, ты всегда сможешь вернуться.

Он немного беспокоилась об их дружбе с Хасуми-сенпаем в школьных стенах, но и близких подружек у нее не было. На физкультуре он не появлялся, говорил, что это из-за какой-то болезни, но она думала, что он просто не хотел снимать свой пиджак. Хасуми-сенпай часто бывал не только в школе, но и в других точках города: в магазинах новых и старых книг, канцелярских магазинах, в библиотеках. Но кроме того, он часто ходил к одному зданию в сельском районе Восточного Морио.

Это был небольшой заброшенный дом на земле, не попавшей в программу реновации. Район этот будто застрял в прошлом – до горизонта простирались частные домики и рисовые поля. У Хасуми не было определенной причины наведываться в этот дом. Он просто проходил мимо, наслаждаясь прогулкой. Через щели в черепице пробивалась трава, но в общем и целом в этом доме не было ничего интересного. Хоть он и давно пришел в запустение, во дворе еще были видны остатки огорода. Похоже, когда-то там росли лук и пекинская капуста. У стены рядом с входной дверью стояло что-то вроде мотыги или серпа. Рукоять инструмента побелела от засохшей грязи. Повсюду стоял на удивление приятный запах плодородной почвы.

Когда Хасуми впервые показал ей это место, Чихо подумала, что он когда-то здесь жил, но оказалось все совсем не так.

– Я здесь никогда не жил. Совсем.

– Тогда чей это дом?

– Еще 5 лет назад здесь жила пожилая пара.

– И где они теперь?

– Мертвы. Сперва от болезни умерла жена. А спустя полгода, будто в нетерпении вновь оказаться с ней, от инсульта скончался и муж.

– А детей у них не было?

– Была одна дочь. Она пропала 12 лет назад и так и не объявилась. В один день просто взяла и исчезла. Это довольно обычная история, особенно в Морио. Знаешь ли ты, что в этом городе пропало много людей? Об этом говорит статистика. С начала 1999 года пропал 81 человек, 45 из них были молодыми ребятами. Если взглянуть на цифры, можно подумать, что сам Морио пожирает людей в тенях своих зданий.

Сенпай заглянул в дом, благо окна давно выпали. Внутри было темно, как в пещере.

– Так откуда ты знал этих людей, сенпай? Они твои родственники?

– Я был с ними еле знаком. Мы знали друг друга в лицо, потому что иногда встречались на остановке. Ну да ладно. Чихо, ты не голодна? Пойдем купим тех штуковин, которые тебе так нравятся. Прожаренные, посыпанные сахаром и с дыркой в середине. Ты знаешь, о чем я.

По всей видимости, речь шла о пончиках, которые Чихо обожала.

– К слову, у меня нет родни, – добавил Хасуми на пути к автовокзалу. – Нет семьи.

История этого дома ее так взволновала, что она решила провести свое небольшое расследование втайне от сенпая. Чихо изучила старые карты города, которые хранились в библиотеке, расспросила живущих поблизости людей, прошерстила старые газеты в поисках статей о пропавших людях. Все было именно так, как сказал Хасуми: пожилые супруги действительно умерли, а их дочь действительно пропала. Их крестьянский род, носящий фамилию Хираи, жил здесь с давних времен. А пропавшую девушку звали Акари. В конце июля 1981 года она попросту исчезла из Морио, и на тот момент ей был 21 год.

—5—

10 июня 1982 года на территории храма был найден маленький мальчик, завернутый в полотенце. Главный монах связался с городской службой социальной защиты детей, и уже через день малыш был в доме ребенка.

Его директор придумал малышу имя. Учреждение находилось в районе Хасумичи, поэтому мальчик получил фамилию Хасуми. А на его правом плече было родимое пятно, по форме напоминавшее лошадь, поэтому ребенку дали имя Такума (Прим. ред.: Имя Такума образовано из двух канджи: 琢 [таку] – ‘полировать’ или ‘культивировать’ – и 馬 [ума] – ‘лошадь’). Хасуми Такума находился в доме ребенка до своего первого дня рождения. Затем его перевели в детский дом, в котором вопросами приготовления еды и стирки одежды занимались его сотрудники. В приюте жило 15 детей, каждый из которых оказался там по разным причинам. Родители одних отбывали срок в тюрьме, другие были просто слишком бедны для того, чтобы растить детей. Такума был одним из немногих, кто даже не знал своих маму и папу.

Когда ему было 5, в приют привели трехлетнего мальчика. Его приемный отец жестоко с ним обращался, поэтому соцслужбам пришлось вмешаться. Так он попал в детский дом. С наступлением ночи этот мальчик начинал плакать, поэтому ему дали прозвище Плакса. Все дети дошкольного возраста спали на футонах в одной большой комнате, поэтому Плакса постоянно мешал остальным, и некоторые ребята даже стали колотить его подушками от злости. Одной ночью Такума подсел к Плаксе и заговорил с ним.

– Почему ты плачешь? – спросил он.

В ответ Плакса лишь всхлипнул. Такума обнял мальчика и заметил на его спине огромный синяк, который тянулся до самого воротника. Плакса рукавом стер с лица слезы и сопли.

– Ну ладно. Давай я тебе чего-нибудь расскажу? Только плакать перестань.

Поглаживая Плаксу по спине, Такума стал рассказывать ему сказки, которые он узнал от воспитателей приюта: истории о Джеке и бобовом стебле, о Синей-Синей Птице Счастья. У него это так хорошо получалось, что малыш повеселел и, в конце концов, уснул с улыбкой на лице.

С тех пор каждую ночь Такума рассказывал Плаксе разные истории. Постепенно к ним стали подсаживаться и другие дети, которым хотелось послушать сказки. С наступлением темноты вокруг юного рассказчика собиралась целая толпа ребятишек, их глаза загорались в нетерпении услышать, о чем им поведают сегодня.

Эта ночная активность не осталась без внимания со стороны работников приюта. Они были поражены тем, как точно Такума пересказывал услышанные им истории. Он повторял их слово в слово за книгами без единой ошибки, опираясь только на свою память.

– Как ты выучил все эти сказки? – спросил однажды Такуму один из воспитателей.

– В этом ничего сложного. Я просто помню их. Все до единой. А еще я помню всю еду, что когда-либо ел.

Может ли на Земле быть человек, который помнил бы, сколько хлеба он съел за свою жизнь? У Такумы была как раз такая память. Он помнил каждое съеденное им блюдо, начиная с того момента, как ему перестали давать детское питание, и до сих пор.

Однажды взрослые в приюте взяли колоду игральных карт, перемешали ее и разложили все 52 карты на столе лицом вверх.

– Попробуй угадать, где какая карта.

У мальчика было всего 10 секунд на то, чтобы осмотреть все карты. Затем их перевернули лицом вниз.

– Так, а теперь назови масть и значение каждой.

Такума стал опознавать карты так быстро, что их за ним не успевали переворачивать. Вновь все были поражены его памятью.

«Может, он гений?», – подумали взрослые.

Его привезли на машине в научно-исследовательскую лабораторию при больнице и колледже. Там с помощью какого-то головного убора ученые считывали мозговые волны юного дарования. Его заставили запомнить десятки тысяч строк чисел, а затем пересказать их по памяти. Взрослые были довольны результатом.

По пути домой ему разрешили поесть мороженого из кафе перед железнодорожным вокзалом. У кафе расположилась открытая терраса со столами и стульями. Сотрудники приюта всегда садились снаружи, на места с отличным видом. Пока они ели мороженое, перед ними проходили толпы школьников, спешащих домой. У станции было шумно: ученики возвращались из школы на автобусах и поездах, а свободные от дел дети часто забегали в магазины рядом. Толпы людей в черных униформах, проходящих вокруг, были впечатляющим зрелищем.

Сотрудники пару десятков раз приводили Такуму в это кафе в такое время и однажды Такума понял, что во всей этой толпе он перестал находить «новые лица». Он рассказал об этом взрослым из приюта, которые были с ним на террасе.

– Так значит, ты помнишь всех учеников, что здесь проходят? – уточнил один из них.

Работник детского дома сначала посмотрел на людей, идущих мимо, а потом с сомнением посмотрел на Такуму.

– Их лица сохранились в твоей памяти, да? Должно быть, ты запомнил каждого ребенка, одетого в школьную форму во всем городе.

Позже при сборе данных они узнали, сколько точно человек училось в школе, и сравнили это количество с тем, что он им назвал. Числа совпали. Как и предполагали люди из детдома, Такума запомнил абсолютно всех учеников в городе.

И он мог запомнить буквально что угодно. Стоило ему однажды что-то увидеть – фото или видео, например, – он мог без проблем достать это изображение из своей бездонной памяти. Его эмоции не влияли на картинку, как не могло повлиять на нее время. Все в его поле зрения откладывалось в его голове в своем первозданном виде. Он мог запомнить даже выражения лиц людей, которых мимолетом встречал на улице. Каждый звук он записывал себе в мозг, как на пленку. Даже если это какая-то болтовня, которую он услышал краем уха и которую не понимал. Он помнил каждую специю каждого блюда в его жизни. Но его память не ограничивалась зрением, обонянием, слухом и осязанием. Он также помнил свои мысли. О чем он думал несколько дней назад, пока глядел на облака, что чувствовал, когда друг ущипнул его сколько-то лет назад, как билось его сердце в определенную минуту его жизни – он помнил все.

Но, несмотря на это, его нельзя было назвать гением. Такума не мог использовать доступную ему информацию для создания новых по-настоящему стоящих идей или получения ответов на сложные вопросы. Его разум работал не столько как компьютерный процессор, который может с высокой скоростью обрабатывать данные, сколько как жесткий диск, который лишь хранит их. Он постоянно собирал сведения и откладывал в своей памяти, сравнимой по размерам с космосом. Поняв это, ученые из колледжа оказались разочарованы. Такума запомнил и их огорченные лица. Все до последней мимической морщинки.

Когда он был в первом классе, по пути домой с учебы Такума стал свидетелем грабежа. Прямо у него на глазах человек на мопеде подъехал к пожилой даме, выхватил сумку из ее рук и угнал прочь. Спустя три дня грабитель все еще был на свободе. Такума услышал, что в сумочке были деньги, нужные женщине на жизнь, и решил помочь. Он воспроизвел случившееся у себя в голове.

Он знал, что в тот момент в небе пролетали 24 воробья, что под колеса мопеда преступника попал камушек. Он точно знал, как долго кричала пожилая дама. Чего он не мог запомнить, так это лица грабителя – он был в шлеме. Ко всему прочему, номерной знак его мопеда был заклеен скотчем, так что определить его по номерам было бы сложно.

Все, что Такума видел и слышал в те секунды, как ветер касался его кожи, как замерло его сердце в удивлении – яркие воспоминания того дня будто отправили мальчика назад в прошлое. В его разуме открылось окно в мир, идентичный нашему. Прокрутив те события в памяти больше 30 раз, он, наконец, нашел зацепку.

В тот момент, когда преступник схватил сумку, мопед слегка наклонился, и его рама отразила солнечный свет, который высветил еле заметную царапину в форме молнии на правом боку железного коня.

Такума рассказал об этом сотрудникам приюта, и хоть полицейские отнеслись к его показаниям с недоверием, они объявили мопед с царапиной-молнией в розыск. Вскоре грабитель был задержан. Однако, с тех пор Такума больше не использовал свою память на благо.

Во втором классе он попал в аварию.

По пути домой со школы он вспоминал классическую композицию, которую он услышал на уроке музыки. В тот день учитель играл отрывок из Моцарта, и Такума запомнил каждую секунду этого выступления. Ему казалось, что он ее уже где-то слышал, но он все не мог вспомнить, где. Тогда мальчик впервые ощутил, каково это – не быть в силах вспомнить что-то. Пока он надевал ботинки, поворачивал за угол и переходил дорогу, он воспроизводил выступление учителя в своей памяти.

С небес на землю его вернула несущаяся прямо на него машина. Хотя ему повезло, что эта же машина не отправила его на небеса навсегда. После столкновения Такума несколько дней пробыл без сознания. Бампер автомобиля оставил отметину на верхней части его бедра. Может, так получилось потому, что в то время он был ниже остальных детей.

Пока он был прикован к больничной койке, Такума прокручивал у себя в голове старые эпизоды аниме. Он в точности запомнил каждую реплику, каждый кадр каждой серии. Кроме того, благодаря своей памяти, он мог придавать пресной жидкой еде, которую ему давали в больнице, восхитительный вкус приютского карри.

Но у его дара постоянно накапливать информацию был и свой минус. Такума был лишен способности, дарованной всем другим людям природой, – забывать. В его случае время не лечило раны – все воспоминания навсегда сохранялись в его голове. И с возрастом этот груз становился тяжелее.

Одной бессонной ночью в больнице мальчик вспомнил о временах, когда он был со своими друзьями в детском доме. Воспоминания о славных деньках, когда они играли в ширитори и сугороку (Прим. ред.: Ширитори – это игра в слова, а сугороку – настольная игра, похожая на нарды), пробудились в памяти. В те моменты он уже не лежал в больничной койке: по ощущениям воспоминание было не отличить от реальности. Вдруг перед ним пролетела и села на стену муха. Такума взял подвернувшийся под руку журнал, свернул его и расплющил насекомое. Муха превратилась в пятно, и это напомнило ему о другом летнем дне.

Такума бегал по парку с другими ребятами, когда ему под ногу случайно попал жук-носорог. Он сам его принес, чтобы показать соседским детям. Солнце палило безжалостно. Его кожа, голова и волосы будто полыхали. Подошвой ботинка он давил панцирь насекомого и чувствовал, как хлюпают его внутренности. Когда он заглянул под ногу, он обнаружил там еще живое и корчившееся насекомое.

Когда Такума вспомнил это, ему стало грустно. Ощущения того момента разыгрались в его памяти. Жара, запах земли, пот… Но это произошло не по его воле. Он не хотел это вспоминать, картины прошлого пробуждались сами собой. Расплющенная муха съехала по стене на землю, и это заставило его вспомнить о похожем случае.

Такое происходило с ним еще не раз и после того, как его выписали из больницы. Его разум, неспособный забывать, был словно снежный ком, который никак не мог растаять. Чем старше он становился, тем больше разрастался и снежный ком памяти. Дошло до того, что воспоминания вышли из-под контроля: любой внешний возбудитель обрушивал на него лавину из прошлого. Людям свойственно забывать. Они оставляют позади неприятный опыт и идут дальше. Но Такума был лишен такой роскоши.

Когда он ел, он невольно вспоминал сбитых собак и кошек с кишками наружу и запах, который от них исходил. Страх, который он когда-то чувствовал, будучи запертым в темноте, внезапно сдавливал его грудь и заставлял кричать. Иногда он вновь ощущал, как трескаются и ломаются его кости от удара машины.

Воспитатель, которому он доверял, один раз вышел из себя и избил ребенка. Такума больше не мог с ним говорить. Он помнил каждый раз, когда его предавали друзья или когда он сам кого-то предавал. Он помнил, когда он кому-то завидовал или желал неудачи. Косые взгляды и слова, адресованные ему, навсегда поселились в закоулках памяти. Он не мог отпустить все плохое, что происходило с ним в жизни. Резкие вспышки памяти переносили его в другое место и время и сбивали с толку, пока он не переставал понимать, где вообще находится.

Он больше не то что говорить с другими людьми, даже смотреть им в глаза не мог, и постепенно ребята в школе начали его травить. Он постоянно слышал насмешки в свой адрес. Взрослые, которые считали уникальную память Такумы жуткой, пытались скрыть страх на своих лицах. Примерно к тому времени, когда ему исполнилось 10, он больше ничего не хотел видеть и слышать. Мальчик запер себя в одной из комнат детского дома и перестал контактировать с друзьями. Из окна своей комнаты он видел площадь, на которой стояли детская горка, качели и старые разбитые часы.

Даже несмотря на то, что он и шагу не делал из комнаты, заворачиваясь в футон с головой, собственные мысли продолжали накапливаться в виде воспоминаний. Они были словно ключи, открывающие двери памяти. В то время Такуму в основном атаковали непрошеные, болезненные воспоминания. Он будто видел сплошной ночной кошмар наяву. Когда он пребывал в плохом расположении духа, канувшее в лету прошлое возвращалось и сбивало его внутренние часы, посылая в измерение, где о причинно-следственных связях и речи не было. Осколки воспоминаний, которые оставили на мальчике свой след, без спроса возникали в его разуме. Внутренности жука-носорога, взрослый, избивающий ребенка, тяжелое дыхание и звук его ломающихся костей – мешанина из отголосков прошлого, накапливавшаяся годами.

Взрослые не могли решить, что им делать с Такумой. Они приносили ему еду и иногда убирались в комнате. Как-то раз один из сотрудников детдома заметил на руках мальчика красные отметины и смазал их мазью. Они все шли по внутренней стороне его рук от локтей и почти до кистей. Видимо, пытаясь выдержать наплыв воспоминаний, он неосознанно себя царапал.

Одним воскресным днем Такума взял ножницы и вскрыл вены на своих руках. Он пытался покончить с собой. Кровь хлынула из ран и растеклась вокруг. Он чувствовал умиротворение, ему казалось, что боль, наконец, уйдет. Но когда он вышел из коматозного состояния, то обнаружил себя в больнице.

И даже там он попытался себя убить: Такума выпрыгнул из окна третьего этажа. Он упал в кусты, так и не потеряв сознание. Ветки расцарапали его лицо и пробили шейную артерию. Кровь брызнула, как из фонтана. Было сломано несколько ребер, что навсегда изменило очертания его грудной клетки. Обдумав позже свои действия, он решил, что пытаться покончить с собой в больнице было не лучшей идеей. Благодаря неотложной медицинской помощи, оказанной врачами и медсестрами клиники, его жизнь была в безопасности.

После этих инцидентов ему больше не разрешали выходить из комнаты. Сотрудники учреждения также убрали из его палаты все, чем он мог бы себе навредить. У Такумы случались припадки, которые оставляли докторов в синяках. Пока он был жив, объем информации в его мозгу все рос и рос. Удивительно, как его голова не лопнула? Он больше не мог терпеть мучений, от этого нескончаемого кошмара он стал выдирать свои волосы и обкусывать губы. Он будто слышал, как от постоянного расширения памяти трещит его череп. День и ночь он был под атакой путаницы воспоминаний, а по лицам врачей и медсестер было понятно, что и те уже сдались.

Однажды он услышал доносящийся из коридора голос взрослого из приюта: «Мне его так жалко. Пожалуйста, помогите ему. Он даже не знает своих родителей». Судя по всему, этот человек говорил с кем-то из докторов. Такума выпил лекарство и отдался течению мыслей. «А ведь у меня есть родители», – подумал он. До этого момента он считал, что он просто каким-то образом материализовался из воздуха. Но вероятнее было, конечно, то, что он, как и все, был чьим-то ребенком.

По щеке покатилась слеза. И в этот момент он кое-что заметил.

Из ниоткуда возле его подушки появилась книга в твердой обложке, размером с танкобон (Прим. ред.: Танкобон – том манги примерно 13 см в ширину и 18 см в высоту)

Она была обтянута темно-коричневой кожей. На обложку было больно смотреть: почему-то она вся была в царапинах, будто кто-то исполосовал ее ножом. Такума не знал, откуда она взялась, ведь был уверен, что еще минуту назад ее там не было, да и в палату никто не заходил.

Он коснулся обложки и понял, что от нее исходит тепло, прямо как от человеческой кожи. Когда он прижал к ней ладонь, она будто оказалась на груди человека – Такума чувствовал размеренное дыхание, чувствовал, как поднималась и опускалась грудная клетка. Это было мягкое, успокаивающее ощущение. Его рука будто прилипла к обложке. «Наверное, такой была бы книга, обитая настоящей человеческой кожей», – подумал он.

У книги не было названия, имя автора также не было указано. И что самое странное – ему казалось, что он всегда знал о ее существовании. Но, покопавшись в памяти, он ничего не смог вспомнить. Эта книга ни разу не попадалась ему на глаза (Прим. ред.: Такума описывает книгу, которую вы читаете прямо сейчас, только без названия и имени автора).

Только он собрался открыть книгу, как в палату зашла медсестра и начала менять бинты на его руках. Женщина удивилась тому, насколько Такума был спокоен. Когда она закончила и ушла, мальчик захотел вернуться к книге, но уже нигде не смог ее найти. Ни под кроватью, ни под одеялом он ее не обнаружил.

Появление книги в кожаном переплете совпало с его выздоровлением. Он не знал, почему, но с того дня плохие воспоминания перестали возвращаться сами по себе. Такуму выписали из больницы, и он вернулся к своей прежней жизни в детдоме.

Во второй раз он увидел ту книгу уже в приюте, в первую ночь после возвращения. Несмотря на то, что ему было лучше, его заселили в отдельную комнату, дабы избежать возможных проблем. В ту ночь он лежал на футоне и пытался заснуть, как вдруг эхо прошлого снова загремело в его голове. Информация трепыхалась внутри его черепа и сбивалась в кучу, как раньше. И только он собрался вогнать ногти себе в руки, он услышал глухой звук удара, будто что-то упало на пол.

Он поднялся с футона, чтобы выяснить, что произошло, и увидел ту самую книгу в кожаном переплете.

Не похоже, что кто-то открыл дверь и забросил ее. Ему казалось, что она могла появиться только из воздуха.

В больнице книга показалась ему сильно потрепанной, но в этот раз царапин почти не было видно, от них остались лишь неглубокие отметины. Однако, отчего-то Такума был уверен, что это была та самая книга, которая попалась ему в больнице, и что она с ним как-то связана. Когда он впервые ее увидел, его тело было испещрено ранами. Теперь же на нем остались только шрамы. В этом они с книгой были очень похожи.

Такума решил ее изучить. Толщиной она была примерно в 380 страниц, и на вас она примерно так и ощущалась. Текст был расположен, как и в любой книге, справа налево. Под уже привычной руке обложкой он увидел несколько пустых страниц, за которыми последовали страницы текста на японском языке, написанном сверху вниз (Прим. ред.: Если это еще не очевидно, описание выше подходит и этой книге).

Страницы были заполнены бесконечными описаниями мрачных событий, передаваемых с помощью всевозможных метафор и стилей. Каждый лист бумаги был плотно набит маленькими черными символами, прямо как муравьиная колония. И когда Такума вглядывался в эти мрачные тексты, ему казалось, что он вот-вот в них провалится. Эта тьма становилась настолько ощутимой, что к ней почти можно было прикоснуться. Он испугался и перестал читать. Мальчику показалось, что у автора этого романа не все в порядке с головой.

Он был напуган и решил, что ему надо от нее избавиться, забросить куда подальше. Посреди ночи он вышел на улицу, дошел до моста и кинул книгу в реку. Он даже убедился, что та утонула, оставив после себя лишь пузыри на поверхности, но на следующее утро снова обнаружил ее на своем футоне. По пути в школу Такума кинул книгу с эстакады  прямо в проезжающий под ним грузовик. На его глазах новелла в темно-коричневом кожаном переплете уехала за горизонт, но некоторое время спустя она ждала Такуму в ящичке его школьной парты. Понимая, что выбора особого нет, он решил ее игнорировать и жить дальше. Но куда бы ни отправился Такума, книга следовала за ним. Когда он пришел на обследование к врачу, она лежала на его столе. Когда он заглянул в школьную библиотеку, она стояла на одной полке с другими произведениями. Странным было и то, что, по всей видимости, никто кроме Такумы ее не видел, как будто только он знал о ее существовании. Все – учителя, одноклассники, взрослые в детдоме – проходили мимо нее, даже если она лежала на полу.

Будто книга была галлюцинацией, которую видел только он. Только он мог к ней прикасаться, только он ощущал ее вес. Когда он подносил ее к носу, он даже улавливал запах старой бумаги. Неужели все 5 чувств его обманывали?

Однажды Такума решился всерьез изучить эту книгу в одной из комнат приюта. Он поставил ее на стол у окна и убедился в том, что она отбрасывает тень. Когда он тряс стол, книга тоже тряслась. Когда он давил на книгу, кончики его пальцев становились белыми, как если бы он давил на что-то твердое. Он постучал по ней карандашом и услышал соответствующий звук.

Он бросил карандаш на книгу, он на нее приземлился, и там и остался. Если бы обитый темной кожей том был иллюзией, карандаш прошел бы сквозь него и укатился прочь. Такуме было страшно, но он набрался храбрости и вновь открыл книгу. Первые страницы были полны мрака, от которых мальчик опять загрустил. Но в этот раз, вместо того, чтобы погружаться глубже в эту тьму, он прыгнул примерно на 50-ю страницу и попробовал прочитать несколько строк. Как он и ожидал, от них ему стало не по себе. Предложения были написаны от первого лица, но все описываемые в новелле события помнил сам Такума.

– Почему ты плачешь? – спросил он.

В ответ Плакса лишь всхлипнул. Такума обнял мальчика и заметил на его спине огромный синяк, который тянулся до самого воротника. Плакса рукавом стер с лица слезы и сопли.

– Ну ладно. Давай я тебе чего-нибудь расскажу? Только плакать перестань.

Напечатанные на страницах слова пробудили в нем память о том дне, тех запахах, той атмосфере. Это был его жизненный опыт, обращенный в художественное произведение. Оно состояло из простых для понимания предложений, потому и читалось легко и быстро, и по какой-то причине он чувствовал, будто книга поглотила его. Имя «Такума» встречалось постоянно. Персонажи новеллы обращались к рассказчику именно так. И чем больше он читал эту книгу, тем больше он осознавал, с чем имеет дело.

Предложения, напечатанные в книге с темно-коричневым кожаным переплетом, были его воспоминаниями, выраженными в виде новеллы от первого лица. Его жизнь была преобразована в прозу и собрана в одном томе.

—6—

Кишибе Рохан взял со стола спичку и чиркнул ею по коробку, резко освещая свое лицо красным светом. Он зажег свою антикварную импортную плиту, повернул несколько переключателей и снова сел в свое удобно выглядящее кресло. Вероятно, мангаки очень много времени проводят сидя, поэтому не скупятся, когда дело касается покупки мебели для работы. Было 6 января 2000 года, последний день зимних каникул, и я проводил его в доме Кишибе Рохана. Прошло уже два дня с того инцидента, и я успокоился достаточно для того, чтобы позволить себе сесть и съесть стейк в его компании. Кишибе Рохан сидел в своем кабинете, стены которого были покрыты фотореференсами для манги, и смотрел на пустой белый лист, лежащий перед ним на столе. Этот вид взволновал меня, и я решил спросить сенсея, не лучше ли мне будет зайти попозже, когда я не буду отвлекать художника от работы.

– Мне осталось всего три страницы. На это уйдет не больше пяти минут, так что можешь подождать здесь, – ответил Рохан.

Не утруждая себя прорисовкой карандашного скетча или хотя бы раскадровки, он взял в руку перо и стал сразу же рисовать с умопомрачительной скоростью. Изображения появлялись на листе так быстро, словно Рохан просто сканировал идеи в своей голове, и они мгновенно появлялись на бумаге. Я сидел и молча смотрел на этот процесс в восхищении. Не успел я опомниться, как Рохан отложил в сторону готовые страницы. Я посмотрел на часы на моей руке и обнаружил, что мангака и в самом деле нарисовал три страницы за три минуты. Невероятная скорость. Кишибе Рохан повернулся ко мне в своем кресле.

– Ты мне очень помог на днях. Благодаря тому, что ты сказал полиции, что был один, когда обнаружил тело, я был избавлен от множества хлопот.

После того, как я позвонил в полицию и сообщил о том, что случилось с Орикасой Ханае, мне пришлось идти в участок на допрос. Они даже позвонили моим родителям. Это было едва ли приятно.

– Должно быть, твои родители были очень удивлены.

– Наверное, они волнуются, что увиденное могло повредить мою психику. Кстати, сегодня я как раз пришел к вам, чтобы спросить кое-что по поводу этого случая.

Я только собрался озвучить свой вопрос, но на лице у Рохана сразу же появилось такое выражение, будто он уже знал, что я собирался сказать.

– Ты волнуешься о слухах, которые могут пойти по городу из-за смерти Орикасы Ханае?

Коичи уже видел в нескольких газетах статьи о «загадочной смерти Орикасы Ханае в ее собственной комнате». Никакой особой информацией они видимо не располагали, что только плодило разные версии произошедшего.

– Говорят, она жила одна, так? В городе у нее не было семьи и близких друзей, никаких людей, с которыми она бы состояла в тесном контакте. Судя по всему, она вела тихую жизнь вместе со своим котом. Я также слышал, что мебель в ее дома была весьма дорогой и не похоже, что она была бережливой женщиной. Основным ее хобби было чтение, в особенности мистики. А что касается причины ее смерти, которая тебя как раз заботит…

– Вы поняли это в тот же день? Точнее, я хотел спросить, вы верите, что это может быть правдой?

– Один из полицейских или патологоанатомов, участвующих в расследовании, видимо проболтался кому-то из знакомых кое о чем. Я никак не могу понять, как такое возможно – совершенно невероятная ситуация. С ней произошло что-то, что просто невозможно в замкнутом помещении. И даже если бы инцидент произошел снаружи, это все равно очень сомнительно. Ее изувеченное тело лежало на полу, помнишь? На правом бедре Орикасы Ханае была странная отметина. Я заметил это из-за того, что ее юбка была задрана кверху. Знаешь, есть особые машины, чтобы рисовать белые линии на полях для бейсбола и футбола. Выглядело так, как будто по ней проехались такой, из-за чего на ее бедре остался четкий след. Это не давало мне покоя, и в итоге я раздобыл отчет со вскрытия. Я выяснил, что подобная отметина была обнаружена только на ее правом бедре, на левом ничего не было.

Огонь плиты освещал помещение, и я внимательно смотрел на Кишибе Рохана, который ровным голосом продолжал излагать все свои наблюдения. Мои руки похолодели и побелели от того, как крепко я сжимал кулаки.

– И когда вы увидели данную отметину на ее бедре, вы стали думать о том, что могло ее оставить, так?

– Дело в том, что я уже видел подобные следы на фотографиях, которые я использовал в качестве референсов для своей манги. Эта отметина на ее бедре была оставлена бампером автомобиля, который в нее врезалась. Другими словами, она попала в ДТП. Находясь в собственном доме. А тот факт, что подобная отметина присутствует только на ее правом бедре, говорит о том, что машина врезалась в нее справа. Только так ее левое бедро могла остаться сравнительно невредимым.

Если бы до этого мне не довелось услышать различные слухи, ходившие по городу по поводу смерти Орикасы Ханае, я вряд ли смог бы с такой легкостью поверить словам Кишибе Рохана. Что дети в книжном магазине, что школьники в магазине компьютерных игр – все подходили ко мне с намерением обсудить со мной свои домыслы. Неужели эту женщину на самом деле сбила машина, когда она находилась в своем доме? Как такое возможно?

– А может ли быть так, что на улице ее сбила машина, а потом она вернулась к себе домой и умерла там?

– Я сомневаюсь, что с такими увечьями она была в состоянии даже ползти. К тому же, в доме и его окрестностях отсутствуют какие-либо следы, позволяющие сделать вывод, что кто-то другой принес ее. Если бы ее кто-то действительно нес ее тело в комнату, то остались бы следы.

– Ну а если убийца полностью стер все улики?

– Даже если так, остается вопрос, кто закрыл дом? Преступник раздобыл второй ключ и запер Орикасу Ханае, после чего скрылся? Или у него был внутри подельник для этого? Зачем стал бы убийца заниматься таким? Вопросов все еще очень много. Но то, что ее сбила машина, я могу утверждать наверняка. Причем, дело не только в следе от бампера – на ее теле было обнаружено множество порезов, которые однозначно были оставлены осколками лобового стекла, в которое она влетела.

– Но если ее на самом деле сбила машина в ее же собственном доме, тогда машина должна была бы въехать прямо туда, и устроить полный бардак, но на диване, телевизоре и другой мебели не было ни царапинки! Побитых окон я тоже нигде не увидел. Если человек на самом деле может погибнуть в ДТП, находясь в собственном доме, то эта женщина нигде не была в безопасности…

Моя семья была напугана тем фактом, что в их районе имел место быть такой загадочный случай смерти. Особенно озабоченной была моя старшая сестра, которая всегда близко к сердцу принимала все городские легенды, истории про призраков и тому подобные вещи. В последнее время я замечал за ней, что она испуганно вздрагивала, когда слышала звук проезжающей рядом машины, даже если находилась в помещении.

– Многие факты все еще остаются для нас загадкой.

Кишибе Рохан закинул ногу на ногу и достал блокнот, в котором он, судя по всему, записывал все детали, связанные с преступлением.

– Я встретился с доктором, который занимался вскрытием Орикасы Ханае и прочитал его воспоминания об этой трагедии. Раны на трупе помогли ему прояснить кое-какие детали. Судя по всему, сразу после столкновения ее тело подбросило вверх, ударило об капот, а затем она пробила лобовое стекло. Более того, машина, которая ее сбила, была самой обычной легковушкой, небольшой по размеру и тем более не грузовиком каким-нибудь. Но одна вещь совершенно не сходится с остальными фактами: место отметины от бампера. Если бы ее сбила легковая машина, она должна быть значительно ниже.

– Ниже?

– Исходя из медицинских отчетов, Орикаса Ханае была 169 сантиметров ростом, выше среднего для обычной японской женщины. Вместе с тем, ее вес был ниже среднего, так что она была высокой и худой. Машина врезалась в нее, когда она стояла ровно, вытянувшись во весь рост. Получается, что машина, врезавшаяся в нее, должна была бы оставить след в районе колен. Если бы водитель пытался остановиться, заметив женщину на дороге, то бампер бы оказался еще ближе к асфальту из-за инерции, а значит, отметина была бы еще ниже. А след от удара на теле Орикасы Ханае располагался у основания бедра. Как ни посмотри, это слишком далеко от земли. А исходя из глубины раны, оставленной бампером, можно уверенно говорить, что она никак не могла быть сбита крупной машиной с высоким дорожным просветом.  Как по мне – такое расположение следа бампера возможно только если машина, которая в нее врезалась, парила над землей на высоте нескольких десятков сантиметров.

Чем больше говорил Кишибе Рохан, тем более сбитым с толку я себя ощущал. Он серьезно полагал, что ее сбила летающая машина?

– Кстати, судя по всему, причиной смерти была потеря крови, – неожиданно добавил Рохан, словно вспомнив очередную важную деталь. – Орикаса Ханае словно бы попала в ДТП и без сознания лежала на полу своего дома. Это не должно было произойти. Если бы кто-то сразу же вызвал скорую, она могла бы выжить.

– И сколько она там пролежала?

– Судя по отчету о вскрытии, целые сутки. Интересно, что же произошло за 24 часа до того, как мы ее нашли. Я не знаю, что именно, но за 24 часа до нашего появления, случилось что-то, из-за чего она упала навзничь и стала истекать кровью. Затем ее кошка измазалась в ее крови – либо она терлась об нее, либо упала в кровавую лужу – не ясно. Именно поэтому кошка и была столь пугающе красной.

Кишибе Рохан указал в сторону плиты, около которой умиротворенно сидела и зевала белая кошка. Именно эта кошка принадлежала Орикасе Ханае, когда та еще была жива. Я взял ее с собой в дом Кишибе Рохана. С ее ошейника свисал небольшой шильдик в форме сердечка с надписью «Тринита», что, судя по всему, было ее кличкой.

Два дня назад кошка спала напротив «Sun Mart», до тех пор, пока один из работников магазина не позвонил в полицию и те не забрали ее. Я слышал, они отмыли ее от крови и держали в полицейском участке. Вчера я был там на допросе и видел Триниту, сидящую в коробке в углу комнаты.

– Я просто ненадолго одолжил ее у полиции.

– И я так понимаю, ты не спрашивал разрешения, прежде чем забрать ее? Я вообще удивлен, что тебя еще не поймали. Хотя твой станд, наверное, помог тебе в этом.

Тринита не обращала внимания на разговор и вылизывалась. Когда на ней не было пятен от крови, было легко заметить, насколько красивой кошкой она была.

На самом-то деле, вынести ее из участка так, чтобы никто не заметил, было весьма легко. Я смог это сделать, не отходя ни на шаг от автомата с напитками, находящегося в 50 метрах от участка, и заодно купил сок. С помощью моего станда я легко могу делать подобные вещи – переключать каналы, не касаясь пульта, или таскать сладости с кухни, не поднимаясь с дивана. И это даже не главная его способность.

Это может показаться странным, но у нас есть особые духи-хранители. Большую часть времени они скрыты от глаз окружающих, и вы не можете их увидеть. Мы называем эти духи стандами. Кажется, это название происходит от выражения stand by me– они стоят за нашими спинами.

Только обладатели этих духов могут их видеть, обычным людям это не дано. Они все выглядят по-разному и отражают личность владельца. Станды могут быть похожи по форме на людей или животных, а некоторые выглядят и вовсе как неживые предметы. Мой станд скорее похож на ящерицу. Он появляется, когда нужен мне, и может отдаляться на некоторое расстояние. Например, он легко мог влететь в окно полицейского участка в нескольких десятках метров от меня и выкрасть из него кота, когда я захотел. Работает так же, как и пульт от телевизора.

– Рохан-сенсей, вы понимаете, зачем я принес сюда эту кошку?

– Я абсолютно шокирован тем, что ты это сделал, но не могу сказать, что осуждаю.

– Я хочу, чтобы моя семья успокоилась. Мне кажется, что если бы мы выяснили, как погибла та женщина, это бы очень помогло. Вы так не думаете?

– Отлично. Я тоже думал о том, чтобы изучить воспоминания этой кошки.

Кошка могла видеть произошедшее. Если бы мы могли прочитать ее воспоминания, многое насчет смерти Орикасы Ханае прояснилось бы.

Словно почувствовав наши намерения, Тринита открыла глаза. Ее вертикальные зрачки сузились, как только в них появилось отражение Кишибе Рохана, приближающегося к ней. Тринита развернулась и уже собиралась убежать, но, не успев сделать и пары шагов, рухнула на пол. Если присмотреться, можно было увидеть, что ее передние лапы стали разворачиваться как страницы маленькой книги. И это не все. Посреди ее морды появился шов, как будто бы ее голова была коробкой, которую открыли, разрезав  соединявший створки скотч. На ее морде стало появляться еще больше таких же швов, но кошка уже лежала на полу без сознания и ничего не чувствовала. Именно такой мистической силой обладал станд Кишибе Рохана.

– Так на животных он тоже работает?

– Да, но только если животное обладает разумом. Книги из них получаются гораздо более простые, чем из людей, потому что их мышление не такое многогранное.

По всему телу Триниты открывались страницы, словно в книге или журнале. Кишибе Рохан наклонился к кошке и стал аккуратно перелистывать страницы, на которых были расположены разные записи воспоминаний. Все, что с ней произошло, с того момента, как она родилась, было изложено на этих страницах. При внимательном изучении мы должны были быть в состоянии найти воспоминания со дня смерти ее хозяйки.

– Ну, то, что эту кошку звали Тринита, однозначный факт. И ее хозяйкой была Орикаса Ханае. Мать этой кошки, видимо, принадлежала ей же, – сказал Кишибе Рохан, перелистывая страницы. Я сел поближе и попытался прочитать что-нибудь. «Больше всего на свете я люблю катать клубки шерсти» прочитал я на одной из страниц. Воспоминания кошки были записаны японскими иероглифами, хотя она и не знала этот язык. Все дни, проведенные с Орикасой Ханае, были отражены на страницах. Тут и там можно было встретить теплые мысли питомицы в отношении ее хозяйки. Однако Кишибе Рохан весьма быстро нашел страницы с нужным нам моментом смерти Орикасы Ханае. Сцена была описана лаконично, в форме списка из нескольких пунктов, и располагалась на груди Триниты.

●              Кто-то стоит за окном.

●              Юноша в школьной форме.

●              Хозяйка подошла к окну и стала говорить.

Юноша снял пиджак, под ним рубашка с коротким рукавом. На обеих руках много красных порезов.

●              «ТРАХ-БАХ», что-то упало на пол.

●              Хозяйка перестала двигаться.

Не было ни слова о летающих машинах или том, что ударило Орикасу Ханае. Кошка не видела машины, не слышала звука двигателя, не чувствовала запаха выхлопных газов – ничего в таком духе.

Огонь плиты задрожал от порыва ветра, и наши тени на полу стали еще длиннее. Кишибе Рохан аккуратно закрыл страницы на теле кошки, после чего множество швов растворилось в шерсти, будто бы их и не было. Тринита открыла глаза и поднялась с пола. По ее морде было видно, что она не поняла, что с ней только что произошло. Она мяукнула и отодвинулась от Кишибе Рохана. Я подозвал кошку к себе.

– Я куплю тебе вкусные рыбные сосиски вечером, а еще отнесу тебя в дом твоей хозяйки.

– Школьная форма. Я думаю, этот парень был из средней или старшей школы, и именно он убил Орикасу Ханае. Я не знаю, как он это сделал, но уверен, что он причастен к ее смерти. Возможно, у него тоже есть особые способности, как и у нас.

Этот парень мог быть из моей школы. Человек, который в состоянии ранить или убить другого, мог быть совсем рядом со мной. И этот парень мог спокойно притворяться нормальным.

Орикаса Ханае была убита. Я не мог рассказать об этом моей семье. Если бы они узнали, что по улицам нашего города ходил подобный человек, это бы их очень испугало.

– Как вы думаете, этот парень может навредить кому-либо еще? – спросил я Кишибе Рохана.

– В воспоминаниях кошки было написано, что на его руках было множество порезов. Белая кошка, чья хозяйка была убита, указала на одну яркую отличительную черту этого человека. С помощью нее мы могли бы найти убийцу, – голос Кишибе Рохана был размеренным. – Ты ведь именно об этом сейчас думаешь? Я вижу это по твоим глазам. Но я считаю, что нам надо быть очень осторожными. Если этот парень обладает стандом, то мы понятия не имеем, какая именно у него способность.

Я подошел к окну. Листья облетели с деревьев, рассаженных вдоль улиц Морио. Холодный воздух проникал в дом Кишибе Рохана через открытое окно. Здесь и сейчас где-то в Морио спокойно жил парень, убивший Орикасу Ханае.

—7—

У Такумы было ощущение, будто за ним кто-то наблюдал. Сидя на своем стуле, он обернулся, но единственным человеком в зале, помимо него, была Футаба Чихо. Придя к выводу, что ему, должно быть, просто показалось, Такума снова опустил глаза в книгу. Деревянный стул у окна скрипел при малейшем движении, как будто он был готов вот-вот под ним развалиться. Скорее всего, его поставили в такое место, чтобы никому не пришло в голову на него сесть.

Футаба Чихо по какой-то неизвестной ему причине ходила из стороны в сторону перед книжной полкой. Третий этаж Дома Шипов, городской библиотеки Морио, всегда напоминал Такуме чердак. Стены и потолок сходились не под прямыми углами, а высоко вверху, копируя треугольную форму крыши. Из-за того, что работники библиотеки редко поднимались сюда, и пол, и полки были покрыты пылью. На окнах здания снаружи были повешены металлические решетки, предназначенные для защиты книг от грабителей и вандалов, но Такуме пришло на ум, что в экстренной ситуации они были бы весьма полезны для побега с третьего этажа. Зазоры в решетке были весьма большие, а перелезть на обратную сторону казалось не сложно, так как она едва ли держалась крепко, а руководство точно не планировало их ремонтировать в ближайшее время.

На дворе было 6 января 2000 года, последний день зимних каникул.

– …я нигде не могу ее найти. Может, ее списали?

Чихо подошла к нему. Она дрожала от холода, так как на третьем этаже не было обогревателей, и с улицы задувал зимний ветер.

– Может, такой книги тут никогда и не было?

– Но из этого могла бы выйти интересная история для романа…

Она снова повернулась к одной из старых книжных полок.

Еще с прошлого лета по городу начали ходить слухи, что где-то в главной библиотеке хранилась очень необычная книга. На первый взгляд она могла показаться самой обыкновенной, но в ней была просто тьма совершенно абсурдных символов. Предложения выглядели так, будто из какой-то другой книги вырвали все страницы, пропустили через шредер, а получившиеся полоски склеили в беспорядке обратно. Но самым странным в этой книге было то, что иногда из нее был слышны чьи-то стенания, иногда голос клерка, работавшего в библиотеке или уборщика, бормочущего «помогите мне» в пустом здании. С тем, как Чихо усердно искала идеи для своего романа, она не могла не заинтересоваться этой байкой.

На первом этаже Дома Шипов хранится художественная литература, на втором – книги о науке, технике и философии. Чихо говорила, что если эта книга вообще существует, она должна находиться на третьем этаже. Они ожидали, что именно там будут располагаться самые ценные, редкие книги и подарки библиотеке, но когда они получили разрешение заглянуть туда, оказалось, что зал больше походил на заброшенную кладовку. Тут и там валялся бесполезный хлам – покрытые паутиной статуэтки, выцветший глобус и старая карта с множеством дырок, проеденных жуками. Их было так много, что было непонятно, картой какого города она была. Еще стояли несколько полок с западной литературой, но им все равно не удалось найти ту книгу, которую искали.

– Чем ты занимаешься, сенпай?

Чихо достала из своей сумки шоколадку, сняла с нее упаковку и положила в рот кусочек.

– Читаю книгу «В поисках утраченного времени» Пруста.

– Эта та книга, где из-за вкуса конфеты главный герой начинает вспоминать свое прошлое? Но я ее не вижу, где она?

Взгляд Чихо скользнул по столу, но очевидно она не могла увидеть неприглядную книгу с кожаной обложкой в руках Такумы. Эта книга, которую он получил, еще когда учился в младшей школе, была невидима для всех, кроме него. На ее обложке не было ни слова, поэтому Такума уже давно думал о том, чтобы дать ей какое-то название, но никак не мог придумать такое, которое ему бы нравилось. Такума ничего не сказал Чихо о книге в своих руках и просто приставил к голове палец.

–Все тома из этого цикла уже лежат в моей голове.

– Ну, в таком случае я не могу ее прочитать. Хотя я не завидую тебе. Читать книгу просто из своих воспоминаний кажется мне таким бездушным.

– Значит ты из тех, для кого важно чувствовать вес книги и шершавость страниц в своих руках? Если в скором времени появятся электронные книги, ты окажешься в рядах отстающих.

– Я бы не хотела, чтобы такое случилось.

– А я бы был не против.

– Но тогда от книги останется только содержание, просто блок информации. По мне так это пугающе – как будто не книга, а просто ее призрак.

– Призрак?

– Разве я не права? Представь, что книга – это человек. Обложка и страницы – это ее плоть, а содержание – это ее сердце. Электронная книга – это как человек с одной только душой, без тела.

– А разве что-либо кроме души имеет значение?

Чихо шокированно посмотрела на него, а затем отвернулась. Она была в первом классе старшей школы, на год младше. Девушка рассказала ему о своей писательской страсти. Такума считал глупым тратить свои самые ценные годы юности на написание романов – для него это все равно что сливать в канализацию драгоценные камни. Он считал, что ей стоило бы забросить это дело и больше времени проводить на улице в компании друзей. Если бы он был писателем, дебютировавшим в подростковом возрасте, именно такой совет он бы и дал Чихо, но это было не так, поэтому Такума молчал.

Недавно она дала ему прочитать роман, который написала сама. Фентези с особым юношеским шармом. Когда Такума поделился с ней своим честным мнением по поводу прочитанного, она посмотрела на него с жалостью и сказала: «Сенпай, очевидно тебе совсем не по вкусу этот жанр».

– Может, нам спуститься пониже? Тут так холодно, – сказала Чихо, потирая ладонями свои плечи.

– Ты решила сдаться и перестать искать ту загадочную книгу?

– Я недавно узнало о другом, более интересном слухе.

Они вышли из этого зала и пошли в сторону винтовой лестницы. В старой библиотеке не было лифта, поэтому попасть на другие этажи можно было только с помощью лестницы. Деревянные перила на одинаковых стойках, которые были похожи на кегли для боулинга, красиво блестели. Когда они вышли в холл, то оба перегнулись через перила и посмотрели вниз на пол первого этажа, выложенный черным деревом.

– Почему ты всегда ходишь со мной, когда ищешь вдохновение для своих романов?

– Потому что ты всегда можешь сказать, на какой полке расположена нужная мне книга, разве не так?

Когда они только познакомились, Чихо показалась ему очень стеснительной и замкнутой девушкой, но за полгода знакомства они стали относиться друг к другу совсем по-иному. Такума носил свою школьную форму даже во время зимних каникул, но это уже не вызывало у нее вопросов.

Первый этаж библиотеки выглядел очень возвышенно, пафосно и напоминал древние руины. За стойкой стояли две работницы библиотеки, которых можно было увидеть там почти каждый день. В читальном зале работал обогреватель, и довольная этим Чихо села за стол и потянулась. Рукава ее свитера чуть сползли, из-за чего светлая кожа на запястьях оголилась. Ее шелковистые волосы отлетели назад, и взгляд Такумы упал на ее красивые уши. В старшей школе Будоугаока у многих учеников был пирсинг или нашивки на школьной форме, даже у самого Такумы было проколото ухо. Но Чихо была не из тех девушек, которые хотели бы носить что-то подобное. Тем не менее, Чихо всегда брала с собой прозрачную закладку, внутрь которой был вставлен засушенный четырехлистный клевер. Какую бы книгу она не читала, закладка оставалась той же.

– Не так давно я говорила по телефону со своей подругой, которая ходит в школу для девочек в городе C, и она рассказала очень интересную историю, которую услышала от сенпая на своей подработке.

Чихо достала из своей сумки небольшую записную книжку с зеленой обложкой, но без каких-либо наклеек на ней, хотя клеить всякое было сейчас очень популярно. У Такумы создалось впечатление, что она очень бережно с ней обращалась.

– Это касается слуха, который ты упомянула ранее?

Она кивнула и внимательно посмотрела на него, словно пытаясь прочитать, насколько он сам был заинтересован в том, чем собиралась с ним поделиться. Ее глаза были светлее, чем у остальных, поэтому зрачки ясно выделялись в центре карей каймы. Такуме казалось, что с такой внешностью все одноклассники должны быть без ума от нее.

– Хочешь услышать поподробнее?

Она перевернула страницу своего блокнота пальцами, красными от холода.

– Ну, эти слухи касаются одной загадочной смерти, произошедшей в Морио два дня назад… Ты слышал об этом?

Такума ничего не ответил, и Чихо слегка наклонила голову, отчего ее волосы аккуратно упали с плеча. Как он мог не знать? Она хотела рассказать ему про то, как труп женщины был найден в ее собственном доме несколько дней назад. Чихо снова глянула на свой блокнот и нахмурилась, словно ей было тяжело произнести то, что было у нее на уме.

– Судя по слухам, на теле жертвы…

– Были обнаружены такие раны, будто ее сбила машина?

Этой жертвой была Орикаса Ханае в возрасте 39 лет. Она истекла кровью в гостиной своего дома. Все двери и окна в доме были заперты, словно никто не заходил и не выходил оттуда. В результате вскрытия было доказано, что она попала в ДТП.

– Я слышала, что ее одежда и вся мебель в доме были абсолютно целы, но раны на ее теле выглядели так, будто ее точно сбила машина. Что ты думаешь насчет этого? Если бы я использовала это в качестве вдохновения для книги, получилась бы романтическая история с элементами ужасов, да?

– Я не думаю, что этой идеи будет достаточно для того, чтобы удерживать внимание читателя в течение целой книги. Да и зачем тебе вообще писать о такой странной теме?

Ни в одном из романов Чихо, которые она давала ему читать до этого, не было смертей. Они были более фантастическими, поэтому он был удивлен тем фактом, что девушка хотела использовать этот случай в качестве основы для своего следующего произведения.

– Я понимаю, что пока что это не кажется особенно глубокой или интересной историей, но людям нравятся таинственные слухи, как не крути. У меня ощущение, что у этого случая очень интересная подоплека… Мне кто-то сказал, что парень, нашедший тело и сообщивший о нем полиции, учится в нашей школе. Это первогодка по имени Хиросе Коичи.

Чихо на какое-то время замолчала, но затем спросила Такуму, читал ли он когда-нибудь о похожих случаях в книгах. Она довольно часто так делала – использовала его память вместо энциклопедии, так как в его голове хранились сотни тысяч страниц различной информации и в большинстве случаев он мог дать положительный ответ на все вопросы. Но в этот раз Такума лишь отрицательно покачал головой. Довольно скоро они обнаружили, что снаружи стало смеркаться и начали собираться по домам. Они покинули Дом Шипов и вместе направились к железным воротам. Фонари уже зажглись и освещали здание библиотеки. Они прошли через ворота, обвитые колючими ветками, а затем остановились у пекарни, где Чихо купила себе несколько пончиков. Они были только что из печи, поэтому, когда Чихо откусила от одного из них, в воздух поднялся горячий пар. Они ненадолго задержались на развилке, где их дороги расходились. Чихо натянула свой шарф повыше к лицу, махнула ему рукой и направилась в сторону спальных районов.

Такума двинулся в другом направлении. Его дорога вела в сторону северной части Морио, где находились только старые заброшенные дома самураев. Дом, в котором жил Такума, стоял немного поодаль от остальных, и была причина, по которой он был в состоянии арендовать целый дом, несмотря на то, что у него не было собственного заработка. Семья, которая жила в этом здании до этого, совершила групповое самоубийство в нем, после чего прошли месяцы, прежде чем их тела обнаружили. Они долго время гнили там же, где и погибли, отчего на полу остались темные следы в форме человеческих тел. Никто не хотел жить в таком доме, поэтому Такума смог снять его за гроши.

После того, как Такума закончил среднюю школу, он переговорил с руководством приюта и получил разрешение жить отдельно. Из-за нечеловеческой памяти Такумы его окружение отдалилось от него, поэтому не только он, но и взрослые, которые его знали, посчитали, что ему будет лучше жить одному. Воспоминания о том, что они при этом говорили, были записаны в его книге, но он не стал их перечитывать.

Когда в младшей школе он нашел книгу в кожаном переплете, его жизнь перевернулась. Все, что когда-либо происходило в его жизни, было записано в ней в форме романа. Текст был только в первой половине книги, страницы второй были пустыми. Это означало, что в книге еще было место для того, что должно было произойти с ним в будущем. С каждой секундой книгу наполняли новые предложения. Каждый раз, когда он что-либо видел или думал о чем-либо, это отражалось на новой строке. На вид в книге было примерно 380 страниц с общей толщиной в 3 сантиметра, но на самом деле станиц в ней было куда больше, хотя даже Такума не знал, сколько именно. Неважно, как долго он переворачивал страницы, он никогда не мог достигнуть последней. За каждой страницей материализовывалась следующая.

В возрасте 10 лет он узнал, как выглядела его мать, хоть они никогда не встречались. Воспоминание о том, как она обнимала его, было записано в книге с кожаной обложкой. Кончики ее черных волос, щекочущие лицо, ее пальцы, касающиеся  щек, слова, которые она ему говорила, тепло ее тела, мягкость ее кожи – все это было записано в книге. В тот момент Такума был еще младенцем, и его зрение было очень слабым, но на какое-то мгновение он смог разглядеть черты ее лица. Когда он перечитывал эти описания, то сразу представлял его.

В этой книге были даже воспоминания от того времени, когда он был еще эмбрионом. Все вокруг него было темным и мягким. Иногда околоплодные воды, которые его окружали, приходили в движение, и это удивляло. Наверное, его мать говорила с ним, находящимся в ее животе.

Еще более ранние воспоминания были совсем неясными. Как было сказано в начале книги – сначала была бесконечная темнота. Единственное, что он мог осознать, были телесные ощущения. Все эти образы и чувства были описаны словами в его книге.

Он никому не сказал о книге в кожаной обложке и о лице своей матери. Он просто решил продолжить свое существование в том же виде, каким оно было до этого, сохранив эту тайну. В скором времени Такума отдалился от окружавших его людей и стал проводить большую часть своего времени в одиночестве.

Такума часто думал о своих самых ранних воспоминаниях – о той темноте из начала книги. Тогда, его тело было частью тела его матери. Его положение не сильно отличалось от положения ногтя на его пальце. Для его матери он, должно быть, был словно паразит, с каждым днем растущий в ее матке. Он был словно постепенно увеличивавшийся нарост, который в конце концов поддался силе гравитации и отделился от материнского тела. На ум приходило сравнение с яблоком, упавшим с ветки.

Он пришел домой, поужинал, принял душ и уснул. В середине ночи он проснулся в холодном поту от кошмара. Сон, где его пальцы запутывались в чьих-то волосах, и он не мог освободиться, часто снился ему. За окном было темно, и мир спал.

Такума пошел в ванную умыться, думая о том, кричал ли он во сне. Пару раз в год ему снились кошмары, из-за которых он просыпался с криками. Это было одной из причин, по которым он решил жить один.

Он намылил руки, но сколько бы ни тер их, ощущение волос на пальцах не исчезало. Когда Такума поднял взгляд и посмотрел на себя в зеркало, он вспомнил несколько слов, которые произносил когда-то.

– На моем плече есть родимое пятно. Подойдите и посмотрите. Вы должны были уже видеть ребенка с таким родимым пятном.

В тот день, когда они встретились, их разделяло лишь окно. Он снял пиджак своей школьной формы и показал ей свое плечо с родимым пятном в форме лошади. Бывшая возлюбленная его отца не сильно изменилась за эти годы – она выглядела моложе, чем предполагал ее возраст. Сквозь оконное стекло Такума видел дорогую мебель и красивую белую кошку на полу. Он уже выяснил, что Орикаса Ханае не общалась со своими соседями, так что решил просто оставить ее одну и дать ей истечь кровью. Он знал, что новости о ее смерти скоро достигнут ушей его отца, но хотел выждать еще немного времени, прежде чем нанести ему визит. Этот момент неминуемо приближался.